Алита. Боевой ангел. Айрон Сити

Пэт Кэдиган, 2019

В новом мире, оставшемся после Великой войны, изменилось все. В тени огромного города Залема, висящего в небе, раскинулся мегаполис, где люди живут посреди тонн мусора, сброшенного сверху. Здесь процветает преступность, здесь люди борются за существование, а биология и техника слились воедино. Добро пожаловать в Айрон сити! Дайсон Идо – одинокий доктор, ремонтирующий киборгов и старающийся изо всех сил помочь жителям Айрон сити. Но Идо ведет двойную жизнь, ведь он никак не может забыть о том, почему оказался здесь, внизу, посреди этой огромной свалки. Хьюго, молодой человек, перебивающийся мелкими кражами, решает, что ему улыбнулась удача, вот только казавшаяся выгодной афера неожиданно приводит Хьюго к тайнам, скрытым в его собственном прошлом. Вектор, самый могущественный бизнесмен в городе, хочет завладеть новой технологией, способной дать ему безграничную власть. Никто из них еще не знает, что вскоре их пути сойдутся, а мир вокруг изменится навсегда.

Глава 1

— Хорошо, Сарита, расслабься на минутку, — обратился бледный худой мужчина к пациентке на смотровом столе. Тело женщины средних лет, с добродушным круглым лицом в нимбе черных с сединой кудряшек, заканчивалось ключицами. Ниже не осталось ничего — по крайней мере из того, что было дано ей с рождения. Пациентка была одним из прошедших процедуру Полной Замены киборгов, которые регулярно обращались в клинику. Женщина решилась на ПЗ в достаточно юном возрасте. Без сомнения, кто-то на Заводе заверил ее, что именно так можно преуспеть. Как будто на Заводе кому-то и вправду когда-нибудь удалось преуспеть.

В тот момент он уложил руку женщины на упоре так, что она лежала под прямым углом к телу, кистью на подносе. Тело, на которое она променяла собственное, надежно служило ей много лет, но наверняка не так долго, как ей было обещано. Последнюю пару месяцев Сарита заглядывала в клинику по крайней мере раз в неделю для заметы той или иной детали. В Айрон сити она была не единственным киборгом, страдавшим от последствий некачественной работы. Бледный мужчина помогал этим людям с тех пор, как попал в Айрон сити.

Тогда клиника была семейным делом. Теперь у него больше не было семьи, и все труднее было отстраняться от безрадостных реалий жизни в Айрон сити — не только во время ежедневных приемов в клинике, но и в другой, ночной, работе.

— Ну что, удобно? — спросил он пациентку. — Отлично. Теперь мне надо, чтобы ты подумала о своей правой руке.

— Которой? — спросила женщина.

Сидевший в другом конце комнаты в переделанном зубоврачебном кресле мальчишка расхохотался. Мужчина уже и позабыл о нем. Повернувшись, он нетерпеливым жестом велел тому умолкнуть, хотя и сам не удержался от смешка.

— Насколько мне известно, Сарита, она у тебя всего одна.

— Да, но… — женщина поморщилась. — Просто сначала я подумала о своей старой, живой руке. А не настоящей.

— Они обе настоящие, — поправил мужчина, стараясь говорить одновременно успокаивающе и твердо. — Помнишь, я рассказывал тебе о том, что у тебя в уме хранится что-то вроде картинки твоего тела? Так вот, для твоего ума рука — она рука и есть. По правде говоря, будет даже лучше, если ты станешь думать о своей живой руке. Нам нужно, чтобы твой ум решил, что это и есть рука, которая была у тебя с рождения.

— Но если все нервы подсоединены, почему бы ему так не думать? — спросила женщина.

— Слишком долго объяснять. Но даже когда все должно работать как надо, приходится прибегать к мелким уловкам, чтобы помочь разуму, — ответил мужчина.

— Не думаю, что смогу отпроситься с работы так надолго.

— Да, подозреваю, не сможешь.

Пальцы женщины шевельнулись, потом начали постукивать по подносу. Она услышала звук и подняла голову. Ее пальцы продолжали двигаться.

— Вы только поглядите на это!

Мужчина помог ей сесть.

— В этом-то вся суть, — жизнерадостно сказал он. — Как ощущения?

