Как я охотился и охотились за мной в Бельгийском Конго. Часть I

Реджинальд Купер

Автор в 1910 году совершил охотничью экспедицию в тропические леса бассейна реки Конго. Книга повествует не только о приключениях англичанина в Центральной Африке, но и описывает быт и нравы диких племен, обитавших там в начале двадцатого века.

Предисловие автора

Я верю, что эти страницы могут быть интересны, как старым, так и молодым, и могут вызвать некоторую симпатию к моим дальним друзьям из Конго.

Я надеюсь, что мне удастся дать некоторое представление об огромных препятствиях, разочарованиях и опасностях, с которыми ежедневно, нет, почти каждый час, сталкиваются охотники и торговцы в северо-восточном Конго, то есть в анклаве Ладо и округе Луэле.

Если говорить обобщенно о коренных жителях Центральной Африки, то они, несомненно, считают нас группой дураков с некоторыми странными идеями. Почему белый человек всегда спешит? Завтра наверняка наступит следующий день, тогда почему надо спешить? Они качают головами вслед спешащему человеку, они не могут понять его, он настолько чужд им по их природе. Вы можете спорить с ними неделями и месяцами, но они все равно качают головами и говорят: «Дни идут один за другим, они все одинаковые». Безнадежно пытаться спорить с туземцем.

У черных нет отсчета времени; убийство слона или редкое посещение белого человека будут формировать отсчетные даты их календаря, пока не произойдет что-то еще столь же необычное и не сотрет из памяти предыдущее событие. Большинство чернокожих людей проводят дни в бездействии. Мужчины собираются перед хижиной вождя и обсуждают различные темы, интересующие их на данный момент. Это обычно происходит после утреннего приема пищи в виде, так скажем, «полукопченой» рыбы и матаммы (выпечки из муки, содержащей некоторое количество песка и дорожной пыли), или подобного блюда.

В кратком отчете, который появился в лондонских газетах о моем возвращении домой, я заявил, что одной из наших самых больших трудностей было то, что невозможно полагаться на опубликованные карты Конго. Те, что были выпущены бельгийцами, типичны для этих районов. На них показаны десятки городов и поселков, но немногие из них существуют реально, а не на бумаге. Я тщетно искал многие из них. Никто не знал, где они были, и были ли когда-либо вообще.

Горы были указаны там, где текли реки. Целые города были нарисованы там, где реально можно найти только группы хижин.

Северо-восточное Конго сегодня мало чем отличается от его состояния, когда Стэнли, Швайнфурт и один или два других путешественника впервые вошли в страну.

Примерно тысяча человек сопровождали Стэнли в Центральную Африку. Много утомительных дней и ночей я провел, пересекая равнины и леса дикой природы Конго, но только с тремя чернокожими спутниками! Нередко приходилось сталкиваться с худшими из диких народов и уходить под покровом ночи из какой-либо враждебной деревни, чтобы избежать яростного нападения дикарей.

Многие знакомые предлагали, чтобы я взял с собой трех или четырех белых друзей и большое количество туземцев для эскорта. Это было бы неосуществимо. Не в каждой деревне можно найти еду, скажем, для ста пятидесяти носильщиков. Иногда нам приходилось самим нести еду для себя и наших носильщиков, чтобы ее хватило на несколько дней. Это всегда имело место, когда рядом была бельгийская правительственная станция, обиравшая соседние деревни еще до нашего прихода. Если есть станция, то соседние вожди должны обеспечивать ее постоянными запасами матаммы, картофеля и еще чего-либо для питания персонала и аскари (солдат, набираемых из туземцев). Если вожди не смогут отправить продукты в необходимых количествах, независимо от того, какое оправдание они заявят, будет направлен отряд аскари для расследования. Ну, я не буду больше говорить об этом, за исключением того, что туземные войска не должны бродить по окрестностям, не будучи под контролем белого офицера!

Аскари Бельгийского Конго

Для жителей Европы немыслимо представить, что многие части Африки сегодня такие же, какими они были до того, как первый белый человек ступил на континент.

До вершин заснеженного таинственного Рувензори пока невозможно добраться на фуникулере, а великие реки Кибали или Уэле (реки в бассейне реки Конго) не могут похвастаться вагонами Пульмана и комфортабельными пароходами, которые можно найти на Нижнем Ниле.

Должны пройти долгие годы, прежде чем обычный путешественник из цивилизованного мира увидит страну, которая находится между Верхним Нилом и рекой Убанги.

