Кровавые обещания

Райчел Мид, 2009

Удар за ударом наносят по Академии вампиров безжалостные стригои, извечные враги вампирского рода. Последняя атака стала самой кровавой за всю историю школы, она унесла жизни многих учеников и учителей. Но самое страшное – стригои забрали с собой пленников, а среди них – Дмитрия, самого дорогого человека для Розы, подруги и стража принцессы Лиссы. Роза, мучимая болью утраты, отправляется в далекое путешествие, чтобы отыскать своего возлюбленного и отомстить похитившим его порождениям тьмы. Впервые на русском! Новая книга культового сериала об Академии вампиров.

Пять

Остальная часть поездки прошла без всяких происшествий. Сидни так и не избавилась от чувства дискомфорта, испытываемого в моем обществе, но иногда, когда я смотрела русское телевидение, она помогала мне понять, что там показывают. Существует определенная культурная разница между этими передачами и тем, с которыми мы обе выросли, и это нас роднило. Она улыбалась в тех же местах, которые мне казались забавными, и у меня даже возникло чувство, что мы могли бы подружиться. Я знала совершенно точно, что никто никогда не заменит мне Лиссу, и все же, покинув ее, чувствовала пустоту в душе, жаждущую дружбы.

На протяжении дня Сидни не раз задремывала, и я начала думать, что она просто страдает бессонницей и не может спать тогда, когда это делает большинство людей. Ела она по-прежнему в своей странной манере — не ела, а клевала. Всегда позволяла мне доедать за ней и вела себя по отношению к русской кухне смелее, чем я. В России мне приходилось во всем экспериментировать, и было приятно использовать опыт человека, пусть и не местного, но знающего об этой стране гораздо больше меня.

На третий день мы прибыли в Омск. Я не ожидала увидеть в Сибири такой большой и приятный город. Дмитрий всегда поддразнивал меня, говоря, что мое представление о Сибири как о чем-то вроде Антарктики ошибочно, и теперь я могла сказать, что он был прав — по крайней мере, применительно к южной части этого региона. Погода очень напоминала ту, что устанавливалась в Монтане в это время года, прохладный весенний воздух уже заметно прогревало солнце.

Когда мы приехали, Сидни заявила, что договорится с каким-нибудь знакомым мороем и он отвезет нас. Несколько их жили тут, затерявшись в большом городе. Тем не менее, когда прошел день, выяснилось, что у нас проблема. Ни один морой не соглашался везти нас; по-видимому, поездка была опасна. По ночам стригои часто рыскали поблизости, надеясь захватить какого-нибудь путешествующего мороя или дампира. Чем дольше все это тянулось, тем больше меня одолевала тревога в отношении осуществления моего плана. По-видимому, в самом городе Дмитрия было мало стригоев. По словам Сидни, они прятались на окраинах, а на постоянной основе там жили очень немногие. Если это так, мои шансы найти Дмитрия невелики. По мере того как Сидни продолжала описывать ситуацию, мое настроение все больше ухудшалось.

— Множество стригоев бродит по стране в поисках жертв, и через этот город они просто проходят, — объясняла она. — Расстояния здесь немалые, и некоторые стригои задерживаются там на какое-то время в надежде на легкую добычу, но потом, как правило, отправляются дальше.

— В Штатах стригои часто скрываются в больших городах, — взволнованно сказала я.

— И здесь тоже. В больших городах им легче найти жертву, оставаясь незамеченными.

Да, мой план определенно трещал по швам. Если Дмитрий не живет в этом городе, у меня возникают серьезные проблемы. Я знала, знала, что стригои предпочитают большие города, но как-то сумела убедить себя, что Дмитрий вернется туда, где вырос.

А вдруг Дмитрия там нет? Внезапно до меня дошло, насколько велика Сибирь. Оказывается, Омск вовсе не самый крупный город в этом регионе, и найти одного стригоя даже здесь будет трудно. Что делать? Искать его в других больших городах? Если интуиция меня подвела, дело может обернуться очень, очень скверно.

