Непечатный лист. Печатные листы и абзацы из эпоса Псоя Аполлоновича

Псой Аполлонович П…нин

Аполлонович в третьем лице о себе:«…и когда на сердце сухо, или мучает тоска,Он берёт корзинку духа и нисходит с чердака.Видит грязь повсюду, мата золотые катыши…Кружева! Духи! Помада!.. Что угодно для души!Превентивные резинки и воздушные шарыЕсть в той маленькой корзинке. Есть и так, хухры-мухры.Есть экложье. И поэмье. И помельче есть утиль…Вообще-то разнотемье, разностилье – тоже стиль.Стиль ловил меня, он скажет, важно кудри теребя,А поймал – пускай докажет. Сам. Собою. За себя».

© Псой Аполлонович П…нин, 2020

ISBN 978-5-0051-8163-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Псой Аполлонович П… нин

Печатные листы и абзацы из книги

«Непечатный лист»

Печатные листы и абзацы из книги

«Непечатный лист»,

составленной Псоем Аполлоновичем П… ниным, зауряд-обывателем и сочинителем.

От издателей

Псой Аполлонович немолод. Не сказать, чтобы стар, но лет все же достаточных для некоторого осмысления пережитого. Не худ, но и не толст Псой Аполлонович. Впрочем, известная склонность к полноте (в силу задумчивости натуры) наблюдается. Просматривается и кругленькое, аккуратненькое брюшко под тесноватым жилетиком.

Невысок, но плотен Псой Аполлонович.

Замечательной растительностью, некоей даже шерстистостью одарила природа — черные кудри на вершине крепкой головы (более квадратной, нежели круглой), темноватые же баки, низвергающиеся по щекам до самых брыл, и — удивительная в своей контрастности — огненно-рыжая, прямо-таки красная борода лопатой, выдающая в мягком среднерусском человеке наличие резких кровей.

Слегка курнос, мелкоух.

Физиономия, в целом, не очень опрятная.

Псой Аполлонович идиот. Полнейший, натуральнейший идиот.

В самом прямом и древнем смысле этого слова, — идиот как частный человек, не связанный никакими, партиями и публичными узами. Чем, собственно, интересен.

Суждения его просты, независимы. Взирает в мир зреньем, освобожденным от расхожих предрассудков.

Неженат. Бездетен. Любвеобилен.

Трудовая биография столь пестра и разнообразна, что давать ее целиком утомительно и никчемно. Вычислит сам пытливый читатель роды его занятий и увлечений.

Возвышен, а также ничтожен бывает Псой Аполлонович, — полет

фантазий глобален, неохватен порою. Фигуры мыслей затейливы — хотел бы охватить он вселенную, вымахнуть к звездам, к чистому духу, да тяжкие испарения плоти затягивают обратно, на грешную землю. Но и там не чужд он всему человеческому. До такой степени не чужд, что ужасная брань выпрастывается из-под безумного его пера в минуты забвения. Это, отчасти, оправдывается откровенным названием книги — «Непечатный лист». Как по форме, так и по содержанию. Давать ее целиком не рискуем.

Рискуем ознакомить с перлами сугубо латентными.

Псой Аполлонович — графоман. То есть человек, ушибленный словом.

Как печатным, так и не очень.

Из многообразного творческого его наследия для начала предлагаем

часть под названием:

Псой Любвеобильный.

Портрет Псоя Аполлоновича «Псой любвеобильный»

* * *

Пописывает прозаик

Про кисок, про заек,

Про то, про се.

А у поэта

Всегда про это.

Все.

* * *

Пылко любят наивные, счастливые…

* * *

Был Адам одинок, как последний уд.

Но возможностей в чpеслах носил целый пуд.

Он засеял свой пуд. —

Потучнел pайский сад.

Люд жиpеет…

Кишит, pаспложается ад:

Миллиаpды возможностей!

Столько же дам.

И пудов — миллиаpды.

И каждый — Адам!..

Сочетаемся бpаком, мадам?

* * *

— А если это любовь?..

— А если это привычка?..

* * *

…были в темных подъездах

Объятия пылки,

Жизнь пьянила, весна!..

Боже мой, Боже мой!..

По подъездам бредут, собирая бутылки,

Побирушка в опорках,

Полудурок с сумой…

* * *

Столько счастья в доме, что мебель ставить некуда…

* * *

Преступление и наслаждение

Зря старух угробил? Деньги

Зря угрохал?

