За барной стойкой

Дмитрий Валерьевич Романов, 2022

Окунитесь в истории об обычных людях и их жизни. Историях, которые рассказываются за барной стойкой. Таких, которыми не поделишься со знакомыми людьми, однако так и хочется вывалить их на незнакомца. Истории о собственной слабости, утрате, мучающих сомнениях и, конечно же, любви. Ну а куда без неё? Присоединяйтесь к рассказчикам и, я вас уверяю, понимающий бармен с добродушным выражением лица выслушает и вас. Содержит нецензурную брань.

Глава 1 Следователь

В этом году начало весны выдалось весьма холодным в Восточном Казахстане. Несмотря на прошедшую половину первого месяца нового сезона года, снег еще лежал по краям дорог, под кустами и деревьями, и кажется, не собирался покидать излюбленного места.

Мужчина средних лет идя по слабо освещенной улице Семея наткнулся на заведение, или точнее обычный бар, название которого, по какой-то причине, не горело и оттого было нечитаемо. Странно, раньше он никогда его не замечал и не мог понять почему именно сейчас, именно сегодня этот самый факт так заинтересовал его. Он поймал себя на мысли, что стоит, остолбенев уже несколько минут и его ноги начали замерзать.

Собрав волю в кулак и преодолев порог входной двери пред ним, предстал обычный бар. Обычный, да, именно такое описание ему и подходило. По левую сторону расставлены громоздкие дубовые столы и стулья, по правую почти во всю длину зала растянулась барная стойка.

Внутри не так много посетителей, как в других заведениях присуще вечернему времени пятницы. Табуреты у стойки и вовсе остались не востребованы. Бармен — на вид молодой парень, несмотря на кажущийся незрелый возраст, имел седые пробелы у висков и взгляд человека, располагающего к себе.

Он посмотрел в сторону посетителя оценивающим взглядом и совсем неприветливым, даже наоборот уставшим, но все же теплым голосом произнес:

— Здравствуйте, добро пожаловать, проходите, пожалуйста.

Мужчина молча проследовал к барной стойке и водрузился на один из высоких табуретов.

— Что желаете выпить?

— Один «Черный Русский», пожалуйста, — сухо кашлянув, сказал мужчина.

— Хорошо, как пожелаете.

Бармен поставил на стойку стакан, наполнил её льдом, затем ловко отмерил нужные пропорции водки и кофейного ликера, по итогу смешав все воедино.

— Ваш «Черный Русский».

— Благодарю.

Он сделал небольшой глоток.

— Не убирай далеко бутылки, они нам сегодня еще пригодятся, — с темной ухмылкой посмотрел мужчина на бармена.

И правда, ему не понадобилось много времени, чтобы опустошить стакан от содержащейся в нем жидкости. Кубики льда щелкнули друг о друга, когда опустевшая ёмкость тяжело стукнула о стойку.

— Горькое послевкусие, — поморщился он. — Прям как у моей жизни, — улыбка на его лице не выражала и капли счастья.

Да, бывает и так, человек может улыбаться и через силу, и через боль, утопая в пучине страдания. Не знаю помогает ли улыбка в такие моменты, но как по мне, уж лучше смеяться назло невзгодам, нежели рыдать под их грузом.

— Как вас зовут? — спросил мужчина у бармена, пока тот смешивал очередной коктейль.

— Арнур.

— М-м, а меня… — он замялся, наблюдая за струйкой водки, льющейся в мерную стопку. — Да, знаешь, Арнур, впрочем, не важно, как меня зовут.

— Как скажете, — сухо ответил бармен.

За годы работы в этом баре он давно уже привык к подобного рода посетителям и подобного рода беседам. Каким именно, спросите вы? Да вот таким медленно раскачивающимся, затянутыми многозначительными паузами, тянущими тебя за собой в свою гремучую бездну. При том, что это касается как посетителей, так и разговоров с ними. Надеюсь, я понятно изъясняюсь.

И да, я чуть не упустил одну малюсенькую вещь, но от того отнюдь не менее значительную. Каждый такой разговор, после непосредственного прелюдия, начинается со слов:

— Знаешь, Арнур…

***

Сколько себя помню, я всегда боролся за справедливость. Не давал обижать младших и слабых. Вставал на сторону ущемленных. Не знаю с чем была связана моя жажда правоты, но попросту не мог пройти мимо.

Время шло, я рос и развивался. В более осознанном возрасте начал грезить о работе в правоохранительных органах. По итогу отучился и стал следователем по особо тяжким преступлениям.