С того момента, как я решила искать Дмитрия, у меня бывали моменты слабости, когда я наполовину надеялась, что никогда не найду его. Мысль о том, что он стал стригоем, по-прежнему терзала меня. Не давали покоя и другие образы — того, каким он был раньше, а также воспоминания о моментах, когда мы были вместе.

Наверно, самое бесценное для меня воспоминание относилось ко времени перед его обращением. Тогда я вся пропиталась тьмой, которая под воздействием духа накапливалась в Лиссе. Не могла контролировать себя, не владела собой. Боялась, что стану монстром, боялась убить себя, как это сделала другая женщина-страж, «поцелованная тьмой».

Дмитрий помог мне снова обрести себя, буквально влив в меня часть своей силы. Именно тогда я осознала, насколько крепка наша связь, как полно мы понимаем друг друга. Раньше я скептически относилась к разговорам о родстве душ, но в тот момент поняла, что это не пустые слова. И вслед за эмоциональной связью пришла физическая — мы с Дмитрием в конце концов не устояли перед взаимным влечением. Мы клялись, что этого никогда не произойдет, но наши чувства оказались слишком сильны. Быть и дальше не вместе стало просто невозможно. У нас была близость, и для меня это произошло в первый раз. Очень похоже, что и в последний.

Сам секс оказался изумительным, и физически, и эмоционально. Потом мы просто лежали рядом в маленькой хибарке так долго, сколько осмелились, и это тоже было замечательно. Один из немногих моментов, когда я чувствовала, что Дмитрий поистине мой.

— Помнишь заклинание вожделения, наложенное на нас Виктором? — спросила я, прижимаясь к нему.

Дмитрий бросил на меня такой взгляд, точно я сошла с ума.

— Конечно.

Виктор Дашков принадлежал к королевской семье и долгие годы был дружен с Лиссой и ее родственниками. Однако позже выяснилось, что втайне он годами изучал дух и понял, что Лисса — пользователь духа, задолго до того, как это осознали мы. Он терзал ее всяческими способами, приведшими к тому, что она стала думать, будто сходит с ума. Кульминацией его коварных замыслов стало похищение ее и пытки, с помощью которых он вынудил Лиссу исцелить его от смертельной болезни.

Сейчас Виктор отбывал пожизненное заключение — и за то, что сделал с Лиссой, и за свои изменнические планы свержения моройского правительства. Он был одним из немногих, кто знал о моих отношениях с Дмитрием. Более того — он использовал это свое знание для создания заклинания вожделения, которое поместил в ожерелье, воздействовав на него силой земли и принуждением. Опасная магия этого заклинания заставила Дмитрия и меня уступить основному инстинкту. Правда, в последний момент мы сумели не дойти до конца, и до той ночи в хибарке я считала, что наше спровоцированное заклинанием влечение было чем-то вроде состояния наркотического опьянения и имело сугубо физическую основу.

— Я не осознавала, что это может быть гораздо лучше, — застенчиво сказала я Дмитрию той ночью в хибарке. — Я думала об этом все время, о том, что произошло тогда между нами.

Он повернулся ко мне, натягивая одеяло. В хибарке было холодно, но на постели лежали теплые одеяла. Можно было, конечно, одеться, но мне ужасно этого не хотелось. Прижиматься к нему всем телом, ощущать его кожу — это было слишком приятно.

— Я тоже.

— Правда? — удивленно спросила я. — Мне казалось, ты слишком дисциплинирован и стараешься все забыть.

Дмитрий рассмеялся и поцеловал меня в шею.

— Роза, как можно забыть, что я, обнаженный, лежал рядом с такой красавицей, как ты? Часто по ночам я не мог уснуть, вспоминая все подробности. Говорил себе снова и снова, что это неправильно, но забыть тебя не мог. Это просто немыслимо. — Его руки гладили мои бедра, губы скользили вдоль шеи. — Ты навсегда выжжена в моем сознании, как клеймо, и ничто, ничто на свете не изменит этого.

Как могли уживаться эти воспоминания с моим теперешним желанием найти его и убить, пусть даже он стал стригоем? А между тем именно из-за этих воспоминаний я точно знала, что должна уничтожить его — чтобы он остался в памяти как человек, который любил меня и держал в своих объятиях. Нельзя забывать, что этот человек никогда не захотел бы стать монстром.

