Шерлок Холмс и заговор сионских мудрецов

Пюрвя Мендяев

Пюрве Мендяеву удалось каким-то неведомым нам способом соединить во многих своих произведениях, а в детективах особенно, классическую форму детектива, использовать героев известных произведений и добавить сюда невероятно захватывающие элементы калмыцкого фольклора и персонажей, доселе незнакомых читателю.В общем, читайте! Захватывает с первой страницы, читается на одном дыхании! В наше засушливое время – глоток свежего воздуха в раскаленной пустыне!Нина Одинокова

Глава 9

После того, как господин Манусевич-Мануйлов вернулся в купе, и рассказал о том, что за нами следят опытные убийцы, Холмс насмешливо спросил его:

— И как же это вам удалось выявить слежку? На самом деле никто за нами не следит. Неужели вы не поняли, что я пошутил? Вы, наверное, приняли за опытных убийц, каких-нибудь румынских коммерсантов. У этих типов всегда такие лица, как будто они вас готовы убить. Признаю, что ваше первое предположение было абсолютно правильным. Я решил просто, воспользовавшись подвернувшимся случаем, заработать неплохие деньги и заняться действительно увлекательным делом в славящемся своим гостеприимством и мягким климатом Константинополе, а не торопиться отправиться с вами в какие-то непонятные дикие азиатские степи, населенные воинственными племенами потомков Чингисхана. И к тому же сейчас в этих степях дуют ужасные ледяные ветра. Вот потому я и придумал страшилку об караулящих нас убийцах, чтобы вы перестали надоедать мне своими жалобами. Понятно?

— Вы, мистер Холмс, как я вижу, опять решили надо мной посмеяться — сказал русский агент охраны зло. — Хотя может быть, вы и действительно пошутили ранее насчет того, что нас караулят люди, имеющие приказ убить нас при малейшей попытке покинуть данный поезд и отправиться в Россию. Я этого не могу точно знать. Но то, что за нами в поезде сейчас действительно следят опытные убийцы, готовые при необходимости применить против нас оружие, это я знаю точно. Тут ошибки быть не может.

— Вы ничего не можете знать точно — сказал зло Холмс. — Уверяю вас, что вам всё показалось. Никаких убийц в поезде нет.

— Ничего мне не показалось — возразил господин Манусевич-Мануйлов. — Я уверен в том, что за нами следят опытные убийцы.

— Возможно, что вы не такой плохой человек, как о вас говорят люди Рачковского, но проведение тайных операций явно не ваш удел — сказал Холмс насмешливо. — Вы не способны определить слежку за собой в принципе. И не удивительно. Ведь вы просто человек-праздник. Вас всегда видно за версту. Следить незаметно за вами сможет и ребенок. К тому же вообще выявление слежки дело непростое. Я опытный человек и то мне сложно бывает это сделать. И это в борьбе с обычными преступниками. А если за вами следят опытные сотрудники государственной тайной полиции, то выявить слежку практически невозможно. Даже в поезде. А вы мне сейчас заявляете, что смогли вычислить тех людей, кто за нами следит. Это не похоже на правду.

— И всё-таки это правда — возразил русский агент охраны.

— Я не верю вам — сказал зло Холмс. — Чтобы вы могли определить слежку с вашим даром ничего не видеть у себя под носом, за вами должны были следить какие-то очень плохо подготовленные агенты. Но где таких агентов будут держать?

— В военном ведомстве — сказал господин Манусевич-Мануйлов. — Я увидел человека в поезде, с которым раньше мне приходилось сталкиваться в Тегеране. Этот человек служит в армейской разведке. Он входил в группу ликвидаторов главарей восстания. Я видел этого агента всего один раз на совещании, когда мы все вместе получали указания от руководителя операции. Так что все ваши язвительные замечания в мой адрес неуместны в данном случае, мистер Холмс.

