Листопад

Полли Ива, 2021

Светка живёт обычной жизнью первокурсницы: скучные пары, проблемы с мамой и мечты о принце на белом коне. И вот в её жизни, наконец, появляется принц. Проблема только одна – он существует только в её снах. Так думает Света, пока сны не становятся реальнее настоящей жизни. Чем закончится её любовь к парню из сновидения? Смогут ли они найти друг друга в круговерти серых будней?

Глава 2

/найди меня/

Солнце ярко било в глаза, заставляя щуриться и смешно морщить нос. Толпы прохожих неслись по тротуарам огромным непрерывным потоком, сминая ботинками шуршащие жёлтые листья.

Она стояла перед огромной витриной, судорожно сжимая пальцы и не замечая этого. Сквозь оконное стекло местного магазинчика, куда она так часто любила забегать в детстве, чтоб посмотреть на всякие безделушки, Света увидела его. Маленький резной кленовый листочек из дерева, лежащий на голубой подушечке в ажурной хрупкой шкатулке. Кулон, который видела во сне.

— Возьми его, — он протянул ей шнурок, сдёрнутый с шеи, и вложил в ладони.

— Но…

— Молчи, — парень приложил указательный палец к губам и мягко улыбнулся. Запахло прелой листвой, прохладой и асфальтом, нагретым солнцем. Ей даже на миг показалось, будто он сам пахнет солнцем. Разве могла она теперь, когда полудышащую общагу залило светом от одной его улыбки, не принять подарок? Девушка сжала кулон в ладони и поднесла кулак к груди.

— Тук-тук-тук…Я слышу биение твоего сердца, — он осторожно дотронулся рукой до её щеки.

— Теперь ты услышишь его, стоит лишь закрыть глаза, — она завязала шнурок на шее. Кленовый листочек застыл на груди прямо напротив сердца, — тук-тук… слышишь?

— Слышу…

— Эй, ты, чего застыла истуканом? Людям мешаются, стоят тут без дела. В школу не пора? — вдруг раздался за спиной громкий голос с визгливыми интонациями. Света вздрогнула и оглянулась. Перед ней стояла молодящаяся тётка за пятьдесят. Из тех, что могли бы притягивать взгляд своей красотой, но вместо этого мазюкают веки голубыми тенями до самых бровей, красят губы в алый, что вовсе не добавляет им привлекательности, но придаёт возраста и превращает в базарных торговок. Любой другой бы огрызнулся или молча отошёл, не тратя времени на уличных сумасшедших, но Света всегда боялась доставить неприятности другим, поэтому она извинилась и, бросив ещё один взгляд на витрину, отступила к автобусной остановке. Первую пару она уже пропустила, пора было поспешить, если хотела успеть ко второй.

* * *

— Он вчера мне написал, смотри, — Наташка, не обращая внимания на преподавателя, сунула ей под нос телефон. Открытый вотсап пестрел голосовыми сообщениями.

— Нат, это, конечно, круто, но что я должна тут увидеть? — Света рассеянно скользнула взглядом по экрану и снова уставилась на доску. Ефим Петрович рисовал какие-то круги и треугольники. Стоило ли поступать на филфак, чтобы снова ходить на математику?

— Ай, блин, ты чего такая мороженая, как рыба дохлая? — обиженная Наташка забрала телефон и, открыв фото Коли, мечтательно уставилась на него.

— Я не мороженая, — шёпотом ответила Света, — мне просто сон странный приснился.

Она до сих пор не могла отойти от этого сна. Там, в выдуманном мире сновидений, она чувствовала себя реальнее, чем в обыденности. Прикосновения того парня до сих пор пламенели на коже, а сердце рвалось на части от счастья и неизбывной тоски, которая почему-то не желала проходить вместе со сном. Хотелось бросить всё, закутаться в одеяло и забыться до утра, снова и снова вдыхая запахи осеннего дня в пыльной общаге. Снова и снова сидеть на обшарпанном подоконнике и ждать, пока напротив не появятся карие глаза. Снова и снова…

— Так что тебе там поэт наш написал? — спросила Света, выныривая из тягучих спутанных воспоминаний.

— Что-что, раньше надо было спрашивать, — пробурчала Наташка, но долго дуться она не умела: на родных обижаться было себе дороже, а посторонние и этого не заслужили.

— Прости, — Света потрепала подругу по тёмным коротким волосам.

— Лааадно, — растаяла Наташка, — расскажу, но потом и ты расскажешь про свой «странный-престранный» сон, лады?

— Лады, только потише говори.

— Да ладно тебе, — хихикнула Наташка, — Ефим Петрович всё равно ничего не слышит. Ты лучше собирайся потихоньку, звонок скоро.

— Собираюсь, а ты рассказывай.

— Он мне стих новый показал, посоветоваться хотел, — Наташка довольно улыбнулась, как кот, объевшийся сметаны. Её и без того неширокие глаза превратились в тонкие счастливые щёлочки.