Когда Сидни показала мне купленную ею машину, я, мягко говоря, в восторг не пришла; в особенности поскольку она купила ее на мои деньги.

— Мы поедем на этом? — воскликнула я. — По-твоему, она способна выдержать такой путь?

Поездка предположительно должна была продлиться семь часов.

Она бросила на меня изумленный взгляд.

— Ты серьезно? Ты знаешь, что это? «Ситроен» семьдесят второго года выпуска. Эти машины потрясающие. Ты хоть примерно представляешь себе, как трудно было ввезти их в страну в советские дни? Просто не верится, что парень продал ее. Очень неумно с его стороны.

О советской эпохе мне было известно совсем немного, а еще меньше о классических автомобилях, но Сидни гладила блестящий красный капот, словно влюбленная. Кто мог бы предположить, что она сдвинута на машинах? Может, автомобиль и впрямь был стоящий, но я, как уже было сказано, в них не разбиралась. Честно говоря, на нем не было ни выбоин, ни ржавчины; он выглядел чистым и ухоженным, просто старомодным.

— Он хоть поедет? — спросила я.

На ее лице отразилось еще большее недоумение, хотя это казалось невозможным.

— Конечно!

И он поехал. Двигатель издавал ровный гул, и, глядя, как машина набирает скорость, я начала понимать восторг Сидни. Она жаждала сесть за руль, и вначале я готова была поспорить с ней, аргументируя свое право тем, что машина куплена на мои деньги. Однако, глядя в ее влюбленное лицо, я в конце концов решила не мешать ее роману с машиной.

Я просто радовалась тому, что мы наконец отбыли, хотя это и произошло во второй половине дня. По словам всех, дорога была опасна, и вряд ли стоило рисковать, оставаясь на ней с наступлением темноты. Сидни успокоила меня, заявив, что большую часть пути мы проедем до заката, а потом остановимся на ночь в хорошо известном ей местечке и приедем в город уже утром.

Чем дальше от Омска, тем более глухой становилась местность. Глядя в окно, я начала понимать влюбленность Дмитрия в эту страну. Да, она выглядела как заросшая низкорослым кустарником бесплодная равнина, но с весной повсюду пробивалась зелень, и было что-то мучительно прекрасное в зрелище этих земель, которых не касалась рука человека. В некотором смысле похоже на Монтану, но здесь присутствовало и что-то еще, исключительно свое, присущее только этой местности.

Я не смогла удержаться, чтобы не использовать для поддержания разговора помешанность Сидни на машинах.

— Тебе много известно об автомобилях?

— Кое-что, — ответила она. — В нашей семье алхимик папа, а мама механик.

— Правда? — удивилась я. — Это… необычно. Конечно, не мне рассуждать о том, какому полу что больше подходит. Вся моя жизнь посвящена сражению и убийствам; вряд ли это можно счесть традиционно женским занятием.

— Мама очень хороша в своей специальности и многому научила меня. Я не возражала бы, если бы это стало делом моей жизни. И против учебы в колледже не возражала бы. — В ее голосе послышались нотки горечи. — Думаю, на свете есть много чего, чем я хотела бы заниматься.

— И почему ты не делаешь этого?

— Я должна быть следующим алхимиком в нашей семье. У меня есть старшая сестра, обычно эта роль отводится старшему ребенку. Но она… никчемная, что ли.

— Сурово.

— Может быть. Но у нее просто ничего не получится. Собирать коллекцию губной помады — тут ее не остановишь. Но работать в организации, да еще с людьми? Нет, на это она не способна. Папа говорит, в нашей семье только я гожусь для этой работы.

— Практически комплимент.

— Наверно.

Сидни выглядела такой печальной, что я пожалела, что затронула эту тему.

— Если бы ты могла пойти в колледж, что ты стала бы изучать?

— Греческую и римскую архитектуру.

Хорошо, что не я была за рулем, поскольку, услышав такое, наверняка съехала бы с дороги.

— Серьезно?

— Тебе что-нибудь известно об этом?

— Ммм… Нет.

— Это потрясающе.