— Будто родная, — ответила женщина, по-прежнему постукивая пальцами по подносу. — И никакого прерывания, — ее улыбка слегка увяла. — Надеюсь, она не перестанет работать.

— Приходи снова, если начнутся какие-то проблемы. Мужчина колебался. Ему хотелось сказать женщине, что он работал над проектом и что, если все получится, ни у одного киборга больше не будет задержек двигательных функций между новыми и старыми частями. Это было бы для нее большой радостью, а ей не помешает повод для радости, приятного ожидания. Но он не знал, сколько времени ему понадобится, чтобы заставить чип работать как положено. Еще две недели, или месяц, или полгода? А может, чип взорвется прямо у него в руках, и придется начинать работу с нуля.

Она и все, кому она об этом расскажет, между тем, будут ждать, поначалу терпеливо, но потом со все большей и большей тревогой. И он, не произведя на свет мгновенного чуда, не сможет даже объяснить почему, по крайней мере так, чтобы они поняли. И в итоге все будут несчастливы.

Самым жестоким было бы обнадежить этих людей слишком рано. Если ему так хотелось прослыть добрым малым, он мог раздавать леденцы. Леденцы были осязаемыми и нравились всем его пациентам. Мужчина вытащил конфету из банки на столе и передал женщине.

— На всякий случай, — сказал он, — я могу показать тебе один фокус с коробкой и зеркалом, который…

— А вы уже показывали, помните? — сказала женщина, пряча лакомство в нагрудный карман рабочего комбинезона. — Когда развалилась моя левенькая, — она покрутила левой рукой, — а с новой вышла заминка, и мне все время казалось, будто кто-то выкручивает мне пальцы, хотя у меня их и не было.

— Он может помочь и с координацией, — сказал мужчина.

— Серьезно? — спросил мальчишка, развалившись в кресле. — Зеркало в коробке?

Киборг сердито глянула на него.

— Тебе-то какое дело, пустомяс?

Она тут же повернулась к мужчине с извиняющимся выражением лица.

— Вы уж не обижайтесь, док.

Мужчина рассмеялся.

— Все нормально, Сарита.

Он проводил ее из кабинета и вышел в приемную, чтобы позвать следующего пациента. Ряд кресел в коридоре перед смотровой комнатой был пуст.

Доктор нахмурился, стараясь припомнить, кто сидел здесь до этого. Может, стоило велеть Хьюго пойти и записать их имена? Всегда важно обращать внимание на ожидающих.

С другой стороны, может, и не стоило, подумал он, услышав позади себя звук удара. Не пристегнувшись предварительно, мальчишка наклонил кресло под большим углом и соскользнул с него на пол головой вперед.

— Поставь кресло обратно как было, Хьюго, — велел мужчина. — Или, по крайней мере, поверни так, чтобы людям не приходилось сидеть вверх ногами.

С порозовевшим от смущения лицом мальчик поправил сиденье и устроился в другом, не столь вычурном, кресле возле стола. Раньше оно принадлежало помощнице и, по совместительству, супруге бледного мужчины. Его оказалось не так-то просто отыскать. Бывшая супруга настаивала, что ей нужна хорошая опора для поясницы. Когда же он наконец нашел это кресло, она принялась жаловаться, что оно было недостаточно хорошим. Все казалось ей недостаточно хорошим — особенно по сравнению с тем, что у них было до того, как они попали в Айрон сити.

Хьюго принялся кататься на кресле по кабинету. Загрохотали колесики. Мужчине могло бы прийти в голову, что когда семнадцатилетний парень не находит лучшего развлечения, чем кататься на кресле по кабинету киберхирурга, это многое говорит об Айрон сити. Но он достаточно хорошо знал Хьюго, чтобы понимать, что тот не просто мается от скуки. Хьюго частенько заглядывал в клинику, и у мужчины никогда не хватало духу его выгнать, как бы он ни был занят. И без того слишком многие отвернулись от мальчика.

— Меня-то вам не обмануть, — внезапно сказал Хьюго.

— Это ты о чем? — слегка обеспокоенно спросил мужчина.

— Я знаю, откуда у вас эта отметина, — заявил Хьюго, ткнув пальцем себе в лоб. — Это не след от какого-нибудь прыща, или ветрянки, или удара шарикоподшипником во время игры в моторбол. И не родинка.

— Ну что же, поздравляю.

