Дыхание льда

Петр Крамер, 2015

Ева и Аскольд снова в игре! Она вынужденно стала агентом Бюро расследований США, но в душе по-прежнему смелая авантюристка, которая не прочь стащить экспонат из музея. Он после ранения вернулся на службу, уверенный, что найдет и накажет разлучивших их преступников. Аскольду и Еве осталось встретиться и объединить усилия. Но возможно ли такое, пусть при поддержке сильнейших в мире держав? Удастся ли поймать злого гения Макалистера и наконец раскрыть его тайну, или тот устроит им ловушку, снова пытаясь изменить мир? Ведь ему мешает их любовь. Любовь, которая спутала все его планы, нарушив расстановку сил! АГЕНТЫ против НАЕМНИКОВ. СНОРОВКА против ИЗВОРОТЛИВОСТИ. РАЗУМ против БЕЗУМИЯ. Оружие прошлого против фантастических технологий будущего.

Часть первая

Секретный маршрут

Строжайше секретно. Рукописно.

Выдержка из аналитического отчета, предъявленного Его Императорскому Величеству, государю Николаю II. Отчет доставлен шифродонесением резидента особого делопроизводства Департамента полиции Российской империи в США.

Данные не подтверждаются. Субъект, обозначенный как Роберт Александр Честер Макалистер, в списках абитуриентов и выпускников Луизианского университета не значится. Фамилия Макалистер в полицейских бумагах ранее не замечена.

Сентябрь месяц сего года

И. К.

Глава 1

Шпионы

Аскольд пожал руку капитану дирижабля, кивнул офицерам-помощникам и вышел из кабины на подъемную платформу, заваленную тюками.

Над Голландской гаванью, куда прибыл дирижабль, светило солнце — редкое явление для этих мест, все-таки Алеутские острова, а не южный берег Крыма, где почти завершился бархатный сезон. Пришлось придержать шляпу, которую едва не сорвало ветром. По просьбе матросов Аскольд шагнул к ограждению и взглянул на пристань. И сразу насторожился, сделав вид, что щурится на солнце, вдыхая полной грудью холодный морской воздух…

На пристани было не так много встречающих, в основном аборигены, индейцы-грузчики, для которых дирижабль всегда в диковинку. Но не они заставили насторожиться Аскольда, и не долговязый джентльмен у выхода к мосткам над водой, а мужчина, наблюдавший за платформой в бинокль из-за угла пакгауза в стороне. Аскольд перехватил саквояж, вальяжно оперся на трость, невзначай скользнув взглядом по берегу, — наблюдатель с биноклем находился на прежнем месте и пялился на платформу, которую уже начали опускать матросы, скрипя загнутой рукояткой лебедочного механизма.

Так… Это что, слежка? Определенно сюрприз. Джентльмен у выхода на мостки снял шляпу, характерным жестом вдавил складку на тулье и вновь водрузил шляпу на голову — условный сигнал русскому агенту «все в порядке, встречаю тебя».

Аскольд не спешил отвечать (он должен был повторить манипуляции со своей шляпой и поднять воротник пальто), вновь скосил глаза на пакгауз, где маячил неизвестный наблюдатель, и сместился вдоль ограждения, обходя тюки.

Шпик с биноклем сдвинул кепку на затылок и высунулся еще дальше за угол — сомнений, за кем следит, не осталось. Аскольд подал условный знак встречающему — пускай шпик думает, что его не заметили.

Когда платформа поравнялась с мостками у воды, матросы застопорили лебедочный механизм, один скинул с крючка цепочку между ограждением и приглашающе махнул рукой Аскольду со словами:

— Теперича можно сойти на берег, барин.

— Благодарю.

— Эй, а ну стой! — гаркнул матрос грузчикам-алеутам. — Стой, сказал! Назад! Барина пропустите, чертяки узколицые.

В знак признательности Аскольд кивнул матросу, оглянулся на швартовочную мачту, состыкованный с ней дирижабль, доставивший его в Уналашку (некогда форпост русских колонистов в Северной Америке), и зашагал, прихрамывая, по мосткам к пристани, где приветственно улыбался ожидавший его джентльмен.

Агент Джордж Кингзман — так звали долговязого мужчину, направленного на встречу с русским разведчиком. Кингзман оказался намного выше, чем его описывали коллеги Аскольда из Владивостока. И костюм на нем будто с чужого плеча: рукава клетчатого пиджака чуть ли не по локоть длиной, штанины синих мешковатых брюк заканчиваются гораздо выше щиколоток, открывая взгляду черные разношенные штиблеты и участки бледной кожи. Ну что за вид? Пу́гало, а не агент американского Бюро расследований.

Они пожали друг другу руки, и Кингзман предложил проследовать к экипажу, чтобы проехать в порт, где ожидал пароход до Аляски. На нем Аскольду предстояло отправиться в Джуно, новую столицу американских территорий, переданных Соединенным Штатам по договору с Россией почти три десятка лет назад.

Аляска — неизведанный край прекрасной природы, местами похожий на Сибирь и Дальний Восток. Ее основную часть покрывают горы и ледники, на возвышенностях которых берут начало реки Юкон и Клондайк, реки, изменившие судьбы многих людей, перебравшихся в Северную Америку в поисках счастья. О золотых приисках Аляски в Старом Свете ходили легенды, туда ехали тысячи переселенцев. И где-то там, среди гор, дремучих лесов и быстрых ручьев, устроил свое предприятие Небесный Механик — международный преступник, известный русской и американской разведкам под именем Роберт Макалистер.

— В европейских газетах пишут, — начал Аскольд, поднимаясь по широкой дощатой лестнице, — пик золотой лихорадки миновал.

— Врут, — отмахнулся Кингзман.

— Серьезно? — Аскольд намеренно говорил достаточно громко, чтобы его слышали у пакгауза.

Он сделал удивленное лицо, повернувшись к американцу, и заметил, как за угол склада отпрянул шпик с биноклем.

— Мы с вами выбрали не ту профессию, — усмехнулся Кингзман, — поимка преступников — занятие неблагодарное.

В его речи присутствовал легкий акцент, слова с буквой «r» американец произносил не так чисто. Но это не был дефект дикции, скорее Кингзман из числа иммигрантов, его ребенком могли привезти в США, например, из Германии.

— Вы так считаете? — Аскольд вновь посмотрел на агента, пытаясь понять, говорит тот шутливо или серьезно.

— Абсолютно! В конгрессе из-за цента удавятся, прежде чем выделят средства нашему Бюро. — Он демонстративно одернул свой пиджак. — Второй год не могу сменить костюм, вещи сели после первой же стирки…

— Ага. — Аскольд расслабился. — Подобное мне знакомо.

Ему вспомнился Департамент полиции — с каким же скрипом новый шеф пробивал бюджет для поездки в США!

Они поднялись на залитую солнцем грунтовую площадку перед пристанью.

— Прошу вас. — Кингзман указал на то, что назвал при встрече экипажем.

Крытая полукруглым тентом телега с большими колесами с запряженной в нее серой клячей.

— Хм… — невольно вырвалось у Аскольда.

— Ну а как вы хотели? Увидеть в этих краях современный дилижанс на паровой тяге или авто на бензине практически невозможно. Здесь почти нет дорог.

— Логично.

Кингзман помог Аскольду взгромоздиться в козлы на передке. Подобрал вожжи и сильно хлестнул клячу. Встрепенувшееся животное беспокойно замотало головой и потянуло рыдван, стуча копытами, по присыпанным гравием колеям.

— Ставьте багаж в кузов, — махнул рукой за спину Кингзман.

Аскольд обернулся, опуская саквояж в солому возле борта, — в просвете между пологом и стенкой на задке мелькнула знакомая фигура в плотном твидовом пиджаке и кепке. Шпик устремился куда-то в сторону пристани, пересекая площадку.

— Мне кажется, мы не одни, — тихо сказал Аскольд.

— Что? О чем вы? — Кингзман оглянулся. — У меня тут и взять нечего. Только солома…

— Я не про телегу. За нами следят.

— Кто? Где?

— Спокойно. — Аскольд придержал агента за руку. — Не вертитесь.

Они выехали на грунтовку, обогнули холм с крутыми склонами, заслонивший от взгляда океан и дирижабль в гавани, и начали удаляться на юг. Аскольд уже раскрыл рот, чтобы описать Кингзману шпика, но вдруг сообразил, что едут в противоположную от порта и поселка сторону.

Что за дела? Американец вновь сильно хлестнул лошадь, которая потащила телегу чуть быстрей. Чего он так по кляче лупит? По сторонам потянулись чахлые кусты и холмики, покрытые пожухлой травой и лишайником. Над возвышенностью справа показались маковки церкви Вознесения Господня, построенной русскими колонистами. Если бы Аскольд изменил привычке и не изучил местность заранее, он бы не придал значения столь необычному маршруту, избранному Кингзманом. Но теперь в голове складывалась совсем иная картина: шпик, костюм не по росту, странный акцент…

— Сколько ехать до порта? — уточнил Аскольд.

— Четверть часа, не больше.

Врет. Аскольд непринужденно расстегнул верхнюю пуговицу пальто и замер, услышав возню за спиной.

А вот это уже серьезный просчет. Под соломой прячется третий подельник. Если Кингзман — не Кингзман, а… Развить мысль не дали, на шею накинули удавку. Аскольд сунул руку в наплечную кобуру и дважды выстрелил сквозь пальто под мышкой.

Американец замахнулся, что-то блеснуло у него в кулаке, то ли нож, то ли молоток. Аскольд блокировал его руку тростью, просунул ее конец под локтевой сгиб, беря предплечье на излом, и кувырнулся в кузов, увлекая противника за собой.

Хрустнула кость. Кингзман взвыл, но тут же смолк, получив рукояткой парабеллума в нос, и обмяк, растянувшись на убитом подельнике. Повозка остановилась — против ожиданий напуганная выстрелами кляча не понесла, а подогнула ноги и опустилась на обочину.

Теперь нужно разобраться с наблюдателем в кепке. С дороги донеслось слабое дребезжание и скрип… На чем шпик едет? Аскольд немного сдвинул полог, выглянул в щель и сразу отпрянул. Преследовавший телегу на велосипеде незнакомец пальнул из револьвера от пояса, не целясь.

Первая пуля пробила тент слишком высоко, Аскольд упал спиной на обездвиженные тела, — зато вторая взвизгнула в опасной близости от лица. Он вытянул руки перед собой, сжимая пистолет, и повел стволом за силуэтом, тенью проступавшим на тенте, и, когда велосипедист, остановившись, спрыгнул на землю, дважды надавил на спуск.

В воцарившейся после выстрелов тишине гулко бухало сердце, от напряжения свело мышцы живота. Выждав некоторое время, Аскольд медленно встал и подался к задней стенке кузова. Велосипедист лежал на дороге в луже крови, тараща в небо застывшие глаза.

Аскольд зло сплюнул — одна из выпущенных им пуль пробила шпику шею, поэтому крови было так много. Он нагнулся к псевдоагенту, пощупал пульс и с любопытством взял лежащий в соломе ледоруб, которым еще минуту назад едва не получил по голове. Странный это был ледоруб — с бойком для крючьев вместо сплюснутой лопатки, расположенной на древке по другую сторону от «клюва». «Айсбайль» — всплыло в голове немецкое название модернизированного европейскими спортсменами-альпинистами инструмента. Может, напавшие по происхождению германцы? Он выпрыгнул из повозки.

Когда тело мертвеца оказалось в кузове, Аскольд скреб в охапку солому и присыпал ею кровь на дороге. Поразмыслив, взял велосипед и тоже погрузил в кузов. Теперь нужно отогнать повозку в сторону и привести в чувство «Кингзмана». Он подобрал вожжи, громко причмокнул, заставив лошадь встать.

— Ну, давай, — сказал спокойно, — пошла, убогая, вперед, к холму.

Лошадь фыркнула, будто обиделась, и поплелась по отлогому склону в просвет между кустарником.

А удачно выбрали место нападавшие! Дорога здесь проходит по узкой ложбине, поселок далеко, в церкви пальбу и крики почти не слышно…

Он натянул вожжи, остановив лошадь за кустами. Впереди виднелась заводь и приземистый косогор, за которым слабо шумел океан. Аскольд выудил из кармана хронометр на цепочке и недовольно качнул головой: на допрос у него не больше пяти минут. Но мало допросить задержанного, нужно еще решить, что с ним делать. Ведь если нападавшие знали об условных сигналах, один переоделся в костюм настоящего Кингзмана, значит, информации о совместной операции двух разведок у преступников хоть отбавляй. Следовательно, где-то случилась серьезная утечка, и на пароходе в порту Уналашки могут поджидать сообщники этой троицы.

Аскольд быстро обыскал мертвецов — никаких документов, кроме посадочных талонов на пароход-корвет «Линкольн», на котором предстоит отплыть к берегам Аляски. Зато у долговязого типа обнаружился паспорт на имя Джорджа Кингзмана с фотокарточкой. Аскольд поморщился, ругая себя за неосмотрительность, — сходство с реальным агентом у подставного весьма слабое. Стоило уточнить у коллег во Владивостоке не только условные сигналы и описание одежды, но и внешность американца. Глядишь, задержал бы всех троих еще у пристани.

На всякий случай он стянул удавкой пленнику руки за спиной и похлопал его по щекам. Не помогло. Пришлось лезть в саквояж за нашатырем.

— Говори, кто ты? — Аскольд ухватил за подбородок допрашиваемого и встряхнул, когда тот открыл глаза. — На кого работаешь? Откуда получил сведения?

Долговязый замычал. Наконец сфокусировал взгляд на Аскольде и задергался, пытаясь высвободиться.

— Сидеть! — Пришлось хлопнуть его по щеке. — Твои подельники мертвы. — Аскольд с силой повернул голову допрашиваемого в сторону тел на соломе. — Сейчас ты скажешь, на кого работаешь и откуда у тебя информация обо мне!

Пленник вдруг осклабился, слизнул с губы кровь, текущую из разбитого носа, и выдал на немецком:

— Scheiße! — Плюнул Аскольду в лицо, добавив: — Leck mich am arsch!

И тут же получил за грубость кулаком в нос. Ну как тут обойтись без рукоприкладства, когда хамят? Аскольд не дал жертве откинуться на борт, ухватил за грудки, притянул и снова ударил, только на этот раз лбом, метя в переносицу.

— Уф!.. — вырвалось у немца.

Он захрипел, кривясь от боли.

— Хочешь по-плохому? — Аскольд подхватил ледоруб. — Сейчас устрою!

Замахнуться он не успел. Пленник резко склонил голову набок и вцепился зубами себе в воротник.