Вашу мать!

Там, где бабки, там и девки.

Это ж надо понимать!

* * *

Признался он — и стал влюблен…

* * *

Я тоскую по женскому полу,

Хоть не дюже мне мил этот пол,

Полу-рабствуя, царствуя-полу,

Сколько раз по его произволу

Я в болваны себя произвел!..

Но тоскую по нем окаянно,

Но люблю его, гада, любить,

Но уж больно приятно,

Приятно

Оболванену гадою быть!

* * *

Влюбился по уши… а не по муди?

* * *

Я с лесбиянкой пить хочу,

Вползти к ней в душу крабом,

А после хлопнуть по плечу:

Ну что, айда по бабам?..

* * *

Вычурный кусок мяса. Более вычурный, чем мужской. Прекрасный пол.

* * *

Она пришла, доверчива,

Сказала мне — «До вечера?

Останусь. До утра?

Останусь. На хера

Лукавить, лицемерить.

Бубнить: «Пора, пора…»

Она была доверчива,

Отзывчива, мудра.

* * *

Крик в толпе — Девушка!..» Все женщины оглянулись.

* * *

Катал девчонкам записки,

Хватал девчонок за писки,

Всю жизнь в облаках витал…

На палец жизнь намотал.

Оставил внукам записки.

«Дед мудрый! — жизнь повидал…»

* * *

Медовые молодожены…

* * *

Рванем с пристуком?

— Недосуг…

Махнем по сукам?

— Не до сук…

* * *

А на пляже лидки, людки растамаживают грудки!..

* * *

…вот и эта девочка за одно только лето превратилась в девушку. Похоже, их всегда куда-то увозят на целое лето в такое время. Чаще всего увозят к морю, и что-то с ними там делают — колдуют, изготовляют «готовый продукт» из «полуфабриката». На солнце, что ли, выпекают? Поджаривают, как глиняные игрушечки на солнце, а потом обливают южной глазурью, смуглотой, блеском… шлифуют.

* * *

Выкрутас

И когда я сказал ей, что я хочу

Чтоб меня любила она,

Она послала меня… к врачу.

Потому, что была…

Больна.

* * *

Скромный, деликатный, красивый, да? Дурак! Женщины любят страшных,

нагло улыбающихся.

* * *

Ответ на Выкрутас:

Пускай мой пыл вас больше не тревожит.

Не надо посылать меня к врачу.

Я вас имел. Иметь еще, быть может,

Я не смогу. Поскольку — не хочу.

* * *

Сексуальный разбойнкик, Гонор Забубонный…

* * *

Бордель

Царит в подвале,

Груб, сер, обкурен,

Диспетчер швали.

Сексгруппенфюрер.

Ты пой, ты пей,

Имай, немея…

О папа Пий!

О мама мия!

* * *

Ябуцца…

* * *

Из поучений:

Раздрызгану развратом,

В целом муторным,

Сколь мудрено быть целым —

Целомудренным!

* * *

Муженек на денек… пых-пых огонек…

* * *

Хороший

Я Татьяне купил пелерину.

Я ее не увлек на перину.

Я мечтал… сколь пленительно к Тане

В лунной дымке прильнут эти ткани!..

* * *

Я обманул твои надежды.

Но не посмел уста и вежды…

* * *

Сексуальный вопрос. Крайне интересный вопрос. Как сама крайняя плоть.

* * *

Из цикла «Безумные»:

1. Я горд и дерзок.

Тьмы тому резонов.

Мне чужд ваш тон.

Мне больно слышать визг.

Безумная!

Ваш гардероб — изыск.

А я не чужд штормовки

И кальсонов.

2. О, нежная, нежная!..

Все во мне пело,

Я все рассказал ей, чем сердце немело,

Всю жизнь мою! Я не солгал ей ни раза!!

Безумная,

О, как она побледнела

В тот миг, когда я (по сюжету рассказа)

Печально заснул

И упал с унитаза!..

3. В летном саду

По саду летала девица,

Взлетав, заходила в пике.

Безумная!

Отроковица!

Как можно так биться, так биться, —

Как птица,

Подкрылышки ситца

Распахивая на ветерке?..

Вотще!

Так ведь можно и сбиться

На спазме,

и дико забиться

В экстазме,

и сладко забыться

В оргазме,

и гадко разбиться

В развязном таком

Гамаке!

