Перемирие

Полина Аширова, 2022

Внутренняя гармония – вещь крайне зыбкая и неподатливая. Для того, чтобы достичь её, уходят многие годы, а потерять её можно в одно мгновение. Сердце не терпит, когда хозяин от него отворачивается, но ему страшно в этом признаваться. А в действительности оно ждёт, что ему скажут «мирись, мирись, мирись и больше не дерись» – и все проблемы тут же растворятся и гармония вернётся к себе домой. Но долго ли придётся ждать этих слов?

Разговор с миром

Крик отчаяния

— Кому бесплатных книг, народ?

Кому страниц с душком печати типографской?

Осилит кто походы вброд

Сквозь мутные болота резкой душевстряски?

— Мы заняты: учёба, дом,

Семья, работа, дети, третья мировая…

Когда уклад наш кверху дном,

А бомба подрывает, точно чумовая,

Тогда не до метафорок,

Гипербол и других художественных вздоров:

Кидают люди в амфору

Огрызки алых яблок братского раздора

Я давно не молилась

Я давно не молилась —

Теперь не слезает с колен

Вес трясущихся бёдер

Я давно так не злилась

На бред завывания сирен

И искру в огнемёте

Помолюсь я Творцу,

Помолюсь за разумность главы

И за мягкость падений

Нам вражда не к лицу,

Нам не надо земли и травы,

Нам не надо владений!

Чур, объятия к небу!

О нет, не ловите снаряд,

А зовите Владыку —

Он насущного хлеба

Просящим даёт, говорят,

Вместо волчьего лыка

Шар

Густонаселёный: очереди, пробки

Шар сине-зелёный: спрятан по коробкам

Людом разношёрстным толк существования…

Кажется заносным

Бредом мироздания

Разнополюсная водная планета

С гнилью человека Нового Завета

Донор кислорода: вырублена роща

Что же вы, уроды?! Кажется мне тощим

Ваше понимание хрупкости Вселенной,

Думающей жарко и самозабвенно

Стой, лихой ты кучер, стоп, мои лошадки

Некуда деваться — нам теперь несладко

Как же я любила развитых приматов,

Как мне были мерзки пули автоматов!..

Слишком населённый: семь нас миллиардов

Шар ещё зелёный: лес вздыхает ярдом

Воздуха раздора. Толк существования

Стал нам смертоносным бредом мироздания

Перемирие

За стол садитесь балабольный:

Поговорите по душам

О злободневном, о крамольном,

О том, как страшно малышам

И здоровенным великанам;

О том, как жутко видеть дым,

О том, как больно милым мамам

И небесам неголубым

Вы в перестрельном перерыве

Поговорите по душам

Об историческом нарыве,

О том, что был на карте шрам

И отпускайте миролюбцев,

И пожалейте матерей:

На перемирие сошлются

Тогда анапест и хорей

Мирись, мирись, мирись

Мирись, мирись, мирись

И больше не сердись,

А будешь горячиться —

Сражению случиться!

Отнял моё ведёрко,

Отнял мою лопатку!

Ведь то сулит разборку —

Песочничную схватку

И сломано ведёрко

И сломана лопатка

А ссора-фантазёрка

Нисколько не эмпатка…

Мирись, мирись, мирись

И солнцем засветись!

Светиться будем дружно —

Нам солнце это нужно

Разговор с миром

I

— И что ты делаешь, милок? — Рисую линию

— О, как ты, милостивый, на руку-то скор!

Ты расщедрился в распылении уныния,

Огонь и воду посылая за бугор

— Ты не мешай мне рисовать черту враждебности,

Не видишь — занят я, проглоченный борьбой?

В её нещадной, заразительной нахлебности

Вы повстречаетесь с калеченой судьбой

II

Путалась в снегу земля-земелька

В выси плыли синь и тишина

Ширилась петелечка-петелька,

Медленно давилась в ней страна

Чтим девятомайскую гвоздику,

Горечь между мыслями тая

Сузилась петелечка… Как дико!

Что же ты, родимая моя!..

