Золото

Рейвен Кеннеди (2023)

Найди меня в другой жизни. Найди меня в каждой из них. Любой конец — это начало чего-то нового. Я была уверена, что умру, и умерла бы, если бы не Слейд. Единственное, что он мог сделать ради моего спасения, — открыть портал между мирами. Единственное, что могла сделать я, — пройти сквозь него. Но порой, убегая от чего-то ужасного, можно оказаться в еще большей опасности… Эннвин. Царство фейри. Здесь царят волшебство и красота, но за каждым углом подстерегают угрозы. Однако и я не так проста, как кажется. Я больше не пленница золотой клетки, и никто не помешает мне найти способ вернуться к любимому, пусть дорога и будет полна смертельной опасности и множества тайн. Я должна гореть ярко, чтобы осветить свой путь. Иначе меня поглотит тьма. «Совершенно поразительно. У меня снова нет слов: настолько это потрясающая серия». Amazon

Глава 15

Аурен

В последующие пять дней я возвращаюсь на поле и всматриваюсь в небеса. При виде парящей птахи или просвета в облаках от предвкушения задерживаю дыхание, но снова и снова разочарованно вздыхаю. Я крадусь как вор посреди ночи и всенепременно в сопровождении Ненет. Она прячет меня в повозке Кеффа, и они везут меня под покровом ночи и рассвета.

И с каждым днем со мной на поле приходят все больше фейри и тоже смотрят.

Пока они смотрят на меня, я ищу разлом в небе, который так и не появляется.

Слухи о моем падении перестали распространяться, и Вик больше не приходит, чтобы поговорить. А вот люди приходят. Приносят мне подношения, оставляют корзины, полные перьев, и всячески стараются не наступать на позолоченные цветы, словно это принесет им несчастье.

Тем временем меня спасает одна-единственная мысль.

А если Слейд открыл еще один портал… только не здесь?

Эннвин — огромное царство, и владений в нем теперь гораздо больше, чем я помню. Если Слейд открыл еще один разлом, то нет никаких гарантий, что это произойдет здесь, в Гейзеле. Выходит, он может быть где угодно. Нам могут разделять мили и океаны, и, возможно, мы этого даже не узнаем.

Шансы, что Слейд окажется на этом поле, почти равны нулю.

Эта мысль меня тяготит, но последние несколько недель я пытаюсь ее заглушить. Однако сейчас, уединившись посреди ночи в своей тайной комнате на чердаке, где компанию мне составляет лишь быстро догорающая свеча, эта мысль завладевает мною полностью. Я смотрю на пламя, отбрасывающее оранжевые блики на стены, и терзаюсь размышлениями.

Я не думала, что однажды снова окажусь в Эннвине, и теперь понимаю, насколько оторвана от реальности. Все здесь кажется неизведанным. Словно мне снова пять лет и меня везут в Орею. Мне не по себе, и я чувствую из-за этого вину, словно предаю свое наследие.

Но самое сильное чувство я испытываю, когда вижу разочарованные взгляды фейри. Слышу, как они шепотом обсуждают мой отказ Вику. Отказ Вульвину. Даже дети смотрят на меня так, словно я натворила что-то страшное. Но как я могу возглавить восстание, если ничего о нем не знаю?

Так странно — возвращаться туда, откуда ты родом, и понять, что на самом деле ты скиталица, оторванная от мира и плывущая по течению.

Сон никак не идет, поэтому я сдаюсь, когда до рассвета остается пара часов. На столике у кровати лежит кучка собранных мною камней — по одному за каждый день, проведенный в поле. Каждый из них я обратила в чистое золото.

Не знаю, для чего я это делаю. Может, чтобы оставить видимые отметины о минувших днях. Или чтобы напомнить себе, кто я и на что способна. Мое положение здесь довольно шаткое, но я остаюсь собой, и моя магия всегда при мне.

И хотя днем жидкое золото свободно льется из моих рук, а ночью я по-прежнему управляю любым золотом, что окружает меня, кое-что претерпело изменения.

По моему золоту теперь бегут черные линии. Черные линии гнили.

Я вижу их на камнях. На золоте, которое сделала для себя и ношу каждый день. Гниль проникает в мое волшебство всякий раз, когда я призываю силу. Она неизменно пронизывает расплавленный металл. На Слиянии меня обвинили в краже силы Слейда, но я этого не делала…

И все же.

