Мама, я прощаю тебя

Пётр Галигабаров

Она тщательно спланировала побег из родного дома, даже не зная о секрете своей матери, но судьба распорядилась иначе. Теперь ей придётся остаться и найти «скелеты в шкафу». Сможет ли она после пережитого простить маму и реализовать задуманное? Сможет ли, приняв боль прошлого, обрести счастье?Как вы можете использовать книгу?Как увлекательное, художественное чтиво и\или как терапевтическое произведение. Ведь текст обучает практическим способам самопомощи, раскрывая главное правило прощения.

Что ещё ужасного случится?

«По данным Всемирной организации здравоохранения, примерно в 20% случаев люди, перенесшие инсульт, оказываются полностью обездвижены. Реабилитация лежачих больных позволяет повысить качество их жизни, даже помогает им снова встать на ноги. Сколько в среднем живут лежачие больные после инсульта»? — прочитала она. От продолжения отвлёк звуковой сигнал. Это сообщение от психолога. У него появилось окно в расписании. Он написал: «Звони через видео или просто в… часов ровно. Я буду ждать».

Она посмотрела на часы. До назначенного времени оставалось пятнадцать минут. Она дочитала заметку в интернете: «В первый год после ишемического инсульта выживает около 60% пациентов, тогда как после геморрагического инсульта — всего 38%. Через пять лет остаются в живых лишь 31 и 24% больных соответственно».

«Всё кончено», — подумала она.

К горлу подкатил ком. В носу защипало от желания плакать, но натренированная годами привычка не проявлять эмоции помешала. Лишь шумно втянула воздух через ноздри.

«Достань его», — подумала она.

Его приходилось прятать.

Он был небольшого размера, чтобы помещаться за подкладкой огромной сумки. Размер его десять на пять сантиметров. Толщина, если сжать пальцами, пять миллиметров. На обложке были написаны иероглифы, изображены коты. По стилю — японская, средневековая живопись. Она купила его в тот памятный день её пробного побега, её бунта. Ох и страшно же было в то воскресенье. Страшно и радостно.

Она прятала его за подкладкой, чтобы мама не нашла.

Когда та, под прикрытием заботы, начинала с недовольным ворчанием требовать навести порядок в сумке, быстро извлекала блокнот и держала поближе к телу. Она понимала, наученная годами, что мама вот-вот схватит сумку, вытряхнет всё на кухонный стол. «Помойка какая-то», — будет повторять, копошась в том, что принято считать личным везде, но не в их доме. «Понятно, что ты до сих пор не замужем, такая помойка о многом говорит», — обязательно добавит, раскладывая по аккуратным группам крохи косметики («мышиный» блеск для губ, засохшая за невостребованностью тушь), ручки, карандаши, резинки для волос, стикеры (виниловые, бумажные), ключи, книги (два-три детектива или про травы)…

Она достала блокнот и споро оглянулась через правое, потом левое плечо. Просто в голове возник образ матери, стоящей позади. До мурашек пробрал и заставил озираться. Но в комнате она была одна.

Странички блокнотика были испещрены бисерным почерком. Это был её позитивный дневник. В него она с большим трудом сначала и гораздо бодрее после нескольких месяцев практики записывала каждый вечер то светлое, что происходило за день.

— Чтобы научить мозг замечать положительное, тебе потребуется ежедневно делать записи и находить взаимосвязи между твоим восприятием мира, поведением и позитивными событиями. Помнишь, ты говорила, что в моменты радости тихо улыбаешься? Вспомни, пожалуйста, что-то сегодня вызвало подобную реакцию?

Она задумалась. Зрачки её посмотрели вверх и влево. Она ответила:

— Сегодня у моего канала выросло количество подписчиков на пятьсот человек, — и улыбнулась.

— А какое влияние именно ты оказала на рост подписчиков?

— Я опубликовала утром новый материал, решила взять популярного человека и, по известным данным его проблем со здоровьем, дала рекомендации, какие травы его поддержат. Эта идея пришла мне в голову, пока я гуляла, точнее шла вечером домой с работы. Она так меня воодушевила, что я еле дождалась, пока мама уснёт, чтобы начать писать.

— То есть, верно я понял, ты придумала и попробовала новый формат статей на канал в Dzen. Это позволило увеличить количество подписчиков, что стало позитивным событием твоего дня. Верно?

— Абсолютно, — улыбнулась.

— Сможешь ты записать эту цепочку твоего поведения и последствий в дневник?

— Да-да, сейчас запишу, — начав выводить ровные строчки мелким бисером.

— Предлагаю вспомнить ещё что-то, вызвавшее улыбку, либо воодушевление, но менее очевидное.

— Менее очевидное в каком смысле? — она уже не стеснялась задавать уточняющие вопросы, как было на первых сессиях.

— Рост подписчиков очень заметное, яркое и не ежедневное событие. Оно, например, сопоставимо с ростом заработной платы, выигрышем в лотерею. Но нам надо искать три события каждый день. Скажи, пожалуйста, я ответил на твой вопрос?

— Да-да, — она кивнула, закатила зрачки, задумавшись.

Прошло тридцать секунд, когда ответила:

— Дядя Ваня из дома неподалёку от нашего предложил помочь донести пакет с продуктами до калитки, — озарив лицо тихой улыбкой. Приятная эмоция отразилась скорее в глазах, чем в мимике губ.

— А каков твой вклад в то, что дядя Ваня предложил приятную для тебя помощь?

Тут она задумалась конкретно. Пока шло время, психолог крутил в голове мысль: «Жди, жди, жди, не торопись». В начале практики своей нетерпеливостью он мешал клиентам совершать направляемые открытия. Его одолевало ощущение спешки и мысли: «Быстрее! Время сессии закончится, а вы ничего не успели»! Со временем, с ростом количества проведённых консультаций, пройденных интервизий и супервизий, личной терапии, повышением квалификации он научился замедляться. «Позволяя клиенту самому найти ответ в его темпе, ты помогаешь больше, чем шпыняя и постоянно подталкивая», — сказал как-то его супервизор.