Дьявол! Там вшита ампула с ядом. Немец закатил глаза, затрясся, изо рта пошла пена, смешиваясь с текущей из носа кровью… Аскольд некоторое время смотрел, как в безудержных конвульсиях умирает человек.

Туда ему и дорога. Аскольд все-таки проверил пульс на шее самоубийцы — вдруг тот хороший актер и инсценировал свою смерть… Ну и что бы на это сказал новый шеф? «Прекрасно, Пантелеев! У вас три трупа и куда больше вопросов».

Затем достал портмоне, сложил туда найденные посадочные талоны на пароход и задумался. В порту ожидают возвращения Кингзмана. Если подставной агент собирался подняться на борт, значит, прибыл вместе с подельниками из США. Скорее всего, так и было, и капитан «Линкольна» не в курсе подмены. Но в курсе приезда русского разведчика для перевозки в Джуно — на этом настаивал Департамент, требуя у американцев предоставить надежного капитана и транспорт. Вряд ли морской офицер находится в сговоре с преступниками, зато отдельные личности в экипаже вполне способны на темные делишки. Но выяснить это можно, лишь отправившись в порт.

Что ж, другого не дано. Аскольд вытащил из непромокаемого кармашка портмоне фотографию, выглянул из повозки, держа карточку перед собой. На снимке были горы, светлеющее небо и небольшой фрагмент неизвестной конструкции, попавший в кадр репортера. Экспертам Департамента не удалось определить, что за конструкция на снимке: угол дома, или наблюдательной вышки, или кабины какого-то механизма… Зато место, по едва заметным звездам и полумесяцу, висящим на небосводе, и положению теней на скалах поблизости, сумели вычислить с точностью до градуса. И так как Аскольд был первым, кто столкнулся с людьми Небесного Механика, знал преступника в лицо и в итоге добыл фотопленку, с которой распечатали снимок, в Департаменте решили: ему и возглавлять операцию с русской стороны^[1].

Почти две недели ушли на согласование деталей. За это время Аскольд покинул госпиталь, где восстанавливался после ранения в ногу, и взялся за дело. Точнее, не просто взялся, а отправился в персональном вагоне «литерным» до Владивостока, обмениваясь секретными донесениями с отделениями Департамента в различных городах по радиотелеграфу. По пути к нему в вагон подсаживались весьма пожилые топографы и геодезисты, которым Аскольд показывал снимок и расчеты экспертов. Все эти люди успели послужить в РАК — Русско-Американской Компании, которую ликвидировали после продажи Аляски. В итоге точек, в которых могли сделать фотографию, установили несколько. И все они находились в определенной близости от 141-го меридиана, то есть возле границы США и Канады. Поэтому без помощи Соединенных Штатов Америки и сотрудников канадской полиции, заинтересованных в поимке Макалистера не меньше, чем Россия, было не обойтись.

Аскольд поглазел на снимок и горы Уналашки и покачал головой. Нет, на островах другой ландшафт. Здесь сплошь заснеженные пики, а скалы на фотографии черные, вулканические, острые, как зубы дракона. На их склонах и подножиях ничего не растет…

Он спрятал фотографию и замер, услышав детский возглас. Поднял взгляд — у заводи стоял мальчик, а может, девочка, затянутая в расшитую узорами и бахромой камлейку так, что наружу выглядывало лишь испуганное лицо.

— Чего боишься? — спросил Аскольд и улыбнулся.

Многие алеуты на островах после колонизации приняли православие и по-прежнему говорили на русском.

— Эй, стой!.. — Аскольд окликнул ребенка, рванувшего с выпученными глазами вокруг заводи прочь.

Да что ж за день сегодня такой! Мертвецы вроде в повозке, от заводи их не заметишь… Чего дитя испугалось? Он провел рукой по лицу и уставился на испачканную кровью ладонь.

Тьфу, черт! Достал платок, спрыгнул на землю и подбежал к воде. Ну как же так, совсем забыл, что самоубийца плюнул в него перед смертью. Вот почему ребенок убежал, окровавленной рожи испугался. Он быстро вытер платком лицо, умылся и вернулся к повозке, услышав далекие голоса.

Ну уж нет, разбираться с местными он не станет. Чего доброго, прибьют сгоряча. Аскольд достал из кузова велосипед, повесил на руль саквояж, сунул за пояс трость и покатил, давя изо всех сил на педали, к просвету в кустах, за которыми виднелась дорога.

Глава 2

Особое задание

В Овальном кабинете находилось трое мужчин: президент Уильям Тафт, военный министр Генри Стимсон и генеральный прокурор Джордж Викершам. Тафт, грузный и массивный, восседал за столом, молча изучал документ, серый листок бумаги, исписанный размашистым красивым почерком. Министры расположились на диванах напротив, пили чай.

Изначально встреча не планировалась, но чрезвычайное обстоятельство, письмо-ультиматум, неизвестным образом попавшее после полудня в портфель прокурора, вынудило изменить планы на вечер и вернуться к обсуждению вопроса о поимке Роберта Макалистера.

— А ведь он не угрожает. — Тафт наконец поднял широкое лицо на министров и раздраженно пошевелил пышными пшеничными усами. — Макалистер ставит нас перед фактом. Либо примем его ультиматум, либо…

Президент встал, упершись крепкими кулаками в стол, сдвинул брови над переносицей — он был полон решимости покончить с Макалистером прямо сейчас, сию минуту, окажись преступник поблизости. Вероятно, придушил бы наглеца или застрелил из револьвера, лежащего в верхнем ящике стола.

— Я уже известил канадскую сторону, сэр, — спокойно начал военный министр. — Они готовы выслать навстречу нашим агентам отряд Северо-западной конной полиции…

— Сколько сабель в отряде? — не дал договорить президент.

— Пока лишь сорок.

— Мало!

— Будет больше, если мы расскажем им всю правду…

— Нет!

Министр слабо качнул головой — признак недовольства категоричностью президента. Но при этом сохранил невозмутимость на своем вытянутом, почти треугольном лице. Умением не терять самообладания и быстро находить выход из сложных ситуаций Генри Стимсон овладел, когда получал в Гарварде степень юриста, став членом тайного общества «Череп и кости». Президент тоже состоял в обществе, но был старше министра почти на десять лет и в данный момент окончательное решение оставалось за ним.

— Я договорюсь с канадцами. Немедленно телеграфирую… — заявил Стимсон.

Хотел подняться с дивана, собираясь покинуть кабинет, но Тафт остановил его движением руки и внимательно посмотрел на прокурора.

— Почему мы не задействуем воздушный флот и не разыщем убежище преступников в горах? — спросил президент. — Неужели так сложно разбомбить их чертово гнездо?

— Это невозможно, — вновь подал голос военный министр. — Сложный рельеф и погодные условия делают Аляску неприступной для пилотов. Пробные вылеты уже совершались, но пилоты возвращались ни с чем. К тому же из-за бури над Юконом был потерян один из летательных аппаратов. Где упал разведчик, — министр пожал плечами, — неизвестно. Наши и канадские поисковые партии обследуют территории вдоль русла Юкона, но докладов о месте крушения пока не поступало.

Тафт в очередной раз раздраженно шевельнул усами и поинтересовался у прокурора:

— Вам есть что сказать?

— Баронесса фон Мендель ожидает за дверью, господин президент, — кивнул Викершам и поставил на приземистый столик между диванами блюдце и кружку с недопитым чаем.

Прокурор был ровесником Тафта, но в отличие от возмущенного президента и излучавшего холодность и терпение военного министра, ничем себя не проявлял. Наверное, все дело в его внешности: приземистый, с круглым лицом, пышными, как у президента, но не столь длинными усами и, главное, в очках, которые делали его весьма добродушным в глазах всякого, кто видел прокурора впервые.

— Обнаружив письмо в своем портфеле, — продолжил Викершам, — я сразу распорядился доставить баронессу в Белый дом и незамедлительно связался с вами.

— Хотите сказать, эта женщина — ключ к успеху?

— Стопроцентной уверенности нет, но она единственная из наших людей, кто способен опознать Макалистера, сэр. Предлагаю кардинально изменить план операции и включить в нее баронессу. До Джуно ее будет сопровождать агент Бюро расследований. Там оба встретятся с русским…

— Но русские не знают о письме. И… рассчитывают на серьезную вооруженную поддержку.

— Они узнают о письме, сэр, если баронесса и агент донесут угодную нам информацию до их представителя. В этом и заключается главное изменение плана.

— То есть вы предлагаете не посылать крупный отряд навстречу русскому резиденту, а ограничиться лишь двумя агентами?

— Именно так, господин президент.

Тафт сунул руку в брючный карман, пальцами другой побарабанил по столу. Потребовал:

— Поясните насчет письма, пожалуйста.

— Мой доверенный эксперт проанализировал текст, — начал прокурор, кивнув на документ перед Тафтом, — и сделал очень любопытный и неожиданный вывод. Нам дают понять, джентльмены, что дело не в претензиях на округ Аляска, а в осведомленности Макалистера.

Викершам выдержал паузу, позволив собеседникам переварить услышанное, и продолжил:

— Макалистер ведет тонкую игру. Я бы сказал, забавляется, зная о наших планах. Действует на грани, как бы предупреждает — отступитесь, иначе пожалеете.

— Но мы не отступимся. — При взгляде на Тафта в глазах военного министра промелькнуло сомнение.

— Не отступимся, и преступник тоже так считает, — поддержал прокурор. — Поэтому приоткрыл карты и бросил вызов.

Тафт поднял руку и недовольно произнес:

— Черт побери, Джордж, вы говорите загадками. У меня нет желания разгадывать шарады, скажите все как есть!

— Макалистер уверен в своих силах потому, что имеет осведомителей в военном департаменте и Белом доме. — Прокурор упреждающе выставил ладонь в сторону министра, собравшегося высказаться. — Преступник знает о каждом нашем шаге. Поэтому необходимо здесь и сейчас изменить план операции, довести его до агентов и ждать результата.

— Предлагаете решить накоротке, без советников и экспертов то, что прежде десятки человек обдумывали почти месяц? — Президент изумленно поднял брови.

— Да, сэр. Здесь и сейчас.

— Вы, верно, забыли, что устроил этот негодяй в Панаме?

— Отчего же, помню. Но его план не сработал, и поэтому «политика большой дубинки»^[2] по-прежнему в действии.

— Но нам сейчас угрожают внутри страны. Угрожают нарушить ее целостность. И это не блеф! И мы не можем так просто взять и все поменять! Канадцы потребуют объяснений, с чего вдруг просим их нарастить численность отряда для поимки неизвестного преступника, а сами отсиживаемся в кустах, решив сберечь агентов.

— Надо рискнуть, сэр. Иначе сведения вновь уползут к Макалистеру.

Тафт взглянул на военного министра, и тот пожал плечами. Видимо, наконец осознал ситуацию до конца.

— Но без русского все равно не обойтись.

— Согласен, — поддержал прокурор. — Он должен указать место, где прячется Макалистер. Ева фон Мендель опознает преступника, агент Бюро при поддержке конной канадской полиции уничтожит его.

— То есть русский разведчик в любом случае все узнает, но не будет иметь возможности повлиять на события?

Викершам кивнул в ответ и закончил:

— И когда его миссия завершится, отбудет восвояси ни с чем.

В кабинете повисла тишина. Прокурор вновь взял кружку и удовлетворенно отхлебнул.

— Вкусный чай, — заметил он.

— Да, мой камердинер вдруг распознал в нем толк и перестал готовить непонятную бурду. — Тафт машинально покивал, обдумывая последствия предложенных Викершамом изменений плана.

Три недели назад, обмениваясь тайными посланиями с русским императором, он заверял монарха в самых искренних намерениях задержать Макалистера, обвиняемого в попытке покушения на самодержца. Обвинения выглядели не столь убедительными, но все равно, следуя достигнутым договоренностям, преступника обещали передать в руки русского правосудия. Только полученный сегодня ультиматум все изменил. На чаше весов одновременно оказались репутация президента, целостность страны и желание заполучить секретные технологии Механика, в которых так сильно заинтересованы русские. Хочешь не хочешь, а выбор делать придется.

— Ну хорошо. — Тафт обогнул стол и опустился на диван рядом с военным министром. — Давайте подробности, Джордж?

— Сейчас все обсудим. Только попросите камердинера приготовить еще чаю.

Прокурор слабо улыбнулся. Тафт кивнул, надавив потайную кнопку на боковине столика, и громко произнес, когда дверь в кабинет отворилась:

— Дженкинс, еще три чая! И…

— Не откажусь от бисквитов, — сказал прокурор.

— И бисквиты!

Ева томилась в ожидании уже третий час. Сидя на мягком стуле в полутемном коридоре, она гадала, с чего ее вдруг пригласили в Белый дом? Джордж Викершам, руководивший подготовкой операции по поимке Макалистера, и словом не обмолвился при встрече, лишь приветственно кивнул и указал на стул.

Горничная дважды приносила ей лимонад, каждый раз интересуясь, не хочет ли гостья отужинать. Но Ева не желала есть — в начале напряжение было столь велико, мысли путались, а когда она устала ждать, расслабилась и все-таки решила перекусить, горничная, как назло, куда-то запропастилась. В конце концов Ева поднялась, посмотрела по сторонам. Никого. И сделала пару энергичных движений руками, разминая плечи. Сложила пальцы в замок, нагнулась, коснувшись ладонями носков туфель, резко выпрямилась и замерла, глядя на Викершама, возникшего в коридоре из ниоткуда.

— Баронесса, вас ждут, — объявил прокурор.

И приглашающим жестом указал на открытый в стене проем. Через него Викершам попал в коридор, догадалась Ева. Она прошла вперед и оказалась в залитой светом овальной комнате. На полу дорогой художественный паркет, стены белые с барельефом высотой до пояса. В паре ниш по сторонам — полки, на которых расставлены книги, фарфор, бронзовые бюсты и фотографии. Справа от потайного прохода была обычная дверь. Высокие окна занавешены плотными портьерами. Перед окнами массивный лакированный стол с тумбами, напротив которого расположен камин. В центре комнаты удобные диваны, где лицом к проходу сидели два пожилых джентльмена.

С появлением Евы оба поднялись ей навстречу, сдержанно кивнули. Один, грузный и высокий, с пышными усами и широким лицом, шагнул к гостье. Другой, подтянутый, с темными, но холодными глазами, остался на месте.

— Господин президент, — начал за спиной у Евы прокурор, — хочу представить, баронесса фон Мендель.

— Похоже, вы не узнали меня, миссис фон Мендель? — Тафт непринужденно подался вперед и, согласно этикету, поднес к губам ее протянутую руку.

