Рассказы про сильных людей

Пётр Петрович Жуликов, 2023

Это сборник рассказов разных лет про людей, живших и живущих рядом с нами в течении нескольких последних десятилетий. В основе рассказов заложены реальные истории из жизни очень разных людей, живших в разных отрезках времени в нашей стране. Однако, объединяет их общее представление о мужестве, достоинстве, чести и любви.Мой долгожданный читатель вполне возможно, сможет узнать в них знакомых, или близких и, даже, увидеть некоторое сходство с самим собой и рассказать про эти реальные истории своим друзьям и знакомым.

Параськины озера

Про Параськины озера на Северах слышали все рыбаки, грибники, ягодники и просто любители-туристы, выезжающие на природу. Но даже те, кто никогда и не бывал в этих краях, хоть однажды слышали об удивительных красивых озерах, богатых рыбой, прибрежных лесах, полных лесными дарами и, конечно же, о самой бабке Параське, знаменитой хранительнице озер. Однако и те, кому довелось побывать на этих озерах и увидеть легендарную бабку Параську и даже услышать, как она ругала всяких разгильдяев, загаживающих озера и прибрежные леса, совершенно не догадывались, что это за человек. К сожалению, почти никто и ничего не знает про саму хранительницу голубых озер, хотя история жизни этой женщины очень даже интересная и бесконечно грустная. И когда мой старинный знакомец Виктор Шомесов рассказал мне Параськину историю, я еще долго раздумывал, а можно ли сегодня рассказывать ее кому-то вообще. Дело в том, что некоторые детали этой истории в наше время могут вызвать злую усмешку и даже раздражение, и мне бы не хотелось ничем очернять память этой удивительной женщины, унесшей с собой свою тайну. Но когда я пересказал эту историю моему другу Виктору Ивановичу Мережко известному драматургу и сценаристу, он посоветовал мне все-таки поведать ее читателям, потому что о таких людях должны знать наши читатели. Пусть хотя бы узнают о том, какие страсти бушевали в сердцах людей, еще совсем недавно по историческим меркам. Пусть знают, что были люди, у которых главными ценностями были честь, слово и преданность. Ценности, которые нельзя измерить ни деньгами, ни властью и которые сегодня сильно девальвированы.

В двадцатые годы на побережье Ледовитого океана жил Иван Канев, удалой мужик, удачливый промысловик, известный по всему побережью своим охотничьим искусством, твердым словом и добрым сердцем. Пушнины Иван добывал немало, дичь и зверя промышлял с умом и бережливостью и пользовался всеобщей любовью да уважением. Жил Иван, надо сказать, не бедно, дом срубил высокий, светлый, просторный, да и в доме у него все было, не было только хозяйки. А всем известно, что без хозяйки любой дом сиротой смотрится. Как-то не везло ему по женской части, в парнях не сумел девки подобрать себе под стать, да так и задержался в холостяках до сорока пяти лет. Мужик Иван был здоровый и ладный, вдовицы и молодицы к нему клеились, но никто ему в душу не западал, все не те попадались, от чего сильно печалилась его уже престарелая мать.

Но послал Бог и ему счастье. Совсем не такое и простое и очень недолгое, зато немалое. Шел как-то Иван налегке в свое урочище, расположенное на водоразделе трех рек, и прямо на дороге нашел свою будущую жену. Он часто потом вспоминал, что вообще-то хотел пройти километров на десять восточнее этого места, но, обходя очередной урман, увидел мелькнувшую в кустах черную лису, которую спугнула его собака. Поскольку черная лиса была большой редкостью для этих мест, Иван решил посмотреть, где же у нее тут нора, но лиса, петляя, упорно уводила его на запад. Так, идя за лисой, часа через два он услышал, как впереди тявкают лисы, и когда подошел поближе, то увидел, что возле санной колеи под огромной елью кто-то сидит. Черной лисы и след простыл, а вокруг ели тявкают рыжие плутовки. Пригляделся: вроде старушка какая-то немощная. Иван подошел к ней спросить, что случилось, а она так ослабла, что даже говорить не может, только кашляет. Не стал таежник долго расспрашивать, что да почему, укутал находку в мягкую шкуру молодого оленя, сладил волокушу и притащил домой. Мать с сестрой только руками всплеснули да в голос завыли. Повыв немного, сообразили, что делать: согрели в баньке, отпарили, и оказалось, что и не старушка это вовсе, а совсем молоденькая девушка, только сильно исхудавшая да чахоткой измотанная.

