Ночь ворона, рассвет голубя

Рати Мехротра, 2022

Средневековая Индия. В раннем детстве королева Чанделлы спасла Катьяни, после чего на теле девушек магическим образом появились одинаковые татуировки. Связь душ позволила им чувствовать друг друга на расстоянии. Катьяни выросла в королевской семье и оправдала возложенные на нее надежды: стала лучшим стражником королевы и советником наследного принца. Долгие годы длится противостояние двух династий, и после очередного покушения принцы в сопровождении Катьяни вынуждены отправиться в гурукулу – школу посреди леса. Девушка должна не только защищать братьев, но и оттачивать навыки, чтобы стать опорой своему государству. Но Катьяни выпала роль пешки в смертельных играх двух королевств, кишащих демонами. И даже Дакш, привлекательный и скрытный юноша, не в силах помочь, когда девушку обвиняют в предательстве. В попытках избежать смертельной участи Катьяни отправляется на земли демонов яту и веталы. Теперь ей необходимо заглянуть в свое прошлое, чтобы спасти все, что дорого в настоящем.

Глава 3

Два дня спустя они прощались в вестибюле дворца — просторной, светлой комнате с мраморным фонтаном, витражными окнами и фресками с изображениями слонов и тигров на стенах.

Айан и Бхайрав были одеты как простолюдины, в простые бежевые хлопчатобумажные туники и брюки. Катьяни сменила свою форму Гаруды на красно-желтый шальвар-камиз, какой носили многие женщины в крепости. Свой меч она, конечно же, оставила при себе; у каждого из них было оружие.

Король Джайдип стоял перед мраморным фонтаном — добродушный гигант с густой гривой седых волос, подкрученными усами и проницательными глазами. Он выглядел внушительно в своей богато отделанной парчой тунике и ожерелье из молочно-белого жемчуга. Стоящая рядом с ним королева Хемлата была, как всегда, безупречна. На ней было красное шелковое сари, голову украшала элегантная золотая диадема.

Айан и Бхайрав коснулись стоп королевской четы и священника.

— Яшасви Бхава, — нараспев произнес Шукла, орошая каплями святой воды их склоненные головы. Пусть ваши успех и слава будут нескончаемы.

— Держите свои мечи наготове, а свой ум острым, — сказала королева. — Как только вы войдете в Нандовану, вы попадете под юрисдикцию Ачарьи.

— Почему нас не могут сопровождать несколько солдат? — спросил обеспокоенный Бхайрав.

Айан толкнул его локтем:

— Испугался, кузен?

— Лучше один из нас испугается, чем мы оба умрем, — парировал Бхайрав.

— Не волнуйся, Катья защитит нас обоих.

Айан одарил Катьяни ухмылкой.

— Катья защитит себя, — сказала Катьяни. — У тебя есть меч; используй его для чего-нибудь другого, кроме как любования своим отражением.

Бхайрав ухмыльнулся. Любовь Айана к полировке своего меча до блеска была всем хорошо известна.

— Солдаты не могут вас сопровождать, потому что по правилам гурукулы в Нандовану могут зайти только будущие ученики, — сказал король Джайдип.

— И вам уже следовало бы это знать, — резко сказала королева. — Не заставляйте меня сомневаться в вашем уровне подготовки.

Бхайрав стер ухмылку со своего лица и поспешно поклонился ей.

— Мы помним все, что говорили нам наши учителя, Ваше Величество.

— Я надеюсь, мы не нарушаем правил, беря с собой кучера, — сказала Катьяни, но в этой шутке была доля серьезности. Почему в этом месте такие строгие правила?

— Если Ачарья достаточно жесток, чтобы отправить нас обратно лишь за это, то это не наша вина, — сказал Айан.

— Это определенно будет ваша вина, — сказала королева. — Повинуйтесь Ачарье и пройдите все его испытания. Я ожидаю от вас именно этого. Если вы подведете меня, то познаете вкус Ченту.

Принцы вздрогнули. Ченту — наследственное оружие королевы, черный кнут, который, по слухам, обладал разумом. Она всегда носила его обернутым вокруг запястья. Он мог забрать у человека не только плоть, но и память и духовную силу. Это было оружие, которое она берегла для самых закоренелых преступников.

— Мы не подведем, — пообещал Айан.

— Помните, что я сказала о гурудакшине, — сказала королева. — Вы должны дать Ачарье все, о чем он попросит. Это вопрос чести.

Айан поклонился:

— Да, Ваше Величество.

Первые лучи солнца проникали сквозь витражные окна, отбрасывая багровые тени на мраморный пол.

— Мне пора идти, — неохотно сказала Катьяни.

— Идите в безопасности, возвращайтесь в славе, — сказала королева, даруя свое любимое благословение. Она встретилась взглядом с Катьяни, посылая ей волну уверенности. Все будет хорошо. Верь мне.

Катьяни поклонилась королеве, но она была слишком переполнена эмоциями, чтобы что-то говорить. Друг за другом все трое вышли через массивные деревянные двери и спустились по мраморным ступеням на подъездную дорогу, которая вела к воротам дворца. По обе стороны от ступеней дворцовые слуги выстроились в очередь, чтобы попрощаться и забросать их лепестками роз.

— Возвращайтесь скорее, Ваши Величества! — кричали они.

