Шерлок Холмс и заговор сионских мудрецов

Пюрвя Мендяев

Пюрве Мендяеву удалось каким-то неведомым нам способом соединить во многих своих произведениях, а в детективах особенно, классическую форму детектива, использовать героев известных произведений и добавить сюда невероятно захватывающие элементы калмыцкого фольклора и персонажей, доселе незнакомых читателю.В общем, читайте! Захватывает с первой страницы, читается на одном дыхании! В наше засушливое время – глоток свежего воздуха в раскаленной пустыне!Нина Одинокова

Глава 5

Холмс некоторое время собирался с мыслями, а потом начал свой рассказ:

— Ваша женитьба, мой друг, на некоторое время отдалила нас друг от друга. Семейная жизнь поглотила все ваше внимание. А я оставался жить в нашей квартире на Бейкер-стрит, окруженный грудами своих старых книг и, как и прежде был глубоко увлечен расследованием преступлений. Я отдавал свои способности и дар наблюдательности поискам нитей к выяснению тех тайн, которые официальной полицией были признаны непостижимыми. Время от времени до вас, вероятно, доходили слухи о моих делах. В то время я много и успешно работал. Несколько раз я покидал надолго Лондон. Кстати. Побывал по приглашению императорского двора в России, где принял участие в расследовании одного запутанного дела. Выезжал я и в иные места в то время.

— Да я слышал о вашей поездке в Одессу, и о том, что вам удалось пролить свет на загадочную трагедию братьев Аткинсон в Тринкомали, — признал я. — В газетах писали так же о поручении голландского королевского дома, выполненном вами. Но помимо этих сведений о вашей деятельности, я мало знал о ваших делах.

— Да, работы у меня было много в то время, но самое большое значение имело для меня дело, о котором я хочу вам сейчас поведать — сказал Холмс. — Началось оно в самом начале 1890 года. Тогда Бейкер-стрит пришел крупный чиновник французского правительства. Я внимательно выслушал его. Суть проблемы, с которой он по поручению своего правительства и правительства Швейцарии обратился ко мне, состояла в том, что с некоторых пор подозрительно выросли убытки самых известных казино в этих странах. Тот факт, что одновременно все наиболее крупные казино потеряли огромные деньги, неприятно поразил власти в этих странах. Ведь дело это совершенно невозможное в принципе. Теоретически можно было предположить, что какое-то одно казино понесет убытки, но никак нельзя было предположить, что разом все казино начнут прогорать. Это противоречило безупречной математической логике, на которой построена работа казино. Так что власти быстро пришли к выводу, что кто-то вёл большую мошенническую игру против казино, но делал это так тонко, что никто не мог понять, что происходит. Полиция была в тупике.

— Представляю себе, как загорелись ваши глаза, во время рассказа вашего посетителя — сказал я. — Невиданное таинственное дело европейского масштаба. Никто не может разгадать загадку преступлений и вот за решением обращаются к вам, лучшему сыщику в мире, власти двух европейских государств.

— Да, я с воодушевлением взялся за новое дело — подтвердил мою догадку Холмс. — Масштаб преступной деятельности расследованием, которой мне было поручено заниматься, поразил мое воображение. Но при этом, я еще не всё вам рассказал. Как поведал мне всё тот же французский чиновник, что посетил меня, по имеющейся у их правительств информации что-то странное стало происходить и на ряде европейских бирж в последнее время. Целый ряд непостижимых взлетов курсов акций никому не известных предприятий, и такое же непостижимое их последующее падение заставили обратить на себя пристальное внимание правительств ряда европейских государств. Значительные капиталы самым неожиданным образом абсолютно неконтролируемо со стороны правительства меняли своих владельцев. Но делалось всё так хитро, что власти не могли понять, кто реально стоял за этими финансовыми операциями. Всё это не могло не вызвать серьезного беспокойства правительств и крупных финансовых магнатов. Мне было предложено за баснословно высокое вознаграждение поучаствовать в расследовании обоих дел, поскольку власти и финансовые воротилы были убеждены в том, что они имеют много общего и возможно за ними стоят одни и те же люди.