— Простите, господин президент. — Ева действительно растерялась, после долгого ожидания внезапное появление в коридоре прокурора ее ошеломило. — В жизни вы гораздо моложе и… сильнее, чем на портретах.

Отступив немного, она сделала изящный книксен и вернулась на место.

— Слышали, Генри? — Президент обернулся, подкрутил усы и подчеркнул: — Сильнее.

Он удовлетворенно покивал, растянув губы в улыбке, и проводил Еву к диванам, где познакомил с военным министром.

— Итак, — заговорил Викершам, — баронесса, мы хотим поручить вам задание особой важности. Но, прежде чем углубимся в подробности, президент хочет знать, готовы ли вы участвовать в тайном и столь опасном предприятии?

— Если речь идет о Макалистере, однозначно — да!

— Вам предстоит нелегкое путешествие, — заметил военный министр.

— Я много тренировалась.

— Хочу подчеркнуть, — повернулся к нему Викершам, — в особенности баронесса преуспела в стрельбе.

— Это наследственность, должно быть, от матери. — Ева с благодарностью посмотрела на прокурора. — Но, увы, никак не могу поладить с лошадьми, не всегда получается быстро вскочить в седло и пустить скакуна в галоп. Паникую…

— Сразу видно, вы смелый и открытый человек, — сказал Тафт. — У вас огненное сердце и железный характер. Уверен, вы поладите с лошадьми.

— Спасибо, сэр.

Тафт кивнул и перевел взгляд на прокурора.

Ева вдруг поняла: они специально тянут время, не переходят к сути задания, хоть и получили согласие. Что же им нужно от нее?

— Простите, Ева, — вновь заговорил Викершам, — хотите чаю, бисквитов?

— Не откажусь.

Нажатием кнопки под столешницей президент вызвал камердинера и попросил принести напитки и пирожные.

— Мы все здесь верим в удачу, — сказал прокурор. — Но предстоящая миссия связана с риском для жизни, поэтому хотели бы обсудить вашу награду.

Вот оно что — Ева даже не задумывалась о подобном. Все то время, которое она провела в Бюро расследований, помогая агентам узнать о Макалистере как можно больше, при этом факультативно обучаясь военным дисциплинам, ею двигали бескорыстные мотивы и желание стать чуточку похожей на свою мать, постичь хотя бы некоторые из навыков, которыми та владела при жизни.

— Прошу, баронесса, не стесняйтесь, скажите, чего желаете, и я внесу это в протокол.

Ева обвела присутствующих внимательным взглядом и решилась:

— Не сочтите за оскорбление, джентльмены, но… я бы хотела выбрать награду, когда все закончится. Считайте это суеверием. Заверяю вас, господин президент, что не попрошу невозможного и о действиях, совершенных мною на благо Соединенных Штатов, а также полученных при этом секретных сведениях никто не узнает. И все эти моменты не станут предметом торга.

— Ценю вашу откровенность и дальновидность, миссис фон Мендель, — сказал президент. — Обещаю в присутствии министров — Джордж, внесите это в протокол — наградить вас по достоинству.

Президент откинулся на спинку дивана — в комнате появился камердинер с подносом, сервированным чашками и блюдом с пирожными. Ева впилась в старика пристальным взглядом. В груди неприятно кольнуло, по спине пробежал холодок. Она медленно подалась к президенту и едва слышно прошептала:

— Как давно у вас служит этот человек?

— Вы о Дженкинсе?

Камердинер и глазом не повел. С прямой, как палка, спиной он склонился к столу, опустил поднос и начал расставлять перед собравшимися чашки с чаем.

— Сколько вам лет? — обратилась Ева к камердинеру.

— Прошу прощения. — Старик освободил поднос и распрямился.

Ева внимательно смотрела на него — фигурой вылитый Гарольд Парсонс, подлый обманщик, прислуживавший Макалистеру. Но лицом…

Министры удивленно переглянулись.

— Дженкинс предан мне почти десять лет, — сказал президент.

— Сэр, осмелюсь вам напомнить, что доктор Кейбли хотел взять у вас для анализов кровь. Он ждет, сэр.

— Если может, пусть еще подождет.

— Передам. Могу я идти, сэр? — уточнил камердинер, на морщинистом лице которого не дрогнул ни один мускул.

— Да, спасибо.

Когда старый слуга скрылся за дверью, Тафт вопросил:

— Что это было, баронесса?

Ева молчала, и за нее ответил Викершам:

— Кажется, ваша гостья перепутала Дженкинса с кем-то еще.

— Да, сэр. Помните, я рассказывала о подручных Макалистера? Один из них старик, очень похожий на…

Смутившись, она замолчала. Мысленно представила Парсонса без бакенбард, но с густыми длинными волосами и вытянутым, покрытым очень глубокими и какими-то неестественными морщинами лицом.

— Обычная нервозность, — вновь выручил Викершам. — Вызванная долгим напряжением и физическими нагрузками.

— Пожалуй, — тихо согласилась Ева.

— К тому же нами установлено, что капрал Гарольд Парсонс пал в битве при Чаттануге более сорока лет назад. И если допустить, что капрал все-таки выжил, ему бы сейчас было далеко за восемьдесят. Увы, но в нашем мире люди редко доживают до такого преклонного возраста и уж тем более остаются на службе.

— Значит, он уникален, — возразила Ева и поняла по взгляду Викершама, что перегнула палку, подвергнув его слова сомнению.

— Возможно, доброе имя Гарольда Парсонса присвоил себе плут и мошенник, — предположил прокурор. — И наша святая обязанность — вывести его на чистую воду, как и Роберта Макалистера, о котором в архивах Луизианского университета нет и строчки. Нужно наказать обоих, чтобы у других отбить желание покушаться на демократию. Навсегда. Вам ясно, баронесса?

— Да, сэр.

— Тогда перейдем к делу, — объявил прокурор.

Военный министр поднялся и прошел к простенку между потайной и обычной дверями, где висел большой портрет Вашингтона. Надавил на раму в нижнем углу, и картина, а вместе с ней фрагмент стены перевернулись, открыв взгляду карту Северной Америки. Министр взял раскладную указку и ткнул ею в точку на западном побережье США.

— Сиэтл, — начал он, обращаясь к Еве. — Город, куда вас в сопровождении спецагента Бюро доставит скоростной почтовый поезд. Из Сиэтла по морю вы прибудете в Джуно, где встретитесь с представителем русской разведки. Он информирует вас и спецагента Дели о местонахождении преступника, и вы проследуете втроем до конечного пункта. — Министр провел указкой на север через Скагуэй до Уайтхорса и очертил небольшую область на границе между Аляской и Канадой. — Где-то здесь притаился Макалистер. По секретному соглашению, в случае удачного задержания преступника, мы обязаны передать его русским. Но наши планы изменились. Господин президент санкционировал уничтожение Макалистера. При этом русский резидент не должен заподозрить подвоха. Хотите что-то уточнить?

— Да, сэр. — При упоминании о русской разведке Ева невольно подумала об Аскольде, но спросила о другом: — Почему вы не хотите отдавать Макалистера и решили нарушить соглашение?

— Он опасный противник. Гениальный ученый. Только представьте, если русские разговорят его.

— К тому же, — взял слово Викершам и протянул Еве серый листок, — сегодня нами был получен ультиматум Макалистера.

— Почерк Янгера, — заметила Ева, взглянув на листок.

— Чей? — в один голос спросили трое мужчин.

— Янгер. — Ева подняла на них лицо. — Сын Макалистера. Господин прокурор, я рассказывала в Бюро о нем.

Сконфуженный Викершам что-то пометил в своем блокноте, пока Ева дочитывала документ.

— Честно говоря, — она протянула листок прокурору, — я верю объявленным в ультиматуме угрозам. Я была в Панаме и видела, на что способен Макалистер и его люди. Но, попав в руки русских, он не станет с ними сотрудничать…

— Это не обсуждается, миссис фон Мендель, — отрезал президент.

— Извините, сэр.

— Продолжайте, Генри, — попросил Тафт военного министра.

— На выполнение своих требований Макалистер дал три недели. Первая, чтобы собрать сенаторов и урегулировать на законодательном уровне вопрос отделения округа Аляска от США. Вторая, на эвакуацию всех, кто пожелает оставить северную территорию, третья — на утверждение восточных границ.

— Простите, господин министр, — заговорила Ева, — а вам не кажется, что он просто тянет время?

— Для чего? — уточнил президент.

— Буду откровенна. Изначально вы не планировали отправлять меня на Аляску. И вообще, собирались провести задержание крупными силами Бюро и канадской полиции.

Министр и прокурор невольно кивнули.

— Значит, — продолжила она, — Макалистер узнал о ваших планах арестовать его и передать русским. И поэтому я здесь. Но Макалистер ничего не делает просто так. Ему нужны эти три недели. Вопрос — для чего?

В комнате воцарилась тишина.

Используя передышку — в животе у Евы давно предательски урчало, — она отпила из кружки чая и отправила в рот пирожное.

— Баронесса права, — нарушил молчание первым Викершам. — Макалистер пытается нас отвлечь.

Прожевав пирожное, Ева быстро покончила с чаем и села прямо.

— Значит, мы должны опередить его, — заключил президент. — Баронесса, вы поможете опознать преступника и, если агенты и конная полиция Канады окажутся бессильны, покончить с ним. Надеюсь, рука не дрогнет и вы действительно так хороши в стрельбе?

— Да, сэр. Я готова.

— Рад за вас. Но до того постарайтесь как можно плотнее контактировать с русским резидентом, всячески его отвлекать, чтобы он не узнал о нашей главной цели и ничего не заподозрил.

Словосочетание «плотнее контактировать» прозвучало слишком двусмысленно, но она лишь кивнула.

Президент поднялся с дивана и объявил:

— Макалистера нужно уничтожить любой ценой. Действуйте, господа. И да хранит вас Бог!

Глава 3

В погоне за призраком

Погода над Уналашкой менялась стремительно. Когда Аскольд, давя на педали, подкатил на велосипеде к порту, в небе собрались тучи, заморосил дождь, остров накрыли сумерки.

Порт — два небольших деревянных пирса и складской амбар, — казалось, вымер. Пароход-корвет «Линкольн» стоял у причала; черный борт, надстройки и мачты терялись в сгущавшейся мгле, нависшей над бухтой. Хорошо еще, ветер здесь особо не ощущался, но вдалеке на море виднелись белые барашки волн.

Аскольд подрулил к шторм-трапу, бросил велосипед и быстрым шагом поднялся на борт, где нос к носу столкнулся с вахтенным матросом, прятавшимся в тени под нависавшей сверху палубой. На просьбу проводить к капитану матрос испуганно сверкнул глазами и ответил отказом — совсем юнец оказался, возможно, даже не матрос, а юнга, дотошно исполнявший устав, не позволяющий оставить пост. Аскольд предъявил ему мандат диппредставителя российской службы, уточнил, вся ли команда и пассажиры на борту, и, получив сведения о том, что из поселения до сих пор не вернулись трое, разузнал, где искать капитана.

Брайан Эддингтон, капитан «Линкольна», оказался ровесником Аскольда. Обычное, ничем не примечательное лицо, русые волосы, среднего роста. У себя в каюте он тщательно изучил предъявленные прибывшим на борт представителем документы, молча выслушал его историю и, надо отдать должное, не засуетился и не запаниковал, а первым делом вынул из шкафа судовую книгу и раскрыл ее на столе, пригласив Аскольда взглянуть на списки экипажа.

Всего в команде было шестнадцать человек. За трех из них капитан поручился: старпом, судовой врач и телеграфист. Эти люди прослужили с ним не один год прежде, чем Эддингтон получил под свое командование корвет. Остальных матросов набирали в Сиэтле и Джуно по мере продвижения к Уналашке.

— Вы же понимаете, — говорил капитан, — «Линкольн» — пароход на списание. Построен в прошлом веке. Паровая и парусная тяга… он свое давно отслужил.

— Да, уже понимаю. — Аскольда злило, что Департамент договаривался с американцами об одном, а на деле вышло все иначе — кто-то явно решил сэкономить на переброске агентов и потому прислал старую посудину. Но не это главное. — В каком порту поднялся на борт мистер Кингзман?

— В Сиэтле, сэр. Там же мы наняли матросами двоих, кого вы… — Он запнулся.

— Убил, — помог Аскольд, глядя в светлые глаза капитана.

Да, сложная ситуация, говорил взгляд Эддингтона. С одной стороны, четкие инструкции, полученные в письменном виде и подтвержденные лжеагентом, с другой — русский представитель, заявивший об убийстве трех человек, которого необходимо доставить в Джуно, а затем, вместе с отрядом агентов Бюро расследований, — в Скагуэй. Но стоит ли верить русскому? Может, арестовать его и передать в руки шерифа?

— На подобный особый случай Бюро должно было предусмотреть обмен кодированными сообщениями, — заявил Аскольд.

— К сожалению, нет, сэр. До вашего появления всеми перемещениями корвета руководил агент Кингзман. Но я могу незамедлительно выйти в море и утром, когда достигнем северных границ Тихого океана, попытаться телеграфировать в Джуно. Мощности нашего сигнала, увы, может не хватить, но попробовать стоит.

— А дальше? Что вы телеграфируете в Джуно и — кому?

— Не знаю, — пожал плечами Эддингтон. — Надеюсь, вы мне подскажете.

— Хорошо, я подумаю. — Аскольд заметил, что на нем до сих пор пальто и шляпа. Он быстро снял и повесил намокшие под дождем вещи на крючки возле входа и вернулся к столу с вопросом: — На борту есть оружие?

— Да, конечно. — Капитан отпер верхний ящик в столе и достал револьвер. — У меня и у старпома. И еще в арсенале десять «винчестеров».

— Взрывчатка?

— Нет. Орудия и снаряды с корвета сняли в прошлом году, когда проводили плановый ремонт и замену паровых машин на верфях Нью-Йорка.

В дверь каюты постучали. Капитан взглянул на хронометр, лежавший на столе, и поднялся со словами:

— Это старпом. Пора отплывать.

— Ваше присутствие на мостике обязательно?

— Я отдам указания и вернусь.

— Только прошу…

— Не волнуйтесь, я найду что сказать о пропавших людях. — Он спрятал револьвер в карман, прошел к двери и обернулся: — Вы, должно быть, голодны? Ужин уже состоялся, но…

— Чай или кофе вполне устроят.

— Я распоряжусь.

Капитан покинул каюту, и Аскольд склонился над раскрытой книгой с именами матросов. Черт побери! А если среди них не осталось сообщников лжеагента? Хотелось бы верить, тогда, возможно, до Аляски доберутся без проблем. Он просматривал имена и приписки о портах, где нанимали людей. Если рассуждать логично, сообщники убитых им преступников сели на пароход в Сиэтле. Значит, можно исключить пятерых матросов, которых зачислили в экипаж, останавливаясь в Джуно. Еще за троих поручился капитан. Плюс сам Эддингтон. Уже на девять подозреваемых меньше.