Я смотрю на камни, на каждую тонкую венку, обвивающую их. Его гниль переплетается с моим золотом, как плывущие по воде нити.

Как это произошло? И почему?

Моя магия словно изменилась. Я чувствую притяжение, которого прежде во мне не было. Не то искушающее притяжение, что раскрывается внутри, а то, что манит извне.

Возможно, это он меня манит.

Странно, но так я чувствую связь с ним, хотя мы находимся в разных мирах. Мне нравится, что его гниль слилась с моей магией. Но стоит мне ее увидеть, в груди болит. Сердце щемит.

«Может, сегодня он будет там… — нашептывает мне тихий голосок. — Может, сегодня он наконец придет».

Эта надежда наполняет теплом, которое я не хочу гасить.

Вынудив себя встать с кровати, я переодеваюсь в простое, но чистое серое платье, завязываю ленты вокруг талии и накидываю на плечи плащ, застегнув его на шее. Потом просовываю ноги в сапоги из мягкой и чуть мятой кожи спереди.

Светлая сторона: теперь мои ноги полностью зажили благодаря Эстелии. Кожа больше не шелушится, а стопы выглядят так, словно и вовсе не были обожжены. Теперь, когда ко мне вернулись магические силы, а тело восстановилось, кажется, будто Слияния и не было. Я снова похожа на себя прежнюю.

Кроме разве что одного… ленты по-прежнему не двигаются. Они похожи на кусочки ткани, которые ниспадают с платья.

Им просто нужно исцелиться, продолжаю я себя убеждать. Им просто нужно время.

Не знаю, правда ли это, но так я себе говорю. Им просто нужно больше времени. Как и мне. Как и Слейду. Чтобы мы смогли друг друга найти.

Смахнув со стола золотые камни, я кладу их в карман и чувствую ногой их тяжесть. Затем расчесываю волосы и заплетаю их в косу, задуваю свечу и спускаюсь по лестнице.

Оказавшись на первом этаже, чувствую долетающий с кухни аромат свежеиспеченного хлеба с сиропом — Турсил и Эстелия уже трудятся не покладая рук, хотя час еще ранний. Когда вхожу на кухню, изо рта текут слюнки при виде мягкого света от огня в печм и мерцающих фонарей, стоящих на столе.

Турсил оглядывается, что-то помешивая в огромной кастрюле на плите, а Эстелия перестает месить.

— Вы встали раньше обычного, — улыбаясь, подмечает она.

Сегодня утром волосы Эстелии повязаны яркой лентой того же оттенка, что и оранжевые полосы у нее на щеках. Но моим вниманием завладевает небольшой медный браслет на ее тонком запястье. Потому что посредине, на белом овале, нарисован символ птицы с переломанными крыльями. Тот самый, что был на кольце Вика. Тот самый, что я видела на заколке Ненет.

Я отвожу взгляд.

— Не могу уснуть, — отвечаю и сажусь на стул.

— Ненет вернется только через час. Может, поедите, если проголодались?

— Конечно, она проголодалась, — вклинивается Турсил и уже достает корзинку. — Я приготовлю вам яичницу.

— Спасибо.

Я смотрю, как слаженно они работают, и улыбаюсь их тихому перешептыванию.

— Ты уже закончила с хлебом, любовь моя? — спрашивает Турсил. — Не стоит сейчас так его мутузить.

Она резко смотрит на него.

— Продолжишь и дальше так себя вести — придется отмутузить тебя. Уж хлеб замешивать я умею. И, смею заметить, получше некоторых.

Он протягивает руку и похлопывает ее по ягодицам.

— Я тоже умею замешивать тесто, — стиснув ее в объятиях, говорит Турсил, но Эстелия шлепает его по руке.

— Следи за манерами, или выкину тебя со своей кухни.

— Мы оба прекрасно знаем, что ты будешь очень по мне скучать.

Она закатывает глаза, а он добродушно усмехается, демонстрируя ямочки на щеках, отчего становится похожим на мальчишку, и целует Эстелию в скулу.

— Ты меня любишь.

— Угу, — отвечает она, но я замечаю улыбку на ее лице, когда Турсил отворачивается.

Турсил быстро готовит яичницу, а затем выкладывает ее на тарелку вместе с фруктами и протягивает мне.

— Ешьте, миледи.

— Выглядит аппетитно.

Я с готовностью принимаюсь за еду, но между делом поглядываю на часы, висящие над раковиной. Они показывают время, перемещая цветную жидкость, которая темнеет в течение дня.

