Шерлок Холмс и заговор сионских мудрецов

Пюрвя Мендяев

Пюрве Мендяеву удалось каким-то неведомым нам способом соединить во многих своих произведениях, а в детективах особенно, классическую форму детектива, использовать героев известных произведений и добавить сюда невероятно захватывающие элементы калмыцкого фольклора и персонажей, доселе незнакомых читателю.В общем, читайте! Захватывает с первой страницы, читается на одном дыхании! В наше засушливое время – глоток свежего воздуха в раскаленной пустыне!Нина Одинокова

Глава 3

Шерлок Холмс, внимательно выслушав речь нашего гостя, после короткой паузы сказал:

— Ваш рассказ весьма любопытен, господин Манусевич-Мануйлов. Но признаюсь честно, я так пока и не понял, что вас привело ко мне? Какая вам нужна от меня помощь?

— Дело в том, что хотя времени и денег мною и моим товарищем было затрачено немало, но мы за время нашего пребывания в Париже в 1895 году так нисколько не продвинулись в деле поисков авторов пасквилей на тему еврейского всемирного заговора — ответил Манусевич-Мануйлов. — У этой нашей неудачи было много причин. Как оказалось задание, данное нам графом Путиловским, было, отнюдь вовсе не такое простое, как виделось нам поначалу. Очень скоро мы поняли, что отыскать иголку в стоге сена гораздо легче, чем найти в Париже следы авторов пасквиля. Здесь огромное количество различного рода изданий. Великое множество журналистов. Огромные библиотеки с гигантскими фондами. Всё это создало для нас просто неразрешимые проблемы. Мало того. С первого дня своих поисков я почувствовал серьезное противодействие своей работе. Вскоре я выяснил, что противодействие это организовано сотрудниками заграничной агентуры Департамента полиции в Париже, за которыми стоял их шеф господин Рачковский. Я думаю, вам известны некоторые подробности моих парижских злоключений.

— Я слышал краем уха о вашем конфликте с главой заграничной агентуры Департамента полиции в Париже господином Петром Ивановичем Рачковским — сказал Холмс с каменным выражением лица.

— Да этот конфликт сильно помешал мне в работе над поиском авторов и заказчиков рукописи о всемирном еврейском заговоре — признал наш гость. — Но что было мне делать? Мне удалось в Париже узнать о том, что фрейлина двора Юлиана Дмитриевна Глинка смогла получить рукопись протоколов при содействии господина Рачковского. Я пытался узнать от его людей, подробности того, как рукопись была получена, но со мной никто из сотрудников заграничной агентуры Департамента полиции в Париже не хотел говорить об этом деле. Я оказался в тупике. Тогда я попытался поговорить с самим Рачковским, но тот очень холодно принял меня. И дал недвусмысленно мне понять, что он крайне отрицательно относится к тому, что я, еврей по рождению веду по поручению знатного русского вельможи дело о всемирном еврейском заговоре. И что никакого содействия в моей работе по поиску авторов и заказчиков рукописи он оказывать мне не станет. Мало того. Он прямо запретил своим людям помогать мне в моей работе. А Матвея Головинского Рачковский воспользовавшись подвернувшимся случаем, отправил снова в Россию, и я остался в Париже один.

— Насколько я понял, вы не смирились с таким положением дел — сказал Холмс.

— Вы правы — признал Манусевич-Мануйлов. — Так как моей натуре не свойственно безропотно признавать свое поражение, я начал действовать. В кафешантане «Casino» я встретился с одним из агентов парижской префектуры, занимающимся русскими делами, и за стаканом вина объяснил ему, что состою при Министерстве внутренних дел и командирован за границу для контроля деятельности парижской агентуры, которою в Петербурге сильно недовольны. И в заключение предложил агенту, за вознаграждение, содействовать в исполнении возложенного на меня поручения. Для доказательства же, что я действительно лицо официальное, я рассказал агенту, что в прошлом году прямой начальник г. Рачковского, полковник Секеринский был в Париже, где останавливался по адресу бульвар Магента 133. Рачковский якобы оставался об этом в полном неведении и узнал лишь четыре дня спустя после отъезда полковника из Парижа. Потом я рассказал агенту о том, что Рачковский, которого я прекрасно знаю, еврей. Помощником Рачковского состоит в настоящее время поляк Милевский — человек, не заслуживающий никакого доверия и к тому же картежник. В прежние годы Рачковский ходил, будто бы без сапог и жил мелким репортерством в газете «Новости». По протекции он попал в полицию и тут при поддержке некоего барона сделал себе карьеру. И еще я сообщил, что скоро барон уйдет в отставку и тогда Рачковского погонят поганой метлой со службы. Поэтому разумно было бы агенту стать моим помощником прямо сейчас. И денег заработаешь, и после увольнения Рачковского карьера будет обеспечена.