Я преследовал свою цель и мечтал, что вот он мой шанс проявить себя и пресечь жестокость сбившихся с пути людей. В то время, моя вера в людскую сущность еще не была столь запачкана. Мне казалось, что каждого человека под силу изменить и показать, как он ошибался. Но кто я, в конце концов, такой, чтобы наставлять людей? Явно не их ангел хранитель.

Один из убийц при очередном допросе сказал мне:

— Непосвященные люди не знают, что такое зло, — он говорил спокойно и размеренно несмотря на то, что за его душой семь задушенных девушек.

— А ты знаешь? — спросил я.

— Конечно, — уверенно ответил он.

Он не раскаивался о содеянном. У него есть дочь и внуки. По его словам он их всех любит, и зовет их своей прекрасной семьей.

Как-то раз, во время моего очередного посещения тюрьмы, я увидел его сидящим в комнате для посещений. Он разговаривал со своими внуками и выглядел, как любящий дедушка. Он искренне улыбался. После окончания времени приема, я подошел к нему и спросил:

— Не дай бог, конечно, но что, если бы кто-то убил твою дочь или внуков? — довольно бессердечный вопрос.

Он посмотрел на меня всё тем же пустым взглядом и ответил:

— То я был бы опустошен.

— А ты хоть понимаешь, что чувствовали родные убитых тобой девушек? — недоумевал я.

— Я не раскаиваюсь, я поступил так, как считал нужным, — так просто, уверенно и без капли сожаления, ответил он.

Можно ли исправить такого человека? И нужно ли его исправлять? И достоин ли он вообще существовать? Все это решать не мне.

Моя любимая дочь, Айва, я всегда оберегал её от всех невзгод. Она умная и хорошая девочка. Наверное, только благодаря её ослепительной улыбке я держался все эти долгие годы.

У её мамы было слабое здоровье и после родов она буквально проводила всё своё время в больничной палате. Мы с Айвой часто навещали её, она постоянно плакала и просила маму поскорее поправиться и вернуться домой. Но, да-да, всегда и везде есть своё «Но»… У судьбы, будь она проклята, имелось совсем другое мнение на этот счёт. Её маме не было суждено вернуться домой.

Айве на тот момент было всего шесть лет, и после похорон она начала выстраивать вокруг себя ещё большие стены. Высокие и непреодолимые. Она боялась всего подряд, плакала по поводу и без.

— Папа, я боюсь идти в туалет, — капризничала она.

— Почему же?

— Там привидение! — мямлила, со слезами на глазах.

— Слушай, помнишь, как я говорил тебе, что мама теперь немного в другом мире, но она по-прежнему остаётся с нами, — я положил указательный палец ей на лобик. — Мама всегда рядом с тобой, она охраняет тебя. И если ты слышишь какие-то скрипы половиц в ночи или завывание ветра, то не бойся. Знай, что это мама, и она никогда не даст тебя в обиду.

После тех слов Айва будто бы преобразилась. Я уже не видел слёз на её лице, она всё чаще улыбалась и наконец подружилась со своими одноклассниками.

Закончив колледж, она устроилась на работу в школу учителем английского языка в старших классах.

Мне кажется, её выбор в основном основывался на недополученной родительской любви. Мама ушла рано, а я… А я хоть и старался, но как по мне, забота о ребенке выходила у меня довольно-таки паршиво.

***

По улице, с включенными сиренами, промчались машины пожарной и скорой помощи, на секунду отвлекшие на себя посетителей бара. Стакан, с глухим стуком, в очередной раз опустился на стойку.

— Повтори.

— Вы уверены? Вы уже достаточно много выпили.

— Уверен, я только начал…

***

Я старался давать ей всё, что только необходимо. Но, на проблему с выбором мужчин я никак не мог повлиять. Видимо у неё это от матери, раз она выбрала такого как я.

Сначала она встречалась с мужчиной на четыре года старше неё. Он оказался тем еще лгуном, и при том женатым. Хотя, факт его семейного положения её вовсе и не отпугнул. Он обещал ей развестись, она ему верила, он ничего не предпринимал, затем снова обещал и так по кругу.

— Айва, хватит уже мучать себя отношениями с этим ублюдком! — я сорвался, когда в очередной раз она забежала домой в слезах после их встречи.

— Папа… — вновь, как в детстве, всхлипывая мямлила она. — Ты ничего не понимаешь!