— Как же могут быть неуместны мои замечания? — вскипел Холмс. — Когда вы приходите и начинаете рассказывать нам всякую ерунду вместо того чтобы ясно и точно сказать — господа, я только что увидел в поезде ликвидатора из русского военного ведомства, по моему мнению, он следит за нами. Мне пришлось буквально клещами вытянуть из вас эту информацию. Разве я не прав?

— Но вы сами ведете со мной нечестную игру — ответил русский агент охраны. — Вы полностью игнорируете меня, так словно я не ваш партнер. Скрываете свои истинные намерения от меня. Так что не вам меня упрекать в скрытности. Вы видите соломинку в моем глазу, а бревна в своем глазу не замечаете. Начнем с того, что я до сих пор не знаю, где вы были и чем занимались в то время, когда вы работали один. Так что не надо мне предъявлять никаких претензий, мистер Холмс. Я ведь этого не делаю, хоть у меня есть на то все основания.

— Вы правы, у вас есть основания предъявлять мне претензии — признал Холмс. — Я действительно должен вам рассказать о том, где был и что делал по приезду на континент. Спешу вам сообщить о том, что я покинул почти сразу же после нашего прощания на вокзале Париж для того чтобы посетить ряд лекций известных на всю Европу профессоров в университете Лозанны. Всего в Швейцарии я пробыл два дня, а в Париж вернулся сегодня утром.

— Вы сошли с ума? — спросил удивленный Иван Федорович.

— В какой-то мере — ответил Холмс. — Но это не важно, главное, что мне удалось получить за большие деньги тот самый ответ на мой запрос, который я делал когда-то по рукописи, рассказывающей о еврейском мировом заговоре французскому правительству. Кроме того мне удалось выкупить ту самую рукопись с правками профессора Мориарти, которая была перехвачена мною в 1891 году и находилась в полиции Берна. К тому же я еще я приобрел некий памфлет журналиста Мориса Жоли, который якобы лег в основу интересующей нас рукописи. Затем переговорил с рядом крупных специалистов в области литературоведения и журналистики. Мне нужна была консультация этих специалистов для того чтобы попытаться определить подлинных авторов рукописи, интересующей нас. Отчет об этих разговорах, как и других произведенных мною действиях подготовлен. Можете с ним ознакомиться. Как видите, благодаря моей скрытности удалось решить много важных для нас вопросов.

— Извините — сказал господин Манусевич-Мануйлов, быстренько пробежав глазами отчет. — Вы много сделали. Признаю.

— Это я должен перед вами извиниться — сказал Холмс. — Я действительно бываю резок. Я часто скрываю свои намерения и стараюсь вести свои дела втайне от всех. Но такое поведение мне помогает часто решать те задачи, которые передо мной ставят мои клиенты.

Господин Манусевич-Мануйлов сказал в ответ:

— С вами очень интересно, мистер Холмс, многому у вас можно научиться. Но главное это результат. А он теперь есть. Вы не совсем правильно меня поняли. Я не обижаюсь на вас за то, что вы ведете свои дела так, как вам удобно делать. Нисколько. Я переживал о том, что мы зря теряем время, что нам нечего доложить моему патрону. Ведь я не знал вас, поэтому и нервничал. А теперь я убедился в том, что на вас можно положиться. Вы человек дела. Вы сделали за три дня больше, чем я с Матвеем Головинским за несколько месяцев. Теперь понятно, как нам вести дальнейшее следствие. Как только будет дана команда, мы с моим товарищем вернемся в Париж. Засядем в национальной библиотеке и выясним, кто работал с памфлетом Мориса Жоли. Так определится круг интересующих нас лиц, рано или поздно мы найдем то, что ищем. Работа большая, но вполне выполнимая. Короче, больше у меня к вам претензий нет. Я отныне полностью полагаюсь на вас господа, полагайтесь же так же и на меня. И примите еще раз мои извинения.