— Оу, да вы вышли на новый уровень, — подколола подругу Света, прекрасно понимающая, что любой новый текст — как недавно родившееся дитя, которое так долго вынашивалось под сердцем: любое неловко брошенное слово может его убить.

Прозвенел звонок, от которого у каждого в корпусе на миг в испуге останавливалось сердце, чтобы потом зайтись в сумасшедшем ритме. Наташка, закидывая в огромную сумку пенал, тетради и ни разу не открытые учебники, не переставала тараторить.

— Ты меня знаешь, я всяких там Фетов не люблю, да и вообще вся эта муть философская не по мне, то ли дело о любви, — на выдохе протянула Наташка. — Но его стихотворение мне понравилось.

— «Но»? Так оно философское, что ли? — Свету улыбнуло сравнение никому не известного Коли с Фетом.

— Оно… — Наташка задумалась, — а хочешь, почитать дам? Коля против не будет, наверно, — с сомнением предложила она.

— Ну, если уж он лучше Фета, то давай, — продолжала подкалывать подругу Света, но Наташка, окрылённая новой влюблённостью, ничего не замечала. Для неё сейчас не существовало проблем, плохого настроения и грубых людей.

— Смотри, вот… Да убери палец… Вот начало. Читай.

Знаешь, бывает, хочется стать выше,

Громче, сильнее, чтоб выдержать эту тяжесть.

Ты говоришь, что Боже тебя не слышит.

Просто его доконала твоя усталость.

Зачем отвечать потухшему человеку?

Вот если бы капельку, искорку, да хоть спичку…

Но ты только ноешь, что в этом жестоком веке

Даже влюбляться становится неприлично.

Нет бы бить стены, идти напролом к счастью,

Резать не вены, а хлеб, чтоб потом скушать.

Ты просишь Бога стать для тебя частью

Пошлого сериала. Ему — скучно.

Ему надоело быть пастухом стада.

Люди не стадо. В тысячи раз хуже.

Чтобы не делал, лучше тебе не стало.

Бог молча встаёт и варит себе ужин,

Пока ты — дурак — ревёшь, что ему не нужен.

— И как тебе? — Наташка в нетерпеливом ожидании уставилась на подругу: если она кому и доверяла, то только Свете.

— Не знаю, мрачновато как-то… Хотя тема, конфликт и прочее, что мы обычно выявляем при анализе текста — присутствует… — задумчиво сказала Света.

Девушки стояли в очереди в университетский буфет. Тучная блондинка на раздаче еле двигалась, а вкусные обеды быстро таяли в руках китайских студентов, которые сметали с полок всё, что плохо лежало.

— Ну ты сама подумай, сколько таких бедолаг на свете, которым всё не то и всё не так. И трава недостаточно зелёная, и небо не такое синее. И все кругом виноваты.

— Нат, просто люди разные бывают. Каждому по способностям, как говорится. Если ты слаб, то сложно перестраиваться, чтобы встать в позицию сильного. Не бывает злых людей, не бывает жалких и никчёмных. Есть лишь люди, каждый со своей историей. А твой Коля их со стадом безропотным сравнивает. Мне, пожалуйста, сок и пирожок с вишней, — обратилась Света к буфетчице, когда очередь дошла до них, — а ты что будешь? — спросила она Наташку.

— Возьми мне беляш, — Наташка даже зажмурилась от удовольствия, — и бог с ним, с этим стихотворением. Что там за сон такой, что ты всё утро сама не своя? Я сначала подумала, что Ветка моя просто не выспалась после вчерашнего загула, но теперь прям интересно.

Они расплатились мелочью с ворчащей буфетчицей и отошли за столик. Стульев не было, и студенты вкушали еду стоя, как кони. Зато и влезало больше.

— Да как тебе сказать? — Света задумалась. Трудно было передать словами всё то, что она почувствовала во время сна. Чувства и эмоции, никогда не переживаемые в жизни и от того имеющие ещё большую ценность, до сих пор вызывали дрожь в пальцах. Еле заметную, но от того не менее реальную.

— Да так и скажи, как было. Неужели очередной прекрасный принц прискакал вне очереди?

— Не принц. Но да, парень там был, — сдалась Света и рассказала подруге всё, что могла вспомнить.

— То есть ты просто сидела в какой-то замызганной шаражке, когда пришёл красивый парень и подарил тебе кулон? И что в этом необычного?

— Ну… — задумчиво накрутила Света прядь волос на указательный палец, — во-первых, чувство безграничного счастья, узнавания и боли, каких я в жизни не испытывала, а во-вторых, я точно такой же кулон на Воздвиженке видела, помнишь, там магазинчик с мелочёвкой всякой стоит у дороги?

— Скорее всего, ты просто уже видела этот кулон, а потом твоё подсознание и выдало его во сне, — легкомысленно отмахнулась Наташка от сна подруги, — а принц… Ну так давно пора, гормоны не дремлют, знаешь ли, — она завернула недоеденный беляш в пакет и засунула в сумку, — на будущее, нам тут ещё три пары торчать, — пояснила она в ответ на удивлённый взгляд Светы.