— Невероятно, мой друг! — воскликнул я. — Как можно было не рассказать мне об этом удивительно интересном деле?

— Такова судьба частного сыщика — признался Холмс. — Часто даже самые близкие люди не знают о том, какими делами он занят. Повторяю, если бы не сегодняшний визит гостя из России я бы не стал бы ничего рассказывать вам, друг мой, о событиях, связанных с расследованием крупных финансовых махинаций во Франции и в Швейцарии, которое я проводил, начиная с января 1890 года.

— Я ценю вашу откровенность, но прошу вас, продолжите свой рассказ — сказал я. — Я сгораю от любопытства.

Холмс хотел было продолжить своё повествование, но тут внизу раздался шум, и ему пришлось умолкнуть. Вскоре к нам в кабинет вошел высокий тощий мужчина средних лет в плаще и с чемоданом в руке. Резким движением он снял плащ, положил чемодан на пол. Бакенбарды у него были такого рода, какие можно видеть у людей отправляющих разные полицейские обязанности. Эти бакенбарды шли по самой середине щеки и прямо доходили до носа. Мне показалось, что этот человек служит в полиции.

— Майор Ковалев — представился вошедший мужчина.

— Боже мой — воскликнул Холмс. — Какая встреча! Кто бы мог подумать, что вы найдете время для того чтобы посетить меня в Лондоне.

— Вы знакомы? — удивленно спросил я.

— Вместе с майором Ковалевым, который был тогда представителем российской полиции при мне, мы во время моего посещения России занимались расследованием таинственного убийства известного российского государственного деятеля Трепова в 1889 году — ответил Холмс. — Славное было время, и очень интересное дело пришлось нам раскрыть вместе тогда.

— Как же так? — удивился я. — Насколько я знаю из газет, господин Трепов умер своей смертью в Киеве, после долгой и продолжительной болезни. О каком убийстве тогда может идти речь?

— Нельзя слепо доверять всему, что пишут в газетах — ответил Холмс.

— Однако хочу вам, мистер Холмс, напомнить о том, что данное дело до сих пор засекречено и в моем ведомстве есть ваша расписка о неразглашении — сказал резким тоном майор Ковалев.

— Хорошо, ни слова больше о старых делах — ответил Холмс. — Рассказывайте, господин майор, что вас привело ко мне сейчас? Насколько я понял вы сегодня прибыли в Лондон из Парижа. А в Париж из Киева вы прибыли так же сегодня, но только утром. Что за спешка?

— Я не понял, откуда вы узнали о том, что я в спешке отправился из Парижа сюда и что приехал из Киева в Париж сегодня рано утром? — спросил наш гость, явно теряя самообладание. — За мной следили?

— Нет — ответил Холмс. — Я совсем недолгое время общался с вами в 1889 году. Но успел все же привыкнуть к тому, что воротничок вашей манишки был всегда чрезвычайно чист и накрахмален. Всегда. Но не сегодня. Вряд ли вы сильно изменили свои привычки. Значит, вы действовали в последние сутки в сильной спешке и у вас не было времени для того чтобы привести себя в порядок. Это раз. Из Киева в Париж мой поезд прибыл в 1889 году рано утром. Расписание не меняли, насколько мне известно. Если прикинуть, то всё прекрасно складывается по времени. Время в пути от Парижа до Лондона, плюс время на общение с коллегами. Я делаю вывод, что вы приехали из Киева. Это два. Так что вас привело ко мне господин майор?

— Мне странно, милостивый государь, мне кажется, вы должны знать свое место — сказал майор Ковалев, нервно теребя в руках картуз. — И вдруг я о вас такое узнаю. Согласитесь. Это невозможно. Я не мог не приехать!