— Вы ведь тоже встали раньше обычного?

— Сегодня мы получили дополнительный заказ с постоялого двора дальше по улице, — отвечает Турсил. — У них заняты все комнаты, так что и еды нужно больше. Мы должны привезти им обед, а потом заняться приготовлением завтрака здесь, чтобы успеть к открытию.

— И обед нужно приготовить за час, чтобы я успела его отнести. Ты же знаешь, как я не люблю опаздывать, — предупреждает Эстелия.

— Мы все успеем.

Я слизываю с губ фруктовый сок.

— Хотите, я вам помогу? — предлагаю я.

Они оборачиваются ко мне.

— О нет, вам не обязательно это делать, миледи, — говорит Эстелия.

— Нет, правда, — говорю я и встаю. — Вы стольким мне помогли. Я бы хотела помочь и вам. И чем-то заняться.

Они переглядываются, а потом Турсил пожимает плечами.

— Тогда идите сюда, леди Аурен. Никогда не помешает дополнительная пара рук в помощь.

Оказывается, лишняя пара рук не всегда в помощь.

Ну, во всяком случае, когда это не мои руки.

Стоит Турсилу увидеть, как я перетираю ломтики картофеля для супа, как он тут же теснит меня в сторону. Я знать не знала, что перетирать можно неправильно. А еще я случайно сожгла деревянную ложку, и немного пепла упало в бульон.

Вряд ли они рассчитывали на такой пикантный вкус.

Потом Эстелия попросила меня нарезать свежие овощи, но в итоге я поранила палец и все заляпала кровью. Ей не только пришлось воспользоваться магией, чтобы нанести на рану целебную эссенцию, но еще она, отвлекшись, чуть не сожгла хлеб, который пекла все утро.

Пока взбудораженная Эстелия бегала на постоялый двор, Турсил попросил меня приготовить тосты для утренней подачи в серветерии. И знаете что? Тосты тоже сложно готовить.

После того, как я сжигаю пятый ломтик, держа его над огнем щипцами, Турсил отодвигает меня в сторону.

— Простите меня за мои слова, но… может, готовка не входит в число ваших навыков? — мягко говорит он, но настойчиво забирает у меня инструмент.

— О да. Я так и не научилась готовить.

К пяти годам я умела читать, когда была еще младше — научилась ездить верхом, а еще я помню, как плавала в Эннвине.

Но готовка… нет.

— Но я точно люблю поесть, — добавляю я, в сотый раз извиняясь за то, что все испортила.

Он усмехается.

— Присаживайтесь, миледи. Я принесу вам один из пышных пирогов Эстелии, пока она не вернулась, а вы разложите чай по пакетикам. С этим, думаю, у вас трудностей не возникнет.

Он ошибается, и я доказываю это тем, что все же случайно роняю все банки с чаем, в результате чего он перемешивается; оставшееся время мне приходится заново все сортировать.

Но пирог просто потрясающий.

Уже почти наступил рассвет, но Ненет еще не вернулась. Она сильно задерживается, из-за чего я начинаю беспокоиться. В итоге я занимаю себя тем, что помогаю Эстелии и Турсилу готовить серветерий к открытию. Я расставляю посуду и столовое серебро, а они несут все это в столовую. И работают они слаженно: вытирают столы, ставят на них красивые хрустальные тарелки и вазы со свежими голубыми цветами с поля Сайры.

— Где ты этому научилась? — спрашиваю я у Эстелии, когда она заканчивает сворачивать салфетки в красивых птиц, которые будут украшать тарелки.

— У мамы. Этот серветерий принадлежал моей семье на протяжении нескольких поколений. Мы коренные жители Гейзела.

— Твоя семья жила здесь, когда в Эннвин прибыла Сайра Терли?

— Да, — тепло улыбаясь, говорит она. — Они рассказывали мне истории о ней. О том, как она встретила принца фейри в нашем городе. О том, как, став принцессой и даже королевой, возвращалась сюда во время наших полевых праздников, чтобы отпраздновать с нами. Все здесь ее любили. Она была хорошим правителем для фейри.

— Похоже, она замечательная.

Эстелия наклоняет голову.

— В ваших жилах течет ее кровь.

Я снова опускаю взгляд на ее браслет.

— Получается, ты тоже из Вульмин Дирунии?

Она опускает взгляд туда же и вертит пальцами браслет.