Он помедлил и решил пока не вычеркивать из числа подозреваемых юнгу. Услышав шум заработавших гребных колес и предупредительный гудок, шагнул к иллюминатору. Уже окончательно стемнело. Аскольд отдраил створку и выглянул наружу. Каюта капитана находилась на нижней палубе под мостиком. Сквозь шум донеслись голоса — швартовочная команда выбирала концы, пароход отчаливал от пирса. Неровным темным контуром в рассеянных лучах прожекторов вдалеке проступили склоны холмов, окружавших бухту. Вновь прозвучал гудок, и шлепки лопастей колес почти слились с пыхтящим звуком паровой машины.

Аскольд вернулся к столу и представил себя на месте преступников. Какая у них была цель, захватить его или убить? Если убить, значит, завладев документами, выдать одного из сообщников за диппредставителя. Если захватить, тогда должны были чем-то напоить, какой-нибудь отравой, или ввести наркотик, чтобы затем вернуться на пароход вместе и… Хотя нет. У преступников при себе особых медикаментов не оказалось. Он хорошо их обыскал.

За спиной раздался шорох — в каюту вернулся Эддингтон.

— Скажите, капитан, вы брали в Сиэтле или в Джуно пассажиров?

— Только в Сиэтле. Палуба и свободные каюты были забиты до отказа. Золотая лихорадка, сами понимаете…

Аскольд кивнул.

— У вас небольшой пароход, но есть где спрятаться.

— Хотите сказать, я привез в Уналашку неучтенного пассажира? — Капитан схватывал на лету.

— Именно. — Аскольд поделился с ним своими соображениями насчет трюка с документами Кингзмана и предположил: — Так почему бы преступникам не подменить меня подобным образом?

— Я не знаю вашего настоящего задания, мистер Пантелеев, — произнес капитан. — Но я четко усвоил свое — доставить вас в Джуно, а оттуда — в Скагуэй, невзирая ни на что. Я вижу перед собой уверенного в себе мужчину и надеюсь, что, когда мы придем в следующий порт, обстоятельства не заставят меня передать вас шерифу, общение с которым на самом деле мне не по душе.

— У вас проблемы с законом, капитан? — удивился Аскольд.

Эддингтон замялся. Похоже, и правда, есть у него что-то за душой, о чем не положено знать шерифу.

— Ну ладно, капитан, — поспешил сгладить ситуацию Аскольд, — оставим шерифа в покое. Спасибо за откровенность. Но вы видели мои документы, а не удосужились проверить паспорт Кингзмана.

Эддингтон сжал зубы, аж желваки загуляли на скулах, но промолчал. Осознал свою оплошность, только возразить было нечего.

— Но я не собираюсь вас больше попрекать, что сделано, то сделано. И не стану докладывать об этом в Бюро расследований, сами все сделаете и подробно изложите в рапорте по возвращении. Меня, как и вас, куда больше интересует конечная цель путешествия. Поэтому давайте соберемся и подумаем, кто из команды мог находиться в сговоре с преступниками, и после этого хорошенько осмотрим пароход.

— Вы так четко все излагаете и собираетесь действовать планомерно, словно полицейский или ищейка из конторы Пинкертона.

— Вы правы. На заре своей карьеры я занимался подобными вещами. Служил в уголовном сыске. Поэтому не будем терять время. Приступим к делу?

Капитан кивнул, и они вернулись к спискам экипажа. По правилам найма, перед тем как заключить контракт, Эддингтон беседовал с каждым кандидатом на должность матроса отдельно. Но рассказ о подозреваемых, число которых сузилось до пятерых, ничего не дал. Все, кроме юнги, раньше служили в торговом флоте и даже представили рекомендации, выписанные капитанами предыдущих судов. Пароход перевез в Джуно партию золотоискателей, почту и запасы провизии, доукомплектовал команду из числа старателей-неудачников и взял курс на Уналашку.

— Если меня хотели кем-то подменить, — рассуждал Аскольд, попивая горячий чай, принесенный коком с камбуза, — его не должны были видеть на корабле. Но в Уналашке ему бы пришлось сойти на берег. Так?

Эддингтон кивнул, и Аскольд продолжил:

— Чтобы сойти на берег, нужно разрешение капитана…

— Или старпома.

–…Поэтому вы оба сейчас вспомните, кто отлучался с корабля в Уналашке и зачем. Предположительно они могли каким-то хитроумным способом высадить того, кто прятался.

Капитан назвал троих, но реальных целей увольнительной матросов не указал.

— Да и не нужно это, я наблюдал за ними с мостика, когда парни сошли на пирс и занялись приемкой груза, — пояснил Эддингтон.

— Что за груз? Каким образом принимали?

— Динамо-машины фирмы «Сименс». В трюм закатывали на рельсовых тележках. В довесок к машинам шла цистерна с этанолом, но она не проходила в грузовой люк, поэтому я распорядился перелить этанол в имевшиеся в трюме емкости.

— Емкости объемные? Вы же их поднимали наверх.

— Хотите понять, мог ли в баках спрятаться человек. Уверяю, нет. Вот, сами гляньте. — Капитан выложил на стол накладные на груз и справку, подписанную начальником порта, о том, что цистерну перелили в десять одинаковых емкостей под личным контролем капитана.

Аскольд пробежал глазами строчки документов, сверяя печати и подписи.

— На баках узкие горловины, — вновь заговорил капитан. — Руку нелегко просунуть, не то что голову.

— Ясно. И ваши люди, занимаясь грузом, никуда не отлучались.

— Никто. Никуда.

— Зовите старпома.

Помощником Эддингтона оказался пожилой бородатый мужчина с весьма характерной внешностью: крепкий, с орлиным носом и бельмом в глазу. Еще у него были покатые плечи и сломанные уши, как у борца, отчего он казался ниже, чем был на самом деле. Спустя минуту выяснилось, что старпом когда-то служил капитаном на китобое, но чем-то там дискредитировал себя и за провинность был уволен из промысловой компании, получив в придачу волчий билет. Если бы не Эддингтон, подыскивающий себе верного и опытного помощника, спился бы старпом в одном из портовых кабаков.

Звали морского волка Билл Кертис. Он рассказал, что отпускал на берег четверых матросов, в их числе оказались двое беглецов… Аскольд сразу понял, что речь идет об убитых им преступниках, остальные вернулись за час до отплытия.

— Спасибо, Билл, — поблагодарил капитан и уточнил: — Что с морем?

— Ветер попутный, — прогудел старпом низким сильным голосом. — Шторма не предвидится, я приказал поднять паруса.

Эддингтон кивнул, и Кертис молча вышел из каюты.

— Давно вместе служите, — сказал Аскольд.

— Прозвучало как утверждение.

— Кертис не спросил разрешения быть свободным и не задал лишних вопросов.

— Очень верно подмечено.

— Такая у меня особенность, не упускать мелочей.

Аскольд вдруг замолчал, задумавшись.

— Что-то не так? — поинтересовался капитан, внимательно наблюдая за лицом собеседника.

— С момента входа в порт, — заговорил Аскольд, — и до моего появления вахту у шторм-трапа нес юнга?

— Так точно.

— Мне нужно с ним пообщаться.

— Непременно.

Эддингтон поднялся, чтобы приказать вахтенному по переговорному устройству вызвать юнгу. Но Аскольд сказал:

— С вашего позволения, капитан, я поговорю с юношей с глазу на глаз.

Эддингтон помедлил и, не задавая лишних вопросов, объяснил, где найти юнгу. Аскольд поблагодарил, накинул пальто и шляпу, подхватил трость и вышел в коридор. Кажется, он взял верный след — сейчас юнга либо подтвердит внезапно родившуюся версию, либо опровергнет. Существовал и третий вариант: мальчишка может соврать, хотя правдиво врать он вряд ли умеет. Вон как испугался, когда Аскольд попросил при встрече проводить к капитану. С чего вдруг?

Оказавшись на воздухе, он кинул взгляд на темные волнующиеся воды. Дождь по-прежнему моросил, но не стал сильней. Ветер задувал под навес соленые брызги, бросая капли в лицо. Хорошо бы старпом оказался прав и шторма не случилось.

Он миновал машинный отсек, пройдя между стеной и полукруглым кожухом в человеческий рост, где скрывались гребные колеса. Поскользнулся, едва не растянувшись на палубе.

Тьфу, черт! Как качает на волнах, все-таки на дирижабле добраться до Аляски куда проще. Жаль, в Джуно нет оборудованной площадки, а то бы… Аскольд открыл нужную дверь, шагнул в коридор, слабо освещенный единственной лампой, и поймал себя на мысли: почему преступники хотели его подменить? Раз знали, куда следует диппредставитель, значит, хотели как-то использовать его персону. Но с какой целью?

Он прошел мимо каюты телеграфиста, свернул, как объяснял Эддингтон, по коридору направо и очутился перед камбузом. Ну а где еще быть юнге — поближе к кухне, подальше от начальства. Хотя к пацану утверждение вряд ли применимо, вахту тот отстоял как подобает и не забыл проверить документы постороннего, прежде чем пропустить на корабль.

Аскольд замер перед дверью, прислушиваясь. На камбузе было тихо. Кок вполне мог уйти спать, команда ужинала больше часа назад, а вот мальчишка… За дверью раздался звон, Аскольд толкнул ее — юнга присел возле стойки с примусом и собирал в стопку упавшие, намытые до блеска миски.

— Привет!

Юнга замер, глядя на незваного гостя — веснушчатое лицо, курносый, из-под картуза выбиваются жесткие соломенные волосы. Большие, можно сказать, девчачьи зеленые глаза, как в прошлый раз, испуганно сверкнули.

— Я здесь с разрешения капитана, — постарался успокоить Аскольд и прикрыл дверь. — Давай помогу.

Наклонился, подобрав пару мисок, поставил их на разделочный стол.

— Как тебя зовут, моряк? — Он протянул юнге руку. — Мои документы ты уже видел. Давай знакомиться.

— Чарли, сэр, — наконец сказал юнга и на удивление крепко пожал протянутую ладонь.

— Силен. — Аскольд улыбнулся. — Англичанин?

— Да, сэр.

— И как же тебя занесло в Штаты?

— Долгая история, сэр. — Парень шмыгнул носом, водрузил оставшиеся миски в стопку на столе и убрал все в посудный шкаф.

— Ну ладно, я здесь не за этим. — Аскольд снова непринужденно улыбнулся. — Давай, Чарли, ты поможешь мне, а я — тебе. Расскажешь, что случайно узнал или подслушал про мистера Кингзмана. Ну а я замолвлю словечко перед капитаном, чтобы не списывал тебя на берег за то, что вовремя не доложил.

Юнга прикусил губу, его глаза забегали по сторонам.

— Лучше не тяни, парень, капитан хороший, честный человек. Его не стоит предавать.

Чарли раскрыл рот, сглотнул и неуверенно произнес:

— Я боюсь, сэр.

— Чего или кого?

— Они… — Он опять сглотнул. — Они хотели убить вас…

Юнга замолчал на полуслове.

— Кто именно?

Чарли испуганно покосился на дверь и быстро прошептал:

— Мистер Кингзман, Доусон и еще один неизвестный. Он призрак, сэр.

— Неизвестный был из команды?

— Нет, сэр. Он… Я не знаю, откуда он взялся на корабле.

— Где и когда ты подслушал разговор?

— Сегодня утром, в трюме под ютом. Я люблю там бывать, там у меня тайное место…

— Почему не рассказал капитану? Они же тебя не заметили.

— Кингзман и Доусон — нет, но третий…

Аскольд внимательно смотрел на юнгу, ждал разъяснений.

— Он растворился в трюме, когда Кингзман с Доусоном ушли. Я собрался подняться на палубу, но призрак… Брр, вдруг вынырнул из темноты. Лицо страшное, покрыто уродливыми узорами, в руке загнутый нож. — Юнга изобразил длину лезвия, описав полукруг рукой. — Я от страха чуть в штаны не наложил, замер на ступеньках. Он был в двух шагах от трапа, провел ножом вблизи своего горла и указал на меня. А затем прошептал, что, если скажу кому-нибудь, убьет!

— Значит, еще один прячется в трюме, — пробормотал, раздумывая, Аскольд. А узоры на лице — это что, татуировки? В темноте трюма пацан вполне мог принять их за что угодно.

Он достал «парабеллум», снял с предохранителя, но отправить юнгу известить капитана не успел.

— Сэр, после отхода с Уналашки они собирались вывести из строя телеграф.

— Дьявол! Связь!

Аскольд кинулся в коридор, свернул за угол — дверь в каюту телеграфиста была приоткрыта. Он толкнул ее ногой и выставил перед собой пистолет, водя стволом из стороны в сторону.

Перед телеграфным аппаратом, спиной к выходу, сидел, уткнувшись головою в стол, мужчина. Его темные курчавые волосы слабо блестели, но не от бриолина — на затылке зияла кровавая рана. Аскольд опустил пистолет, встал сбоку от мертвеца. Ударили явно чем-то тяжелым, топором или молотком. Или — ледорубом!

Он спрятал пистолет в кобуру и достал из глубокого кармана пальто «айсбайль», которым самого пару часов назад чуть не убили. Занес руку над головой — ледоруб уперся в потолок. Нет, били не сверху, а стоя сбоку, как бы наотмашь. Он отвел «айсбайль» в сторону и медленно провел им над тем местом, где когда-то находилась голова сидящего на стуле мертвеца. Либо убийца был маленького роста, например… Нет, вряд ли это юнга. Хотя как посмотреть. Маленький прохвост легко мог прихлопнуть бедолагу и вернуться на камбуз мыть тарелки. А что до силы удара, так вон как крепко руку пожал при знакомстве…

Аскольд постарался вспомнить, была ли открыта дверь, когда он проходил мимо каюты убитого, но не смог. Взгляд уперся в телеграфный аппарат. В корпусе виднелись пара проломов и выдранные провода.

И какой же следующий шаг предпримет таинственный незнакомец?

За спиной раздался шорох. Аскольд резко обернулся — в дверном проеме стоял старпом. Его зрячий глаз уставился на мертвеца, затем переместился на сжатый в руке Аскольда ледоруб. Сказать что-либо Билл Кертис не позволил. Резко сместился, заполняя собою каюту, его правый кулак выстрелил, будто из пращи, вперед…

Аскольд сумел увернуться, но закрыться от удара в живот уже не успел. Перед глазами вспыхнули разноцветные круги, он согнулся пополам, пытаясь вдохнуть, но на затылок словно гирю уронили. Круги сменили десятки искр, и в каюте неожиданно погас свет.