III

— Зашивай-ка свой рот, гражданин,

Зашивай, спеши,

Зашивай, зашивай,

Закончилась нитка?

Держи другую!

— Я и сам не смазливый блондин —

Ещё тот мужик,

Ещё тот я бугай!

Словесно я прыткий,

Рычал вглухую…

Да окстись, патриот из глубин,

Воттакенный пшик!

Не меня ты пугай —

Не я был здесь зыбкий,

Не я психую

IV

Когда-то всё изменится

И будут вспоминать

Стремления и рвеньица

Историю менять

Как жалкие попыточки

Дыханием потушить

Пожар на тонкой ниточке —

А нас уже не сшить

V

Что за смесь на плите кашеварится?

Что ж, пока не кошмар, но кошмарице

Очень юное

Больно жалко планету-страдалицу…

И порхает же, как полагается,

Вся велюрная!

Но уклад из клешней её валится —

Наша жизнь продолжает кошмариться

Авантюрная

VI

Им лень дружить

И страх — не спорить

Начните жить,

Народ, вдругорядь

Нам велики

Размеры санкций

Мы — знатоки

Реинкарнаций

Уже не больно и не жалко

Спасибо, русская закалка

Спрос-весна

Аггравируют чекисты

Политические кисты

Я спрягаю аористы^[1],

Запивая тишину

Не сочти меня тупицей:

Я внимаю злобнолицым

Впечатлительная чтица —

Завываю и стону

Нам простое стало благом:

Спали сахар и бумага

В стеллажах универмага,

Предвкушая спрос-весну

Кто способен — отрицает,

А на нас уже лица нет

Он — сидит и порицает,

Ублажая сатану

Не сажайте меня в темницу

Не сажайте меня в темницу

За крикливость и слово «нет» —

Я сотку из неё светлицу,

Потому что я малый свет

И темницу накроет солнца

Бесконечного белизна

Не уроды — всего уродцы,

Разногласие — не война

Не сажайте меня в темницу

Я какой-то всего поэт

И, похоже, мои убийцы —

Паникёрство и слово «нет»

Не сажайте меня в темницу?

Самомнение выше крыш!

Кто узнает тебя, шутница,

Кто услышит, как ты визжишь?..

Стал я поклонник вульгарных словечек

Стал я поклонник вульгарных словечек:

Газ астматический инфоутечек

Нас от иллюзий избавил

Если нет денег и сил уезжать,

Сузился спектр — бить в грудь и визжать —

Выбора ждать не заставим

Русский язык!.. Как волшебен и нежен

Твой гуттаперчевый дар!.. И небрежен

Хаос привычных наречий

Я не могу тебя в узел связать!

Как же мне хочется что-то сказать

В страхе телесных увечий!..

Я не сторонник притворства и фальши:

Всем нам известно, так будет и дальше,

Свет не для этих просторов

Врут — говорят, что вокруг тишь да гладь

Как же не терпится волю отдать

Звучности визгов и оров!..

Живопись

Есть одно лекарство,

В Сербии сликарством^[2]

Скромно и обычно называется

Помощь в переводе:

Живопись. И, вроде,

Правда исцелением является

Данная ей сила

Масляного ила:

Шрамы потихоньку исцеляются

В русском государстве

Могут все лекарства

Слезть с фармацевтических салазок

Живопись поможет:

Мне всего дороже

Волосы кистей в шампуне красок

Отворяй ворота

Отворяй воротá

В наши новые дни,

Где молчит пустота

Эхом полой брехни

Отворяй ворота

В наши глупые дни

Подустали уста

От словесной возни

И молчу (неспроста) —

Я уже в западне

Отворяй ворота

И дивись кривизне

Крепкий завтрашний день

Ворох туч здесь чернильней смородины,

В полпланеты длиной шлейф фаты

Подарить бы хиреющей Родине

Крепкий завтрашний день — не цветы!..

Кинь свой взор на просторы сибирские,

На тайгу и на Дальний Восток:

Обедневшие, хоть исполинские,

А когда-то — Великий Ростов!

