На чистовик

Рената Соло

Мила Богданович, живущая в Нью-Йорке иммигрантка из Сербии, идёт навстречу своей Большой Американской Мечте, пытаясь реализоваться как специалист, мать и жена. Несмотря на престижную должность и любящих мужа и дочерей, эмоциональная и неуверенная в себе Мила постоянно мучается вопросами о собственной профессиональной, творческой и женской несостоятельности. Руководящая позиция даётся ей нелегко, отношения с мужем Александаром превратились в рутину, она не уделяет достаточно внимания детям, а надвигающийся кризис сорока лет и потенциальное увядание пугают и вгоняют в депрессию. Повышенное внимание и дружба со стороны молодого коллеги Скотта Сигера вносят в Милину жизнь приятное разнообразие и заставляют её посмотреть на себя другими глазами. Благодаря Скотту, она вновь чувствует себя привлекательной, талантливой, яркой и достойной всего наилучшего. Только почему Миле кажется, что она раз за разом предаёт себя?

Глава 4

Работать с семиклассниками было невыносимо. Ох уж эти гормоны… Её дочка Нина, которая была всего лишь в четвёртом классе, уже начинала истерить и скандалить. Современные американские дети — страшные акселераты. Это всё из-за гормонов в молоке и мясе, ну и вседозволенная распущенность современного воспитания тоже играет свою роль, конечно. Когда она, Мила, была маленькой, они, у них в Белграде, и предположить не могли, что девятилетняя девочка может себя вести, как четырнадцатилетний подросток.

Итак, седьмой класс. По вторникам у них в этом году были экспериментальные сессии, во время которых семиклассники искали альтернативные способы самовыражения при помощи драмы, художественного мастерства, танца и музыки. Идея прогрессивная и прекрасно выглядит на бумаге. Только создатели проекта, а Мила была одним из них, не учли, что тринадцатилетние подростки могут стесняться нестандартно проявлять себя в социуме. Поэтому учителя из кожи лезли вон, чтобы заинтересовать суровых подростков, в то время как сами суровые подростки, в красивых форменных костюмах с галстучками, нагло усмехаясь, сидели у стенки с телефонами.

— Движение, импровизация, слушайте музыку и плывите вместе с ней, — гнусаво-торжественным голосом подвывала экзальтированная преподавательница драмы Сара. — Движение, в жизни главное — это движение!

Она делала такой сильный акцент на слоге ЖЕ в слове «движение», что казалось, сейчас из этого ЖЕ вылетит целая стая пчёл. Семиклассники, неуклюже и старательно дурачась, изображали двиЖЕние. Сара радостно хлопала в пухлые ладошки, подвывая всё громче, и Миле стало неудобно наблюдать за тем, как над её коллегой вовсю издеваются нахальные подростки, а та этого не хочет замечать… Мила тихонько вышла из класса и задумчиво залезла с ногами на подоконник, обняв руками колени и осторожно расправляя на них юбку, чтобы не задиралась. Господи, как же всё задолбало… Хочу домой, или гулять, или домой, только не здесь. Кофе, ей надо срочно выпить кофе…

— Извините, что помешал, — насмешливый голос раздался над самым её ухом. Как видно, она замечталась и закрыла глаза.

— Здравствуйте, мистер Хармс, Джош, — смущённо промямлила она, быстро спуская ноги с подоконника и расправляя юбку на коленях.

— Я вышла на минутку с урока, голова что-то разболелась…

— Ничего страшного, Сара их там здорово развлекает. Хочешь таблетку от головной боли?

Она отрицательно замотала головой. Мистер Хармс, их новый директор, смущал её. Он был какой-то необыкновенно прекрасный и, как казалось ей, настоящий, без притворства, что в наше время большая редкость. Непохожий на других, оригинально думающий, харизматичный, стремительный… Какой контраст с вечно сомневающимся, осторожным Кайлом… Ей казалось, что эти двое не смогут сработаться: слишком уж они разные. А вот она… Она бы с ним, мистером Хармсом, точно сработалась, потому что они одинаково мыслят. Ну, или ей кажется, что они одинаково мыслят, всё-таки она сошка мелкого полёта, а он директор школы…

У него была манера смотреть на собеседника в упор — карие глаза глядели остро и проницательно. Казалось, взгляд его просверливал тебя насквозь… Миле хотелось смотреть на него в ответ, смело, не отводя взгляда, пытаясь понять, что же там скрыто в глубине этих тёплых, проницательных карих глаз. Она так и пыталась смотреть, но часто не выдерживала и начинала рассматривать рисунок у себя на юбке.

— Ты уверена, что всё в порядке? — он легонько коснулся её плеча. — Может, иди домой?

— Нет, конечно, всё хорошо, — она улыбнулась. — Просто нужна была маленькая пауза. Пойду обратно.

— Ты дай мне знать, если чего нужно, не стесняйся. ОК?

— Конечно! — она опять улыбнулась, на этот раз смущённо, и, украдкой оглядываясь на мистера Хармса, пошла обратно в актовый зал, откуда всё ещё доносились экзальтированные возгласы Сары.

* * *

Дома царил разгром. Игрушки и книжки раскиданы по комнате, повсюду стоят немытые тарелки и чашки, яблочный огрызок лежит аккурат посередине журнального столика, а среди этого безобразия маленькая Софи в балетной пачке под латинскую музыку пытается изображать некое подобие ча-ча-ча. Нина, почти на семь лет старше сестры, занималась музыкой, пела в хоре, танцевала и ходила по средам и воскресеньям на занятия в сербский клуб. А малышка Софи повсюду следовала за старшей сестрой, во всём подражая последней и активно участвуя во всех её занятиях. Софи хорошо чувствовала ритм и забавно вертела попой. Увидев мать, дети обступили её, обнимая, целуя и отталкивая друг друга, каждая пыталась урвать лучший кусочек мамы, по которой они обе сильно скучали. Мила так растрогалась, что почти забыла про беспорядок…

Бесшумно подойдя сзади, Алекс заключил всю компанию в объятия, после чего они вчетвером повалились на ковёр, продолжая обниматься и громко хохоча. В семействе Богдановичей принято было обниматься и целоваться, поэтому дети росли такими же ласковыми, как и их родители. Семья была для Милы оплотом надёжности, защиты и комфорта. У Алекса с детства были проблемы со здоровьем. Перед тем как выйти за него замуж, Мила спрашивала себя, готова ли она связать свою жизнь с нездоровым человеком. Она боялась, что с ним что-то случится и она останется одна. Разум говорил одно, сердце — другое. В результате она прислушалась к сердцу, решив, что ничего глупее нет, чем отказываться от любви из-за страха чего-то потерять. Ведь лучше потерять что-то хорошее, что у тебя было, чем никогда этого хорошего не иметь… Мила придерживалась мнения, что жизнь одна и жить её нужно здесь и сейчас, не раздумывая слишком долго о том, что может случиться когда-то в будущем. С того времени, как она решила связать свою жизнь с Алексом, прошло уже много лет, и она ни на минуту не пожалела о своём решении: их прекрасная семья говорила сама за себя. Валяясь на ковре, в обнимку со своими самыми любимыми людьми, Мила поймала себя на мысли, что сейчас она абсолютно счастлива — в этот момент жизни всё шло ровно так, как должно было идти…