Глава 4

Знакомый незнакомец

В принципе, спецагент Дели нравился Еве, но лишь внешне. Высокий, кареглазый, с прямым носом и тонкими усиками на правильном лице, он всю дорогу до Сиэтла проговорил с ней о карьере. У Джона Дели была удивительная способность — сворачивать тему разговора в нужное ему русло. Делал он это легко и непринужденно, будто был знаком с напарницей давно и их, как и предписывала легенда, связывает не один год совместной жизни. По документам — оба путешествовали до Аляски как муж и жена. Дели изображал репортера, набиравшего популярность таблоида «New-York Daily Times», а Ева — его супругу-секретаря.

Вживаясь в роль, она сначала не без удовольствия делилась воспоминаниями о жизни в Европе. Увлеченно слушала рассказы Дели о красивом будущем в Вашингтоне или, может быть, в Нью-Йорке, о его планах стать прокурором города или целого штата. Ей льстило внимание и обходительность этого красавца, живущего без оглядки, на широкую ногу (как выяснилось в процессе, Джон был выходцем из семьи банкира и не привык себе в чем-то отказывать). Но спустя некоторое время она поняла: агент печется только о себе, напрочь забыв о задании. Из соображений секретности его привлекли к тайной миссии в последний момент, почти не посвятив в детали. Такой подход Еву не устраивал — беспечность беспечностью, но и о деле подумать стоит.

Оказавшись в Сиэтле, они пересели на пароход до Аляски. В порту было много желающих отправиться на прииски, но с билетами у напарников проблем не возникло, без указаний из Вашингтона тут точно не обошлось. Начальник порта лично разместил их на борту новенького каботажника, прибывшего к западному побережью США с верфей Филадельфии, и представил капитану. Похоже, Дели остался доволен содействием властей и новыми знакомствами, а вот Ева, напротив, выдала замечание, когда они остались в каюте одни, — лишнее внимание сейчас ни к чему. И тут же поставила вопрос ребром: либо Дели продолжает попусту трепаться дальше, и тогда в Джуно она умывает руки, либо они всерьез обсуждают секретную миссию, от успеха которой зависит не только его дальнейшая карьера, но и — жизнь. Причем обоих.

Дели некоторое время не моргая смотрел на спутницу. Брови его то сдвигались к переносице, то поднимались вверх, отчего лоб покрывался морщинами, и на напряженном лице красавца отражался весь ход мыслей. Похоже, до этого момента поездка казалась ему увеселительной прогулкой. Но, судя по всему, в голове забывшего об осторожности агента все-таки наступило прояснение, и прямота Евы возымела успех. Он вдруг весь поник — нет, не физически, смотрел по-прежнему прямо, плечи расправлены, — поник взглядом, где на миг плеснулась паника и осознание того, что в случае смерти о карьере можно забыть. Не видать ему прокурорского кресла, не ходить в дорогие рестораны, не иметь красивых женщин…

Желая не упускать момент, Ева, не стесняясь в выражениях, поведала в красках, как Макалистер и его люди поступают с теми, кто встает у них на пути. Она коротко рассказала об убийствах в Европе и Панаме, о катастрофе, которую хотели устроить, используя перфектум, таинственное вещество, разрушающее самый крепкий камень. И в конце, словно блюдо на десерт подала, упомянула о могуществе Механика, способного найти и убить кого угодно и где угодно, стоит дать ему повод.

— Теперь ты понимаешь, с кем имеем дело? — закончила она.

Джон Дели лишь растерянно кивнул. Тяжело опустился на койку, слепо таращась в стену.

Боже, и зачем таких в Бюро принимают? Ева с безразличием смотрела на напарника — презирать его пока не за что. Он еще никак не проявил себя. Жалеть тоже не стоит, даже самую малость, самую чуточку. Пусть помучается. Иногда полезно вот так взять и устроить встряску. Пусть взглянет правде в глаза — жизнь должна менять людей, уж в этом Ева знала толк.

Видя, что Дели все еще потрясен, она все-таки решила помочь ему:

— Ну ладно, Джон, мне тоже страшно. — Она села рядом. — Просто я женщина и умею скрывать эмоции.

Напарник повернул к ней голову. По взгляду было трудно понять, о чем на самом деле думает. Как бы не сломался окончательно, им еще до Скауэя, а оттуда до Уайтхорса ехать, и только там можно немного расслабиться, когда встретят отряд канадской конной полиции.

— Будь всегда начеку, надень костюм попроще, чтобы не выделяться среди других. — Ева пригладила его сбившиеся волосы. — Мы все-таки не в Вашингтоне и не в Нью-Йорке на Уолл-стрит. Мы на Аляске. Тут все иначе. Люди другие, много индейцев, диких животных, почти нет дорог, нормальных условий для жизни и — начальства, по указке которого перед тобой спляшет шериф или мэр.

— Я не трус! — Отстранившись, Дели встряхнулся и перешел на официальный тон: — И не забывайте, миссис фон Мендель, в нашем предприятии я все еще главный.

Кто бы сомневался? Ева кивнула.

Он решительно взял и раскрыл на койке чемодан, суетливо начал перебирать вещи.

— Пожалуй, прогуляюсь, — сообщила Ева, — подышу морским воздухом.

Дели вновь повернулся к ней. Его лицо разгладилось, стало, как прежде, обворожительно приятным.

— Я вскоре присоединюсь к… тебе, дорогая, — пообещал напарник.

Он слегка натянуто улыбнулся.

Ну и славно, Ева покинула каюту. Хотя бы к роли мужа-очаровашки вернулся. Уже прогресс.

Она чувствовала, что предстоит еще не один серьезный разговор о чести и достоинстве, которыми, безусловно, Дели дорожит. Но это все ерунда. Главное, надавила на больное, на мужское, пусть теперь из кожи вон лезет, чтобы доказать, какой он храбрый и умелый. Теперь в его же интересах поймать и уничтожить Макалистера. Тогда и о прокурорском кресле не грех помечтать — карьера будет в полный рост.

Ева вышла на палубу. Пассажирские каюты находились в надстройке, ближе к корме, где, затянутые сетями и прикрытые брезентом, стояли поддоны с грузом, не поместившимся в трюме. Там и тут, кто подставив лица солнцу, а кто прячась в тени, сидели люди, обладатели счастливых билетов до Аляски. Каботажник все-таки грузовое судно, но торговая компания в погоне за прибылью не чуралась перевозить будущих старателей с нарушением правил, продавая места на палубе под открытым небом.

Мимо Евы пробежали два матроса в светлых робах, подгоняемые криками боцмана — рослого бородатого дядьки с блестящей дудкой в зубах. Пронзительный свист этой самой дудки на мгновение оглушил Еву, заставив зажмуриться и зажать уши руками.

Следом за матросами появились еще трое с баграми и ведрами. Последний чуть не сбил ее с ног, споткнувшись о канат, намотанный на кнехт возле борта. За что получил увесистого пинка от боцмана и словесный нагоняй вдогонку с парой непечатных выражений, которые нисколько не смутили Еву. Слыхала и похуже.

— Пардон, дамочка, — выдал боцман, разминувшись с ней, и вновь сыграл пронзительно громкую трель на своей блестящей дудке.

— Поднимайтесь ко мне! — раздался над головой приятный и спокойный голос.

Ева обернулась. На верхней палубе перед входом в рубку стоял капитан, крепкий гладковыбритый мужчина с накинутым на плечи бушлатом.

— Я встречу вас возле трапа. — Он указал, куда следует идти, и скрылся за ограждением, срезая путь.

Когда Ева поднялась наверх, капитан отсалютовал, коснувшись пальцами козырька фуражки, привычным движением руки сбросил с плеч бушлат и укрыл им гостью.

— Сегодня тепло, но ветрено, — сказал он.

— Благодарю, капитан.

— Позвольте узнать, почему вы одна, без супруга?

— Он сейчас явится. Решил переодеться.

На вид капитану было под пятьдесят — побитые сединой виски, обветренная кожа, заметные морщины у глаз. По палубе вдоль борта вновь пробежали матросы, на этот раз разматывая пожарный рукав, а где-то на носу опять сыграла боцманская дудка.

— На судне пожар? — Ева невольно напряглась, ища глазами дым или всполохи огня.

— Нет, леди. Всего лишь учебная тревога. Боцман гоняет свободных от вахты. Я поощряю такие занятия. Сами видите, сколько на палубе людей. Всякое бывает, незатушенный окурок, например…

— Понимаю. — Ева облегченно вздохнула. Заметила вышедшего из каюты агента Дели и позвала: — Джон, милый, я здесь. Поднимайся! — Обернулась к капитану: — Вы же не будете против?

— Конечно нет, леди. — Он как-то хитро на нее посмотрел и усмехнулся: — Позвольте вопрос, пока мужа нет рядом?

— Да.

— Вы самая странная парочка пассажиров, которую я встречал за все время. Зачем вам эта Богом забытая дыра? Оба… — он кивнул в сторону берега, — при деньгах и связях. Но едете, простите, к черту на рога. Только не говорите, что в Нью-Йорке очень ждут репортажей об Аляске. При всем уважении к вам, леди, ваш супруг не тянет на служаку пера. Скорее он похож на мачо, которого всю жизнь обеспечивали родители, папочка какой-нибудь магнат, например… А может, он живет за ваш счет?

Ева оценивающе взглянула на него — капитану стоило поумерить пыл, пускай отчасти прав насчет Дели, но остальное его не касается.

— Любопытство, сэр, — заговорила она, — иногда очень дорого стоит. Вы наблюдательный человек. Уверена, и умны. У вас есть еще вопросы?

Тон и взгляд Евы подействовали. Капитан вновь усмехнулся и произнес:

— Я даже не помню, о чем мы только что говорили.

— Пытаетесь увести мою жену? — появился наверху Дели.

Он облачился в серый костюм. Под пиджаком — синий свитер, на голове — кепка, в руке — блокнот с пристегнутой к обложке перьевой ручкой. Ну вылитый репортер известного таблоида! Ему б еще фотоаппарат…

Дели снял с плеч Евы бушлат, вернул с благодарностью капитану и, скинув пиджак, укрыл им спутницу со словами:

— Так о чем вы только что говорили?

— Капитан рассказывал мне о действиях команды при объявлении тревоги… и о погоде. — Ева улыбнулась, кутаясь в пиджак.

— Простите, оставлю вас, — вдруг произнес капитан.

Откозырял и скрылся в рубке. После чего Ева, стараясь сохранять непринужденный вид, сообщила Дели, чем на самом деле интересовался капитан, и заявила, что по приезду в Джуно выбором гостиницы и подготовкой к встрече русского представителя в порту будет заниматься она.

— Джон, я лишь прошу довериться, — говорила она тихо. — Не знакомься ни с кем без меня, не используй полномочий, не привлекай лишнего внимания. Тогда у нас все получится.

Дели было открыл рот, но Ева добавила:

— Главный в нашей паре ты. И я не собираюсь это оспаривать, но, сойдя на берег в Джуно, ты на время уйдешь в тень. — Она выпростала руку из-под пиджака, коснулась его щеки.

Со стороны казалось, будто двое влюбленных воркуют о своем, не замечая посторонних.

Дели привлек Еву к себе, и она прижалась к нему, положив голову на плечо, продолжая играть роль любящей супруги.

— Дай мне всего два дня, — сказала Ева. — Два дня в Джуно. Дальше приедет русский, и мы отправимся в Скагуэй. А оттуда и до Уайтхорса не так далеко.

Она теребила пальцами выбившуюся петельку на шерстяном свитере у него на груди, Дели машинально, но очень приятно поглаживал ее волосы, нежно касаясь участка кожи за ухом.

— Хорошо, — наконец ответил он и поцеловал ее в темя.

Так ведь на самом деле и сблизиться недолго, вдруг подумала Ева. А что мешает? Ее взгляд блуждал по заливу, купавшемуся в лучах закатного солнца, и островам вдалеке. В конце концов, она женщина, и она не клялась в верности Аскольду, который хоть и обещал ее найти, но вряд ли сможет это сделать. К тому же нет никакой уверенности, что он выжил в Панаме.

— Дорогая, может, уединимся в каюте? — Дели явно уловил ее настрой. — В моем чемодане припасены фляжка с бурбоном и шоколад.

Ева грустно улыбнулась, глядя на матросов, сворачивающих пожарный рукав внизу.

Да, действительно, предложение весьма заманчивое.

— Заодно обсудим детали нашего путешествия, — сказал не совсем в тему Дели, но тут же исправился: — Но это по желанию. Если захочешь.

Наглец. Ева вновь улыбнулась. Пользуется положением. Ну, это она проходила еще в прошлой жизни, когда была слишком юной.

— Пойдем, Джон.

Она было двинулась к трапу, но оступилась. Не потому, что каблук попал в щель между досок, а заметив знакомое лицо среди пассажиров на корме.

— Осторожно. — Дели поддержал ее за руку.

Ева вновь притянула его к себе, повернувшись спиной к поручням, и быстро зашептала:

— Не суетись, делай вид, что мы дальше милуемся друг с другом. — Она коснулась его лица руками, медленно повернула его голову в сторону кормы: — Видишь, среди тюков у левого борта двое в коричневых плащах?

— Ну да.

— Не пялься на них так. Поцелуй меня, Джон. — Она страстно припала к его губам, заметив, что парочка «плащей» обратила на них внимание.

Ничто так не смущает окружающих, как публичное проявление чувств влюбленными. «Плащи» отвернулись. Ева отстранилась, счищая пальцами след от своей помады с губ Дели. Сказала:

— Тот, что справа, с вихрастым чубом, очень похож на Янгера.

— На кого?

— Очнись, Джон! — прошипела Ева. — Ты же читал отчет перед выездом. Помнишь, в кабинете у прокурора?

Похоже, Дели не врубался. Этот внезапный поцелуй все испортил!

— Янгер, сын Макалистера, — тихо напомнила Ева.

— Ты серьезно полагаешь, что?..

— Это точно он. Я хорошо запомнила его чуб и лицо, которое видела когда-то на фото.

— Думаешь, они о нас знают?

— Не уверена, но все может быть.

— Нужно сообщить капитану.

— Нет, Джон.

— Мы обязаны. Тогда на берегу — шерифу!

— Тише ты. С корабля они никуда не денутся. И мы никоим образом не станем раскрывать себя ни перед кем. Запомнил?

— А если они нападут?

— Не на корабле. — Она вытянула руку, указывая на просвет между островами в заливе, где виднелся материк и постройки на берегу. — Мы почти приплыли. Предлагаю не терять эту парочку из виду, проследить за ними. Давай ты займешься вещами и гостиницей, а я посмотрю, куда они направятся.