Не рождаемость правит над смертностью

Нас — мильоны и нас ассорти,

Но хворают края бессистемности

С населением в мякоть квартир

У мильонов совсем нет мильонов же:

Только ноты звенящих монет

И фуражки с дырявым околышем,

Что носили подряд много лет

Мы — народ с физьономьями кислыми,

Я — Мозговской республики гид

И беременный разными смыслами

Многоклетчатыми индивид

Ворох будней чернильней смородины

Ты кричи — не жалей хрипоты,

Ты сумеешь, о, милая Родина,

Крепкий завтрашний день — не мечты!..

Эскапизм. Пещера снов

Лучший способ эскапизма^[3] —

Загреметь в пещеру снов:

Сталактиты пацифизма

Нависают с потолков

И в раздумиях — упасть ли?

Ну же, падайте, смелей!

Так же звонко, беспристрастно —

Поучитесь у рублей!

За слова свобод лишали…

Есть ли магия у слов?

Да, её преуменьшали…

Эскапизм. Пещера снов

Я люблю

Иногда есть позыв говорить «я люблю»:

Я люблю тебя, жизнь,

Я люблю тебя, мир,

Я люблю тебя, дом,

Я люблю!

Я — простой гражданин и равняюсь нулю

Я люблю тебя, жизнь,

Золотой сувенир!

Мне не надо других…

Я люблю!

В чём нуждаются люди, не надо Кремлю:

Им Отчизной Отчизнь,

И она — командир…

Не её ль со стыдом

Уязвлю?

Иногда есть позыв не стремиться к нулю

Я люблю тебя, жизнь,

Я люблю тебя, мир!

Я покину свой дом,

Обновлю…

Схоластика

Рассвет, стакан, лимон, вода, гимнастика,

Плакаты с логотипом новой свастики,

Незрелые людишки-головастики —

Обыденность житеечной схоластики

Она захочет стать невыносимее

Помоями питается схоластика:

Вода, осадок, пыль, стакан, гимнастика,

Погибели утопии с идиллией…

Закажем официанту перемирие?

Твердит, что их на кухне — изобилие

Поверим, что меняется фамилия

Его, Жестокосердного Насилия?

Пока ещё не пали от бессилия:

Изменчивость — и гибкость вам, и пластика

Закат, стакан, вода, лимон… фантастика!..

Таким я представляла перемирие

Поклонник паники

Ослабли наши надгортанники

И пропускают инфомусор

В дыханные пути

Поработили слуги паники

Стремлений мощь, что сбилась с курса,

Уставшая идти

Какой я вам поклонник паники?

Меня постигла заморочка:

Резекция^[4] рывка

Окститесь, добрые вы странники,

Кто делит целостность песочка,

Ведёрка и совка

Млекопитающим

Я любуюсь по-прежнему вами,

Вундеркиндами млекопитающих

С паспортами, дипломом, правами

В нереалиях, нас угнетающих

Я болею за вас, говорящих,

Я желаю любовь посылать вам всем,

Только правды, сердца леденящей,

Предпочла бы, скорее, не знать совсем…

В ноги кланяюсь вам, не сумевшим

Отыскать себе место за пазухой

Малахольной луны, захотевшей

Окрестить наводнение засухой…

Представляем коттеджи на звёздах

В обывалиях душных и давящих

Я желаю лететь в свои гнёзда

Говорящим и млекопитающим

Памятка гражданину

Где бы ты ни был и где бы ни шастал:

Дом, магазин, метро,

Бдителен будь, чтоб врасплох не был застан:

Ухо держи востро

Рыкают алчные львы-слюнокапы —

Ищут, кого глотать

Если вокруг твоей талии лапы —

Дал им врасплох застать

Рот твой тебя понуждает работать:

Кормит тебя твой труд

Если вокруг будут рыкать и топать,

Рыкни в ответ — уйдут!

Горе! Уже одурманен и связан!

Начали львы шептать:

«Ты, гражданин, (нет, не должен) обязан

Жертвой обмана стать!»