Катьяни улыбнулась, когда несколько заблудившихся лепестков попали в ее волосы. Как же они все любили принцев — особенно Айана. Он был солнцем, вокруг которого вращалось все остальное.

У подножия лестницы их ждала маленькая карета, на которой они должны были доехать до ворот крепости. Утро было чудесное; бледно-голубое безоблачное небо, а сады — сплошное буйство красок. Пруд был усеян белыми и желтыми лилиями, а вода била из фонтанов, сверкая на солнце. Уже в этот ранний час воздух был пропитан теплом, обещая дневную жару.

Они забрались в карету и помахали всем на прощанье. Когда экипаж тронулся, с их пути возмущенно вспорхнул павлин и запрыгнул на один из амальтасов, росших вдоль дороги. Катьяни повернула голову, чтобы в последний раз взглянуть на свой дом, и ее сердце сжалось.

Дворец крепости Аджайгарх возвышался над ними. Он был построен из желтого песчаника, а его круглый купол с каждого угла здания был защищен восьмиугольными башнями. На вершине мраморной лестницы стояли король и королева, окруженные придворными. Словно почувствовав внимание Катьяни, королева улыбнулась и послала воздушный поцелуй в сторону кареты как раз перед тем, как повозка завернула за поворот и они потеряли друг друга из виду.

— Месяц Чайтра^[5], — сказал Бхайрав с глубоким вздохом. — Самое приятное время в Аджайгархе и худшее время для прогулок по лесу.

— Почему это самое худшее время для прогулок по лесу? — спросил Айан.

— Чудовища в это время наиболее активны, — сказал Бхайрав.

— Это неправда.

Катьяни снова повернулась к принцам:

— Чудовища не зависят от сезона года. Они не похожи на твои растения, Бхав.

Они все продолжали спорить, когда карета выехала из дворцовых ворот и с грохотом проехала мимо храмов, резервуаров для воды и фруктовых садов, наконец въехав во внешний двор крепости — массивную, вымощенную камнем площадь, вдоль которой располагались конюшни, казармы и склады. Уборщики подметали двор, а перед складами выстроились телеги для доставки продовольствия. В этот ранний час площадь еще не была переполнена, и кучеру не пришлось кричать, призывая убраться с их пути.

Стражники распахнули железные двери в стене крепости, и они вышли из экипажа. Изогнутые ворота не позволили бы протиснуться даже маленькой повозке, не говоря уже о слоне. Это, наряду с шестьюстами ступенями, по которым нужно было подняться, чтобы добраться до входа, было одной из оборонительных особенностей крепости Аджайгарх.

На холме в двадцати километрах отсюда возвышался, словно черный зуб, Калинджар — крепость-близнец Аджайгарха. Ею управлял двоюродный брат короля Джайдипа по материнской линии, принц Окендра. В отличие от Аджайгарха Калинджар не имел магических щитов, но его умело защищали более пятисот великолепно обученных лучников. В Калинджар тоже можно было попасть, только поднявшись по крутым ступеням на холм. Джайдип навещал ее время от времени, якобы для поддержания боевого духа, но на самом деле больше для того, чтобы держать своего двоюродного брата в узде.

Легенда гласила, что две крепости были соединены потайным ходом, но никто не знал, где он находится. Будучи детьми, Катьяни и принцы провели много дней в поисках хода, прежде чем неохотно пришли к выводу, что его не существует.

— Мы пропустим Холи, — сказал Бхайрав, когда они спускались по ступеням.

Холи — весенний праздник красок, который отмечают по всему королевству Чандела.

— Я с нетерпением ждал, когда буду прогуливаться по улицам города, а девушки будут бегать за мной, чтобы припудрить мои щеки цветной пудрой.

— Девушки за тобой не бегают, — сказал Айан. — Они убегают от тебя.

— Им просто нравится, когда за ними гоняются, — сказал Бхайрав. — Наверное, король приказывает им не убегать от тебя, потому что ты соображаешь медленнее улитки.

Спускаясь, они продолжали подшучивать. Катьяни не обращала на них внимания, наслаждаясь знакомыми видами и запахами. Эта утренняя прогулка была для нее особенно ценной, ведь пройдут месяцы, прежде чем она снова вернется сюда. Склон холма был покрыт тиковыми деревьями и деревьями тенду. Время от времени она мельком видела белые крыши и пагоды города, раскинувшегося у подножия холма, также называемого Аджайгархом, в честь крепости, и далекую, мерцающую на солнце реку Кен. Ступени лестницы вились вниз по склону холма, и от одного взгляда на них кружилась голова. На половине спуска был размещен пункт стражи. Стражники отдали честь и поспешили убраться с их пути.

— Привыкай к тому, что люди не кланяются и не заискивают перед тобой, — сказал Бхайрав Айану, как только они оказались вне пределов слышимости стражников. — В гурукуле статус наследного принца не так уж много значит.

— А статус принца значит еще меньше, — возразил Айан.

— Прекратите, вы двое, — сказала Катьяни. — Вы портите мне прогулку.

— Я голоден, — сказал Айан. — Когда мы будем ужинать?

Катьяни закатила глаза:

— Я куплю самосу в городе, хорошо?

