За любовь

Полина Александровна Раевская, 2013

Он – знаменитый футболист, эгоистичное, беспринципное животное. Она – обычная студенка, верящая в чудеса и бога. Их встреча стала случайностью, но ни он, ни она не смогли ее забыть. История золушки? Нет. История о том, что бывает, когда сказка воплощается в жизнь. От автора: абьюзивные отношения! Содержит нецензурную брань.

Глава 9

Маркус бежал по полю, обводил. Раз, два, три, словно в танце: дриблинг, маневр, финт, снова бежал, не чувствуя боль от ударов по ногам, корпусом прокладывая себе дорогу, удар-ножницы через себя. Мяч летит, словно в замедленной съемке и… девятка, рев толпы. Эйфория, свобода и усталость, дыхание сбито, тело ноет от многочисленных ударов и бега. Не успев подняться, на него падают товарищи по команде, снова боль. Все ликуют, еще бы: четвертая победа из четырех игр в сезоне! Все происходит, словно в каком-то тумане. Поздравления, пожатие рук соперникам. Маркус идет в раздевалку, журналисты что-то кричат, он улыбается. Чему? Он и сам не знает.

Как же надоело! Будь его воля, он бы с поля не уходил, только там он забывался и ничего не ощущал, кроме азарта и кайфа. В раздевалке все обсуждают предстоящую вечеринку, ему неинтересно, он устал, очень устал. Нет, не физически, в этом плане сил было немерено, но вот морально он был вымотан. Все эти разговоры об игре, о победе, «телках» и машинах его раздражали и бесили. Одно и то же из года в год! Когда в раздевалку зашел тренер, он был ему несказанно благодарен за созданную тишину. Через секунду, радость сменилась раздражением.

— Маркус, есть разговор, — сухо кинул один из величайших тренеров британского и мирового футбола Ферисон и вышел.

Маркус последовал за ним, прекрасно зная, о чем будет этот разговор. Поэтому, когда тренер накинулся на него с упреками, удивлен не был.

— Беркет, что, мать твою, с тобой творится? Какого хрена ты вытворяешь? Ты мне что, травму хочешь посреди сезона получить? Давно штраф тебе не выписывали? — орал он, надрывая связки.

У Алека Ферисона в голове не укладовалось происходящее. Понятно, что у всех бывают проблемы, но клуб за то и платит космические деньги всем этим коучам и психотерапевтам, чтобы к игре их бойцы были в хорошей психологической форме. А тут главная звезда, самый высокооплачиваемый футболист в мире, профессионал с огромной буквы «П» выдает такие коленца, ставя под угрозу свое здоровье!

Такого можно было ожидать от кого угодно, но только не от Маркуса Беркета. Никогда его воспитанник не смешивал личное и работу. Такой выдержки, работоспособности, силы воли и дисциплины Ферисон ни у кого не видел за годы своей карьеры. Именно эти качества, а еще невероятный талант он приметил десять лет назад в решительном дьяволенке на Чемпионате мира среди молодежи. Смуглый, высокий мальчонка показывал такие чудеса футбола, играя один за всю сборную Португалии, что Ферисон диву давался. Но нынешние «чудеса» — это просто за гранью!

Да, он выиграл, но как? Такую выкладку Алек видел у него только на самых серьезных матчах, сейчас же обычные товарищеские встречи, а он играет, словно не на жизнь, а на смерть, громя противников в пух и прах. Девять — один! Ну, куда к черту такой счет? Да бог с ним, с этим счетом! Ферисона, прежде всего, волновало состояние игрока, проблемы проблемами, но он не позволит ему выкладываться до последней капли, чтобы к концу сезона, когда нужны все силы, он еле ноги волочил. Черта с два он это допустит! Пусть шлет его куда хочет, ругается, но он узнает, что твориться с его лучшим игроком.