Произошло маленькое чудо. Печальное выражение исчезло с ее лица, она выглядела почти такой же восторженной, как когда речь зашла об автомобилях. Только теперь я поняла, почему она так восхищалась вокзалом.

— Мастерству тут просто нет предела. Если алхимики после этой поездки не отошлют меня в США, надеюсь, я получу назначение в Грецию или Италию.

— Круто.

— Да. — Ее улыбка угасла. — Однако с этой работой никогда нет никакой гарантии, что получится по-твоему.

После этого она замолчала, и я решила, что одержала маленькую победу, втянув ее в разговор, а теперь хватит. Пусть себе мечтает о классических машинах и архитектуре, у меня и самой есть о чем подумать. Стригои. Мой долг. Дмитрий. Всегда Дмитрий…

Дмитрий и Лисса. Заранее и не скажешь, о ком из них мысли причиняют мне больше боли. Сейчас, мягко покачиваясь в автомобиле, я, подстегнутая недавним визитом Адриана в мой сон, мысленно отправилась к Лиссе.

Когда в России ранний вечер, в Монтане раннее утро. Конечно, поскольку школа работает в ночном режиме, формально для них сейчас, несмотря на восход солнца, начиналась ночь. Близился комендантский час, и совсем скоро все разойдутся по своим спальным корпусам.

Лисса находилась в гостинице, в комнате Адриана. Он, как и Эйвери, уже закончил школу, но в качестве единственного другого известного пользователя духа на неопределенное время остался при школе и работал с Лиссой. Сидя на полу лицом друг к другу, они только что закончили долгую, изнурительную попытку научить Лиссу проникать в чужие сны. Вздохнув, она откинулась на спину и легла, вытянув над головой руки.

— Бесполезно, — огорченно сказала она. — Я никогда этому не научусь.

— Нечего пасовать перед трудностями, кузина.

Адриан, как обычно, говорил легкомысленным тоном, но я видела, что он тоже устал. На самом деле кузенами они не были; просто королевские отпрыски часто так обращаются друг к другу.

— Не понимаю, как ты делаешь это.

— А я не знаю, как тебе объяснить. Просто думаю об этом, и оно происходит. — Он вытащил сигареты, которые всегда имел при себе. — Ты не против?

— Против.

К моему удивлению, он убрал сигареты. Что за черт? Меня он никогда не спрашивал, не против ли я, чтобы он закурил, а я была против. Чаще всего он делал это, просто чтобы вывести меня из себя, что вообще не имело никакого смысла. Адриан находился в том возрасте, когда парням кажется, что они понравятся девушкам, если будут дразнить их.

Он снова предпринял попытку объяснить Лиссе процесс.

— Я просто думаю о том, кого хочу увидеть, и… не знаю. Мысленно дотягиваюсь до этого человека.

Лисса села, скрестив ноги.

— Роза примерно так описывала, как она проникает в мое сознание.

— Очевидно, принцип один и тот же. Послушай, тебе понадобилось время, чтобы научиться видеть и понимать ауры. Это то же самое. И не у одной тебя трудности в обучении. Я пока могу исцелять лишь крошечные царапины, а ты способна оживлять мертвых, что — считай меня сумасшедшим — типа, ужасно. — Он помолчал. — Конечно, кое-кто полагает, что я и впрямь сумасшедший.

При упоминании об аурах Лисса уставилась на Адриана, взывая к своей недавно обретенной способности видеть сияющее поле света, окружающее каждое живое существо. Наконец ее глазами я увидела ауру Адриана — золотистое мерцание вокруг него. Он утверждал, что у Лиссы она выглядит так же. Ни у одного другого мороя нет такой чистой, золотистой ауры. Лисса и Андриан относили эту уникальную особенность за счет того, что оба были пользователями духа.

Он улыбнулся, догадавшись, чем она занимается.

— И как она выглядит?

— Как обычно.

— Видишь, каких успехов ты в этом добилась? Просто прояви терпение в отношении ее снова.

Лисса очень сильно хотела научиться проникать в сны, как Адриан. Неудача огорчала ее, и тем не менее я радовалась, что у нее пока не получается. Хватит с меня и того, что Адриан посещает мои сны. Что касается Лиссы, то, попади она в мои сны, мне стало бы труднее сохранять хладнокровие и жесткость, которые я накапливала в себе в России.