Потом она рассказала, что везли их обозом из Петербурга, и она не помнит, как оказалась на дороге: то ли сама выпала, то ли оставили помирать на дороге обозники. Тогда из Санкт-Петербурга обозами вывозили всяких князей, графинь и их отпрысков на Севера для перевоспитания. Некоторые обозники, чтобы зря не возиться, сразу же за городским шлагбаумом пускали никому не нужных врагов свергнутого строя в расход — деньги-то им все равно платили вперед. А тех, кому повезло поболее, довозили и до места назначения, часто это было чистое поле, а точнее, заснеженное болото. И трудно сказать, кому повезло больше. Но Марии, так звали девушку, действительно повезло. Бросили ее или потеряли, но нашел ее на санной дороге в тайге, где окрест на сто верст ни души, добрый человек. Нашел и выходил. Если бы Иван не нашел Марию тогда, то лисы и волки за ночь ничего бы от нее не оставили, и если бы он не стал ее выхаживать, то прожила бы она от силы дня три.

Мать и сестра Ивана, отпарив и отогрев Марию, сразу так и сказали: «Нежилица, вот-вот помрет, и в чем только душа держится? Кожа да кости». Что делать, они не знали и решили: как Бог даст, пусть так и будет. Но Бог, непонятно из каких соображений, дал Марии Ивана, который ничего ждать не хотел и решил побороться за жизнь несчастной девушки вполне серьезно. Привез из уездного городка доктора, тот осмотрел больную и сказал, что шансов у девушки выжить не больше, чем у сосульки летом на солнцепеке, потому что легкие у нее почти полностью сгорели. Но Иван выложил серебристых соболей чистой выделки на треть хорошей шубы, и доктор пообещал навещать больную. При этом доктор добросовестно выписал рецепт, но сказал, что лекарств этих нет даже в Питере.

Крут и упрям был характером Иван, и с таким раскладом событий, похожим на приговор, не согласился. Нет лекарств — значит, нет, и по совету местного знахаря Шомесова стал лечить Марию народными методами. Вся деревенская детвора каждый день собирала березовые почки и кончики пихтовых веточек и приносила их в дом Ивана. И, оставив все свои промысловые дела, таежник каждый день готовил отвары на березовых почках и пихтовых лапках. Поил Марию по очереди то березовым, то пихтовым отваром, после отвара с интервалом в пять минут давал по чайной ложке собачьего и медвежьего жира и затем столовую ложку молока с диким медом. Утром и вечером Иван прогревал Марию в парилке, подбрасывая отвары трав на каменку, но так, чтобы пар был сухим и прозрачным, не клубился, а поднимался вверх прямыми струями. Прогрев девушку сухим паром, Иван в парилке обмазывал ее горячей кашицей от отваров, нанося утром тонкий слой пихтовой массы спереди, а березовой сзади, а вечером наоборот. Потом обертывал в мягкую холстину, заворачивал в тулуп и в таком коконе выносил ее на улицу и усаживал в специально сделанное кресло под соснами часа на два. Потом заносил в дом, опять натирал собачьим и медвежьим жиром, поил горячим молоком и укладывал в мягких пыжиковых шкурах на печку.

Так, практически без всякого результата, он нянчился с Марией до марта. Мать, жалея сына, только плакала. Иван осунулся, похудел, и мать уже стала беспокоиться, не подхватил ли он чахотку. Вначале этой битвы с судьбой все думали, что Мария скоро помрет, и даже молили Бога, чтобы скорее отмучилась. Доктор, наезжая каждую неделю, только покачивал головой, удивляясь, что девушка еще жива, оставлял какие-то лекарства и, получив две очередные шкурки, уезжал. Но весной с пришедшим солнцем девушка пошла на поправку и стала ходить. Выходил Иван Марьюшку. Все, конечно, были этому рады, правда, мать Ивана стала замечать, что чем быстрее поправляется девушка, тем грустнее становился Иван. В конце марта, когда Мария встала на ноги, она вдруг стала стесняться Ивана, хотя раньше беспомощно принимала все лечебные процедуры и внимательно выслушивала, все, что он говорил. Однако как только силы стали потихоньку возвращаться, она стала стыдиться своей наготы, и Иван, оставив девушку на попечение матери и сестры со строгими инструкциями как лечить, ушел на промысел. Погода была отличная, удача ему улыбалась, и он быстро наверстал все пропущенные месяцы. И даже наловил в подарок для Марии на побережье серебристого песца.