Алек был фанатом своего дела, он душу вкладывал в своих бойцов, в отношения между ними, в них самих. Воспитывал их, учил, решал проблемы, ругал, подстегивал. Потому и был его клуб — одним из самых титулованных в мире. А еще, конечно же, благодаря его любимчику. Беркет воплощал на поле все мечты тренера. Такой игрок сам был мечтой. И, сейчас, Ферисон хотел понять, что такого произошло, что выбило из коллеи такую совершенную машину, как Маркус Беркет? И не столько даже, как тренера его интересовал этот вопрос, сколько потому, что он питал к этому мальчишке самые настоящие отеческие чувства.

— Тренер, какие проблемы? Мы победили, радуйтесь, — устало ответил Маркус.

–Сынок, ты что, совсем меня за идиота держишь? Я, по-твоему, десять лет с тобой возился, чтобы однажды ты меня вот так культурно послал?! — взорвался мужчина.

Маркус понимал, что он прав, но ему только этого не хватало для полного комплекта. Он и так дико устал, и горел лишь одним желанием, чтобы от него все отстали. Этот постоянный контроль над своими мыслями настолько вымотал, что он готов был на стену лезть.

–Все у меня в норме. Новый коуч… Ребека, кажется, была, как никогда, довольна мной на последнем сеансе. Вам ли не знать?

–Да плевать мне, чем там была довольна твоя очередная подстилка — Ребека! — взревел Ферисон. — Но я тебя понял, Маркус. Окей, совать нос в твою жизнь я не буду, но ты отстранен от игры с Тоттенхемом! Приведи в порядок свои мозги за эту неделю! Не знаю, что там у тебя, но на поле мне нужен Беркет — машина, а не Беркет, пытающийся утопить проблемы в игре. Я все сказал! Завтра, чтоб я не видел тебя на тренировке!

С этими словами мужчина развернулся и пошел прочь.

— Сука! — процедил в ярости Маркус, ударив со всей силы кулаком по стене.

И что, черт возьми, ему теперь делать? Он же с ума сойдет, если не будет тренироваться. Мысли сожрут его в первый же день. Маркус знал, что все будет именно так, весь месяц он сдерживал этого зверя. Тридцать гребаных дней он боролся сам собой, выматывая себя, выжимая из себя все соки, выжигая эмоции тренировками, зваными вечерами, постоянным нахождением в обществе. Он посещал любое значимое событие, конечно, с соблюдением спортивного режима, что очень мешало забыться окончательно. А сейчас, что ему делать сейчас?!

Прислонившись к холодной стене разгоряченным телом, он устало прикрыл глаза, в который раз задаваясь вопросом — как, черт ее побери, могла эта неприметная девчонка так въесться ему под кожу? Какого вообще хрена? Это же идиотизм полнейший! Все-таки надо было ее трахнуть и дело с концом.

Когда он вернулся в середине июля в Лондон, его оккупировали журналисты, знакомые, партнеры, родные — все хотели знать, что произошло. Маркус был рад, он был в эпицентре жизни, поэтому времени и сил ни на что более не оставалось. При таком напряженном графике его совесть напоминала о себе только по ночам, но он яростно душил ее, засовывая в самые потаенные глубины.

Что, в конце концов, он сделал? Разве он что-то обещал?! И вроде бы все так, вот только эти оправдания ни черта не помогали. Все внутри орало, что да, мать твою, сделал! Унизил, обманул потрясающую девушку в лучших ее чувствах. Совсем еще девчонку. Именно это и рвало на части. Одно дело, сменить одну шлюшку на другую, другое — плюнуть на искренние чувства, на хорошую во всех смыслах девушку. Здесь даже его цинизм давал трещину. Он не совсем еще скотина, чтобы не чувствовать разницу.

Эту колоссальную разницу он ощутил, пока был на Бали с Лорен. Все было не так. Папарацци снимали каждый их шаг, Лорен была на седьмом небе от такого пристального внимания. Маркус с интересом наблюдал, куда она взлетела в своих мыслях. Он даже не сомневался, что Мейсон уже распланировала их свадьбу. Совсем обнаглев, она заявила прессе, что в Россию он прилетел ради нее, чем вывела его настолько, что он, чуть не послал ее к чертям, но сдержался — пусть потешится дура. Ему было плевать, жениться он на ней однозначно не собирался. Единственное, чем беспокоила его данная ситуация, так это тем, что там-далеко нежная девочка все поймет и почувствует себя еще больше униженной. Ведь получается, он приехал к своей девушке, а по вечерам мило коротал время с ней. Ему не хотелось, чтобы Аня разочаровалась в нем еще сильнее.

