Истинное лицо

Рашит Халилуллин, 2018

В далекое алтайское село из Ленинграда приезжает группа документалистов для съемок фильма о герое войны и ветеране труда, о человеке, которым можно гордиться. Спустя короткое время показан фильм и выясняется страшная правда о нем…

Возвышение

1

Бодро взревывая мотором, желтый"ПАЗик"неторопливо наматывал на колеса один километр дороги за другим. Сидящий на переднем сиденье режиссер Алиханян Арам Гургенович, задумчиво посмотрел на едущий впереди"УАЗ"и усмехнулся — встретили группу киношников, прибывших из Ленинграда с истинно южным гостеприимством. А когда узнали цель приезда, то им буквально ни в чем не было отказа.

А приехали они снимать фильм. И не просто фильм, а фильм о человеке-герое, кем по праву мог бы гордиться не только колхоз или район, но и область. А может быть, чем судьба не шутит, и вся страна?

В областном комитете партии, едва услышав, чего хочет съемочная группа, сразу одобрили кандидатуру человека. Предоставили транспорт, и вот уже второй час автобус пылит по извилистой грейдерной дороге, ныряющей то вверх, то вниз мимо полей, пастбищ, сменяющих друг друга за окном в жаркой духоте последнего месяца весны,.

— Гургеныч.. — Подсел к нему на сиденье оператор Сергей Михайлович, которого все давно и прочно звали просто по отчеству — Михалыч. Он много лет работал с Гургенычем, ничему уже не удивлялся, слыл по своей натуре легким на подъем человеком и эта поездка была для него всего лишь ещё одной, в длинной цепочке других. — Гургеныч, вот ты мне, как художник художнику, объясни — какого черта мы прёмся в это Богом забытое село? Конечно, здесь, на Алтае, места просто сказочные, и рыбалка, я думаю тоже хорошая. — И Михалыч от предвкушения закатил глаза. Ассистенты Денис и Андрей, сидевшие позади, услышав это, сдержанно заулыбались — ни для кого из съемочной группы не было секретом, каким фанатиком рыбалки был Михалыч. — Вот только что, ближе никого не нашлось?

Алиханян посмотрел на оператора и тяжело вздохнул, увидев легкую смешинку в глазах оператора:

— Вот ты знаешь, Михалыч, только тебе, как другу скажу — есть такое хорошее слово «надо». Этот ответ тебя устроит?

— Ну знать-то хочется. — Не унимался тот.

— Всему свое время. — Терпеливо повторил Алиханян. — Все узнаешь. Когда будет нужно.

Михалыч открыл было рот, но передумал и отсел на свое место, глубоко задумавшись.

Натужно прогудев мотором, автобус взобрался на перевал и с высоты открылся вид такой красоты, что все члены группы прильнули к окнам, испустив восхищенный возглас удивления.

Внизу, у подножия утеса, на берегу реки привольно раскинулось село. Прямые, длинные улицы, с ровными рядами ухоженных домов, тянулись вдаль, а в середине села гордо возвышалось, сверкая большими окнами, двухэтажное здание.

— Школа. — Сказал водитель, махнув рукой. — А рядом контора. Вот туда я вас и доставлю. — Добавил он, поворачивая руль.

Уходящее солнце подсвечивало вершины невысоких гор, золотя склоны, добавляя сказочности и красоты. Казалось, все село залито белою кипенью цветущих садов, добавляя нереальности происходящему.

Вниз автобус побежал намного бодрее и вскоре, скрипнув тормозами, остановился у широкого крыльца конторы. Обгоняя клуб пыли, резво подкатил «Уазик» и рывком открыв дверцу, наружу выкатился плотный, как колобок, первый секретарь обкома партии Данилов.

— Пройдемте, товарищи. — Приглаживая волосы, пригласил он, кивнув головой. Алиханян, а за ним и остальные, двинулись следом.