* * *

Он шёл, распинывая листья носками тяжёлых кожаных ботинок. Полуденное солнце умывало город, придавая выбеленным стенам домов особого шарма. Пашка свернул во двор. В ушах продолжала звучать новая песня группы «Кредо». Один из наушников уже не работал, приходилось ставить громкость на максимум и выбирать для прогулок улочки потише.

Мимо слепых витрин, мимо больших дорог

Тупо бреду один, чувствуя, что продрог,

Чувствуя, что причин больше нам нет опять

Рядом стараться быть и этот мир менять.

Пашка почти не вслушивался в слова. Ему давно было пора сидеть за партой в холодной аудитории и вникать в физические формулы, выбегая на переменах на крыльцо, чтобы погреться. Но сейчас он хотел побыть в одиночестве.

Мать ещё с утра начала капать на мозги. Пашка понимал, что она просто устала от бесконечной работы. С тех пор, как отец ушёл от них, мама не оставляла себе ни минуты покоя, боясь, как ему казалось, хоть на минуту остаться без дела и поддаться горю. Но понимай её, не понимай, а итог один — мама найдёт, к чему придраться, он вспылит, хлопнет дверью и уйдёт от греха подальше. Так вышло и в этот раз. А тут ещё и Алина со своим звонком, мол, нам срочно надо поговорить. Вопрос — кому надо? Ему надо только одного — чтобы его хотя бы на время оставили в покое.

В наушниках по третьему кругу звучал второй куплет:

Лужи бьют по ногам желчью усталых дней,

Больше не нужно врать, быть для тебя сильней,

Больше не нужно фраз, глупых, как дважды два.

Два на два будет пять. Пятый ни ты, ни я.

— Пятый ни ты, ни я, — повторил парень вслед за солистом. Сейчас, вдалеке ото всех, всё казалось простым и ясным. Маме нужно помочь справиться с давним разводом, Алине — объяснить, что им пора расстаться. Отношения, которым уже почти полтора года, никуда не вели. И сейчас он осознал это с пугающей отчётливостью. Ему больше не хотелось встречать её по утрам у подъезда с букетом облетевших от ветра ромашек. Не хотелось смеяться над тем, как она морщит брови и грызёт карандаш во время контрольных. Отдавать половину своей шаурмы и доедать за ней мороженое ему тоже больше не хотелось.

— Чёрт, — он резко остановился, услышав гудок автомобиля за спиной. Сам того не заметив, Пашка дошёл до универа. Он нервно дёрнул кончиком носа и поднял взгляд. На крыльце стояла Алина. Разговора было не избежать, — чёрт, — повторил он.

Раздался пронзительный звонок на четвёртую пару, последнюю на сегодня у его группы. Пашка смотрел, как точёная фигурка скрывается за тяжёлыми деревянными дверями корпуса.

— Павло, ты как, идёшь? — хриплым прокуренным голосом обратился к нему одногруппник, неспешно давя каблуком окурок.

— Нет, не сегодня.

Пашка развернулся и нырнул в боковой проход между воротами вуза и каким-то нелепым домом. В ушах настойчиво продолжала крутиться песня:

Больше не нужно врать…

Он сорвал наушники и засунул их во внутренний карман. На сегодня песен было достаточно.

* * *

— Я не знаю, что мне делать, — Алина судорожно дышала, стараясь сдержать слёзы. Она позвонила подруге, как только закончились пары. И вот теперь Лиса сидела рядом, внимательно заглядывая в Алины глаза.

— Ты ему сказала?

— Хотела, но он не пришёл на пары, не по телефону же такое говорить? — Алина шумно высморкалась в платок, заляпанный тушью. Увидь её сейчас кто-нибудь из группы — не поверил бы своим глазам. Некоторые и вовсе не признавали за Алиной право на чувства, да и она не старалась никого переубедить… Сейчас ей тем более было совсем не до мыслей о том, что подумают другие.

— Главное, не нервничай сейчас и не надумывай. Всё образуется, — повторила Лиса, прижимая Алинино лицо со следами слёз к груди, — не переживай.

* * *

— Носи его, не снимая, и я найду тебя.

Он наклонился и в еле заметном поцелуе прижался к её губам. Она неловко дёрнулась и покраснела. Общага медленно просыпалась. Кто-то, спотыкаясь о бутылки, искал туалет, шаря руками по обшарпанным зелёным стенам. Кто-то ушёл в комнату, даже не думая разбудить приятеля. А он взял её за руку и вывел на улицу.

В предрассветном сумраке тускло горели маленькие звёзды. Она зябко поёжилась, и он накинул ей на плечи старую отцовскую кожанку. Девушка посмотрела на него своими большими лучистыми глазами и попросила:

— Найди меня.