Маленький человек

Пётр Пигаревский, 2023

«Маленький человек» – третья книга прозы доктора биологических наук Петра Пигаревского. В ней автор реалистично описывает людей со сложной, порой трагичной судьбой. Однако, несмотря на все несчастья и неблагоприятные обстоятельства, помыслы этих людей чисты, цели возвышены, поэтому всегда остается место лучику надежды. С несломленным внутренним стержнем многие герои книги идут до конца в своей борьбе с несправедливостью и злом. Характерной особенностью прозаических произведений Петра Пигаревского является наличие четкой сюжетной линии. Автор стремится нарисовать верный психологический портрет людей, попадающих в сложные или необычные жизненные ситуации. Ряд рассказов в этой книге посвящен спорту. Мир спорта – это сжатая модель жизни. Спорт как противоборство конфликтен по своей сути и поэтому позволяет литератору наиболее полно раскрыть образы героев в самые острые и драматичные периоды их жизни.Все события и персонажи, кроме рассказа «Хряпа», в книге вымышлены.

Краеведение

Теперь и сам не знаю, радоваться, что случился в моей жизни тот день, или… Июль. Питер был поглощен жарой. Я уныло брел из одного корпуса института в другой. И зимой-то нынче сотрудников встречается негусто, а тут уж совсем одиночество. И надо же было такому произойти — на раскаленном асфальте я лоб в лоб столкнулся с сотрудником, которого и знал-то шапочно. Обычно поздороваемся, отпустим шуточку и каждый по своим делам. А тут, видно, на почве безлюдья обоих заела тоска, и мы разговорились. Сначала о науке, но беседа не клеилась — уж очень разная у нас специализация. И вдруг он у меня спрашивает:

— А у тебя велосипед есть?

Я удивился, но вспомнил о своем стареньком, пылящемся в углу коридора складном велике.

— Есть, но я давно на нем не ездил. А ты это к чему, Коля?

— Дело в том, что помимо родной биохимии меня поглотила одна страсть.

— Ну, это бывает. Ты что, на старости лет пассию нашел? Зря, Коля, в нашем возрасте после этого все быстренько в могилу сходят.

Коля энергично замотал головой.

— Круче, гораздо круче: я заболел краеведением!

— Чем?!

— Краеведением. Я изучаю историю Ленинградской области. И хочу постичь ее в полном объеме.

— Интересно, — неуверенно протянул я.

— Вот ты много знаешь о Северной войне с финнами в наших краях?

— Ну, кое-что.

— А я теперь досконально.

— Здорово, а при чем тут велосипеды?

— А при том, что я могу тебе устроить экскурсию по местам ожесточенных боев.

— Коль, даже не знаю, все как-то неожиданно. Я давно не ездил…

— Так, в ближайшую субботу в одиннадцать часов утра встречаемся на платформе Ушково с велосипедами.

«Хорошо, что в 11 утра, а не вечера!» — усмехнулся я про себя.

Мой складной велик, не без труда, мне удалось привести в порядок. В назначенное время я очутился на пустынной платформе. Николай тоже был точен — он вышел из другого вагона. Вначале мне все понравилось. Утренняя свежесть, золотистые лучи, пронзающие кроны сосен, трели неведомых птиц. Понравилась и Колина фраза: «Ехать будем неспешно, в удовольствие, все должны рассмотреть, как следует». Уже через пять минут я вынужден был жать на педали изо всех сил. Коля превратился в точку, а дороги к ожесточенным боям и линии Маннергей-ма я не знал. Я попробовал закричать, да куда там — он просто исчез. Все это меня немного озадачило.

Сколько укоризны и немого упрека читалось в глазах Николая, когда я наконец добрался до него!

— Ты же говорил «неспешно».

— А разве я быстро ехал? Так мы до ночи не успеем рассмотреть все запланированное.

— До ночи?

— Да хоть до утра следующего дня. План есть план.

— Понятно, — задумчиво произнес я.

Чтобы попасть в первый намеченный пункт, нам необходимо было пересечь шоссе, по которому как угорелые, сплошным потоком в обе стороны мчались автомобили.

— Давай попробуем в другом месте.

— Давай.

Однако чтобы дойти до другого места, необходимо было сначала перебраться через болото. Не перебрались. Промокли до нитки, на велосипеды было жалко смотреть.

— Коль, может, вернемся?