В просторной, светлой, просто обставленной приемной, от стола поднялась секретарша, но Данилов лишь вскользь поинтересовался.

— У себя? — Вопросительно вздернул он брови и, не дожидаясь ответа, потянул дверь.

В небольшом кабинете, за массивным столом сидел одетый в простецкую, клетчатую рубашку мужичок и что-то мягко, но непреклонно басил в трубку.

— А я тебе говорю, не могу я… — Он приглашающе указал на стулья, стоящие вдоль стен и продолжил, — ты, Иваныч, совесть-то поимей — что, колхоз на тебя одного работать будет? Где я тебе возьму столько машин? Все. Все говорю.. Приезжай в контору — тут и поговорим. Как не приедешь? Тьфу! — В сердцах бросил трубку мужичок. — Черт старый, вот ничем его не проймешь.

— Ты что, Чиграш, все воюешь? — Поинтересовался Данилов, усевшись на стул и наливая в стакан воду из графина, стоявшего на столе.

— Да как тут не повоюешь? — Спокойно парировал Чиграш, вытирая потное лицо большим носовым платком. — Ф-фу, как парит, не иначе как к дождю. А ты как думаешь, глава области?

— А что тут думать? — С наслаждением глотнул из стакана Данилов. — Если парит, наверное к дождю.

— А может не будет дождя? — Хитровато прищурился председатель. — Так и к жаре парить может.

— А кто его знает — может и к жаре.

Председатель потянулся к графину, но поймав насмешливый взгляд секретаря обкома, досадливо двинул кресло.

— Вот всегда ты так, Данилов. Ничем тебя не проймешь.

Данилов поставил стакан на стол.

— А ты как хотел? — Первый секретарь встал и прошелся по кабинету. — Вас у меня целая область, и если я не буду все знать, как мне областью руководить?

Чиграш задумчиво покачал головой.

— Ну да, ну да. — Он глубоко вздохнул. — А чего приехал? Инспекцию какую привез? — Председатель цепко взглянул на съемочную группу, рассевшуюся вдоль стола.

Первый секретарь поморщился.

— Антей Семенович, ты же умный человек, а иногда такие глупости несешь. Это серьезные люди, приехали к нам из Ленинграда. Кино снимать.

— Кино?! — От удивления присвистнул Чиграш. — И что же это за кино будет?

Данилов остановился.

— Есть такое мнение, — веско сказал он, — нужно увековечивать, так сказать, наших героев. Людей, проявивших себя, для нынешнего и будущего поколения. Что бы живой пример был у них перед глазами. Вот как ты думаешь, в твоем селе кто может быть таким примером?

— А тут и думать нечего. — Председатель широко улыбнулся. — Есть у нас Багров, Григорий Иванович. Геройский мужик. Всю войну прошел, орденов, медалей полная грудь. И после войны трудом своим добавил ещё столько же. Ежели и снимать это ваше кино у нас, — то только про него.

Данилов посмотрел на Алиханяна. Тот переадресовал взгляд обратно. Первый секретарь довольно хмыкнул и повернулся к председателю.

— Ну что ж, я так понимаю, наши взгляды совпадают. В военкомате нам посоветовали Багрова, героя войны. И мы о нем наслышаны, о его трудовых подвигах. Думаю, так и сделаем, согласны, товарищи? — Обратился он к съемочной группе.

— Конечно. — Важно прогудел за всех Михалыч.

— Ну тогда знакомьтесь. — Данилов приглашающее кивнул головой.

— Алиханян. — Поднялся Гургеныч. — Режиссер.

— Авксеньтев. — Михалыч подумал немного и солидно добавил. — Сергей Михайлович. Без меня они никто. Ничего снять не смогут.

— А это, — Гургеныч указал на Дениса и Андрея, — мои ассистенты — Потапов и Чирин.