— Мы в одной лодке — сказал Холмс. — Так что давайте договоримся о том, что с этого момента и до завершения нашей совместной работы будем откровенны друг с другом и будем работать, как единая команда. Положение наше действительно непростое. И от того насколько мы сможем быть уверенны в дружеской поддержке друг друга будет многое зависеть в нашей жизни в ближайшее время.

— Я вас не подведу — заверил нас господин Манусевич-Мануйлов.

— Прекрасно — сказал Холмс. — Теперь ответьте мне на кого работают те люди, что следят за нами? Это, понятное дело не люди графа Путиловского. И это точно не люди Рачковского, при всем том, что вас этот крупный чиновник сильно не любит, отправлять за вами следом убийц он не станет. Будь у него необходимость убрать вас, любезный Иван Федорович, он поступил бы иначе. Вас, к примеру, можно было ткнуть ножом в бок в каком-нибудь парижском злачном месте. И никто бы не заподозрил его в этом убийстве. Тем более нет у него никакой необходимости посылать убийц к нам всем. Ведь мы с Ватсоном ему не враги. Тогда чьи это люди следят за нами? Кто им приказал следить за нами? Почему тот, кто приказал следить за нами, готов пойти на наше убийство? Чего он так сильно может бояться?

— Черт его знает — ответил русский агент охраны. — Могу предположить только одно, человек, приказавший следить за нами, занимает важный пост в военном ведомстве. Это либо сам военный министр, либо кто-то из его ближайшего окружения. Больше ничего сказать не могу. Но явно так же, что что-то происходит в калмыцких степях необычное настолько, что большие шишки из военного ведомства готовы пойти на всё для того, чтобы сохранить это в тайне. Мы ничего не сможем узнать об этом до тех пор, пока не окажемся там. Но мы с вами едем сейчас в Константинополь.

— Хорошо — ответил Холмс. — Раз так, то тогда не станем терять попусту время. Материалов у нас для изучения много по делу о рукописи, рассказывающей о всемирном еврейском заговоре. Кстати. Я получил сегодня в посольстве Турции полицейские документы об убийствах, которые нам нужно будет раскрыть. Их тоже нужно будет тщательно изучить.

— Я хотел еще раз напомнить о той угрозе нашим жизням, которая нависла над нами — сказал я. — Какие меры предосторожности нам следует предпринять? Может нам установить дежурство и спать по очереди, чтобы не допустить того чтобы убийцы застали нас врасплох?

— Ничего я не надо предпринимать — ответил Холмс. — Чем спокойнее мы будем себя вести, тем в большей безопасности будем находиться. Так что сейчас мы с вами, дорогой Ватсон, отправимся в вагон-ресторан, где с большим удовольствием насладимся прекрасным ужином. Говорят, что в этом поезде великолепная кухня.

— Я сильно проголодался — признался я.

— Прекрасно, я тоже немного проголодался — сказал Холмс. — Вы, Иван Федорович, успели поужинать?

— Да, — ответил наш попутчик. — Кухня в этом поезде действительно замечательная.

— Хорошо, тогда мы оставим вас на время — сказал Холмс. — После ужина начнем все вместе работу над документами.

Мы с Холмсом отправились на ужин, а по возвращению с вагона-ресторана все вместе дружно занялись работой с документами. Постепенно мы все успокоились. Работа над документами захватила нас. Так без особых приключений мы добрались до Константинополя.