Мужчина уселся перед верстаком в дальнем конце комнаты и снял повязку с наполовину разобранного плечевого сустава, присоединенного к руке.

— Раз у меня сейчас нет других пациентов, я хотел бы поработать в тишине и покое, так что посиди молча.

— Над чем ты работаешь? — спросил Хьюго.

— Чип для улучшения характеристик.

Мальчишка рассмеялся.

— А что, бывают чипы для ухудшения характеристик?

— В этом городе — сколько угодно, — ответил мужчина, наклоняя лупу так, чтобы взглянуть на шарнир.

— Готов поспорить, что в Залеме сплошная тишь да гладь, — сказал Хьюго. — Там вам, наверное, выделили бы звукоизолированную комнату и армию охранников, чтобы защитить от хулиганья вроде меня. С чего вообще было переселяться?

Мужчина принялся изучать ползущие по монитору строчки.

— Так вот, раз вы оттуда, то все сразу становится понятно, — продолжил через несколько секунд Хьюго. — В смысле, в Айрон сити есть довольно умные люди — я и сам не дурачок. Чтобы здесь выжить, нужно иметь хоть какие-то мозги. Но даже самые умные не знают, чем вы занимаетесь. Они не… — он умолк, подыскивая слово, — образованные.

Бледный мужчина, поправлявший тончайшие проводки у самого плечевого сустава, остановился и посмотрел на мальчишку. Его оценка собственного интеллекта была верна, он определенно не был дурачком. Но Хьюго даже не осознавал, насколько он на самом деле умен, у него было слишком много мозгов для его собственного блага. Что вполне могло его сгубить.

— У нас в Айрон сити с образованием не очень-то здорово, — продолжал мальчишка. — Людей заставляют получать образование, только чтобы они могли работать на Заводе, когда вырастут. Там нужны послушные пчелки, которые умеют читать, писать и считать после десяти, не снимая ботинок. Они…

— Хьюго, ты когда-нибудь перестаешь говорить? — спросил мужчина и немедленно пожалел об этом, увидев выражение его лица. — Прости, я не хотел… — он замялся. — Просто я все время сбиваюсь с мысли, а это очень важный проект. Он может серьезно изменить то, как работают тела киборгов, особенно с ПЗ.

— Да? Жалко, что вас тут не было, когда окочурился мой старик. Глядишь, с вашими «улучшенными характеристиками» он бы еще лет двадцать протянул на Заводе. — Хьюго подкатился к верстаку. — Ну и что такого замечательного в этом чипе?

— Он улучшит соединение между новыми и старыми деталями. Таким образом уменьшится отторжение и улучшится процесс заживления. То есть понадобится меньше лекарств. Есть и другие возможности: больше никаких прерываний сигналов, задержек или путаницы.

Мужчина понемногу входил во вкус. На самом деле он скорее размышлял вслух. Но было куда приятнее размышлять вслух при собеседнике, пусть даже это был уличный мальчишка, который понимал от силы два слова из пяти.

— Понимаешь, иногда случается так, что в ситуации большой или длительной нагрузки киборг хочет совершить некое движение — может быть, небольшое, только пальцами, или более значительное, например, подняться по ступеням, — но ничего не происходит. Заминка обычно длится полсекунды-секунду, но она ошарашивает, сбивает с толку, особенно если он в этот момент совершал какое-то сложное действие.

Но если ему повезет достичь состояния потока, то, когда происходит заминка, возникает ощущение, будто земля уходит из-под ног. Если мне удастся сохранить поток для киборгов, я умру счастливым. — Он нахмурился. — Нет, я умру счастливым, если мне удастся избавиться и от задержек и заиканий. По сути, это те же прерывания, но масштабом поменьше: ты хочешь сделать движение, ничего не происходит, и ты делаешь его вновь. В отличие от эха, во время которого одно задуманное движение повторяется два раза или больше.

Проблема — в смысле, проблема в целом — заключается в скорости передачи сигналов мозга. Даже самое совершенное кибернетическое тело работает не так быстро, как человеческие нервы. Почти так же, но не более. Я пытаюсь разогнать кибернетическое тело — а не просто ускорить движение. Хотя по большей части у меня выходит именно ускорение движения.

Он хотел было продолжить, но решил пожалеть парня, который ухитрился не уснуть во время этой лекции.