— Очень приятно. — Председатель поднялся с кресла и с каждым поздоровался за руку. — Чиграш, Антей Семенович. Руковожу тут всем. И надо сказать — неплохо с этим справляюсь.

Данилов улыбнулся.

— Скромничаешь, Антей Семенович, скромничаешь. Одни из лучших колхозов в области, если не самый лучший.

— А вот позвольте полюбопытствовать. Можно? — Сунулся Михалыч. — А почему Антей?

Председатель горько вздохнул.

— Ну вот как всегда. Одно беспокойство мне через мое имя.

— А все-таки? — Не отставал Михалыч.

— Ну как вам сказать. — Начал председатель. — Папашка мой, дай бог ему ещё здоровья, в молодости авиацию шибко сильно любил. Даже хотел летчиком стать, но не сложилось. И вот видел он один раз самолет, большой такой, и имя у него было — «Антей» прозывался. Вот с честь него меня папашка то и назвал. Так теперь и живу.

— И что, много дразнили? — Сочувственно поинтересовался Гургеныч.

— Хватало. — Председатель кивнул головой. — Много в детстве пришлось лбов порасшибать. Я хоть маленький, но жилистый, всегда любил железо покидать, папане в кузне помогая. Ну что ж, гости дорогие, поздно уже, вечереет. Давайте мы вас разместим на постой, а завтра с утра уж познакомитесь с нашим героем.

2

Ночлег, организованный председателем, был хорош. Небольшой, но уютный Дом Колхозника располагался неподалеку от конторы. Каждому выделили по отдельной комнате, в которых стояло по две кровати, шкаф и телевизор на тумбочке. Правда, программ было всего две. Но не за этим они сюда приехали. Все удобства располагались в конце коридора и приведя себя порядок с дороги, гости собрались в столовой.

Несмотря на позднее время, администратор Елена Михайловна, строившая глазки Михалычу — уж чем-то он ей приглянулся, организовала легкий ужин, пообещав, что с утра, когда откроется кухня, их накормят со всем местным гостеприимством.

— Ну, — сидя за столом и лениво ковыряя спичкой в зубах, поинтересовался Михалыч, — что дальше делать будем?

Гургеныч, не торопясь, отхлебнул из кружки горячего чая и не ответил.

— Чего задумался? — Не отставал Михалыч.

— Да так, ни о чем. — Гургеныч взял печенье с тарелки и так же не спеша, надкусил.

— И долго медитировать собрался? — Цыкнул сквозь зубы Михалыч. — Как работать завтра будем?

— Как, как.. Каком.. — Гургеныч отодвинулся от стола. — Вот так всегда, Михалыч, можешь ты отдых испортить.

— Так я же не просто так. Я за дело переживаю.

— А что тут переживать? Есть типовой сценарий, утвержденный и отработанный график, ничего нового придумывать не нужно. Как всегда — снимем дома, в саду, с женой, с детьми, с внуками, в поле где-нибудь, на работе, на отдыхе. Завтра с утра и начнем. А сейчас всем спать.

Гургеныч встал и благодарно кивнув администратору, направился к выходу из столовой. Поднявшись в номер, он не торопясь разделся, улегся в кровать и мгновенно уснул.

Утром его разбудило деликатное постукивание в дверь. Гургеныч бросил взгляд на часы. Время было почти восемь часов.

— Кто там? — Громко спросил он.

— Товарищ режиссер, просыпайтесь. — Раздался из-за двери бодрый голос. — Петушок уже давно пропел.

— Встаю, встаю. — Проворчал Гургеныч.

Из-за двери раздался довольный гогот ассистентов, удалившийся по коридору. Гургеныч встал, наскоро умылся в умывальнике в конце коридора и отправился в столовую. Вся группа уже была в сборе. Так же за столом сидела молодая девушка в светлом платье и длинными волосами, заплетенными в толстую косу.

— Здравствуйте. — Поднялась она навстречу и смело глядя в глаза, подала руку.