— Извините меня, я не могу взять в толк, о чем вы изволите говорить — сказал Холмс. — Объяснитесь.

— Милостивый государь, как вы знаете, я майор — сказал Ковалев. — Мне ходить вокруг да около, согласитесь, это неприлично. Какой-нибудь торговке, которая продает на Воскресенском мосту очищенные апельсины, можно болтать целый день всякую чушь, но я, будучи во многих домах знаком с дамами: Чехтарева, статская советница, и другие, не могу вести себя недостойно. Мне решительно невозможно.

— Успокойтесь и скажите, что вас привело ко мне? — спросил Холмс.

— Вы всё прекрасно понимаете — ответил возмущенный майор Ковалев. — Не с вашим умом разыгрывать передо мной комедию.

— Ничего решительно не понимаю, — ответил Холмс. — Изъяснитесь удовлетворительнее.

— Милостивый государь — сказал Ковалев с чувством уязвленного собственного достоинства, — я не знаю, как понимать слова ваши. Здесь все дело, кажется, совершенно очевидно. Или вы хотите сказать, что ни о чем не знаете? И не понимаете, почему я к вам сегодня пришел?

Холмс посмотрел на майора, и брови его несколько нахмурились.

— Вы ошибаетесь, милостивый государь — сказал мой друг. — Я действительно не знаю, почему вы пришли ко мне.

— И предположить, милостивый государь, ничего не можете? — спросил майор Ковалев.

— Я, безусловно, могу предположить, что ваш визит как-то связан с недавним посещением нас одним вашим соотечественником — ответил Холмс. — Но не более того.

— Милостивый государь, тамбовский волк соотечественник этому прохвосту Мануйлову, а не я — гневно воскликнул майор Ковалев. — Вам, мистер Холмс, следует помнить о том, что ваше место среди нас, людей принадлежащих одной расе. А не среди представителей иных враждебных рас. Не забывайте это. А об этом злодее мне всё известно, пусть и вы от меня узнаете всю правду о Мануйлове. Преодолевая в себе естественное чувство брезгливости, я вынужден поведать вам всё то, что точно не расскажет о себе этот юркий жид. Подлинную историю его жизни. Так знайте. Еврейского происхождения, сын купца, Мануйлов, еще учеником училища, обратил на себя внимание известных в Петербурге растлителей малолетних Мосолова и редактора газеты «Гражданин» князя Мещерского, взявших под свое покровительство красивого мальчика. Юношу Мануйлова осыпали деньгами, подарками, возили по шантанам и другим вертепам, и, под влиянием покровителей, у него развилась пагубная страсть к роскоши, швырянию деньгами, картам, кутежам и тому подобному. Специально был распущен слух о том, что Мануйлов был внебрачным сыном князя Петра Мещерского, поскольку он в дальнейшем постоянно пользовался покровительством своего предполагаемого брата — влиятельного в правительственных кругах журналиста Владимира Мещерского. Но хочу вас уведомить о том, что существует весьма распространенное мнение в кругах близких к Мануйлову, что разговоры об этом родстве служат ширмой для гомосексуальной связи. Как бы там ни было, приняв православие, он при содействии князя Мещерского и Мосолова поступает на государственную службу и оказывается в охранном отделении. Для характеристики Мануйлова могу прибавить, со слов одного близко его знающего лица, что он человек с удивительно покладистой совестью и с полной готовностью сделать все из-за хорошего куша.

— Возможно, вы и правы — сказал Холмс. — Возможно, человек, посетивший нас до вашего прихода действительно весьма неприятная личность. Но вы так и не объяснили мне, что вам от меня нужно сейчас?

