Фикция

Рафаэль Осотов

Читателя ждёт литературный артефакт: вроде бы и приключения, и детектив, и фантастика; но больше все-таки – сказочная повесть с волнующими глаз иллюстрациями Рамиля Алиева…

Глава 5

Капитан Марк Каде выходит на сцену

«Ну вот, — между тем, подумал капитан Каде, который находился в этот самй момент на другом краю Европы, — кажется, и случилось!»

Кто за кем гоняется, он за этим делом или оно за ним, было неясно. Да и не важно. Главное, что они опять встретились, и что будет продолжение. Марка Каде давно терзало неясное предчувствие, что страссбургским эпизодом оно не закончится. Что они связаны одной судьбой. И вот, кажется, случилось.

Сначала, правда, все выглядело банально. Никакого возбуждающего абсурда. Вызвали в середине воскресного дня и велели ждать: такое бывало уже не раз. Коллеги, как обычно, с шумом играли в карты; некоторые погрузились в телефонные игрушки. Начальник в тихом бешенстве занимал пространство у двери своего бюро, изредка пропадая, чтобы выкурить сигарету. И в то время, как все с раздражением ждали сигнал отбоя, Каде, который всегда чувствовал себя оловянным солдатиком вне общей коробки, спокойно прохаживался по коридору вдоль окон. Кошачья походка Марка — с пятки на носок — неслышно катала его по блестящему от августовского солнца паркету Префектуры. На неподвижном лице, похожем на артефакт, застыло голографическое выражение расслабленного безразличия и насмешки. Он любил ждать. Любил наблюдать! Любил охотиться…

Около полутора часов спустя вместо отбоя в ряды бойцов-разведчиков начали просачиваться странные слухи. Якобы в Польше пропал какой-то важный тип — что-то вроде великого профессора — и для его поиска на ноги подняли не только поляков и, почему-то, их парижский отдел, а пол-Европы, включая итальянцев, флегматичных швейцарцев и практичных финнов.

Слухи были интересными, и у Каде приятно заныло в суставах. Он знал, что слухи никогда не обманывают: разветвлённая сеть товарищеских контактов внутри европейских ведомств передавала информацию со скоростью и точностью полупроводников в микросхемах последнего поколения. Официальные свифтовки их только дополняли.

То есть через некоторое время шеф должен был вызвать его на инструктаж.

Что, собственно, и произошло.

— Капитан, у нас тут имеют место быть экстравагантные вещи, — витиевато начал господин Дюсолье, аккуратно закрыв за Марком дверь в бюро. — В Страсбурге психоз, понимаете ли. Настоящая истерика! Предлагают нам искать иголку в стоге сена! И хорошо ещё искать, а не найти.

Он с раздражением бросил на стол фотографию молодого мужчины в фас и профиль.

— Вот, — кратко прокомментировал начальник. — Познакомьтесь. Георг Дамус! Пропавший сегодня два часа назад профессор.

Знакомиться с фотографией Каде не стал. Имя объекта необычного внимания со стороны спецслужб ему было хорошо известно. Этого Дамуса он помнил отлично.

— Георги.

— Что, Георги? — не понял Дюсолье.

— Георги Дамус. По материалам он проходит под таким именем. Так правильнее, господин полковник.

— Каде! — прорычал Дюсолье. — Что вы себе позволяете! Если у вас есть дополнительная информация, извольте докладывать сразу!

Полковник в ярости заходил вокруг спокойного, как кукла, подчинённого. Время от времени он прекращал круговые движения и застывал перед Каде, настойчиво заглядывая тому в глаза с расстояния в двадцать сантиметров. Однако просверлить дырку в капитане было непросто, и в течение нескольких секунд мужчины походили на защищающих каждый свою территорию, напряжённых мартовских котов.

— Виноват, господин полковник, — по-солдатски отрапортовал наконец Марк Каде, не теряя обычного голографического выражения на своём лице. — Дополнительной информацией не владею. Имел возможность работать над этим делом два года назад и объект знаю.