На меня обрушился взгляд, по сравнению с которым ядерный взрыв показался бы светом от настольной лампы. Как мы перебежали шоссе, для меня так и осталось загадкой.

Несколько километров ехали до какой-то горы, на которой находилось какое-то загадочное имение. От имения ничего не осталось. В нем когда-то жила семья то ли белого офицера, то ли красного комиссара. Убей бог, не помню, да и там не мог понять — струйки пота заливали глаза, сознание мутилось. Между тем Николай мне с увлечением рассказывал, как владельцы имения бесконечно изменяли друг другу, как офицеры постоянно пытались подстрелить один другого на дуэли и как они все вместе беззаветно любили Родину. Затем ближе к 37-му году их всех дружно посадили, а дух скончавшейся от чахотки хозяйки усадьбы до сих пор обитает здесь.

Далее Коля поведал о молодцах краеведах — нескольких милых старушках, которые в течение многих лет пишут письма в поселковый совет с требованием установить памятник всем жителям имения, как борцам за справедливость, мученикам и страдальцам. Коля полностью поддерживал это благородное начинание, я тоже энергично кивал головой в знак согласия.

Далее Коля таскал меня вместе с велосипедом по склонам горы и показывал многочисленные мрачные каменные дзоты, из которых финны стреляли в солдат Красной армии. У последнего дзота я встал на колени и взмолился:

— Коля, может, достаточно, я все увидел, все понял, может, вернемся?

— Нет, осталось еще три дзота, без них нельзя, иначе ты не поймешь всю структуру финской обороны и гений Маннергейма.

Как и когда мы перебежали шоссе и поехали в обратную сторону я, конечно, не помню. Но по мере того, как ноги все увереннее начали крутить педали, мною овладело радостное чувство и в мозгу возник образ маленького ресторанчика в Зеленогорске. Там уютно, тепло, там пиво и такие вкусные спагетти с ветчиной! Коля, как всегда, скрылся где-то впереди, а я неспешно крутил педали и мечтал.

Он возник внезапно — стоял рядом с велосипедом и ждал меня. «Как благородно, — подумал я, — или, может быть, у него что-то случилось с великом?» Выражение лица у Николая было непреклонным. Он показал на противоположную сторону дороги, за которой высилась гора.

— Нам туда.

— Зачем, Коля, мы уже все посмотрели.

— Значит, ты не понял главного: в краеведении не бывает мелочей. Самое интересное я всегда оставляю на конец.

— Ты хочешь сказать, что нам нужно будет подняться на эту гору?

— Обязательно.

Я снова готов был пасть на колени.

— Коля, давай в следующий раз, у меня нет сил, поедем, я знаю, тут недалеко есть чудесный ресторанчик, уже совсем скоро.

— Ты хочешь променять рассказ о героической поварихе Клаве на чревоугодничество? Не ожидал!

— Но, Коля…

Воспоминания, как мы взбирались на гору, стерлись из памяти. К счастью, все тяжелое быстро забывается. Почти час спустя мы оказались на вершине, но на ней ничего не было, кроме вязкого песка и нескольких сосенок.

— Коля, а зачем мы сюда пришли?

— Нам не сюда. Нам вот в ту сторону, еще километра два.

Я застонал.

Спустя еще час, обессиленный, я уперся бессмысленным взором в огромные гранитные камни, врытые в землю.

— Ты видишь этот дзот? Невдалеке будет еще один, и мы обязательно туда сходим тоже, — в голосе Николая не слышалось ни одышки, ни тени усталости. — Вот ради этого мы сюда и пришли.

— Коля, а мы за сегодняшний день уже много видели точно таких.

— Это особенные, — отрезал Николай.

После он поведал мне душераздирающую историю о том, какие страшные бои шли в этих местах и наши войска никак не могли подступиться к этим дзотам. И только повариха Клава, предварительно укокошив трех финских «кукушек», позволила Красной армии овладеть этими укреплениями.

— Теперь ты, понял зачем мы сюда шли?

Я стоял потрясенный, не в силах пошевелиться.

— Понял.

— Теперь можем спускаться. Эй, ты что делаешь?! Гора очень крутая, слезай с велосипеда!

Я не слушал его, только напоследок крикнул:

— Коля, а ты знаешь, что такое маунтинбайк? — и дико захохотал.

В больницу, в которой я пролежал почти месяц с переломами, один раз заглянул Коля.