— Здравствуйте. — Аккуратно пожал ладонь Гургеныч.

— Давайте знакомится, — продолжила девушка. — Меня зовут Настя Багрова, я отвечаю за работу комитета комсомола в колхозе. И ещё, — она запнулась, и продолжила, — это о моем дедушке вы будете снимать фильм.

Гургеныч улыбнулся и лёгким жестом указал на стул.

— Присаживайтесь, Настя. Мы сейчас позавтракаем, а вы нам пока расскажите, какие у нас планы на сегодня.

— Хорошо. — Послушно присела на стул Настя. — Минут через тридцать подъедет машина — Антей Семенович дал вам свою, и мы поедем в контору, туда дедушка подойдет. — Девушка слегка отодвинулась, давая пройти поварихам, несущим подносы с тарелками. — Только дедушка ещё ничего не знает, ему сам председатель скажет, а то он ух как рассердится.

— Строгий он у вас? — Спросил Михалыч, осторожно пробуя горячий суп с ложки.

— Не то слово. — Вздохнула Настя. — У него знаете сколько наград? — Она взмахнула руками, щеки её раскраснелись. — Дедушка воевал, был ранен, ему сам Рокоссовский орден вручал. И здесь, когда после войны стал работать, так хорошо работал, что про него и в газете писали, и награды давали. А он, если что ему нужно было, никогда не стеснялся.

Как-то раз, моя мама ещё маленькая была, приехал начальник из области и приказал сеять. А весна тогда поздняя была, снег только-только сошёл, и земля не прогрелась. А секретарь говорит — есть указание партии сеять. Выполнять. Ему за сев отчитаться нужно было. Председатель у нас тогда другой был, он и заробел. Антей Семенович не такой, он не из пужливых. — Девушка смутилась, опустила глаза, но тут же продолжила. — А дедушка встал и говорит — да ты и есть самый главный вредитель, все посевы из-за тебя погубим и ничего не вырастим, ты же, говорит, осенью первый нас за это ругать будешь. И сказал, что он лично, ни одного трактора на поля не выпустит. Не для того, сказал, воевали, чтобы плохо жить. Дойду до самого верха, а добьюсь, что бы такого никчемного руководителя сняли. И добился ведь. Ездил в область, ещё куда-то, письма писал, но добился. Вот такой он, дедушка. Ой! — Настя, спохватившись, прикрыла ладошкой рот. — Что-то я разболталась, а нам уже ехать пора.

Пока Настя рассказывала о своем дедушке, вся съемочная группа успела непринужденно съесть завтрак и была готова к работе.

— Мы сейчас едем в контору, там Антей Семенович хочет ещё раз с вами переговорить…

— А чего нам с ним говорить? — Недовольно пробасил Михалыч. — У нас и так времени в обрез, некогда его ещё на разговоры тратить.

— Ну я не знаю…. — Растерялась Настя.

— Успокойтесь, это у нас так Михалыч шутит. Обязательно поговорим с вашим председателем. — Гургеныч пристукнул стаканом об стол и встал, отодвинув стул. — Ну, все поели? Пора и за работу браться.

Остальные члены группы согласно встали и направились на выход. Выйдя на крыльцо, Гургеныч восхищенно зажмурился. Ласково пригревало солнце, на небе не было ни облачка.

— Да-а, не угадал председатель — не будет нынче дождя. — Михалыч благодушно закурил. — Ну что, пройдемся пешком? Что же по такой погоде в машине трястись?

Гургеныч первым направился по направлению к конторе, за ним потянулись и остальные. Рядом, стараясь приноровиться к широкому, мужскому шагу, поспевала девушка. Дойдя до конторы, Гургеныч поднялся на крыльцо, дернул ручку двери и, пройдя по коридору, очутился в знакомой приемной.

— Здравствуйте, — поднялась из-за стола навстречу миловидная секретарша. — Проходите, — указала она на дверь. — Антей Семенович ждет вас.