Экипаж, который должен был отвезти их в Нандовану, ждал у подножия холма, нагруженный их вещами и дарами для гурукулы. Это была просторная закрытая карета с двумя скамейками, обращенными друг к другу, и четырьмя лошадьми, которым не терпелось тронуться в путь. Они забрались внутрь, и Айан с Бхайравом заняли места у окна, а Катьяни села напротив них посередине. Кучер щелкнул языком, и карета покатила по дороге в город Аджайгарх, столицу королевства Чандела. Как и обещала, Катьяни остановила экипаж возле рынка и купила им самосы, только что приготовленные, хрустящие и горячие. Пока кучер пробирался по переполненным улицам, они ели их, обмакивая в тамариндовый чатни.

В течение следующих двух дней, пока продолжалось их путешествие на запад, ощущение новизны постепенно ослабевало, и от этого чувство дискомфорта становилось еще сильнее. Они путешествовали инкогнито, а значит, не могли останавливаться в гостевых домах, рискуя быть узнанными. Принцы спали на полу кареты или, свернувшись калачиком, на скамейках, пока Катьяни высматривала потенциальную опасность. Чем дальше они удалялись от Аджайгарха, тем слабее становилась их с Хемлатой связь, пока она вообще не перестала чувствовать королеву. Она знала, что это произойдет; в конце концов, они и раньше на какое-то время расставались. Она старалась не зацикливаться на пустоте внутри себя, пустоте в том месте в ее душе, которое обычно занимала королева. Хемлата сказала, что все будет в порядке, так что она должна была верить.

Они сменили лошадей и кучера в Тикамгархе, последнем крупном городе перед Нандованой. Наконец они оставили поселения позади, и дорога превратилась в грунтовую тропинку, петляющую по пшеничным полям. Лес Нандована вырисовывался вдалеке — неприступная зеленая стена, которая, казалось, касалась неба. Никогда еще Катьяни не видела таких огромных растений. Деревья в лесу за рекой Кен выглядели бы рядом с ними как молодые деревца.

Бхайрав выглянул из окна и отпрянул:

— Почему из всех мест в Бхарате он выбрал именно это?

— Он знаменит своей эксцентричностью, — сказал Айан.

— Он знаменит и другими вещами, — сказала Катьяни.

Последние пару вечеров во дворце она провела в библиотеке, собирая всю доступную информацию об этом человеке и его гурукуле, чтобы дополнить то, что им рассказал Шукла.

— Люди, которым досаждают веталы, яту и преты, просят его о помощи. Он путешествует по опасным местам со своим волшебным посохом и несколькими избранными учениками и быстро расправляется с любыми демоническими существами.

— Будет забавно научиться справляться с разными чудовищами, — сказал Айан.

— Это часть учебной программы, — заверила она его. — Лес ими полон.

— Вы двое можете убивать чудовищ, сколько влезет, только прикройте меня, чтобы я успел спрятаться, — сказал Бхайрав.

Катьяни нахмурилась и высунулась из окна, чтобы посмотреть на дорогу. До леса они еще не доехали, но уже направлялись к тропинке, которая вилась среди гигантских деревьев.

— Ты не пропустишь ни одного занятия, принц.

— Иначе что? — бросил вызов Бхайрав. — Ты пожалуешься королеве?

— Иначе ты потерпишь неудачу, — решительно сказала она. — Позор, который король и королева не позволят тебе забыть.

Она содрогнулась при мысли о том, что может сделать Хемлата, если кого-нибудь из принцев с позором отправят домой. Бхайрав нахмурился. Айан подтолкнул его локтем.

— Эй, все не так плохо. В нашем классе могут быть симпатичные девушки, с которыми можно будет пофлиртовать.

— Не рассчитывай на это, — сказала Катьяни. — Даже если они там будут, вам, вероятно, будет запрещено говорить о чем-либо, что не связанном с обучением.

— Чего ты такая скучная, — сказал Айан. — Ты должна быть на нашей стороне. Должна помогать нам знакомиться с девушками.

— Я на вашей стороне, — сказала она. — Одна из этих девушек может быть убийцей. Ты думал об этом?

— Убийцы в гурукуле?

Айан покачал головой.

— Ты повсюду видишь опасность.

— Это моя работа, — сказала она. — Я отношусь к ней серьезно. И надеюсь, что вы двое тоже будете серьезно относиться к своей и в течение следующих нескольких месяцев станете лучшими студентами гурукулы. Завоюйте славу для себя и для Чанделы.

— Ты лучше нас обоих в сражении на мечах и других боевых искусствах, — отметил Бхайрав. — Ты можешь сама завоевать славу, а с нас снять такую ответственность.

— Этого не произойдет, — твердо сказала она. — Я сделаю все, что должна, но в отличие от вас мне не нужно преуспевать. Я лишь должна держаться достойно.

На этот раз она не хотела быть лучшей; она хотела, чтобы в центре внимания были именно принцы. Королева была бы счастлива.

Когда наступил вечер, они выехали на тропинку, ведущую в лес. Карета подпрыгивала на неровной земле, под колесами хрустели упавшие ветки. Им в ноздри ударил густой, насыщенный запах цветущих и разлагающихся растений. Катьяни высунула голову из одного окна, а Айан из другого.

Над ними возвышались огромные салы, светло-зеленые листья шелестели на ветру. Хорошо. Сал был одной из самых важных пород лиственных деревьев в центральном Бхарате. Более того, его не очень-то жаловали чудовища. Кучер громко напевал, то ли чтобы придать себе храбрости, то ли чтобы подстегнуть лошадей. Где-то ухнула сова, словно в противовес его напеву.

