Одинока и крайне жестока, или Как выйти замуж за один день

Полина Раевская, 2016

Полина Ульянова – благородная лисичка, чью красивую шкурку решил использовать для изготовления шубы родной отец. Полина – невеста завидная. Еще бы – единственная дочь шоколадного короля, наследница многомиллионного состояния. Настоящая принцесса. И жених сыскался ей – королевич… Именно поэтому любимый папенька против воли выдает ее замуж за Антона Оленина – потомственного ленивца, парня, который в своей жизни ни дня не работал, зато стремительно прожигал деньги родителя. Полине брак не по душе, но у отца есть рычаги давления на нее – приходится согласиться… Валерий Яровой – ученый ворон – следователь, серьезный, умный, проницательный. Несмотря на свой простоватый вид, птица ученая и солидная… Вам предстоит путешествие в роскошный мир шикарного отеля, где предстоит медовый месяц нашим молодоженам, но брак, случившийся явно не на небесах, довольно скоро превращается в ад. Здесь происходит убийство, и наши герои оказываются в самом эпицентре событий…

Глава восьмая

Сон в брачную ночь

Это не комната, это сущий колодец.

Я чувствую себя ведром, которое туда опустили.

Фаина Раневская

— Добро пожаловать в ваш номер! — в голосе администратора слышалась уместная случаю торжественность. — Как видите, здесь вполне можно разместиться, не мешая друг другу, — поспешно добавила она, не найдя на моем лице признаков удовольствия от увиденного. — Хотя, — женщина замялась, но все же решилась произнести гениальную в своей банальности фразу, — милые бранятся, ведь только тешатся, правда?

— Угу, — буркнула я, быстро пересекая холл и толкая вперед огромную дверь, ведущую в смежное помещение. Открывшаяся моему взору картина производила впечатление: в самом центре комнаты, обитой шелковыми обоями с изображением пасторальных английских пейзажей, высилась стоящая на постаменте огромная кровать. Королевское ложе, обрамленное тяжелым гобеленовым балдахином и укрытое великолепной парчовой накидкой, оказалось густо усыпано лепестками роз. На расположенной рядом тумбочке в серебряном ведерке охлаждалась бутылка дорогого (никаких сомнений) шампанского.

Втянув носом воздух и опасаясь худшего, я решительно направилась к видневшимся в глубине комнаты дверям. Предчувствия не обманули — увиденное полностью соответствовало ожиданиям. Огромная ванна, способная вместить не то что пару влюбленных, но и целую их роту, оказалась доверху наполненной водой, сверху которой снежными пиками высилась мыльная пена. Весь пол оказался заставлен горящими, судя по всему ароматическими, свечами, запах которых и уловил мой чуткий орган обоняния.

Одним словом, вся обстановка, включая мозаичные панно с изображением нимф, наяд, купидонов и обнаженных греческих атлетов, а также пластиковых голубков, на тонких нитях спускающихся от карниза к подоконнику, специально создана для приема влюбленных новобрачных. В какой-то момент в моей душе даже шевельнулась жалость к работникам отеля, потратившим впустую столько усилий. Но, напомнив себе, что это их работа, за которую они получают деньги, причем неплохие, я отогнала прочь мрачные мысли, сумев быстро справиться с угрызениями совести.

— Милая моя, — Антон запнулся, только теперь поняв, что даже не удосужился познакомиться с сопровождающей нас служащей. Я усмехнулась — вполне в духе моего муженька. Личное общение с людьми не своего круга — ниже его достоинства. И хотя мне тоже не пришло в голову поинтересоваться именем администратора, себе я оправдание отыскала довольно быстро — учитывая обстоятельства, вполне имею право быть нелюбезной. — Простите, как вас зовут? — ослепительная улыбка Антона осветила комнату не хуже той дюжины свечей, что горели в соседнем помещении.

Женщина смущенно зарделась:

— Алевтина… Алевтина Олеговна Горина, — наконец представилась она. В высшей степени непрофессионально — сделать это ей следовало минимум полчаса назад, сразу после нашего прибытия в дом отдыха.