— Плохая идея. — Дели покачал головой. — Если Янгер здесь не по нашу душу, он может продолжить путь через один из перевалов в глубь Аляски. И как, по-твоему, я об этом узнаю, если расстанемся?

Черт! Черт, еще раз черт. Просто тысяча самых черных чертят! Дели прав. Ева лихорадочно обдумывала, как поступить, когда напарник вдруг произнес:

— Я же все-таки репортер.

Она взглянула на него, не понимая, к чему Дели клонит.

— Собираю материал для очерка, по долгу службы вынужден общаться с людьми…

— Это риск, — наконец сообразила Ева, хотя не могла отрицать, что идея напарника ей понравилась.

— Не беспокойся, все будет в порядке. Я всего лишь побеседую с разными людьми. Ступай лучше в каюту, собери вещи.

Он поправил кепку, отцепил с обложки блокнота ручку и решительно направился к трапу на нижнюю палубу.

Глава 5

Ловля на живца

Свет в каюте включился так же неожиданно, как и погас. Только сейчас Аскольд почему-то находился в другой каюте — капитанской.

Что за чертовщина? Не мог же он переместиться сюда с помощью магии?

Боль и понимание случившегося пришли с запозданием. Аскольд попробовал шевельнуться и понял: руки связаны за спиной. Он сидит на табурете под стеной, за столом напротив — капитан, рядом с ним старпом. Оба буравят взглядами, не моргая. Вот-вот дырку просверлят.

Аскольд открыл было рот, чтобы заговорить, но, с чего лучше начать, так и не придумал и решил промолчать.

На столе перед капитаном грудой лежали его вещи, рядом с которыми сиротливо, но гордо стоял выпотрошенный саквояж. За переборкой мерно гудела паровая машина, корвет покачивался на волнах и, видимо, следовал прежним курсом.

Капитан и старпом продолжали смотреть на него — похоже, заговаривать первыми не собираются. Что ж, ладно.

— Позовите юнгу, капитан, — попросил Аскольд и закашлялся.

Под ребрами вдруг начало нестерпимо саднить, он вспомнил, как увернулся от кулака Кертиса, выстрелившего в лицо, но пропустил удар в живот. С каждым следующим вдохом боль начала усиливаться — неужели ребро сломано, а может, не одно?

— Капитан, — вновь заговорил Аскольд, — юнга рассказал, что Кингзман и Доусон планировали мое убийство. На корабле прячется неизвестный… — Он снова закашлялся, но нашел силы продолжить: — Юнга видел его. Неизвестный угрожал ему расправой. Приведите сюда мальчика, и он подтвердит мои слова.

На этот раз Эддингтон и Кертис переглянулись, последний многозначительно кивнул. Капитан сообщил:

— Юнга пропал. Думаю, вы скинули его за борт, затем прошли в каюту телеграфиста и проломили бедняге череп ледорубом.

Он взял со стола блеснувший сталью «айсбайль» и повертел в руках.

— Затем стерли кровь с орудия убийства платком, но платок выкинуть не успели.

Капитан показал заляпанную красным тряпку, и Аскольд выругался про себя: сразу вспомнился предсмертный плевок лжеагента в Уналашке и местный испуганный ребенок. Нужно было выбросить платок, но Аскольд, вытершись у заводи, машинально сунул его в карман.

А Эддингтон молодец, продемонстрировал неплохие детективные способности, только рассмотрел единственную версию событий. Проще сказать, взял ложный след. Но от этого не легче.

— После убийства в каюту заглянул Билл, — говорил капитан. — Уверен, вы бы и его попытались пришить. Но Билл — не промах, не зря в определенных кругах его кличут Камнедробителем. Он обезоружил вас и притащил ко мне. И сейчас вы расскажете все. Зачем убивали матросов и агента Бюро расследований. Зачем расправились с телеграфистом. Зачем вообще затеяли всю эту историю, явившись на борт моего корабля.

— А потом? — Аскольд начал догадываться, за что погнали из китобойного флота старпома. Скорее всего, тот участвовал в боях без правил, ставших популярными в последнее время в небольших портовых городках. Только на подпольных рингах дают такие звонкие и запоминающиеся прозвища. Возможно, Билл Кертис даже убил в схватке противника. Дело получило огласку, и его вышвырнули за дверь. Но это лишь версия, которую нет смысла проверять, если старпом не связан с преступниками, орудующими на корабле. А чутье подсказывало Аскольду, что не связан.

— Я использую власть, данную мне морским кодексом, — объявил капитан. — Я буду судить вас и вынесу приговор.

— А если я повторю все сказанное мною ранее. — Аскольд поморщился от боли, сдвинулся немного в сторону, выбирая положение поудобней, чтобы не так сильно саднило под ребрами. — Что тогда?

Похоже, капитан и старпом такой поворот тоже предусмотрели. Кертис поднялся с табурета, взял со стола Аскольдову трость и легко сломал ее об колено, будто сухую длинную лучину. Обломки бросил на пол, хрустнул пальцами, сжимая кулаки-гири. Повторно знакомиться с ними у Аскольда не было ни сил, ни желания.

— Понял вас, капитан. — Он как можно медленнее и осторожней вдохнул. Сердце здорово частило в груди, в горле першило, перед глазами иногда вспыхивали и пропадали радужные круги. — Обойдемся словами и другими общепризнанными мировым сообществом методами убеждения.

Он снова вдохнул — все-таки говорить долго не получалось, боль в ребрах сразу давала о себе знать.

— Я не убивал юнгу. Убить планировали меня. Зачем, не знаю. Может, хотели подменить, чтобы воплотить какой-то зловещий замысел хозяина. Но я частично нарушил планы преступников. Один из них действует на вашем корабле, капитан. И он постарается убрать меня, пока корвет не достиг берегов Аляски.

Мореходы молчали, и Аскольд решил привести последний, не самый лучший, но действенный довод:

— Оставьте меня без присмотра, капитан. Заприте в каюте. Только прошу, руки все-таки развяжите, но остальным объявите, что я взаперти и скован намертво. И убийца явится ко мне до того, как причалим в Джуно. А если не явится, значит, мне нечем крыть вашу карту. Сдадите меня шерифу, да и все.

Капитан и старпом в очередной раз многозначительно переглянулись. У Аскольда вдруг возникло устойчивое ощущение, что всякий раз при упоминании шерифа Эддингтону становится не по себе. Мозги сразу заработали на полную катушку, разматывая клубки различных версий в поисках причин столь странной реакции. Вряд ли это касается прошлого старпома. Дело не в ставках на тотализаторе боев без правил, здесь пахнет чем-то покрупней. Капитан жаловался на корвет, который должен пойти на списание. Груза на борт много не возьмешь, зато мест, где спрятать контрабанду, полно. А какой самый ценный груз на Аляске?..

Аскольд едва не воскликнул от радости, когда простая, как два плюс два, задачка решилась сама собой. Ну как же он сразу не догадался? Частные компании вывозят с Аляски золото. И не каждый хочет платить налог на добытый с неимоверным трудом металл. Скорее всего, контрабандный груз уже на борту «Линкольна». И в курсе незаконной перевозки лишь доверенные лица: старпом, телеграфист (уже покойный) и фельдшер, о которых при первой встрече упоминал капитан. Вот почему он трясется. Но если есть некто неизвестный, прячущийся на корабле, это уже третья сила, которой невозможно управлять и которая вполне способна нарушить план доставки контрабанды заказчику. Брайан Эддингтон сейчас перед выбором, перед очень серьезным выбором: довериться загадочному русскому или нет.

— Ваше слово, капитан? — Аскольд намеренно шагнул к краю пропасти. Но иного выхода у него уже не было. Либо додавит мореходов, либо кулаки Кертиса сделают из него отбивную. — Иначе потеряете не только груз и репутацию, но и голову. Сколько незаконных пудов золота у вас на борту?

Нервы у старпома оказались крепче. Он лишь сильнее сжал кулаки, а вот капитан заметно побледнел.

— Мне плевать на контрабанду, — как можно убедительней сказал Аскольд. — Мне важно добраться в Джуно живым и невредимым. Сами не зная того, вы оказались впутаны в чужую и смертельно опасную игру. Поверьте на слово, неучтенное золото не стоит тех усилий, которые хозяин убитых мною людей прикладывает, чтобы остановить ваш пароход. Решайтесь, капитан.

Камнедробитель-Кертис вдруг сплюнул и двинулся на Аскольда, отводя руку для удара.

— Билл, — окликнул его Эддингтон.

Но старпом не остановился, его рука скользнула за подкладку бушлата и в следующий миг вынырнула наружу с обнаженным кортиком в кулаке.

Аскольд прикрыл глаза. Кертис положил пятерню ему на голову, пригнул, словно бычка на скотобойне.

Все, смерть будет быстрой и легкой. Сейчас холодная сталь вонзится в шею, с хрустом пробьет позвонки…

Вдруг линь на его запястьях ослаб, освобожденные руки скользнули вдоль тела. Старпом легко вернул его в прежнее положение и опустился на корточки, поводя кортиком перед лицом.

— Почему на той тряпке кровь? — прогудел здоровяк и кивнул в сторону стола.

Отдышавшись, Аскольд пересказал случившееся в Уналашке, упомянув, как сломал «Кингзману» нос пистолетной рукоятью и разбил губы в кровь. Он понимал, что обыскивать корабль лично капитан не станет, возможно, Кертис уже порыскал в трюме вместе с фельдшером, которому доверял капитан. Но разве это обыск? Тут нужно действовать силами команды. А как искать, когда о грузе золота в курсе теперь лишь трое. Вдруг кто-то из экипажа сунет нос куда не следует?

Капитан объявил, что запрет Аскольда в своей каюте. После просьбы дать аптечку вызвал судового врача, а вещи подозреваемого сгреб обратно в саквояж и спрятал в сейфе.

Пока фельдшер осматривал Аскольда и обрабатывал ушиб мазью, капитан нарочито громко рассуждал о судьбе задержанного и намерениях передать его местным властям в Джуно для расследования.

Все-таки Эддингтон и Кертис поверили ему — это доказывают две вещи: капитан намерен доставить контрабандный груз заказчику и одновременно хочет скорее выполнить поручение Бюро. А предложенный вариант — засадить подозреваемого под арест до Джуно — самый простой выход из ситуации. Хотя есть и другой — убить Аскольда. Но тогда к капитану все равно возникнут вопросы, только спустя некоторое время, и возникнут у людей из Вашингтона, к которым обратится Департамент русской полиции, разыскивающий пропавшего агента. А это уже международный скандал, участвовать в котором Эддингтону хочется меньше всего.

Судовой врач закончил с мазью, наложил повязку и покинул каюту с позволения капитана. Ну вот и все. Ловля на живца началась. Врач, к которому в рейсе волей-неволей хотя бы раз наведается каждый, непременно расскажет об арестанте в каюте капитана. Слухи быстро расползутся по кораблю и дойдут до ушей неизвестного, прячущегося на борту. Осталось только подождать, когда тот явится. А не явится… Аскольд, кривясь от боли, застегивал пуговицы на рубашке. Не явится, так в Джуно его будет встречать целый отряд агентов Бюро расследований, а вместе с ними он уж разберется, что и как и кто виноват. Главное, добраться до Аляски живым.

Эддингтон на всякий случай проверил, хорошо ли заперт сейф, позаглядывал в ящики стола и, видимо убедившись, что ничего из оружия или предметов, способных помочь вырваться Аскольду из каюты, не оставил, удалился в коридор.

Кертис тем временем наглухо задраил разводным ключом иллюминатор, законтрив его дополнительными гайками, буркнул «буду рядом», указав на дверь напротив, и вышел из каюты. В замочной скважине провернулся ключ, а спустя пару минут в коридоре раздались голоса и возня — матросы под наблюдением старпома мастерили на двери дополнительный засов.

Надо отдать должное капитану — Аскольд осторожно поднялся с табурета и шагнул к койке, — мог ведь и в трюме посадить или в машинном приковать к какому-нибудь агрегату. Но Эддингтон поступил как джентльмен, поверив на слово. Предоставил, если так можно выразиться, свою каюту, где можно лечь и отдохнуть. Подумать о том, что происходит, и поразмыслить о будущем.

Аскольд прикрыл глаза. Итак, дано: трое планируют его убить в Уналашке, чтобы… подменить кем-то другим и выехать с островов на материк. А дальше что? Зачем действовать так сложно? Допустим, им нужны его документы, мандат и паспорт. Но каким образом можно использовать в дальнейшем, пусть с документами, личность русского агента в США?

За дверью громко лязгнул засов, прозвучали довольные голоса, раздалось бряцанье и звон складываемых в ящик инструментов. Аскольд сел на койку, устроился поудобнее, задумался… все-таки дотянулся до керосиновой лампы, закрепленной в ободе на стене, и потушил ее, перекрыв поворотом латунного колесика заслонку в колбе.

В темноте думается лучше. К тому же снижаются шансы прикончить его быстро, если неизвестный все-таки попытается проникнуть сюда.

Растянувшись на койке, он вернулся к рассуждениям о неизвестном, действующем на корабле. Юнга говорил о человеке, как о призраке. Почему? Упоминал, что лицо незнакомца покрыто узорами. А вдруг это не татуировки, а морщины или шрамы? Допустим, так. Но что это дает, кроме запоминающейся приметы?

Сквозь пыхтение паровой машины за стеной донеслись слабые шаги. В коридоре кто-то был. Аскольд резко сел и тут же пожалел об этом, потому что ушибленный бок пронзили десятки раскаленных игл. Дыхание перехватило, перед глазами поплыло. Он с трудом слез с кровати и смастерил из одеяла подобие куклы, спрятав подушку под край в изголовье. Пусть сунувшийся в каюту убийца подумает, что он спит.

Шаги стихли у двери. Аскольд перебрался в дальний угол к столу. Закричать и позвать на помощь Кертиса он всегда успеет, если старпом действительно будет рядом и не отлучится в гальюн по нужде. Да он в любом случае выручит, не оставит дверь без присмотра.

Бряцнул засов. А потом вдруг наступила тишина, слышались только слабый шум паровой машины и монотонное гудение гребных колес за бортом. И все. Таинственный визитер либо удалился, заметив кого-то поблизости, либо притаился, выжидая момент, чтобы ворваться в каюту и действовать стремительно.

Аскольд досчитал до ста, затем до двухсот. За дверью по-прежнему было тихо.

Неужели показалось? Не может быть, он отчетливо слышал шаги и бряцанье засова. Кто-то явно побывал возле каюты и пытался проникнуть внутрь.