— Я просто хочу знать, как она там. — Голос Лиссы звучал еле слышно. — Это невыносимо — ничего не знать.

То же самое она говорила и Кристиану.

— Я видел ее недавно. Она в порядке. И скоро я снова к ней схожу.

— Как думаешь, она сделает это? Сможет убить Дмитрия?

Адриан долго молчал, прежде чем ответить.

— Думаю, сможет. Вопрос в том, уцелеет ли она сама при этом.

Лисса вздрогнула, а я удивилась. Такой прямой, откровенный ответ был скорее в духе Кристиана.

— Господи, как бы я хотела, чтобы она отказалась от этой идеи.

— Теперь уже ничего не изменишь. И Роза должна выполнить свой долг — только тогда она сможет вернуться к нам. — Он помолчал. — Только тогда она сможет жить дальше.

Адриан не раз удивлял меня, но это его заявление просто сразило наповал. Лисса считала, что искать Дмитрия — глупо и самоубийственно. И Сидни наверняка согласилась бы с ней, расскажи я ей правду о цели своей поездки. Но Адриан… туповатый, поверхностный, любитель побегать за девочками Адриан понимал меня? Внимательно разглядывая его глазами Лиссы, я осознала, что да. Ему это не нравилось, и в его словах отчетливо звучало страдание. Он беспокоился обо мне. То, что я испытываю к другому парню такие сильные чувства, причиняло ему боль. И все же… он искренне верил, что я поступаю правильно, что иначе просто не могу.

Лисса взглянула на часы.

— Скоро комендантский час. Мне еще нужно подготовиться к тесту по истории.

Адриан улыбнулся.

— К чему все это? Просто найди умного человека, у которого можно списать.

Она встала.

— Ты хочешь сказать, что сама я дурочка?

— Черт, нет!

Он тоже встал, подошел к битком набитому бару, который всегда держал под рукой, и налил себе выпить. Таков был его крайне безответственный способ сдерживать побочные эффекты духа, и если он весь вечер использовал дух, потом ему требовалось довести себя до состояния полной бесчувственности.

— Ты самая умная из всех, кого я знаю. Но это не означает, что тебе обязательно нужно делать работу, без которой можно прекрасно обойтись.

— Нельзя добиться успеха в жизни, если не работать. Списывание у других ничего не дает.

— Как сказать. — Он усмехнулся. — В школе я только и делал, что списывал, и посмотри, как я преуспеваю сегодня.

Лисса закатила глаза, быстро обняла его на прощание и вышла. Как только он не мог ее больше видеть, ее улыбка увяла, а мысли приняли самое мрачное направление. Разговор обо мне расшевелил целое гнездо эмоций. Она волновалась за меня… отчаянно волновалась. Она уже говорила Кристиану, как сильно переживает из-за того, что произошло между нами, но тогда до меня не дошло в полной мере, насколько сильно. Ее терзало чувство вины, она постоянно ругала себя за то, чего не сделала, хотя должна была. И еще она сильно скучала по мне, испытывая чувство, аналогичное моему — словно от нее отрезали часть, прямо по живому.

Адриан жил на четвертом этаже, и Лисса не стала дожидаться лифта, предпочтя спуститься по лестнице. И все время ее терзала тревога. Тревога из-за того, сумеет ли она когда-нибудь полностью овладеть духом. Тревога обо мне. Тревога из-за того, что в настоящее время она не чувствовала темных побочных эффектов духа, и это заставляло ее спрашивать себя, продолжаю ли я впитывать их, как столетия назад это делала женщина-страж Анна. Она была «связана» со святым Владимиром, в честь которого названа наша школа, и поглощала вредные эффекты его духа, что в конечном счете свело ее с ума.

На втором этаже Лисса услышала крики, доносившиеся из-за двери, отделяющей лестницу от коридора. Она понимала, что ее это не касается, но любопытство взяло верх. Она осторожно открыла дверь и вышла в коридор. Голоса доносились из-за угла. Она тут же узнала их — и все же выглянула посмотреть.

