Игрывыгры

Петр Ингвин, 2017

Морг. Юная красотка. Снова морг. Снова юная красотка. В жизни женатого сорокапятилетнего работника типографии происходят странные вещи. Кто вмешивается в его жизнь и зачем? (Автор обложки – Ингви Петрин)

Часть четвертая

Будьте внимательны к своим мыслям — они начало поступков. (Лао-цзы)

Пocлe пoвopoтa coбытий oт плoxoгo к xудшeму цикл пoвтopитcя. (Cлeдcтвиe Фapнcдикa)

***

— Доверить объектам самим выбирать лучшие варианты из возможных? Величайшая глупость. С теми, кто не ищет легких путей, хлопот не оберешься. Намного эффективнее оставлять событиям единственный путь развития.

— При любом раскладе остается место случайностям, и надо предусмотреть все.

— Когда случайностей много, план никуда не годится. Ситуация должна выглядеть сложной и запутанной, но только выглядеть, изнутри она обязана сиять божественной простотой. Чем проще, тем лучше. Совсем просто — совсем замечательно.

— Считаешь, что наверченное здесь — просто?

— А ты?

— Я первый спросил.

— Думаю, что да.

— Екарная кочерыжка, что же у вас в конторе в другое время творится, если ЭТО для вас просто?..

— Попрошу заметить, что не «у вас» и «для вас», а «у нас» и «для нас», привыкай. А насчет того, что творится… Оно только со стороны кажется сложным и неподъемным. Пооботрешься, почаще и побольше поучаствуешь, посмотришь на события изнутри, сам планы посоставляешь — узнаешь.

— Я свихнусь!

— Тоже вариант, но если не свихнешься — удержишься. И зарабатывать будешь на порядок больше, чем на прошлой работе. Кстати, где работал-то?

— Недавно с передовой.

— Ну и где же нынче передовая?

— Не смейся. Моя, ну ее в зад, была в Африке, миротворцем контрачил.

— Местных царьков умиротворял? От голода спасал свежим белым мясом? И как? Денежно?

— В теории — да. Но здесь, надеюсь…

— Именно. Опасно как в твоей передовой Африке, зато с оплатой проблем нет.

— Потому и прибился. Мне в кайф, когда жизнь можно хоть в бараний рог гнуть, а тебе за это — ничего.

— Кроме неприятной дырки в животе и тазика с бетоном на ногах в окружении русалок.

— Не надо о грустном. Я не о худшем из возможного.

— Но ведь возможного? Не надо забывать, что все под Богом ходим.

— Замнем для ясности. Мне по душе другое. То, что мы мир под себя лепим. Что нагибаем его, как хочется, и используем по назначению. Нигде такого ощущения не получишь. Чувствую себя Всевышним.

— Но-но, не заговаривайся. Спускайся на землю, к нам, грешным.

— Насчет грешных. Помнишь, варианты накидывали, зачем мы задействованы, и вообще к чему это все? Последнее, что тогда пришло в голову, было о создании поводов, чтобы кто-то без проблем навещал госпожу «вдову» для своего удовольствия.

— Была такая версия.

— Уже не просто версия. Есть кандидатура на роль этого «кого-то». Ты его знаешь.

— А дамочка-то у нас не промах, оказывается. Только что видел ее. Типичная учительница. На несколько лет младше мужа. Сдобная шатенка с такими ягодицами, что сразу хочется влезть и попрыгать. На вид вся такая правильная, непробиваемая, на хромой козе не подкатишь. Я думал, она свою жизнь давно коту под хвост со скипидаром… в смысле — на поднятие детей и недотепистого муженька положила, а страсти на хозбыт растранжирила, но мадам, получается, и о своем интересе не забывает. Тридцать, сорок, сорок пять — баба ягодка опять…

— Ягодка, ягода, ягодница, ягодица… Насчет последнего ей зачет.

— Не отвлекайся на чужие караваи, пошутили, и будет. Выкладывай версию.

— Первая камера ведет постоянную запись, посмотри номера машин, которые последнее время у подъезда паркуются. Один автомобиль ты знаешь как облупленный.

— Говори уже, что ли.

— Стоп, сообщение пришло. Опять план корректируется.

— Звони шефу!

1

— Дебил, ты что наделал?! — раздалось над головой. — Ты же его убил!

Придя в себя, Михаил спинным мозгом почувствовал, что глаза лучше не открывать. Раньше роль мертвеца не нравилась, но сейчас…

Он остался лежать в прежней позе.

— Да не мог я убить, — донесся другой голос, гулкий и басовитый. — Приложился не сильней, чем всегда.

Послышалась непонятная возня.

— А если все-таки грохнул? У него даже на бутылку не нашлось, пустой, как мой гроб до поры до времени, и рубаха в крови.

— Зато штаны фирмОвые, как раз мой размерчик. Подфартило. С паршивой овцы хоть штанишки…

Чужие руки стащили с Михаила трофейные джинсы.

— А под штанами-то — пусто.

— Я не брезгливый. Может, он тоже с кого-то снял. Главное, вещь хорошая. Ты не разбираешься, а я в свое время видывал и знаю: тебе на такую тряпку полгода за станком фигачить.

Михаил по-прежнему прикидывался трупом. Почти профессионально. Не пропадать же бесценному опыту последних дней.

Чье-то ухо прислонилось к груди.

— Скорее жив, чем мертв.

— Это хорошо, не люблю мокрухи. Чешем отсюда.

Удалявшиеся шаги становились все тише, и веки Михаила с великой осторожностью приоткрылись: две коренастые тени скрылись за углом.

Боль в груди заставила сгорбиться. Подняться удалось с трудом. Пошатываясь, Михаил направился в сторону родного дома. Пусть без штанов, но — наплевать. Все потеряло значение. Хватит. Домой.

Едва он показался из-за гаражей, с улицы послышалось:

— Эт-то что у нас тут такое?

Михаила словно прострелило, но он, делая вид, что не замечает, продолжил идти в другую сторону.

— Эй, бесштанная команда! