Глава шестая
Придя после завтрака на пляж и расположившись на «своем» месте, подруги сразу побежали в море, благо, что оно было спокойным и теплым. Но несмотря на штиль, купальщиков было почему-то немного. Зато на берегу происходило какое-то броуновское движение: отдыхающие собирались кучками и что-то бурно обсуждали, все время оглядываясь на пирс, по которому муравьиной дорожкой сновали туда-сюда люди, но рыбаков с удочками по-прежнему не было. Светлана, несмотря на странности вокруг, легла в шезлонг и подставила тело горячему солнышку, а Ксении природная любознательность (назовем это так) не дала усидеть на месте. Она решилась подойти к «женскому салону» у большого камня и, извинившись, поинтересовалась — что именно все так бурно обсуждают.
– — Как, Вы не знаете? — воскликнула высокая женщина в огромных солнечных очках., которые делали ее похожей на черепаху из советского мультика, — тут позавчера человек упал с волнореза и разбился насмерть. На камни упал, вон на те, — показала она рукой.
– — А кто это был? — спросила Ксения, вспомнив фигуру в дождевике в то ненастное утро.
– — Девочки, как его звали? — спросила очкастая, обратившись к товаркам.
– — Так это русский мужик, Николай, он тут каждый день на пирсе торчал с раннего утра, — ответила приземистая пышнобедрая дама. — В тот день дождь был и ветер, пирс скользкий — вот поскользнулся, наверное, и упал. Его вчера один болгарин нашел — отправился поплавать, когда чуть распогодилось, и увидел
– — Хорошо еще тело как-то за камни зацепилось, а то бы унесло в открытое море, рыбки бы его съели и вообще никто бы не понял, куда человек пропал, — добавила третья участница дамского кружка. — Вчера тут полдня спасатели с полицейскими крутились, и весь город на наш пляж сбежался. А вы спали что ли два дня раз ничего не слышали?
– — Мы уезжали. — сказала Ксения и зачем-то добавила. — В Пловдив.
– — А вы на машине ехали или на поезде?
– — На поезде.
– — А мы в прошлом году на машине. Девочки, нам надо как-то всем вместе съездить в Пловдив. Я там чудесный ресторан знаю и недорогой.
Женский клуб переключился на обсуждение достоинств и недостатков Пловдива, забыв о бедном Петровиче, отправившемся умирать к своим любимыми рыбам.
Ксения вернулась к подруге и рассказала ей о печальных новостях.
Сидящие впереди в шезлонгах Ольга с мужем и Вадим, как поняла Ксения, тоже обсуждали несчастный случай и гибель Николая. Ксения навострила уши.
– — Ну как же можно быть таким неосторожным и подходить к самому краю волнореза, да еще в непогоду, — сетовала Ольга.
–-Может у него рыба большая клюнула и потащила его, — высказал предположение «немец» по имени Константин.
– — А что же дальше будет? Его ведь хоронить надо? — вмешалась жена «немца» Илона, которая, как успела заметить Ксения, всегда переводила беседу на прагматические темы. — Кто этим заниматься будет? У него родные есть, не знаете? Он вроде никогда ни о ком не вспоминал. Он хоть женат, кто в курсе?
– — Николай Петрович вдовец, его взрослая дочь живет в Черногории. Ей уже сообщили. Она собирается кремировать тело и увезти урну с собой, там захоронить, — отрапортовал полковник.
– — Ой, а я не хотела бы, чтоб меня сожгли, боязно как-то, — повела плечами Илона.
– — Когда дело до этого дойдет, Вам уже будет все равно, — резонно заметила Ольга.
– — Ой, что Вы, Ольга Федоровна, говорите, — когда дело дойдет… Я еще не собираюсь в крематорий! — поджала губы «немка».
– — Ну Петрович тоже не собирался, — заметил Вадим. — Надо бы помянуть майора.
– — Он тоже военным был? — поинтересовалась стоявшая тут же пышногрудая брюнетка, землячка «немцев» из Золингена.