Были высказаны различные мнения относительно полезности большой железной дороги от мыса Доброй Надежды до Каира. Комбинация паромов и железнодорожных рельсов от Танганьики и выше, по мнению некоторых людей, сделает дорожное движение дорогостоящим из-за необходимости перегрузки товаров с железнодорожного транспорта на речной и обратно. Но ни одно другое предприятие, коммерческое или миссионерское, не может быть столь же полезным, как железная дорога, для того, чтобы искоренить бесчисленные препятствия, мешающие цивилизации проникнуть в районы диких людей. Каннибальские набеги, работорговля и другие зверства исчезнут, поскольку железнодорожная линия с ее артериями распространится на север, восток и запад, открывая страну, устанавливая каналы, по которым может быть направлена торговля. Ни одна из миссионерских работ не может надеяться на достижение результата, отчетливо видимого покойным Сесилом Родсом,* когда он планировал линию, предназначенную для соединения мыса Доброй Надежды с Каиром. Идея, что она будет конкурировать с великими океанскими лайнерами, абсурдна, но она может и сделает для сердца Африки то, что линия между Момбасой и Порт-Флоренсом** сделала для Британской Восточной Африки.

* Сесил Родс (1853 — 1902) — организатор английской колониальной экспансии в Южной Африке. В его честь получили названия Северная Родезия и Южная Родезия (примечание переводчика, далее — А.С.)

** Порт Флоренс — порт на восточном берегу озера Виктория в бухте Кисуму — А.С.

Конголезцы, каких я видел, чаще всего производили впечатление людей кровожадных и питающихся человечиной, но я обнаружил, что за некоторыми исключениями они обладали отзывчивостью при условии, что с ними обращались терпеливо и без высокомерия.

Годы, которые предшествовали моим поездкам в Центральную Африку, прошли под небом многих стран.

Я работал на фабрике по производству цианидов, шахтером на южноафриканских золотых рудниках, работником типографии, клерком на почте в Басутоленде, учеником машиниста на Южно-Африканской железной дороге, каменщиком, шорником и так далее, в различных частях Мира.

Я работал на ферме, делал гробы, помогал на похоронах и свадьбах, я пережил неприятности в Зулуленде в 1906 году.* Совсем недавно я был атакован слонами и ранен людоедами, засевшими в засаде.

* Восстание зулусов под руководством вождя Бамбаты против введения колониальным правительством налогов. В ходе вооруженных столкновений с правительственными войсками было убито до 4000 зулусов, 7000 было заключено в тюрьму — А.С.

Я довольно много путешествовал по Австралии, храню воспоминания о дальневосточных храмах, чайных и коричных садах Цейлона, тростниковых лесах, коралловых берегах и лагунах южных морей, индийских базарах, узкие улицы которых пахнут пестрой толпой, одетой в разноцветную одежду.

Где бы я ни оказался, я ухожу с шоссе на проселочные дороги, на неизведанную тропу, так что мое знание мира и его жителей — это не просто то, что я видел со ступеней отеля, из салона спального вагона, или с палубы роскошно оборудованного парохода.

Обстоятельства заставили меня жить среди людей практически всех рас на свете.

Относительно миссионерской работы в Африке я мало что могу сказать, за исключением того, что придерживаюсь твердого мнения о том, что туземца следует учить тому, как стать полезным промышленным рабочим, обрабатывать землю, и получать такое образование, которое поможет ему стать настоящим гражданином страны, в которой он проживает. Это гораздо важнее для его собственного благополучия, чем научиться носить европейскую одежду и распевать гимны.

Бельгийцы относятся к своим туземцам как к паразитам; британский же чиновник, с другой стороны, считает туземцев своих колоний дураками.

Что касается сообщений о зверствах колонизаторов в Конго, я сожалею о том, что, поскольку не вступал в контакт с бельгийскими властями, то не имел возможности изучить этот вопрос, как мне хотелось бы.

Одна вещь, однако, поразила меня — это малочисленность населения в стране, где мы путешествовали, и из рассказов, полученных от различных деревенских старост, я понимаю, что не только муха цеце, оспа и другие напасти ответственны за такое состояние дел. Судя по сообщениям, полученным от людей, которые пробрались через джунгли и достигли Нила вблизи территории Судана, я должен сказать, что правление бельгийцев ужасно несправедливо и крайне жестоко.

Мне рассказывали об одном европейце, который решил, что ему пришла в голову блестящая идея, когда он охотился на слонов без лицензии. Он въехал в Конго и много дней путешествовал под видом фотографа с фотоаппаратом на подставке. Однако его план просуществовал недолго, поскольку власти столкнулись с ним, но больше возражали против камеры, чем против его оружия. Конечно, камера достоверно изображает события, разоблачение которых может быть неприятно тем, кто несет ответственность за те или иные преступления в управлении страной.

