В плену востока

Юлия Узун, 2023

Влюбиться в богатого араба? Легко! Любящий, обходительный, властный. В нём есть всё, что должно быть в идеальном мужчине. Эрику всё в нём устраивало. И теперь она задумала выйти за него замуж. Кто же знал, что в их семье по-прежнему разрешено многоженство. Став второй женой, Эрике предстоит нелегкая борьба со своими принципами и семейными традициями мужа.От автора: Все события и персонажи вымышлены. Любые совпадения с реальностью случайны.

Часть Первая

Компромисс

Ну, почему он такой красивый?

Почему, когда я собралась покончить с нашими двухлетними отношениями, он дарит мне цветы, улыбается и приглашает в ресторан?

Почему я такая дура?

— Что с тобой? — удивлённо спрашивает он, когда мы садимся за столик в самом лучшем ресторане Москвы. — Плохой день на работе?

— На работе у меня всё прекрасно! — всплеснула руками. Нет, романтикой он меня не возьмёт. Я должна покончить со всем этим сегодня или же я не сделаю этого никогда. — Азиз, разве ты не видишь, что моё настроение в последнее время зависит от тебя?

— От меня? — Азиз состряпал поистине непонимающую гримасу и наивно приподнял брови. Ах эти густые, чёрные брови! — Что же я такого сделал?

Я открываю рот, но потом закрываю его, так ничего и не ответив. Просто слов не находилось. Азиз — прекрасный мужчина во всех отношениях. Он красивый, элегантный, хорошо сложен и, — что уж греха таить, — богатый. Я безмерно люблю его. Но… наши отношения мне кажутся пустыми.

— Эрика?

— Что?

— Ты, правда, меня сегодня беспокоишь. Между прочим, я приехал только на три дня и…

— И что дальше? — Наконец-то! Наконец-то он сам помог мне выйти к нужному разговору. — Что дальше, Азиз?

— В смысле? — снова непонимание.

— Ну… в смысле, всё так и будет продолжаться? Я хочу сказать… Я и ты… Мы… Так и будем встречаться раз в месяц? Ты не хочешь внести в наши отношения изменения? Нет? Если нет, то я хочу. Очень хочу.

— Какие?

Я нервничаю. От волнения вспотели ладошки. Мне и хотелось и не хотелось порвать с ним. Честно, я готова заплакать.

— Азиз, я хочу… э… я хочу…

— Выйти за меня замуж?

Я смотрю на него так, как смотрят на утку, которая не крякнула, а гавкнула.

— За… Ну… Я всего лишь подумала…

Официант принёс вино. Это даёт мне передышку. Я собираюсь с мыслями, а когда официант отходит, я залпом выпиваю целый бокал вина.

Азиз молча наблюдает за мной.

Я делаю вдох, затем выдох.

— На самом деле, я думала о том, чтобы расстаться.

— Тебе со мной плохо?

— Нет. Нет! В том-то и дело, что мне с тобой слишком хорошо! Хочется большего, понимаешь? Ты ведь не показал мне свою страну, свой дом… не знакомил с родителями, братьями и с сестрой. Ты просто приезжаешь в Москву в течение двух лет, чтобы поваляться со мной в постели. Кстати, ты знаком с моей мамой… и с братиком тоже знаком. Вы вместе ходили на футбол. А я даже имён твоих родных не знаю.

Азиз откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди. А я наливаю ещё вина, но пока не рискую пить.

— Ты ведь знаешь, кто я.

— Да. Ты — араб.

— Если я познакомлю тебя со своей семьёй, ты выйдешь за меня замуж и примешь наши правила. Ты действительно этого хочешь?

Сначала я задумалась. Он даёт мне свободу. В отличие от многих арабов, он не так ревнив и не заставляет делать каких-то таких вещей, которые требуют от своих девушек восточные мужчины. Я спокойно ношу короткие платья, хожу с подругами в клубы. У меня есть друзья парни, и Азиз с ними знаком. Он ни разу не попросил прекратить с кем-то из них дружбу. Но с другой стороны, на левом плече, сидит дьяволёнок и нашёптывает нехорошие вещи. И я его послушала.

— Знаешь, а мне кажется, что всё это отговорки. Ты, наверное, женат.

Азиз криво ухмыляется. Я воспринимаю это как издёвку.

— Женат! Ну точно же! У тебя есть семья! — Я выдула второй бокал вина. И тут Азиз меня не остановил. — Ты хорошо устроился, милый мой. И мне, и ей, бедняжке, морочишь голову. Там — жена. Здесь — любовница. Мама предупреждала, чтобы я не связывалась с арабом, — я встаю, беру сумочку, — но я ее не послушала.

Вино хорошо ударило в голову, и когда я иду по проходу, меня шатает в разные стороны. У порога спотыкаюсь. Слава богу, не распласталась у всех на глазах.

Проходит десять минут. Я шагаю по мостовой, постукивая высокими каблуками. За спиной кто-то свистнул. Я не обернулась. Думаю, что неплохо бы взять такси, только нигде не вижу и намёка на него. Вроде элитный район, а таксистов нет!

Рядом притормаживает «мерседес» и медленно двигается параллельно мне. Окошко открывается и я слышу голос Азиза.

— Садись в машину, ножки устанут.

— Я часто пешком хожу!

— Сядь, пожалуйста, Эрика.

Я игнорирую его просьбу, сворачиваю за угол и двигаюсь к торговому центру. Там был выход к метро.

Внезапно слышу визг шин сорвавшегося с места автомобиля. Не успеваю глазом моргнуть, как «мерседес» сворачивает в узкий проулок, преградив мне путь. Пока я обхожу машину, Азиз успевает выйти и схватить меня за локоть.

— Не испытывай моего терпения, Эрика. Всё это время я был спокоен, но ты начинаешь выводить меня из себя. Сядь в машину. Повторять не буду.

Суровые нотки, прозвучавшие в его голосе, заставили моё сердце беспокойно стучать. Раньше я никогда его не боялась. Но несмотря на страх, я всё же спрашиваю:

— А если не сяду?

— Я тебя силой посажу. Так что думай: либо добровольно, либо насильно, но ты будешь сидеть в этой машине.

Мы приехали в его отель. Азиз снимает пиджак, развязывает галстук, а следом избавляет запястье от дорогих часов. А я как вкопанная стою у двери, обняв себя руками, и думаю.

Что я здесь делаю? Ну, уговорит он меня оставить всё как есть. Я ведь как дурочка соглашусь. И всё начнётся заново. Годы уходят, я не становлюсь моложе. Пока мне двадцать пять, но уже через пять лет мне будет тридцать. Тридцать! О чём, интересно, думает Азиз?

Он сидит на краю кровати и устало смотрит на меня. Боже, нельзя быть таким красивым! Забыть его будет непосильной задачей.

— Твои цветы в машине, — говорит он и молчит. Ждёт моей реакции? Не будет её! — Подойди ко мне, Эрика.

Не двигаюсь с места.

— Ладно, — сдаётся он. — Моего отца зовут Тавфик. Старшие братья — Адиль и Дагман. Сестра Аника учится в университете.

— Мама? — бурчу негромко.

— Мамы нет.

Отмираю.

— Прости.

— Иди сюда. — Азиз стучит по месту рядом с собой. Я как кошечка, мечтающая о ласке, послушно сажусь возле него и позволяю себя обнять. Голова кружится. Обида душит. Однако Азиз ясно даёт понять, что не хочет меня отпускать. Он гладит меня по волосам и хриплым голосом приговаривает: — Глупышка моя. Ты же прекрасно знаешь, что я тебя не отпущу. Я не хочу, чтобы ты шла против своих принципов, поэтому не настаиваю на большем. Я очень хочу на тебе жениться, только сомневаюсь, что ты сможешь принять мою… семью.

Его слова звучат искренне. Но я всё ещё упрямлюсь.

— Ты не даёшь мне шанса решить самой. Если бы я увидела, как ты живёшь, я бы смогла сделать свои выводы и… — Азиз приятно поглаживает мою спину — вверх и вниз, а потом к шее под волосы. Мурашки по коже. — Я на самом деле хотела бы попробовать. Возможно, я смогу принять ваши традиции.

Азиз берёт мой подбородок и поворачивает лицо так, чтобы я видела его чёрные ясные глаза. Он наклоняется и нежно целует в губы. А потом шепчет:

— Ты даже представить себе не можешь, насколько моя жизнь непохожа на твою.

— Не могу же я навечно оставаться твоей любовницей.

— Ты не любовница. — Снова целует. На этот раз жарче и глубже. Его язык исследует самые потаенные уголки моего рта, даря незабываемые ощущения. Чувствую легкий спазм внизу живота. Азиз просто невероятный любовник. Одним только поцелуем он пробуждает сильную страсть и желание немедленно сбросить с себя всю одежду и отдаться в сильные умелые руки.

На секунду он отрывается и повторяет:

— Ты не любовница. Ты моя жена. Аллах нас связал, я не в силах противиться этому дару.

— Разве твой Аллах приемлет связь подобную нашей?

— Нет. Но это вопрос времени.

— Время быстротечно, Азиз, — прижимаюсь к нему, забрасываю одну ногу ему на колени. Азиз тут же кладёт руку мне на бедро и сильно сжимает.

— Давай договоримся. Я обещаю показать тебе свой город для начала, а ты обещаешь, что больше словом не обмолвишься о расставании.

— Хорошее предложение. Когда?

— В смысле?

— Когда мы поедем к тебе?

— Улажу здесь дела и займусь этим вопросом, — отвечает Азиз.

Моя улыбка удовлетворённая и озорная. Обвиваю шею своего мужчины руками и тяну его на себя. Через секунду я лежу на спине, наслаждаясь ласками. Теперь меня не беспокоят посторонние мысли. Дело сдвинулось с мёртвой точки и теперь будет складываться самым лучшим образом.

В который раз

— Когда ты летишь?

Надя — редактор газеты, где я работаю. Она знает, что я встречаюсь с арабом и не одобряет этой связи, каждый раз рассказывая новые страсти, которые видит по телевизору. Азиз ни разу меня пальцем не тронул, поэтому я ее не слушала.

— Он уже купил билеты. В субботу вечером мы будем в воздухе, — довольно говорю я. Мысли перепутались, не могу думать ни о чём, кроме будущей поездки. Ожидание наполняет душу радостным предвкушением. Даже статья не пишется. — Ох, Надь, кажется, я скоро выйду замуж!

— Не знаю, не знаю… Главное, чтобы потом не пожалела.

— Ошибку можно допустить с любым мужчиной. Ты вон, дважды замужем была. Оба пили и изменяли. Хорошие браки?

— Мои случаи — это другое. У арабов и религия другая. Потом заставят тебя хиджаб носить.

— Ой, напугала. Это ведь тоже одежда.

— А мама что на это говорит?

— Мама? — пожимаю плечами. — Мама ворчит. О Боже, все как помешанные считают, что Азиз посадит мня в темницу, наденет хиджаб и заставит мыть ноги его родителям. Он обычный мужчина! Страстный, любящий. Он заботливый, между прочим. Данила вспомни. Иной раз забывал про меня! Сколько я слёз из-за него пролила?

— Да-а… — соглашается Надя. Она тоже помнит с какими депрессиями я боролась, когда встречалась с ним. — Данил грубый и не романтичный.

Наставляю на Надю ручку.

— Вот!

Наш разговор на этом заканчивается, ибо начальство вернулось с обеда и теперь бдит. А мне необходимо сдать статью, чтобы ехать в субботу с чистым сердцем и без долгов.

За ужином дома мама устраивает мне допрос. Уже в который раз она пытается отговорить меня от идеи выйти за Азиза замуж. Мама открыто его не любит. Никогда не скрывает неприязни в его присутствии. И тем не менее, Азиз старается быть вежливым с ней, с уважением относится к ее словам и никогда не спорит с какими-то ее замечаниями.

— Вы правы, как всегда! — только и говорит он.

После таких слов у мамы заканчиваются доводы, и она замолкает.

Андрюшка поел и пошёл в комнату делать уроки. Мы с мамой сидим на кухне одни. Сначала слушаем тиканье часов — тех, что висят прямо над нашими головами и иной раз нервируют. Затем мама задаёт типичный вопрос:

— Не передумала?

— Поехать с Азизом в эту субботу? Нет. Мам, пожалуйста, это обычная поездка. Кто знает, может, увидев его семью, его дом, я передумаю выходить за него замуж.

— Буду молиться, чтобы так и случилось.

Мама у меня верующая христианка. Почти каждое воскресенье посещает церковную службу. Дома повсюду расставлены иконки с молитвами. А когда я начала встречаться с мусульманином, их стало в два раза больше. Я стараюсь не обращать на такие вещи внимания, иначе буду расстраиваться.

Грустно вздыхаю.

— Знаю, ты переживаешь. Но если и случится так, что я выйду за него замуж, то ты не сможешь ничего изменить.

— И не собираюсь! Это будет твоя ошибка, Эрика. И когда тебе станет плохо, не иди ко мне, потому что у меня будет одно успокоительное слово — «я же говорила».

— Но ведь и с любым другим мужчиной я могла бы совершить ошибку. Представить боюсь, каким бы зятем был Данил, но ты продолжаешь навязывать мне его.

— Потому что он такой же, как и мы. И Данил куда лучше твоего Азиза.

— Да чем?!

— Не кричи, — шипит мама. — Андрей может услышать.

— Чем Данил лучше Азиза? — повторяю вопрос почти шепотом. — Я не понимаю. Он русский. Ещё?

— Ой, Эрика, с тобой невозможно разговаривать. — Разозлившись, мама встаёт и начинает мыть посуду. — Отец твой был упёртым как баран. И ты вся в него!

— Конечно! — кривляюсь, всплеснув руками. — Когда я делаю что-то неугодное тебе, сразу на отца становлюсь похожа. Но так я себе папочку не выбирала! Это был твой и только твой выбор… Русский, кстати! И где он? Женился на другой женщине, да ещё и сыном обзавёлся. И ты будешь учить меня, как надо мужа выбирать?