— Милая Алевтина Олеговна, — продолжил Антон, — не обращайте внимания на мою… кхм… супругу. В конце концов, — наклонившись к женщине, продолжил он доверительным шепотом, — долгий день, утомительная дорога, скверный характер дочери олигарха… Ой, — сморщившись от боли, парень потер ушибленное предплечье. — Вот видите! — торжествующе произнес он, — она еще и дерется! Так что вы уж с ней осторожнее — не женщина, огонь! В гневе страшна, аки черт!

— Ты закончил свое представление?! — процедила я сквозь зубы, меча глазами молнии. — Может, хватит уже, в конце концов? Алевтина Олеговна, — я повернулась к женщине, — распорядитесь, чтобы нам принесли дополнительный комплект постельных принадлежностей, пожалуйста.

— Да, да, конечно, — администратор засуетилась и принялась пятиться к выходу. Носильщик, все это время безучастно наблюдавший за разыгрываемым на его глазах спектаклем, нехотя двинулся в том же направлении.

Антон, правильно истолковавший его выражение лица, догнал парня и сунул в его руку купюру достоинством в пять тысяч рублей. Судя по загоревшимся глазам отельного служащего, столь щедрое вознаграждение он получал нечасто. Я усмехнулась — конечно же, легко тратить не свои деньги. Перед глазами возник образ Вовки — доброго, смешливого паренька, над которым так жестоко пошутила природа. Чтобы собрать деньги на его лечение, мы с девчонками ужом вертелись — копеечку к копеечке складывали. И все равно не сумели набрать нужной суммы. Тогда и обратились к моему отцу. Этот брак — цена Вовкиного выздоровления. Тем больнее теперь наблюдать, как мой супруг, с детства не знавший, что такое нужда и лишение, с легкостью сорит не им заработанными деньгами.

— Как хочешь, но я сплю на кровати, — заявил Антон сразу, как только за работниками дома отдыха закрылась дверь.

— Почему ты? — я посчитала нужным возмутиться. — Разве мужчина не должен уступать даме лучшее место?

— В веке девятнадцатом, возможно, — улыбаясь во весь рот, парировал Антон, — а в двадцать первом, подруга, все иначе. Вы же сами боролись за свои права. Эмансипация и все такое. Так что никаких поблажек. Равноправие так равноправие, душа моя!

— Ну, хорошо, — сдаваться так просто я не собиралась. — Пусть так. Но слово «равноправие» имеет два корня «равн» и «прав». Что означает равные права. А какое же тут равенство, если ты занимаешь лучшее спальное место по праву сильного?

— Я занимаю лучшее спальное место по праву первого, — рассмеялся мой муж, — но за ликбез спасибо. Я и забыл, что ты у нас знаток русской словесности, — Антон весело мне подмигнул.

Вспыхнув до корней волос, я резко повернулась на каблуках и, подхватив рюкзак с ноутбуком, ретировалась в ванную комнату.

Здесь я включила воду и, убедившись, что она шумит достаточно громко, вышла на связь с подругами. Те откликнулись на видеозвонок сразу, что неудивительно, учитывая нашу договоренность.

— Ну как? — взяла быка за рога Наталья. — Приставал?

— Нет, — отрицательно помотала я головой. — Пусть бы только попробовал!

— Ой, ну я так не играю, — притворно надув губы, вклинилась в разговор Машка. — Мы-то жаждали романтических подробностей, а ты натянула на себя синий чулок.

— Шутишь, что ли? — я едва ли не задохнулась от возмущения. — Ты забыла, о ком мы говорим?

— Не-а, — лениво потянулась у экрана «Красотка». — Все я помню. И как ты играла с ним в пушкинскую Татьяну, и как он тебя жестоко отверг. Только было это при царе Горохе, в другой жизни! До того, как ты из гусеницы в бабочку превратилась.

— Вот именно, — вмешалась в разговор Лилька. — Это он тогда Польке принцем казался, а теперь она лучше себе кавалера найти может. Зачем ей этот папенькин сынок, мажор гламурный? Сама подумай, — Лилия выразительно постучала указательным пальцем по лбу.