– — Он был офицером полиции, но давно уже уволился в запас.
– — Так он вроде не такой и старый был?
– — Ему шестьдесят этой зимой исполнилось, — сообщила всезнающая Ольга, — помнишь, Пока, он про юбилей рассказывал, ну что он юбилей на зимней рыбалке провел? И про то, что он десять пенсионных лет почти каждый день на рыбалке! Жил на рыбалке и погиб с удочкой, — философски заключила она.
– — Давайте сегодня вечером сходим в какой-нибудь ресторан или кафе, помянем Петровича, — предложил «немец», и компания занялась сравнительным анализом заведений и цен.
Несмотря на сияющее изо всех сил солнце, настроение у подруг стало минорным, и вечером на традиционной прогулке, они затеяли беседу о том, был ли прав булгаковский Воланд, утверждая, что самое плохое для человека — внезапная смерть. Может, гораздо хуже жить в ожидании исполнения «приговора» судьбы, зная наверняка что конец близок. В общем, в этот вечер ни яркий закат, ни веселые вопли детей на набережной, ни итальянское мороженое — ничто не возвращало вкуса к жизни. И какое им, казалось бы, дело до случайного пляжного знакомого, даже и не знакомого в общем, а просто «сопляжника», «что им Гекуба» — а вот поди ж ты.
Перед сном Ксения залезла в мобильник на форум «Россияне в Поморие» посмотреть городские новости и сплетни, но и там обсуждали печальное происшествие на пирсе. Точнее сказать не на пирсе, а на волнорезе, как сегодня не раз уже она слышала. Пирс — это что-то на столбах, куда яхты и лодки швартуются, это Ксения в общем знала, но все же из реплик в чате поняла, что не только она называет это бетонное сооружение, выпирающее в море, пирсом. Ну вот это происшествие на волнорезе или там пирсе, все и обсуждали бурно. И только «селфи-да» Аврора с оптимистическим напором брандспойта требовала заглянуть в ее блог и полюбоваться новыми фото. Ксения сдалась и заглянула, полистала картинки. Сегодняшний восход: Аврорины ноги в рассветном прибое; вчерашнее небо с уплывающими вдаль облаками; позавчерашняя непогодь: серое, неприветливое море, Аврора в розовой курточке с развевающимися по ветру волосами, розовые сапожки вытоптали на песке сердечко и слово love, полусмытая волной «любовь» на следующем снимке… Вот неймется девице! Просто удавится за десяток лайков! А фотографии неплохи кстати. Море по-мужски суровое никакой сиропной мимишности. Ксения скопировала пару снимков и сохранила у себя на рабочем столе. Покажет как-нибудь друзьям, какой может быть здешняя «свободная стихия», а то сама-то она все идиллические закаты постит. И автора шедевров укажет, конечно, поработает Аврориной пиарщицей по знакомству, уж так и быть. Интересно, видела ли Аврора в то утро Николая на пирсе? Надо бы ее порасспросить завтра поутру. Просто так, для интереса. И заодно хоть для проформы спросить, не возражает ли та против использования ее фото. Хотя Ксения уверена была, что девица возражать не будет и даже бурно обрадуется, но спросить-то не грех, то есть, грех не спросить.
Еще раз полюбовавшись на смазливое личико блог-барышни, полузакрытое небрежно-спутанными прядями, Ксения вышла из Интернета, отложила телефон и попыталась заснуть. Но новости дня не отпускали: соседи по пляжу толпились и гудели нее в голове. Вспоминались обрывки разговоров о погибшем на пирсе. Черт дернул этого НиколЯ тащиться на рыбалку в шторм. Что там поймать-то можно в такую погодку! Никогда она не понимала фанатиков и даже слово «заядлый» не любила: каким-то непристойным оно всегда казалось, так и слышалось в нем что-то хищное, каннибальское — «ясти» и «пасти» всякие из него торчали. Лингвистические измышления быстро утомили Ксению Петровну, и она наконец мирно заснула.