Полковник подозрительно смотрел на как всегда подтянутого помощника. Тот был в дорогом летнем костюме, отутюженной сорочке и даже, несмотря на летнюю жару, при галстуке. Мягкие, пушистые волосы цвета соломы и щеки юнца играли с солнцем в весёлые акварельные раскраски. Этот нахальный мальчишка, больше похожий на стажёра, чем на кадрового офицера, удивлял и беспокоил Дюсолье с первого же своего появления в его ведомстве: через неделю после того, как он начал работу, все старые ищейки из особого отдела учтиво звали пацана либо по имени — Марк, либо по чину — капитан. Причём даже за глаза. Невероятно! А началось неожиданное восхождение Каде с турнира по борьбе без правил, куда его заманили, чтобы, как всякого новичка, по-товарищески слегка отутюжить. Марк отнекиваться не стал и явился в спортзал этаким покорным ягнёнком. Поболтался верёвочным болванчиком на турнике, даже не удосужившись подтянуться хотя бы разок. Покачал туда-сюда белобрысой головой в виде разминки. Покурил. И потом уложил нокаутом подряд пятерых отборных противников. По словам очевидцев, арбитр всех пяти матчей, узкоглазый Кичао Ванг, с вдохновением мотылька порхал вокруг борцов, оценивая неожиданные финты Каде и с расстановкой — словно цитировал Лао Цзи — отсчитывал положенные по регламенту секунды для объявления победителя. Дюсолье до сих пор не мог понять, как в таком аккуратном и гладком кусочке тела могла уживаться такие сила и опыт. Коллизия была явной и раздражающей.

А чего стоил его неморгающий взгляд ребёнка. И эта невыносимая, то ли невинная, то ли презрительная улыбка: прищуренные глаза и слегка надломанные губы. Впервые это гибридное выражение на лице нового подчинённого Дюсолье заметил как-то на одной из летучек. Минут пятнадцать полковник терпел. Однако думать о чем-либо другом, кроме загадочной физиономии, у полковника не получалось. Он не выдержал, подошёл к капитану, по-дружески положил ему руку на плечо и угрожающе процедил: «Каде, будте так любезны, снимите эту вашу улыбочку с лица». На что мальчишка без усилия ответил, что жмурится от яркого света. И уставился на полковника своим долгим взглядом ребёнка.

Вранье то было или нет, неизвестно. Однако та же ненавистная комбинация прищура и надлома продолжала регулярно появляться и после, на других летучках, и даже в пасмурные дни.

Но самое отвратительное заключалось в том, что работа Каде была безупречна. Он умел вести допросы как никто другой, изматывая людей своим беспрерывным кошачьим хождением по кругу, дымящейся сигаретой и молчанием. Кроме того в Каде совершенно неожиданно и гармонично уживались артист и солдат, креатив и способность слепо подчиняться любым приказам…

То есть придраться было решительно не к чему. Мало того, обойтись без своего юного помощника Дюсолье с некоторых пор уже не мог.

А теперь, оказывается, этот сопляк знал загадочного Георга!

— Хорошо, хорошо, Каде, — примирительно высказался Дюсолье после минутной заминки. — Докладывайте, что за фрукт такой этот ваш Георги.

Докладывать было о чём.

Два года назад Каде был приписан к центральному отделу в Страсбурге, где выполнял миссию координации с ведомствами других стран. Там, среди прочих пухлых досье, он столкнулся с любопытным материалом перехвата футуристической научной разработки у одного чокнутого вундеркинда. Тот, работая в одиночку, изобрёл настоящую машину времени. Однако недотёпа прокололся на какой-то ерунде — что-то там с использованием энергии — так что о его изобретении быстро пронюхали военные. Допустить же, чтобы такая обещающая разработка попала в руки враждебным силам, было немыслимо. И несчастного изобретателя заарканили и засекретили. Именно в подготовке и осуществлении перехвата и принимал участие лейтенант Каде.

После того как операция успешно прошла, и когда все формальности с пленением Георги Дамуса (именно так звали вундеркинда) были улажены, дело передали польским коллегам. Страсбург текущими вопросами не занимался. Однако у Каде эта история оставила привкус незавершённости; он был заинтригован; его магнитило к ней, как оборотня к луне; ему хотелось покопаться ещё и ещё; покрутить игрушку в руках. И он-таки решил некоторое время отслеживать движения подозрительного профессора на расстоянии. И оказался прав! Субъект очень быстро прославился нестандартными поступками. Несмотря на закрытый режим лаборатории и постоянный незаметный конвой из нескольких человек, несмотря на установленную вокруг него целую фабрику всевидящей электроники, Дамус неоднократно ухитрялся начисто пропадать из поля зрения коллег. А когда появлялся вновь, то всегда имел неопровержимое алиби, доказывающее нелепость беспокойства службы безопасности: то он якобы ловил рыбу, то ездил в шахматный клуб на улице Ярузельского в пригороде Варшавы, а то и вовсе всю ночь не покидал стерильных пределов лаборатории, в которой почему-то отключились датчики…