Мария хмыкнула и обдала экран таким взглядом, что я удивилась, как тот не воспламенился.

— Я же не предлагаю ей с ним свадьбу золотую справлять, — отчеканила она гневно. — Но чтобы ситуацией не воспользоваться? Парень-то, — подруга мечтательно закатила глаза, — хоть куда!

— В общем, не теряйся, Полина, — неожиданного союзника Машка обрела в лице прагматичной Натальи. А я-то думала, она на моей стороне!

— А чего? — продолжила свои наставления мать троих детей. — Мальчишка и впрямь хорош, даром что мажор. Для семейной жизни, может, и не очень подходит, но здоровье с таким поправлять — одно удовольствие.

— Какое же ты животное, — рассмеялась Лилька. Наташа спорить не стала, лишь протянула довольно:

— Да-а-а-а, что есть, то есть.

— Ох, девочки, помощи от вас никакой. Я поддержки искала, а вы… — Возмущенно фыркнув, я отключила скайп. Затем приняла ванную с пеной (не пропадать же добру) и, расслабленная, вернулась в номер. Вода всегда помогала мне обрести душевную гармонию. Так случилось и в этот раз — придя в благодушное расположение, я приняла разумное, на мой взгляд, решение — больше не спорить с Антоном и великодушно уступить ему брачное ложе, о чем торжественно и поведала супругу, не удержавшись, правда, от ехидного выпада: «Тебе, как принцессе на горошине, безусловно, нужнее. А то еще не ровен час помнешь свои нежные бока, лежа на диване-то».

Муж усмехнулся и, растянув губы в улыбке Чеширского кота, промурлыкал радостно:

— Конечно, дорогая. Я же папенькин сынок, мажор гламурный. Нам пуховые перинки по определению положены.

— Подслушивал? — ахнула я возмущенно и тут же принялась прокручивать в голове недавний разговор, проверяя его на предмет разглашенных секретов. Не обнаружив ничего предосудительного, незаметно выдохнула.

— Очень надо, — обиженно проворчал Антон. — Просто вы так орали, что, подозреваю, даже обитатели соседних номеров теперь в курсе твоего нежелания исполнять свой супружеский долг.

— А тебя это задело? — ехидно поинтересовалась я.

— Конечно! — правдиво ответил Антон. — Но не потому, почему ты думаешь. Видишь ли, я и сам не жажду заниматься с тобой любовью, а ты ведешь себя так, будто лишаешь меня чего-то ценного. А ведь захоти я, мы бы уже давно кувыркались в постели.

— Что?! — я едва не задохнулась от возмущения. — Ну ты и нахал! Думаешь, если силиконовые пустышки, польстившись на деньги твоего отца, падают к тебе в объятия, стоит только поманить их пальцем, так все женщины такие же! И вообще, у тебя хоть раз был секс с женщиной, прочитавшей хоть бы одну книжку?

— Например, «Евгения Онегина», да? — ехидно поинтересовался Антон, нанеся запрещенный удар. Но я и виду не подала, как сильно меня задели его слова.

— Что ты! Так высоко я не замахиваюсь! Достаточно женского детектива. Хоть что-нибудь, кроме статьи из глянцевого журнала на тему: «Как приручить миллионера».

— Да кому они нужны, эти твои «читательницы», а?! — перешел на крик Антон. — Мои силиконовые пустышки, как ты их называешь, хоть мозг мне не выносят. Добрые, милые, пусть и не обремененные интеллектом. Не то что твой зануда Святослав. Кстати, где он? Не помог твой читательский опыт удержать парня, да?

— Ах ты! — метнувшись через комнату, я накинулась на сидящего на диване супруга с кулаками, но тот оказался проворнее — схватив меня за запястья, заломил мои руки за спину, повалил на себя, а затем, перевернувшись, оказался сверху.

— Ну что, успокоилась? — проговорил он, сощуривая глаза и приближая свое лицо к моему на опасное расстояние.