Почему? Он и сам не знал. Но она не выходила у него из головы. Да что там? Она была везде! Утром, в обед, вечером, ночью, во сне и наяву. Он пытался найти ее в Лорен. Все две недели смотрел, и каждый взгляд был постоянным сравнением. Смотрел, слушал, чувствуя раздражение и какое-то разочарование. Не было с Пантерой ни той теплоты, ни юмора, ни душевности. В конечном счете, диалог превращался в ее монолог: о деньгах, сплетнях, сексе. Маркус лишь делал вид, что слушает. Секс с Лорен тоже больше не удовлетворял, скорее навевал скуку и раздражение. Грудь слишком большая, ноги не такие длинные, кожа слишком мягкая, стоны слишком громкие. И так это его бесило, что он драл ее, как последнюю шлюху, но Мейсон была не против, ей нравилось. После Маркус без сил падал и сразу засыпал, чтобы проснуться от прикосновений ласкающих, но нежеланных губ, не таких пухлых и мягких, встречая не голубой, а серый блеск глаз, вдыхая удушливый запах ванили вместо едва уловимого аромата жасмина, чтобы прикоснуться к жестким платиновым локонам, вместо мягких, переливающихся золотистыми бликами. Проснуться, чтобы желать снова уснуть. Тупое, непонятное состояние, раздражающее и порой, вызывающее у Маркуса смех.

Уж не влюбился ли он в девчушку? — проскакивала шальная мысль, но он тут же отмахивался от нее, продолжая сравнивать и беситься. В конечном счете, в последний день отдыха это привело к срыву.

— Маркус, дорогой, я хочу пригласить тебя в Лос-Анжелес в наш родовой особняк. Познакомить с родными, — начала Лорен, когда они загорали на яхте. Маркус почти заснул, разморенный солнцем, а потому не совсем понимал, о чем она толкует. Но Лорен была настойчива:

— Ну, что скажешь?

— Это намек? — не поднимая головы, безразлично уточнил он.

— Нет, это просто приглашение. — решила разрядить обстановку Лорен, но он знал, чего она добивается.

— Тогда мой ответ — нет, — бросил, прикрыв глаза, показывая тем самым, что разговор окончен.

— Почему, черт возьми? — заорала Лорен.

Маркус удивленно приподнял бровь, ему вдруг захотелось, наконец, спустить ее с небес на землю.

— Потому, дорогая, — презрительно выделил он последнее, такое ненавистное ему слово. — Если я буду знакомиться с родственниками всех, с кем трахаюсь, то у меня ни на что не останется времени!

— Я — не очередная твоя шалава, ясно! — вскочила Мейсон.

Он лишь издевательски закатил глаза и направился в каюту. Еще истерик ему не хватало. Она последовала за ним.

— Как ты можешь так со мной обращаться, ты совсем охренел?!

— Нет, это ты охренела! Ты что себе напридумывала, дорогуша? Думаешь, если я молчал, пока ты ездила по ушам прессе, это что-то значит?

Он с интересом наблюдал, как она бледнеет от гнева и унижения. О, сейчас по сценарию в ход пойдут слезы! И точно. Он даже хмыкнул.

Ему было плевать на ее истерику, Маркус знал, что это — «крокодильи» слезы, дабы вызвать у него сожаление, вину и, черт этих женщин знает, что еще. Но чувствовать себя виноватым за правду он не собирался. Ему осточертела эта игра, как и Лорен со своими грандиозными планами на него.

–Прекращай уже этот спектакль, роль влюбленной женщины тебе не идет.

–О, я бы с удовольствием. Меньше всего я хотела бы любить такую сволочь, как ты, но жизнь не спрашивает, когда раздает роли.

