Тайна Анджелины Фруд. Серия «Мир детектива»

Р. Остин Фримен

Красивая молодая женщина в ужасе звонит своему знакомому адвокату и сообщает, что опасается за свою жизнь, а также просит распутать странные разрозненные факты из ее жизни. Но разгадать тайну Анджелины Фруд способен только настоящий мастер дедукции, доктор Торндайк.Попытка Р. Остина Фримена предложить свой ответ на литературно-криминалистическую загадку, оставленную Чарльзом Диккенсом: «Кто и почему убил Эдвина Друда?».

Миссис Джонсон появляется вновь

Прошло много месяцев, целый год, прежде чем поднялся занавес перед вторым актом драмы. За это время и в моей жизни произошли изменения, но я упомяну только одно из них, которое косвенно сделало меня действующим лицом этой пьесы. Я получил небольшое наследство, которого едва хватало на то, чтобы покрывать мои ежедневные потребности, но которое позволяло мне жить, не работая, — если бы такой образ жизни меня устраивал. Но я хотел и дальше лечить людей, поэтому я отправился на Адам-стрит в контору моего доверенного медицинского агента мистера Терсиваля, и именно после этой встречи я был вовлечен в те странные события, о которых и будет рассказано.

Мистер Терсиваль имел несколько медицинских практик на продажу, но только одну из них он считал подходящей для меня. «Это очень маленькая практика в Рочестере, — сказал он, — и продается она в связи со смертью предыдущего ее владельца. Покойный был стариком с весьма небольшой клиентурой, а вы еще молоды — или, по крайней мере, выглядите таковым, после того как сбрили эту вашу бороду и усы, — поэтому не ждите, что прежние клиенты так уж сразу потянутся к вам. Но вы можете позволить себе подождать успеха, а лучшего места для ожидания, чем Рочестер, трудно и придумать. Не принимайте решения сразу, лучше съездите туда и посмотрите. Я напишу нашим агентам в Рочестере, господам Джеппу и Банди, и они вам всё покажут. Что думаете?»

Я ответил «да»; и все организовалось так удачно, что утро следующего дня застало меня уже в купе вагона первого класса поезда в Кент, а мой вместительный чемодан — в багажном вагоне под присмотром проводника.

В Дартфорде мне предстояла пересадка, и пока я бродил по перрону в ожидании поезда на Рочестер, мое внимание привлек странного вида субъект на одной из скамеек. Он скручивал сигарету, и на меня произвела впечатление та ловкость, с которой он управлялся с табаком и бумагой. Кончики пальцев его были почти коричневыми от табака, но не цвет, а их форма насторожила меня: они были узловатыми и закругленными, словно скорлупки ореха. Я стоял позади незнакомца и не мог видеть его лица, но его грушеобразная голова и мышиного цвета волосы, клоками торчащие из-под огромной широкополой шляпы, были мне знакомы.

Полагаю, я бессознательно издал удивленный возглас, потому что он вдруг оглянулся и бросил на меня быстрый, полный подозрения взгляд. Он не узнал меня — и немудрено, ведь я сильно изменился за последний год, но я сразу же узнал его: это был «мистер… мистер… ее муж». И, надо сказать, внешний вид его отнюдь не улучшился с момента нашей встречи: одежда выглядела потрепанной и грязной, а стоптанные сапоги стали почти белыми от пыли, как если бы он исходил немало миль по меловым проселочным дорогам Кента.

Тут подошел поезд, и мой знакомый, скручивая на ходу очередную сигарету, тоже поднялся в вагон, но только третьего класса, прицепленный в хвосте состава; и затем на каждой станции я выглядывал в окно, чтобы заметить, не сойдет ли он где. Но он так и не появился до той поры, пока мы не прибыли в Рочестер. Я как раз проходил мимо его вагона, когда на ступеньках появился и он. Какой-то широкоплечий разнорабочий захотел выйти первым и cтолкнулся с моим знакомцем в узком проеме двери; от этого движения полы пальто «мистера мужа» распахнулись, и в глаза мне бросился огромный тесак в ножнах, прикрепленных к его узкому брючному ремню. Это был нож особого сорта, известный у моряков под названием «Зеленая река», но ни у одного сухопутного человека не было ни одной законной причины носить это опасное оружие с собой: оно было пригодно лишь для нанесения смертельных ранений в драке. И тот факт, что этот человек постоянно имел при себе холодное оружие, пролил новый свет (если таковой мне вообще еще требовался) на давние зловещие события в доме возле Риджентс-парка.