Группа вошла в кабинет. Сам хозяин сидел за столом в той же самой клетчатой рубашке с расстегнутым воротом, и казалось, что он никуда не уходил со вчерашнего вечера. Сбоку, лицом к вошедшим, устроился мужчина с густой, седой шевелюрой на голове, крепко посаженной на широких плечах и по-военному прямой спиной.

— А вот и наши гости пожаловали. — Чиграш встал и протянул руку, здороваясь. Затем он указал на седовласого и продолжил. — Знакомьтесь, это Багров, Григорий Иванович.

На Гургеныча, из-под нахмуренных густых бровей, цепко посмотрели серые глаза. Какое-то время Багров изучал его, потом улыбнулся, привстал и протянул руку. Улыбка полностью изменила выражения лица мужчины. Ещё минуту назад холодное, неприступное и неприязненное, сейчас оно излучало радушие и обаяние.

— Здравствуйте-здравствуйте, — крепко пожал он ладонь. — Всегда рады гостям. Если они к нам приезжают с добром. Ох, егоза, и ты тут? А зачем? — Увидел он свою внучку.

— Я тут, дедушка, по делу. — Важно ответила Настя. — Мне комитет комсомола поручил.

— Ну что ж, по делу, так по делу. Говори, председатель, зачем вызвал? — Багров плотно уселся на стул, выложив руки перед собой на стол, и выжидающе уставился на председателя.

— Думаю тебе вот товарищи из Ленинграда, лучше об этом расскажут. — Чиграш кивнул Гурченычу.

— Да, конечно. — Гургеныч опустился на стул напротив Багрова и не менее пристально вгляделся в его лицо. — Присаживайтесь, товарищи. — Бросил он остальным членам группы.

— Ну что смотришь, мил человек? — Багров смело вернул взгляд обратно.

— Скажите мне, Григорий Иванович, вот вы коммунист?

— Нет. — Не сразу ответил Багров, не опуская глаз. — Сразу вот как-то не сподобился, а потом уже не решился, молодым дорогу нужно давать.

— Ну что же, это говорит только в вашу пользу. — Улыбнулся Гургеныч. — Мы имеем для вас ответственное поручение. Вы герой войны, труда, заслужили много наград и благодарностей, пользуетесь уважением односельчан. Именно такой человек как вы, Григорий Иванович, может послужить примером для других, стать тем, на кого будут равняться молодежь в своей жизни…

— Хорошо говоришь. — Кивнул крупной головой Багров и хитровато прищурился. — Наловчился в большом городе, на людях-то? Только ты со мной не юли, не плети все энти кружева, а говори прямо и толково — чего надо-то?

— Нам поручено снять фильм о простом человеке, герое, орденоносце, труженике, и сказали что лучше кандидатуры чем вы, не найти.

— Складно, складно говоришь. — Багров задумался. — А ежели вот я, к примеру, откажусь?

Гургеныч и Михалыч переглянулись.

— Ну что ж, это ваше право. — Гургеныч сожалеюче покривил губами. — Заставить мы вас не может — такие дела делаются исключительно по доброй воле и душе. Только..

— Только тогда получится, что мы приехали зря, — подхватил Михалыч. — И те люди, которые рекомендовали вас, получается, ошиблись? И мы потратили, даже не свое, а государственное время и деньги зря. Не так нам о вас говорили, не так. — Помотал он сокрушенно головой.

— А что же говорили? — Вскинулся Багров.

— Да как сказать. — Гургеныч помолчал. — Говорили что вы человек твердый, жесткий, но справедливый, не любите ложь, за правду стоите, воевали честно и после войны трудились так, что не каждый и угнаться мог, и человек вы государственный, копейку всегда бережете.

— Так, так. — Откликнулся председатель. — Не знаю, кто вам это говорил, но именно так и есть. Григорий Иваныч у нас бездельников и лоботрясов не поваживает, и не любит когда добро государственное разбазаривают почем зря.