Хьюго долго молчал. Потом произнес:

— Вот об этом-то я и говорил: в Айрон сити такому нигде не выучиться.

— Я мог бы тебя научить, если захочешь, — сказал мужчина.

— Вот уж нет. Какой из меня доктор Хьюго? Вы за этим сюда переселились, чтобы делать докторов из таких, как я? Ни за что не поверю. Я едва могу поверить в то, что вы чините киборгов. Почему вы не остались в Залеме, где могли получить все, что пожелаете? Зачем было селиться в этой дыре?

От необходимости выдумывать, как увильнуть от ответа, доктора избавил звук открывшейся и захлопнувшейся двери клиники.

— А вот и мой следующий пациент, — сказал он. — Сделай одолжение, проводи его сюда, хорошо?

— Ладно, док, — сказал Хьюго. — Сделаю вам одолжение. Но работать у вас на ресепшене я не собираюсь.

— Бывает работенка и похуже, — заметил мужчина.

Хьюго рассмеялся.

— Но у меня уже есть работенка куда лучше.

* * *

Как обычно, во второй половине дня дела пошли живее. К тому времени как ушел последний пациент, мужчина так устал, что не смог проводить его до двери. Он упал в переделанное зубоврачебное кресло, с которым раньше баловался Хьюго, и поднял ноги наверх. Когда Хьюго спросил, не нужно ли что-то еще сделать, прежде чем он уйдет, мужчина только махнул рукой.

— Ладно, док, — сказал Хьюго. — Увидимся завтра!

«Да уж куда мы денемся», — ответил бледный мужчина про себя.

* * *

Доктор Дайсон Идо, высокообразованный киберхирург, к которому обращались все киборги Айрон сити, добрый самаритянин и лучший друг уличных мальчишек, страдавших от переизбытка мозгов, сказал себе, что ему всерьез следует задуматься о том, чтобы нанять помощников. По меньшей мере медсестру. На деньги, что ему давала вторая работа, вполне можно было нанять кого-нибудь приличного, хотя их и не хватило бы на то, чтобы отправить Хьюго в медицинский колледж. Проблема была не в деньгах. Завод отбирал очень немногих, кому было позволено продолжать образование. Остальные, как Хьюго, оставались плавиться в горниле социал-дарвинизма Айрон сити.

Но Идо все еще надеялся, что ему удастся пробудить любознательность в уличном мальчишке, который видел в нем в первую очередь покупателя разнообразных деталей — когда не выпытывал информацию о Залеме.

Хьюго казался сообразительней большинства детей Айрон сити. У него была компания приятелей, с которыми он тусовался, играл в моторбол и гонял на гиро-байках. Время от времени появлялись подружки, но ни одной не удалось удержать интерес Хьюго надолго. У него на уме было кое-что другое. Он так много говорил о Залеме, что порой Идо начинало казаться, что город стал для мальчишки навязчивой идеей. Из этого не могло выйти ничего хорошего.

Залемской горячкой в определенный период жизни болели практически все молодые люди нижнего города. Им нравилось воображать, как они одолеют систему и проберутся в последний, величайший на свете небесный город, который не удалось разбить давнему Врагу. Молодежь жила верой в то, что если ты по-настоящему сильно чего-то хочешь, если готов на все, чтобы достичь цели, то все твои усилия, твоя мотивация станут этаким волшебным бобовым стеблем, по которому ты сможешь взобраться в Залем. А наверху, благодаря проявленным решительности и отваге, тебя примут как героя.

Рано или поздно Залемская горячка проходила; и чем позднее, тем тяжелее был ход болезни. Но Идо понимал, почему люди с такой неохотой расставались с мечтами о летучем городе. Это все равно что отказаться от мысли о том, что в жизни может быть что-то еще, кроме унылой повседневности. Все равно что отказаться от Рая.

Идо невольно подумал о том, что существование Айрон сити было лучшим доказательством того, что между отказом от мечты по собственной воле и под давлением неодолимой суровой реальности существовало серьезное различие.

Такова была правда жизни не только в Айрон сити. Но и в Залеме. Большая часть обитателей летучего города об этом не подозревала. Они получали все, что желали, так что у них больше не было нужды мечтать.

Но только в том случае, если они были совершенны.