— Думаете, на одном из этих деревьев прячется ветала? — прошептал Айан.

— Нет, если только это не баньян или манговое дерево, — сказал Бхайрав.

Айан, который не узнал бы манговое дерево, даже если бы плод упал с ветки ему на голову, вглядывался в деревья так, как будто на их стволах волшебным образом появлялись слова, подсказывающие ему, что есть что.

Катьяни сжалилась над ним:

— Это саловые деревья, они считаются безопасными. Чудовищам не нравится лекарственный запах их листьев.

— Видишь? Ботаника бывает полезна, — воскликнул Бхайрав.

Айан потер подбородок:

— Катья, пожалуйста, покажи мне разные виды деревьев.

Это было впервые, когда наследный принц Чанделы проявил какой-либо интерес к несъедобным зеленым растениям.

— Ну что ж, раз ты так вежливо просишь.

Сначала они видели только сал и изредка — серебристо-серый лавр и величественное дерево кадам. Однако через некоторое время лес начал меняться. Сал уступил место шишаму, пипалу, ниму и манго. Когда появился первый огромный баньян, корявый и весь в лианах, Катьяни схватила Айана за руку и оттащила его от окна.

— Лучше оставаться внутри, пока лес не станет более дружелюбным.

— Все леса кажутся мне одинаково недружелюбными, — сказал Айан. — Куда ты идешь? — спросил он, когда она встала со скамейки и потянулась к дверце экипажа.

— Составить компанию кучеру, — ответила она.

Но прежде чем она успела открыть дверцу и спрыгнуть на подножку, экипаж внезапно остановился. Одна из лошадей испуганно заржала. Кучер коротко вскрикнул и резко замолчал. Раздалось леденящее кровь рычание и ужасный, влажный звук раздираемой плоти.

Катьяни замерла, положив руку на дверь. Айан и Бхайрав в тревоге вцепились в свои скамейки. Неужели убийцы следовали за ними из Аджайгарха? Может, это дикое животное? Или что-то похуже? Множество сценариев пронеслось в ее голове; она рассматривала их с молниеносной скоростью, перебирая и отбрасывая варианты того, как обезопасить принцев.

— Что происходит? — спросил Айан, высовываясь из окна.

— Дурак!

С бешено колотящимся сердцем Катьяни затащила его назад.

Как раз вовремя.

Толстая, краснокожая рука, украшенная браслетом из человеческих зубов, просунулась внутрь и попыталась схватить их отвратительными когтистыми пальцами.

Бхайрав закричал и попятился назад. Айан потянулся за своим мечом, но Катьяни оттолкнула его к себе за спину. В карете не было места, чтобы орудовать мечом. Она вытащила свой обсидиановый нож, схватила руку с черными когтями за запястье и отсекла ее, разрезав плоть, кости и сухожилия. Та упала на пол кареты, и из нее вытекла сероватая жидкость. Браслет порвался, разбросав повсюду зубы. Руку отдернули от окна, и раздался тонкий, нечеловеческий вопль боли и ярости. Ятудхани.

Катьяни захлопнула окно и, тяжело дыша, повернулась к двум принцам.

— Оставайтесь внутри, пока я не скажу вам, что выходить безопасно, — отрезала она. Она схватилась за рукоять своего меча, готовясь выпрыгнуть. — Понятно?

Бхайрав кивнул, но Айан сказал:

— Я иду с тобой.

— Нет, принц…

К ее ужасу, он толкнул дверь и выпрыгнул из экипажа. Она следовала за ним по пятам, злясь одновременно и на него за непослушание, и на себя за то, что позволила ему проскользнуть мимо.

Перед ними развернулась кровавая сцена. Все четыре лошади замерли в неестественных позах, а яту сливал кровь из шеи одной из них в огромное деревянное ведро.

Кучер был мертв. Его почти полностью съели. То, что от него осталось, было разбросано по лесной подстилке в нескольких метрах от кареты. Полдюжины неуклюжих яту склонились над его останками, пережевывая конечности и выплевывая кости, а на их плечах балансировали зловещего вида булавы. Более шести футов ростом, с растрепанными волосами и красной кожей, они напоминали бы огромных и уродливых людей, если бы не клыки, торчащие из их разинутых пастей. Воняло так сильно, что Катьяни затошнило. Она видела яту и раньше, но не так близко. И не тогда, когда они ели.

Айан обнажил свой меч. Яту перестали есть и уставились на них налитыми кровью глазами. Один из них поднялся и издал угрожающее рычание, от которого у Катьяни волосы встали дыбом.

Не сводя глаз с яту, она схватила Айана за руку. Ее мысли кружились.

— Иди внутрь. Их слишком много!

— Именно поэтому я тебе нужен, — прохрипел он. — Перестань болтать и дерись.

Он был прав. Ей было неприятно признавать это, но их было слишком много, чтобы она могла справиться с ними одна. К тому же в карете он не был бы в большей безопасности. Как только они убьют ее, то наверняка нападут на оставшихся в живых. Больше всего шансов у них было в том случае, если они противостоят яту вместе. Она глубоко вздохнула и вытащила свой клинок из кожаных ножен. Звук был такой, словно шелком провели по стали. Будь верен мне сегодня.