Сдавая на хранение багаж, я потерял «мистера мужа» из виду, и когда, пройдя через всю станцию, вышел на улицу, моего попутчика уже нигде не было видно. Раздумывая, что вдруг понадобилось ему в Рочестере, и не здесь ли с ним его красавица-жена, я повернулся и медленно пошел по тихой привокзальной улочке. Не успел я пройти и пары сотен ярдов, как снова натолкнулся на него: с весьма довольным видом он быстро вышел из дверей какой-то таверны, облизывая губы и опять скручивая сигарету. Пройдя мимо него, я оглянулся: закурив, он остался стоять у дверей, испытующе поглядывая на прохожих. Перехватив мой взгляд, он тут же обратился ко мне с вопросом:

— Я ищу некую миссис Фруд, — сказал он. — Не знаете ли часом, где она живет?

— К сожалению, не знаю, — ответил я, радуясь в душе, что мне не пришлось ему солгать. — Как и вы, я чужой в этом городе.

Думаю, что если б я и знал, то ни за что не сказал бы ему.

Он коротко кивнул мне и отвернулся, а я отправился дальше, но уже не прогулочным шагом, а быстро, следя за номерами домов и гадая, кем могла являться моему попутчику эта незнакомая мне миссис Фруд.

Несколькими кварталами дальше я увидел дом, который искал. Это был один из пары красивых старинных домов, стоявших рядом и похожих как близнецы: каждый из них мог похвастаться крыльцом с колоннами в стиле короля Георга, а выкрашенные зеленым ставни приятно гармонировали с обожженным кирпичом стен. Было заметно, что архитектор проектировал оба дома вместе как единую композицию: строения соединялись крытой галереей, и в ней имелась третья, центральная дверь, общая для двух зданий и ведущая, без сомнения, в помещения для слуг.

Отметив про себя эти подробности, я перешел дорогу и приблизился к строению, на котором была видна медная табличка с надписью «Джепп и Банди, агенты по недвижимости». В соседнем окне к зеленой занавеске было пришпилено объявление со списком домов, сдававшихся в наем, и когда я задержался на миг, чтобы прочитать его, занавеска вдруг отодвинулась, и круглое юношеское лицо в громадных черепаховых очках показалось за ней. Впрочем, заметив меня, молодой человек тут же отпрянул от окна и скрылся.

Я поднялся по ступенькам крыльца к открытой двери конторы и вошел. Юноша в больших очках уже сидел на табурете за конторкой в дальнем углу комнаты и что-то записывал в гроссбух. Кроме него в кабинете обнаружился невысокий худощавый старичок с приятным лицом и таким гребнем седых волос на голове, которому позавидовал бы любой какаду. Он сидел за большим столом и рассматривал в лупу какой-то строительный план. Когда я вошел, он вопросительно посмотрел на меня.

— Меня зовут доктор Стренджвей, — поспешил представиться я, доставая из кармана свои бумаги. — Мистер Терсиваль — думаю, вы знаете его, посоветовал мне приехать и уладить на месте все дела. Вот я и приехал.

— Превосходно, — сказал старший из агентов, указывая мне на стул (кстати, я заметил, что это был стул фирмы «Хеппельвайт» со спинкой в форме рыцарского щита). — Я совершенно согласен с рекомендациями мистера Терсиваля. Все довольно просто. Старый доктор Партридж умер около трех недель назад, и его душеприказчик, проживающий в Нортумберленде, поручил нам распродать его имущество. Мы оценили мебель и прочие вещи, добавили небольшую сумму за лекарства, медицинские принадлежности и добрую репутацию доктора и взяли небольшие комиссионные. Всё вместе получилось почти по остаточной стоимости.

— А что с арендой помещений?

— Срок действия аренды истек пару лет назад, но мы предложили доктору Партриджу остаться жить в доме и ежегодно уплачивать нам небольшую сумму. Вы можете поступить так же, или, если предпочитаете, оформить долгосрочную аренду.

— Дом является вашей собственностью? — уточнил я.

