Отражение

Сергей Плотников, 2017

Кто из нас не мечтал научиться колдовать, встретить истинного волшебника и увидеть настоящие чудеса? Для Димы Ведова сказка однажды стала былью. Старинный артефакт, сработав от случайного касания и капли крови, навсегда раздвинул для него границы обыденного. Вот только… оказалось, что сам доступ к миру магии совершенно не является гарантией отсутствия проблем, скорее, наоборот. Ничего не происходит по мановению волшебной палочки, а каждую крупицу новых возможностей приходится добывать чередой всё более опасных опытов над собой и окружающими. Одна надежда: в старшей школе для магов и демонов наконец-то можно будет получить желаемые знания и ответы на множащиеся с каждым днём вопросы…

Часть первая

Учиться, учиться, учиться…

1

В сё-таки прикольно быть студентом. Гораздо интереснее, чем школьником, хотя я себе и подпортил контраст, закончив последние два класса экстерном. То ещё веселье было, особенно в свете того, что я поставил себе целью получить аттестат за год, а не за два. Охренеть, какое весёлое было «приключение», честно сказать, не раз и не два успел пожалеть за первые полгода, что вообще в это всё ввязался… А потом вдруг понял — справляюсь. Справляюсь! Ни с чем не сравнимое чувство самостоятельной крупной победы — первой в моей жизни. Вспоминая себя в начале всей этой эпопеи… Скажу честно, я был наивным ребёнком. Серьёзно, за этот год, как мне теперь казалось, я повзрослел лет на десять — тем более, что было у кого поучиться: всё-таки школа-экстернат рассчитана на целеустремлённых людей, знающих, что они хотят. Взрослых то есть — вне зависимости от возраста. А уж контингент одноклассников… Даже вспоминать не хочу. В итоге — минус красивый торжественный выпускной (никогда не понимал прелесть пьянок-гулянок), минус друзья из предыдущей школы рядом с домом (на них тупо не оставалось времени) и плюс — я студент первого курса Медицинского университета, хотя мне всего шестнадцать. Тут я, по идее, должен сказать: «Жаль только, оценить некому»… Но не скажу. Есть кому. Собственно, один бы я и не справился. По счастью, я уже забыл, когда в последний раз был по-настоящему один…

Февраль — месяц «ящериц». Раздолбан, прогуливающие в течение семестра лекции, семинары и практикумы, забивающие на учёбу и обросшие «хвостами» за время сессии, теперь срочно пытались отбросить лишние органы, дабы за эти самые «хвосты» не быть отчисленными на фиг. По счастью, у меня хватило мозгов прислушаться к советам преподавателей и выдержать хорошую посещаемость, благо, чтобы заболеть, мне нужно совсем уже по-дурному переохладиться или напортачить с едой: то ли повезло с организмом, то ли ещё один бонус от событий одиннадцатилетней давности…

В общем, мог спокойно и отстранённо наблюдать за толпой однокашников, очередями выстроившихся к гардеробу, и наслаждаться зрелищем. Два полюса контраста: парни, слегка заросшие щетиной и с красными глазами в мятых, словно корова пожевала, халатах^[5], и девушки, соревнующиеся длиной (точнее, наоборот, короткостью) юбок и открытостью блузок, с идеально наложенным макияжем (маскирующим, в основном, всё те же мешки под глазами). По понятным причинам меня интересовала именно вторая группа. Вот, например, пристроившаяся с тетрадкой у кадки с декоративным кустом и полностью ушедшая в себя красавица, на бедре которой через почти прозрачный материал чулков проступают китайские иероглифы.

Я ощутил давным-давно ставшее привычным чувство — словно легчайшее давление, и изящные закорючки разом стали понятны.

— «Изготовлено из вторично переработанного сырья» — «вслух» перевела мне Ми и неуверенно предложила: — Может, стоит ей сказать?

— Не думаю, что она обрадуется. — Я послал собеседнице образ ухмылки и наконец поприветствовал: — Доброе утро, солнышко!

— Ага, утро… — Сонный зевок. — Ещё не началось? Тогда я умываться… уа-ау… И кофе…

Да-да, я слышу голоса в голове. Точнее, голос, и, при желании, то, что слышит его обладательница. И могу видеть то, что видят её глаза, как и она может посмотреть через мои. При необходимости могу даже перехватить контроль над телом — правда, в этом случае мне самому лучше сидеть или стоять, мозги человека не предназначены для управления сразу двумя парами рук и ног. Я знаю, о чём говорю, пробовал — ощущения незабываемые… сногсшибательные, я бы даже сказал, и синякинабивательные.

В обратную сторону наша связь тоже работает, кстати. И нет, я не сошёл с ума, не страдаю галлюцинациями и даже не завёл себе управляемую шизофрению под названием «тульпа»^[6], хотя, как я теперь понимаю, в раннем детстве я считал Мирен кем-то вроде воображаемого друга. Зато, когда добрые родители перед поступлением в первый класс решили объяснить сыночку, что именно не стоит говорить школьному психологу, я дал себе труд наконец осознать, с кем общаюсь.

Самое смешное, что про Ми я папе с мамой никогда не рассказывал — просто потому, что это была моя подруга, а не навязываемые «хорошие» дети друзей семьи.

С соседскими детьми по даче мне общаться без присмотра матери запрещалось — с высоты своего возраста могу сказать, что в известной степени был сам виноват. Излишне живое воображение в сочетании с мнимой свободой действий регулярно заставляли меня творить нечто вроде подкопа под забор детского садика или полного коробка жуков-пожарников, выловленных на прогулке и выпущенных во время тихого часа неосторожной воспитательницей. Причём, поучаствовав в разработке и реализации проекта, к его практическим результатам я обычно не проявлял особого интереса: с территории через реализованный подкоп не сбежал и коробку с жуками великодушно отдал приятелю. Автор очередного «приключения» обычно быстро находился, и следовал очередной же выговор от родительницы. Потому я научился играть сам с собой, ну а потом мы приехали на лето в деревню, и там я нашёл старое зеркало.

Что тогда произошло? Точно не знаю. Помню, как заглядываю в зеркало, и вдруг моё отражение пропадает, сменяясь отражением пятилетней девочки, удивлённо смотрящей на меня с той стороны. Будь я повзрослее, испугался бы до дрожи, но тогда я чувствовал невероятное любопытство. Приключение! Я же за этим и забрался на мансарду. Повинуясь наитию, положил ладонь на стекло — и Мира (тогда я, конечно, ещё не знал, как её зовут) повторила мой жест. И наши руки на секунду встретились, будто никакой преграды не было! Смутно припоминаю, что вроде бы увидел загоревшиеся по периферии зеркальной поверхности то ли символы, то ли узор… Или я потом уже себе это придумал? А потом… я услышал её. «Привет, я Дима». «Привет! А я Миррей, — с запинкой выговорила своё имя собеседница. — Мама зовёт меня Ми. Давай дружить?» «Давай!» — «Ой, здорово! А то мама ушла, и мне скучно, хнык».

Ну и так далее — в зеркале уже давно отражался я сам, но Ми словно была рядом со мной. Небольшое усилие, заметно меньшее, чем позволяло моему воображению, например, «превратить» лавку у дома в сёрфинговую доску — и я легко мог «сказать» невидимой, но словно стоящей рядом собеседнице всё, что хотел. Помню, мы проболтали, наверное, час, успели придумать совместную игру в пилотов самолёта (мегаудобное продавленное кресло в «гостиной» у меня на даче и схожий предмет мебели у Миры как раз пригодились), первого и второго, благополучно «взлететь» и даже пару раз «попасть в аварию», совершив пару аварийных посадок, и только тогда нас почти синхронно позвали есть. Разговор прервался — у меня даже мысли не возникло о том, как это сделать, просто попрощались, и всё. И только после еды, утопав в сад под сень старых яблонь, я испытал некоторые сомнения, что вновь удастся пообщаться с такой замечательной подругой: редко кто понимал меня настолько с полуслова. «Ми?» — неуверенно позвал я. «Я тут!» — тут же вернулся ко мне ответ. «Давай играть!» — «Давай!»