Уперев руки в боки и сердито глядя на отца, в коридоре стояла Эйвери Лазар. Сам он стоял в дверном проеме, по-видимому, своего номера. Их напряженные позы были полны враждебности, между ними, как электрические разряды, потрескивал гнев.

— Буду делать, что хочу! — прокричала она. — Я тебе не рабыня!

— Ты моя дочь, — спокойно и отчасти снисходительно ответил он. — Хотя временами я жалею об этом.

Ого! И Лисса, и я были шокированы.

— Тогда какого черта ты заставляешь меня торчать в этой дыре? Позволь вернуться ко двору!

— Где ты будешь и дальше ставить меня в затруднительное положение? Мы едва выкарабкались в последний раз, не нанеся особого урона репутации семьи. Я не собираюсь отпускать тебя одну, чтобы ты вытворяла там бог знает что.

— Тогда отошли меня к маме! В Швейцарии куда лучше, чем здесь.

Последовала пауза.

— Твоя мать… очень занята.

— Как мило, — с ярко выраженной иронией в голосе сказала Эйвери. — Это вежливый способ сообщить, что она не жаждет моего общества. Ничего удивительного. Я помешаю ей развлекаться с типом, с которым она спит.

— Эйвери! — В его голосе зазвенел гнев. — Разговор окончен. Возвращайся в свою комнату и протрезвись, пока ты никому не попалась на глаза. Жду тебя утром на завтрак и рассчитываю, что ты будешь вести себя прилично. Мы ждем важных гостей.

Лисса вздрогнула и сделала шаг назад.

— Да, и, бог знает, мы должны соблюдать внешние приличия.

— Отправляйся к себе, — повторил он. — Прежде чем я свяжусь с Симоном и заставлю его оттащить тебя туда.

— Да, сэр, — ответила она с притворной улыбкой. — Сию минуту, сэр. Все, что пожелаете, сэр.

С этим он захлопнул дверь. Лисса, отступая по коридору, едва верила, что он наговорил все это собственной дочери. Несколько мгновений все было тихо. Потом Лисса услышала шаги… направляющиеся в ее сторону. Внезапно из-за угла показалась Эйвери и остановилась перед Лиссой, впервые давая нам обеим возможность как следует разглядеть ее.

На Эйвери было короткое обтягивающее платье из голубой, отблескивающей серебром ткани. Волосы в беспорядке свисали на плечи, из серо-голубых глаз струились слезы, размазывая макияж. От нее исходил тяжелый запах алкоголя. Она поспешно вытерла глаза рукой, явно смущенная тем, что ее застали в таком виде.

— Ты, надо полагать, подслушала достаточно, чтобы понять нашу семейную драму, — сказала она.

Лисса тоже испытывала смущение — из-за того, что вроде как шпионила и ее застукали.

— Я… Мне очень жаль. Я не хотела подслушивать, просто проходила мимо…

Эйвери хрипло рассмеялась.

— Думаю, это не имеет значения. Наверно, нас слышали все в этом здании.

— Мне очень жаль, — повторила Лисса.

— С какой стати? Ты не сделала ничего плохого.

— Нет… В смысле, мне жаль, что он наговорил тебе лишнего.

— Это часть того, что входит в понятие «добропорядочной» семьи. У каждого свои скелеты в шкафу. — Эйвери скрестила на груди руки и прислонилась к стене. Даже расстроенная и с расплывшимся макияжем, она была прекрасна. — Господи, иногда я просто ненавижу его. Без обид, но здесь чертовски скучно. Есть несколько парней, с которым можно провести время по вечерам, но… они тоже ужасно скучные. Им бы только наливаться пивом.

— Зачем… Зачем твой папа привез тебя сюда? — спросила Лисса. — Почему ты… ну, не знаю… не в колледже?

Эйвери издала хриплый смешок.

— Он не очень-то доверяет мне. Когда мы жили при дворе, у меня завязался роман с одним симпатичным парнем, который работал там. Так папа рвал и метал, опасаясь, что об этом станет известно. Поэтому, получив здесь работу, он взял меня с собой, чтобы приглядывать за мной — и мучить. Думаю, он опасается, что, оказавшись в колледже, я сбегу с каким-нибудь человеком. — Она вздохнула. — Клянусь Богом, если бы здесь не было Рида, я просто дала бы деру, и точка.