— Нет, мы лишь управляем этой недвижимостью в пользу владелицы, миссис Фруд.

— Так дом принадлежит миссис Фруд?! — воскликнул я.

Старичок бросил на меня быстрый взгляд. Юноша за дальним столом перестал писать и замер.

— А вы знакомы с миссис Фруд? — осторожно спросил хозяин конторы.

— Нет, — ответил я, — но мой попутчик в поезде, которым я приехал сюда, спрашивал у меня ее адрес. К счастью, мне нечего было ему сообщить.

— Почему «к счастью»?

Этот вопрос смутил меня, ведь мое предубеждение относительно того человека было вызвано историей, которую я не мог им рассказать. Поэтому я ответил уклончиво:

— Мне показался подозрительным его внешний вид. Какой-то он был… слишком уж потрепанный. Походил скорее на попрошайку.

— Вот как! И все же что это был за человек? Можете ли вы описать его?

— Это сравнительно молодой человек, я дал бы ему лет тридцать пять или сорок. Мне показалось, что ранее он был хорошо образован, но теперь совсем опустился. Он был даже грязен. Знаете, странный на вид персонаж — с головой в форме груши и такого цвета волосами на голове, которые скорее подошли бы персидской кошке. Пальцы узловатые, все в табаке. Что, неужели он вам знаком?

— Подозреваю, что да. Что скажешь, Банди?

Мистер Банди хмыкнул.

— Ее муженек, я полагаю, — сказал он.

— Вы имеете в виду, что он — муж миссис Фруд?! — воскликнул я.

— Именно, — ответил за него мистер Джепп. — И нам очень повезло, что вы не смогли сообщить ему адрес его супруги. Она желает жить с ним раздельно и не хочет, чтобы ее местонахождение было ему известно. Очень, очень неприятная история! Однако вернемся к нашим делам. Желаете ли вы осмотреть дом, доктор Стренджвей? Мистер Банди вас проводит.

Мистер Банди повернулся и, сменив свои огромные очки на монокль в золотой оправе, критически оглядел меня с ног до головы. Потом он спрыгнул с табурета, достал из конторки велюровую шляпу и пару замшевых перчаток. Шляпу он осторожно водрузил на голову, то и дело посматривая в висящее на стене зеркало, затем, взяв ключ с номерной биркой и элегантную трость с серебряным набалдашником, объявил, что готов сопровождать меня.

Когда мы вышли на улицу, я не удержался от вопроса:

— Как я понимаю, семейная жизнь этой миссис Фруд, что называется, не сложилась?

— Да, что-то в этом роде, — ответил Банди. — Похоже, муженек частенько бывал с ней груб. Но я не знаю деталей истории, спросите лучше у Джеппа. Он, кажется, какой-то дальний ее родственник — троюродный дядя или кто-то вроде того. Но наш мистер Джепп, как вы, наверное, заметили, чем-то похож на попугая: может говорить, но чаще помалкивает.

— А эта миссис Фруд, что она за женщина? — спросил я.

— Фигурой она ничего, а все прочее… право, не знаю. Я сам видел ее лишь раз или два, и уже довольно давно. Высокая женщина, густые черные волосы и такие же брови; голос довольно скрипучий. Не тот тип красоты, который нравится мне… но этот мистер Фруд на нее, похоже, крепко запал.

— Странно, что он не знает ее адреса… Она ведь сама из Рочестера, не так ли?

— Нет. Да я и не знаю, откуда она. Из Лондона, полагаю. Дом ей оставила тетка, которая здесь жила, двоюродная сестра мистера Джеппа. А сама Анджелина… она приехала сюда пару недель назад, чтобы спрятаться от муженька. Но мне кажется, что он ее уже почти настиг.

— Значит, она тоже живет в этом доме?

— Да, занимает наверху пару комнат, которые оставил ей Джепп. Во второй половине дома живет еще одна женщина, которая присматривает за ней. Если честно, комнаты миссис Фруд в двух шагах от нашей конторы, но вы лучше держите эту информацию в тайне. По крайней мере, пока ее муженек крутится поблизости. Что ж, мы пришли, вот ваша хибарка.