— Извольте — ответил майор Ковалев. — Из письма этого грязного жида Мануйлова к Наделю, своему агенту, который перешел на нашу сторону и действует отменно, мы узнали, что он собирается вскоре в Париж. Мы приказали агенту выведать у Мануйлова, когда тот приедет цель его приезда. И тот прекрасно справился с заданием. Нам стало известно, что Мануйлов намерен отправиться в Лондон по поручению графа Путиловского для того чтобы привлечь к расследованию интересующего его дела вас, мистер Холмс. Вас намеривались просить вновь посетить Россию. Но на этот раз по частному приглашению видного вельможи. Я не участвовал в этом деле с самого начала, потому что прибыл в Париж из России уже после того, как Мануйлов отправился в Лондон. Но я сразу же последовал за ним, как только узнал о том, что он собирается обратиться к вам за содействием в интересующем его деле, так как я единственный в нашей организации кто лично знаком с вами, мистер Холмс. В Лондоне за Мануйловым присматривал наш человек. Он мне доложил о том, что произошло. Долгое время Мануйлов следил за вами и собирал информацию о том, чем вы сейчас заняты, мистер Холмс. А сегодня видимо он решил, что готов к разговору с вами. И отправился к вам. Признаюсь честно. Мне было велено лишь вести слежку, но я посчитал, что невозможно мне будет не прийти к вам и честно обо всем рассказать. Не связывайтесь, прошу вас с этим негодным человеком и с его покровителями. Ни к чему хорошему вас это сотрудничество не приведет. Поверьте мне на слово. Откажитесь от всякого сотрудничества с Мануйловым. И живите спокойно.

— Благодарю вас, господин майор за прямоту, но вы немного опоздали — сказал Холмс. — Я уже принял предложение господина Манусевича-Мануйлова об участии в расследовании. Мало того. Мною уже получен аванс. Речь идет о весьма значительной сумме. Так что я не могу просто так отказаться от своих слов, это невозможно. Извините меня, но я сейчас не могу ничего сделать.

— Но всё что я рассказал об этом низком человеке? — сказал майор Ковалев. — Разве всё это ничего не стоит? Разве можно пойти фактически в услужение растленному с детства жиду, вам человеку, которого мы все считаем примером для подражания для всего цивилизованного населения мира? Не забывайте о том, что для нас, ваших почитателей, вы являетесь эталоном европейца и джентльмена. Невозможно вам стать подручным у юркого жида. Никакие деньги вас в этом случае не спасут от презрения ваших бывших поклонников. Подумайте об этом!

— Я не понял — сказал Холмс холодно. — Уж не угрожаете ли вы мне дорогой Платон Ковалев? Я очень уважаю вас, знаю о том, что вы блестящий офицер прославленный герой кавказской войны, но я никому не позволю проявить неуважение ко мне.

— Я не угрожаю вам, я вас предупреждаю, ради вашего же блага, нарушая при этом указания моего начальства — возразил майор Ковалев. — Ваше право прислушаться ко мне или нет. Но вы должны отдавать себе отчет в том, что в случае посещения вами по приглашению графа Путиловского России вас у нас будут принимать не как в прошлый раз, когда вы были официально приглашены российским двором и вам содействовали все полицейские силы страны. Теперь вы приедете к нам, как частное лицо, приглашенное так же частным лицом для проведения частного расследования. Ни о каком содействии полиции речь идти не будет. Хуже того. Для многих в стране ваше расследование будет прямым актом вмешательства английских подданных в наши российские дела. Так это они будут рассматривать. И соответственно они станут относиться к вам, как к врагам. Вы не представляете себе всей сложности своей миссии в России. Думаю, что граф Путиловский не сможет создать для вашей работы подходящие условия. А вот противная сторона сможет серьезно испортить вам жизнь в стране. Это я вам гарантирую. Знаю, какой расклад получился.

— Тем неимение я остаюсь при своем мнении — ответил Холмс. — Я собираюсь посетить Россию по приглашению графа Путиловского.

— Я буду успокаивать свою совесть тем, что сделал всё что мог, чтобы предостеречь вас, будьте здоровы милостивые господа — сказал майор Ковалев, нервно кивнул головой на прощанье, покинул нас.