— Два Меча, Одна Душа, — скомандовала она. Они много раз отрабатывали этот оборонительный маневр на тренировочном полигоне. Но она никогда не думала, что однажды им действительно придется им воспользоваться.

Он резко кивнул и встал с ней спина к спине, сжимая меч обеими руками, готовый отразить удар. Она стояла так, чтобы карета была под правым боком; экипаж, конечно, не был непреодолимым препятствием, но это, по крайней мере, уменьшал вероятность нападения с той стороны.

Со свирепым ревом яту уронили остатки своей трапезы и неуклюже двинулись к ним. Яту, наполнявший ведро кровью лошади, просто наблюдал, как будто наслаждаясь зрелищем.

— Во имя богини!

Катьяни призвала свою духовную силу; она хлынула в ее вены, придавая ей силу и скорость. Она подпрыгнула и обрушила свой меч на голову первого яту, раскроив ему череп. Он издал влажный, булькающий звук и упал на землю. От силы удара плечо Катьяни онемело. Она отшатнулась, испытывая отвращение к тому, что она сотворила с головой чудовища.

— За Чанделу, — крикнул Айан, отсекая другому яту руку.

Но даже отрубленная конечность не остановила яту. Раненое чудовище обернулось, визжа от боли и гнева. На глазах у охваченной ужасом Катьяни он рванулся вперед, обрушив свою булаву на меч Айана, в то время как из его отрубленной руки фонтаном хлестала серая кровь.

Катьяни вонзила свой меч в грудь чудовища и изогнулась так, что ее рука чуть не вывернулась из сустава.

— Целься в голову и шею, — проинструктировала она, уклоняясь от удара дубинки с гвоздями. Она почерпнула это в одной из прочитанных книг, но между теорией и практикой лежала огромная пропасть. Борьба с яту была не похожа на борьбу с людьми. Раны, которые свалили бы человека, их лишь приводили в ярость. Каждый раз они поднимались, готовые мстить.

Катьяни и Айан продолжали молча сражаться, рубя, пронзая и отражая удары неуклюжих чудовищ со страшными клыками и изогнутыми когтями. Их единственным преимуществом была скорость, что они были быстрее нападавших. Но яту было так много. Катьяни должна была не только защищаться сама, но и защищать Айана и присматривать за экипажем, чтобы убедиться, что Бхайрав в безопасности и ни один яту не подкрался к ним с той стороны. Она ударила яту ножом в живот, и чудовище бросилось к ее лицу, не обращая внимания на лезвие в своем животе. Один из его когтей расцарапал ей щеку, оставив отметину до самой шеи. Она отшатнулась назад прежде, чем он мог достать до вены.

Ей удалось обезглавить еще одного яту, но их оставалось еще четверо, да еще и тот, что стоял с лошадьми. Она стремительно уставала. Как и Айан. Ее духовная сила иссякла почти до нуля. Без нее у Катьяни не было никакой надежды дать отпор чудовищам.

Бхайрав закричал.

Она резко обернулась, и ее сердце подпрыгнуло. Она забыла о ятудхани, чью руку она отрубила. Чудовище вытаскивало Бхайрава из кареты за волосы. Его тело с глухим стуком скатилось по ступенькам, и ятудхани потащила его прочь, пока он брыкался и сопротивлялся. Грудь Катьяни сжалась от страха. Бхайрав не мог отбиться даже от человека, не говоря уже о ятудхани.

— Иди, помоги ему, — крикнула она Айану.

— Если я нарушу наш строй, мы оба умрем.

Он остался у нее за спиной и, хрипя, блокировал еще один удар булавы.

— У Бхава все хорошо, — изумленно сказал он.

Катьяни ничего не могла с собой поделать; она на долю секунды оторвала взгляд от яту, чтобы оглянуться назад. Бхайрав высвободился из лап ятудхани и теперь держал ее на расстоянии с помощью меча, сражаясь с такой скоростью и свирепостью, что она никогда бы не поверила, если бы не видела своими глазами. Ее наполнили облегчение и гордость.

Но это чувство было недолгим. Она снова обратила свое внимание на яту и увидела, как они приближаются к ней с явным намерением прикончить. Две дубинки взметнулись в направлении ее головы. Она отпрыгнула в сторону, рубанула по одной из державших их рук, и подняла свой меч, чтобы блокировать удар другой. Но что-то твердое ударило ее сбоку по голове. Мгновение она не могла понять, что произошло. Не могла думать. Она споткнулась и упала. Ошеломленная и пронзенная болью, она лежала на земле, и ее дыхание вырывалось короткими вздохами.

— Катьяни!

Айан блокировал сразу две булавы.

— Вставай!

Впервые в жизни она утратила контроль над ситуацией. Черные точки заплясали у нее перед глазами. Позади нее раздался ужасный крик, но она не смогла разобрать, был ли это Бхайрав или ятудхани.

Яту поднял свою дубинку, чтобы прикончить ее. Она, замерев, уставилась на его устрашающее лицо.

Удара так и не последовало. Вместо этого в лоб яту попала стрела, и дубинка выпала из его руки. Его налитые кровью глаза потеряли фокус, и чудовище повалилось на землю.

Откуда взялась стрела? Даже будь Бхайрав способен на такой выстрел, у него не было лука.

