Фикция

Рафаэль Осотов

Читателя ждёт литературный артефакт: вроде бы и приключения, и детектив, и фантастика; но больше все-таки – сказочная повесть с волнующими глаз иллюстрациями Рамиля Алиева…

Глава 6

Опять про машину времени

Cibi condimentum est fames. Это было про нас с Дамусом. Мы молча ели.

Пережёвывая остатки салата из морепродуктов, я размышлял о странностях жизни. О неожиданно представившейся возможности познакомиться с Георги воочию, вне туманной анонимности шахматного клуба. О том, как стечения обстоятельств в прошлом совершенно естественно принимают форму настоящего; как настоящее так же естественно готовится стать будущим, к которому мы и сами готовимся и которого ждём, как нечто заранее определённое. Размышлял о том, что, скорее всего, возьмусь за защиту неудачливого изобретателя, потому что все как будто бы клонится именно к этому; что, в конце концов, при желании свернуть горы можно и без тонких векторных расчётов: ведь можно же передвинуть Землю, если найти точку опоры.

Кроме того, слишком заманчиво было поменять амплуа и, вместо опостылевших контрактов и разводов по обоюдному желанию, заняться процессом уголовным, обещающим свежие эмоции; как художнику попробовать себя в другой области…

Я взглянул на моего знакомого, потом, машинально, — на часы: с того момента, когда я увидел его бледно-зелёное лицо, и начала нашей беседы не прошло и четверти часа, шестьсот-семьсот секунд, не больше. В какую из этих недолгих секунд мог дрогнуть ореол таинственности, окутывавший поначалу этого человека? Сейчас он быстро рассеивался, напряжение, свойственное первому контакту, спадало, разумная настороженность таяла, вымышленный когда-то образ партнёра по шахматным партиям соединялся с настоящим зеленоватым лицом Дамуса, неодушевлённые предметы успокаивались и в беседу больше не встревали. Для полноценной симпатии было ещё, может быть, рановато, но лёгкость складывающихся отношений предвещала что-то на то похожее: Георги действительно был похож на человека, для которого суп на костре мог что-то значить. Мне даже казалось, что я его отлично знал уже раньше; не раз приходил к нему в техбюро, наблюдал, как он, спеша закончить работу, быстро управлялся с последней функцией, складывая и вычитая в уме, потому что любимая счётная машинка затерялась где-то под кипой бумаг, а в лысой голове контакты работают не хуже полупроводников японского производства.

Кроме рождающейся к Дамусу симпатии и желания попробовать силы на защите этого «неосторожного причинителя смерти», на дело толкало ещё кое-что. А именно странный комплекс побуждений, пришедших из очень далёкого детства.

Во мне неожиданно включилось мальчишеское любопытство. Чик — и загорелось лампочкой: хотелось, хоть одним глазком, взглянуть на аппарат — чудо новой технологии. И это несмотря на то, что, скорее всего, я ровным счётом ничего в нем не пойму! А также вопреки обычному безразличию к новинкам. Достижения науки уже давно стали сырьевым придатком жизни потребителей и никого не удивляют. Кто теперь задумывается над внутренностями той или иной полезной машины, над хитроумными силами, которые заставляют её работать? Никто! А кто не спит ночами в поисках ответа, что есть жидкие кристаллы и цифровые видеозаписи? Кому любопытно четвёртое измерение?

В общем, человек избаловался, и я тоже.

А дамусовская штуковина почему-то волновала и будоражила. К ней хотелось прикоснуться. Походить вокруг. Заглянуть под днище, поковыряться внутри, и, может быть, даже покататься. До судеб Земли, человечества и науки моё любопытство, конечно, не доползало. В голову лезли всякие мелкие глупости, как будто речь шла об общедоступном аттракционе. Мечталось увидеть нас с Адель, например, через десять лет. Удивить коллег возможностями в области уголовного следствия, добычи доказательств и разрешения проблемы идеального судебного решения. Передвижение во времени позволило бы отправиться в прошлое и, как в кино, увидеть связанные с преступлением события, факты, имеющими отношение к конкретному делу!

Я и предположить не мог, что аттракцион уже завертелся, и что я был звеном уже давно разворачивающихся событий. Что в Берлин я приехал не просто так, а забрать материалы дела…

— Мечтаете? — поинтересовался Дамус, шумно отпивая пиво.

Когда иголка соскакивает с пластинки, патефон замолкает и начинает бессмысленно шипеть. Кружение моих мыслей было остановлено так же просто и с тем же результатом: я бестолково смотрел в сторону собеседника, полголовы которого было спрятано за толстой пивной кружкой. — Если вы строите какие-то планы на будущее, — послышалось из-за стеклянного пузыря. — Напомню, что оно весьма неопределённо. Вы убедитесь, когда увидите мои фотографии.

Фотографии? Он и в самом деле говорил о каких-то фотографиях будущего, где Земля представлялась вымершей планетой. Я почему-то пропустил эту деталь. Может, из-за ресторанного гула, в котором воображение отказывалось рисовать пустоту. Может, из-за чего-то другого. Я безуспешно попытался представить некую, огромных размеров волну, жадно и беспощадно глотающую на своём пути все, что попадается, и потом — обломки и, наконец, пустую, неживую Землю… — А зачем вам нужен адвокат, если всё скоро канет в лету? — чуть было не огрызнулся я. — У вас что, имеется запасной вариант спасения, обходящий общепринятые законы?