* * *

Его дочери суждено было стать совершенной. Как у всех жителей Залема, ее родословная была безупречной. Идо и Кирен вели правильную жизнь, не поддаваясь слабостям и распущенности.

И с его точки зрения его дочь была совершенной — самым прекрасным существом во всем их прекрасном воздушном городе. Ее болезнь не была недостатком. Залемские генетики что-то упустили, не сумели поправить все как следует.

Идо было все равно. Для него она была самим совершенством.

Проблема заключалась в представлении Залема о красоте.

Точнее, проблема была в представлении руководителя, Новы. Считалось, что хромированные линзы поверх глаз давали ему способность видеть больше, чем доступно обычным людям. Но Идо начинал думать, что все это ерунда, раз Нова не видел совершенства его дочери.

Именно Нова изгнал их из Залема. Он послал к ним домой расфуфыренных лакеев, которые сообщили, что им с Кирен придется покинуть город. Такое непростое решение, с извиняющимся видом сказали лакеи в опрятных лакейских пиджаках, но ничего не поделать, другого выхода нет. Порождение Идо и Кирен было настолько несовершенно, что не могло жить нормальной жизнью. Девочке требовалась помощь только для того, чтобы выполнять действия, которые другие выполняли самостоятельно. В Залеме подобное недопустимо. Его обитатели должны быть лучше, чем те, кто живет на земле. Иначе между двумя городами не будет никакой разницы, и с тем же успехом можно позволить всей этой немытой толпе подняться наверх и все тут изгваздать. Этого никто не хочет. Разумеется, Идо и Кирен понимают, как важно сохранить Залем в первозданном виде, особенно учитывая, что это последний небесный город.

Униженный и обозленный, Идо наконец осознал, почему в Залеме не жили люди с физическими отклонениями, инвалидностью или нарушениями психики, — почему между привилегированными обитателями не возникало даже серьезных разногласий, — и был только рад покинуть его. Но сначала он потребовал, чтобы Нова пришел к ним домой и сказал все это сам, лично ему, Кирен и их дочери. Чтобы он увидел не просто вычеркнутые из списка имена, но живых людей, осужденных на изгнание.

Кирен была совершенно раздавлена, но ее сердце еще не совсем застыло, в ней еще оставалось достаточно человеческого. Она убедила Идо в том, что для их дочери было бы куда большим ударом услышать от самого правителя города, что она недостаточно хороша для Залема. В конце концов, отказ Новы увидеться с ними был единственной оказанной им милостью.

Способ их изгнания стал еще одним унижением. Создание летающих средств тяжелее воздуха было запрещено под страхом смерти. Нарушителей находили и уничтожали наземные роботы-центурионы. По большей части их задачей было пресекать попытки рожденных на земле забраться выше положенного им места — в буквальном смысле. Но нельзя было позволить и обитателям Залема слишком опуститься — тоже вполне буквально. Случись такое, жители нижнего уровня захотят посещать Залем, а это приведет к падению всего общественного строя. Последние три века в мире царили мир и стабильность. Никаких войн, внутренних волнений — никаких проблем. Было бы безумием ставить безопасность под угрозу.

Снабжающие трубы, которые поднимались от отправочных центров на земле к приемным станциям на Залеме, пересылали только грузы — еду, готовые изделия — и только в одном направлении. По ним ничего никогда не шло вниз. Залем существовал не для того, чтобы чем-либо снабжать мир под собой.

Что-либо могло отправиться вниз только одной дорогой — через неровную утилизационную воронку на нижней части диска Залема. Когда-то воронка была длиннее, став слишком большим искушением для земных сорвиголов, и ее пришлось укоротить. Так, по крайней мере, говорили люди. Все иные версии давно стерлись из людской памяти. Только те, кто получил хорошее образование, доступное в Залеме, знали больше.

Не то чтобы это имело значение. Если в двух словах, воронка всегда использовалась для сброса отходов, и только через нее Идо, Кирен и их дочь могли попасть на землю.

Нова разрешил им изготовить капсулу, в которой они могли бы пережить приземление без серьезных травм. Капсула годилась для одного-единственного приземления и вмещала в себя только их троих, и все. Им не позволили взять с собой ничего, что могло бы раскрыть подробности жизни в Залеме — как выглядит город, сколько в нем жителей, какая у них собственность. Лучше предоставить людям на земле самостоятельно воображать, насколько приятнее живется в Залеме. Узнав что-то определенное, они могли почувствовать недовольство и решиться на неразумные поступки.