Двигайся, дура. Катьяни схватила свой меч и вскочила на ноги, не обращая внимания на пульсирующую боль в голове и щеке. Она побежала вперед и вонзила нож в шею ближайшего яту, еле сдерживая тошноту, когда из его разорванного горла потекла дурно пахнущая серая жидкость. Он отшатнулся, ревя от боли.

Еще одна стрела вонзилась в лоб яту, который боролся с Айаном, пытаясь отобрать у него меч. Катьяни бросила быстрый взгляд назад. Бхайрава больше не было видно, но ятудхани лежала мертвая на земле, а ее голова оказалась отделена от тела. Неужели это сделал Бхайрав? Она молилась, чтобы с ним все было в порядке.

Теперь осталось только два яту. Тот, что был с лошадьми, исчез в лесу, прихватив с собой ведро. Катьяни подняла свой меч, чтобы отразить булаву раненого яту, но, прежде чем она смогла парировать и нанести удар, вечерний воздух рассекла вспышка золотого лезвия. Молодой человек в развевающихся небесно-голубых одеждах легко приземлился рядом с ней и обезглавил яту одним плавным ударом.

Последний яту пытался убежать. Но, продемонстрировав невероятную силу и скорость, юноша метнул свой меч в спину убегающего чудовища, мгновенно свалив его с ног. Оружие должно быть довольно мощным, чтобы сразить такого крупного яту. А человек, который мог сделать это в такой спокойной, непринужденной манере, должен был быть по-настоящему могущественным. Юноша даже не запыхался. Меч вернулся к нему в руки, и на мгновение воцарилась тишина. Перед ними лежали шесть яту и одна ятудхани, их гнилостный запах наполнял воздух.

Бхайрав… где он? Катьяни резко обернулась:

— Бхайрав?

Он высунул голову из-за дерева, взъерошенный, с дикими глазами.

— Да. Я здесь.

Ее наполнило облегчение столь острое, что стало почти болезненным. Она неуверенно рассмеялась:

— Богиня, Бхав, ты прятался?

— Конечно да, — сказал он. — Они все мертвы?

— Да, благодаря искусной стрельбе из лука и владению мечом этого джентльмена.

Айан вложил свой меч в ножны и поклонился незнакомцу.

— Спасибо за спасение наших жизней, Айрия. Мы у вас в долгу. Меня зовут Айан, а этот мальчик, прячущийся за деревом, — мой трусливый двоюродный брат Бхайрав, хотя сегодня он проявил таланты, о которых мы и не подозревали. А эта леди — наша сестра, Катьяни.

Незнакомец коротко кивнул. Он был высок и хорошо сложен — даже выше принцев, — и у него было строгое, красивое лицо с высокими скулами и длинными блестящими ресницами. На нем были одежды монаха или нищего, но он казался ненамного старше их. Его волнистые черные волосы были откинуты с лица, за исключением единственной упавшей на лоб пряди. С луком за спиной и мечом в руке он мог бы сойти за монаха-воина из одной из народных сказок, которые Катьяни читала в детстве.

Он посмотрел на Катьяни, оглядывая ее забрызганную кровью одежду, глубокую рану и татуировку на шее. Она уставилась на него в ответ, встревоженная его вниманием, хотя и не могла сказать почему. Возможно, из-за того, что он мог подумать о ее татуировке. Любой, кто обладал достаточной духовной силой, мог бы распознать в ней знак магической связи.

Или, возможно, все дело в том, что его взгляд был таким пристальным. Я вижу тебя, — читалось в нем. — Я знаю тебя.

Конечно, это было абсурдно, потому что она никогда в жизни не встречала этого мужчину. Она бы запомнила, будь это так.

Он первым отвел от нее взгляд.

— Вы должны убить лошадей, — сказал он спокойным глубоким голосом.

— Что? Почему? — пробормотала она. — Мы наверняка можем спасти их.

— Мы хотели подарить их гурукуле Ачарье Махавиры, — сказал Айан.

Бхайрав присоединился к ним. Его волосы были растрепаны, лицо в синяках, одежда порвана.

— Это очень хорошие лошади, — вмешался он. — Превосходного качества.

— Лошадей обратили, — произнес юноша так медленно, словно разговаривал с ребенком. — Яту выпивают их кровь и заменяют ее на жидкость из своего собственного организма, подчиняя своей воле.

Каким же будничным тоном он произнес эти страшные слова… Катьяни не могла оторвать от него взгляд.

— Что? — спросил Бхайрав, указывая дрожащим пальцем на необычайно спокойных животных. — Вы хотите сказать, что теперь они лошади яту?

— Да.

— Но если мы убьем лошадей, как мы доберемся до гурукулы? — спросил Айан.

Юноша бросил многозначительный взгляд на ноги Айана. Все было ясно без слов.

— Мы ни за что не успеем вовремя, — сказал Айан. — А нам говорили, что опаздывать нельзя. Нас наверняка накажут.

— Лучше добраться живым и невредимым, чем не добраться вообще, — сказала Катьяни, до которой наконец дошло, что нужно что-то сказать. Она заставила себя отвернуться от прекрасного незнакомца и вместо этого стала разглядывать лошадей. Они были неподвижны, словно статуи, а их глаза приобрели мутный красноватый оттенок. Она вспомнила, как они спокойно стояли, пока яту пили их кровь. Нормальные лошади сломали бы упряжь и сбежали. Нормальные лошади прямо сейчас щипали бы траву.