— Пусти, — помимо воли голос пошел вверх и задрожал, выдавая крайнюю степень волнения. Предательское тело, откликаясь на близость парня, затрепетало от ожидания.

— О, подруга, — ехидно проговорил Антон, не ослабляя хватку, — а ты не такой уж сухарь, как я посмотрю, да? — с этими словами он бесстрашно впился своими губами в мои супружеским поцелуем.

Но я ведь предупреждала, чтобы он так не делал! Теперь пусть обижается только на себя.

— Ай-ай-ай, — завопил Антон, вскакивая с дивана. — Больно же! — закричал он, высовывая укушенный язык.

Воспользовавшись долгожданной свободой, я в два прыжка оказалась в спальне и, захлопнув дверь, дважды повернула ключ в замочной скважине.

— Кто первый встал, того и тапки, — прокричала я через дверь. — Кровать моя, а ты сегодня спишь на диване. Ясно? И помни, далеко не все девушки мечтают оказаться в твоей постели. Понял?

— Спорим? — раздался за спиной голос Антона, и я от неожиданности едва не упала в обморок. — Ты как тут оказал… — заметив за его спиной открытую балконную дверь, вопрос не закончила. — А-а-а, ну ясно, — пробормотала я. — Слушай, ты правда думаешь, что никто перед тобой устоять не может?

— А разве нет? — усмехнулся парень.

И ведь не шутит! Он действительно уверен в силе своего обаяния. Надо же, до чего самоуверенный тип! Такого и обломать не грех. Вот только как?

Тут меня осенило!

— Предлагаю пари! — воскликнула я.

— То есть? — удивился супруг.

— Условия просты: я нахожу тебе даму, и ты пытаешься ее обаять. Спать с ней совсем не обязательно, — добавила поспешно, — достаточно получить ее принципиальное на секс согласие. Сумеешь — кровать твоя до конца медового месяца. Нет — не обессудь — мне достанется. Срок — три дня, а пока по очереди на ней отдыхать будем. Ну как? Готов продемонстрировать свои таланты?

— Да легко! — воскликнул Антон. Как я и предполагала, муж сразу повелся на «слабо».

— Отлично! — пробормотала я.

— Отлично! — поддержал Антон и, открыв дверь, покинул спальню, великодушно оставив ее в мое полное распоряжение.

Позднее, лежа в постели и прокручивая в мозгу случившееся, я все пыталась понять, что на меня нашло. Зачем так подставляться? Не то чтобы меня волновала личная жизнь супруга, но все же мнение окружающих тоже ведь мне небезразлично. Отель «Тихая сосна» совсем небольшой, все у всех на виду, и потому мне следует быть готовой ловить на себе любопытные и, не сомневаюсь, ехидные взгляды. Да уж, подставила ты себя, Полина Алексеевна, не по-детски. И о чем только думала?

Уже засыпая, неожиданно вспомнила давно забытую присказку: «Я сплю на новом месте, приснись жених невесте». Повторив ее про себя несколько раз, приготовилась познакомиться со своим суженым.

Увы, вместо встречи с ним Морфей подарил мне кошмар. Тот самый, от которого я пыталась избавиться не один год. И хотя днем это худо-бедно получалось, по ночам неконтролируемое сознание нет-нет да извлечет из закоулков памяти события давно минувших лет. Так случилось и на этот раз. Мучительно наблюдала я за демонстрируемой мозгом кинолентой, в которой неуклюжая, нескладная и малопривлекательная девчонка умудрилась влюбиться в гламурного красавца, сердцееда и бабника Антона Оленина.

…В тот год он с отцом гостил у нас на даче, и я, не иначе вообразив себя пушкинской Татьяной, написала ему полное любовного пыла послание, в котором молила лишь о снисхождении и о толике внимания. Романтичная дурочка, я, хоть и не питала иллюзий относительно своей внешности, не сомневалась в красоте души. Мне казалось, что стоит прекрасному принцу узнать меня ближе, как он непременно поймет, что мы предназначены друг другу самой судьбой.