— Ой, да брось ты этот пафос, Лори! — засмеялся Маркус. — Я не хуже тебя знаю, как манит то, что недоступно. Тут и в любовь не сложно поверить.

Но Лорен еще больше распалили эти слова, и она зарыдала в голос:

–Да что ты об этом можешь знать, бесчувственная скотина?! Я унижалась перед тобой — ублюдком, этими отвратительными духами с жасмином обливалась, лишь бы угодить тебе, слушала, как ты во сне зовешь какую-то шлюху Эни! Ааа…ты с ума сошел?! — вскрикнула она от боли, когда он схватил ее за волосы и тихим от сдерживаемой ярости голосом процедил:

— Быстро собрала свои шмотки, и исчезла с моих глаз!

Он отпустил ее и, девушка, упав на пол, начала истерично рыдать.

–Я тебя ненавижу!

Маркус ничего не ответил, он сам не понимал, что его так разозлило. Сразу же после этой вспышки, он вышел из каюты и через полчаса улетел частным самолетом, оставив рыдающую девушку одну. Жалел ли он?! Жалел. Но то, что с Лорен все было кончено безмерно радовало. Эти отношения ему осточертели. Он даже удивлялся, как вообще мог думать о том, чтобы жениться на ней. Хотя она тут совсем не причем.

Спустя пару дней он послал цветы с извинениями, обзывая себя трусом за то, что не сказал «прости» той, перед которой действительно чувствовал себя виноватым. Мелькнула мысль, но он лишь рассмеялся, понимая, что это такая глупость. Он бы еще через год очнулся. Нет, он точно загремит в психушку, если не прекратит думать об этой девчонке. Невероятным усилием воли он все же прекратил: днём работа не оставляла времени, а ночью — не было сил.

Только вот работа теперь исключалась на целую неделю, а девчонка по-прежнему продолжала сводить с ума. Мистика какая-то, ей богу. Видимо, он совсем погряз в цинизме, раз отношения с женщиной вне постели вызывают у него ломку. Но было бы полнейшим свинством переспать с этой девочкой, когда вокруг него полно шлюх, готовых по щелчку раздвинуть ноги. Однако, других ему не надо, ему эту русскую подавай!

Ладно, сегодняшний вечер он зальет хорошим виски, а дальше посмотрит. Он ведь может послать на неделю спортивный режим, и он его пошлет.

Через полчаса, пробившись через толпу журналистов, Маркус летел в свою квартиру между Найтсбриджем и Гайд-парком.

Когда он вошел в пентхаус в девятьсот тридцать квадратов с панорамой на парк, его вдруг поразил неуют дизайнерской обстановки этого роскошного жилья. Дом с картинки. Вот и вся его жизнь такая искусственная, созданная чьими-то руками. Единственное, что он любил в этом доме — это спортзал, который обустраивали под него. Все остальное — хрень какая-то.

Вот для чего у него в гостиной стоит рояль? Для красоты, потому что в интерьер вписывается? Бред какой! Хотя однажды он нашел ему применение…

Мужчина поморщился от этих воспоминаний и пошел в свою комнату на втором этаже. Маркус быстро переоделся, вызвал стилиста, затем отправился на вечеринку на очередной своей игрушке, которую купил на прошлой неделе, за сто тридцать тысяч евро. Он также не смог удержаться и купил Audi Q7. Ностальгия, мать ее!

На вечеринку он прибыл с опозданием и сразу же отправился в бар, чтобы как следует нажраться. Удалось ему это с блеском, через час он уже ехал в какой-то клуб с очередной светской львицей или моделью, которая нагло шарила у него в штанах, не стесняясь ни своих подруг, ни его друзей. Ну, а ему тем более, не было никакого дела до ее «облико морале». Запоздалая мысль, что завтра опять все таблоиды будут кричать о его новой девушке, немного напрягла, но он тут же отмахнулся.