Марку же всё это математически доказывало совершенно обратное: субъект был явно непрост. Не профессор — тонкий игрок. Такой противник ему был по вкусу. Но, увы, к тому моменту лейтенант уже не имел компетенции для каких-либо действий против Дамуса. Он мог только с сожалением и беспомощностью наблюдать за проделками хитреца в недосягаемой для него Польше. Корчиться от желания покопаться с любопытным материалом. Хорошо ещё, что эта пытка скоро закончилась: через несколько месяцев Каде получил чин капитана и был направлен в Париж…

— Теперь все ясно, — проворчал Дюсолье, когда Марк закончил доклад. Теперь причина тревоги ему не казалась такой уж экстравагантной. — А я-то думал, с чего бы это какой-то профессор удостоился такого беспрецедентного внимания. Ни дать ни взять, президент дружественной африканской республики после путча.

Он сделал несколько неспешных кругов по кабинету. Достал ящик с сигарами, бутылку коньяка и две стопки. Устроился в кресле и на минуту задумался.

— Каде, — наконец отдал приказ окончательно воспрявший духом полковник, — его нужно достать во что бы то ни стало. Хоть из-под земли!

— Достанем, — кратко отреагировал капитан, игнорируя предложенные коньяк и сигары и разглядывая некую точку перед собой с отстранённой сосредоточенностью рыбака, находящегося в процессе общения с поплавком удочки.

Прочих комментариев от него не последовало. Со стороны могло даже показаться, что Каде уснул с открытыми глазами, направленными куда-то на шумевший за окном бульвар Дю-Пале. Но капитан не спал, а думал; и впервые слушал своё сердцебиение. В одном из участков его мозга уже включился и работал механизм сыщика, организовывались первые схемы необходимых движений, вырабатывался общий план действия. Но привычному процессу что-то мешало. Где-то внутри Каде скреблась и ёрзала душа охотника, возвращающегося в тот лес, где когда-то его обхитрил и теперь ждал знакомый зверь, его злой гений. В нём впервые происходила странная, незапланированная борьба эмоций и разума.

«Вот мы и встретились!» — повторял внутри капитана спрятанный в нем охотник, путая логические построения, вмешиваясь в ход холодной разведческой мысли. Каде пытался расслабиться, увести сознание в те уголки мозга, которые умел контролировать, забыть о том, что, как мальчишка, ждал возвращения этой миссии. И не мог. У него не получалось! Появление Дамуса доказывало, что он не ошибался в своих странных предчувствиях, что он давно и заранее всё знал, будто видел в будущем. Изобретатель-одиночка и он были зачем-то связаны одной судьбой!

Но зачем? Именно этот бесполезный вопрос вызывал у Марка сердцебиение. Потому что именно в эту минуту он снова отчётливо видел будущее. И в этом будущем он был не решающей силой, а простой шестерёнкой случая, смазанным смазкой колёсиком, крутящимся моментом. В этом чужом механизме всё двигалось не так, как ему хотелось бы. То есть в независимости от воли и желаний капитана. Вместо удовлетворения наконец-то начать долгожданную игру в кошки-мышки с растяпой-профессором, капитаном владели беспокойство и сомнение.

Эти незнакомые чувства были крайне неприятны.

И его сердце стучало.

Что же касается ничего не подозревающего Дюсолье, односложного ответа подчинённого ему оказалось вполне достаточно. В отличие от Каде полковник испытывал необычное для себя удовлетворение, в котором плавал, как в тёплой ванне. Благодаря неожиданному стечению обстоятельств его ведомство получило бонус. Да ещё какой! Игра еще не началась, а его основная фигура была уже в самом центре. Все складывалось как никогда удачно.

Он упустил из виду, что видимое человеку настоящее не является отражением прошлого и залогом на будущее. Его основная Фигура действительно стояла в центре. Но, увы, в полной растерянности…

— Что же, вам и карты в руки, капитан, — не ведая об ошибке, заключил полковник. — Завтра утром вы мне расскажете, где сегодня был и что делал этот таинственный Георг Дамус…

— Георги… — учтиво поправил начальника Марк Каде, не отрывая взгляда от своей судьбы.