Мы стояли перед небольшим домиком из красного кирпича, и пока я рассматривал полустертую надпись на латунной табличке у входа, Банди вставил ключ в замок и попытался отпереть дверь — но безуспешно. Внезапно изнутри послышался звон снимаемой дверной цепочки, лязгнул засов, и дверь медленно приотворилась. Длиннолицая пожилая женщина с тяжелыми бровями мрачно посмотрела на нас в образовавшуюся щель.

— Почему бы вам просто не позвонить в звонок? — хрипло спросила она.

— Потому что у меня есть ключ! — парировал Банди, демонстрируя его.

— А что толку от ключа, если дверь на цепочке?

— Но я же не мог видеть этого снаружи!

— Я думаю, что смог бы, если б вынул из глаза эту позолоченную дрянь. Чего тебе надо?

Банди поправил монокль.

— Вот этот джентльмен, доктор Стренджвей, специально приехал в наш город, чтобы увидеть вас. Он прочитал в газете ваше брачное объявление, и теперь очень хочет познакомиться. Кроме того, он желает осмотреть дом. Он подумывает открыть тут врачебную практику.

— Что же ты раньше не сказал! — воскликнула женщина.

— Раньше, чем что? — вежливо поинтересовался Банди.

Женщина что-то недовольно проворчала в ответ, и Банди продолжил, обернувшись ко мне.

— Эта леди, доктор Стренджвей, есть небезызвестная миссис Данк, так же откликающаяся на имя Мона Лиза дель Джоконда. Когда-то она была экономкой у покойного доктора Партриджа, а теперь служит здесь кем-то вроде пугала для воров, — сказал он и завершил свою тираду церемонным поклоном и прикладыванием шляпы к груди.

Миссис Данк воздала должное его словам, повернувшись к Банди спиной. Достав из кармана фартука большую связку ключей, она отперла несколько дверей, выходивших в небольшой холл.

— Комнаты наверху стоят незапертыми, — сообщила она. — Ежели я вам понадоблюсь, дергайте звонок.

И она удалилась по лестнице в кухню.

Осмотр комнат не занял у меня много времени, так как я уже принял решение. Стоимость аренды была невелика, а дом достаточно хорошо обставлен и вполне отвечал моим скромным запросам. Что же до врачебной практики, то особых надежд я не питал.

— Не забудьте заглянуть в расчетные книги, — посоветовал Банди, когда мы вошли в небольшую операционную комнату доктора Партриджа. — Хотя, полагаю, мистер Терсиваль уже просмотрел их и рассказал вам о здешней практике всё.

— Да, — согласился я, — он предупредил меня, что практика была очень маленькой и почти не приносила дохода. Думаю, мой доход будет еще меньше, ведь Партридж был стариком, а я пока молод. Что ж, давайте заглянем в книги.

Банди достал из стола бухгалтерскую книгу и рабочий дневник доктора, подвинул поближе табурет, и я стал просматривать записи и на клочке бумаги делать из них выписки, а Банди занимал себя в это время тем, что рассеянно осматривал бутыли на полках, заглядывал в ящики и позвякивал медицинскими инструментами и приспособлениями. Быстрый подсчет доходов подтвердил предварительную оценку, сделанную мистером Терсивалем, и когда я обернулся, чтобы сообщить об этом Банди, он как раз «прослушивал» свои карманные часы стетоскопом доктора Партриджа.

— Что ж, мне это годится, — сказал я. — Практика незначительна, но мебель и инструменты в порядке, и я не сомневаюсь, что со временем мне удастся приобрести клиентуру. До той поры я вполне продержусь.

— Значит, вы не зависите от доходов от практики? — спросил Банди.

— Нет. Денег у меня как раз столько, чтобы хватило до того момента, пока не появятся пациенты. Но вот как насчет аренды помещений?

— Вы можете, конечно, взять дом в аренду, если захотите. Или продолжать платить нам ежегодно, как это делал Партридж. Я бы посоветовал вам заключить договор на три года с возможностью оформления аренды позднее, если вы обнаружите, что доходы вам это позволяют.

— Да, — согласился я, — это кажется хорошей идеей. И когда же я смогу сюда въехать?

— Как только подпишете договор найма. Озвучьте ваше согласие, и я сегодня же составлю бумагу. Вечером вы и миссис Фруд сможете поставить свои подписи. Вы дадите нам чек, а мы вам — вашу копию договора, и можете заселяться.