Минут пять на кухне царит тишина, перебиваемая скрипом пальца о тарелки и льющейся водой. Мама молчит. Знаю, что я задела ее за живое. Но меня просто бесит, когда она начинает вспоминать мою схожесть с отцом. Будто это что-то решит.

Передо мной вырастает Андрей с учебником, просит помочь с задачей, так что я ухожу, оставив маму одну дуться. Зная ее характер, не особо волнуюсь, что обида продлится долго. Мамочка быстро остывает. Сейчас обмозгует мои слова и всё поймёт.

— Почему вы вечно спорите? — бурчит негромко Андрейка, когда мы скрываемся в его комнате. — Достали, честно. И задачу я уже решил.

— А зачем позвал?

— Чтобы не слушать вас больше.

Я улыбаюсь, не очень весело. Рукой взбаламутила брату волосы.

— Тебе Азиз тоже не нравится?

Андрей пожимает плечами. «Дурацкий вопрос», — именно это он и думает, знаю. Но вслух не произносит.

— Он клёвый.

— Спасибо! — целую его в щёку и ухожу.

Вечером звонит Анжелика, чтобы позвать в клуб. А поскольку Азиз этим вечером очень занят делами, я соглашаюсь. После напряженного разговора с мамочкой неплохо бы расслабиться.

Надеваю короткое чёрное платье, белые босоножки и беру белую сумку. Наношу вечерний макияж, расчесываю свои пшеничные волосы, слегка сбрызгиваю лаком и готова. Анжелика заезжает за мной в десять, я кричу на всю квартиру, что ухожу и, не получив ответа, захлопываю дверь.

Сажусь в машину. Анжелика стучит ладошками по рулю в такт ритмичной музыке. Рядом сидит ее молчаливый парень Стёпка. Они встречаются уже год, и за это время Стёпка произнёс от силы десять слов… при мне. Он художник, рисует с натуры. А натурой стала, конечно же, Анжелика. В прошлом моя подруга — балерина. Фигурка у неё красивая, тоненькая-тоненькая. К сожалению, из-за травмы она не может продолжать танцы. Но за формой следит. Я всегда завидовала ее длинной, лебединой шее. А если она закрутит гульку на затылке, как сейчас, то просто сама утончённость — совершенство!

Рядом со мной на заднем сиденье сидит Лада. В нашей компании она ни девочка, ни мальчик. Мужеподобная с короткой стрижкой и серьгой только в одном ухе, но при этом душа компании, весёлая и открытая. У Лады нет парня, зато есть девушка. Для нас это не имеет значения. Мы любим Ладу и ценим такой, какая она есть.

— Эй, я слышала, что сдвинулась тяжелая плита. Азиз решился? — с ходу спрашивает она.

Я довольная как слон.

— В субботу мы едем с ним в Дубай.

— В Дубай? А разве…

— Да, его семья живет в Эль-Айн, но он хочет, чтобы я привыкала к новому миру постепенно. Это и вправду очень волнительно.

— Ух ты! И надолго ты отправляешься в Эмираты? — повернувшись к нам, спрашивает Анжелика.

— На семь дней. Надеюсь, этого времени хватит, чтобы принять правильное решение.

— Мне за тебя страшно, если честно, — признаётся Анжелика. Я пожимаю плечами — что я могу сделать? Всё равно полечу. Анжела и Лада вздыхают в унисон, затем мы едем в клуб.

Иногда я не понимаю, что в нашей компании делает Стёпка. Он как живая надувная кукла таскается за Анжеликой, пьёт, ест и просто сидит весь в своих мыслях. Мне стыдно спросить подругу, как они вообще чем-то умудряются заниматься. Иногда она что-то спрашивает у него, так он либо кивает, либо отрицательно качает головой. Так и подмывает спросить: «Стёп, у тебя язык засох?» И ведь он просто в ответ покачает головой.

Мы устраиваемся за любимым столиком на диванах, заказываем коктейли, болтаем, мечтаем, шутим и смеёмся (кроме Стёпы — не забываем, что он живая статуя). В клубе играет громкая, разнообразная и современная музыка. У меня прекрасное настроение. Азиз написал сообщение, что всё ещё на деловой встрече, а я честно призналась, что с друзьями в клубе. Он отправил короткое «ладно». Возможно, ему не нравится, что я хожу в клубы без него, но так было всегда, поэтому особого неудовольствия он не выражает.

Вечер портит появление Данила в компании друга Антона. И ведь глазастый, сразу нас замечает. А если быть точнее, то меня.

— Какие люди в Голливуде! — приветствует он нас, подойдя к столику, а потом бесцеремонно плюхается рядом со мной на диван и вешает свою руку мне на шею. — Эрика, кошечка моя, я соскучился. Ты со своим арабом ещё не рассталась?

На меня пахнуло жёстким перегаром. Скидываю его руку и морщусь.

— Отвали!

— Ты чё такая невежливая? — борзо говорит он.

За меня вступается Лада.

— Слышь, Данил, ты бы шёл туда, куда шёл. Здесь люди отдыхают, а ты явно лишний.

Данил послушно встаёт.

— Эх, Ладушка, добазаришься когда-нибудь. — Поворачивается ко мне. — А к тебе у меня разговорчик есть. Важный. Жду.

— Пойдёшь? — с беспокойством спрашивает Анжелика, когда Данил с Антоном отходят к бару.

Я смотрю на своего бывшего и поражаюсь своему вкусу. Может быть, два года назад он был другим… Сверлю его спину взглядом и понимаю, что другой была я. Дурой была.

— Конечно, не пойду. Какие у меня могут быть с ним дела?

— И Стёпа с тобой согласен. Правда, Стёпа?

Тот кивает Анжелике, и мы смеёмся.

Нападение бывшего

Лада и Анжелика уходят танцевать. Я отказываюсь, что-то нет настроения двигаться. Сижу допиваю свой коктейль. Стёпа молчит. Если я попрошу пойти и поискать Анжелику, он просто пожмёт плечами, мол, мне и тут хорошо думается.

Сменился уже четвёртый трек, становится скучно. Встаю, чтобы самой отправиться на поиски своих подруг. Но на полпути меня перехватывают и ведут… на улицу?

Поворачиваю голову и вижу угловатое лицо Данила, тёмные сдвинутые брови, пьяные глаза. Вот чёрт!

— Ума лишился? Ты что творишь? — кричу на всю улицу, когда мы оказываемся снаружи. Данил не дурак — отводит меня подальше от любопытных глаз. Хотя сейчас людей в округе мало. Они либо спят в своих домах, либо тусуются в тёплом клубе. Он прижимает меня к холодной стене, я едва не подворачиваю ногу на своих шпильках, поэтому злюсь ещё больше. — Грёбаный псих! Наши пути давно разошлись. Что ты от меня хочешь? Пусти! — толкаю его, но безрезультатно. Данил сильнее.

— Эй, а ведь мы с тобой раньше трахались. Хорошее быстро забывается? Что с тобой случилось?

— Со мной случилась большая и сильная любовь, — язвительно парирую, — но ты, конечно же, не знаешь, что это такое.

— А может, я хочу вернуть всё, что у нас было. Нет, правда, — говорит он искренне. — Мы могли бы пожениться. За эти два года я пытался встречаться с другими девушками, но ни одна с тобой не сравнится, Эрика, и… я хочу тебя.

Данил прижимает меня к стене, чувствую его выпуклость в штанах. О, нет! Только не это. Упираюсь руками в его грудь, пытаясь оттолкнуть, но он очень сильный, да ещё коленом ногу прижал. Он начинает меня лапать, гладит бёдра, задирая при этом легко поддающуюся юбку платья. Я кричу, но никто не идёт на помощь.

— Мне нравится, как ты кричишь, детка, — томно шепчет Данил с довольной ухмылкой. Потом тянется к моим губам. Вовремя успеваю отвернуться, и Данил целует мою шею вместо губ.

— Твою ж мать! Отвали от меня, скотина! — рычу я.

А потом слышу:

— Сам уйдёшь или помочь?

«Азиз!» — пляшет мое подсознание. Как вовремя и… как не вовремя.

Данил отлипает от меня и усмехается:

— О! Арабский принц прикатил!

Гнев арабского принца

Прохладный июньский вечер. Небо усыпано яркими звёздами, город — разноцветными лампочками. Я сижу съёжившись на переднем сиденье арендованной Азизом машины и не смею поднимать глаза. Не люблю, когда Азиз молчит. Если бы он кричал, набил бы Данилу морду, мне было бы всё понятно: Азиз в гневе. А тут он просто отодвинул его в сторону, взял меня за руку и увёл. Всё.

Что у него на уме? О чём думает Азиз? Злится на меня? Или оправдывает? Оправдывает? Чёрт, он же араб! Вряд ли он правильно растолковал увиденное. Уверена, что он решил, будто я сама крутила хвостом.

Мы приезжаем в его отель, что удивляет меня. Я ведь думала, что он отвезёт меня домой, а сам поедет думать и самоуспокаиваться. Поднимаясь по лестнице, покрытой красной ковровой дорожкой, я ссутулилась. Предчувствие какое-то нехорошее. У нас ещё не было похожих случаев, поэтому не знаю, как он себя поведёт.

Как только мы входим в номер и оказываемся за плотно закрытой дверью, Азиз подходит ко мне. Минуту изучает меня темным взглядом, а потом поднимает руки и резким движением рвёт платье. Прямо на мне! Раз, и я без ничего. На мне чёрные стринги, но разве этого достаточно?

Вскрикнув, быстро закрываю грудь руками. Азиз видел меня голой, но даже этот факт не мешает мне стыдиться.

— Ты больше не будешь носить эти шмотки! — сдержанно, но гневно говорит он. В его взгляде жесткость и непоколебимость. Я съеживаюсь ещё сильнее.

— А что же… я буду голая? — мямлю еле внятно.

— Утром привезу новое платье. А сейчас спать, Эрика.

Азиз дал мне свою футболку. Я умылась в ванной, потом написала маме сообщение, что с Азизом, легла в кровать, долго ворочалась и спустя час уснула. Азиз всё это время сидел и смотрел телевизор в салоне.

Утром, конечно же, его и след простыл. Я просыпаюсь с головной болью, хотя в клубе почти не пила спиртное. Во всём виноваты мои мысли и стресс. А Данил козёл! Жениться он на мне собрался, хм… Поворачиваю голову и тупо смотрю перед собой. Возле кровати стоит стул, на стуле — платье.

Не глядя, беру с тумбочки телефон и смотрю на время.

— Чёрт, — со стоном выдыхаю. Хорошо, что на работу не надо, а то мне бы конкретно попало. Почти полдень. Поэтому и голова болит.

«Ты больше не будешь носить эти шмотки!» — вспоминаю угрозу Азиза, пока разглядываю платье, которое он мне принёс. Чёрное, юбка свободная ниже колен, на пояске. Рукава не длинные, но ниже локтя с гипюровой вставкой на плечах. И самое главное — платье с высоким декольте, под самое горло. Браво, Азиз! Запаковал меня в скромное платьице. Значит, я правильно думала: Азиз считает, что я вертела перед Данилом хвостом в своём коротеньком платье.

Выбирать мне особо не приходится, поэтому облачаюсь в монашеский наряд, привожу себя в порядок и покидаю отель. Я даже не подумала, что надо позвонить Азизу. Он злится? Вот пусть злится. Вечером остынет и мы во всём разберёмся.

В такси мои размышления прерывает телефонный звонок. Я долго смотрю на незнакомый номер, потом с опаской отвечаю. Если это кто-то из редакции, а я не отвечу, то мне потом секир-башка начальство сделает. Но я ошибаюсь, звонок не по работе. Это Антон, друг Данила, который был вчера с ним в клубе.

— Привет, Эрика. Надо поговорить. У меня для тебя информация есть.

— Что будет, если я пошлю тебя к черту?

— Что будет? Ты не узнаешь, что задумала твоя мама.

Вот это заявление! Даже несмотря на то, что Антону я не особо доверяю, согласилась встретиться в парке через пятнадцать минут. Как раз недалеко от моего дома, так что потом прогуляюсь.

Мы подъехали почти в одно время. Антон какой-то взъерошенный, под глазами тёмные круги. То ли проснулся недавно, то ли бухал всю ночь. И когда он подходит ближе, я улавливаю запах пива. Похоже, он и не прекращал пить.

— Без предисловий, пожалуйста. Выкладывай, — прошу я.

— Купишь пиво?

— Хм. Смотря что скажешь.

— Твоя мамаша позвонила вчера Данилу и сказала, в какой клуб ты поехала.

— Не ври, только! Я не говорила маме, в какой клуб поехала.

— Лично ей — нет. Но когда ты говорила с подругой по телефону, она слышала. В общем, хочешь верь, хочешь не верь, но у них с Данилой заговор. Она попросила его всеми силами отвоевать тебя у того араба.

Это, конечно, похоже на правду, но я отказываюсь верить, что мама способна на подобные авантюры.

— Почему ты решил мне об этом сказать?

— Купи пиво.

Мы идём в ближайший минимаркет. Я даю Антону денег, тот покупает себе пиво, после чего мы молча возвращаемся в парк.

— Ты получил своё пиво. Теперь выкладывай всё, что знаешь.

— Твоя мама хотела, чтобы Данил приставал к тебе. Она послала мне сообщение и номер твоего араба, и я переслал это сообщение ему. Ну… короче, я оповестил его, где ты и… с кем.

— Что?!

— Твоя мать подумала, что в нем вскипит горячая кровь, и, приревновав, он бросит тебя после этого.

— Что ты несёшь? Моя мама не способна на такие вещи.

— Я сказал то, что было вчера. Можешь мне не верить.

— Почему ты решил рассказать мне?

Антон делает длинный глоток из бутылки, затем протягивает мне с вопросом:

–Хочешь?

— Сам пей.

Мы молчим, думая каждый о своём. Наконец я встаю.

— Мне пора. Но прежде хотела бы услышать ответ.

— Почему рассказал? Жалко тебя стало… да и пьян я ещё, — говорит он и глухо смеётся. — Мне плевать на Данила.

Будет по-моему

Андрюшка ещё в школе, а значит, мне предстоит остаться с мамой один на один. Не хочу устраивать скандалов. Ее материнское сердце можно понять. Любая мать, на ее месте, повела бы себя, если не также, то близко к тому.