Наверное, я очень осчастливил своих родителей тем летом — количество времени, которое я проводил как бы сам с собой, резко возросло. Да и Мирен стала гораздо меньше теребить маму. Удивительно, но развлечений нам хватало. Особенно интересно было случайно открывать всё новые и новые аспекты нашей связи. Однажды мне так захотелось показать Ми звёздное небо, которого она ни разу не видела вживую, что я сильно напрягся, пытаясь отослать не слова, а картинку… И внезапно — удалось! Надо сказать, моей подруге пришлось попыхтеть значительно больше, чтобы сделать то же самое, — собственно, у неё и не получалось, пока я каким-то образом ей не помог.

Тогда я впервые увидел изнутри коттедж семьи Родика — старинный каменный двухэтажный дом, просто забитый огромным количеством самых разнообразных интересных (по крайней мере, с точки зрения ребёнка) вещей. Книги, картины, старинная мебель — гораздо больше и в лучшем состоянии, чем у нас в деревенском доме, старинные лампы, статуэтки и чучела животных и прочее, прочее, прочее. Преобладали, как ни странно, книги, их Русандра Родика, мать девочки, просто обожала. Правда, чуть ли не половина, с позволения сказать, собрания были дамские романчики, зато на добром десятке языков мира!

Мы с Мирен были в восторге: привычная ей обстановка казалась для меня настоящей сокровищницей, а ей были в новинку виды внешнего мира за пределами небольшой территории вокруг собственного дома. Выйти за границы этой территории, которую родительница подруги называла холдом, Мира самостоятельно не могла, а мать её банально никуда не брала, хотя и регулярно отлучалась «по делам». Кстати, именно тогда я впервые увидел настоящую магию — если не считать работы зеркала, которое, кстати, так больше ни разу и не «включилось». Правда, то, что туманные белёсые стены, замыкающиеся куполом где-то высоко над крышей коттеджа, являются чем-то необычным, до меня дошло далеко не сразу. Ну, что сказать — мне было пять с половиной лет, какой уж там анализ…

Как я и сказал, от родителей информацию о новой подруге я скрыл — хотя, если подумать, как бы они могли запретить мне общаться с тем, кого не видят? К счастью, я сам до такой простой мысли тогда не додумался. Мира не рассказала матери о друге по сходной причине: девочка видела других людей по телевизору, на фото и картинках, но живое общение, особенно со сверстниками, было строго лимитировано. Над дочкой-блондинкой Руке во время приезда редких гостей разве что коршуном не вилась, контролируя буквально каждый жест и каждое слово. Впрочем, как позже выяснилось, на это была весьма веская причина, но пока всё казалось необоснованным притеснением. Встретились два одиночества, что называется.

Кстати, об именах: как выяснилось некоторое время спустя, «разговаривали» мы с Ми не на русском, и уж тем более не на родном для Родики-младшей румынском. Однако с простыми словами всё и было просто, проблема оказалась только в восприятии имён. С другой стороны, правильно произнесённое на румынском Мирен аналогично французской версии того же имени Мирей (Мирей Матье, знаете, наверное?) и русскому Мира. Ну а с уменьшительной формой Ми и вовсе никаких проблем не было. Если подумать, то тут даже меньше различий, чем Иван на русском и Джон на английском, хотя это одно и то же имя. Матери моей подруги на количество синонимов повезло меньше — всего два варианта, Русандра и Роксана, дочь упорно величала мамочку Руке, та уже привыкла.

К слову сказать, мама у Ми была эффектной красавицей с гривой великолепных каштановых волос, правильным красивым лицом, огромными тёмными глазами — о таких говорят: «чарующие омуты», ну и всё остальное не подкачало. Фотомодели, которым платят деньги за фотосессии, увидев Роксану, могли бы только удавиться от зависти: кроме потрясающей внешности, Руке ещё и не менее потрясающе пластично двигалась. Правда, всё это я понял спустя несколько лет, когда настала пора полового созревания, а пока мать подруги была для меня просто красивой тётей…

Моя очередь наконец подошла, и я, передав свою куртку, в обмен получил номерок. Всё, можно идти на лекцию — надеюсь, аудиторию уже открыли. Хорошо бы, потому что мне ещё одну соню тормошить: не сказать, что Мира была прямо уж такой совой, но поспать с утра любила. Лекции Ми записывала вместе со мной, точнее, мы делали это по очереди. Очень удобно, иногда я просто не понимаю, как другие люди обходятся без такого вот «удалённого помощника» у себя в голове? Можно делать одновременно два дела — готовиться к семинару и слушать преподавателя, конечно, при условии, что твоему партнёру это тоже интересно. Но первый курс меда — куча общеобразовательных предметов вроде химии и биологии, которые моей подруге очень даже нравились.

Мой выбор вуза был далеко не случаен, скорее, это была реализация долговременной стратегии, принятой, в свою очередь, из прямой необходимости. Высшее медико-биологическое образование было самым простым и самым надёжным способом получить систематизированные знания в требуемой области и, самое главное, научиться их правильно применять. Так, например, люди с проблемами в голове стараются выучиться на психологов, чтобы понимать, что с собой делать. Нам с Ми понимание принципов работы собственных организмов было так же актуально, потому что мы собирались жить долго и счастливо, и, разумеется, вместе, образовать семью, обзавестись, когда придёт срок, детьми. Довольно естественное развитие событий, не находите? Даже если забыть, что Мирей единственная, кто меня прекрасно понимала, одна её внешность, постепенно, за вычетом цвета волос, становившаяся копией материнской, того стоила. И характер. И Ми меня любит, как и я её! Да проклятье, зачем объяснять прописные истины? Вот только на пути нашей мечты стояли некоторые… объективные обстоятельства.

Мы всегда знали, что встретимся: из холда можно было выйти в нормальный мир, если знать как. Русандра сама охотно рассказала это в ответ на прямой вопрос, только дочь обучить отказывалась, ссылаясь на возраст. Но я воспринимал это как само собой разумеющееся: мои родители тоже сильно ограничивали меня в свободе передвижений, пока был маленький, да я и сам не рвался. Постепенно я рос, через год после нашей встречи я пошёл в школу, и ещё через полгода родители даже отпускали меня туда одного. Было понятно, что подобное будет и с Мирой — надо только подождать… Н-да. Я был прав, но и ошибся. «Просто подождать» оказалось недостаточно.

Когда после одиннадцатого дня рождения Мирен Руке решила наконец «серьёзно поговорить» со своей дочерью, выяснились… гм, занимательные подробности. Чёрт бы их побрал. То, что свою (и Ми тоже) расу Русандра обозначила словом «демоны», меня не напугало — мало ли кто как себя называет. А вот дальше оказалось, что мать и дочь — суккубы. И что за известным ярлыком стоят вполне конкретные проблемы, которые будут у Ми в скором будущем. О, Руке была… весьма подробна в рассказе — и очень, очень убедительна. В какой-то момент девочка просто спряталась за меня — мы недавно освоили эту возможность, хоть какой-то эрзац возможности прикоснуться друг к другу, пусть и виртуально. Мои нервы оказались крепче, чему немало поспособствовала всхлипывающая Мирен за моей «спиной»: дослушал до конца, даже нашёл в себе силы задать пару вопросов и увёл тело Ми в её комнату. И потом несколько часов утешал, в том числе пообещав, что она будет моей женой — без вариантов, и «проклятье демонов любви» её не коснётся.