Багров взглянул на председателя и озадаченно покряхтел.

— Надо, Григорий Иваныч, — убежденно продолжил Чиграш, — это нам всем нужно, ты это своим трудом заслужил.

— Ну что же, — сказал Багров. — Надо так надо. А что делать придется?

— Вот насколько мы знаем, вы, Григорий Иваныч, продолжаете работать..

— Это правда, — согласился старик, — хотя мне недавно и стукнуло семьдесят три, а не могу дома сидеть. Руки работы просят, да и здоровье позволяет ещё.

Председатель засмеялся.

— Да ты, Григорий Иваныч, на себя посмотри. Ты нас ещё всех переживешь.

И действительно, глядя на Багрова, никак нельзя было дать ему восьмой десяток. Крепкий, жилистый, по-крестьянски скроенный мужчина, если бы не седая голова, выглядел лет на пятьдесят. И в его могучей фигуре, чувствовалась немалая сила и легкость движений.

— Да уж, что есть, то не отнимешь. — Снова улыбнулся Багров. — А всё труд на свежем воздухе — закалил меня, это я могу ответственно заявить.

— Так вот, — продолжил Гургеныч, когда замолк смех, — мы хотим побывать у вас дома, снять вас, так сказать в кругу семьи, послушать ваши рассказы о жизни, как вы воевали, трудились, проедем по колхозу, где вы работали, как отдыхаете. В общем, это будет фильм о вашей жизни.

— Ну добро. — Легко поднялся со стула Багров. — Раз это задание государственное, то и мне отказываться не след. Жинку свою предупрежу и жду вас в гости через часок.

— Только ещё просьба, Григорий Иваныч…

— Это какая же?

— Наденьте ваши награды — пусть все видят, что ваш труд и жизнь оценена правительством по достоинству.

— Ох, не люблю я это дело. — Сокрушенно помотал головой Багров. — Ну наградили и наградили, а выставлять напоказ.

— Нужно, Григорий Иваныч, — мягко улыбнулся Гургеныч, — это же ваши собственные награды, ваша кровь, пот и слезы, пусть люди все видят.

— Как говорится — назвался груздем, полезай в кузов. — Насмешливо подмигнул Багров.

Он проворно, по-молодому, повернулся и вышел из кабинета.

— Ну вот, — выдохнул Чиграш, — это и есть наш, или как уже правильнее сказать — ваш герой.

Гургеныч достал из внутреннего кармана пиджака небольшой блокнот и ручку.

— Антей Семенович, а теперь я попрошу немного, ну так вкратце, рассказать о Багрове. Нам важно мнение людей, работавших с ним, а кто может лучше рассказать о работнике, как ни его руководитель?

— Хорошо умеешь закрутить, товарищ кинематографист. В самую, так сказать, точку. — Председатель покрутил головой. — Ну что сказать? Сам я местный, вырос здесь, отец мой отсюда, родова наша и все корни мои здесь.

Григорий Иваныч не из наших, пришлый он, приехал к нам сразу после войны. Сам родом откуда-то из Украины, то ли из Беларуси, не знаю, у кадровиков можете поспрошать. Сами знаете, как там война прокатилась. Вот у него всю родню то и повыбило, остался один, как перст. Вот и решил поехать туда, где Родине нужнее.