Она сидит на кухне, разбирает квитанции за квартиру. На глазах большие очки, в которых она выглядит как черепаха Тортила, вот только добродушной улыбки не хватает. Мама поднимает голову и с тихим удивлением рассматривает мое новое платье.

— Азиз купил, — устало поясняю, потом иду к холодильнику, чтобы достать сок. Несмотря на нежелание спорить с мамой, я все-таки завожу неприятную тему. Мой язык сам говорит, что не удержать. — Как бы ты ни старалась нас разлучить, ничего не выйдет. Данил мне не нужен. Азиз это знает.

Разворачиваюсь к маме лицом, медленно отпиваю сок из стакана, а она смотрит на меня в недоумении.

— Я люблю Азиза. Мне море по колено, понимаешь? Просто оставь меня в покое, — добавляю со слезами на глазах. Громко ставлю стакан на стол и ухожу к себе в комнату.

До самой субботы мама со мной не разговаривает. Такой уж у неё сложный характер, что при недостатке понимания она закрывается от окружающих, все мысли остаются при ней. Лишь в крайнем случае мама может выплеснуть накопившиеся проблемы в лицо. В данном случае она прекрасно знает, что неправа, но продолжает дуться, делая из меня виноватую.

Этот недельный отъезд пойдёт нам на пользу. Пока я ещё ничего определённо не решила. Замуж очень хочется. Однако Азиз не скрывает, что семейные ценности для него превыше всего. Есть вещи, которых я побаиваюсь. Как бы там ни было, никто меня ни к чему не принуждает. Будет только по-моему.

Мама смирится, если я выйду за него замуж. Помню, да — слов утешения у неё потом не найти. Сама виновата буду.

Азиз тоже ничем не поможет, если я вдруг пожалею… Ох… Рассуждаю так, будто уже завтра свадьба. Отворачиваюсь от зеркала и принимаюсь собирать чемодан.

Анжелика вчера звонила, спрашивала, чем всё закончилось. Я ее ошарашила, сказав, что мордобоя не было. Я получила разорванное платье, но взамен он купил другое — монашеское. Вчера мы с ним не виделись. Я сама попросила не заезжать за мной. Испытывала мандраж. Сейчас тоже влёгкую потряхивает.

До самого вечера брожу по дому, как заведённая кукла. Кушать не хочется, сидеть тоже. С Надей поболтала по «Вотсапу», потом Андрейка со школы пришёл. Я его покормила, затем он скрылся у себя в комнате. У него новая игра какая-то — слышу паф-паф-паф без остановки.

И мама ушла. Уверена, она не вернётся, пока я в аэропорт не уеду. Вот упрямая!

Азиз присылает за мной такси к шести часам. Мама так и не пришла, на звонок не ответила. Ладно. Сам он ожидает меня в аэропорту, в кафе.

— Почему мы приехали сюда по-отдельности? — завожусь, как на новых батарейках. — Что за конспирация?

Азиз встаёт мне навстречу. На нём шелковая рубашка и потертые джинсы. Без костюма он выглядит моложе своих лет. Не могу не любоваться!

— Вечно ты видишь в моих действиях подвох, — целует меня в щёку, потом в другую. Воспитание не позволяет целовать девушку в губы при людях. Это злит, но я смирилась давно. — У меня были дела, и чтобы не опоздать, послал к тебе такси.

Сдаюсь.

— Ладно. Извини, я на нервах.

Мы устраиваемся за столиком, до регистрации минут сорок. Азиз заказывает супер дорогущий чай.

— Что тебя беспокоит, Эрика?

— Всё. Эта поездка, твоя семья, моя мама, наше будущее — всё.

Его спокойный взгляд бродит сначала по интерьеру кафе, затем останавливается на моём сто процентов бледном лице — в зеркало смотреть не надо.

— Давай по порядку. Эта поездка — обычный отпуск и ни к чему тебя не обязывает. С моей семьёй ты пока не знакома. Когда познакомишься, тогда и сделаешь выводы. Наше будущее зависит только от тебя, я настаивать не стану, понимая, что твоя культура резко отличается от моей. Определённо скажу, что переезжать в Москву я не собираюсь. Если мы поженимся, то ты должна будешь жить в доме своего мужа, то есть в моем доме. И последнее… Что не так с твоей мамой?

Сижу ни живая ни мёртвая. По-моему, я не дышала целую минуту. Азиз умеет слушать, схватывает налету. Он разжевал все и проглотил вместо меня. Вот так просто.

— Эрика?

— Ну… она же против.

— Ах, ты об этом. У тебя добрая мама.

Я жду дополнений, но он ничего больше не говорит.

Объявляют регистрацию. Помощник Азиза берёт наши чемоданы и идёт к стойке, мы следуем за ним.

Пока ждём посадки на самолёт, я неуверенно спрашиваю:

— Азиз, а есть вероятность, что твоя семья меня не примет? Если я соглашусь принять ваши правила и… жить в твоём доме… ну, в общем…

Он не тянет с ответом.

— Буду откровенен, Эрика. Вероятность огромна.

— То есть, они могут не дать согласие на наш брак?

— Не они. Важно лишь мнение отца. Чтобы ему понравиться, придётся пойти против своих принципов.

— К…каких, например?

В его чёрных глазах мелькает озорная искорка. Он внимательно смотрит на меня, крепче сжимает руку, чтобы подбодрить.

— Не торопись, Эрика. Всему своё время.

Встреча с Дагманом

Если есть рай на земле, то это Эмираты. Сказочно богатый уголок мира, арабская сказка, поражающая современными мегаполисами и многочисленными мечетями, бескрайними пляжами, искусственными островами, восточными рынками и парками развлечений.

Первые три дня Азиз посвятил развлечениям. Он хотел, чтобы я расслабилась. А потом ошарашил новостью, что его брат Дагман приезжает в Дубай специально, чтобы встретиться со мной.

— Это мой старший брат, и я ему полностью доверяю. Он давно знает о тебе и горит желанием, наконец, познакомиться с таинственной русской девушкой, в которую я отчаянно влюблён вот уже два года, — честно признаётся Азиз.

Мы гуляем по пляжу. Близится закат, но температура высокая и я держу в руке красивый веер, который в первый же день купила на рынке.

— Я думала, что ты никому обо мне не рассказывал.

— Удивлена? А ведь я делился не только с Дагманом, но и с сестренкой Аникой. Она видела твоё фото и говорит, что ты волшебно красивая.

— Прямо фея из сказки! — хохочу.

Азиз серьёзен.

— Дагман сдержан и холодноват, редко показывает свой энтузиазм или восхищение. У тебя может сложиться о нём ложное впечатление. Готовься к каверзным вопросам.

— По-моему, где-то между этим должно следовать «но» или «однако».

Уголок рта Азиза дрогнул в улыбке. Взгляд чёрных глаз устремляется вдаль на воды Персидского залива. Не могу разгадать, о чём он думает в этот момент. Очень трудно проникнуть сквозь его маску невозмутимости, если возникает надобность.

— Но… у него есть и положительные стороны, — добавляет Азиз, затем останавливается. Его руки у меня на талии. Знаю, что он не поцелует меня на глазах у десятка людей, поэтому не жду ничего такого. — Эрика, я пытаюсь подготовить тебя… не уверен, что вообще поступаю правильно. Я лишь хочу предупредить тебя, что…

— Что?

— Если ты откажешься принять мою жизнь после того, как мой отец даст согласие… только в этом случае и ни в каком другом… — снова пауза, Азиз серьёзно взволнован. — Я вынужден буду расстаться с тобой навсегда. Ты это понимаешь?

— Что же тебе помешает вернуть всё, как было?

— Надежды больше не будет.

Каждый день передо мной встаёт новая задача. И это всё равно, что решать такую задачу сразу у доски. Одна ошибка — и тебе влепят трояк.

Один неверный шаг — и я потеряю Азиза навсегда.

И почему я не положила всему конец в начале недели? Зачем Азиз меня остановил? Ага, понятно. Всё из-за надежды…

На встречу с его братом Дагманом Азиз предлагает надеть длинное шёлковое платье с короткими рукавами и с горловиной под шею. Я упираюсь, но он настаивает. В итоге сдаюсь. Азиз умеет сказать строго и одновременно мягко. При маме я часто утверждала, что Азиз обладает даром убеждения, а она в ответ бурчала, что я слепо в него влюблена. Что ж, и это тоже.

— Персиковый цвет тебе к лицу, — говорит Азиз, застегивая манжету белоснежной рубашки.

— Благодарю, о мой господин! — ехидничаю.

Азиз хватает меня за запястье, крепко сжимает и говорит, глядя в глаза:

— Никаких господинов. Даже в шутку.

— Мне больно.

— Знаю.

И отпускает руку. Мне не по себе после такого выпада. До самого ресторана я молчу, Азиз тоже неразговорчив.

Я не удивляюсь, когда навстречу к нам выходит очень симпатичный мужчина лет тридцати пяти, может, больше. Видно, что он старше Азиза. Не знаю, правильно ли я определила возраст. Но морщинки под глазами говорят, что до сорока ему недолго осталось. Он красив и элегантен, как и Азиз.

— Добрый вечер! Рад встречи с тобой, Эрика! — говорит Дагман, слегка склонившись вперёд. Он не рискует здороваться за руку или у них не принято — не знаю.

— И я рада встречи! — улыбаюсь во все зубы, чтобы произвести впечатление. Скашиваю взгляд на Азиза — ноль внимания. Значит, все идёт как надо.

В первые десять минут ничего интересного не происходит. Мы обсуждаем меню, делаем заказ. Затем Азиз с Дагманом переходят на арабский язык и что-то недолго обсуждают. Мне не нравится их тон. Хотя сколько слышала речь Азиза, когда он говорил по телефону на арабском, всегда было одинаково. Наверное, это особенность языковая… или мне слышится всё самое нехорошее.

В какой-то момент я заскучала, и Дагман вдруг резко переключается на английский, обращаясь ко мне:

— Итак, Эрика, Азиз сказал, что ты приехала знакомиться с нашим миром, с арабским миром.

Ёрзаю на стуле. Так непривычно говорить на английском, особенно, когда практики было мало. Азиз знает русский, он практически в совершенстве им владеет, проблем с общением у нас никогда не возникало. А тут приходится включать мозги.

— Э… да.

— Я знаком с ее мамой. Теперь она хочет познакомиться с нашей семьёй, — поясняет Азиз, и его английская речь безупречна. И сам он идеальный! Такого не бывает. Должен же быть в этом мужчине изъян.

Вдруг в голову приходит мысль ненадолго сменить тему, перевести ее в другое русло.

— А вы совсем непохожи.

Дагман смотрит на Азиза, затем поясняет:

— У нас мамы разные.

— О. Ваш отец был дважды женат?

Пауза. Азиз кашляет в кулак. Дагман сверлит его взглядом, затем расплывается в улыбке.

— Ты не рассказал девушке? Как же так? — Он поворачивает ко мне голову. — Слышала что-нибудь об арабских законах?

— Н… нет.

— У нашего отца было две жены. Одновременно. Мать Адиля, Азиза и Аники не так давно покинула этот мир. Моя мать здравствует.

Теряю дар речи.

Официант приносит воду и хлеб. Я хватаю бутылку и пью прямо из горла. Если бы я обладала волшебными силами, обернула бы воду в вино или ещё чего покрепче. Я думала, такое только в прошлом было. Говорила мне Надя, чтобы я просвещалась почаще об арабах, но я и слышать ничего не желала.

— Понятно, — наконец проговариваю, но из горла выходит писк. Беру себя в руки. Вдох-выдох. Отец у них родился в прошлом веке, это нормально. — А ты женат?

— Да, конечно! Я ведь самый старший. Мне положено быть женатым. К сожалению, детей пока ни одна из…

— А, Дагман, пока не забыл, — перебивает его Азиз, — Эрика ведь журналистка, и она согласна написать статью о нашей фирме.

Хмурюсь. Зачем он это говорит? Мы не обсуждали никакой статьи.

— Правда? — воодушевленно спрашивает Дагман. — Это же прекрасно!

— Да, но для начала хочу посетить ваш головной офис, — сочиняю на ходу. — Холдинг «Камень надежды»… простите, не произнесу на арабском… так вот…

И так мы уходим от важного разговора. Лишь на прощанье Дагман спрашивает, когда же я приеду в Эль-Айн, чтобы познакомиться с их отцом. В ответ я неуверенно пожимаю плечами.

Хочу ли я этого — вот в чем вопрос.

Переступить через себя ради него?

— У твоего отца было сразу две жены?! Две! Одновременно! У вас в Эмиратах не запрещено многоженство?

Мы находимся в отеле, в нашем номере. Я не перестаю метаться из угла в угол. Нервничаю так, что руки трясутся. Мне стоило больших усилий пережить остаток вечера и не закричать от ужаса. Я ничегошеньки не знала о многоженстве — думала, что это осталось в прошлом… даже у арабов. И тут такое!

Азиз стоит ровно, запустив руки в карманы брюк, следит за мной взглядом. Он спокоен, как удав. Губы сложил в трубочку, может, чтобы не засмеяться. Я знаю, что выгляжу глупо. Но мне и вправду дико!

— Эрика, это не для кого не секрет. В ОАЭ распространено многожёнство.

— И сколько вы можете иметь жён?

— Разрешено иметь до четырёх жён. Естественно, существуют негласные правила. Всем супругам нужно обеспечивать одинаковые условия проживания. Вторая жена у мужчины может появиться только с согласия первой.

А вот это успокаивает. Ни за что не дам согласие на вторую жену.

— Твоя мама согласилась, чтобы твой отец женился еще на одной? — осторожно спрашиваю я.

— Ляйсан, мать Дагмана, первая жена и именно она дала согласие… Дело в том, что моя мать потеряла свою семью в пожаре. Отец приютил ее, а соседи начали судачить о них. Они с Ляйсан вместе приняли такое решение. А потом мама с отцом полюбили друг друга.

— Любовь, — дрожащим голосом произношу это слово. — Как можно любить одновременно двух женщин, скажи? А твои братья? У них по сколько жён?