Шампанское лилось рекой, музыка била по ушам, его «новая девушка» танцевала прямо у него на коленях, эротично терлась своей попкой о его член. Маркус смеялся над чьими-то шутками, танцевал, девушка поила его шампанское прямо из бутылки, слизывала лишнее, оставляя засосы на его шее. Он не помнил, как раздел ее. Модель так накачалась шампанским, что не возражала и трясла перед всеми голыми сиськами. Потом они поехали зачем-то еще в один клуб, по дороге он ее трахнул прямо в машине. Полуодетые и дико пьяные они подъехали к клубу и продолжили веселье в том же духе. Когда Маркус почувствовал, что скоро отключиться, позвонил своему шоферу, чтобы забрал его. Подружки пьяной в смерть львицы предложили закончить веселье у них на квартире, но он был не лучше их подруги и отказался, да и эти оргии больше его не привлекали.

Проснулся он только к следующему вечеру от того, что его телефон разрывался, разрывая его голову на части.

— О, черт! — промычал он в подушку, не в силах ни подняться, ни слушать эту трель. Потом все же дотянулся до злосчастного источника шума и простонал:

— Что?

— Не что, а кто, дубина! — услышал он бодрый голос своей средней сестры Изабеллы.

— А-а… это ты.

— Значит, это правда? Ты вчера… как тут, подожди — Изабелла на секунду замолчала. — А, вот! — вскричала она, вырывая у него еще один болезненный стон. — «Прославленному футболисту вечер обошелся в двадцать тысяч долларов, он всю ночь тусил в компании Англа Виктория Сикрит» или проще говоря, мисс Очередной Шлюхи.

–Пожалуйста, заткнись! — взмолился Маркус.

–О, я, конечно, заткнусь, но мама просто в шоке и ужасно переживает. Ты видел фото? Это кошмар! Что там происходит у тебя? Вчера передали, что тебя отстранили от следующей игры, потом во всех газетах чуть ли не пьяная оргия с твоим участием. Ты не звонишь, весь дерганый. Маркус, мы волнуемся! Что происходит? Мама вообще места себе не находит. — взволнованно тараторила сестра.

— Я приеду завтра, только, пожалуйста, завтра, все завтра! — голова раскалывалась от любого звука, из-за боли он почти не слышал, что сестра говорит, понял только, что мать огорчена. Он поедет к ней, давно не был. Но сейчас ему необходим аспирин или еще какой-нибудь анальгетик и срочно.

На следующий день он летел в Порту к матери, которая так и не захотела покидать Португалию. Миссис Беркет согласилась только переехать в новый дом, который сын купил в городе, где жила его старшая сестра с мужем и племянниками, чтобы мать не скучала, ибо два других ее ребенка были слишком заняты. Сын был звездой мирового масштаба, а средняя дочь — женой известного рок-музыканта и адвокатом первого и второго мужчины.

В самолете он снова спал, как и последние тридцать шесть часов своей жизни. Видимо, он действительно выпил алкоголя на двадцать тысяч долларов. Однако стыдно ему было разве что перед матерью. Вчерашний вечер очень даже скромный по всем меркам, особенно, в плане секса. Он вообще этот год живет более-менее прилично, в сравнении с тем, что он устраивал раньше. Только раньше ничего из этих диких тусовок не попадало в прессу. Какие-то общие факты: с кем приехал и уехал, во сколько и на чем. А сейчас… Он чувствовал себя грязной скотиной, перед глазами стояла Анна. Такая счастливая, мокрая, возбужденная и он, заявляющий, что для него секс в общественном месте — это экзотика. Ну, не козёл ли он после этого?

Впрочем, какая уже разница?! Он ведь закрыл эту тему, кажется? Ну да, ну да…

Мысль о том, что он постоянно думает о какой-то обычной девчонке, которая наверняка уже забыла его или вообще нашла кого-нибудь, просто убивала, сколько не повторял, что таких, как он, так просто не забывают.

Нет, всё-таки он кретин. Чего, спрашивается, мучается? Может, уже хватит трахать себе мозги? В конце концов, лучше девчонку и жить спокойно. Все стремятся к красивой жизни, и она не исключение. Купит ей хорошую квартирку, машину, шмоток брендовых наберет, мир покажет, да будет потрахивать, пока не надоест. Он к тому же молод, красив — мало какой содержанке такая удача выпадает. А уж для бедной студентки из России и вовсе несбыточная мечта.