— Вы бойкий молодой человек — сказал Холмс с ехидной улыбкой. — Я бы так не смог себя повести в подобной ситуации.

— Каждый сам кузнец своего несчастья, видимо я сильно перестарался, рассказывая небылицы о своем враге в тот раз — сказал наш гость. — Агент пошел к своему шефу и случился огромный скандал. Рачковский сразу же пригласил меня к себе и в присутствии того самого агента, которого я пытался завербовать учинил мне допрос. Я признаюсь, каялся, плакал, просил прощения, но мне ничто не помогло. В лице Рачковского с той поры я получил своего самого жестокого недоброжелателя. В конце концов, я был вынужден покинуть Париж и вернуться в Россию. Но история с протоколами, рассказывающими о всемирном еврейском заговоре, на этом не закончилась, в октябре этого года меня снова вызвал к себе Путиловский и передал новый вариант рукописи, по мнению графа, авторы текста продолжают работать над его улучшением. И вот я снова сначала в Париже, а теперь уже в Лондоне. Граф еще более чем прежде озабочен этими рукописями о всемирном еврейском заговоре.

Холмс нетерпеливо сказал:

— Вы очень много рассказали интересного господин Манусевич-Мануйлов, я узнал массу любопытной для меня информации, но пока вы ничего не сказали о том, почему вы посетили меня, и чем я, по вашему мнению, могу вам помочь?

— Я извиняюсь за свое многословие — сказал с невинной улыбкой на лице наш гость. — Я не виноват, я просто хотел, как можно полно обрисовать ту ситуацию, в которой я сейчас оказался. Теперь я перехожу непосредственно к тому, почему я посетил вас, господин Холмс.

— Слава богу — сказал саркастически Холмс.

— Из-за конфликта с Рачковским я лишен был возможности получать всю секретную информацию, получаемую Департаментом полиции в Париже — произнес Манусевич-Мануйлов. — Так вот. Вернувшись в Россию, я через некоторое время получил возможность ознакомиться с секретными донесениями нашей агентуры в Париже за последние годы. Из одного донесения стало известно о том, что вы, господин Шерлок Холмс в 1890 и 1891 годах приняли участие в расследовании деятельности неназванной в донесении международной организации штаб-квартира, которой расположена в Швейцарии.

Холмс весь напрягся, на лбу выступили капельки пота, после короткой паузы он спросил:

— Что вам известно об этом деле?

— Насколько мне известно, это расследование вы вели по заданию французского правительства — ответил наш гость. — Во время расследования, как сообщил наш источник, вы информировали правительство Франции о некоем известном английском ученом-математике, который вёл какие-то научные изыскания совместно со швейцарскими коллегами. Вы запрашивали информацию о том, с кем ваш английский ученый-математик работает во Франции и в Швейцарии. Но это нам не интересно. Интересно иное. Вы так же просили французское правительство информацию о некоей рукописи, рассказывающей о всемирном еврейском заговоре. Больше ничего наш источник сообщить нам не смог, так как вы спешно покинули Францию, а потом появилось известие о вашей гибели, и вся информация о вашей деятельности была засекречена правительством этой страны. Но возможно вы всё же получили от французского правительства то, что запрашивали. Вот эта информация и интересует меня. Вы понимаете, что я готов заплатить за эти сведения солидные деньги. Точнее. Мой начальник граф Путиловский готов заплатить. Назовите только сумму и вы получите свои деньги.

Холмс недовольно поморщился и сказал:

— Я не смогу вам ничем помочь. Наш разговор на этом окончен. Прощайте. Друг мой, проводите нашего посетителя.

— Почему? — спросил Манусевич-Мануйлов. — Разве вам совсем не нужны деньги?