Азиз закрывает глаза, трёт пальцами переносицу. Видно, что он устал, а я напала на него с расспросами. Но я не успокоюсь, пока не… что? Боже, от одного слова «многоженство» на лбу выступает испарина.

— Эрика, в нашей семье всё происходит с согласия. Не нужно делать из этого проблему.

— Проблему? — вспыхиваю, затем подбегаю к нему и со слезами на глазах начинаю лупить кулачками его по груди. — Скажи, что у тебя никогда не будет других жён. Пообещай, что я стану единственной! Я ведь не вынесу другой женщины… не вынесу, не вынесу, не вы…

Азиз затыкает мой рот крепким поцелуем. Потом он начинает целовать мои слёзы на щеках, повторяя без остановки, как любит. Волна страсти захватывает нас обоих так неожиданно, что мы теряем равновесие и валимся на кровать. Азиз задирает подол моего платья до живота, обнажая бедра. Я почти рву на нем рубашку в порыве злости. Словно только так я могу доказать свою власть над ним.

Я безумно люблю этого араба. Сегодня, сейчас, прямо в эту секунду я в этом убедилась…

Мы дышим в унисон. Азиз берёт моё лицо в руки и целует, языки сплетаются в танце. Я схожу с ума от желания.

— Азиз, я не могу тобой насытиться…

— Люблю тебя, — выдыхает он.

Лёгкая суета с брюками и нижним бельём, и вот я чувствую его в себе. Чуть приподнимаюсь вверх и со вздохом прижимаюсь к его губам. Тело наэлектризовалось и, кажется, больше не принадлежит мне. Его руки запутались в ткани моего платья, и как только высвобождаются, несутся вверх к груди, к шее, ныряют в волосы. Чувствую легкую боль, но это нисколько не пугает, такая боль мне нравится. Мы растворяемся в моменте.

Потом происходит взрыв. По моей щеке катится слеза, когда Азиз, обмякнув, придавливает тяжестью своего тела, а я обнимаю его шею руками. Такого со мной никогда не было.

Утром за завтраком я молчу, Азиз тоже. Потом он всё же решается заговорить.

— Как проведём остаток отпуска?

— В каком смысле?

— Ну… я уже понял, что в Эль-Айн ты передумала ехать. И знаешь, я с тобой согласен. Пожалуй, стоит всё оставить, как есть. Ты не готова к жизни в другом мире.

Я сверлю его удивлённым взглядом.

— Азиз, я по-прежнему намерена познакомиться с твоей семьёй. Да, многие вещи придётся осмыслить, но… это всего лишь визит, ведь так? Сам сказал, что в вашей семье решения принимаются с согласия. То есть, решение за мной. Да?

Во рту Азиза кусок яичницы, но он не жуёт. Губы соблазнительно блестят от жира, я аж собственные губы облизываю.

— Да, — наконец выдавливает он.

— Знаю, я вчера тебя напугала, но обещаю достойно выдержать всё, чего я ещё не знаю.

— Это будет трудно, — быстро говорит он и снова устремляет взгляд в тарелку. — Не забывай о принципах.

— Каких? Я должна надеть… хиджаб?

— Перед отцом нельзя появиться с открытыми волосами и… в общем, да. Ты ведь не просто гостья, а потенциальная невестка.

Думаю с минуту, затем вздыхаю.

— Но я не умею накручивать этот платок…

У Азиза на этот счёт, оказывается, готов ответ.

— Здесь, в городе, живёт моя кузина. Я сегодня же позвоню ей, и она поможет тебе одеться. — Он берёт меня за руку и довольно улыбается. — Ничего не бойся. Всё будет хорошо.

Ах, это милое лицо! Как же я люблю его! Знаю, что если не решусь сейчас, то через время снова заведу этот разговор. Уж лучше сейчас переживу это знакомство. Ради него можно переступить через себя и свою гордость.

Окончательное решение всё равно останется за мной.

Сразу после завтрака Азиз звонит кузине, а ещё спустя час мы отправляемся с ней в специальный магазин, где продают одежду для закрытых женщин.

О чём он молчит

Стою, скрестив руки на груди, смотрю на длинное платье коричневого цвета с белыми кружевными вставками. Рукава у этого платья длинные и широкие. Кузина Азиза пообещала, что ткань совсем нежаркая и подмышками пятен не будет. Перевожу взгляд на кремового цвета шаль. Завтра его кузина придёт сюда, чтобы задрапировать мою голову в этот шёлк. Она сказала, что сделает тюрбан, при этом ничего не будет меня стеснять.

Делаю два шага, беру в руки боне. Не знаю, продержусь ли я, но хочу попробовать.

Вода перестала литься, и я оживаю, когда Азиз выходит из душа. На нём нет ничего, кроме полотенца, обёрнутого вокруг бёдер. Он замечает, что я разглядываю новый наряд, улыбается.

— Нравится?

Нет. Но не хочу обижать его.

— Красивое, — даю уклончивый ответ.

Красивое платье, но не для меня.

Отворачиваюсь от наряда. Предпочитаю смотреть на своего мужчину с расчёской в руке. Некоторое время он любуется на себя в зеркале, затем идёт к комоду, сбрасывает полотенце и надевает боксеры. А я стою и облизываюсь. Но мне нравится на него смотреть.

Азиз запрыгивает в постель и хлопает по моей стороне.

— Иди ко мне. Сегодня последняя ночь, которую мы проведём в одной постели. Завтра нам придётся спать в разных комнатах.

Не спешу к нему.

— Мы останемся там с ночевкой?

— А ты как думала? — он широко улыбается мне. — И не один день.

— Что?

— Тебя нужно подготовить к встрече с отцом. И потом, он не поймёт, если ты тут же уедешь, не погостив. У нас так не принято. Ну же, — он тянет руку, и я сдаюсь. На четвереньках подползаю к нему, затем сажусь сверху, нежно глажу его живот.

— Я боюсь, Азиз. Мне кажется, я провалю экзамен.

— Ты очень обаятельная девушка, Эрика. Уверен, ты всем понравишься.

Он тянет меня к себе, целует. Затем я заваливаюсь на бок, кладу голову ему на плечо и начинаю играть с чёрными колечками волос на его груди.

— В нашем доме много женщин. Они тебе помогут, — осторожно говорит он.

И тут в голове всплывает пережитая накануне неприятность. Кто все эти женщины? Родственницы? Жёны? Брр…

— Признайся, наконец, у твоих братьев тоже по несколько жён?

— У Дагмана три жены. У Адиля — две.

— Как так получилось, что ты все ещё не женат? — Азиз молчит, а я улыбаюсь, мечтательно закатив глаза. — Знаю, ты ждал свою судьбу — меня.

Азиз целует меня в макушку.

Тишина заполняет комнату. Через минуту Азиз засопел. Я снова смотрю на платье, на которое падает лунный свет.

«Я справлюсь», — мысленно подбадриваю себя, закрываю глаза и тут же засыпаю.

В объятиях Азиза мне всегда спокойно и тепло. Не хочу никого другого.

За вуалью арабского мира

На дорогу уходит больше часа. За рулём Дагман, рядом с ним на переднем сиденье сидит Азиз. Оба в тёмных очках и элегантных серых костюмах, белые манжеты выглядывают из-под рукавов пиджака. У Дагмана золотые часы. Азиз крутит в руке новейший айфон. А мне приходится довольствоваться одиночеством на заднем сиденье. Под шалью и боне всё чешется и зудит. Мне некомфортно. Платье хоть и лёгкое, но мне хочется его снять, оголить ноги и руки. Счастье, что в машине кондиционер, облегчающий моё положение.

По дороге я узнаю, что название города-оазиса Эль-Айн переводится «весна» и «родник». Его назвали так, потому что здесь находится множество источников. Это один из старейших городов государства, является родиной шейха Заида — основателя и президента ОАЭ, величественный дворец которого располагается в центре Эль-Айна. Дагман специально проезжает мимо, чтобы я могла полюбоваться этим красивейшим строением.

По дороге в имение Азиза я разглядываю мечети и здания оригинальной архитектуры. Не замечаю ни одного высотного здания. Азиз поясняет, что это так специально задумано, чтобы подчеркнуть красоту городских парков и садов.

Дом Азиза огромный. Я глазам своим поверить не могла, когда он сообщил, что мы въезжаем на их территорию. Сначала мы проезжаем высокие ворота, затем двигаемся по ровному асфальту к дому. Мимо проносятся деревья и стриженные кустарники. Замечаю интересные фонтаны и скамейки. Здесь совершенно отдельный мир.

Волнение захлёстывает меня с головой. Мы выбираемся из машины. Азиз больше меня не касается — нельзя. Дагман тихо шепчет, пока Азиз возится с моей сумкой, что я выгляжу восхитительно в этом платье. Киваю в знак благодарности, затем опускаю голову и поднимаюсь по каменным ступеням.

Везде колонны и пустые коридоры через которые можно попасть в определенную часть дома. Я никогда в жизни не видела даже близко похожего дома. Вдалеке замечаю нескольких мужчин в белом одеянии, с трудом отвожу от них взгляд.

В какой-то момент Дагман отделяется от нас и, сказав что-то Азизу на арабском, скрывается за чёрной дверью. А мы идём дальше. Мое сердце гулко стучит. Это страх перед неизвестностью, перед загадочной, покрытой вуалью, жизнью арабского мира.

Нас встречает чуть полноватая светловолосая женщина европейского типа. Платок покрывал ее волосы неплотно. Несколько прядей выбилось наружу, но ее, похоже, это не смущает.

Азиз обнимает ее, как сестру. Затем представляет меня.

— Это и есть моя Эрика.

— Рада встречи! — говорит женщина с широкой улыбкой на лице.

Я стою, раскрыв рот. Вот уж не ожидала, что кто-то здесь будет говорить по-русски.

— Эрика, это Таисия, жена моего брата Адиля. Она из Молдовы, говорит по-русски. Можешь спрашивать ее о чем угодно. Тая поможет. — Не дожидаясь моего ответа, он поворачивается к Таисии. — Помнишь, о чём мы договаривались? Я на тебя полагаюсь. Не хочу, чтобы Эрике здесь было плохо.

— Не волнуйся, Азиз! В первый раз что ли? У нас не бывает плохо или скучно. Эрике понравится, я уверена. А насчёт…

И тут они переключаются на арабский. Хмурюсь. Но меня они посвящать, конечно же, не собираются. Азиз подмигивает мне и уходит. Я остаюсь с Таисией наедине в огромном холле. Чувствую себя несмело, топчусь на месте, кручу головой. Делаю вид, что разглядываю интерьер, но если меня потом спросят, что я видела, я не отвечу. Мозг не воспринимает образы в данную минуту.

— Давай я сначала покажу тебе комнату, а потом познакомлю с нашими женщинами.

Таисия хватает мою сумку, а на мои протесты отвечает улыбкой.

— Мне нетрудно.

Иду за ней по узкому коридору. В доме пахнет благовониями: уд, таифская роза, кедр и ещё что-то слабо уловимое. Не то, чтобы я разбиралась в этом. Просто также пахло в нашем отеле, и я поинтересовалась, что это.

В глубине дома слышится женский смех. Перевожу дыхание, пытаюсь заставить себя не думать о том, что это жены братьев Азиза. Жён-Ы. Боже-Боже!

— Ну, вот мы и пришли!

Вхожу в комнату. Уютная, но маленькая. На полу разноцветный ковёр, мебель кремового цвета, на кровати — шелковая накидка. В глазах не рябит, и это не может не радовать.

— Пока погостишь здесь. Когда выйдешь замуж, сможешь обустроить ее по своему вкусу, — произносит Таисия, а я вздрагиваю от слова «замуж».

— У вас… э… мужья и жёны вместе не живут?

— Нет. Это не принято. Да и не сможешь ты с ними весь день находиться, поверь. — Она разглядывает меня до неприличия внимательно. — Сама тюрбан повязала?

— Нет. Я не… в общем…

— Понятно. Ты не принимала Ислам?

— Нет. Не особо зациклена на религии.

— Азиз об этом знает?

— Да.

— Тогда проблем не возникнет. — Она снова улыбается. — Готова познакомиться с родными Азиза?

Нет. Можно остаться здесь?

— Думаю, да.

Мы идём через тот же самый холл в комнату, где кроме подушек на полу нет никакой мебели. Мы останавливаемся на пороге. Если и велись какие-то разговоры до нашего появления, то они резко прекратились. Все устремляют на меня любопытные взгляды. Мне хочется превратиться в ёжика, улитку или черепаху, а лучше в страуса. Хочу спрятаться.

Таисия говорит на арабском. Женщины о чём-то её спрашивают, та довольно грозным голосом, как мне кажется, им отвечает. Потом подталкивает меня вперёд.

— Все они знают английский. Кто-то хорошо, кто-то плохо, но все смогут объясниться. Им очень интересно, кто ты и откуда. Да, — она улыбается шире, — у нас до ужаса любопытный народ. Присаживайся.

Меня усаживают на красивую подушку, наливают чай, ставят тарелочку с орешками. И смотрят. Смотрят, смотрят, смотрят. Изучают, сканируют, рассматривают. Выключите свет!

Одна из них подпрыгивает ко мне поближе. На ее запястьях золотые браслеты, на пальцах красивые кольца. Я замечаю, что у неё накладные ресницы, глаза из-за этого кажутся огромными. На ее голове нет боне, золотистый платок едва прикрывает чёрные кудри. Я мысленно задаюсь вопросом, как они одеваются на улице, носят ли абайю. Кузина Азиза ничего об этом не говорила, сама она была одета в серый закрытый костюм. Хочу поинтересоваться, но мой язык прилип к нёбу, не могу и слова произнести.

— Я — Ильнара, — говорит большеглазая красавица. — Самая старшая жена, — хохочет. — Просто потому, что первая стала невесткой Тавфика.

— Ляйсан здесь нет, кстати, — перебивает Ильнару Таисия. — Она уехала в город с третьей невесткой.

Вспомнить бы, кто такая Ляйсан. Мать Дагмана?

Третья невестка? Жуть.