Домой Иван возвращался почти после месячной охоты со смешанным чувством ожидания чего-то необычного и робости. Это чувство было совсем непривычным для матерого промысловика, с одним ножом и рогатиной ходившего на медведя. Оставив большую часть добычи в схране, налегке, с одной упряжкой оленей, Иван торопился домой, волнуясь, как ребенок. Еще когда он по реке бежал рядом с упряжкой, тяжело груженной добычей, и подгонял оленей хореем, ему показалось, что на крыльце дома кто-то стоит, хотя было еще совсем раннее утро. Расстояние было большое, но Иван был уверен, что это Мария. Несмотря на усталость от долгой охоты и трехдневного перехода, Иван бежал легко и даже радостно. Фигурка спустилась к реке и по льду двигалась ему навстречу, и, хотя еще нельзя было различить лица, Иван знал, кто это, он крикнул, чтобы она не шла и оставалась на месте, но ветер сносил все звуки. Олени, поравнявшись с Марией, остановились без всякой команды.

Длинные дни и ночи промысла он думал, что скажет при встрече, и даже придумал, как ему казалось, очень хорошие слова, но, увидев Марию, бегущую к нему в распахнутом полушубке, качающуюся от ветра и улыбающуюся, таежный волк оробел, как ребенок. Шаги его становился все медленнее, ноги наливались свинцовой тяжестью и, не доходя метров десять, Иван остановился не в силах сделать больше ни одного шага. Мария тоже остановилась, вспыхнула румянцем и, протянув тонкие руки, медленно, пошатываясь, пошла ему навстречу. Для Марии этот легкий бег в пятьсот метров был самым длинным после выздоровления, и как только она коснулась его рук, ноги у нее подкосились. Занес ее Иван в дом, как маленького ребенка, прижавшуюся и плачущую и, не опуская на пол, попросил у матери благословения.

* * *

Историю эту можно было бы тут и закончить сказав, что прожили они долгую и счастливую жизнь. Но вот только сама история на этом не закончилась. Иван с Марией поженились и жили тихо, счастливо. Соседи завидовали Ивану и радовались его счастью, такое бывает разве что в сказках. Незаметно пролетели пять лет. Казалось, ничего не сможет омрачить их счастья, но только Марьюшка стала все чаще печалиться, а когда Иван спрашивал, чего это она грустит, отвечала, что хочет родить Ивану ребеночка. Врач, заглядывавший в деревню уже по привычке, категорически заявил, что рожать ей нельзя. Легкие каким-то чудом и зарубцевались, и чахотка закрылась, но родов она не выдержит. Однако Мария молилась, чтобы послал им Господь девочку, и вскоре забеременела. Иван отговаривал ее, объяснял, что доктор не советует этого делать, что она не сможет даже выносить ребеночка, но Мария ничего и слушать не хотела. С Иваном она и ранее была всегда мила и ласкова, но когда стала носить ребенка, то просто расцвела и излучала тепло и ласку. Иван чувствовал это душевное тепло, радовался и тревожился. У него появлялось чувство, будто она прощается с ним.

Весной Мария родила Ивану девочку, хорошую да пригожую, и за два дня сгорела как свечка. Несмотря на протесты врача, она еще три раза покормила дочку грудью и попросила назвать Прасковьей в честь своей бабушки Прасковьи Гавриловны Лопухиной. Перед уходом она поцеловала доченьку в щечку, улыбнулась Ивану, слабо сжала его руку и закрыла глаза.

Так трех дней отроду крошечная Прасковья Канева осталась без матери. Однако теплом ее не обошла судьба, и росла доченька Ивана и Марии, не ведая никаких забот. Была всеобщей любимицей не только дома, но и во всем селении. Сам Иван называл доченьку Праночкой, любил пуще всей своей жизни и баловал неслыханно. Да и бабушка с теткой не отставали: не разрешали ей делать никакой работы, кроме вышивания, хотя сама Праночка всегда старалась им помочь. Ласковая и пригожая девочка с белыми, как лен, волосами, заплетенными в аккуратные косички, и синими, как небо перед закатом солнца, глазами была просто ангелом.

Но быстро летит время, подросла и Праночка, радуя отца и родных, закончила школу круглой отличницей. Красота ее неимоверная притягивала парней со всей округи, и стали свататься к ней женихи со всего Севера. Но Праночка ни на кого не обращала внимания. И вот однажды увидел Праночку молодой и статный охотник Василий Изьюров и потерял покой и сон. Сказать, что Праночка ответила ему взаимностью можно разве что с великой натяжкой. Так улыбнулась ему разочек, когда он проходил мимо ее дома.