Женился он тоже здесь, так и прожил. И вы знаете, хорошо прожил. Дом справный у него, дети хорошие, работящие, внуки, вот уже и правнук подтянулся. А работать он любит. — Чиграш помотал головой. — Ох и дюже злой Иваныч на работу. Все до мелочи повыспрашивает — как, да что, да почему? И лентяев не любит. — Председатель помолчал. — Работал он бригадиром, и был у него в бригаде один работничек, мужичонка злой, ленивый и паскудный. Только ему все жрать да спать. Поставил его Григорий Иваныч сцепщиком, а он возьми и прозевай валун, сломал сеялку. Ну в общем беда, но не совсем — и не такое случается, с кем не бывает? А они, с трактористом бросили все и спать увалились. Бригадир его пристыдил, нельзя так работать, а он в драку полез, скандалить начал. Ну Иваныч его из бригады и попросил. Летом поставили его на подвоз, он то проспит, то не вовремя привезет, то не то привезет. Так Багров его по-тихому и побил. Долго с синяками ходил. — Закончил Чиграш под общий смех. — Не задерживались у него бездельники — сам работал как вол, и другие, глядя на него, так же тянулись. В общем, к нему в бригаду всегда мужики работящие просились, потому что знали — много поработают, но и получат потом тоже хорошо.

— Интересный рассказ. — Отметил Гургеныч, помечая себе в блокноте. — Думаю это можно включить в фильм, как смотришь, оператор?

— Ну да, ну да, — важно кивнул Михалыч. — Потом мы этот эпизод и доснимем.

— Да вы что! — Замахал руками Чиграш. — Не-е-ет уж, увольте! — Решительно произнес он. — Это не для меня. Я перед своими, да когда нужно что бы до печёнок пробрало, могу сказать. А вот перед чужими, да на камеру — не могу. Пробовали меня как-то наши телевизионщики снимать… Как же! Колхоз передовик, председатель-руководитель.. Тьфу!! — В сердцах сплюнул. — Поставили меня перед камерой, заставили медали надеть.. Только конфуз вышел, я и сказать ничего не смог.. Так что — это не для меня..

— Не переживайте, Антей Семенович, есть у нас способы вас разговорить. — Под улыбки съемочной группы сказал Гургеныч. — Мы все сделаем, комар носа не подточит.

— Не врете? — Недоверчиво переспросил Чиграш.

— Нет. Не врем.

За окном раздался сигнал подъехавшей машины.

— А вот и наш автобус приехал. Пойдемте. — Гургеныч встал. — А ты, девушка-красавица, показывай нам дорогу. — Обратился он к Насте, так и просидевшей тихонечко, как мышка в углу, во течении всего разговора.

Девушка бодро вскочила и направилась к выходу, вслед за ней потянулась съемочная группа. На улице, у крыльца, стоял знакомый «ПАЗик» с аппаратурой, куда все и погрузились. Автобус взревел мотором и резво покатил по улице, следуя указаниям взявшей на себя обязанности штурмана Насти.

— А вот мы и приехали! — Громко объявила девушка, останавливая автобус возле большого дома с резными наличниками и разукрашенного резьбой, спрятавшегося за затейливо покрашенным забором.

Съемочная группа высыпала наружу, во все глаза разглядывая дом. Каждый столбик у забора заканчивался выточенной из дерева фигуркой какого-нибудь сказочного персонажа. Створки ворот, навешенные на два толстых кедровых столба, под вычурной крышей, походили на дворцовые.

— Вот это да-а-а! — Восхищенно протянул кто-то за спиной Гургеныча.

Посмотреть действительно было на что. Открылась калитка и хозяин, уже одетый в праздничный костюм, гостеприимно пригласил войти.

— Ого! — Снова протяжно выдохнули сзади.

Багрова было не узнать. Весь его торжественный вид немного портило смущенное выражение лица. В красивой белоснежной рубашке и пиджаке, на котором солидно теснились ордена и медали, он выглядел именинником.

— Ну-у-у, Григорий Иваны-ы-ыч… — удивленно сказал Михалыч, — это надо же.

— Да вы проходите. — Багров посторонился, пропуская киношников во двор. — Цыц, Дружок, не лезь! Настя! Где ты там? Привяжи Дружка, о то он мне всех гостей обслюнявит.