Да, так жаль, что им придется оставить инвалидное кресло их дочери наверху. Но Идо и Кирен смогут сделать ей новое из подручных материалов. Нижний город недаром звался Айрон сити, или Железный город, — там было полно годного для переработки металлолома. Его жители научились мастерски приспосабливать отбросы Залема для новых целей.

Приземление не было таким мягким, как обещали чиновники наверху, но Идо добавил в капсулу множество дополнительных подушек безопасности, в особенности для дочери. Девочка не получила ран или травм.

Последним унижением было место их приземления. Идо и Кирен знали обо всем заранее, но знание нисколько не уменьшило потрясения, которое они испытали, открыв люк. Залем выкинул их вместе с мусором, как мусор.

А потом, как будто пытаясь сделать эту мысль донельзя очевидной, сверху посыпались новые отбросы, часть которых попала внутрь через открытый люк капсулы. Кирен испуганно уставилась на обломки пластика, покореженные куски металла, обрывки ткани, провода и детали машин. В следующую секунду она вырвалась из объятий подушек безопасности, подхватила дочь на руки и с искаженным от ужаса лицом бросилась наружу.

Идо пошел за ней с намерением отчитать за торопливость: если бы что-нибудь упало сверху, их могло убить. Пробираясь по хаотичному, предательскому пейзажу из мусора и отбросов многих поколений, он заметил небольшую плошку, поцарапанную, но целую. Он невольно поднял ее с мыслью: первая вещь для нового дома. А потом неожиданно понял, почему Кирен бросилась бежать. Для нее невыносимо было видеть что-то знакомое. Он отшвырнул плошку.

* * *

Их дочь была достаточно юной, и Идо надеялся, что ей будет относительно легко приспособиться к новой жизни. Разумеется, теперь в их распоряжении было куда меньше средств, но в любых обстоятельствах ребенок — это ребенок, даже если он инвалид. Дети не понимают, бедны они или богаты. Время от времени девочка спрашивала, почему им приходится обходиться без какой-то из привычных вещей. Но она охотно принимала объяснения Идо о том, что в Айрон сити некоторых вещей просто не бывает, и никогда не жаловалась. Что было только к лучшему — жалоб Кирен хватило бы на них всех.

Идо бодрился ради нее, старался убедить себя в том, что состояние их дочери не ухудшалось на глазах. Только когда Кирен швырнула в него мягким, полусгнившим помидором, Идо осознал, как низко они в действительности пали. Вся лучшая еда отправлялась в Залем. Айрон сити ел только то, что не пригодилось летучему городу.

Благодаря пациентам в клинике они открыли для себя черный рынок. Идо поразился тому, как быстро он стал для него таким же привычным, как обычный продуктовый. И все равно им пришлось бы закрыть клинику и ночевать где-нибудь под эстакадой, если бы они не открыли для себя моторбол. Или, может быть, моторбол открыл их. Благодаря пациентам по городу распространилась новость о двух киберхирургах, способных творить чудеса с помощью изоленты, медной проволоки и такой-то матери.

Работа приносила неплохие деньги — недостаточно, чтобы хотя бы приблизиться к прежнему уровню жизни, но семья ни в чем не нуждалась. Идо взялся за проект, который мог изменить жизнь их дочери к лучшему. Их дочь, А…

Идо открыл глаза как раз, когда собирался произнести ее имя вслух. В клинике было темно и тихо. Он уснул в кресле. Ему надо встать, перекусить и отправляться. Он нуждался в деньгах, которые можно было получить только за его ночную работу.

Однако кто-то колотил в дверь клиники и беспрестанно названивал в звонок. Это-то его и разбудило, сообразил Идо. Кому-то срочно требовалась его помощь, и неизвестный явно не собирался уходить. Идо выбрался из кресла, потянулся и побрел к двери.

Помощь действительно требовалась, но не такая, какую он привык оказывать.

— Хьюго, что с тобой случилось? — спросил он, помогая мальчишке опуститься в кресло-каталку у дверей.

Хьюго произнес что-то невнятное. Возможно, «помогите». А может «мне вломили». Идо не стал уточнять.