В то время, как я боролся с раздражением, он широко улыбался, так что ко мне снова вернулось давешнее неприятное чувство, что мной манипулируют, крутят, как обыкновенной тряпичной куклой на ниточках.

Но через секунду его лицо сделалось серьёзным.

— Зачем нужен адвокат — сам не знаю, — признался он. — Может быть, синдром надежды, как у неизлечимого больного, чей срок уже близок, или у смертника накануне экзекуции. Может, что-то другое. Конечно, я уже привык к мысли, что человечество скоро погибнет: об этом будущем я даже думаю как об историческом факте, оно для меня стало почти реальностью. Я, как видите, позволяю даже себе шутить по этому поводу. Однако, эта реальность фиктивна, как документальный фильм о далёкой мировой войне, которую я сам лично не пережил. Казалось бы, факт есть факт, но связать его с собой у меня не получается. Не чувствую я его. В общем, для меня это просто фильм. И не документальный, а фантастический…

Что странно, кошмарная новость о скором исчезновении Земли не пугала и меня — уж больно неправдоподобной казалась история. Вместо драматических переживаний я занимался тем, что рассматривал узкий рот Дамуса, артикулирующий куда-то ускользающие, словно бьющиеся о звукоизоляционную прозрачную перегородку, слова.

–…Так что есть и доля сомнения… — сознание зацепило остаток последней фразы Георги. — Прошло уже довольно много времени с тех пор, как я получил фотографии. Дни бегут, а надежда забирает массу энергии, и от неё в конце концов устаёшь. Наступает какое-то безразличие, похожее на оптимизм. В сумме, мне кажется, что я живу сейчас так, как если бы и не знал о том, что нас всех ждёт.

Он вздохнул, поковырял вилкой в уже почти пустой тарелке. Потом вздохнул ещё, на этот раз театрально, и его губы опять рывками, раз от раза всё шире, растянулись в широченную улыбку.

— Значит, вы говорите, исчезли люди, — решил я приостановить философские рассуждения Дамуса и вернуть его в русло конкретики. — Давно ли?

— Вы берётесь за дело? — живо отреагировал он.

— Пока, скажем, я согласен ознакомиться с материалами.

— Осторожность прежде всего! Всё понимаю, — возбуждённо проговорил довольный Георги. — Я уверен, что, когда вы просмотрите диск, вы не сможете отказать. На все ваши условия я заранее согласен, — добавил он.

— В моих условиях нет ничего особенного, — пожал я плечами. — Я работаю по принятым на территории Европы тарифам. Уточните лучше, на какой стадии процедура: под следствием вы или нет; предъявили ли вам обвинение; где и когда можно ознакомиться с актами?

— Пока ещё идёт внутриведомственное разбирательство. Сами понимаете — государственная тайна. Попросили никуда из Европейской части не выезжать и ясно дали понять, что против меня могут возбудить самое настоящее уголовное дело согласно какой-то там статье. Не помню какой…

«Значит, с официальным договором об оказании адвокатских услуг можно пока не спешить, — подумал я. — Отлично! Полистаю уголовный кодекс, посмотрю процесс, поразмышляю; авось через несколько дней все разрешится само собой, как это часто бывает с нестандартными казусами. Или клиент передумает…»

«А всё ж давно не брал я в руки шашек», — сформулировалось по-гоголевски в голове относительно колющих нервы перспектив заняться давно забытым уголовным процессом.

— Ну что ж, хорошо. Раз уж прокуратура пока не задействована, значит, время терпит. У нас есть возможность подумать и подготовить защиту, — несколько по-другому озвучил я свои мысли специально для Дамуса. И подытожил: — Может, ещё по пиву?

— По пиву, — бодро кивнул Георги.

Заказав какого-то особого старинного пива, замутнённого неправдоподобно высоким уровнем солода, мы потом ещё долго беседовали.

Я выставлял дополнительные условия. Вернее, пытался выставлять условия, потому что он тут же на всё соглашался…

Задавал конкретные технические вопросы. Вернее, пытался, поскольку собеседник радостно кивал и ссылался на диск.

Когда я начинал раздражаться — кружка наполнялась, и все начиналось сызнова.

Я говорил, например, что частным детективом не являюсь и что, по общему правилу, работаю в кабинете, за столом, и места свершения преступлений меня должны интересовать исключительно на бумаге, и что поэтому на будущее отказываюсь от всякого рода поездок и тайных встреч в Берлине или других городах планеты…

А он начинал соглашаться уже тогда, когда я ещё был на половине фразы. Обезоруживающе улыбался, поднимал вверх руки, сдавал оружие и штандарты.

— Очень рад, — говорил Георги, — я был уверен…

— Это заметно, — отвечал я.

— Представляете, что было бы, если между нами произошла электронная встреча? Да я бы никогда не смог уговорить вас взяться за работу. А так посидели, пива попили.

В принципе, в чём-то он был прав. Пиво бесспорно помогало.

На прощание, когда мы уже поднимались из-за стола, Георги мне всунул ещё один диск. Я вопросительно посмотрел на предмет, протянутый тонкой рукой.

— Это не второй диск, а просто футляр, — пояснил Георги Дамус. — Возьмите. Исключительно для удобства и сохранения материальной целостности носителя, который без упаковки долго не протянет…

Я пожал плечами: диску по-моему и «тянуть» вроде бы было нечего, пару часов на поезде, но коробочку взял. Сунул её в саквояж.

Окончательно расстались мы снаружи, где за нашим рукопожатием неотрывно наблюдал бронзовый Гёте, и двинулись каждый в свою сторону.