Прошло еще некоторое время, но ничего не менялось, и напряжение начало отпускать. Мазь действовала, и боль в ребрах быстро затухала, а с этим незаметно навалилась усталость.

Аскольд прислонился спиной к стене, вытянул ноги и не заметил, как провалился в сон.

Глава 6

Лицом к лицу

Когда Ева собрала и приготовила чемоданы, начало быстро темнеть. Каботажник, ведомый лоцманом, двигался по заливу, светясь огнями прожекторов. Над водной гладью стелился легкий туман — они вот-вот подойдут к пристани, а Дели все не появлялся.

Ева уже не на шутку начала беспокоиться и решила отправиться на поиски напарника, когда дверь в каюту распахнулась и на пороге появился возбужденный агент. Растянул губы в обворожительной улыбке, показав ровные белые зубы.

— Они задержатся в Джуно! — сообщил он и прошел в каюту. Взмахнул блокнотом. — Я все записал. Смотри.

Дели опустился на койку и раскрыл блокнот.

— Наши подопечные направляются в Джуно, где проведут фуражные заготовки для северных факторий «Компании Гудзонова залива». Они — трапперы. Ну или изображают таковых. Ты оказалась права, светловолосого, что с чубом, действительно зовут Янгер.

Ева опустилась рядом, заглянула в блокнот. Хорошее прикрытие выбрал Янгер для своих темных делишек. Проще не придумаешь, трапперы, охотники на пушных зверей. У них и с документами наверняка все в порядке. Макалистеры продолжают в своем духе, работают с размахом. Когда все так увлечены добычей золота, кому интересны какие-то несчастные трапперы?

— Для каких именно факторий они собираются заготавливать фураж?

Дели перелистнул страницу и ткнул пальцем в обведенные чернильным прямоугольником названия. Обе фактории находились в землях Юкона, гораздо севернее Уайтхорса.

— Как долго они пробудут в Джуно? — Ева ощутила азарт и одновременно беспокойство, ведь завтра ночью в порт спецрейсом прибудет русский представитель.

— Два дня.

— Отлично! Мы не должны терять их из виду.

— Это не составит труда.

— Как? Ты выяснил, где они остановятся?

— Более того. Не только выяснил, но и расспросил, подойдет ли нам гостиница, где трапперы встанут на постой, — не без гордости ответил Дели.

Нам? Еву это слегка покоробило. Зачем он раньше времени раскрыл, что «путешествует с женой» — теперь точно не выйдет поселиться в разных номерах. А вдруг им понадобится разделиться, чтобы следить за разошедшимися в разные стороны преступниками? Впрочем, уже все равно — Янгер и его спутник видели, как они целовались на палубе.

— А ты уверен, что они вдруг не изменят план и остановятся там, где советовали?

— Абсолютно. — Дели закрыл блокнот, сунул его в карман и взялся за чемоданы. — Идем, они любезно согласились проводить нас до отеля.

Ева растерялась, но лишь на мгновение. Надо отдать должное Дели, он хорошо поработал, легко и уверенно пообщался с опасными преступниками, вошел к ним в доверие, так что те даже услугу ему согласились оказать.

— Джон, — все-таки решила напомнить она, — нужно быть начеку. Эти люди очень опасны.

— Я помню, милая. Спасибо. — Он шагнул к выходу и вдруг резко обернулся: — Надеюсь, я заработал еще один поцелуй?

Ева на миг закатила глаза к потолку — ох уж эти мужчины. Взяв за локоть, развернула Дели к двери и подтолкнула в спину со словами:

— Ступай, Джон, о поцелуях побеседуем позже.

Не самое лучшее время выбрал для интрижки агент. Как бы удача не сыграла с ними злую шутку. Понятное дело, он сейчас на подъеме, с одной стороны, чувствует уверенность, хочет доказать ей в конце концов, что чего-то стоит. Но у каждой медали есть обратная сторона. Хоть и уверяет напарник, что начеку, а в таком возбужденном состоянии за ним глаз да глаз нужен, как бы не совершил ошибку, за которую придется расплачиваться потом обоим.

Они вышли на палубу. Пароход уже подходил к длинному дощатому причалу на сваях, протянувшемуся вдоль борта. Авральная команда готовилась подать сходни. Повсеместные разговоры сливались в единый гул, иногда перекрываемый приказами капитана, который управлял действиями матросов, покрикивая на них через медный рупор с мостика.

Дели начал протискиваться сквозь толпу пассажиров. Наконец они оказались рядом с двумя мужчинами в широкополых шляпах и длинных коричневых плащах из дубленой кожи. Вся их поклажа заключалась в паре объемных брезентовых мешков с лямками для плеч и наглухо закрытых пеналах с ружьями.

Только пеналы эти были слишком пухлые, будто в них положили не одно, а два или три ружья сразу. И еще на боковинах пеналов имелось множество странных одинаковых кармашков, но явно не для патронов, капсюлями поблескивающих в петлях на ремнях у трапперов.

— Мистер Янгер, — начал напарник, указав на знакомого Еве по фотографии мужчину. — Мистер Кокс. — Он повернулся к другому, стоявшему рядом.

— Доброй ночи, миссис Дели. — Янгер слегка приподнял шляпу в знак приветствия.

Мистер Кокс лишь кивнул.

— Можно просто Беатрис, — улыбнулась Ева в ответ и протянула руку.

Для прикрытия она взяла второе имя своей матери, которое проставили в специально изготовленном для секретной миссии паспорте, о чем сейчас сильно пожалела. Она не знала, насколько Янгер осведомлен о прошлом своего отца. Вдруг в его душе всколыхнутся какие-то воспоминания.

Мужчины удостоили ее рукопожатия.

— Простите, Джон, — заявил Янгер, — но вблизи ваша жена еще красивей, чем мне казалось в лучах заката.

— Спасибо за комплимент, мистер Янгер, — отозвалась Ева.

В жизни Янгер выглядел взрослее, чем на фотографии, которую могли сделать несколькими годами раньше. Но сходство с Макалистером налицо. Утонченные черты, прямой длинный нос, разрез глаз… А вот Кокс какой-то суровый. Фигурой атлет-тяжеловес; круглолицый, с цепкими поросячьими глазками, небритый — щетина как наждак — и, похоже, вечно всем недоволен. Вон как хмуро смотрит, словно сейчас прогонит.

— Еще слово о красоте, и мы будем стреляться, — в шутку заявил агент. — Мистер Кокс, вы одолжите мне свое ружье?

Янгер и Ева улыбнулись. А вот Кокс, напротив, еще больше нахмурился и нервно поправил пенал, висевший на плече. Видимо, не оценил юмора.

— Мой приятель человек простой, — сообщил Янгер. — И по натуре молчун.

Его английский был безупречен, возможно, ребенком он рос в США.

— Судя по акценту, Беатрис, — продолжал Янгер, — вы не из Штатов.

— Вы правы, — ответила Ева. — Когда-то я жила в Европе.

— Где именно? Простите мое любопытство, но я тоже бывал в Европе.

— В Германии и Швейцарии, немного во Франции.

Янгер покивал и с грустью произнес на французском:

— О, Париж!.. Как мне не хватает этого города. Его летних теплых вечеров, набережной Сены, мостов и бистро, где подают дешевое, но вкусное вино. Скрипучих звуков шарманки…

Ева вновь улыбнулась, взглянув на Дели, который явно не понял ни слова.

— Впрочем, — вновь заговорил Янгер, переходя на английский, — это все в прошлом.

Авральная команда наконец навела сходни, и капитан разрешил всем сойти на берег.

От порта до гостиницы пришлось добираться пешком. Дели было предложил арендовать повозку, но дом, куда они направлялись, оказался в десяти минутах ходьбы. Поэтому легкая прогулка вдоль берега даже пошла на пользу, после долгого и утомительного путешествия хотелось размять ноги. Ева с удовольствием энергично шагала, ведя с Янгером легкую беседу о европейских достопримечательностях.

У стойки в отеле он посоветовал взять номер на втором этаже почти в торце, с окнами на лес. Объяснил, что тогда не будет слышно звуков с улицы и из салуна, а сам с Коксом арендовал комнату напротив.

— Ну, как я их? — начал Дели, стоило закрыться двери за его спиной.

Ева с неудовольствием осматривала номер, где была одна узкая кровать, накрытая застиранным, но хотя бы чистым одеялом. Гостиница далеко не знаменитая на всю Европу «Кемпински», в которой как-то довелось побывать, зато в номере имелась ванная комната.

— Спать будем по очереди, — заявила она.

— Что? Ты о чем?

— О том, что ночью будем дежурить. Ты же не хочешь упустить Янгера или Кокса, если один из них вдруг решит куда-нибудь прогуляться?

Дели некоторое время глупо таращился на нее, затем тряхнул головой и молча поставил чемоданы возле платяного шкафа. Медленно повернулся к ней.

— Знаешь, дорогая, ты как хочешь, а я спущусь в салун. Пожалуй, пропущу стаканчик-другой, пообщаюсь с людьми… Подежурю. — Он демонстративно покачал блокнотом у нее перед лицом и вышел из номера.

— Спасибо, милый, — сказала Ева с сарказмом и состроила язвительную гримасу закрывшейся двери.

Заметив свое отражение в зеркале у входа в ванную, показала себе язык.

«Хотя бы в порядок себя приведу спокойно», — пробурчала она и начала снимать верхнюю одежду.

Вода в ванне нагрелась быстро — угли в поддоне под ней предусмотрительные хозяева отеля поддерживали в тлеющем состоянии. Стоило подбросить туда пару чурок, как огонь вспыхнул с новой силой, добавив жару.

Ева плеснула в воду пенного шампуня, подошла к окну и опустила ставню, вдохнула свежий прохладный воздух. На гористом склоне за гостиницей чернел лес. Звезд уже не было видно — погода быстро менялась, небо заволакивали плотные облака.

Оставшись в корсете, кружевных панталонах и чулках, она уже собралась окончательно раздеться, когда в коридоре раздались знакомые голоса. Позабыв про ванну, Ева подкралась к двери и прильнула к замочной скважине — Янгер с Коксом куда-то собирались. Мужчины вышли из номера и направились к лестнице в салун.

Она выждала немного — Дели их точно не упустит, возможно, поболтают за ужином, если подопечные соизволят разделить с ним стол. А если отправятся по делам, агент проследит за ними. Во всяком случае, Ева надеялась на это. Но ее волновали не только перемещения преступников, куда больший интерес вызывали необычные пеналы для ружей. Было в них что-то странное. Что именно, Ева объяснить не могла. Пока не могла.

Дождавшись, когда стихнут голоса и шаги в коридоре, она было собралась одеться, но передумала. Вдруг в распоряжении не так много времени. Подхватила с вешалки широкий пояс с изящным кожаным футляром-кошельком, проклепанным серебристыми пуговками, перекинула его через плечо, застегнула на груди и осторожно выглянула в коридор.

Снизу из салуна донеслись звуки пианино и звонкий женский смех вперемежку с приглушенными голосами посетителей. Ева кошкой скользнула в коридор, выудив на ходу из футляра связку отмычек, припала на колено перед входом в номер Янгера и начала ковыряться в замке.

Для верности не мешало пригасить керосиновые лампы на стенах по бокам так, чтобы на этаже, где по соседству находился еще номер, расположенный в торце, Еву случайно не заметил вышедший оттуда постоялец, громко бубнивший за стеной себе под нос. Но время дорого, и она не тронула лампы.

Замок наконец щелкнул, и дверь немного отошла в сторону. Ева толкнула ее сильней, недовольно поморщившись, когда предательски громко скрипнули петли, шагнула внутрь и спешно полезла в футляр за зажигалкой, потому что в комнате было темно.

Светильники из предосторожности зажигать не стала, лишь притворила плотнее дверь и осмотрелась. Брезентовые мешки мужчины сложили возле кроватей, а вот ружейных пеналов нигде не было. Ева заглянула в шкаф, в ванную, но и там пеналов не обнаружила.

Но она хорошо видела в замочную скважину, что Янгер с Коксом уходили налегке! Куда ж они спрятали пеналы?

Ева еще раз проверила туалетную комнату, посветила в каждый угол и остановилась между кроватями. Надо было сразу посмотреть на полу — она опустилась на четвереньки. Но и под кроватями было пусто.

Очень странно. Может, мужчины успели вынести пеналы, пока она готовила ванну? Ее взгляд уперся в раскрытое окно, откуда с улицы доносились слабый шум порта, шорохи шагов и возгласы хозяина, усмирявшего то и дело всхрапывающую у входа в отель лошадь.

Она уже хотела вернуться к себе в номер, но проснувшаяся внутри натура воровки-авантюристки подсказала пригнуться к полу вновь — Ева чуть ли не под кровать заползла, подняла взгляд…

Есть! Один пенал был приторочен ремнями к деревянной боковине под матрасом. Другой обнаружился в том же положении под соседней кроватью.

Ева ощупала кармашки, попыталась их открыть, но ничего не вышло. Застежка оказалась с секретом. Тогда она ослабила завязку на торце пенала и сдвинула крышку. В неверном свете зажигалки блеснул бок стального цилиндра.

Вот так ружье! Она собралась снять с пенала крышку, когда из коридора донеслись шаги. Неспешные, но громкие и тяжелые. Это мог быть Кокс, только у него такая тяжелая поступь. Кое-как сдвинув крышку на пенале обратно, Ева кинулась к двери, сунула в нее отмычку и защелкнула замок.

Шаги в коридоре на мгновенье стихли.

А вот это уже плохой знак — Кокс услышал характерный звук выскочившего из паза язычка в двери. Можно было укрыться, запершись в ванной, но заподозривший неладное тяжеловес наверняка заглянет и туда. Вышибить створку ему не составит труда, и Ева кинулась к окну. Перебралась через подоконник, ступила на узкую карнизную балку, схватившись за стену, сместилась в сторону, когда в замочной скважине клацнул и провернулся ключ.

Глава 7

Сбежавший свидетель

Аскольд открыл глаза с четким ощущением, что в каюте кто-то есть. Он смотрел перед собой, опасаясь шевельнуться в углу, чтобы незнакомец, неизвестным образом проникший внутрь, не заметил его раньше времени.

Любопытно, как ему удалось так тихо отпереть наружный засов, открыть дверь и при этом прошмыгнуть мимо Кертиса, обещавшего быть поблизости и следить за входом?

Приземистый силуэт, ничем не походивший на старпома, которого Аскольд еще раньше исключил из списка подозреваемых в убийстве телеграфиста, сейчас медленно крался из центра комнаты в сторону кровати, где под одеялом должна была находиться его жертва.

А почему неизвестный двигается из центра комнаты, а не от двери?

