Либерал

Пиит Опилкин, 2016

Роман в стихах. История России в авантюрных приключениях философа Франсуа Вольтера. Загляните в прошлое, узнайте будущее.

Добрый Дядя

Гулял махорочный король.

Остался справа “Метрополь”.

Ролс-ройс на Невский повернул.

Цыган про «ночку» затянул.

Кокотка нежно обнимает.

С таким, как Он, Она порхает.

Деньгами жжёт, спешит в разнос,

Сам за рулём — купец Мороз.

Маршрут до “красных фонарей”,

По Лиговке не счесть дверей.

Свернул, а перед ним — разбой.

Вопит в крови городовой.

Разрезал голову кистень.

К стене спасаясь жмется тень.

Расправы близится черёд.

Купец на полный газ даёт.

Успел, швырнул в авто, не глядя:

“ — Знакомы будем. Добрый Дядя” —

С ухмылкой выронил Мороз.

Ответа ждал хмельной обоз.

“ — Вольтер ” — субъект пролепетал.

“ — Немчину спас! Ну, так и знал!”

Примолк безудержный шабаш,

Потух веселья эпатаж.

Сюртук побитый. Доходяга.

Дрожит, как лист, у ног бедняга,

Целует с Дамой медальон.

Отсюда ясно, что влюблён.

Взор как у лиса. Тонкий нос

В густые брови словно врос.

Но подбородочек надменный.

А в остальном вполне смиренный.

Весь осенило экипаж.

Таков, как он, не наш типаж!

“ — Германец нон. Же сви француз.”

“ — Ну, и каков Свободы вкус?”

“ — Поднялись смутою народы.

Прозябло семя, лезут всходы!”

“ — А ты, похоже, либерал.

Счастливчик, коль не пострадал!

Мир рухнул! Катимся ко дну.

Нас черти тянут в глубину.”

Взмолилась братия: “ — Гулять!

Нам боле нечего терять!”

Мороз не знает счёт банкнот.

Цыган ушел, срубив на год.

Кокотка выскребла на век.

Такой вот Дядя человек.

Приюты, церкви, меценат.

Наш Добрый Дядя — Демократ.

В Европе учит сыновей.

И строит школы для детей.

Где пляшут девочки канкан,

Купцу известен ресторан.

По стенам бронза, зеркала.

Для Дяди мигом три стола

По центру в ряд соорудили.

А, накрывая, шестерили.

Нет доброте его предела,

Шурша купюра полетела.

Изыска полон бельведер.

Гуляет с Барином Вольтер.

Отдельный справа кабинет.

Там в глубине грустит кадет.

С кадетом сгорбился посол.

Мороз зовет к себе за стол.

Проворно ринулись на зов

И Бьюкенен, и Милюков,

Слюну глотая в вожделенье:

“Приехал спонсор! Наслажденье!”

“ — Присядь, вредитель и шпион.”

“ — Не оскорблять Британский трон!

Ведь мы изволим вас учить.”

“ — Так ты ещё дерзнул хамить?

Кто Карлу голову срубил?”

Посол от этого остыл.

“ — А ты, что скажешь, Милюков?

Наобещал и был таков.

Где Дарданеллы, где Босфор?

Али напомнить уговор?

Трон — королю, народу — власть.

И из казны в карман не класть.”

“ — Мы скоро выберем Царя!”

“ — Видать платил тебе за зря.

Поизбивали постовых,

Чинов сгубили и простых…

А как же нам без них прикажешь?

Ты, Милюков, под спудом ляжешь.

Бескровно, тихо обещал.

Поверил я, засим сплошал…”

“ — То самый важный из шажков.

Он из глубинных родников.

Сметает ветхого барьер.” —

Протараторил им Вольтер.

Посол Вольтера поддержал

И пылко долго руку жал.

Сигару закурил Мороз.

Пустил кольцо французу в нос:

“ — А ты ученая башка!

Но на меня тонка кишка.

Люэс — парижская зараза.

Все революции — проказа.

Грех заражения от вас.

Грядёт предсмертья тяжкий час!”

И залпом водки опрокинул,

И кулаком о скатерть двинул.

Со льда, бегом, ещё бутыль,

Всё под задорную кадриль.

Заставил приглашенных пить:

“ — За то, чтобы России быть!!!”

Чутьем сквозь время прорицая,

Застыл над рюмкою у края:

“ — Придется мне со всеми сгинуть.

Отчизну не могу покинуть!”

Рубли, как птенчики, кружатся.

Наш Дядя любит утешаться.

Наскучило. Видать пора.

“ — Вольтер! Заждались номера.

До девок в двадцать пять рублей!”

На посошок плеснул халдей.

Мчит. Фары. Пьяный в драбадан.

А над Невой клубит туман.

Костры чадят у мостовой.

Притормозил. Взмахнул рукой.

К себе чумазых подозвал.

“ — Большевики?” И этим дал…

В подарок от щедрот авто.

А на душе опять не то.

Вольтер порядком надоел.

Он с Дядей явно не у дел.

А Барин палит сгоряча,

Снимает шубу со плеча:

“ — Бери, француз! Тебе подарок.”

А дальше, лучше без ремарок…

Коты за окнами орали,

Когда на Крюковом канале

Очнулся барин. Без часов.