На вокзале нас встретил начальник местной полиции Мустафа Керим. Лицо его было бледным, как снег. Он сообщил нам о том, что утром была обнаружена очередная жертва ненасытного злодея, дочь одного из самых близких к султану Абдул-Хамиду II сановников. Это была пятнадцатая известная красавица, которая погибла в последнее время. Как и других жертв, несчастную девушку запороли насмерть. Прямо с вокзала мы все трое направились на место преступления на автомобиле начальника местной полиции. После того, как Холмс осмотрел всё, начальник полиции сопроводил нас в загородное имение принадлежавшее отцу убитой девушки, куда отвезли тело сразу после его нахождения. После того, как Холмс осмотрел убитую девушку, нас пригласили в большой дом, где нас принял в своей светлице один из наиболее приближенных к султану сановников князь Сандро Доридзе. Князь уже престарелый, с седыми усами и с выражением мрачной грусти, сидел перед столом в светлице, подперши обеими руками голову. Ему было около пятидесяти лет; но глубокое уныние на лице и какой-то бледно-тощий цвет показывали, что душа его была убита и разрушена вдруг, в одну минуту, и вся прежняя веселость и шумная жизнь исчезла навеки. Когда мы все трое вошли вместе с Мустафой Керимом, он отнял одну руку и слегка кивнул головою.

— Кто вы, и откуда, и какого звания, добрые люди? — сказал сановник ни ласково, ни сурово.

— Я Шерлок Холмс, сыщик из Лондона — ответил мой друг. — Предки мои были захолустными помещиками и жили, наверное, точно такою жизнью, какая естественна для их сословия.

— А кто с тобой еще пришел ко мне? — спросил князь.

— Мои помощники — ответил Холмс. — Я приехал к вам сюда из Лондона для того чтобы поймать того злодея, что сеет здесь смерть, того кто убивает лучших девушек этой земли. А мои помощники будут помогать мне, изловить монстра.

— Так ты приехал в Константинополь для того чтобы найти убийцу моей дочери? — спросил князь с надеждой в голосе.

— Мы приехали для того чтобы остановить злодея — ответил Холмс.

Сановник помолчал, и казалось, минуту оставался в задумчивости. А потом сказал:

— Когда привезли дочь, неожиданно она открыла глаза.

— Сказала ли она что-нибудь? — спросил Холмс.

— Если бы только минуточкой долее прожила Ирма то, верно бы, я узнал все — ответил князь. — «Позовите Вия, он знает» — сказала она. А о ком говорила она, и что такое он знает, я уже не услышал. Она, голубонька, только и могла сказать, и умерла. Ты, сыщик должен с сего же дня начать свое дело. Найди мне убийцу. А я тебя озолочу. Пять тысяч фунтов ваших английских заплачу тебе, если найдешь того, кто убил мою дочь.

— Я сделаю всё, что смогу — сказал Холмс. — И за поимку убийцы мне заплатит султан, так что вам не нужно будет тратиться на меня.

— Пойми меня, добрый человек, что я не так сильно о том жалею, что моя наймилейшая мне дочь, во цвете лет своих, не дожив положенного века, на печаль и горесть мне, оставила землю — сказал князь. — Я о том жалею, более всего жалею, что не знаю того, кто был, лютый враг мой, причиною смерти моей Ирмы. И если бы я знал, кто мог подумать только, оскорбить её или хоть бы сказал что-нибудь неприятное о тебе, то, клянусь богом, не увидел бы он больше своих детей, если только он так же стар, как и я; не своего отца и матери, если только он еще на поре лет, и тело его было бы выброшено на съедение птицам и зверям степным. Но горе мне, моя полевая нагидочка, моя перепеличка, моя ясочка, что проживу я остальной век свой без потехи, утирая полою дробные слезы, текущие из старых очей моих, тогда как враг мой будет веселиться и втайне посмеиваться над хилым старцем.

Он остановился, и причиною этого была разрывающая горесть, разрешившаяся целым потопом слез.

— Я найду вашего врага — сказал Иван Федорович, который был, тронут до глубины души такою безутешной печалью. — Я приведу убийцу сюда к вам и передам вам в руки.

— Уж как вы себе хотите, только я ради моей голубки ничего не пожалею. И когда вы приведете мне пойманного убийцу, то я награжу вас, а не найдете злодея я накажу вас самих, даю вам три дня на то чтобы нашли врага моего — сказал сановник.

Последние слова произнесены были князем так крепко, что все мы поняли вполне их значение.