Где бы ты ни был и где бы ни плакал,

Дай светлоте проход —

Тут же проклятия душного мрака

Когти вонзят в живот

Талант — братишка краткости

Талант — братишка краткости,

А мы у хлипкой шаткости,

Унынья и усердия

Любимые предсердия

Хранится в них загадочность,

Смекалка и порядочность —

С нехилою сноровкою

Швыряют забастовками

Летите, горемычные!

Вы стали нам привычными —

Штудируем мы с фобией

Наглядные пособия

Дитятко

Дитятко рифм и тектоник, и строк, политически разве подкованное?

Сколько часов и минут, и секунд, и ночей я тебя ублажаю!

Тихо сопит на руках безмятежное, словно в слюду запакованное

Горе моё неигристое прошлогоднейшего урожая

Ты попадёшь в кабалу разных мнений чужих, не таких однозначнейших

Ценности праведной жизни и штампы на клятвах твоих близоруки:

Столько часов и минут утекло от тебя, шебутных, незадачных же,

Только ягать остаётся себя за дырявые хилые руки

Выросло дитятко слов и слогов, политически стало подкованное,

Пальцы заткнув в слуховые проходы, не слыша собачьего лая,

Ходит на ватных ногах, прототипом бойкота страны атакованное,

Самого тёплого хлеба и свежей воды ей сердечно желая

Терпила дней

Терпила дней! О чём грустить?

Не напугать тебя лишеньем:

Умеешь горечь подсластить

И уживаться с прегрешеньем

Самодостаточен и брав,

Прямолинеен и серьёзен

Немного лев, немного прав,

В делах — дотошно скрупулёзен

Доброт нутра едва ли счесть

Иконописца удушений:

Горит рассудок в нём и честь,

Но не видать потуг тушений

Из пустоты соделал быль,

Она цветёт и плодоносит

«Безногий вцепится в костыль,

Бездушный — выдернет и бросит»,

Он говорил всегда нутру

Для ободренья-назиданья

«Стечёт слеза, так я утру!», —

Он добавлял к иносказанью

Терпила дней! Пошто грустишь?

Не напугать тебя лишеньем:

Альтернатива — с маслом шиш —

И провалилось устрашение

Декада блаженства

О, растительность! Вот бы, как в детстве,

Нашей самой надёжной валютой

Были б ваши банкнотные листики!

Нет здесь мира и зелень последствий

Вы увидите сами дебютом

Крахокризисных новшеств русистики

Я увидела, в местном ларёчке

Был морозный цилиндр пломбира

На фиесте в ведре нежных вафелек

Протяни продавщице листочки —

И узнает в тебе лжебанкира

Рубле-липового. Позже — капелек

Чуть подтаявших сливочных лакомств

Холодок растечётся по пальчикам,

Онемеет весь рот в удовольствии

И абстрактному детству без авторств

Побежится к полям, к одуванчикам,

Где пчела собирает спокойствие,

Где декада блаженства до варварств

Фамилия

Семью постигла абдикация^[5]

Свершите ей лоботомию:

Завяла пышная акация

У очага моих фамилий

Не мыслю воинств меж чужими я,

Они всегда среди ближайших:

Патологическая химия

Убьёт любимых и дражайших

Преядовитая стагнация

В среде семьи куёт концовки

Её постигла абдикация

И дождь последней остановки

Примечания

1

Ао́рист — временна́я форма глагола, обозначающая законченное (однократное, мгновенное, воспринимаемое как неделимое) действие, совершённое в прошлом. Свойственна ряду индоевропейских языков (греческому, древнеармянскому, санскриту, сербохорватскому, древнерусскому, старославянскому и др.) [Википедия]

2

Сликáрство (slikarstvo; с сербского) — живопись (прим. автора).

3

Эскапизм — явление, характеризующееся попытками побега от реальности (прим. автора).

4

Резекция — частичное удаление органа (прим. автора).

5

Абдика́ция — греческий обычай, впоследствии перенятый римлянами. Абдикация состояла в заявлении отца о том, что он отлучает сына от семьи, лишает его своего покровительства и не желает более считать его своим сыном. [Википедия]