Всё раздарил за будь здоров!

В одном исподнем потащился

И на Английском очутился.

К Никольскому направил взгляд.

На том кресты огнём горят.

Тут нищий перед ним — калека,

Слепой с рождения до века:

“ — Дай денег, милый, помоги.”

“ — А где они… мои рубли?”

Не смог. Креститься тут же стал.

С калекой сел и зарыдал.

––

I часть"Милый друг"

1770 год. Тайны Старого Фрица

Какая липкая жара.

Задворки! Пруссия! Дыра!

Цикад до звона хор орёт.

Гнедой копытом искру бьёт.

Ночь. Крик встревоженной совы.

Да душный запах от травы.

Невдалеке видна во мгле

Стена с зубцами на скале.

Сюда фортуна привела.

Я прыгнул на земь из седла.

Камней громоздких складный ряд.

Навстречу выступил солдат:

“ — Вольтер, мой милый друг, изволь.”

“ — Великий Фридрих! Мой Король!”

Хотел отдать ему поклон.

Но жестом не дозволил Он:

“ — Пожалуй в замок родовой.

Лишь здесь могу быть сам собой.”

Мы перешли за мост, за ров:

“ — С тобою будем без чинов.

Зови, как равный — старый Фриц.”

Под башней с язвами бойниц

Из ниши факел подобрал

И, подсветив, повлёк на вал.

До крепости. И в коридор.

Искра затлела. Мушкетер

Приник, прицелился. Хлопок!

Дым аж под самый потолок!

И загремела канонада.

Который день уже осада.

Бой за воротами кипит.

Знамена плещут, горн трубит!

Я растерялся, сделал шаг.

Виденье сгинуло во мрак,

В пучину бесконечных лет.

Мушкет прижав, белел скелет.

Скользил по галерее свет.

“ — Скажи мне. Правда, Бога нет?”

“ — Сир, нет Его! Но сей обман,

Полезен для царей и стран.

Коль челядь мелкая прознает,

Ножи достанет, покромсает.

Нас спящих слуги станут резать.

Нельзя народу это ведать.

И Женам то излишне знать.

Зачем же космосом пугать?”

“ — Всё верно” — молвил Старый Фриц.

Подвалом ветхим, вдоль темниц —

Вглубь. Лестницею винтовой,

Касаясь свода головой.

Ступенями наверх поднялись.

Там цефеиды излучались,

Мерцали млечные огни.

“ — Где Ваша свита?” — “ Мы одни.”

На ухо тихо прошептал:

“ — Двух полковых флейтистов взял.

Умеют делать тру-ля-ля

На нижней дудке Короля.

Тебе довериться решил…”

Я молча следом поспешил.

Он отпер залу без окон.

Рядами банки с трёх сторон.

Дощатый стол, такой же стул.

Мне Фридрих на него кивнул.

Присел. Ослушаться не смел.

Что было в склянках разглядел.

Уродцы в спирт погружены.

Черты стеклом искажены.

“ — Мой старый Фриц… Я поражён!”

Над тумбою склонился Он:

“ — На днях известье поутру

Случайно про мою сестру.

В Руси, которая теперь.”

Тут Фриц толкнул за тумбой дверь

И банку с органом достал.

К свече придвинул, подозвал:

“ — Вот сердце мужа той Зазнобы.

К Ней лично не питаю злобы.

Убийца мне его продал.

Я уяснил такой финал.

Не быть гомункулу Царём!

Смотри. Оно стучало в нём.

Принц сердце карлика носил,

И этим подданных бесил.

Примкни к устройству Левенгука.”

“ — У глаза резво вьется штука!”

“ — Антерозоид пред трубой.

Я был благословлён судьбой,

Увидел, сбросил живчик кожу!

В нём страха нет, его умножу.

Под кожей обличился Зверь.”

“ — Я понимаю Вас теперь.

Способны наплодить солдат,

Врагам из замка ставя мат.”

Король метнулся со слезами

На покрывало с черепами.

Под покрывалом крышка гроба.

Взрыдала царская особа:

“ — Со мной отец — Король солдат.

Для чужеродных — Супостат.

Родная кровь — судьбы урок!

Он был ко мне всегда жесток.

О юность… Поиски. Мечтал…

Я — несомненный либерал.

Вкусил свободы аромат

От корня греческих услад

С высоким статным лейтенантом.

Он был красавцем и талантом.

И с ним бежал через Ла-Манш.

Настиг отец, суров реванш.

Блондинчик-друг, любовник мой

За то расстался с головой.

Отец дерзнул двоих казнить.

Но Королей не мог дразнить.

Европы разразился гнев.

Перед Волками дрогнул Лев.

Кронпринцу это жизнь спасло.

Я не храню к Вильгельму зло.

Когда твои читал труды,

Познал: в свободе нет беды.

В Россию с этим поезжай.

Посей зерно в дикарский край.

Шпионы есть в большом достатке.

Ты для меня в ином порядке.

Всех принимает Русский Трон.

Там будешь златом окружён.

Большое сердце у Царицы.

Ты должен в нем душой внедриться!

И пожирать вокруг пространство,

Посеяв жажду Вольтерьянства.”

––