Даже одиннадцатилетнему, мне было понятно, что за словами должны последовать конкретные действия. Которые в том числе привели меня и к окончанию школы экстерном, и к выбору будущей специальности. Хотя тут, скорее, был разумный компромисс — мне действительно нравилось то, чем я занимался, и то, что изучал. И быть студентом было офигенно — ещё никогда у меня не было столько личной свободы! А вот Мирен ещё предстояло самое интересное и самое сложное — выйти за пределы дома, пока — в общество таких же, как и она, нелюдей. Руке пообещала начать «практические занятия» этой весной. Начало их мы ждали с нетерпением оба: мир демонов и магов по большей части представлялся нам весьма схематично — не сказать, чтобы Русандра была потрясающей рассказчицей. Впрочем, февраль — месяц короткий. И он уже заканчивался.

2

Демоны, магия, «проклятье суккубов» — и как всё это связано с моим поступлением в мед? Наверное, стоит объяснить. Если очень коротко, то все живые организмы для обеспечения своей жизнедеятельности вынуждены постоянно обеспечивать клетки своего тела энергией для работы и строительными материалами для обновления и роста. Всё это мы получаем с пищей — часть её сжигается с выделением энергии прямо внутри клеток, часть — разбирается на составные элементы, «кирпичики» для строительства. Это если не считать растений, которые умеют получать энергию прямо из солнечных лучей и создавать новые «кирпичи» из воды и воздуха. Так вот, демонам, в отличие от людей, кроме еды для жизни нужна Сила.

Сила — это… нечто. Некая… энергия, наверное? Ну, точно не субстанция — согласно собранным в поместье Родика книгам на эту тему, отыскать материальный носитель так и не удалось. Я уже говорил, что Руке, как сорока, стащила домой целую кучу макулатуры, но среди завалов вырвиглазной современной и не очень любовной беллетристики есть настоящие жемчужины. Например, как вам трактат начала семнадцатого века (!) на итальянском (!!), отпечатанный в Ватиканской типографии (!!!), где некий «смиренный брат Франциск» велеречиво разглагольствует о допустимости чуда Божия в повседневной человеческой жизни? Не знаю, сколько может стоить такая реликвия, но явно не меньше, чем иной спорткар! А Мирен просто взяла её с полки почитать перед сном. Не скажу, конечно, что книжных редкостей в холде много, но дом ведь и не только книгами набит. Опять же, если вспомнить историю с зеркалами, остаётся только гадать, каким артефактом может быть вот этот венский стул с резными ножками или вот эта мраморная статуя, подозрительно похожая на греческую. Увы, но я не искусствовед, и становиться им не собираюсь, есть кое-что гораздо более актуальное…

Труд брата Франциска мы с Ми осиливали месяца три… Всего месяца три! Не уверен, что у профессионального переводчика-языковеда получилось бы быстрее. У суккубов действительно потрясающие способности к языкам. По нескольку страниц в день, продравшись через устаревший слог и кое-как поняв (обычно банально нагуглив) часть терминов, а о части просто догадавшись, нам удалось составить некое представление о чудотворцах — собственно, демонах, колдунах и «святых». Между последними, кстати, можно было смело ставить знак равенства — в смысле не по делам, а по способу совершения сверхъестественных действий. Магии то есть. Собственно, об этом и повествовала большая часть труда, наверняка не предназначенного для широкого ознакомления верующими. Однако почти в прямом смысле между строк удалось найти нужную информацию.

Итак, Силу знающие люди сравнивают с водой, а стационарное заклинание холда, вроде того, что окружает коттедж Миры и Руке, — с запрудой. «Запруда» нужна не только, чтобы «мудро отделить агнцев от козлищ» (это цитата из труда Франциска), но и для обеспечения комфортного существования демонов, которые без этой самой энергии начинают чувствовать себя не слишком хорошо. Грубо говоря, если святой или чародей может использовать силу для создания «магической противоестественной манипуляции» (опять цитата), то «демоническим отродьям» нужна постоянная подпитка. Лишение её ведет к разным эффектам — от банальной потери способностей и до болезни и смерти. «В зависимости от степени искажения замысла Божия», то есть от вида демона. Ватиканский монах весьма сожалел, что «мерзкие богопротивные твари» не могут умереть от лишения силовой подпитки все и сразу, но в конкретику, к сожалению, не вдавался. Так что вопрос о возможности жизни суккубы вне холда остался открытым.

Разумеется, Ми при моей поддержке попыталась расспросить мать… м-да. Нет, кое-что узнать всё-таки удалось, например, что все демоны именно потому и живут в холдах, что тут уровень Силы всегда комфортный. И что из холда в холд можно попасть, не выходя «наружу». Однако, что касается родовых особенностей, Руке словно воды в рот набрала — или отмахивалась, что объяснит всё позже, «года через четыре, когда ты повзрослеешь», или просто говорила, что не знает. Нет, что-то она попыталась честно объяснить, но… Как я и сказал, из Роксаны Родика просто никакая рассказчица. Более того, Мирен, в первый раз в жизни попытавшись серьёзно пообщаться с мамой, внезапно обнаружила, что её родительница… э-э-э… не очень умная, скажем так. Многие вещи её элементарно не интересовали — есть и есть, зачем разбираться, если и так можно пользоваться? Именно потому о той же Силе пришлось читать самостоятельно.

Если бы ещё источников информации было побольше, ну, или они были бы посвежее! Попытавшись отыскать что-то полезное через Интернет, я узнал много нового и интересного о «Звёздных войнах», фэнтези, о контрах между христианством и буддизмом, о японской анимации и манге, об экстрасенсах и фокусниках, но только не о том, что нужно. Заодно научился чистить кеш браузера и создавать зашифрованные архивы — в двенадцать лет родители заходят на комп ребёнка, как к себе домой, блин, не хватало только, чтобы они что-то такое увидели! Особенно некоторые картинки по ключевому слову «суккуб» — даже не знаю, кто из нас больше… гм, впечатлился — я или Ми. Я от открывшихся видов, а вот подруга — от образа в массовом сознании. Однако это не отменяло факта, что о магии — о настоящей магии — я не нашёл ничего. Скорее всего, я просто не так делал запросы, или стоило попытаться получить инвайт на какой-нибудь закрытый форум по соответствующей тематике — быть того не может, чтобы ни один одарённый не пользовался Интернетом. Но я прикинул свои шансы продраться через информационный шум и не стать жертвой мошенников, «настоящее чудо смотреть отправьте СМС на номер…» — и отступился. В принципе, информации к размышлению и так хватало. К тому же в школе у меня начался шестой класс, а с ним — уроки биологии. И на первом же уроке, открыв учебник, почувствовал себя чуть ли не учёным, совершившим открытие.

Демоны потребляют Силу — аналогия с растениями и солнечным светом если и не совсем очевидна, то где-то близко. Кроме того, за время работы с книгой монаха-итальянца я здорово научился работать с текстами и потому «проглотил» учебник едва ли не за полдня: детская книжка по сравнению с мозголомной схоластикой была предельно простой и понятной, да ещё и на родном языке, ура! Выяснилось, что кроме растений бывают и другие организмы, умеющие потреблять внешнюю энергию, но это ладно. Оказывается, растения тоже могут жить без света! Причём даже нормальные, зелёные, а не только специально приспособившиеся (есть и такие, о как). Большая часть растений, прожив много дней в темноте, благополучно загнётся, конечно, а вот меньшая… — тут спектр выбора был пошире. От впадания в растительный вариант спячки до полного перехода на альтернативный способ питания. Нечто знакомое, правда? Кроме того, для меня внезапно стало открытием — только не смейтесь! — что в теплицах овощи и фрукты зимой и весной подсвечивают искусственно. Бинго!