Василек эту улыбку принял как одобрение и твердо решил покорить сердце гордой красавицы. Однако не простое это оказалось дело, не знал Василий, как к ней подойти. Пробовал поднести ей на масленицу меха дорогие, а она со смехом отвергла подарок: мол, меха у моего папеньки куда лучше. И то правда — Иван лучший промысловик на побережье. Решил в боях кулачных удаль показать, так она пуще смеется: мол, готовится Василек жену колотить? Совсем извелся Василий. Тем, кто только на Праночку посмотрит, таких калачей отвешивал, что мало никому не казалось, а она только смеется. Надоумил его кто-то сходить к старику Шомесу: он из рода шаманов и сам шаманит, может, что и подскажет. Долго думал старик, ничего придумать не смог и рассказал, что там с той стороны Северного моря в горах есть пещеры, где растет горный золотисто-розовый хрусталь. Есть поверье, что если молодой парень успеет обернуться туда и обратно за одну ночь и принесет для своей любимой этот кристалл, то полюбит избранница его навеки. Но идти туда надо только с чистым сердцем, человек с нечистыми помыслами не пройдет, погибнет. Идти надо только одному и брать с собой можно всего одну упряжку из шести собак, а еды не более собственного веса. А главное — вернуться герой должен до первого луча солнца и вручить кристалл своей любимой.

Не стал Василий даже думать о трудностях такой прогулки, а сразу же начал готовиться в дорогу. И как только пришла полярная ночь, отправился за заветным камнем на Аляску. Перед самым уходом заскочил к Праночке, сказал, что сбегает за приворотным камнем. Побледнела красавица, ни кровинки в лице, и говорит, что, мол, это за глупости.

В селении все знали, куда ушел Василий, хотя чужим говорили, что промыслует охотник на побережье. Многие жалели парня, думая, что сгинул молодой охотник — шутка ли такая прогулка. Но Василий вернулся, успел в положенный срок и сразу пришел к дому Каневых.

Утром, когда Иван вышел на крыльцо и увидел Василия, то, ничего не говоря, позвал Праночку. Протянул Василий Праночке горный желто-розовый кристалл, взяла она его в руки и улыбнулась. С тех пор стали они неразлучны, и все, как и положено, к свадьбе шло. Полюбила Праночка молодого охотника за его мужество, за удаль молодецкую, за сердце честное, а может быть, и вправду камень этот волшебный был.

Но ворвалась в их жизнь, как и миллионов других людей, великая война, и ушел Васенька, как и все, на фронт. Всего-то и успели они один раз поцеловаться перед крыльцом ее дома после того, как показал Василий Праночке свои голубые озера. Уходя на фронт, спросил Василий, будет ли его ждать любимая. И ответила Праночка, что дождется его, сколько бы ни прошло времени.

Воевал Василий снайпером, и не было ему равных на всем финском фронте. Много он крови попортил фашистам и их приспешникам. Занесли его фашисты в черный список, награду большую обещали тому, кто его убьет. И фашистские снайперы открыли на него настоящую охоту. Так и сгинул Василий в неравном бою.

Еще не пришла похоронка, когда взяла Праночка снаряжение Васеньки, жениха своего, и стала жить на озерах, где он рыбу ловил да дичь добывал. Родственники рассказали ей, что пришла похоронка, что погиб ее Васенька, но никого не слушала Праночка и ждала своего любимого. Иван помогал дочери до самого последнего своего дня, уговаривал ее домой вернуться, но крут был характер у его доченьки, не хуже папенькиного.

Сначала многие приходили к ней на озера, кто проведать, кто домой позвать. Шли годы разные, неровные, и только легких среди них не было. Сколько народу сваталось к лесной красавице, да без толку. Неумолимое время брало свое, исчезли из ее жизни старые знакомые, одни ушли в мир иной, другие растерялись в лабиринтах жизни. Состарилась и хранительница озер. Со временем как-то незаметно стали ее кликать бабкой Параськой, и вскоре все к этому имени привыкли, да и поправить уже было некому. Однако в душе хранительницы озер сохранился великий огонь, который хранил ее от всяких напастей.

Однажды я рыбачил на озере и, проплывая на лодке мимо ее избушки, увидел, что сидит она на своем маленьком причале. Крикнул, как всегда, приветствие, а она не ответила. Подплыв, ближе увидел, что сидит Параська на лавочке, смотрит в озеро неподвижными синими-синими глазами и улыбается, а в руках ее золотисто-розовый кристалл сверкает.

Похоронили ее рядом с избой на берегу озера, а кристалл я в озеро кинул. Рассказывают, что теперь ночью на озере откуда-то со дна идет по утрам золотистый свет. Но это уже совсем другая история.