— Ненет рассказала, что вы познакомились с Виком. Он хороший фейри и давно сражается за наше дело, но он прав. Нам нужен стимул для новых свершений. — Вздохнув, Эстелия отпускает браслет. — Гораздо большее, чем выставление на стол тех голубых цветов и ношение герба Терли.

— И вы искренне верите, что это восстание поможет Эннвину?

— Кэррики стали тиранами. Все началось с ореанцев, но теперь они считают любого фейри ниже себя. Это скользкий путь, и власть, которой они нас притесняют, будет только усиливаться.

— А Вульмину хватит сил их свергнуть?

— Если мы все выступим против, это возможно.

— Думаете, все к этому готовы? — с любопытством спрашиваю я.

— С каждым днем положение дел становится все хуже, — мрачно отвечает Эстелия. — До нас только что дошли слухи, что один город полностью стерли с лица земли, потому что кто-то из его жителей высказался против нового закона. Поговаривают, у фермерских городов полностью отбирают товары, а в обмен фермеры ничего не получают. Если становится известно, что какой-нибудь город… не слишком благоволит нашим правителям, то его народ облагают погибельными налогами. И не говоря уже о том, как относятся к любым ореанцам или фейри, в жилах которых течет ореанская кровь. Они полностью лишены всех прав.

Внутри у меня все бурлит от тревоги, как вода в стоке.

— Так что да, леди Аурен, думаю, Вульмин Дируния готовы к восстанию — нам просто нужен стимул, который побудит наконец это сделать.

— И вы считаете, что этим стимулом должна стать я?

— Думаю, да, и тут не важно, поддержите вы Вульмин или нет, — говорит она. — Одним своим существованием вы напомнили нам о том, какой здесь была жизнь прежде. Нам нужно действовать как можно скорее, потому что в противном случае все станет только хуже.

— Думаю, что кое-что похуже может подстерегать нас уже сейчас, любовь моя.

Услышав мрачные слова Турсила, мы поворачиваемся к нему. Он стоит у окна возле раковины, отодвинув занавеску, и смотрит в зазоры между ставнями.

— Что случилось? — спрашивает Эстелия, а потом вскакивает и идет к нему.

Внезапно кто-то стучит в дверь кладовки, которая находится между столовой и кухней.

Турсил опускает занавеску и смотрит на нас с напряженным лицом.

— Сидите тут.

Эстелия встает рядом со мной, и мы видим, как он исчезает за вращающимися дверями. До нас доносится звук открывающегося замка и приглушенные голоса, а потом Турсил возвращается, ведя за собой встревоженную Ненет.

В отличие от прочих наших встреч, сейчас ее распущенные волосы висят липкими пучками, и серебристые пряди кажутся очень тонкими без обычной прически. Ее лицо, покрытое морщинками, белее снега.

— Что такое? — спрашивает Эстелия.

Сердце бьется сильнее, когда я вижу, как Ненет заламывает руки.

— На улице Каменные Мечи. Я потратила уйму времени, чтобы добраться сюда, потому что старалась не вызвать подозрений. — Она замолкает, глядя на Турсила. — Они обыскивают каждым дом.

Все на кухне напрягаются.

— И что они ищут?

Ненет смотрит на меня серыми глазами.

— Человека, который упал с неба.

Проклятие!

У Эстелии вырывается приглушенный крик.

— Они знают?

— Сомневаюсь, но, похоже, до них дошли слухи, раз они стали задавать вопросы. Гейзельцы не соблюдали необходимую предосторожность.

— Или кто-то кого-то подкупил, — мрачно говорит Турсил.

— Они бы этого не сделали, — упорствует Эстелия.

— Возможно, не все здесь так верны, как раньше, — говорит он. — Люди запутались, ведь монархи много лет постепенно все переиначили и только всех запутали.

— И что же нам делать? — спрашивает Ненет. — Уже скоро они постучат в дверь серветерия.

— Леди Аурен можно спрятать на чердаке, — уверенно говорит Эстелия. — Мы впустим их, дадим поискать. Они ее не найдут.

— Ни в коем случае, — сделав шаг вперед, возражаю я. — Вы все останетесь тут, а я выскользну через заднюю дверь.

— Нельзя! — восклицает Эстелия, и ее оранжевые щеки вспыхивают. — Если улицу патрулируют Каменные Мечи, вам нужно оставаться в доме.

Я качаю головой.

— Я не останусь здесь, так как не хочу навлечь на вас беду.