— Во-первых, потому что история мне эта мне лично неприятна — ответил Холмс. — Я пережил много плохого в то время и поэтому я не хочу возвращаться к воспоминаниям о тех событиях. Кроме того. Я не получил никакого ответа от французского правительства на свой запрос о рукописи. Мне было тогда не до того, нужно было срочно покинуть Францию, а позже вся информация по делу была засекречена и у меня нет сейчас доступа к ней. Так что мне нечего вам предложить на продажу. Хоть русские деньги мне сейчас бы и не помешали, но соответствующего товара у меня нет. Так что я вынужден отказать вам в вашей просьбе. Поймите меня верно и по возможности не обижайтесь на меня за мой отказ с вами сотрудничать. Давайте завершим этот неприятный для меня разговор и попрощаемся.

— Я не обижаюсь — ответил наш гость. — Но я еще не завершил свой рассказ о том, почему обратился к вам за помощью. Мне есть еще, что вам рассказать.

— Хорошо — сказал Холмс с недовольной гримасой на лице. — Я слушаю вас. Только ради бога. Говорите коротко и по существу.

— Я постараюсь говорить только по существу, можете не сомневаться, так вот, в прошлом году я был отправлен моим руководством в Персию ко двору шаха с секретным заданием — начал говорить Манусевич-Мануйлов, а я увидел, что лицо моего друга вдруг стало бледным, словно он увидел перед собой приведение. — Против друга России шаха в Тегеране был организован заговор, в котором участвовали его ближайшие сподвижники. Во главе заговора, как это удалось нам, потом узнать, стоял племянник шаха и глава шахской тайной полиции. Русской разведке удалось вовремя узнать о том, что в Тегеране готовится нечто опасное для интересов России и были приняты определенные меры. Я выехал в Персию под видом журналиста газеты «Вече». Не стану перегружать вас рассказом о том, как удалось мне раскрыть заговор против шаха. Важно для меня сейчас то, что во время моей работы в Тегеране на мои глаза попалась секретная переписка руководителей французских и персидских тайных служб. Там было много интересного. Но главное, что в переписке упоминались вы, мистер Холмс и некий английский профессор математики Джеймс Мориарти. Этот профессор в свое время, в 1891 — 1892 годах пытался организовать исламскую революцию в стране. Шахские полицейские, как удалось мне узнать в Тегеране, при вашей помощи и при помощи французской тайной полиции смогли предотвратить революцию. Шах наградил вас орденом Льва и Солнца за помощь в раскрытии заговора. Все заговорщики были схвачены. После ужасных пыток они были казнены. Так, во всяком случае, считалось раньше.

— Что же удалось вам выяснить в Тегеране об этом профессоре? — спросил Холмс, с каменным выражением лица. — И что значит, считалось раньше, что все они казнены?

— Ваш соотечественник профессор математики подвергся ужасающим пыткам, ему отрезали нос — сказал наш гость. — И по документам его в тот же день повесили в тюрьме Тегерана.

— Всё так и было — сказал Холмс. — День казни профессора Мориарти я никогда не забуду. Мне пришлось лично присутствовать при исполнении приговора. Как сейчас я вижу, как палач отрезал нос профессору. Ужасное зрелище. На истекающего кровью мученика на моих глазах одели петлю и вскоре он провалился в дыру в полу. Так умер этот неординарный человек.

— Но между тем профессор математики Джеймс Мориарти жив — сказал с улыбкой на лице русский агент охраны. — Иногда ошибается и великий Шерлок Холмс. Точнее иногда можно обмануть и вас, мистер Холмс. Как мне удалось выяснить, на самом деле начальник тайной полиции Персии решил по каким-то своим собственным тайным причинам сохранить англичанину жизнь. И это ему блестяще удалось.

— Вполне возможно, что меня могли обмануть в тот раз — сказал Холмс. — Я был сам не свой после того, что мне пришлось увидеть в тот день. Много жестоких казней было совершено на моих глазах и к тому моменту, когда пришло время казни Мориарти душевные силы мои были на исходе. Я мог пропустить многие важные подробности, на которые обязательно обратил бы внимание в обычном состоянии. Но что стало с Мориарти?