По спине вдруг пробежал холодок, пульс участился — не то чтобы Аскольд верил в мистику и всякую бесовскую чушь, но невольно вспомнился рассказ юнги о призраке. Сознание дорисовало картину зловещего, изуродованного шрамами лица убийцы.

Ну уж нет. В призраков Аскольд никогда не верил, а вот фактам… За иллюминатором мелькнула далекая зарница, выхватив на миг из темноты согбенную человеческую фигурку, тянущуюся руками к одеялу на кровати. Перед ним скорее карлик, но точно не призрак.

Руки незнакомца коснулись одеяла.

Пора! Выдохнув, Аскольд рывком вскочил на ноги. Боль в ребрах сразу напомнила о себе, но была терпимой. Он прыжком пересек и без того небольшую каюту, врезал открытой ладонью ночному визитеру по затылку и одновременно толкнул на кровать. Придавил, уперев колено в поясницу, заломил руки и схватил поверженного незнакомца за подбородок, разворачивая к себе, чтобы рассмотреть лицо в отблесках замелькавших зарниц. И тут же отпустил…

На кровати лежал юнга. Удар в затылок у Аскольда получился сильный, достаточный, чтобы вырубить пацана на время.

Что за дела? Неужели юнга и есть убийца?

Он обыскал его, но, кроме многофункционального «солдатского ножа» фирмы Victorinox, хорошо знакомой ему по работе в Швейцарии, в кармане ничего не оказалось. И если бы хотел юнга его прикончить, наверняка держал бы нож в руке. Пырнул бы в ухо или шею, да и все.

Аскольд поднес нож к лицу — в нос ударил едкий запах этанола… Юнга им спиртягу, что ли, мешал? Ладно, с ножом разберется потом. Взглянул на мальца, на дверь и вернулся мыслями к тому, каким способом мальчик проник в каюту.

Впрочем, стоило посмотреть на потолок, откуда в центре под узким воздуховодом свисала решетка, и все сразу встало на свои места. Юный матрос Чарли выкрутил крепежные винты, затем протиснулся сквозь отверстие и спрыгнул на пол.

Аскольд слез с кровати и встал под воздуховодом.

Нет, по трубе ему точно не пролезть, мальчишка с трудом, но сможет, а вот взрослый мужчина — нет, увы. Хотя перспектива весьма заманчивая, не зря же юнга сюда явился, явно что-то выяснил про убийцу, иначе б не пришел.

С кровати донесся стон. Аскольд шагнул обратно и по-отечески потрепал юнгу по волосам. Когда тот раскрыл глаза, тихо произнес:

— Не бойся, Чарли, это я тебя треснул по макушке. Прости, не знал, что ты такой ловкий и заявишься сюда тайными тропами. В темноте сразу не разобрал…

Юнга сел и скривился от боли, но стонов за этим не последовало — крепкий духом пацан, будет толк, если по жизни выберет правильную дорогу и не свяжется с темными личностями вроде старпома.

— Ну, рассказывай, зачем спрятался? Капитан на меня твое убийство уже повесил. Еле убедил запереть меня в каюте и подождать с приговором.

— Я знаю, — угрюмо отозвался юнга. — Кертис не спит, сидит у себя под дверью, ждет. Только призрак из трюма не выйдет. Я потому к вам и пролез, иначе б так и прятался дальше.

Аскольд кивнул — ясно, что мальчишка напуган, но и в сообразительности ему не откажешь. Вся команда думает, что юнга пропал, сброшен за борт нехорошим русским. Возможно, неизвестный убийца-призрак тоже так думает, вот и притаился, дожидается, как будут развиваться события.

— Я нашел его, сэр, — сказал вдруг спокойно Чарли. — И это не призрак, а человек.

— Где он отсиживается?

— В нише за машинным отсеком. Там дополнительные переборки поставили, когда корвет проходил ремонт на верфях. Хотели отсек броней усилить, но потом броню передумали варить, а переборки оставили, вот и образовалась ниша. Я сам хотел в ней спрятаться, сунулся, а там этот…

Юнга передернул плечами и замолчал. Вновь скривился от боли и начал потирать затылок.

— Извини, брат, что так сильно приложил. — Аскольд встал и прежде, чем подойти к двери, добавил: — Я ведь нашего призрака ждал, а не тебя.

— Угу, — донеслось в ответ.

— Как думаешь, Чарли, сможешь меня тихо выпустить из каюты, чтобы Кертис не засек?

— Нет. Они ж засов с замком снаружи навесили. Теперь точно без шума не обойтись. Там зубило и молоток нужны или лом. Разве что…

Юнга хитро прищурился, по-прежнему потирая пострадавший от удара затылок.

Аскольд уже догадался, по какой еще причине хоронился Чарли. И почему так любил бывать в трюме на юте. Именно там капитан и компания прячет контрабандный груз. Юнга этот груз нашел либо случайно о нем узнал — не зря же с воздуховодами так дружит, вполне мог подслушать разговоры о золоте, которое решил умыкнуть. Не все, конечно, хотя бы часть. План верняк, только на корабле есть убийца, которого мальчик боится больше, чем хочет стащить золото у капитана. Идти к последнему он не хочет, потому что лишится алиби (все думают, что юнга исчез), а вот явиться к русскому, сильно заинтересованному в поимке и наказании убийцы, учитывая расклад на корабле, — вполне себе вариант.

— И сколько ты спер? — поинтересовался Аскольд.

Юнга молчал.

— Сколько золотого песка, или там слитки? Сколько ты уже стащил и перепрятал? Ну не молчи, ты ведь не просто так пришел. Мою сообразительность уже проверил, теперь хочешь заключить сделку.

— Пять штук… — сдался Чарли. — Пять слитков, сэр.

— Целое состояние, — не удержался Аскольд. — И как ты его в деньги превратишь?

Невдомек ведь пацану, что стоит ему попытаться продать слитки, как золото сразу постараются отнять. И хорошо, если при этом не убьют.

Юнга понурился. Но тут же вскинул голову:

— Как у вас так выходит? Все знаете наперед. Капитан говорил Кертису, что служили детективом-ищейкой у себя в России. Я вот думаю, может, научите меня…

Аскольд поднял руку, и Чарли прикусил язык. По коридору кто-то шел, громко насвистывая веселый мотив. Неизвестный остановился возле двери в капитанскую каюту, донесся стук. Ночной гость побеспокоил старпома, Кертис вышел к нему. Незнакомец о чем-то с ним переговорил и убрался восвояси.

— Ну вот что, Чарли. Золото мне до лампады. — Аскольд опустился на корточки напротив пацана. — Ты наверняка подслушал наш с капитаном разговор, ему я то же самое сказал. Поэтому ко мне и заявился, хочешь получить гарантии, что не сдам тебя Эддингтону в обмен на мою свободу. И я уже подумал… По рукам.

Он протянул ему ладонь. Юнга помедлил и пожал ее, с присвистом прошептав:

— Уговор дороже жизни, сэр.

— Зуб даю. — Аскольд изобразил, что вырывает себе один из верхних клыков.

— Тогда подсадите меня к трубе.

Оказавшись под воздуховодом, Аскольд ухватил мальчугана под мышки и легко поднял к потолку. Когда Чарли забрался в трубу, вернул ему нож, предварительно выщелкнув из него отвертку, и придержал решетку, чтобы легче было закручивать винты.

— Я скоро, сэр. Ждите возле двери, — сказал юнга напоследок и зашуршал одеждой в трубе, уползая прочь.

Время тут же замедлило бег, потянулись томительные минуты ожидания. Аскольд присел под дверью, гадая, как юный матрос ее вскроет, — там ведь два ключа понадобятся: один у Кертиса, другой у Эддингтона. Либо грубый инструмент, но при этом возникнет лишний шум.

И тут его осенило, стало наконец ясно, каким образом Чарли собирается вынести похищенное золото с корабля без лишней шумихи.

А пацан не дурак. Аскольд довольно усмехнулся. Голова у него работает на все сто. Это ж надо такое придумать — спрятать золото в баке с этанолом! Вот только интересно, откуда этот самый бак на борту взялся? Машина у корвета паровая…

Аскольд едва не рассмеялся в голос, вспомнив свой первый разговор с капитаном, когда тот рассказывал о грузе, принятом в Уналашке, и цистерне с этиловым спиртом. Ну мастак юнга, все продумал, все предусмотрел! Вскрыл бак с этанолом. Скорее всего, расковырял горловину отверткой или шилом «солдатского ножа», пропихнул внутрь золото. По прибытию в порт назначения все это добро примет заказчик, который ни сном ни духом о том, что забирает. А дальше дело техники, юнге останется проследить, куда увезут груз, добраться до нужной, наверняка помеченной емкости на складе, и все.

Он вновь удовлетворенно хмыкнул — Чарли вызывал у него все большую симпатию. Преследуя сразу несколько целей, мальчишка шел на осознанный риск. Но при этом тырил золото у пройдох и обманщиков, которых, если рассуждать по чести, следовало наказать, что в принципе и случится после того, когда всплывет недостача контрабандного груза. Теневые партнеры ошибок не прощают.

Ход мыслей прервал беспокойный звон рынды с открытой палубы. Аскольд встал, шагнул к иллюминатору. Что за дела? Пожар?

В коридоре раздался топот ног. Сильный голос Кертиса начал выкрикивать команды. Горело где-то ближе к корме по правому борту. Но сколько ни вытягивал шею Аскольд, пытаясь рассмотреть, что именно там полыхает и силен ли огонь, так и не выяснил. Не хватало угла обзора, темноту за стеклом лишь разрывали отсветы пламени.

— Сэр! — прошипели за спиной. — Ну чего стоите?!

Аскольд обернулся. Дверь в каюту была открыта, в проеме стоял юнга в лихо сдвинутом на затылок картузе, из-под которого торчала копна неровно остриженных волос.

Обалдеть! Как он так тихо и быстро успел все провернуть?

— Скорее, сэр!

Аскольд как был в рубашке, брюках и штиблетах, так и выскочил в коридор. Юнга закрыл дверь, сдвинул засов и навесил замок.

— А?.. — Аскольд пытался сообразить, откуда у Чарли взялся ключ, хранившийся у Кертиса.

— Это другой замок, сэр, — пояснил юнга. — Новый. А тот я сломал. Теперь пока старпом не решит проверить каюту, не узнает, что вас там нет.

Ну, ясное дело. Пожар — дело рук юнги, замок он сломал, воспользовавшись шумом и суматохой.

— А ключ от двери в каюту капитана у тебя есть?

— Дубликат, — похвастался юнга, сверкнув глазами. — Давно выточил. Сам!

— Угу.

Ай да парень!

— Сюда, сэр.

Юнга устремился по коридору. Свернул за угол и легко сбежал по трапу в отсек, откуда доносился шум машины.

Аскольд покорно хромал за ним и не окликал — Чарли знает, что творит. Они миновали дверь в силовую, проскочили кочегарный отсек, где возле топки на куче угля сидел чумазый, а может быть, чернокожий матрос, не обративший на них внимания, и оказались в тупике, перед железной стенкой, сшитой из стальных листов.

Чарли достал заветный нож, выщелкнув отвертку, приставил ее к шляпке винта на стене, легко крутанул и, сунув жало под край листа, отогнул его в сторону.

— Пролезайте, сэр, — едва слышно сказал он.

Аскольд протиснулся в щель. Придержал лист, чтобы Чарли было легче проникнуть в трюм, и, пока юнга наживлял на винт гайку, осмотрелся.

Трюм был большой и заставлен ящиками. Сквозь зарешеченные отдушины внутрь проникал слабый свет ходовых огней на мачтах. Аскольд обернулся, раскрыл рот, но услышал настойчивое «цс-с» и лишь кивнул силуэту мальчишки в темноте. Юнга направился вперед, Аскольд следом, ругая себя за то, что не уточнил дальнейший план заранее.

Что именно собирается сделать Чарли? Куда сейчас приведет? Где конкретно находится убийца? Он недовольно качнул головой. Все-таки перехвалил пацана. Пока молодо-зелено, все хочется делать быстро, почти без оглядки. Аскольд и сам был таким, пока не насажал шишек и не начал внимать преподавателям и умудренным жизненным опытом наставникам.

Скорость и беспечность, с которой юнга двигался по трюму, настораживала и наводила на мысли. Аскольд забыл уточнить у Чарли главное: если мальчик видел убийцу, почему так уверен, что убийца станет дожидаться незваных гостей на прежнем месте?

Положив руку на плечо мальчугана, он все-таки притормозил юнгу, склонился к его уху и задал взволновавший его вопрос.

— Сейчас поймете, сэр, — услышал в ответ.

Чарли собрался двигаться дальше, но Аскольд его придержал.

— Так не пойдет, — прошептал он.

— Почему?

— Потому что я должен четко понимать, как справиться с убийцей.

— Он в обмороке, — наконец сообщил юнга.

— С чего ты взял?

— Он чем-то отравился или болен, а может, укачало… Не знаю. Он стонал за переборкой, а потом потерял сознание.

Юнга шагнул к штабелю фанерных ящиков слева, на боках которых красовались надписи GMBH «Siemens-Shuckertwerke», сунул руку между ящиками и достал самый натуральный мачете.

— Когда наш страшила ушел в забытьё, я расхрабрился и стащил у него это.

Аскольд качнул головой, отобрав тесак. Вот что значит молодость. Тормозов практически нет. Понимание того, что могло произойти на самом деле, когда юнга воровал мачете, к нему придет не скоро.

— А другого оружия у нашего клиента точно нет, — заверил Чарли. — Но вы и без оружия справитесь. Вы явно лучше его махаетесь, я видел, когда с Кертисом у телеграфиста схлестнулись. Старпом обычно всех с первого удара кладет. А вы вон сколько продержались…

В глубине трюма раздался громкий шорох. Аскольд в сердцах ухватил за козырек картуз на голове у юнги и сдвинул ему на глаз. Совсем обнаглел пацан, расслабился: «наш клиент», «лучше махаетесь»… Сейчас их весь грандиозный замысел рухнет, если убийца смоется из логова раньше, чем они туда нагрянут.

— Вперед, — скомандовал он Чарли и поспешил следом.

На месте, куда привел юнга, никого не оказалось. Лишь матрас, набитый соломой, на котором, вероятно, отлеживался неизвестный, и давнишний «Сиэтловский вестник», да и тот не целиком, а изодранный и измятый почти до неузнаваемости. Хорошо еще, первая полоса с названием сохранилась.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Эти события описаны в романе П. Крамера «Небесный Механик».

2

Была декларирована в 1904–1905 гг. Предполагала, что если в Латинской Америке возникнут конфликты, то США обеспечат их урегулирование, в том числе с использованием военной мощи.