— Он предложил мне помощь, поскольку я всегда вежлива, всегда здороваюсь и отношусь к нему с уважением, даже когда он подшофе, — сказала клиентка.

Психолог кивнул и спросил:

— А третье событие сегодня и, если можно, ещё менее очевидное. Если есть такое, конечно.

В результате ещё большего «экскурса в прошлое», она выдала вопросительно:

— Светило солнце и мне удалось насладиться его лучами?

— Почему ты спрашиваешь?

— Какое-то незначительное событие просто.

— Как считаешь, многие могут насладиться, получить удовольствие от лучей солнца? — спросил психолог, улыбнувшись.

— Не знаю, наверное, не каждый.

— Не каждый! Для того, чтобы радоваться солнышку надо быть… Забыл слово… Можешь помочь мне? Каким нужно быть? — психолог изобразил, будто ищет в своей памяти ответ, даже руки подключил, начав жестикулировать растопыренными пальцами.

— Наблюдательным? Уметь радоваться мелочам? — предложила она.

— Точно, — он прекратил хаотичную жестикуляцию и, через экран, указал на неё.

Она на сессии внесла все события в дневник. «Что может тебе помешать ежедневно вспоминать и записывать позитивные события и твоё в них участие»? — поинтересовался психолог. Они составили небольшой список преград: «мама будет строже контролировать мои действия» значилось основным пунктом…

Сейчас, стоя посреди комнаты, она аккуратно поместила сумку на стул правой рукой, а левой повернула блокнот обложкой к лицу. Раскрыла его. Начала читать с самого начала, с того памятного дня её пробного побега, её бунта. Улыбалась, но как-то натянуто. И, неожиданно для самой себя, завыла вперив глаза в потолок, разродившись слезами.

«Проживай эмоции, а не подавляй их», — эта мысль, прозвучавшая голосом психолога, открыла шлюзы. Она резко опала, собравшись комком горя на полу. Резко, словно у марионетки ниточки отрезали единым мигом. Она руками то обхватывала колени (в левой зажат позитивный дневник), то раскидывала в стороны, то стучала кулаком правой о доски. И плакала-плакала-плакала.

«Грусть — это нормально, это про потерю», — прорывался в её голове психолог.

Со слезами пришло облегчение. Тогда она собралась, поднялась с пола и, заглянув в комнату к бездвижной матери, пошла к себе. Села. Раскрыла блокнот и прочитала на первой страничке: «Рост подписчиков = благодаря новому формату статьи, который я придумала; Помощь с сумками от дяди Вани = благодаря моей вежливости; Солнечные ванны = я заметила, я наблюдательная». Она перелистнула пару и прочла: «Марьяна похвалила мой рисунок = я старательная и нарисовала красиво»…

Это произошло в день её пробного побега, её бунта!

Тогда было очень страшно. Одно дело проигрывать варианты в воображении, другое — действовать в реальности.

— Я боюсь, — сказала она, глядя на экран. Её грудь словно обхватил незримый силач и сдавливал, затрудняя дыхание.

— У тебя тетрадь и ручка рядом? — ответил психолог.

Она кивнула, показав предметы.

— Пиши, что самое страшное произойдёт. В подробностях.

На миг ей стало стыдно. Они уже практиковали эту технику несколько раз. Она выполняла её самостоятельно. На смену стыду с мыслью «Одно и то же» пришла злость, потом опять стыд.

— Мама узнает, что я обманула…

— Как?

— Она решит проверить, правда ли у нас учёт и заявится на работу. Устроит там скандал такой, что меня уволят. Её и так побаиваются, поэтому предпочтут отказаться от моих услуг. — она представила себе, как руководитель, потупив взгляд, сообщает про увольнение, стало грустно.

— Что ещё ужасного случится?

— Она устроит мне выволочку…

— Это что-то непривычное?

— Она выгонит меня из дома…

— И тогда самое страшное, что произойдёт — это?

— Она… Она будет кричать на меня и у неё случится инфаркт, — ощутив, как невидимые ручищи сжимают её лёгкие, до невозможности сделать вдох. «Это просто мысль, это просто мысль», — начала она повторять про себя. Перед внутренним взором стояла картина, на которой злобный крик матери внезапно обрывается, превращаясь в отчётливый хрррррип…

Потом они с психологом добавили ещё деталей. «Я буду жить много-много лет до самой смерти с чувствами вины и стыда, страдая каждый день и сожалея. Люди будут обходить меня стороной, оскорблять в лицо и за глаза, обвиняя в убийстве мамы», — стало финальным аккордом самого страшного, что может случиться.

— А теперь напиши, какие могут быть прекрасные последствия твоего поступка, — попросил психолог.

Ей было сложно переключиться. Мужчина помог наводящими вопросами: «Что ты будешь чувствовать, улизнув от контроля в Оренбург? Какие позитивные эмоции испытаешь, попав на арт-терапию? Что поменяется в твоём поведении? А конкретнее? Будет ли для тебя полезен новый опыт»?

Она писала ответы, но не озвучила ему согревшую лучом надежды фантазию: «Я в Оренбурге познакомлюсь с мужчиной, мы понравимся друг другу и завяжется роман». Пожалуй, это было бы самым неожиданным и приятным.

— А теперь напиши, что произойдёт на самом деле?

— Я поеду в Оренбург, приму участие в вашей арт-терапии, получу новые силы и вернусь домой, — она задумалась, подумав: «А если мама узнает правду, то я смогу это пережить».