— Мориарти подлечили, и он остался в тюрьме — ответил Манусевич-Мануйлов. — Через какое-то время, как удалось мне узнать, профессор из Англии стал кем-то вроде тайного советника при главе персидской тайной полиции. Именно он позднее стал душой и главным разработчиком того заговора, который был организован против шаха. Когда заговор был раскрыт и все его руководители были нами арестованы, выяснилось, что английский профессор математики смог сбежать. В Персии нами проводились усиленные поиски беглеца. Но найти следы профессора нам долго не удавалось. Мы уже потеряли всякую надежду, что нам удастся узнать что-то об англичанине, но тут в руки местной полиции попались торговцы, которые рассказали о том, что они отвезли одного человека со страшно изувеченным лицом на своем судне по Каспийскому морю к калмыцким поселениям и высадили его возле хотона под названием Цомок. Человек представился калмыком, так как язык этого народа практически никому неизвестен в Персии то и вопросов ему много не задавали, а без носа определить к какой нации принадлежит человек весьма затруднительно. К тому же беглец хорошо заплатил за проезд.

— Есть ли какие-нибудь сведения о том, где может находиться этот человек сейчас? — спросил нетерпеливо Холмс.

— По той информации, что мы располагаем, этот человек по сей день скрывается в калмыцких селениях на Каспии и на Волге — ответил Манусевич-Мануйлов. — Сведения о нем время от времени приходят к нам. Но проблема в том, что местность там очень сложная для поисков. На сотни километров раскинулись густые заросли камыша. Так что найти там скрывающегося от закона человека очень сложно. Несколько раз полиция пыталась задержать беглеца, но тот всякий раз умудрялся уйти от облавы.

— Всё это очень интересно — сказал задумчиво Холмс. — Однако, у вас милый друг очень плохая репутация. Вы известны, как человек, для которого ложь является основой существования. О вас говорили ваши сослуживцы в Париже, «врёт, как дышит». Так что мне нужны хоть какие-то подтверждения правдивости ваших слов. Не обижайтесь, прошу вас. Но ваши слова у меня признаюсь, вызывают очень серьезные сомнения в их правдивости. Есть ли у вас какие-либо доказательства достоверности вашего рассказа о событиях в Персии?

— Я не стану обижаться на вас, хотя для себя отмечу, что мне стыдно за то, как отвратительно организована работа агентуры Департамента полиции в Париже господином Петром Ивановичем Рачковским — сказал с усмешкой Манусевич-Мануйлов. — Наши агенты в Париже рассказывают всем встречным и поперечным о том, каков я и чем я славен. Но я ведь я не просто еврей из местечка, я агент по особым поручениям, государственный человек. Но это бог с ним. С этим я позже разберусь. А сейчас я хотел вам представить доказательства того, что вас не ввожу в заблуждение относительно событий имевших место в Персии около года назад.

— Очень буду вам признателен за это — сказал Холмс с легким поклоном.

— Вот вам документы, читайте сами — сказал наш гость.

Холмс начал читать:

— Товарищ министра иностранных дел гр. Ламздорф письмо от 29 января 1898 г. за №487 по I департаменту Мин. ин. дел министру внутренних дел: «Пребывающий в Санкт-Петербурге персидский посланник уведомил Министерство иностранных дел, что его величество шах персидский пожаловал орден Льва и Солнца журналисту Мануйлову. Сообщая о сем вашему высокопревосходительству, Министерство иностранных дел имеет честь покорнейше просить вас благоволить уведомить, не встречается ли с вашей стороны каких-либо препятствий к исходатайствованию названному лицу высочайшего соизволения на принятие и ношение пожалованного ему ордена». Ответ Департаменту полиции: «Полагал бы уведомить I департамент Министерства иностранных дел, что к исходатайствованию Мануйлову разрешения на принятие и ношение ордена Льва и Солнца препятствий по делам департамента не имеется. Мануйлов под руководством полковника Пирамидова успешно выполнил в Персии особо важное поручение. 11 февраля 1898». Ответ астраханской полиции о розыске сбежавшего из Персии англичанина, у которого был отрезан нос. «Сообщаем, что англичанин с отрезанным носом, по сведениям наших осведомителей продолжает скрываться на территории губернии. Мы предпринимаем меры по его задержанию, но на настоящий момент оный англичанин не пойман».

— Надеюсь, теперь вы верите в то, что иногда я все же говорю правду? — спросил наш гость, не дав дочитать документ Холмсу.

— Приходится признать это — ответил Холмс, продолжая внимательно изучать документ.