Руке во время приснопамятной «лекции» о проблемах суккубов упомянула, что обычные люди не живут с демонами и колдунами, — правда, не сказала почему. Как выяснилось в процессе утешения Мирен после этого разговора, это стало особо болезненным откровением для девочки: она-то, оказывается, уже распланировала нашу совместную жизнь и ничуть не сомневалась, что станет моей женой. А я, наивный, думал, что это отголоски наших детских игр — кем мы только себя тогда не представляли: от пиратов (капитан и первая помощница), космических и не очень, и до искателей приключений (примерно с тем же распределением ролей). Первая, ещё детская влюблённость — именно тогда, прочувствовав всю перспективу никогда не встретиться с Ми лично, вдруг понял: я испытываю к своей верной подруге и спутнице отнюдь не чисто дружеские чувства. Сама-то молодая суккуба поняла всё гораздо раньше — девочки в таких вещах вообще начинают соображать раньше мальчиков. Не знаю, смог бы я вот так взять и признаться Мирей в своих чувствах в обычной обстановке — очень уж это… смущало. Но после хорошей такой нервной встряски — без проблем. Да, я знаю, что обычно такие вот детские союзы не выдерживают испытания временем, но наш случай, как ни крути, был кардинальным исключением из всех правил. Я пообещал, что мы всё равно будем вместе, но, кроме подростковой уверенности, что «да я со всем справлюсь», у меня никаких идей не было. И тут — такое открытие.

Моя логика была простой: раз растения можно культивировать на искусственной среде, то и демоны, наверное, могут. Или растормозить клеточные механизмы, отвечающие за жизнь без магии — как у тех цветов, что могут долго жить в темноте. Дальше мне отчасти повезло — в школе учительницей биологии оказалась женщина, которой действительно нравился её предмет. Она честно ответила на все вопросы (не о магии, разумеется, это я не спрашивал, не дурак), даже подсказала, в какие книги стоит заглянуть для дополнительной информации: польстил ей мой интерес к предмету. Моя подруга, в свою очередь, прошерстила домашний склад переплетённой бумаги и пошла осаждать Русандру с томом «Энциклопедии Британики» (1913 год, 11-е издание) наперевес. Мирен, мягкая, отзывчивая и нежная, в первый раз проявила характер. Мать она удивила настолько, что на настойчивый прямой вопрос: «Изучались ли демоны учёными?» — она ответила отрицательно — без всяких «потом». Ну, что и требовалось доказать.

Любой взрослый в два счёта доказал бы, что, с позволения сказать, «план» ни много ни мало вмешаться в физиологию демона и кое-что там «подкрутить» — нереально самонадеян и точно обречён на провал. Однако мы ни у кого не спросили. Запоем читали (в основном, моими глазами) учебники и адаптированную литературу для детей по теме, потом перешли на пособия для поступающих в вузы. Биология мне удивительно легко давалась — наверное, и правда к ней был талант. Ну а мотивация так и вообще зашкаливала, кроме того, мне было просто интересно. Дивный новый мир распахнулся перед глазами — я такое чувствовал только после включения нашей с Ми телепатической связи. Мирен от меня отставала — примерно так же, как я от неё в языках. Но я с удовольствием объяснял и пересказывал прочитанное.

Стечение обстоятельств и наше с Мирой везение — я больше ничем не могу объяснить. Мы уже в общих чертах знали о гормонах и других биологически активных веществах, в ассортименте вырабатываемых человеческим организмом, а также отчасти были знакомы с их влиянием на работу сознания. То, о чём предупреждала Руке, произошло через семь месяцев после одиннадцатого дня рождения моей подруги. Половое созревание активировало «проклятие» — активировались до того спящие способности демона. Врождённая магия суккубов, стократ усиленная выделяемыми телом феромонами. И только понимание, что за всеми этими процессами стоит пусть пока не очень понятная нам биохимия процесса взросления, а не какое-то там реальное проклятие, позволили Ми смотреть на всё происходящее более-менее спокойно и просто учиться себя контролировать. Кроме того, у Мирен был я, а как сама Руке перенесла подобное в детстве, я даже не представляю.

3

— Дима! Ау, блин!

— Да? — Я остановился и обернулся на знакомый голос.

Меня, оказывается, по коридору догоняла неразлучная парочка одногруппниц, а я так ушёл в свои мысли, что не сразу услышал.

— Ты же на английский идёшь? — поинтересовалась у меня Инга, забавная девчонка, ростом не достающая даже до моего плеча.

— А что, есть варианты? — хмыкнул я, демонстративно кивнув на светящиеся цифры настенных электронных часов.

Короткий зимний день уже успел промелькнуть, оставалась последняя пара, и на неё учебная часть всегда старалась впихнуть какой-нибудь непрофильный или второстепенный предмет, включённый в программу младших курсов: после двух двухчасовых лекций, иногда без перерыва, новые знания в голову лезли исключительно туго. Разумеется, эти занятия, и так не вполне понятно зачем нужные (по крайней мере, нам, студентам, непонятно), пользовались особой «популярностью».

— Ну, это самое… — Девушка замялась, отводя взгляд.

Что и требовалось доказать. Наверное, моё лицо было достаточно красноречивым, потому что к диалогу немедленно подключилась вторая:

— Ну Ди-има, ну пожалуйста! Ну что тебе стоит?

Подруги были полными антиподами: невысокая, всегда идеально уложенная-причёсанная-накрашенная-на-каблуках Инга и высокая, худощавая Настя, предпочитавшая безразмерные свитеры и стрижку покороче. Девушки о контрастности на фоне друг друга, разумеется, прекрасно были осведомлены и вовсю пользовались этой своей фишкой «покажи, кто тебе больше нравится, она и будет тебя просить, а другая — поддакивать». Простая вроде бы стратегия, но у девчонок работала безотказно. На сверстниках.

— Ты же, если попросишь англичанку, она тебя обязательно послушает! И ей хорошо, и нам.

— И опять надаёт кучу заданий на дом! И в следующий раз точно не отпустит, — с отвращением напомнил я.

Насколько я понял, наша преподаватель английского тоже не особо понимала, зачем медикам, которым в головы каждый день и так вбивают огромные объёмы информации, ещё и пытаться одновременно овладеть иностранным языком (особенно тем, кто не удосужился сделать это раньше), однако пыталась честно отработать свою зарплату.

— Мы тебе списать дадим, — клятвенно заверила Инга. — Тем более на следующей неделе пересдач уже не будет, а сегодня, думаешь, там кто-нибудь будет, кроме тебя и Макса?

— Хм. — Последний довод показался мне весомым: английский я терпеть не мог и во многом именно потому старался прилежно посещать занятия, из-за чего, а ещё и из-за успеваемости, был на хорошем счету. Но сидеть и мучиться в компании трёх-четырёх человек?

Ответственная преподша, разумеется, проведёт полное занятие, которое включает множество говорильни и чтения вслух, и чем меньше студентов, тем чаще будут дёргать меня. Проблема была в том, что знания английского языка, мною демонстрируемые, были по большей части не моими, а Ми. Что регулярно порождало дурацкие ситуации вроде «Откуда у вас прорезался этот ужасный акцент, Дмитрий?» и «Вы же только что говорили то же самое, и не можете повторить?».