— Да что черт возьми я могу не понимать! Он водит тебя за нос, а ты только и делаешь, что прощаешь его! Давай я с ним поговорю по-мужски?!

— Нет, не надо! Ты только всё испортишь!

— Боже, солнышко, — я прижал её к груди. — Да что там ещё можно испортить-то? Зачем оно тебе?

— Папа, тебя когда-нибудь обнимал любимый человек? Ты знаешь, что такое крепкие объятия человека, которого ты любишь?

Она продолжала плакать, а я… А я лишь молчал. Я знал когда-то о таких объятиях, поцелуях. Тогда, когда её мама была ещё жива. Но сейчас, я уже не был уверен, помню ли я, что же это на самом деле.

В конце концов, не благодаря мне, Айва всё же рассталась с тем мужчиной. Она стала чаще улыбаться, но мне казалось, что та улыбка насильно и неестественно выдавливалась из её уст.

После, помнится мне, она рассказывала ещё о паре тройке мимолетных романов. Все они оборачивались ничем. Наверное, в тот момент, она решила отпустить всё и начать плыть по течению.

Какое-то время спустя она заявилась на порог нашего дома с незнакомым мне молодым человеком.

— Пап, извини, что раньше не говорила, молодого человека зовут Карим.

— Приятно с вами познакомиться, — он протянул мне руку с широченной улыбкой на лице.

Из дальнейшего разговора оказалось, что они уже два месяца общаются, но в отношениях не состоят. Он работает в офисе маркетинговой компании, занимает там одну из руководящих должностей. С виду парень очень даже приличный, из благополучной семьи, и вроде как, нравится Айве.

— Пап, прости, что так неожиданно, мы просто встречались в кафе недалеко от дома и…

— Я изъявил желание с вами познакомиться, — перебил он её. — Айва очень много о вас рассказывала.

Бесит, как же он начал меня бесить с этого момента. Не смей перебивать мою дочь. Подумал я, но промолчал. Не хотел, чтобы Айва винила меня в очередной неудавшейся личной жизни.

— Карим, скажи-ка мне, — я говорил максимально сдержанно, насколько хватало сил. — Какие у тебя планы на будущее? Какой ты видишь свою жизнь?

— Знаете, — снова эта голливудская улыбка от ушей. — Я очень простой человек. Не грежу о чем-то невозможном. Просто хочу свой небольшой дом, где будет жить моя жена и дети. Наверное, я покажусь скучным или заурядным, но вот такой вот я.

После длительной беседы, проведенной за чаем, он откланялся.

— Папа, он сле-следит за мно-ой, — спустя несколько месяцев, снова вся в слезах, Айва объявилась на пороге моего кабинета.

Успокоив её водой с валерьянкой, она дрожа и периодически всхлипывая начала рассказывать всё по порядку.

С начала их общения с Каримом всё шло хорошо. Он вел себя внимательно по отношению к ней, ухаживал, водил в роскошные рестораны и всегда сам оплачивал счет. Почти при каждой встрече дарил дорогие подарки, говоря, что она достойна только лучшего.

Всё складывалось уж слишком хорошо, так, что аж до приторности. Она разговаривала с подругой на этот счет, и та в ответ посоветовала: «Замани его в ситуацию, к которой он не будет готов. Такие люди, как он, любят всё контролировать. Любят, чтобы всё шло по запланированному сценарию. Но, если вдруг, нарушить этот самый сценарий, то они покажут свою истинную сущность». Мудрая девушка, эта подруга.

На одном из очередных свиданий, он предложил ей встречаться с последующей свадьбой. Айва сомневалась в нем, и сказала, что хочет подумать. Его реакция на этот ответ, насторожила её ещё больше. Он выпалил, дескать что он зря что ли заваливает её подарками, оплачивает счета и всё прочее, зачем она ломается ей ведь уже двадцать шесть лет и тому подобное. По итогу заключив что, чтобы она не делала по итогу всё равно останется с ним.

Сославшись на срочные дела, Айва ретировалась и в тот же день отписалась ему в мессенджере, что больше не хочет с ним видеться, все подарки отправила обратно почтой с суммой денег в конверте по среднему чеку заведений, которые они посетили.

Буквально на следующий день к ней в школу заявилась девушка, искавшая её. При разговоре она выложила, что является бывшей этого самого Карима, и предостерегла её от отношений с ним. «Он ужасный человек, я до сих пор посещаю психолога после всего что он сделал». Что именно, она сказать не смогла.