Женщины очень быстро переключаются с темы на тему, меняют язык, мешают английские и арабские слова. У меня начинает болеть голова. Замечаю девушку, которая с самого начала сидела тихо в углу. В руках у неё рукоделие. Однако она не вышивает, а просто держит его. Когда я смотрю на неё, наши взгляды встречаются, и она улыбается мне нежно и искренне. Отвечаю ей тем же. Затем склоняюсь к Таисии, которая что-то обсуждает с другой женщиной, и шёпотом на русском спрашиваю.

— Та девушка — Аника?

— Аника? Нет. Аника ещё в университете. Ее привезут после обеда. Она с ума сходит, так хочет познакомиться с тобой.

— Да, я тоже.

Мне называют имена, но я их не запоминаю. Среди них есть девушка по имени Нафиса, а мне показалось — Анфиса. Кажется, девушка та на меня обиделась. Поэтому я перестала повторять. Может, мне и не стоит всех запоминать.

Следующее испытание — а я больше никак не могу назвать то, что происходит в этом доме со мной — становится приём пищи. Когда наступает время обеда, меня зовут в другую комнату. Там стоят очень низкие столики, вокруг разложены красивые подушки. Стол накрыт разнообразными блюдами, совершенно незнакомыми мне.

— Ты когда-нибудь ела с Азизом, сидя на полу? — спрашивает Таисия, пропуская меня вперёд.

— Нет, честно говоря. Только за столом.

— Знаешь, почему пищу следует расположить на скатерти на полу? — и не дожидаясь моего «да», объясняет: — Это ближе к тому, как поступал Посланник Аллаха. К тому же это больше соответствует принципам скромности и смирения.

— Ясно.

— Ты правша?

Удивлённо моргаю.

— Да.

— Хорошо. Мне пришлось переучиваться. Я — левша. А арабы едят только правой рукой.

— О.

Женщины рассаживаются вокруг стола, секунду стоит тишина. Потом я слышу тихое «Би-сми-Ллях».

Наклоняюсь к Таисии:

— Что это значит?

— А от Азиза ты никогда не слышала этого?

Задумываюсь.

— Может, слышала, но не придавала значения.

— Начиная приём пищи, ты как бы говоришь «С именем Аллаха», поминаешь Его. В конце пищи мы говорим «Хвала Аллаху» — «аль-хамду ли-Ллях».

— В жизни этого не произнесу, — шепчу себе под нос. Никто не слышит, и хорошо.

Еда оказывается на удивление вкусной, немного острой, но я к острому отношусь нормально. Мне протягивают красный соус «Харриса», и я мажу его на хлеб.

— Расскажите, как у вас устроена жизнь. Почему женщины живут отдельно от мужчин?

— А у вас живут вместе? — любопытствует Ильнара. Да, ее имя я запомнила.

Улыбаюсь.

— Конечно! У нас семьи маленькие, но дружные. Никто никого не возвышает… — замолкаю, так как женщины начинают смущённо переглядываться. — Я хочу сказать, что мужчины у нас тоже главные, но живут вместе с жёнами. А братья и сестры живут отдельно. Наверное, Таисия вам рассказывала.

— Да, — кивает девушка с наглухо перевязанной шалью на голове. — Но интересно тебя послушать.

— Но я приехала сюда послушать вас, — скромно замечаю.

Таисия берёт инициативу на себя.

— Задавай любой вопрос.

У меня их миллион. Страшно услышать ответы, но с другой стороны, они могут меня успокоить.

— Вы зависимы от правил или имеете право голоса?

— Мы должны почитать и уважать своего мужа, слушаться его. Но у нас есть право высказывать своё мнение. На женщинах в этой стране даже больше ответственности, чем на мужчинах, — говорит Таисия. — Они образованы, имеют работу, если захотят. Аника, например, желает получить профессию. Но нам здесь нет смысла работать. Мужья содержат.

— Как же ваша независимость сочетается с тем, что вы носите абайю и хиджаб?

— Хороший вопрос, но вообще-то нам разрешено надевать любую одежду, — невозмутимо отвечает Таисия. — Мы сами хотим носить абайю и хиджаб. Абайя, как и воспитанность, никогда не мешала самовыражению. В соответствии с религией женщины должны прятать волосы и тело от мужчин. Ни один мужчина не должен видеть тело женщины без согласия.

И снова та девушка в платке влезает в нашу беседу, поскольку мы говорим на английском.

— Под абайей мы носим всё, что хотим, но снимаем её только перед самыми близкими: родителями, братьями и сёстрами, мужем и детьми. А также в женском обществе. Это часть нашей культуры, которую мы чтим.

— Хабиба правильно говорит. Под абайей ты можешь хоть мини юбку надеть, хоть джинсы. Но на улице должны быть видны лишь кончики пальцев и глаза.

— Значит, мне не обязательно здесь носить платок?

— Нет. Но ты пока не жена Азизу, поэтому перед мужчинами надо скрывать волосы. Здесь, с нами, чувствуй себя свободно. — Таисия нежно улыбается. — Вот и первая причина того, что женщины живут отдельно от мужчин. В этой части дома мы свободны.

И тут я закашлялась. Соус очень острый. Тянусь левой рукой за стаканом, но Таисия отбирает и пихает стакан в правую руку.

— Воду тоже пьём с помощью правой руки.

«Хочу увидеть твои волосы»

После обеда мы с Таисией прогуливаемся по саду. И она рассказывает больше секретов этой семьи — семьи Эбейд.

— Дело мужа — содержать семью. Если его жена тоже зарабатывает, она имеет право потратить свои деньги на всё, что захочет.

Это приятная новость. Значит, я смогу продолжить работать. Не хотелось бы бросать журналистику. Дома я сидеть точно не смогу.

— А можно интимный вопрос?

— Спрашивай всё, что интересует, — мягко говорит Таисия. Мы сворачиваем к беседке, и она предлагает присесть. — Я замужем за Адилем уже почти десять лет и ни разу не пожалела. Азиз предупредил меня, что ты боишься. Поэтому спрашивай. Я развею твои сомнения.

Я накручиваю поясок платья на палец. Нервы натянуты, как струны. Пока ещё хочется отсюда сбежать, но ещё больше желаю увидеть Азиза.

— Как ты миришься со второй женой? Как вы живёте под одной крышей?

— Как-нибудь я расскажу тебе историю появления Нафисы в нашей жизни. Пока достаточно будет знать, что я приняла её и не ревную. При этом я старшая, она меня слушается. — Вздыхает, и я вместе с ней. — На самом деле тут многоженство — редкость. Только богатые арабы и шейхи могут позволить себе такую роскошь. А если позволяют, то каждой жене должен купить отдельный дом, и тогда они меньше встречаются.

Удивлённо хлопаю глазами. Почему тогда здесь не так? Таисия читает мой мысленный вопрос и тут же отвечает:

— Понимаешь, это индивидуально. Эбейды предпочитают жить вместе, у них здесь свои правила, свои традиции. Это повелось с давних времён. Никто не против…

— А если я попрошу Азиза купить мне отдельный дом?

Таисия молчит.

— Они тебя не поймут, — с сожалением отвечает она. — Если хочешь замуж за Азиза, если любишь его, прими его жизнь.

Трудно всё это понять и принять. Я в замешательстве. Если послушать Таисию, то всё очень просто. Но ведь я росла в малюсенькой семье. Папа ушёл, когда Андрейке исполнилось два года. Если быть точнее, то мама его выгнала за дверь. Мне тогда девятнадцать уже было, о ссорах и недовольстве мамы была в курсе. Папа старался для семьи, но мамины причитания убивали в нем весь энтузиазм. Не удивительно, что он завёл любовницу. А после развода с мамой женился на ней. Сейчас у них трехлетний ребёнок. Как бы у родителей ни сложились отношения после рождения Андрея, я росла в любви с мамой и папой. Свободная. Если у мамы и проявлялись иногда командные нотки в голосе, она поучала и воспитывала, то папа баловал. Как метод «кнута и пряника», где мама была кнутом, а папа — пряником. Все эти факты не идут ни в какое сравнение с тем, что я вижу здесь. Любовники и любовницы, поощрения и наказания обращены в нечто более суровое. Смирение и повиновение скрываются под гишуа абайи. А ещё многожёнство…

Обо всё этом я думаю по дороге в свою комнату.

Таисия сказала, что я могу отдохнуть перед тем, как они соберутся, чтобы подготовить меня к завтрашней встрече с отцом Азиза. И я этому очень рада. Мне требуется время собрать свои мысли в кучу… хотя бы в кучу. До полочек им очень далеко.

Я уговариваю себя примириться с тем, что жёны Дагмана и Адиля сами избрали свой путь и не жалуются. В конце концов я стану первой женой Азиза. Делить я его ни с кем не собираюсь. А значит, он больше не женится. И точка! С остальным будет проще.

Проходя мимо зеркала, останавливаюсь и смотрю на себя.

«Под абайей можно носить что угодно».

Платки я не хочу таскать на голове. Это будет проблемой. Надеюсь, мы с Азизом сможем переехать ну… хотя бы в Дубай. А там я возьму всё в свои руки. Шея! Жена — шея, а муж — голова. Куда захочу, туда и поверчу. И с головой араба справлюсь!

Кажется, я заблудилась. Захожу в какую-то комнату и осматриваюсь. Куда идти дальше?

— Помочь?

Вздрагиваю. А это та тихая девушка притаилась в углу. Она поднимается на ноги, и я понимаю, какая она маленькая. Ростом низкая, тоненькая, как тросточка и возраст очень юный. Лет шестнадцать точно дала бы. Кто она им? Я и имя не запомнила.

— Э… комнату свою ищу.

Она нежно улыбается. Руки у неё хной изрисованы, но не как у индианок, а просто полосками.

— Ты красивая, — говорит она. — Кожа такая белая.

Молчу. Потеряла дар речи. Девушки умеют делать комплименты? Кто она такая в этом доме?

— Хочу посмотреть на твои волосы. Они длинные?

Зачем ей сдались мои волосы?

— До лопаток. Я их недавно красила.

— В какой цвет?

— Трудно сказать, — пожимаю плечами. — Это омбре. Тёмные и светлые пряди перемешаны.

— Можно я приду к тебе перед сном сегодня?

Чтобы посмотреть на мои волосы? Чудачка какая-то!

— Хорошо, приходи. А ты…

Не успеваю задать вопрос. В комнату влетает красивая девушка всё ещё в чёрной абайе и подбегает ко мне. За ее спиной Ильнара, Таисия и Хабиба. Потихоньку я их запомню.

— Это и есть Эрика?

Девушки кивают.

— Поверить не могу! Какая красивая! — Она быстро целует меня в правую щёку, потом в левую и ещё раз в правую. — Я — Аника, сестра Азиза. Он рассказывал обо мне?

— Аника! Да, я очень ждала тебя, чтобы познакомиться.

— Чудненько! Я все тебе сегодня расскажу. Всё! Как вести себя с Ляйсан, и как обращаться с папой.

Аника такая энергичная и подвижная, что я безо всяких оснований думаю, что у неё с детства в одном месте моторчик. Она несётся к себе, быстро переодевается в джинсы и широкую футболку. Волосы перевязаны платком, но я вижу высокий хвост. Волосы у Аники чёрные, как смоль, и густые. Глаза большущие, ресницы длиннющие. Такая же красотка, как её брат.

Думаю об Азизе и понимаю, что скучаю.

Остаток дня проходит весело. Аника и Таисия учат меня всем правилам. Я — плохая ученица, но Аника постоянно повторяет, что это всё ради Азиза, и тогда я начинаю усерднее работать мозгами.

Вечером не чувствую тела от усталости. Меня отпускают часов в одиннадцать, чтобы я смогла отдохнуть перед встречей с родителями утром.

Минут пять чешу кожу головы после своего тюрбана. Затем избавляюсь от платья и надеваю пижаму, которую любезно предоставила мне Таисия. Шелковые розовые штаны и чёрная свободная футболка.

Подхожу к зеркалу, беру расческу и начинаю чесать волосы. Соскучилась по ним за весь день. Сколько себя помню, никогда не прятала их даже под шапкой. Зимой предпочитаю капюшон. Летом оставляю их на растерзание ветру. Собираю их в хвост только в случае, если очень жарко или два дня голову не мыла. А тут их заточили в темницу. Изверги!

— Красивые.

Вздрагиваю, вскрикиваю и подпрыгиваю на месте одновременно. В дверях стоит та самая маленькая девчушка. «Она даже не постучалась!» — мысленно возмущаюсь. Но у них, наверное, так заведено.

— Ты про мои волосы?

— Да. — Она проходит вглубь комнаты, огибает кровать и вот мы стоим друг против друга. Девушка трогает мои волосы, будто это дорогая ткань, которую ей никогда в жизни не заполучить. — Меня зовут Самира.

— Самира, — повторяю я.

— Да, — улыбается. — Ты мне нравишься. У Азиза есть вкус.

Смущённо опускаю взгляд на свои руки. Даже не знаю, что именно меня так смутило.

— Ты тоже красавица, — выпаливаю первое, что в голову приходит. Я просто не знаю, о чём с ней говорить.

— Ты, правда, так считаешь? — искренне радуется она.

— Конечно! А ты сомневаешься?

Девушка мнётся, дергает плечиками.

— Азиз никогда мне этого не говорил…

Мои глаза начинают бегать туда-сюда, сердце неприятно вздрогнуло. А при чём тут Азиз? Хочу спросить, но не могу произнести ни слова. Тогда Самира берёт на себя инициативу.

— Уверена, мы подружимся. Азиз полюбил тебя до меня, я его понимаю. Сейчас, когда увидела тебя, уверена, что сделала правильный выбор.

— К… какой? — в горле пересохло, я едва дышу, слушая ее. — Какой вы… выбор? О чём ты говоришь? Я не понимаю.

— Меня просили пока не говорить, но мне кажется, ты должна знать. Нечестно обманывать. Когда ты мне в первый раз улыбнулась, я поняла, что нравлюсь тебе. Я — жена Азиза. Первая. Ты станешь второй, Эрика. Рада знакомству. — Она притягивает меня к себе на секунду, потом идёт к двери, не пряча неподдельной, вежливой улыбки. — Отдыхай. Спокойной ночи, Эрика.