Читая или слушая иностранную речь, большую часть информации я обычно прекрасно понимал, и не только на английском, но и на немецком. Сказывалось «соседство в голове» демона-полиглота и практика поиска информации через Интернет. С другими европейскими языками всё обстояло хуже, но и не совсем безнадёжно. Вот только когда дело доходило до «написать по правилам» или «примените в ответе вот эту конструкцию», затык наступал не только у меня, но и у моей подруги, пользующейся своими выдающимися лингвистическими способностями привычно-интуитивно. Выход тут был только один: все эти формальные правила языка всё-таки можно выучить, но заниматься зубрёжкой непрофильного предмета в свободное время? О, спасибо, нет, лучше я на парах посижу-послушаю. Дёрнут раз или два ответить — нормально. Но когда заставляют отвечать каждые две-три минуты…

— Ладно, договорюсь, — сдался я. — Возьму задачи и разошлю всем по электронке.

— Ура! — Девицы просияли и синхронно чмокнули меня в щёки — каждая в свою, в очередной раз заставив слегка покраснеть. — Дим, ты — лучший!

И прежде чем я успел что-нибудь ответить, смотались, на ходу выхватывая телефоны и кому-то названивая.

Блин. Теперь ещё и помаду оттирать.

— Ты им нравишься! — хихикнула Мира в моей голове, заставив покраснеть сильнее.

— Не думаю.

— Ну, по крайней мере, симпатичен, — поправилась моя блондинка.

— Это не повод пачкать мои щёки каждый раз, когда просят помочь, — проворчал я. — Мне уже кажется, что они специально красят губы перед этим.

— О, ты тоже заметил? Говорю же, нравишься.

— Толку-то от этого? — Я кривовато сам себе улыбнулся, рассматривая в туалетном зеркале два симметрично нанесенных отпечатка, оранжевый и малиновый.

На самом деле шутка, несмотря на то что была повторена сладкой парочкой уже раз в пятый, мне скорее льстила — о чём ушлые подружки каким-то образом догадались. Но не признаваться же?

— Ну, я могла бы… — после некоторой паузы неуверенно «произнесла» девушка-демон, из-за чего всё моё игривое настроение разом пропало.

— Ми. Даже не начинай. Мы ведь всё решили?

— Ну… да.

— Вот-вот.

Заглянув в аудиторию, я понял, что в своих прогнозах были правы Инга с Настей, а не я: десять минут до начала занятия, а в пустом классе кроме англичанки сидел один только Макс. Впрочем, тут всё ясно: чертовки не забыли обзвонить одногруппников (кроме нелюдимого и несговорчивого Максима), и те наверняка уже как дикие лоси табуном несутся к метро, обгоняя застрявшие в пробках автобусы и маршрутки. Н-да, репутация — страшная штука. Чёрт. Ну что ж, придётся соответствовать общественному мнению. Ми, твой выход.

— Наталья Александровна, добрый вечер… — сказали мои губы моим же голосом.

Наверное, это и есть пресловутая библейская «одержимость» — описание дико переврано (как всегда, когда дело касается сверхъестественного), но общие черты найти можно. Знакомое давление на грани чувствительности по всему телу, я как бы отстраняюсь от собственного тела, а контроль подхватывает, если можно так выразиться, удалённый оператор. Кстати, отстраняться и не мешать не так уж просто: одно непроизвольное желание — взять предмет, почесать нос или ещё чего-нибудь — и контроль партнёра перебивается. В детстве у нас даже была такая игра — «поменяться телами», взаимный обмен контролем. Наверное, как-то так в будущем будет выглядеть виртуальная реальность: ощущения подконтрольного тела доходят как через толстую подушку и как бы накладываются… Как бы это объяснить? Чем ближе сходство собственной части тела, тем лучше передаётся обратная связь. И наоборот, «того, что у тебя нет, ты не чувствуешь». И слава богу, что так, иначе мы с Мирой доигрались бы как минимум до детской психологической травмы.

–…У нас сегодня четверо пересдают биологию, один — органическую химию и двое — математику… — Думаю, человек с хорошим музыкальным слухом сразу бы услышал, как изменилась интонация голоса, но больше чем уверен — ни за что не догадался бы, почему. Но кроме интонации, Мирен добавила к словам кое-что ещё. Магию. Ту самую, которая составляет основу дара-проклятия суккубов.

В мифологии суккубы известны как демоны похоти, и, надо сказать, некоторые основания остаться в народной памяти в таком амплуа были. Правда, главное осталось за бортом: врождённые способности Мирен и её матери — мощнейшая эмпатия, причём как на считывание, так и на передачу. Потенциально эта способность может на некоторое время полностью сломать собственную волю разумного существа, как сухую ветку, заставить подчиняться без раздумий и колебаний. К сожалению, суккубы, даже самые опытные, до конца не контролируют свой дар. Или к счастью — потому что иначе наш мир мог бы быть совсем другим.

Главная проблема суккубов — именно контроль. И если слишком сильная эмоциональная чувствительность опасна только для обладательницы дара, то способность сводить с ума окружающих, буквально выключая мозги и вызывая обожание (как можно догадаться, особенно сильно у лиц противоположного пола), если сработает случайно и в полную силу, обычно и самим демонессам выходит боком. Например, если вокруг оказалось достаточно много половозрелых мужчин, то немедленно начинается ожесточённая схватка, где виновница, она же приз, достаётся победителю. И хорошо, если изнасилованием всё и закончится, а то ведь сорвать крышу может по-разному. К тому же очарованный мужчина рано или поздно очнётся и поймёт, что натворил под действием внешнего принуждения. Кого, как вы думаете, он назначит в виновники? Именно. Вспоминаю рассказ Русандры, уже пять лет прошло, а до сих пор передёргивает от некоторых моментов. Воображение у меня всегда было хорошее, бр-р. Однако, если использовать способность подконтрольно и аккуратно, то…

–…Давайте мы разошлём всем сегодняшнюю тему для самостоятельного изучения, а на следующем занятии вы нас поспрашиваете?

Сейчас, когда Мира смотрела моими глазами, я тоже ощущал исходящие от англичанки чувства: нежелание торчать на работе лишних два часа, а потом собрать по дороге все возможные пробки, но одновременно и недовольство сорванным уроком. Ми, направляя фокус чужого внимания своими словами, слегка «надавила» на желание закончить пораньше, а недовольство прикрыла оправданием, что массовый прогул — не пренебрежение предметом и преподавателем, а стечение обстоятельств неодолимой силы, вдобавок ещё и с обещанием отработать тему самостоятельно. Это я сейчас так всё длинно рассказываю, а у молодой суккубы всё получалось на уровне инстинкта — и построение фраз, и игра голосом, и дозированное воздействие. Без которого, вероятно, можно было бы и обойтись.

— Ладно, ваша взяла, Бедов, — немного подумав, махнула рукой Наталья Александровна. — Хотя о таких вещах вообще-то староста должен договариваться.

— Он сейчас как раз сдаёт математику, — вовремя подсказал я. То, что означенный староста у нас отличился, набрав аж три «незачёта», я скромно промолчал.

— Ясно, — хмыкнула женщина, — напишите мне вашу электронную почту, я всё вышлю сегодня вечером…

— Как у тебя получается каждый раз убалтывать преподов, а? — Максим, делавший вид, что спит с открытыми глазами, на самом деле всё прекрасно расслышал и «отмер» после того, как англичанка покинула аудиторию.

— Не поверишь, Макс, богатая практика. Только и всего.

4

Я всё-таки успел выйти из здания главного корпуса университета раньше, чем солнце окончательно скроется за горизонтом. Вроде бы мелочь, но я ещё по прошлому семестру заметил: когда успеваешь закончить учебный день засветло, то вечерняя усталость, верная спутница каждого буднего дня студента очного отделения, ощущается гораздо меньше. Разумеется, это самообман, но, если задуматься, наша жизнь полна таких вот неочевидных мелочей. Обычно мы реагируем на них не задумываясь, чисто инстинктивно — как мои одногруппники, не упустившие шанса пораньше сбежать с занятий. А мне задуматься в какой-то момент пришлось. Да и сейчас регулярно приходится. Это я к тому, что мне не следовало бы давать учащимся вместе со мной узнать о моей способности «договариваться». В своё оправдание могу честно признаться: допустил я такое «палево» не из-за какого-то там тщеславия, а тупо просто так привык пользоваться суккубским даром, что в какой-то момент перестал замечать, когда произвожу мелкие воздействия.

