Когда я пишу

Полина Албахтина

Предлагаемый вашему вниманию сборник включает в себя 92 рассказа 35 лауреатов Международного литературного конкурса короткого семейного рассказа «Мы и наши маленькие волшебники» 2020—2021 гг. Читайте эти рассказы, и они согреют Вас! Читайте их своим детям и внукам, а ещё лучше пишите вместе с ними и присылайте свои произведения на наш конкурс! Ведь ничто так не объединяет различные поколения, как совместное творчество и общие воспоминания!

Губарев Анатолий

Ангел во плоти

За ребёнком нужен глаз да глаз. Ночью, утром, днём, вечером.

Всегда.

Каждую минуту.

Внучка Люба — мультяшная Маша (за медведя — я) и Вождь Краснокожих в одном флаконе. Плюс, конечно, Серёжка из советского «Ералаша». Это последнее — единственное, что не позволяет ей получить лавры аса по диверсионноподрывной работе. Каждый день она обещает, что больше так делать не будет, но через десять минут забывает, что обещала. А если не забывает, то находит что-то новенькое. Как правило, неожиданное. Из-за этого сегодня вечером пришлось прервать приготовление супа: Люба начала красить акварельными красками бруски, которые я оставил, чтобы сделать ножки для шкафов на кухне. При этом перемазалась краской вся, заодно заляпала и залапала подоконник, стены и мебель. А когда поволок отмывать — ещё и стены ванной. Причём краска, зараза, плохо смывается! Даже с плитки. Еле отдраил. И Любу, и стены. Одежду оставил замачиваться.

Вчера связала табуретки. Верёвку не искала: просто связала ленты от подушек для табуреток. Причём так связала, что развязать не смогла. И когда поняла, что я развязывать не собираюсь, поступила так, как Александр Македонский с гордиевым узлом. Так что теперь подушечки крепятся к табуреткам только в одном месте вместо четырёх.

— Люба, зачем ты их связала?

— Я больше не буду!

— Я спрашиваю: зачем ты их связала?

— Я больше не буду!

— Последний раз повторяю: зачем ты их связала?!

— Не знаю…

«Я больше не буду!» и «Не знаю!» — универсальные ответы на все вопросы. На прошлой неделе мы с Аликом разгрузили большую комнату от вещей, чтобы завершить основную фазу ремонта квартиры (дальше оставались мелочи): перенесли всю мебель, все книжные полки с книгами, три комода, сделанные когда-то на заказ, кровать (сам, между прочим, сделал, не хуже заводской). Точнее, таскал в основном я, Алик еле отбивался от Любы, которая наседала на него. На второй день он уже обессиленно сидел и едва отмахивался от неё, как медведь отмахивается от кружащих вокруг него лаек. Люба стоила пятерых…

Спустя день, пока копался в маленькой комнате, превращённой в кладовку, Люба опять что-то натворила — слышу голос Алика:

— Положи на место!.. — гнев по нарастающей. — Я сказал: положи на место!.. Я кому сказал: положи молоток на место!!! Положи молоток, кому говорю!!!

Слетаю со стремянки, влетаю в комнату. Даже не смотрю в сторону Алика, стоящего с болгаркой у балконной двери, — вижу Любу, входящую во вторую комнату с увесистым молотком. Таким, наверное, Микеланджело бил по зубилу, отсекая лишнее от глыбы мрамора. Рявкаю:

— Положи на место!

Люба разворачивается, видит, что не шучу, и с гордым видом идёт через всю комнату класть молоток на место. Мол, не очень-то и хотелось!

Зачем ей молоток, и не спрашиваю — ответ известен: «Не знаю!» Но я даже благодарен, что в этот раз не швырнула его на пол с обидой, бывает и так.

А недавно обожглась.

Утюгом.

Как — не видел.

Я даже представить не мог, что она сможет достать с самой верхней полки утюг, включить его в розетку и попытаться погладить свою джинсовую юбку. Только потом понял, как она достала: встала на стул, потом на нижнюю толстую икеевскую полку и достала. Хорошо ещё, полка удержала. Покосилась, но удержала.

Люба сняла утюг, включила и начала гладить… И что интересно: обжёгшись, сначала выключила утюг, поставила его на подставку и только потом побежала ко мне жаловаться. А посмотришь — ангел во плоти! Женщины млеют: какая хорошенькая!

Гогль

Современность — она такая современность, что дальше некуда.

Возвращаемся с ребёнком из музыкальной школы.

— Дед, давай расскажу тебе сказку?

— Рассказывай.

— Жил-был крокодил…

— Зелёный, что ли? Я же тебе рассказывал…

— Нет, маленький. Он в школу пошёл с коровкой Сёмой и барашком Филиппом. Он был маленький, и они дружили…

Короче, пока мы шли к дому, крокодильчик успел подрасти и съесть коровку, но после основательного учительского внушения подружился с Филиппом, и они прожили долго и счастливо — один в реке, другой на высоком берегу, куда крокодильчик, как ни старался, забраться не мог. Потом мы встретили тасманского дьявола (я, правда, сначала ошибся, назвав его суматранским; каюсь, был неправ), которого Люба почему-то назвала собачкой. Дьявол был не более 20 сантиметров в холке, его вела на поводке старушка, а он ни на кого не обращал внимания, видимо, считая, что это он выгуливает старушку.

Бабуля услышала наш с Любой спор и встряла, заявив, что это чистопородная кавказская овчарка. Тасманский дьявол криво усмехнулся, но промолчал.

Мы двинулись к дому, и тут я на свою голову затянул песню «По небу летает козак молодой» на мелодию «О чём дева плачет». Ничего особенного я не подразумевал, просто так получилось. Люба закричала, что казаки по небу не летают.

— А я и не говорю, что казак, я говорю — козак, — ещё не очень соображая, про какого козака пел.

— Всё равно не летают! — кричала Люба. — Они не могут летать.

— Могут!

— Не могут!

— Нет, могут! Ты чего, Гоголя не читала?

— Нет, — осеклась Люба. — Я только Яндекс смотрела.

— Чего-чего? — не понял я.

Сногсшибательная любина мысль как-то не согласовывалась с оформившейся в голове картинкой — летящий верхом на чёрте гоголевский козак Вакула.

— Я только в Яндексе смотрела, — повторила Люба, — а в Гогле — нет.

— Где-где? — опять не понял я.

— В Гугле. — поправилась Люба. — Ты сам сказал «Гогль».

Мы остановились у подъезда соседнего дома. Там на скамейке сидела пара.

— Ты чего, Гоголя не читала? — спрашиваю медленно и грозно, нависая над ребёнком.

— А ты научи входить в него, — глядя на меня невинными глазами, попросила Люба.

Курцы внимательно посмотрели на нас.

— Люба, — профессорским тоном возвестил я благую весть, — Гоголь Николай Васильевич — это великий русский писатель. Писатель, Люба! Гоголь, а не Гогль или Гугль. Не путай Божий дар с интернетом!

У сидевшего на скамейке мужика отвисла челюсть…

Конец ознакомительного фрагмента.