Во рту появился кислый привкус.

— Что ж, если с этим ничего не поделаешь, я избавлю их от страданий.

Отчасти она надеялась, что один из принцев предложит разделить с ней это ужасное бремя, но они, опечаленные, лишь опустили головы. И Айан, и Бхайрав любили лошадей, поэтому она их не винила. Но, черт возьми, ей они тоже нравились.

Но это уже были не лошади. Это были существа в форме лошадей, которые становились тем опаснее, чем дольше им позволялось жить.

Она схватила свой меч и, едва держась на ногах, подошла к животным. Катьяни ненавидела то, что собиралась сделать. Она отстегнула упряжку и велела принцам откатить карету назад. Даже для ее собственных ушей слова прозвучали необычайно глухо.

Когда карета отъехала в сторону и она убедилась, что вокруг существ с мертвыми глазами достаточно свободного места, она начала умерщвлять лошадей одну за другой. Перерезая сонные артерии и яремные вены на их шеях, она старалась не думать о том, что делает. Из животных хлынула кровь, но не так сильно, как того можно было ожидать. Яту уже наполовину обескровили их. Никто из лошадей не пошевелился и не выказал никаких признаков страха даже тогда, когда первая из них рухнула на землю. Катьяни тошнило одновременно и от того, что с ними сделали, и от того, что приходилось делать ей самой. Она никогда не хотела ехать в гурукулу и умоляла, чтобы ее избавили от этой обязанности. А теперь ей предстояло разбираться со всем этим беспорядком. Если бы она все еще чувствовала связь с Хемлатой, то показала бы ей свою злость, заставила бы ее почувствовать хоть каплю тех чувств, которые вызывало все происходящее.

Когда с последней лошадью было покончено, она отошла от их дергающихся тел и, борясь с головокружением и дезориентацией, прислонилась к стволу дерева. Умерщвлять невинных животных оказалось труднее, чем сражаться с яту. В висках пульсировало сильнее, чем когда-либо прежде. Они все еще стояли посреди смертельно опасного леса, и им оставалось преодолеть еще несколько миль, прежде чем они доберутся до безопасного гурукула. Как им справиться со всем этим?

Позади нее захрустели листья.

— Вот, — произнес спокойный голос. — Дыши.

Незнакомец стоял рядом с ней, держа в руках маленький матерчатый мешочек, наполненный ароматными травами. Она посмотрела на него со смешанным чувством удивления и подозрения. Но вряд ли он спас их от яту только для того, чтобы затем отравить сладко пахнущими травами. Наклонившись вперед, она глубоко вдохнула, и у нее голове прояснилось.

— Оставь их себе. Тебе это еще понадобится.

Он сунул мешочек ей в руку и отвернулся.

— Куда ты идешь? Кто ты? — выпалила она, опасаясь, что больше никогда его не увидит. Что, впрочем, было глупо. Почему ее должно волновать, увидит она его снова или нет?

Но он не ответил. Она смотрела, как он уходит на юго-запад, и ее грудь сжалась от странной смеси сожаления и раздражения. Через минуту он затерялся в темноте надвигающейся ночи. Лес сомкнулся вокруг, густой и беспокойный. И он казался уже не таким дружелюбным, каким был в присутствии того притягательного юноши. За их спинами зазвучал хор сверчков. Подлесок зашуршал, и у нее скрутило живот от мысли о том, в какой ситуации они оказались и что она должна защищать принцев от диких зверей, ветал, змей, скорпионов.

— Ну, это было странно, — заметил Айан. — Он даже не назвал нам своего имени.

— Мы можем уйти отсюда? — взмолился Бхайрав. — От этих гнилых туш меня тошнит.

— А как насчет экипажа и всех наших вещей? — спросил Айан.

— Мы должны оставить карету, — сказала Катьяни, быстро соображая. Мертвые тела привлекут падальщиков, так что лучше всего было уйти как можно скорее. — То, что сможем, мы унесем с собой, а позже одолжим лошадей в гурукуле и заберем остальное.

Выбрать, что брать с собой, было непросто. В конце концов, они взяли побольше еды и воды на следующие два дня, лампу, серебряную амфору с золотыми монетами и кошелек с драгоценными камнями, которые королева Хемлата выбрала в качестве подарков из сокровищницы, и коробку ладду из нутовой муки. Ладду были символом изобилия и благополучия, и, кроме того, было бы неправильно приходить в гурукулу с пустыми руками. Неважно, в каких тяжелых обстоятельствах они оказались.

Следующие несколько дней были просто ужасны. Катьяни знала, что им нужно идти на юго-запад, и они даже нашли какую-никакую тропинку. Девушка могла продолжать движение в правильном направлении, но она понятия не имела, как далеко они находились от гурукулы. Принцам приходилось совсем худо. Она же, несмотря на боль и усталость, сохраняла внешнее спокойствие и подгоняла их всякий раз, когда они замедлялись. Сначала они пытались воспринимать все это как приключение. Но страх вновь подвергнуться нападению яту держал их начеку и ни на секунду не давал покоя. Орды комаров преследовали их ночью, а крошечные черные мухи — днем. Они наткнулись на манговые деревья, но побоялись залезать на них и срывать плоды, потому что на таких деревьях часто обитали веталы.