Да, да, вы правильно поняли — я могу использовать магию Ми. Точнее, не магию, а родовую способность суккубов, ту самую эмпатию, правда, только проекционную часть, позволяющую воздействовать на других. Руке, кстати, называет её шарм — очарование, если по-русски. Очень ёмкий и точный термин и с шикарными мифологическими корнями… Судя по всему, в древности обладателей такого колдовства было немало: начиная от леших и кикимор и заканчивая Василисой Премудрой. Или эти товарищи просто умудрились больше всех запасть в память народную? Ничуть не удивлюсь, если так…

После пробуждения способностей Мирен я далеко не сразу обнаружил, что часть их передалась мне. Нет, не передалась, а… как бы перетекает по тому каналу, что связывает меня и её. Когда в какой-то момент моего общества стали сторониться одноклассники, я не придал этому значения. В младших классах я всегда держался немного в стороне от других: мать всё-таки добилась своего, вдалбливая мне держать рот на замке и не втравливать окружающих в свои «дурацкие выдумки». Я честно старался — не без рецидивов, но постепенно научился, всё равно всем, что мне приходило в голову, я мог в любой момент поделиться с Ми.

Следующим этапом стали учителя: я вдруг понял, что, даже не уча предмет, могу заболтать или заставить фактически решить за меня пример. Я тогда как раз с головой погрузился в изучение биологии — на том уровне, на котором мог воспринять, и остальные предметы подзапустил. На письменных контрольных, разумеется, не прокатывало, но совсем я не скатился: школа же, один и тот же материал несколько уроков мусолится, постепенно лишь усложняясь, даже не готовясь можно запомнить.

Ещё одна причина, по которой я решился на экстернат, — был уверен, что справлюсь с полугодовой нагрузкой месяца за два, не напрягаясь. Оказалось, что учиться самостоятельно по программе, а не бессистемно набивать голову информацией по биологии, — гораздо сложнее…

О магии в себе я узнал в ходе банальной домашней разборки всё по той же причине: оценки ухудшились, и классная посчитала необходимым накапать на мозги предкам на родительском собрании. Уж не знаю, что она им наплела, но по возвращении домой на меня насели с настойчивыми вопросами, с какой плохой компанией я связался и чем я там занимаюсь. Я сперва опешил — совершенно не ждал подобных обвинений, а потом неожиданно для себя вспылил. Тринадцать лет — как раз возраст подросткового бунта, и крышу мне тогда сорвало конкретно: гормоны, переживания, устроенная самому себе дополнительная нагрузка — всё это нашло выход в крике. Новый и неизведанный опыт, блин, до сих пор стыдно… Помню, как орал: «Отстаньте от меня! Идите вон отсюда!» Это было моё единственное желание в тот момент — зато очень и очень страстное. Но, когда мать и отец после этих слов, ничего не говоря, развернулись и ушли из квартиры, меня словно ледяной водой обдало.

Отсутствовали родственники пару часов — как я уже и говорил, шарм рано или поздно спадает. И даже сами себе придумали объяснение, что это они меня так наказали: «Вот мы уйдём, и что ты будешь делать без нас?» Я выглядел достаточно напуганным, чтобы они удовлетворились, мне даже притворяться не пришлось. А я молчал и судорожно пытался понять, что мне делать с наконец замеченным тёплым виртуальным ручейком, тёкшим от Ми ко мне, а потом как бы растекающимся вокруг меня. Чувствовал я его уже давно, но не обращал внимания: ощущение нематериального тепла прибывало очень медленно вот уже больше года. Молодая суккуба тоже была в шоке — даже когда мы попробовали полностью отстраниться друг от друга, прервав мысленное общение, магический переток всё равно сохранялся. Более того, она ничего не могла с ним сделать. Зато, как оказалось, мог я — бессонная ночь и красные от недосыпа глаза на следующий день того стоили. Опасная способность была взята под контроль.

Разумеется, пришлось ещё долго тренироваться — учитывая, что никто не мог рассказать, что и как делать, до всего мы с Мирен доходили методом тыка. Выяснились любопытные вещи: я мог отчасти управлять интенсивностью «потока» усилием воли, а также запирать его в себе, благо на меня шарм всё-таки не действовал. Не подавлял волю и не туманил разум — по крайней мере, я не смог заметить разницу. Ещё я мог запирать очарование в себе — не перекрывая его поступление, но и не выплёскивая бесконтрольно. Правда, тут же выяснилось, что мне стало гораздо сложнее договариваться с людьми, а достигнутое в последний год согласие в семье — тоже в значительной мере результат магического воздействия. Да, моя семья, к сожалению, принадлежала к большинству, и ссоры между родителями вспыхивали если и не часто, то регулярно. Разумеется, мне очень хотелось, чтобы у нас дома царил мир, и, как выяснилось, немало для этого сделал… В общем, аккуратно и несильно «шармить» во время просьб и обращений вошло у меня в привычку. Главное было не перегибать палку, а когда результат требовался с гарантией — просить подключиться Мирен: без сенсорной части способности, увеличивая воздействие, добиться можно было строго противоположного эффекта.

Аморально или нет вот так манипулировать людьми? Ну, думаю, окружающие очень обиделись бы, если бы узнали, что на их решения регулярно влияют. Одна из причин, по которой суккубов многие колдуны и другие демоны, мягко говоря, не очень любят. С другой стороны, люди всегда влияют друг на друга: жесты, слова, демонстрируемые социальные маркеры, угрозы скрытые и явные, лесть — только малая часть этого арсенала. Я для себя вывел следующее правило: если человек после единократного применения очарования не начинает испытывать дискомфорт при общении со мной — черта не преступлена. Эгоистично? Три раза «ха-ха»: после того, как я насмотрелся на учителей и учеников в экстернате, редкие сомнения меня мучить и вовсе перестали. Ну и не стоит забывать, что без шарма я никогда не уговорил бы родителей разрешить мне забрать документы из школы и подать на заочное обучение. Более того, поступив в вуз, мне удалось убедить отца и мать снять мне квартиру поблизости от места обучения — всего полчаса на автобусе, по московским меркам почти шаговая доступность.

Кроме очевидных преимуществ использования шарма были и менее явные, но, может, более важные: моя подруга натренировалась использовать очарование, целей для которого в холде Родика просто не было. Редкие визиты друзей старшей суккубы с детьми-погодками Ми полностью прекратились, взрослые без детей тоже не заглядывали «на огонёк», даже никакой живности, включая мышей, под куполом пространственного заклинания не было. Оставалась, конечно, сама Руке, но у матери с дочерью ожидаемо оказалась взаимная устойчивость к чарам. Кроме того, выяснилось, что мать Мирен при необходимости может мастерски управлять собственным настроением, не давая себя «читать» — только несколько раз Ми успевала засечь, что возвращающаяся мать мрачна донельзя или, наоборот, лучится хорошим настроением. Через секунду всё пропадало, оставался только устойчиво-нейтральный с нотками позитива фон. Неудивительно, что Русандра старалась свалить из дому почаще.