Хорошо еще, что эти свои соображения я тогда оставила при себе, лишь слегка намекнув в письме на родственность наших душ.

Онегин из Антона, правда, получился так себе. На мое письмо он и не подумал ответить. Напрасно прождав его всю ночь в своей «светлице», я решила, что парень просто не получил послание, которое я, не решившись отдать ему лично, подсунула под дверь.

В конце концов, подумала я, он мог и не заметить конверт — мало ли какие бумажки на полу валяются.

И вот теперь я мучительно металась по кровати, не в силах вырваться из цепких лап Морфея, жестоко напоминающего мне о моем тогдашнем унижении. Снова я кралась вдоль стены к комнате возлюбленного, опять осторожно приоткрывала ее дверь и застывала, словно пораженная громом. Я отчетливо видела каждую деталь, вплоть до капелек пота на теле Антона, о происхождении которых нетрудно догадаться — видимо, парню пришлось немало потрудиться, ублажая вальяжно лежавшую рядом с ним обнаженную девицу, от красоты которой даже у меня дух перехватило. Длинноногая красотка, ничуть не смущаясь своей наготы, читала вслух мое письмо, покатываясь от смеха. Антон лениво поглаживал ее грудь, не разделяя, впрочем, веселья, но и не делая попыток его прекратить.

Охнув, я невольно выдала себя и, громко захлопнув дверь, опрометью помчалась в свою комнату, мечтая только о скорой и безболезненной кончине.

Робкий стук в дверь, раздавшийся через десять минут, сообщил о прибытии нежеланного теперь уже визитера. Нехотя впустила я его в свою комнату, в глубине души все же лелея надежду на чудо. Увы, его не произошло!

Неловко переступая с ноги на ногу и то и дело отводя от меня взгляд, Антон с трудом выдавил из себя слова совершенно несвойственным ему робким голосом:

— Ну-у, ты это… В общем, не обижайся на нас, Поль… Я ж не знал, что ты зайдешь, и вообще… Ты это… Слушай… Отцу только про Верку не говори, а? А то он предупредил, что еще один такой залет, и все… Ждет меня суворовское училище, — Антон усмехнулся. — А по поводу всего остального… — парень смущенно хмыкнул, — выброси ты эту дурь из головы… Ты — клевая девчонка, и все такое. Встретишь еще свою любовь, а я… Ну, короче, не достоин я тебя… Сама посуди, какой из меня романтик — у меня один секс на уме, ветер опять же в башке гуляет, да и вообще… — возлюбленный неопределенно махнул рукой.

И тут я, совершенно неожиданно даже для самой себя, накинулась на парня с кулаками и принялась бить, царапать и кусать его, обзывая самыми бранными словами, какие только смогла вспомнить.

— Эй, ты чего? — спокойно поинтересовался он, будто не чувствуя боли. — Тебе кошмар, что ли, приснился? — парень обнял меня за плечи, приподнял и, посадив к себе на колени, принялся баюкать, словно дитя. Я успокоилась, глубоко вздохнула и обвила его шею руками.

Вышедшая из-за облака луна осветила своим светом комнату и ее обитателей. И только тогда я осознала, что все происходящее вовсе не сон и держащий меня на руках Антон вполне себе настоящий. Вскрикнув, резко вскочила и, вперив руки в бока, поинтересовалась грозно:

— Какого черта ты тут делаешь?

— Так это… — удивился молодожен. — Ты кричала, словно резаная. Вот я и решил тебя успокоить.

— Спасибо, но не нужно! — в моем тоне было столько яда, что его вполне хватило бы для убийства слона. — Как-то справлялась без тебя все это время. И дальше намерена без тебя обходиться! Надеюсь, тебе это ясно?

— Да уж куда яснее-то, — усмехнулся Антон. — Больше не буду! Даже пожар случится, не посмею потревожить ваш сон, принцесса.

— Вот и хорошо, — проворчала я. — А теперь, сударь, пожалуйста, покиньте мою комнату.

— Слушаю и повинуюсь, моя госпожа, — парень склонился в шутливом поклоне, — слушаю и повинуюсь!