И исчезает.

А я стою, словно вросшая в пол, и смотрю на закрытую дверь.

Не хочу быть второй

Отшатываюсь, потом сажусь на кровать так, словно меня толкнули. В голове звенит. Я до сих пор не верю в то, что услышала.

Самира — жена Азиза?

Он лгал мне? Он лгал мне!

Такая молоденькая, нежная и красивая. К горлу подступает тошнота, я только сейчас замечаю, что захлебываюсь слезами. В голове пролетают все два года наших с Азизом отношений. Подарки, ухаживания, флирт и улыбки исподтишка. Первое свидание, первая ночь. Он не сразу признался в любви, но для меня эти слова стали прекрасной музыкой. Слышу громкие и звучные слова мамы, когда она узнала, что я влюбилась в араба: «Это самая большая ошибка в твоей жизни, Эрика! Они другие!»

Вытираю нос ладошкой, потом щёки… хватаю телефон и набираю Азиза. Мне отвечает механический женский голос на арабском, но не стоит и гадать, и так ясно, что он недоступен. Азиз специально отключил телефон.

В голове бьется паршивая мысль — уехать.

Но не могу же я просто взять и исчезнуть. Азиз должен сначала объясниться.

Встаю и на негнущихся ногах иду к двери. Выхожу в коридор. Зелёные светильники, создающие эффект великолепия, с изобилием позолота и миниатюрных дополняющих элементов освещают путь. Дом слишком большой, и я не успела его изучить. Где искать Азиза, я понятия не имею. Инстинктивно двигаюсь вперёд. Вижу ещё один коридор, узнаю его. Через него мы шли обедать и ужинать, а значит огромный зал, называемый холлом, который ведёт к выходу на улицу, близко.

Чувствую босыми ногами гладкий ковёр, пробегаю весь путь, сворачиваю, преодолев две ступеньки вниз. Вижу дверь, через которую утром вошла. Но не успеваю открыть ее, как меня окликают по имени. Таисия.

— Куда это ты надумала на ночь глядя, да ещё в таком виде? — Она хмурится, в голосе беспокойство.

Смотрю на себя в пижаме, волосы падают на лицо. Таисия ещё не видит, что я плачу. Не отвечаю. Ком в горле слишком большой, не проглотить. А ведь она тоже знала. Все они знали!

— Мне нужен Азиз, — глухо говорю я, когда она подходит ближе.

— Ох, наберись терпения. Завтра увидишь своего Азиза.

— Он мне нужен сейчас.

— Пойми же, Эрика, я не могу провести тебя в мужскую половину дома. Потерпи… — Тут она замечает, что со мной что-то не так. — Что случилось?

И я не выдерживаю. Рыдания рвутся наружу до боли в груди. Я пытаюсь сдержаться с помощью учащенного дыхания, но когда Таисия протягивает ко мне руки, я срываюсь.

— Он женат… уже женат. Я не знала… если бы я знала… не хочу быть второй… не хочу делить его… Что мне делать, Господи? Я не знаю-ю.

Таисия гладит мои волосы по-матерински, время от времени беспокойно оглядываясь. Ясно, что она не хочет, чтобы мою истерику увидели другие женщины. Сколько разговоров потом будет. А я вспоминаю Самиру, и только нежелание видеть её помогает. Я пытаюсь взять себя в руки.

— Пойдём со мной. Я сделаю тебе чай, и мы поговорим.

И я следую за Таисией. На ней цветастая пижама, выкрашенные в золотой цвет волосы завязаны в хвост. Она хоть и полноватая, но красивая. Удивительно, что при таком количестве женщин, в доме нет детей. Но нет у меня сил и желания интересоваться этим вопросом.

Мы устраиваемся на кухне. Таисия плотно закрывает дверь, затем некоторое время готовит мне чай с имбирём. Когда она ставит передо мной кружку, запах поразительный. Я с удовольствием делаю глоток.

— Когда они поженились? — спрашиваю я. Раз не Азиз, значит, Таисия мне всё объяснит. Утром он чётко дал понять, что я в её руках.

— Три месяца назад.

Делаю новый глоток чая, чтобы не разреветься. Три месяца назад, тогда как мы встречаемся два года. Он сознательно на это шёл. Но почему?

— Сколько ей лет?

— Восемнадцать.

— Восемнадцать, — повторяю я, словно смакуя этот нежный для любой девушки возраст, когда двери в жизнь открываются. — А мне двадцать пять. Как мне себя чувствовать?

Таисия отодвигает стул и садится.

— Самира очень хорошая девушка, чуткая и добрая. И она мечтала с тобой познакомиться. Пойми, она не виновата, что так произошло. И Азиз не виноват. Летом сюда приехал погостить их партнёр по бизнесу. Увидев Азиза, он решил, что его дочь подходит ему. Этот брак выгоден как отцу Азиза, так и отцу Самиры. После смотрин Азиз вынужден был сказать «да». Поверь, он очень переживал, но был уверен, что ты не захочешь принять его жизнь. — Таисия скребла пальцем маленькую трещинку на скатерти. Понимаю, что ей не совсем приятно объяснять это вместо Азиза. Но я должна узнать. — Почти все знали здесь о тебе. И Самире он рассказал о тебе в день свадьбы. Она сама потом призналась и сама же предложила привезти тебя сюда.

— И что на это ответил Азиз? — глотаю слёзы.

— Сказал, что ты не захочешь.

Я беру пустую кружку и иду к раковине. Мою её неосознанно.

— Я могла бы принять традиции, но делить Азиза с молоденькой девчушкой я не хочу. Это не укладывается у меня в голове. И тебя не понимаю. Ты ведь первая жена. Как ты согласилась на вторую жену?

Таисия вздыхает.

— У меня другая история. Мы с Адилем десять лет женаты, а детей Аллах так и не дал. Что мы только ни перепробовали, не выходит. Не могу забеременеть. Ляйсан, мать Дагмана, предложила Адилю взять в жены ещё одну девушку, чтобы та родила ему детей. Она сказала, что я буду иметь право воспитывать этих детей вместе со второй женой. Я долгое время не соглашалась. Адиль пытался уговорить, Ляйсан настаивала. А в один прекрасный день привела Нафису. Мы с ней поговорили, обсудили все нюансы, и… мне она понравилась.

— Но… Неужели ты не ревнуешь? Адиль делает с ней всё то же самое, что и с тобой. Он ласкает ее, говорит нежные слова и…

— Я не думаю об этом, — перебивает она меня чуть раздраженно. — Если думать, то можно сойти с ума.

— И сколько времени они женаты?

— Почти два года. Только… Нафиса пока не забеременела.

Разговор с Таисией приводит меня в чувства. Она уговаривает набраться терпения, позже Азиз сможет сам пояснить многие моменты. Однако, оказавшись в комнате, снова реву. Вспоминаются собственные слова: «Ты женат! Замечательно устроился!»

Всего лишь догадка.

Почему он тогда не признался?

А зачем тянуть, раз невеста здесь?

Меня будет чувство нового дня. Ещё не открыв глаза, первым делом отмечаю, что, несмотря на ночные неприятности и истерику, я очень хорошо спала. Тело отдохнувшее, лёгкое. И хотя мысли об Азизе болезненные, я не чувствую себя разбитой.

Глаза закрыты. Нет желания разлеплять веки. Знаю, что новых снов я уже не увижу, всё равно не хочу окончательно просыпаться.

В голове чётко фиксируется понимание того, что сегодня я должна покинуть дом Азиза. Я не смирюсь. И не прощу.

Тихое шуршание заставляет меня заподозрить, что в комнате я не одна. Прислушиваюсь, но глаза ещё закрыты. Кто-то вздохнул. В ужасе сажусь в кровати с широченными глазами и обалдеваю. Вокруг расселись женщины и смотрят на меня спящую! Что?!

Хочу закричать, сказать — какого хрена?! Но все слова застревают в горле. А потом в комнату также бесцеремонно вбегает Аника.

— С добрым утром! — верещит она и бросается с объятиями ко мне. — Это такое прекрасное утро для тебя! Такое событие! Мама Ляйсан очень хочет с тобой познакомиться. Я помогу тебе одеться к завтраку. И не волнуйся. На нашей женской половине ты можешь носить свою личную одежду.

Открываю рот, потом закрываю его, разглядывая Анику. На ней одежда известного бренда «Манго» — брючки бежевого цвета и рубашка с короткими рукавами. Такой ее вид приободряет.

— Давай посмотрим, что у тебя в чемодане?

Я смотрю на остальных — они молча за нами наблюдают. Аника словно никого не замечает, а меня они вгоняют в ступор. Сегодня даже Хабиба без платка. И у неё модная прическа. В своём дорогом итальянском платье она выглядит сногсшибательно. Жгучие чёрные глаза, оливковая кожа, густые волосы до плеч, формы и изгибы — прямо Моника Белуччи!

Иду умываться и думаю, как бы их спровадить из комнаты. Я рада, что Самиры среди них нет, но и Таисия где-то пропадает.

— А это Рухия, — представляет Аника ещё одну жену Дагмана. Стройная брюнетка в белых джинсах и зеленом топе на бретелях. Ее лицо, словно сошло с обложки журнала мод. На красные губы просто нельзя не смотреть.

Чувствую резкий контраст со вчерашним днём и пытаюсь понять, в чём дело.

— Хм… вот это платье с оборкой ничего так. Но, Эрика, тебе надо бы побольше одежды купить, — трещит Аника. — Я скажу Азизу. Если сегодня выпадет время, мы прокатимся в торговый центр.

— У неё абайи нет, — отмечает Хабиба.

— Одолжу свою. У меня есть, совсем новая.

Пока они делают макияж и наряжают меня, я слушаю арабскую речь. Красивый язык, но очень сложный. Однажды попросила Азиза научить меня писать имя Эрика на арабском. Я исписала всю салфетку в ресторане, но так и не получилось написать хотя бы близко похоже на то, что написал Азиз. Слова я тоже пробовала произносить. Знаю только слово «Ялла» в значении «Давай». Азиз часто так меня подгоняет. В этом слове нет сложных звуков, поэтому его ещё могу произнести. Выучу ли я когда-нибудь арабский? Нет. Хорошо, что в этом доме люди образованные и знают английский.

Идём на завтрак в знакомую мне столовую. Навстречу выходит Таисия, и я едва узнаю ее в чёрном платье с лимонами. Оно доходит ей до колен. На шее красивое колье, лицо накрашено.

— Как спалось, Эрика? — спрашивает она меня на русском, прекрасно помня о нашем разговоре перед сном.

— Спала хорошо, но настроение скверное.

— Не думай об этом, ладно? Сейчас тебе предстоит познакомиться с Ляйсан.

— Это мама Дагмана?

— Да, но не забывай, что мама Дагмана — это и мама Азиза. Постарайся быть вежливой с ней. С первого взгляда она покажется тебе гордой и холодной, но это потому, что она будет присматриваться к тебе. На самом деле с ней бывает очень весело. Она умеет слушать и любит раздавать советы.

— И она говорит по-английски?

— Она знает четыре языка. Очень образованная женщина. И, кстати, занимает немаловажное место в бизнесе.

— О. Она работает?

— Да. В компании «Бисахрат аль’амаль» с мужем.

Я ожидала увидеть старушку лет шестидесяти, согнувшуюся в три погибели с тросточкой. Но когда мне ее представляют, я с трудом верю, что это мать взрослого мужчины. Утонченная, роскошная в костюме от Армани, вся увешенная бриллиантами.

Во время завтрака она задаёт мне вопросы о родителях, и я объясняю, что они разведены, что у отца новая семья, а мама пока не может сюда приехать.

— С кем же мы будем обсуждать махр?

— Махр? — смотрю на Таисию, и та с удовольствием объясняет.

— В семейном законодательстве, основанном на мусульманском праве, махр — это брачный выкуп, уплачиваемый мужем. Дом, машина или драгоценности — что угодно. Это одно из главных условий для заключения брака.

Я нахожусь под впечатлением, поэтому говорю невпопад.

— Поговорю с отцом. Может, он приедет обсудить этот вопрос.

Ляйсан мне понравилась. Эта женщина вызывает восхищение и уважение. После завтрака она просит одну из невесток принести ей абайю, затем куда-то уезжает.

— А где же Самира? — спрашиваю у Таисии. Мне должно быть всё равно, но одна мысль о том, что она сейчас с Азизом, бросала меня в пот.

— Я попросила ее уехать к матери на весь день.

— Что? И… как ты ей это объяснила?

— Сказала, что для тебя новость стала ударом и необходимо время свыкнуться. Самира всё прекрасно сама понимает. Она пожалела, что ляпнула это тебе вчера.

— Смысл жалеть? — Открываю дверь в свою комнату, Таисия следует за мной. — Я бы рано или поздно все равно узнала.

— Конечно. Но не от неё. Я должна была сказать тебе… Азиз специально позвонил Адилю, когда ещё был в России, я была рядом с мужем. Он сказал, что ты изъявила желание познакомиться с нашей семьёй. Вот тогда с ним поговорила я. Он взял с меня обещание как можно мягче посвятить тебя в его жизнь.

В этот момент влетает Аника и с визжанием сообщает, что получила разрешение поехать в торговый центр. На локте замечаю чёрную накидку. О нет!

— Мужчин нет дома. Они поехали в офис и пробудут там почти до четырёх. Чаепитие решили устроить в пять. В это время папа и познакомится с тобой, Эрика. Пойдёшь туда в сопровождении Ляйсан. И ничего не бойся.

Мы набрали косметики. Я пыталась отказаться от всех этих даров, но кто меня спрашивал!

— Тебе нравится этот цвет? — интересуется Аника, поднося губную помаду к моему носу.

— Да, красивый, — говорю, лишь бы отвязалась, а она сразу на кассу. Позже начала говорить, что не нравится, так они подносили ещё миллион взамен.

И вот, мы идём к эскалатору с полными пакетами всякой всячины, я путаюсь в абайе, вуаль мешает нормально дышать. Мне некомфортно и может даже неприятно. Чувствую себя дурой, закутанной в чёрный мешок. Женщин же ничего не смущает. Таисия тоже радуется вместе со всеми. Для неё эта рутина стала образом жизни. Смогу ли я так же?