— А эта старая женщина?

— Мона Лиза Данк Джоконда? На вашем месте я бы оставил ее. Конечно, она страшна как Квазимодо, но служанка хорошая. Покойный доктор был о ней высокого мнения. По крайней мере, так говорил Джепп, да и вы сами скоро убедитесь, что при ней в доме все будет в порядке, как в пробирной палате, а посуда будет блестеть, словно новенький шиллинг.

— Вы полагаете, она захочет остаться?

Банди рассмеялся. Он вообще охотно смеялся, показывая свои ослепительно белые зубы.

— А вы полагаете иначе?! Она останется здесь, захотите вы того или нет. Она прожила в этом доме чуть не всю свою жизнь, и ее не сдвинуть даже паровозом. Нет, нанять ее вам положительно придется, но я уверен, что вы ни минуты не пожалеете о своем решении.

Пока Банди говорил это, я, скорее бессознательно, рассматривал его, заинтересованный контрастом между его почти мальчишеской внешностью, легкомысленной манерой держаться и его проницательностью, деловой хваткой, дополненной решительным, явно сильным характером.

На первый взгляд, он был элегантным, даже щеголеватым молодым человеком, вполне довольным собой. Я решил, что лет ему не больше двадцати пяти, а из-за небольшого росточка он казался еще моложе. Банди был худощав, но пропорционально сложен, и выглядел весьма энергичным — что называется, полным жизни. Его волосы, коротко остриженные, гладко зачесанные назад и напомаженные, придавали его голове сходство с лесным орехом. Он был безукоризненно выбрит, настолько гладко, что на коже не было даже намека на синеву усов или бакенбард. Одним словом, все в нем, начиная с волос и заканчивая превосходно начищенными и удивительно маленькими туфлями, было тщательно ухожено. А за своими руками Банди, похоже, следил с самым пристальным вниманием: пока мы разговаривали, он достал из кармана какой-то нелепый маленький инструмент и принялся полировать им ногти.

— Дозволено ли мне будет позвонить в колокольчик и вызвать дух Данкана из бездонных глубин кухни? — спросил он после паузы. — Думаю, она будет рада узнать свою судьбу.

И он действительно позвонил, и миссис Данк действительно через минуту появилась в дверях кухни, вопросительно посмотрев на Банди, но не проронила при этом ни слова.

— Доктор Стренджвей согласился купить эту медицинскую практику, миссис Данк, — сообщил ей Банди. — Он забирает себе дом, мебель и все имущество, включая вас.

Огонь битвы тут же возгорелся в очах миссис Данк, и я решил, что пришла пора мне вмешаться и провести мирные переговоры.

— Как я понял со слов мистера Банди, — начал я, — вы, миссис Данк, много лет помогали доктору Партриджу по дому. Поэтому я надеюсь, что в том же качестве вы сможете помочь и мне. Вы согласны?

— Ясное дело, согласна, — ответила она. — Когда мне начинать?

— Полагаю, немедленно. Мне только нужно забрать багаж со станции.

— Вы уже сверили инвентарь доктора Партриджа со списком?

— Н-нет, но я думаю, ничего ведь не украли?

— Ничего, — отрезала она. — После его смерти я все оставила, как было.

— Тогда мы проведем инвентаризацию позднее. Сейчас я заберу на вокзале чемодан и вернусь.

Она кивнула, и мы с Банди, обговорив еще несколько мелочей, вышли на улицу. Мне предстояло добраться до вокзала, а потом где-нибудь пообедать.

— Как вы думаете, нам удастся уладить все формальности до вечера? — спросил я Банди.

— Конечно, — ответил он. — Сейчас я составлю проект договора на тех условиях, что вы мне сообщили, и назначу встречу с миссис Фруд. Загляните к нам в контору около половины седьмого.

Он дружелюбно кивнул мне, улыбнулся, сверкнув зубами, и скорым шагом отправился вдоль по улице, помахивая своей элегантной тросточкой. В ладно сидящей на его фигуре одежде, в желтых замшевых перчатках и до блеска начищенной обуви он являл собой образ самой жизнерадостной, самой благополучной, уважающей себя и уверенной в себе юности, какой только можно было представить.