Очевидно, все эти меры предосторожности имели смысл — даже если Руке что и приукрасила, пугая дочь, то не думаю, что слишком сильно. Дома у семьи Родика хватало книг и фильмов (на дивиди и кассетах), чтобы молодая суккуба получила некоторые представления о мире людей за пределами холдов и не чувствовала себя совсем уж в информационном вакууме. Про других имеющих доступ к магии существ Роксана рассказывала совсем скупо и чрезвычайно неохотно. Почему? Наверняка неспроста: своей дочери она желала только добра (проверено эмпатией!), вряд ли такие чувства можно достоверно подделать. Думаю, будь Мирен одна, её заточение в поместье, как принцессы в башне, несмотря на все принятые меры, всё равно даром бы не прошло, но в том-то и дело, что у неё был я. И через меня — весь доступный мне мир, включая компьютерные игры, живое общение со сверстниками и взрослыми, ну и просто ощущение относительной свободы. Тем не менее конец срока «одиночного заточения» девушка ждала с огромным нетерпением. Правда, благодаря нашему опыту «полусамостоятельного плавания» в последние полтора года — не только как восхитительной возможности получить хоть какую-то свободу действий, но и как серьёзного испытания. Ну, по крайней мере мне, кажется, удалось наладить быт со своей стороны и втиснуть жизнь в определённые наезженные рельсы — потому что теперь наставала моя очередь помогать и страховать любимую. Очень надеюсь, что обойдётся без особых приключений, тогда скоро мы сможем встретиться наконец вживую!

Ночная темнота в единственной комнате съёмной квартиры была весьма условной: свет уличных фонарей, отражённый от снега, попадал в окна, расцвечивая потолок оранжевым. Читать книгу нельзя, но при необходимости разобрать слова на странице можно. Так, телефон. Время… середина ночи. И что меня, спрашивается, разбудило? А, ясно. Не что, а кто.

— Ми…

— Извини! Меня трясёт что-то…

— Не бойся. Мы вместе обязательно справимся. Иди сюда… — И послал образ раскрытых объятий.

Назад пришёл образ — Мирен прижимается ко мне, обхватив чуть выше талии и носом уткнувшись куда-то под мышку. Я погладил её по голове — также мысленно. Сейчас, на грани сна и яви, наша собственная «виртуальная реальность» была даже чётче самой реальной реальности. Мирен повозилась — сонно, уютно устраиваясь «рядом»: телепатический контакт со мной подействовал, как хорошая доза успокоительного.

Сердце слегка защемило: абсолютное доверие, с которым ко мне относилась Мирен, а также её непреклонная готовность следовать за мной, делать то, что я говорю, — всё это заставляло меня чувствовать огромную ответственность за свои действия и решения. И перед началом анонсированного Руке обучения мне тоже было не по себе: до того все успехи и неудачи, по большому счёту, зависели от меня. Даже если бы мы напортачили с магией, в любом случае до молодой суккубы за надёжными стенами холда проблемам было физически не дотянуться. И вот теперь ситуация менялась на противоположную: я из безопасного отдаления мог всего лишь наблюдать. Нет, я собирался активно помогать советами, а в случае необходимости и перехватить удалённое управление… Но и всё. Что ещё может обычный человек в такой ситуации? Оставалось надеяться, что этого хватит. ^[7] большом кресле в гостиной у окна, вооружившись толстым книжным томом, и принялась ждать, изредка бросая взгляды на мать. Роксана тоже не торопилась начинать обещанное, хотя тот факт, что она осталась дома, говорил за то, что выполнить своё обещание она всё-таки собирается.

Надо сказать, жизнь в коттедже Родика во многом отличалась от привычной городской, больше напоминая мне летние поездки на дачу. Сказывалась изоляция от внешнего мира — даже электричество для работы электроприборов в холде приходилось получать от дизель-генератора. «Своя» в доме была только вода — её подавал в водонакопительный бак электронасос из артезианской скважины. Из-за чего, например, если приходилось вставать ночью, суккубы привычно пользовались аккумуляторными фонарями, а вечерние посиделки при свечах и вовсе были нормой. Генератор запускали с наступлением темноты на три-четыре часа (когда более всего было востребовано электрическое освещение помещений), и за это время нужно было прогнать на машинах циклы стирки и мойки посуды. Не слишком удобно на первый взгляд, но по сравнению с полным отсутствием бытовых удобств — сами представьте.

Разумеется, бытовые системы поместья требовали расходников: если газ для нагрева воды и работы кухонной плиты Руке банально запасла в виде десятка баллонов, очередной из которых включался в систему локального снабжения простым открытием вентиля, то соляру для движка мать Ми время от времени приносила откуда-то извне. Канистрой. Впрочем, еду она приносила гораздо чаще — вообще практически каждый день в обычном пакете с ручками, надо полагать купленную в не менее обычном же магазине. Всё вышеперечисленное — вместе с ежедневными отлучками, перемежаемыми нерегулярными выходными — заставляло думать, что Русандра элементарно где-то работает. Кем и где? И тут женщина-демон упорно отмалчивалась, а в ответ на прямые расспросы ссылалась на извечное «потом». В общем, вопросов и кроме возможности научиться наконец покидать холд накопилось предостаточно, и не нужно быть эмпатом, чтобы понять, чего именно от матери дочь сейчас ждала.

Руке хватило где-то ещё на полчаса, потом она с тихим вздохом закрыла очередной романчик и выпрямилась, а в эмоциях, пробив обычную невозмутимость, промелькнула обречённость.

— Спрашивай.

— Спокойно! — Я отслеживал ситуацию и не прозевал момент, вовремя успел виртуально сдавить плечи Ми, не давая эмоциям партнёрши вырваться из-под её контроля. Не хватало только показать Роксане, что опасения по поводу дочери до сих пор имеют под собой основание. — Всё по плану.

План, разумеется, был нами давно выработан и список основных вопросов в прямом смысле заучен наизусть в порядке приоритета. Мы несколько раз репетировали ситуацию, подобную сегодняшней, в разных вариантах: что ждать от Руке, зная характер старшей суккубы, было примерно понятно, и важно получить как можно раньше максимум самой необходимой информации, от которой зависели наши дальнейшие действия, второстепенные же и просто интересные знания могли и подождать. Так что теперь Ми спокойно отложила свой справочник, невольно повторив движение старшей родственницы, и только тогда задала первый, самый важный для нас вопрос:

— Мама, как я могу выйти из холда?

— Вот. — Женщина, очевидно, тоже подготовилась, так что сейчас просто протянула дочери небольшую серебряную пластинку-медальон с закруглёнными краями на цепочке. Подвеска на шее Руке, один в один повторяющая эту, получается, оказалась не просто украшением. — Ключ от пространственной техники вокруг нашего дома.

— И как им пользоваться? — Ми без лишних слов застегнула цепочку, а я в это время новым взглядом рассматривал серьги и привычное любимое кольцо старшей демоницы — интересно, тоже артефакты?

— Пойдём, — вместо ответа пригласила Роксана, и мне пришлось экстренно гасить приступ лёгкой паники не ожидавшей такой простоты Мирен.

— Ты прекрасно выглядишь. — Если вы думаете, что моя партнёрша так распереживалась от самого факта выхода наружу… вы как минимум плохо знаете женщин. — Пока будешь переодеваться и краситься, больше времени потеряешь. Не думаю, что Руке тебе далеко от дома позволит отойти — на первый раз.

— Ну… ладно. — Ми всё равно украдкой оглядела себя и вынуждена была признать мою правоту: повседневная одежда не выглядела заношенной. Тем более всё равно нужно надеть ботинки и пальто — начало марта в Румынии даже внутри холда, где никогда не выпадает снег и температура ни разу не падала ниже ноля, отнюдь не курортный сезон.