Ровно в пять в зале появляется Ляйсан в длинном платье. Шикарные волосы исчезли под платком. Меня тоже нарядили. Стою в шелковом зеленом платье, закрывающем все возможные и невозможные места. На голове шаль, но под ней волосы свободно ниспадают на плечи, из-под платка выбиваются пряди волос, но Таисия уверяет, что это не страшно.

Мы с Ляйсан выходим на улицу и идём по длинному коридору мимо колонн, поднимаемся по каменным ступенькам и сразу же оказываемся в большом зале. В глаза бросается красный ковёр, невероятно красивые шторы, а потом и кресла, в которых восседают немолодые мужчины в кандурах и белых гутрах.

Ляйсан подводит меня к мужчине, который сидит, как король, в самом центре зала. Краем глаза замечаю у стены знакомые лица Дагмана и Азиза. Кто-то из шести молодых мужчин явно Адиль, но пока я с ним не знакома. Пока Ляйсан что-то объясняет мужу на арабском, ловлю взгляд Азиза, но он, зараза, быстро отводит глаза в сторону. Что, даже смотреть на невесту нельзя? Ух, как же бесит!

Неоднократно отмечаю, что Азиз в арабской белой одежде выглядит привлекательно.

Нельзя быть таким красивым!

Любовь к нему меня ломает. Почему я не могу сказать «нет»? Они обсуждают мою будущую жизнь в качестве второй жены Азиза, и я молчу!

В последний момент хочу сказать, что сегодня уеду, но язык немеет. Я не могу выговорить ни слова. Азиз сводит меня с ума. Ком в горле застревает. Появляется дикое желание броситься к нему в объятия и плакать, как маленькая девочка.

И вдруг!

— Проведем сегодня. Пора избавиться тебе от греха, Азиз, — говорит господин Тавфик, обращаясь к сыну.

О чём они?

— Ты хочешь сделать помолвку в кругу семьи? — интересуется Ляйсан.

Я распахиваю глаза и внимательно слушаю.

— А какой у нас выбор? Девушка уедет. Нельзя, чтобы невеста Азиза разгуливала в грехе. Устроите празднования среди своих, не сломаетесь.

Вечером того же дня в присутствии близких родственников мы с Азизом обмениваемся кольцами.

К чёрту помолвку!

Еду в машине на заднем сиденье. За рулём какой-то араб в белой одежде. Меня не интересуют пейзажи, проносящиеся мимо с большой скоростью. Смотрю на своё кольцо. Маленький бриллиант переливается на солнце. Красиво. Азиз нашёл это кольцо за час. Так мне сказала Хабиба. Как только было принято решение сделать помолвку, он с братьями отправился в ювелирный магазин. И вот, мы помолвлены, а счастья я не чувствую.

Во-первых, я претендую на место второй жены. Есть Самира, которая заняла важное место до меня. И ничего я с этим сделать не смогу. Нет, можно её убить, конечно, и жить в горе и радости. Только я не убийца.

Во-вторых, я до сих пор не поговорила с Азизом. Те пять минут, что мы стояли рядом во время помолвки, не решили ровным счётом ничего. Я изображала счастливую невесту, слушала странные женские трели и смущённо опускала реснички, следуя наставлениям Таисии. Цирк да и только!

Ну, и в конце концов, я еду в Дубай одна! Одна с каким-то непонятным водилой. Азиз просто сбагрил меня, и это вызвало у меня неподдельный гнев.

Меня привозят к отелю в целости и сохранности к полудню. Весь день я извожу себя ужасными мыслями, с каждым часом в одиночестве ненавижу Азиза всё сильнее. Дважды пытаюсь дозвониться до него, но в ответ приходит эсэмэска: «Занят». От злости я заскрежетала зубами и едва не разбила телефон. Благо, он застрял где-то между подушками, впрочем, я не стала его оттуда доставать.

И чтоб они провалились со своим сухим законом! Хочу выпить! В России первым делом напьюсь. Нервы не выдерживают.

Азиз приезжает часам к пяти. Открываю дверь, он входит весь такой красивый в костюмчике, в тёмных очках, которые сразу снимает.

— Привет, — сладко говорит он.

А я вместо ответа размахиваюсь и хлёстко бью его по щеке. Отвесив пощёчину, отступаю на два шага назад. Секунду Азиз не двигается, голова всё ещё повёрнута вправо. Похоже, это первая оплеуха от женщины, призванная вызвать в нём недоумение, а следом и гнев. Упс…

Азиз хватает меня и с силой прижимает к противоположной стене. Казалось, он схватит меня за горло. Но нет. Одна его рука скользит к моему затылку, он оттягивает назад мои волосы, чтобы я не могла двигаться. Пальцем второй тычет в меня с угрозой.

— Это был первый и последний раз, ты поняла? Я не потерплю унижения даже от женщины, которую люблю. Никто не мешал тебе оставить всё, как есть! Сама захотела окунуться в мою жизнь. Окунулась? Принимай, что есть.

— Какого черта ты не сказал мне о жене ещё в России? — цежу сквозь зубы. — Это подло!

Сначала он молчит, потом резко выпускает меня и отходит.

— Потому что тогда ты меня бросила бы.

— Как, однако, ты всё продумал! А теперь я в ловушке. Либо да, либо нет. Браво! — хлопаю в ладошки. — Твоему актёрскому мастерству можно позавидовать.

— Я не играл.

— А что ты делал? Водил меня за нос целых два года! Ты женился весной. Весной! — кричу я, а он шикает, чтобы заткнулась. Хрен ему! — Если бы ты раньше позвал меня замуж, я бы стала первой и ни за что бы не согласилась на ещё одну женщину. Но нет, ты предпочёл сначала обзавестись женушкой, а потом меня привести. О, а может, я твои планы нарушила? Ты хотел меня четвёртой сделать, чтобы наверняка?

— Ты все неправильно истолковала, Эрика, — устало говорит он, присаживаясь на край кровати. — Я вообще не собирался предлагать тебе руку и сердце, потому что был уверен, что ты не приспособишься к нашей жизни.

— Уверен он был, — бурчу, сложив руки на груди. — А спросить? Теперь что прикажешь делать? — вдруг слёзы пробиваются, начинаю шмыгать носом. Азиз терпеть не может женские слёзы. — Мне противно думать, что ты и эта Самира…

— Не плач, пожалуйста.

— А что ты хочешь? Чтобы я смеялась, зная, что ты спишь с другой женщиной?

— Я сплю с ней, потому что она моя жена! — на этот раз он срывается на крик. — Я не имею права её избегать.

Снимаю кольцо и швыряю в него.

— Тогда катись к ней и имей её когда хочешь и куда хочешь! К чёрту эту дурацкую помолвку!

Кольцо со звоном ударяется о кафель, слышу, как оно катится, потом падает. Наступает тишина. Азиз встаёт и идёт к двери.

— Думаю, мне сегодня лучше спать в своём номере.

Нас поселили в разные номера изначально, и персонал не в курсе, что мы спим вместе, ибо по закону это запрещено, поскольку мы неженатая пара. Ни дня Азиз не ночевал в своём номере, что находится напротив. Сегодня ему придётся спать одному. С радостью выталкиваю его и закрываюсь на ключ. Потом сползаю на пол и начинаю горько рыдать.

Утром прямо в ухо раздаётся звонок будильника. Отрываю голову от подушки, ничего не понимая. В окно пробиваются первые лучи солнца, будильник продолжает разрываться где-то между подушками. Сначала рыщу рукой, но не нахожу, а потом он замолкает, и я поворачиваюсь на бок. Только сон больше не идёт. В голову лезут воспоминания.

Вспоминаю первый день нашей встречи с Азизом. Я делала записи в блокнот, находясь на выставке бриллиантовых украшений, пыталась запомнить названия. А потом подошёл он. Помню его проникновенный взгляд и загадочную улыбку. Этот мужчина покорил меня, едва только взглянул. Он рассказывал мне об украшениях, а я впитывала каждое его слово. Потом он предложил встретиться в другой день и тогда он мог бы ответить на все мои вопросы. Статья вышла потрясающей, а тот вечер я не забуду никогда.

Меня пленила его естественная восточная красота, его манеры и красивые слова. Влюбилась, как школьница.

А наши переписки! Это было что-то! Мы желали доброго утра, а потом спокойной ночи. А прощались до бесконечности, начиная со слов и заканчивая миллионом смайликов.

Вдруг обнаруживаю, что улыбаюсь.

На полу что-то блеснуло.

Сползаю с кровати, на четвереньках подползаю к тому месту и вижу кольцо. С минуту кручу его в руке, потом надеваю на палец.

— Люблю его, Господи, — шепчу сама себе. — Как же смогу без него жить?

И снова по щеке бежит слеза. Зло смахиваю её и иду умываться.

Часам к десяти в дверь тихо стучатся. Знаю, что это он, вот и несусь, как ненормальная. Распахиваю дверь и вижу его не выспавшегося, помятого в апельсиновой футболке и чёрных брюках.

— Впустишь?

Отхожу в сторону.

— Самолёт в два. Я… — Он поворачивается и смотрит на меня. — Эрика, я думал всю ночь. Если ты откажешься, это сломает нас обоих. Как же я буду без тебя? — его голос такой ласковый, нежный и жалобный, моё сердце ведь не выдержит, и ком уже у горла. — Скажи, ты сама сможешь забыть меня?

— Нет. Я буду страдать, Азиз. Однако не могу смириться с наличием у тебя уже одной жены.

— Самира — это бизнес. А тебя я люблю. Искренне. Бескорыстно. Страстно. Всегда старался оберегать тебя, как редкое сокровище. А что теперь? Я могу тебя потерять? — Азиз облокачивается спиной на стену и, запрокинув голову, закрывает глаза. За ночь выступила чёрная щетина, но она не портит его, напротив, придаёт сексуальности. У меня все органы съёживаются внутри. Слушаю его, стараясь не разрыдаться. — Я же всё в тебе люблю. Ясное небо твоих глаз, твою улыбку, смешные ямочки на щёчках… Люблю твою родинку на шее под нежным ушком, твою привычку поджимать губы… Люблю, когда ты коверкаешь арабские слова, когда называешь меня таким простым словом «Солнышко»…

— Замолчи.

— Эрика, я не готов тебя потерять.

Сглатываю слёзы, отворачиваюсь. Как же я хочу его обнять. Но ещё больше — поцеловать.

— Принять ваши традиции не столь болезненно, как твою жену, Азиз.

— А ей ты так понравилась. Я ни дня не скрывал от неё свою любовь к тебе. Сама видела, все о тебе знали. Мама Ляйсан сказала, что ты прекрасная девушка, а она не о каждой так отзовётся.

— Заткнись ты уже, Азиз! — начинаю реветь открыто.

Он делает шаг ко мне, но я отхожу.

— Эрика, пожалуйста… — И тут он впервые произносит: — Прости меня.

— Я не хочу говорить «нет», — рыдая говорю я. — Но и согласиться я пока не готова.

— Так у тебя же есть время. Езжай домой и обдумай всё хорошо без меня, а когда я приеду в Россию, дашь окончательный ответ. Пожалуйста, — его голос вдруг дрогнул, — не руби всё с плеча, не совершай ошибку, чтобы потом не пожалеть.

Это разумное предложение. Я должна всё обдумать. Киваю, соглашаясь. А в следующую секунду оказываюсь в его объятиях, чувствую его горячее дыхание на своих губах.

— Люблю тебя, — шепчет он и крепко целует.

Отбросив все мысли, обвиваю руками его шею, прижимаюсь крепче и отвечаю на поцелуй. Но ближе не подпускаю. Иначе сломаюсь и не смогу принять трезвое решение.

В сомнениях

Сажусь на край кровати и начинаю рассматривать фотографии с помолвки. Пока я летела в самолёте, Азиз переслал их мне. Ловлю себя на мысли, что улыбаюсь. Потом перевожу взгляд на кольцо, вспоминаю лицо Самиры и настроение мигом падает.

Первый день после приезда я проспала двенадцать часов. А сегодня, на второй день, собираюсь на работу. Андрей давно на факультативе. Мама суетится на кухне. Странное дело, она не задала ещё ни одного вопроса, хотя разговаривает… разговаривает со мной так, будто я никуда не уезжала. Не буду кривить душой, мне такой ее настрой нравится больше. За завтраком рассказываю о своих планах на неделю. Вижу, мама довольна. Наверное, думает, что я всё, что хотела, увидела и передумала. Радуется в душе.

А у меня мысли в беспорядке. Азиз предложил обдумать всё прежде, чем принять ответственное решение. Но я знаю, что сама только дров наломаю. Мне нужен союзник.

Не мама.

Анжелика или Лада? Не вариант. Они всегда поддерживали моё мнение, и теперь на поводу пойдут. Нет, так будет нечестно.

Мы обменялись номерами с Таисией, но и ей я не признаюсь, что в замешательстве. Она, как и все в доме Азиза, верит, что я скоро стану членом их большой семьи. Как подумаю!

Когда в обеденный перерыв ко мне на работу заявляется отец, я начинаю подозревать, что без маминой помощи не обошлось. Поэтому задаю вопрос в лоб:

— Мама нажаловалась?

— Эрика, мама волнуется. Ты не должна сердиться на неё.

А я сержусь. То Данила натравит, теперь отца прислала.

Мы спускаемся в кафетерий и заказываем по чашке кофе. Я беру салат и картофельное пюре. Папа от еды отказывается.

— Как Лина? — интересуюсь делами его сорокашестилетней жены.

— Иваном занимается. Он в сад пойдёт осенью. Ты от темы не отходи.

— Хорошо. Говори, что хотела мама.

— Она позвонила, когда ты в отъезде была. Дочка, ты знаешь меня. Твои отношения с мужчинами меня не очень заботят. Я пытался объяснить, что ты взрослая, и сама вершишь свою судьбу. Но араб…

— Что с арабами не так, пап? У них есть хвост? Две головы? Глаз на затылке?