4. Корма — забота общая

«Я не сделаюсь вашей женою! —

Прокричала безумная. — Нет!..»

Вот и ладненько…

За накладною

Мы в рабочий прошли кабинет.

Там стояла бутылочка спирта.

Очень кстати стояла. Без флирта,

Но со страстью мы выпили. Фас

Ничего, я подумал. И профиль

Ничего. Увлажнили картофель.

Усушили полтонны колбас.

Ничего. Хоть столкуемся, если

Поплотней не сойдемся. И бюст

Ничего. К сожалению, в кресле

Главных чакр не откроешь. Под хруст

Огуречный мы тяпнули снова.

Повторили. Ни звука, ни слова.

Только выстрелы где-то… война…

Или банда какая… она

Вдруг халат расстегнула. Особа

Ничего себе — то ей корма

В закрома, то сама как…

Особо

Ничего оказалась корма.

* * *

Достигнул-таки лет, когда жопа милее лица. Убедительней. А женщина — девушки.

* * *

Железный взор валютной проститутки

Мне разрывает сердце. Погоди

С насмешками, читатель. Кроме шутки,

Ее простое сердце разгляди.

Росла девчонка, русую головку

Ей гладили, косички теребя,

Читали про сороку про воровку

И загибали пальчики, любя…

У «Интуриста» дерзким бюстом к солнцу

Стоит и загибает, шемела,

Пальчонки на руке — тому японцу

Дала. Дала гасконцу. И саксонцу

Дала. А вот сызранцу — не дала.

Он хлеб не сажал. Он кашку не варил.

Мужичков — сажал. Делов — наварил.

Таких делов — от смеха подыхали,

Когда с трибуны, хныча, говорил.

Ни стати, ни валюты, ни походки,

Колхоз в долгах… читатель, друг, постой,

Сама принципиальность патриотки

Мне надрывает душу простотой!

* * *

Как мадам одеться? А лучше всего — без всего.

* * *

Неразделенная любовь

Раз Полина Виардо

Выпила яиц ведро.

Залилась, как сто сирен!..

А Ивану — хоть бы хрен.

Гению — гениево.

Тургеневу —

Тургениево.

* * *

Женщина чувствует себя главной на земле. И все ее чаянья, хлопоты, сплетни — главные. Она — живородящее. А мужик при ней — что-то стороннее. Мужик — предмет жалости для земной женщины. Он что-то сопутствующее. Как «сопутствующие товары», как приложение к основному товару — в магазинах. Между собой женщины это хорошо понимают, и ценят в первую очередь себя, свои мнения, вкусы… дружка дружку, наконец! Но не мужчин. Женщина притворяется подругой, любовницей. Она даже не мать, а — рожаница. Т.е. нечто самодовлеющее, самодостаточное, как ее собственное лоно, чрево. Мужчина же откуда-то сверху смотрит на женщину, и — презирает. Он не от мира сего. А она — от мира. Она жалеет. Он презирает.

И — призревает.

* * *

Когда я не в себе, а в тебе,

Когда я зарываюсь, как зверь,

В кромешный, душный сад, не в себе

И ты, и ты в засаде, и знай —

Теперь, возненавидя всю кровь,

Всю кривь земли, зарытой во мрак,

Меня, себя, и все, что внутри,

Ты только распрямляешь мой свет

И оголяешь чистый свой ток,

Ты бьешь им из артерий, смотри —

Горят твои засады! Смотри —

Просквожены до жилки!..

Теперь

Мы только свет, в нас кончился зверь,

Сгорел, извылся, свился в золе!..

Мы возвратились в сад золотой.

Мы вышли из себя на земле.

* * *

Зеленые глаза. Неспелые. Крыжовенные.

* * *

…когда ты набухаешь мной,

Я прозираю мир иной,

Где бьется, и воет, и корчится лира

В безумной, шершавой жемчужине мира…

* * *

Милая дамская беседа:

— На безлюбье и раком станешь…

— И-и! Еще и свистнешь!

* * *

Девица и черт

А черт голенаст выгибаться горазд —

Он в окошечке выгибается, красной девице улыбается:

Что ты ходишь тут? Сама белая,

Сама белая, икры полные,

Икры полные, бедра плавные…

Что ты кружишь здесь, душечка, рядышком?

Не ходи ты кругом, а ходи ко мне в дом,

На родителев дом не оглядывайся.