Что бельгийцев ненавидят и боятся, у меня было множество доказательств, потому, что часто увидев наше приближение, люди разрывали тишину бешеными криками и свистящими сигналами тревоги, и через секунду все население деревни беспорядочно убегало под покров леса. Иногда при нашем приближении одновременно паниковало до шестисот человек, поднимались тучи пыли, лаяли собаки, дети выли от испуга, как и старшие; слабые падали и были затоптаны толпой. Копья, луки, ножи, колчаны, горшки и прочее имущество бросалось, все стремились побыстрей добраться до укрытия в зарослях.

В отдельных случаях некоторые из людей никогда раньше не видели белого лица, и только этим можно объяснить такое поведение; но знаменательно, что после того, как Салем, наш проводник, который шел впереди экспедиции, сбросил старую бельгийскую солдатскую рубашку — синюю, с желтой звездой спереди, — люди уже редко пугались нашим приближением или выказывали какие-либо признаки страха.

В глазах конголезцев ружье — очень страшная вещь, и большинство из них считали само собой разумеющимся, что мы ищем двуногую, а не четвероногую дичь.

Изолированные от цивилизации люди в высшей степени счастливы по-своему. Золото еще не их бог, поскольку оно быстро становится нашим. Они могут быть язычниками, однако было бы ошибкой думать, что поклонник фетиша находится за пределами справедливости и сочувствия.

***

Жизнь перекати-поля, какой я ее знаю, — это всегда славная неопределенность, день вверх, завтра вниз; но я не советую никому пробовать это, потому что в долгосрочной перспективе игра невыгодна с финансовой точки зрения, и вы должны быть чрезвычайно разносторонними, способными приспособиться ко всем слоям общества и готовыми с радостью принять все, что может встретиться на вашем пути. Сегодня ты погонщик волов, а завтра актер, играющий Шекспира. Всегда помните, что ваш карман — ваш самый верный друг, всегда улыбайтесь, будьте готовы на все, готовы пойти куда угодно, столкнуться с любой опасностью и быть осторожным с тем, с кем вы вроде бы дружите. Знакомые и друзья — это два совершенно разных типа людей.

Путешествовать по миру нормально для молодого человека чуть за двадцать; это действительно самое доступное образование из всех, вы узнаете кое-что о человечестве, станете самостоятельными и будете широко судить об окружающем вас мире, его социальных и других проблемах; но рано или поздно должно прийти время остановиться на чем-то определенном.

Люди часто говорили мне, что если бы я остепенился, окончив школу, то мог бы стать теперь тем или иным; но если бы у меня были эти десять лет еще раз, я бы сделал то же самое, что и сделал. Я признаю, что временами урок был трудным, но я уверен, что он был полезным, и приобретенный опыт всегда будет бесценным в загробной жизни.

Вы на время оставили внешний мир позади, Лондон остался лишь полузабытым воспоминанием. Театры, такси и лицемерие цивилизации остались позади, пока вы исследуете неизведанные глубины дикой природы, чтобы насладиться тайной лесов, полей и равнин Черной Африки.

Пока вы не увидите все так, как видел я, вы не сможете понять, какие странные уголки есть в этом нашем мире, где обитают короли-призраки, а мечты мальчишеской юности сбываются в полной мере. Людоеды, львы, змеи, леопарды, слоны, знахари, настоящие луки и стрелы, да, все это очень чудесно; но время вносит свои изменения, и я полагаю, что когда-нибудь эти причудливо построенные шалаши дикарей должны будут уступить место надвигающейся волне цивилизации, нищеты, борьбы, бурь и раздоров. Леса, которые до сих пор оставались почти непроходимыми, безмолвные и полноводные реки — все это перестанет носить прелесть романтики и таинственности.

***

Нам говорят, что черный никогда не сможет быть равным белому человеку. Я полностью согласен с этим, но место под солнцем есть для всех, и я, как и многие другие, вижу в негре больше хороших сторон, чем плохих. В потустороннем мире не должно быть классовых различий, и я склонен полагать, что не должно быть и различий в цвете кожи.

Я не из тех, кто превозносит чернокожего человека, как и не согласен с теми, кто хочет его истребить, но я верю в справедливость и честную игру по отношению к цветным расам, которых Неведомая Сила сочла нужным поставить под нашу власть в этом мире.

На белые расы возложена великая ответственность. Должно ли дело христианства совершаться незапятнанными руками или руками, красными от крови? В том виде, в каком оно велось до сих пор, эта работа не делает чести страницам истории девятнадцатого и двадцатого веков.

Реджинальд Купер