Лисса надолго замолкла. Она старательно избегала Эйвери, поскольку ей надоели бесконечные приказы королевы, и это казалось единственным способом воспротивиться тому, чтобы ею управляли, точно марионеткой. Однако теперь она задумалась: может, не следовало так вести себя с Эйвери? Не похоже, что девушка шпионит в интересах Татьяны, и ведет она себя не как человек, жаждущий слепить из Лиссы идеального члена королевской семьи. Она выглядела грустной, страдающей девушкой, лишенной возможности распоряжаться собственной жизнью. Ее, как и Лиссу в последнее время, тоже донимали приказами.

Сделав глубокий вдох, Лисса ринулась вперед.

— Не хочешь завтра во время ланча присоединиться к нам с Кристианом? Правда, ничего особенно волнующего я обещать не могу.

Эйвери улыбнулась.

— Мой собственный план состоял в том, чтобы пойти к себе и надраться в одиночку. — На этот раз в ее голосе звучало меньше горечи. Она приподняла из сумки бутылку чего-то, похожего на виски. — Прикончить то, что тут осталось.

Лисса не совсем поняла, что означает этот ответ.

— Ну… Так мы увидимся за ланчем?

Эйвери заколебалась, однако постепенно на ее лице начал возникать слабый отблеск надежды и интереса. Лисса сосредоточилась, вглядываясь в ее ауру. Поначалу было трудно — наверно, потому, что они с Адрианом так усердно практиковались сегодня вечером. Однако в конце концов она разглядела: аура Эйвери представляла собой смесь зеленого, голубого и золотого. Ничего особенного. В данный момент она была окружена красным, как часто бывает, когда человек расстроен. Однако прямо на глазах у Лиссы эта краснота таяла.

— Да, — ответила наконец Эйвери. — Это было бы здорово.

— Думаю, дальше сегодня ехать не стоит.

Голос Сидни с другого конца света выдернул меня из сознания Лиссы. Не знаю, как надолго я отключилась, но Сидни успела свернуть с главной дороги и приближалась к маленькому городку, прекрасно укладывавшемуся в мои представления о Сибири как о лесной глуши. Фактически «городок» — это было сильно сказано. Несколько разбросанных домов, магазин и заправочная станция. Позади домов расстилалась возделанная земля; лошадей было больше, чем машин. Несколько находящихся на улице человек изумленно смотрели на наш автомобиль. Небо пылало темно-оранжевым светом, солнце все дальше и дальше опускалось за горизонт. Сидни была права. Вот-вот стемнеет, и нам нельзя продолжать путь.

— Нам осталось всего пара часов, — говорила она. — Мы ехали быстро и завтра рано утром можем оказаться на месте.

Она проехала улицу до конца — на что ушло не больше минуты — и остановилась перед простым белым домом, рядом с которым стоял сарай.

Мы выбрались из машины и направились к дому.

— Это твои друзья?

— Нет. Никогда с ними не встречалась. Но они ждут нас.

Все те же таинственные связи алхимиков. На стук в дверь показалась дружелюбного вида женщина лет за двадцать и пригласила нас войти. Она знала по-английски всего несколько слов, но Сидни прекрасно справилась с ролью переводчицы. Такой общительной и очаровательной я ее до сих пор не видела — наверно, потому, что хозяева не принадлежали к презренным вампирам.

Можно предположить, что ехать полдня в машине не так уж утомительно, но я чувствовала себя усталой и беспокоилась, чтобы завтра мы выехали как можно раньше. Поэтому после обеда мы с Сидни немного посмотрели телевизор и удалились в приготовленную для нас комнату, маленькую, простую, но с двумя двуспальными кроватями, накрытыми толстыми пуховыми одеялами. Я тут же нырнула в свою, радуясь теплу. Интересно, я увижу во сне Лиссу или Адриана?

Нет. Однако, проснувшись, я ощутила легкий приступ тошноты — той самой, которая свидетельствовала о том, что рядом стригой.