Через пару дней в школу начали поступать звонки с разных номеров, и каждый жаловался на Айву, представляясь родителями учеников. Они все поголовно просили уволить её. Руководство школы не придало этому значения, сославшись на неудачный розыгрыш.

Подарки, что Айва вернула по почте, стали по одному возвращаться от неизвестного отправителя.

Как-то после поездки в горы с коллективом, она получила сообщение от Карима: «Как отдохнула? В горах свежий воздух, надеюсь, он пойдет тебе на пользу, и ты наконец примешь верный выбор».

Возвращаясь вечером после работы, она заметила мужчину в черном худи с капюшоном на голове, идущего за ней. Оглянувшись, Айва увидела его.

Одних показаний о преследовании недостаточно для задержания человека, поэтому я попросил оперов отправиться к нему домой и провести настойчивую беседу о прекращении его собственнических замашек.

Правда, я должен был, нет, я был обязан понимать то, что это его так просто не остановит. Такими людьми овладевает одержимость, она действует как самый сильный наркотик. В особенности теми, кто так и не научился проигрывать.

Вчера мне позвонили из больницы, сказав, что к ним на скорой привезли Айву с ножевым ранением в живот.

Кровь в одночасье закипела в моих венах. О, я точно знал, что мне делать, я точно был уверен куда и к кому мне ехать. Собрав оперов, мы вломились в его дом. Внутри стояла тишина и не горел свет. Казалось, в доме пусто, но я бы не успокоился, не проверив его полностью. Поднявшись на второй этаж, я вошел в комнату, посреди тишины услышав бормотание:

— Не… Не… Нет… Э-это не я… Нет… О-она сама… Э-это всё она с-сама на-наткнулась на н-нож… Я н-не хотел так… П-просто припугнуть… Д-да… Я же н-не виноват… П-правда?

Открыв дверь шкафа, я наткнулся на него. Он сидел внутри, согнув ноги в коленях и прижав их к груди. Сумасшедший взгляд, я не узнал его, это и правда тот парень, что приходил в мой дом?

— Это не я! Это не моя вина! — истошно закричал он. — Эта, сука, сама меня спровоцировала!

Удар. Ещё раз. Ещё удар. Я бил пока он не отключился. Затем достал табельный пистолет, проверил наличие патронов, снял с предохранителя, дернул затвор, навел на его голову. «Убит при оказании сопротивления и попытке к бегству», — промелькнуло в моей голове.

Выстрел.

Пуля застряла в потолочной плите. Нет, я не промахнулся, я попросту не смог. Дана, моя жена, мать Айвы, её образ промелькнул перед моими глазами, и я не смог. Спасибо, любимая…

***

— Сегодня сказали, что операция у Айвы прошла успешно и её жизни ничего не угрожает, правда она ещё не пришла в себя, — он опустил стакан, кубики льда в котором, уже полностью растаяли. — Я не осмелился навестить её. Я так виноват перед ней, я так виноват перед Даной, что не смог защитить нашу девочку, — скупая слеза скатилась по его щеке.

Редко, когда можно увидеть, что столь сильный мужчина плачет.

— Господин, извините, но мы закрываемся, — подав салфетку, сочувствующе сказал Арнур.

— Спасибо, — мужчина протёр глаза. — Меня Амир зовут, приятно было познакомиться, ты хороший слушатель.

— Идемте, я вас подвезу.

— Не стоит, ты что.

— Нет, вы пьяны, а в это время такси не дождешься.

— Ещё раз спасибо, — он постарался выдавить из себя подобие улыбки, получилось, мягко говоря, не совсем убедительно.

Арнур усадил мужчину в машину, тот под действием алкоголя почти сразу же задремал.

— Мы приехали, просыпайтесь.

— Куда приехали? — Амир, протирая глаза, оглядывался по сторонам.

— Туда, где вы сейчас больше всего нужны.

— Больница? Но как ты…

— Слышал, как говорили об этом во вчерашних новостях.

— Но я не…

— И слышать не желаю каких-либо оправданий. Выходите, я помогу вам дойти, — непреклонно, сказал он.

Арнур выволок его из машины и доставил прямиком в палату к Айве.

— Девочка моя, — отец упал на колени перед кроватью, взяв дочь за руку. — Прости меня, прости пожалуйста. Я не смог тебя защитить. Прости меня, вернись, не оставляй меня одного, прошу, — он разрыдался.

— Папа, почему ты плачешь? — Айва открыла глаза.