Настя, выскочив из-за спин гостей, ловко поймала выбежавшую и счастливо вертевшуюся под ногами собаку, вздымавшую бешено вертящимся хвостом клубы пыли, медленно оседающую на брюки и ботинки людей, и увела вглубь двора.

— Заходите, заходите, гости дорогие. Проходите у дом. — Напевно проговорила вышедшая на крыльцо дома статная хозяйка, вытирая руки чистым полотенцем. — Стол уже накрыт. Проходите.

— Сейчас. — Гургеныч кивнул и поманил Михалыча. — Давай определяйся, сразу и начнем съемку.

— А что, даже за столом не посидим? — Грустно поинтересовался Михалыч.

— Конечно посидим. Мы посидим. — Уточнил режиссёр. — А кое-кому и поработать нужно. Или ты сюда отдыхать приехал? — Гургеныч ласково посмотрел на оператора.

— Да не без этого. — Михалыч подмигнул, но тут же поправился. — Но работа, прежде всего. Как говорится — делу время, а потом можно будет и отдохнуть.

— Вот и отлично. — Гургеныч достал свой блокнот. — Смотри, делаем как всегда — сядем за стол, вот список вопросов, — указал он листок и отчеркнул ручкой, — свою задачу ты знаешь..

— Ну конечно, не впервой. — Согласно поднял руку Михалыч. — Осторожнее!. — Прикрикнул он на ассистентов, заносивших ящик. — Там стекло — не побейте.

Вскоре в просторной большой комнате стало удивительно тесно. Хозяева внимательно смотрели на суетившихся гостей, носившихся с непонятной аппаратурой и проводами.

— Простите, как вас зовут? — Обратился Гургеныч к хозяйке.

— Анна Георгиевна. — Ответила та, улыбаясь.

— Очень приятно. — Вернул улыбку Гургеныч. — Анна Георгиевна, нам нужно немного больше места, чтобы расставить свою аппаратуру. Можно мы немного стол подвинем?

— Конечно, конечно. — Заторопилась она. — Я сейчас сына позову, что бы он вам помог, а то что же вам одним тяжести таскать?

Хозяйка степенно повернулась и вышла.

— Хорошая у вас у жена. — Завистливо вздохнул Михалыч, устанавливая штатив.

— А то. — Откликнулся Багров. — Уже, посчитай, сорок два года вместе живем — душа в душу.

— И что, даже не ругались никогда? — Живо заинтересовался Денис, установив треногу прожектора и вытирая пот со лба.

— Ну как же без этого. — Улыбнулся в бороду Григорий Иваныч. — Было, что уж тут говорить. Но, — он поднял палец, — никогда не доводили до греха.

— Это как? — Не понял Денис.

— А так, — строго прикрикнул Михалыч. — На сторону, значит, не бегали. Ты от работы не отвлекайся, неси другой прожектор. Только сначала этот поправь — косо стоит.

С помощью подошедшего сына Багрова, киношники перетаскали всю аппаратуру, установили прожекторы и начали работу. Стол развернули, что бы на него дополнительно падал свет из окна, хозяина усадили во главе, рядом села жена, по сторонам пристроились подошедшие дети супругов. Получилась веселая и шумная компания.

— Большая у вас семья. — Уважительно сказал Гургеныч, оглядывая стол.

— Так это ещё не все. — Степенно отозвался Григорий Иваныч, усаживаясь поудобнее.

— А сколько всего у вас детей?

— Так я уже и не припомню. — С хитрецой, стрельнув глазами в жену, отозвался хозяин.

— Всё бы тебе шутить. — Улыбнулась Анна Георгиевна. — Шестеро у нас, две дочери и четыре сына.

— А ещё семь внуков, пять внучек и один правнук. — Дополнил Багров, и коротко хохотнул. — Так что здесь у нас ещё не все сидят. Если все дети придут, то придется стол на улице накрывать, и то не факт, что поместимся.

Конец ознакомительного фрагмента.