То, что место под стационарным пространственным заклинанием как-то связано с окружающим миром — очевидно. Иначе живущие внутри рано или поздно задохнулись бы — та невысокая трава, что растёт вокруг коттеджа, явно не может обеспечивать полноценный газообмен в замкнутом объёме. Ну и вода из скважины опять же. А вот осадки на нашей с Ми памяти здесь, в отличие от «большого мира», ни разу не выпадали, и дневные и сезонные колебания температур очень сильно сглажены — а то мне как-то пришла в голову «светлая» мысль определить примерное расположение поместья Родика в Румынии по прогнозу погоды. Наивный! Даже не удалось узнать, в горной оно местности или внизу, на равнинах… Ничего, сейчас всё и выяснится.

С ключом всё оказалось проще простого: никаких усилий для выхода из-под свода холда прикладывать не пришлось. На участке вокруг коттеджа было протоптано несколько тропинок — к вынесенной в отдельную будку генераторной-котельной, к нескольким грядкам, на которых мама Ми с упорством, достойным лучшего применения, сажала луковицы «на перо», к импровизированной «беседке» на открытом воздухе — несколько стульев окружали стол без бесполезной здесь крыши. И одна тропинка «вовне», упирающаяся в туманную стену, по которой уходила и возвращалась Русандра. Мелкой Ми пыталась попасть наружу вместе с матерью и самостоятельно — тщетно, разумеется, хотя, скорее всего, какой-то секрет тут всё-таки был: проводила же раньше Родика-старшая в дом гостей? Впрочем, это ещё успеется спросить — как говорится, слона нужно есть по кусочкам. Сначала — выйти и осмотреться, потому что кое-что подсказывает мне, что не так всё просто.

Судите сами: холды снаружи не видны, по крайней мере, никаких описаний и фотографий высоких туманных куполов в Интернете я не нашёл. Магия, их создавшая, неспроста называется «пространственной». Однако люди, появляющиеся «из ниоткуда», наверняка привлекли бы внимание — везде, кроме, может, центральных улиц крупных городов или залов оживлённых вокзалов-аэропортов. А раз этого нет, то…

…То я не очень удивился, когда граница холда словно провернулась вокруг шагающих суккубов, но никуда не исчезла. Исчез дом, само пространство вокруг стало ощутимо меньше и как-то вытянулось вдоль, скорее напоминая тоннель, чем купол. Поросшую знакомой, сейчас изжелта-жухлой по зимнему времени травой землю тоннеля из конца в конец пересекала теряющаяся с обеих сторон в тумане грунтовая дорога, логично дополняя образ. И облезлого вида старая, покосившаяся автобусная остановка казалась удивительно на своём месте — к ней вела наша тропинка, и ещё штук шесть других, веером разбегающихся по обе стороны от накатанной грунтовки.

— Соседи, — правильно истолковав взгляд дочери, подтвердила догадку Руке. — Ты спрашивала, как выглядит магический мир. Вот так: холды, соединённые транспортной сетью. Автобусы ходят регулярно, несколько раз в день, у нас тут три маршрута. При необходимости можно воспользоваться пересадкой — есть места, где собирается много направлений сразу. Если тебе нужно куда-то попасть, садишься и едешь.

— Вот так просто? — только и смогла спросить Ми, несколько покоробленная утилитарностью лаконичных объяснений. — На автобусе?

— Раньше, говорят, были извозчики с телегами, я не застала, — призналась женщина. — Но автобусы удобнее и быстрее.

— И — куда угодно?

— Маршруты связывают все существующие холды между собой, — подтвердила старшая суккуба.

Логично. Если есть пространственная магия, то только огораживаться — глупо. Интересно, насколько быстро идут автобусы? Впрочем, это не самый важный сейчас вопрос.

— Мам, а совсем наружу — как? — Мирен нашла взглядом табличку «Romania-4»^[8] и указала на неё.

— Тебе ещё ран… — Руке осеклась под взглядом дочери и внезапно ссутулилась. — Пойдём домой. Это… нужно долго объяснять.

6

Роксана Родика вцепилась в чашку с чаем, как утопающий — в спасательный круг. Мать и дочь вернулись в холд по путеводной тропинке и, не сговариваясь, отправились на кухню: мне и Ми требовался перерыв, чтобы всё уложить в голове, а Руке, по-моему, банально тянула время — оттягивая почему-то неприятный момент с объяснениями. На самом деле я уже давно подозревал за старшей суккубой эту черту характера — всё, вызывающее негативные эмоции, она старалась отложить, видимо, в надежде, что «оно само рассосётся». С другой стороны, не сказать, чтобы она так уж и пускала «рассосётся» на самотёк, — вот, обеспечила дочь источниками информации (и отвлечения внимания) в виде фильмов и книг, и библиомедиатеку регулярно пополняла. Или я всё неправильно понял, и то, что принимаю за попытку спрятаться от невзгод, — на самом деле забота о дочери? Эмоциональный щит, который Руке продолжала удерживать, не давал сказать наверняка.

Лично мне не давала покоя информация о системе сообщений между пространственными техниками-домами демонов… гм, автобусную. Автобус, если подумать — средство передвижения не очень комфортное для длительных поездок: час-два — ещё терпимо, но вот шесть часов без движения в кресле — уже тяжело. Это ведь не самолёт, даже ноги на ходу проблематично размять. Двенадцать часов — верхний потолок времени постоянного пребывания в салоне, хоть какой ты демон. Значит…

— Мам, а куда можно уехать с нашей остановки без пересадки? — Мирен согласилась с моими мыслями, ну и заодно решила прояснить волнующий нас вопрос. — До России можно доехать, до Москвы, например?

— Можно. — Руке вздрогнула, возвращаясь к реальности, но, осознав вопрос, немного расслабилась. — Самые дальние конечные у наших маршрутов — Индия и Китай. В Америку только с пересадкой.

— А ехать надо долго?

— Ну… часа три… — протянула женщина неуверенно. — Я же говорю — пересадка, отправления ждать. Или ты не о США спрашивала?

Если бы чай пил я, а не Ми, подавился бы нахрен. Три часа из Европы до Америки, и это — с вынужденной паузой в середине пути! Только задумайтесь: половина мира — за три часа. Быстрее, чем на сверхзвуковом самолёте, блин! Причём значительно быстрее. Да что самолёт — тут и гипотетическому «суборбитальному прыжку» прямая конкуренция!

— И что, так каждый может? — осторожно спросила Мирен.

Если меня поразил сам факт и проистекающие из него возможности, то младшая демонесса мгновенно сообразила, что между мной и ней — всего какой-то час, а то и меньше пути на регулярно ходящем автобусе.

— Ну да, сел и поехал, — пожала плечами старшая суккуба, не понимая причины ажиотажа у дочери. — А что?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

5

Формой одежды в медвузе является белый халат. В принципе, на лекциях и в коридорах учебного заведения таскать его на себе никто не требует, но первокурсники быстро постигают простую премудрость: лучше нацепить заранее и забыть, чем в нужный момент пытаться вспомнить, где забыл пакет с ним. И в руках ничего лишнего.

6

Тульпа, вообще, на санскрите значит «совершенное воплощение», способ создать нечто из ничего силой мысли. Оккультное понятие в буддизме, чьё название взято для описания результата ломки собственного сознания с созданием субличности — этакого «воображаемого друга по-взрослому». Есть вполне обоснованное мнение, что создать «тульпу» может только человек с шаткой психикой, уже предрасположенный к шизофрении.

7

Первый день весны мы встретили… достойно. Мира, решительно настроенная не ударить в грязь лицом перед матерью, демонстрировала отменный самоконтроль. Привычно помогла Руке на кухне, спокойно и не торопясь съела свой завтрак, ополоснула и сгрузила посуду в громоздкую посудомоечную машину — металлический монстр с потемневшими от времени нержавеющими боками и шильдиком «1991» ничуть не походил на аккуратный белый агрегат дома у моих родителей. После чего Мирен устроилась с ногами в

8

«Румыния-4».