— Это другая нация, другая культура и…

— Он богат, папа. Сказочно богат, — повторяю я и вижу, как загораются папины глаза. Деньги его интересуют больше любых ценностей. Он и меня продаст, если надо будет. И не одному арабу. Из-за денег они с мамой часто собачились. Я это знаю, вот и давлю. На что рассчитывала мама, подсылая ко мне отца? Я протягиваю руку вперед. — Смотри, какое кольцо он мне подарил. Очень дорогое. Если я выйду замуж, они… м-м-м… как это называется? Во! Махр дадут — выкуп за невесту. Будешь со мной рядом, то о цене сам договоришься.

Папа сидит с круглыми глазами.

— А… ты уверена в нём? Ну… любовь и всё такое…

— Мы любим друг друга, не сомневайся.

Итак, папу обработала. Он ушёл, пожелав мне счастья и сказал звонить, если надо ехать махр брать. Смешной такой. Если я вообще замуж выйду.

Проводив папу, иду на рабочее место ещё более расстроенная, чем раньше. Папе с мамой пытаюсь доказать, что Азиз самый-самый и никого другого мне не надо, ношу кольцо, грея себя мыслью, что помолвлена с любимым человеком. А потом вспоминаю, что он уже женат, и мне уготовано место второй жены. На душе становится мрачно и холодно. Кто бы подсказал, что делать?

— Эрика? Ты почему стоишь посреди кабинета так, словно перед тобой разверзлась земля?

Внезапно понимаю, что задумалась и неподвижно стою на месте. Надя удивлённо смотрит на меня и ждёт ответа.

— Я… всё хорошо. Я иду к своему рабочему столу, — проговариваю и шагаю вперёд, чувствуя на себе скептический взгляд редактора. Словно мысли её читаю: «Ну-ну, идёт она».

— Я ожидала, что после поездки в Дубай ты на крыльях прилетишь, и улыбка будет как нарисованная. То, что я вижу сейчас, мне явно не нравится.

— Скучаю, наверно.

Утром я успела похвастаться, что помолвлена. Подробностей я не рассказывала, да и сообщила новость так, будто помолвка это что-то незначительное. Сейчас тоже говорю неубедительно, отвожу взгляд, делаю вид, что ищу степлер, хотя он перед носом лежит. Надя это видит, хватает степлер протягивает, а когда я хочу его взять, убирает за спину. Хмурится и прожигает своими голубыми глазищами.

— Ладно. Кое-что случилось, — наконец признаюсь, — но в рабочее время я не буду это обсуждать. Слишком всё сложно.

— После работы планы есть?

— Нет.

— Значит, попьём кофе. Не нравится мне твоё настроение. Девушка, которая без пяти минут жена человека, которого любит целых два года, просто не может не сиять от счастья. Твоё лицо серое, как небо в пасмурный день. — Надя кладёт степлер мне в руку. — От меня не отвяжешься, так и знай.

Ровно в шесть мы заходим в кофейню на углу той улицы, где находится наше издательство. Решили не ходить далеко. Потом Надя обещала отвезти меня домой. Она у нас дама важная, на «тойоте» гоняет по Москве. И за кофе собирается платить. Я не возражаю. Пускай себе важничает.

— Два капучино и эклеры, — говорит она официанту, не спросив при этом меня. Потом поворачивается и выдыхает: — Ну?

Я не знаю, с чего начать. Минуту молчу, ком глотаю.

— Что? Хиджаб и в заточение? — не выдерживает она.

— Нет. То есть не совсем. Дом у Азиза огромный. Город Эль-Айн красивый, и еда очень вкусная. Если начинать с плюсов, то некоторые обычаи мне понравились.

— Я слышала, что в Эмиратах действует сухой закон.

— Да, но это не важно, Надь. Важно то, что происходит в его доме.

— А что происходит в его доме?

— В целом, семья у Азиза хорошая. Однако там женщины и мужчины делят дом на две половины, то есть живут отдельно друг от друга. Женщины закрыты. Правда абайя нужна только на улице, внутри они носят любую одежду и очень любят дорогие шмотки и украшения.

— Что такое «абайя»?

— Чёрные длинные платья.

— А-а-а. Ну, хиджаб.

— Хиджаб — это общее название. Широкая одежда, скрывающая фигуру, и исламский платок. Абайя — это только чёрное платье или накидка. Под ней хоть шорты носи.

— Я бы не смогла.

— Я бы смогла. Там все так ходят, выделяться всё равно не захочется.

В течение получаса я просто рассказываю о некоторых традициях, о том, с какими людьми я там познакомилась. Рассказываю о Таисии, о братьях и даже о Ляйсан. С гордостью говорю, что именно она настояла на помолвке. К теме многожёнства в их семье я подхожу постепенно. Сначала объясняю, что Ляйсан первая жена отца Азиза. Затем речь идёт о братьях, у которых по две и три жены. И вот, я смолкаю.

— Нет! — восклицает Надя. — Только не говори, что Азиз тоже…

— Да. И если я выйду за него замуж, то стану второй.

Минута молчания. Надя барабанит пальцами по столу. Потом очень серьёзно говорит:

— Почему ты не сказала, что… Чёрт, да какой кофе! Тут не кофе пить надо. Поехали ко мне. Дома коньячок есть. Вставай!

— Но…

Никакие «но» не помогают. Надя выталкивает меня из кофейни, и мы едем к ней домой, беседовать за нормальным напитком.

Кто прав, кто виноват

Два снифтера стоят на стеклянном журнальном столике. Надя наливает уже по второму кругу. Первый мы выпили молча. Пока ехали, тоже молчали.

Мы с Надей не друзья, а только коллеги, но она знает больше, чем Анжелика или Лада, потому что с Азизом я познакомилась на работе. Надя наблюдала зарождение наших чувств, видела ухаживания Азиза. Надя стала первым человеком, который сказал мне: «Осторожно с арабом, Эрика». Анжелика кричала: «Если он душка и хорош в постели, то не отпускай ни в коем случае». Лада вообще не понимает, что мы находим в мужиках, но и она всегда поддерживала, выражая это вечным поддакиванием.

Чокнувшись сниферами, Надя делает глоток, затем отставляет бокал и серьёзно говорит:

— Восточные мужчины опасны. Ты помнишь, я говорила тебе об этом, и не раз. Два года тебя всё устраивало. Какого хрена ты захотела всё изменить?

— Я не собиралась за него замуж. А не так давно рассматривала фотки одноклассниц в Инстаграме. Надь, все они замужем! И дети есть. А я встречаюсь восемь раз в год с мужчиной, и ощущение появилось, что так будет всегда, если не… В общем, я решила, что либо мы расстаёмся, либо женимся.

— Но ты ведь имела представление, кто он и в каком мире живёт.

— Не совсем, — кручу бокал в руках, нервничаю. — Слушай, я ехала в Дубай только посмотреть, а они помолвку устроили. Азиз поставил ультиматум: либо мы женимся, либо расстаёмся навсегда. Потому что если я откажусь от него после помолвки, то это станет позором. Мне точно назад дороги не будет. А вернуть всё так, как было он, якобы, уже не сможет. Я не знаю, что делать, Надя. Зла на Азиза за то, что так поступил. Он женился на ней три месяца назад! То есть мы уже были в отношениях, вот что меня возмущает.

— Давай разбираться, — говорит Надя, ломая плитку шоколада на сегменты. — Вы оба правы и оба виноваты. И не перечь мне, — пресекает мои «но» Надя. — Попробую объяснить. Может, это тебя отрезвит и даст почву для размышлений.

Как же это мне нужно!

Откидываюсь на спинку дивана, готовая выслушать всё, что скажет Надя.

— Начнём с ошибок Азиза. Ты сказала, что в их семье есть иностранка, значит, не принципиально, кто станет женой: арабка, русская или молдаванка. Он мог, ну если не в первый год, то позже, когда ваши отношения перешли на стадию «люблю не могу», поговорить с тобой на эту тему. Ему, похоже, было удобно. А может, боялся. Мы не знаем, какие тараканы живут в арабском мозгу самца.

Я прыснула. Сказанула!

— Не смейся. Я серьёзные вещи говорю. Вторая ошибка — он скрыл факт женитьбы. Хорошо, до сегодняшнего дня он уже не рассчитывал, что ты захочешь за него замуж. Однако везти тебя в свою страну, заранее не поговорив и не признавшись в том, что у него за жизнь — гнусно.

— И я узнала не от него, а от его женушки. Причём все они знали о том, что Азиз без памяти влюблён в меня. Где смысл?

— В его защиту могу сказать лишь то, что он, возможно, чего-то боялся. Или вынашивал план.

— Хм.

— Да! План заманить тебя в своё логово, чтобы потом ты оттуда не выбралась. Тебя держит любовь, Эрика. И если согласишься, то попадёшь в плен востока. Помяни моё слово.

Она поднимает бокал, мы снова чокаемся и пьём. Хватаю шоколад и заедаю. Давно спиртное не пила, голова начинает кружиться. А Наде хоть бы что.

— Теперь о твоих ошибках.

У меня забилось сердце. Не люблю, когда меня суют носом в мои ошибки. Однако слушаю.

— Тебе все говорили: «Эрика, внимание: АРАБ» Что это значит? Он — восточный мужчина. Твёрдый, с силой характера, умеющий обольщать и привязывать к себе. Вполне возможно, что у него сработал инстинкт… Вспомним, что на тот момент он был свободен. — Надя снова отпивает коньяк, затем сбрасывает звонок на телефоне. Сейчас всё не важно. — Ты, — продолжает она, — только выбралась из депрессии; обрела почву после позорного изгнания Данила из своей жизни…

— Не напоминай.

— А я напомню. Он тебя унизил в день твоего рождения, подарив, с вашего позволения скажу, вибратор… и унижал постоянно. И вдруг возникает Азиз. Воспитанный, галантный романтик. Да любая поведётся на такого!

— Он окружил меня вниманием. Он подарил мне такие моменты, о которых вспоминать не стыдно. Мне нравилось называть его своим мужчиной. И не смущала меня его национальность. Я жила сегодняшним днём, получала удовольствие от того, что имела. Я отдыхала от отношений с Данилом, он хорошенько подпил мне кровушки.

— Хорошо, это оправдывает твои поступки. Но я бы на твоём месте, милая Эрика, изучила бы их законы. Я бы, пусть не в первые полгода, но потом начала бы расспрашивать его о родных.

— Пойми, я летала в облаках. Те единственные ночи, которые мы проводили вместе, я хотела потратить на более приятные вещи.

— Но вы ведь ужинали вместе, катались по городу… О чём вы говорили?

— Иногда он рассказывал о своём бизнесе, упоминал братьев, отца. Я даже знала, что у него есть сестра. Я не знала их имён, просто не спрашивала. Не знаю… может, глупо, но я не интересовалась. Но о своём городе он часто рассказывал.

— Однако о законах ты точно узнала в эту поездку, — напирает Надя. Она ищет мои ошибки, а я нахожу оправдания.

— Послушай, я многое выяснила ещё в первый год наших встреч. Я прекрасно знала о том, что женщины там закрытые с ног до головы, и о том, что парочки на улице ведут себя как чужие, не целуются и не живут вместе, ибо это карается законом… даже о сухом законе было известно. Я многое знала. Просто, я думала, что многожёнство давно ушло в прошлое. Таисия, жена брата Азиза, сказала, что не каждый араб может позволить себе две жены. Знаешь, какие деньги там задействованы? Если бы ты сходила с их женщинами в магазин, ты бы ахнула. Они покупают дорогую косметику, одежду известных брендов, и на цены не смотрят! Мужья обязаны покупать им одинаковые по цене подарки и, полагаю, удовлетворять тоже должны каждую, не обделяя вниманием. От Таисии я узнала, что жены по правилам должны иметь каждая свой дом. Но вот в семье Азиза все живут вместе и, что ужаснее всего, дружно!

— Ну, это лучше, чем если бы они хотели поубивать друг друга.

— Не знаю. Я немного не представляю, как жить в одном доме, но не видеть мужа, когда пожелаешь.

Мы снова пьём.

— Ох, — вздыхает потом Надя. — Нелёгкая у тебя задача. Азиз — хороший человек. И я рада, что он дал тебе время подумать. Ибо шаг, который ты сделаешь следующим, станет роковым. Либо ты улетишь в пропасть, либо пойдёшь по ровной дороге.

— Я люблю его, но быть второй женой…

— Впрочем, ты сама говорила, что Азиз отговаривал тебя. Сама напросилась. По крайней мере, ты точно теперь видишь два будущего: с ним и с его первой женой или без него свободной и в новых поисках любви.

На глаза наворачиваются слёзы. Не хочу новых поисков. Не хочу другого мужчину. Хочу быть с Азизом, но как же трудно решиться.

Надя обнимает меня, гладит по спине ладошкой. Чувствую сладкий аромат её любимых духов. Эта женщина дважды была замужем, пережила запои своих мужей, измены и побои. Первый муж отобрал у неё ребёнка. Надя до сих пор не может добиться встреч с сыном. И этот муж — русский мужик. Не думаю, что национальность имеет большое значение.

— Знаешь, Надь, я пришла к выводу, — смотрю на своё кольцо, — если бы не его ложь и не первая жена, я бы сейчас не ревела здесь. Я готова принять любые его традиции, кроме женщины, с которой придётся его делить.

— Ты права по-своему. Любишь его, дурочка. И я вижу это. И Азиз будет прав, если после твоего отказа исчезнет. Мне кажется, он сам чувствует, что накосячил. Он, как растерянный малыш, которому вручили серьёзный инструмент, а он не знает, на какие кнопки нажимать.

У меня кружится голова и глаза закрываются. Чувствую себя пьяной и почти не соображаю. Однако слова Нади острой хваткой впиваются мне в мозг, когда она произносит:

— Он приедет не скоро. За это время ты переосмыслишь всё произошедшее. А когда вы снова встретитесь, ты будешь готова. Отпусти ситуацию. Пусть всё случится по воле судьбы.

Утром на следующий день я просыпаюсь с мыслью, что жизнь прекрасна. Пока что ничего плохого не произошло, и я готова к предстоящим испытаниям.

Либо да, либо нет. Третьего не дано.