Я и стар, а горазд!.. заглянула б хоть раз…

А заглянешь разок — не спечалуешься!

* * *

С милой рай и в раю

* * *

Из песенок «Весеннее и Осеннее»:

***

Снова сучки.

Снова случки.

Любят сучки

Штучки,

Дрючки…

* * *

Отдалась за манто. И мех, и грех… Хорошо!

* * *

Секрет унылых физиогномий. На пляже.

Ходят тетьки.

У тетек — титьки.

Смотрят дядьки.

А дядькам — дудки!

Вот потому и кривятся будки.

* * *

Тюльпан иссяк, развернулся, и всем стали видны его худые, жалкие ребра…

Конфуз бытия.

* * *

Гордыня демона

Все говорят ему — однако,

Тебе семейственность нужна!

А он не любит узы брака

И нипочем ему жена.

* * *

Медленно повернулись трагические коровьи глаза тяжело беременной девушки…

* * *

Ровесники, ровесницы…

Уже не потянешь любую подряд

В театр, подворотню, кусты…

Про девушек наших уже говорят:

— Со следами былой красоты!..

* * *

Вежливый крик неудовлетворенности…

* * *

Шах Мазоха, большой сладострастник,

Рассуждал: если боль, это праздник —

Чем больнее, тем слаще.

Да-да.

А чем хуже, тем лучше.

Поскольку

В боль миров просочит свою больку

Несравненная польза

Вреда.

* * *

Целуясь, завел руки за плечи. Взгляд упал на ручные часы. Стало скучно. Да, не наблюдают…

* * *

ГиперПсой

О, панспермия!..

С Юры, с Перми

Протягновен вагине я!

Моя любовь не струйка спермы,

Не утомленная струя…

Всей планетарной биофермы

Нежнейший взрыв —

Любовь моя!

* * *

…и опять поиски себя увенчались обретением дамы… (Из романа «Тихий Дон Жуан»).

* * *

Все свежее очень здорово:

Простата, лучок, авокадо…

Желудочный сок

Прокурора,

И розовый сон

Адвоката…

* * *

— Отбили девушку…

— Плохо прибил!..

* * *

Крупная стерва

Снова ласковый. дождь, и неласковый муж.

А любовник хорош. Тих и ласков к тому ж.

Был бы ласковый муж и неласковый дождь…

Впрочем, все это чушь. Да к тому же и ложь.

Меж сияющих луж на свиданье плывешь…

А неласковый муж пьет и прячет свой нож

От готового выпрыгнуть нерва, —

Далеко-далеко,

Глубоко-глубоко…

Да к тому ж и зарезать тебя нелегко,

Уж такая ты крупная стерва.

* * *

А жена — родственница?

* * *

Расстояние

(ненаучное дополнение к частной теории относительности)

От каблука мадамова

До яблока адамова

Всего один шажок.

Возьмет за горло сученька —

Горяченька, подлюченька,

Улыбкой подкаблучника

Разлыбишься, дружок.

* * *

Тоже мне, женщины, — ни одной порядочной ноги!..» (из рассказа «Суччая правда»)

* * *

— Та-ак, ну и чего еще не достает в секс-индустрии?..

— Х… с разделяющимися боеголовками!

— Та-ак, на войне как на войне?..

* * *

Электрический романс

Пышной радугой, негой пшеничной степи

Он всплывает так мягко на ласковый ток,

А загривок затронь — искр и молний снопы!

Электрический кот.

Он ныряет в неон, он лудит провода,

Он купает в луне золотые усы.

Зелен глаз его. Место свободно? О да!

Кот сияет в такси.

Он в корзинке везет электрический грог

Балеринке ночной. У нее в позвонках

Переменный играет испуг, и зверек

В постоянных гуляет зрачках.

И юля, и пылая, с порога она

Запоет — так-так-так,

мой божественный кат,

Отвратительный кот, черномор, сатана!

Вырубайся скорей, энергичный мой гад,

Дуремар черномордый, — скорее ныряй!

Я балдею (мур-мур), ненавижу, скорей,

Я тащусь,

Электрический Кот!

* * *

Мальчиковая девочка

* * *

Внук молодого поэта…

* * *

Щелкнул электрический курок.

Лампочкой выстрелил свет.

— Милый, продрог?

Нет.

Просто вздрогнул…

— Согреть?