На второй день у них закончилась еда, но они нашли ручей с чистой водой, наполнили пустые тыквенные фляги и промыли раны. В конце концов у них осталась только коробка с ладду. Катьяни пришлось пригрозить, что она изобьет принцев, если они попытаются их съесть.

Всякий раз, когда у нее кружилась голова или слишком сильно болели раны, она открывала матерчатый мешочек, который дал ей незнакомец, и вдыхала аромат трав. Травы не перестали действовать даже тогда, когда аромат стал слабее. Однажды, когда они отдыхали под палящим полуденным солнцем, а облако насекомых раздражающе жужжало у них над головами, Айан спросил ее, что там в мешочке и почему она продолжает его нюхать. Она не ответила. Возможно, ей следовало поделиться травами с принцами, но она не могла заставить себя это сделать. Он подарил их ей. К тому же это она умертвила лошадей, так что честно заслужила этот подарок.

Вечером третьего дня лес поредел и уступил место аккуратным квадратам участков возделываемой земли. Голодные и со стоптанными ногами, троица, едва веря своим глазам, остановилась перед рядами посадок фасоли, душистого горошка, баклажанов, тыкв и бамии. Вдоль участков тянулась каменная стена высотой в десять футов, увитая эпипремнумом и бугенвиллией; вдалеке за ней, на холме, возвышалась пагода. Встроенные в стену деревянные, укрепленные кованым железом ворота были приоткрыты, словно приглашая их войти.

Катьяни готова была заплакать от облегчения. После, казалось бы, бесконечных дней блуждания в темноте они, наконец, вернулись в лоно цивилизации. Ей не терпелось принять ванну, смазать раны мазью, надеть чистую одежду и снова нормально поесть.

— Может, съедим баклажаны прямо так, сырыми? — спросил Бхайрав, разглядывая грядки с овощами. — В некоторых частях Бхарата такое блюдо сочли бы деликатесом.

— Нет. Сырые баклажаны вызовут несварение желудка, — ответила Катьяни, таща их обоих к воротам. — У вас еще будет время, чтобы поесть. Прежде всего нам нужно представиться.

— Прямо так? — спросил Айан, показывая на их грязную, изорванную одежду.

Все трое выглядели настолько грязно и неопрятно, насколько это вообще было возможно. Но с этим ничего нельзя было поделать. Оставалось надеяться, что Ачарья Махавира не придает слишком большого значения внешнему виду.

— Мы объясним, что произошло, — сказала Катьяни. — Это не наша вина.

Однако стоило им приблизиться, как ворота затворились и засов с лязгом захлопнулся. Катьяни в отчаянии посмотрела на двери. Неужели после всего, через что они прошли, гурукула их не примет?

— Скажи им, что, если они нас не впустят, мы съедим все их овощи, — прошептал Айан.

— Тихо, — прошипела она, хотя и сама была достаточно голодна, чтобы наброситься на тот сладкий горошек. — Ты хочешь принять ванну и надеть чистую одежду, так ведь?

Она подняла свой меч и громко постучала по воротам рукоятью.

— Назовите себя, — раздался изнутри ледяной голос. Он казался смутно знакомым, но она не могла вспомнить откуда.

Она ткнула Айана локтем. Он шагнул вперед и низко поклонился.

— Приветствую. Я наследный принц Айан из Чанделы. Это мой двоюродный брат, принц Бхайрав, а это наша приемная сестра Катьяни. Мы смиренно просим Ачарью Махавиру принять нас в качестве своих учеников.

— Что у вас с собой? — спросил голос.

— Мы привезли зерно, одеяла и одежду, но, к сожалению, по дороге на нас напали яту, — объяснил Айан. — Большая часть наших вещей все еще в карете. Позже мы их заберем.

— Что у вас с собой? — повторил голос.

— У нас есть одна коробка ладду, — сказал Бхайрав.

— И драгоценности из сокровищницы нашего королевства, которые мы просим вас принять, — добавила Катьяни, протягивая амфору и кошелек.

— В третий и последний раз спрашиваю, что у вас с собой? — спросил голос. Он стал жестче.

О нет. Это была загадка. Разве этот человек не мог сначала предупредить их об этом? Катьяни приложила палец к губам, заставляя принцев замолчать.

— У нас с собой наши умы, жаждущие учебы, наши руки, жаждущие работы, и наши сердца, открытые для знаний, — сказала она, надеясь, что это удовлетворит их собеседника.

Ворота со скрипом отворились. За ними простирался обширный внутренний двор, посреди которого стоял один-единственный пипал. Вокруг расположились низенькие белые здания с соломенными крышами. По краям двора тянулись цветочные клумбы, а веранды и окна были украшены растениями в горшках. В дальнем конце двора находилось самое высокое здание, пагода высотой в три этажа, переливающаяся золотом в лучах заходящего солнца.

Но внимание Катьяни привлек только молодой человек, стоявший у ворот в окружении группы учеников в голубых одеждах. Земля ушла у нее из-под ног. Это был тот незнакомец, что спас их от яту. Только вот теперь его прекрасное лицо выражало такое каменное безразличие, как будто он никогда прежде их не видел.

Примечания

5

Месяц Чайтра начинается 21/22 марта и оканчивается 20 апреля.