Эстелия хватает меня за руку и смотрит с отчаянием.

— Мы хотим вас защитить.

Я тепло улыбаюсь ей.

— И вы защитили. Не волнуйтесь за меня. Я могу сама о себе позаботиться.

— Но…

— Вы стольким мне помогли, я благодарна вам — всем вам, — говорю я, глядя и на Ненет с Турсилом. — Но мне пора уходить.

Если из-за меня в Гейзел придет беда, значит, я злоупотребила их гостеприимством. Никто из них не заслуживает такой угрозы.

У Эстелии дрожит подбородок.

— Мне не нравится ваша идея. Я все же считаю, что вам стоит остаться. Они не найдут вас, мы в этом убедимся.

Я сжимаю ее руку, и мое сердце тоже сжимается.

— Я так и не смогла найти того, кого искала. Мне все равно пора продолжать поиски.

Она опускает плечи и все же сдается.

Я отпускаю ее руку.

— Я выскользну через заднюю дверь.

Ненет выходит вперед.

— Я прослежу, чтобы путь был свободен, Льяри.

Не успеваю я ответить, как она испаряется из комнаты, и за ней раздается звук закрывающейся двери.

— Вы понаблюдаете за полем? На всякий случай… — Я замолкаю на полуслове.

— Если кто-нибудь явится, мы об этом узнаем, — заверяет меня Турсил.

— Будем держать ухо востро. Отправьте весточку, когда доберетесь до следующего пункта, и мы сообщим вам вести.

Я с облегчением вздыхаю.

— Спасибо.

— И помните, что за пределами Гейзела не везде вам повстречаются лоялисты. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что так вас мало кто узнает. Но плохо, потому как…

— У меня не будет союзников, — заканчиваю я за него.

Он мрачно кивает.

— А вы уверены в своем решении? — с тревогой спрашивает Эстелия.

— Уверена.

Ее янтарные глаза наполняются слезами, а потом она бросается ко мне и заключает в объятия. На миг я замираю, но все же заставляю себя расслабиться и обнять ее.

— Леди Аурен, для меня было честью повстречаться с вами, — шепчет она мне в волосы. — Я очень благодарна богиням, которые привели вас к нам. — Я обнимаю ее в ответ, и тогда она отстраняется, вытирая глаза рукой. — Не уходите, пока я не соберу вам немного еды в дорогу, — быстро говорит она и спешит в кладовую.

Турсил тоже подходит ко мне с мрачным лицом.

— Мы можем выгадать вам время.

Я качаю головой.

— Нет. Вы и так уже много для меня сделали.

Он смотрит на меня так, словно не удивлен моим ответом, а затем лезет в карман и достает карманные часы. Серебряные часы с символом в виде птицы со сломанными крыльями.

— Сохраните их, — говорит он, протянув мне часы. — И помните: где бы вы ни были, есть те, кто всегда вас поддержат.

От чувств у меня перехватывает дыхание, и я провожу большим пальцем по украшению.

— Не знаю, что и сказать.

— Вам никогда и не было необходимости говорить, — с улыбкой говорит он. — Одно ваше присутствие здесь все изменит. Я это чувствую.

Эстелия возвращается и со слезами на глазах сует мне в руки полную сумку.

— Возьмите ее.

Я беру ее в руки и накидываю на плечо ремешок.

— Это уже слишком.

Она прищуривается и строго грозит мне пальцем.

— Этого едва ли хватит.

— Мешок почти одного веса со мной.

— Не спорьте, — говорит Турсил, поцеловав Эстелию в макушку. — Вам ее не победить.

Покачав головой, я улыбаюсь и кладу часы в карман платья, решив в обмен тоже им кое-что оставить.

— Спасибо вам обоим, — говорю я и незаметно вкладываю все пять камней из чистого золота в руку Турсила. Он поднимает брови, но, встретив мой многозначительный взгляд, молча убирает их в карман.

— Возвращайтесь сюда в любое время, слышите? — Эстелия снова вытирает слезы. — У нас вы всегда найдете пристанище, пока не обретете опору.

— Благодаря вам моя опора тверда как никогда, — говорю я, подняв зажившую ногу.

По щеке Эстелии катится еще одна слеза, и Турсил обнимает ее за талию, прижимая к себе.

— Берегите себя, миледи.

— Не волнуйтесь за меня. Я крепче, чем кажусь.

Он кивает.

— В этом я ни капли не сомневаюсь.

И я наконец-то тоже.