— Нет…

То есть — да.

Просто люблю гореть

И на свету, и всегда.

* * *

«Спид все видит». Или — не все?

* * *

Беложопка и семь гомиков,

И один гнилой диез,

Семь бемолей, семь биномиков

Собирались на конгресс…

* * *

Утро сумевшего…

* * *

Как на тебя закричу, закричу!

Как на меня поглядишь, поглядишь…

Стыдно мне станет. И я замолчу.

Сдамся, конечно. А ты — победишь.

Но я тебя все равно научу!

Ишь!…

* * *

Распахаем пах любимых!..

* * *

Идя мириться, важно чувствовать себя виноватым, глупым…

* * *

Возвращение блудного мужа

Добавил бы, да нечего. Забуксовал в траве.

Брызнули кузнечики — цок-цок по голове.

Такая околесица, такая дрянь с утра.

А и спал-то месяца не боле полтора.

С мукою великой разодрал вьюны, —

Ноги повиликой изопутаны.

Все в крови иголочки ненасытных жал,

Не допили, сволочи. Стоят, дрожат.

Плюнул, зачурался, отогнал беду.

Надо ж так! — нажрался. Больше не пойду.

Не пойду ночевать в луговую повитель,

А пойду почивать на свою постель.

Там родная дверь. Там своя жена.

Пусть попьет теперь мою кровь она.

* * *

Мужской половой х…

* * *

Я устал от тоски и pазвpата,

Я устал от сестpы и собpата,

Я уже изумляться почти пеpестал

Изумpудным сияньям в ночи…

Я устал.

Я пpошу об одном — погодите,

Кpест не ставьте на мне, pассудите,

Может быть я не все pазмотал,

Вестник pайских щедpот,

И поpока

Мытаpь, мот…

И мотает доpога

Меж болотных огней,

И до сpока

Измытаpился я.

И устал.

* * *

«Лежал на верху блаженства…» на телке, что ли?

* * *

От холода проснулся Адам после греха,

И камень запахнулся мохнатой шубой мха,

И Ева вдаль глядела на дымный свет зари…

Но все похолодело. Снаружи. И внутри.

И, полон умиленья, змей шепоточком жег:

— «А ты не спи, поленья подбрасывай, дружок.

Спит огонек — расторгни, с подружкой — не зевай,

Спят боги, свят восторги… подбрасывай давай…»

* * *

«Палка о двух концах» — любовный треугольник? Развратные деяния одного мужчины по отношению к двум дамам женского пола?

* * *

Царапины, засосы, покусы… красивенькая врушка.

— Кто тебя так?

— Змей-искусатель…

* * *

Эсэсээрос

В какой цивилизации другой

Размах найдешь такой и стиль такой? —

Громадна, горяча, как баба, домна,

Разверстый пах печи ярит полунагой,

Громадный кочегар с огромной кочергой,

И все вокруг так страстно и огромно! —

Штыри и дыры, раструбы, огни…

Ты только отстранись и загляни

Из вечности в музей времен угарный:

Средь архаичных капищ, мертвых трасс

Советский эпос источает страсть,

Как звероящер, вечно авангардный!

* * *

Отчаянное объяснение в любви

(Рассказ имярека)

…увлекши, наконец, в лесопарк подругу (к ней питалась давняя страсть), испытывая мучительные, — как всегда в таких случаях невовремя — позывы опорожниться, он совершил отчаянное чудо.

Итак, дислокация:

Задумчиво бродя меж аллей, набредают они на столетний дуб. Останавливаются. Озирают пейзаж. Небо. Листву. Напряженная минута перед событием. Они элегически прислоняются к стволу в два обхвата — по разные его стороны… Он (незримо от нее) расстегивает ширинку, и проникновенно — с паузами — внушает ей нечто (по любовной теме, разумеется), и одновременно же опорожняет мочевой пузырь. По мере того, как протекает сладостное освобождение от наболевших слов и накипевшей влаги (струйки бесшумно сползают по каньонам теневой стороны ствола), речевые паузы становятся все реже, тон объяснения в любви все уверенней, вдохновенней…

И вот, наконец (ширинка счастливо застегнута) — заключительный, победный аккорд! Решительное объятие… жаркий, свободный ото всего поцелуй…

Они жили долго и счастливо. И едва не умерли в один день — когда он рискнул рассказать ей все о том самом «чуде»…