«Ты совсем рехнулся, Мару, что ты несешь?! Разве такая девочка про это? Господи, что ты со мной сделала, Эни?»

Мужчина словно ждал ответа, но его не было, так же не было спокойствия в его душе. Все это не ускользнуло от женщины, ожидающей в салоне лимузина, когда охрана провела ее сына через журналистов. Мать и дитя — это не просто слова, это связь, это самая бескорыстная любовь и преданность, это понимание и близость. Поэтому светловолосой женщине не нужно было ничего рассказывать, она видела, что с ее сыном что-то не так. Женщина с волнением и страхом ждала идущего к ней высокого, хмурого мужчину, не переставая восхищаться красотой сына. Как же он похож на отца, даже еще красивее и статнее. Это сходство заставляло сердце женщины биться, как сумасшедшее, возвращая ее в далекое прошлое, наполняя глаза слезами.

— Мама! — женщина попала в стальные объятия, вдыхая такой родной запах любимого ребенка, ее мальчика.

— Сынок! — шмыгнула она носом.

— Эй, ты что, хочешь мне рубашку намочить? — пошутил он. Они засмеялись.

–Нет, что ты?! — притворно ужаснулась женщина. — Как ты, мой золотой?

Мужчина улыбнулся искренней улыбкой и стал похожим на мальчишку.

— А ты?

— Счастлива, ты ведь приехал! Я приготовила твои любимые отбивные.

— О, я тебя обожаю!

Всю неделю он провел с матерью, водил ее по ресторанам, в театр, на футбол к племянникам, которые решили последовать примеру дяди. Встречался с многочисленными родственниками, покупал кучу подарков. Он был даже счастлив, дома было уютно и хорошо, но в то же время здесь он чувствовал, как пуста на самом деле его жизнь. Перед глазами часто возникала Анна. Он не видел, что все это время мать наблюдает за ним и делает свои выводы.

Перед самым отъездом у них произошел разговор, который Меган Беркет не решалась завести в течение всей недели, ибо знала своего сына.

— Маркус, — начала она, упаковывая вещи сына в фирменные чемоданы, она сама это делала, хотя в доме была прислуга. Мегги была простой женщиной и ей нравилось ухаживать за сыном, заботится о нем хотя бы в таких мелочах. Ведь никто кроме матери не сделает ничего с любовью.

Мужчина вопросительно посмотрел на нее.

— Скажи мне, что случилось? Только не надо меня уверять, что все в порядке! Я же вижу, ты сам не свой.

— Все хорошо, мам, — улыбнулся он, но глаза стали холодными. Женщина тяжело вздохнула.

— Я не могу смотреть на то, как ты мечешься. Как ты не понимаешь, я же с ума сойду от переживаний! — всхлипнула она, бросая сборы.

Теперь он тяжело вздохнул.

— Не накручивай, это всего лишь мелочи.

— Я вижу, что от этих мелочей ты места себе не находишь. У тебя проблемы с женщиной?

— Какая вы догадливая, миссис Беркет, — пошутил Маркус, но серьезный взгляд матери, заставил сказать правду. — У меня проблемы с самим собой, — усмехнулся он невесело, отходя к окну.

И она, как ни странно, больше вопросов не задала, а тихо сказала:

— А может не стоит терзаться, а просто сделать так, как желаешь больше всего на свете? Сердце никогда не подводит, сынок.

Удивительно, такие простые слова, а с него будто спали оковы, точнее, ему, будто развязали руки. Странно. А может мать права?! Ведь больше всего он хочет увидеть свою малышку, почувствовать вкус ее губ, услышать смех. Дело ведь не только в сексе. Может, ну их — все эти заморочки. Пусть идет своим чередом, а там может что-то и получится?

–Спасибо! — улыбнулся он матери. Мегги была счастлива видеть эту улыбку, мрачное настроение сына очень угнетало ее. Теперь, кажется, можно со спокойной душой проводить его.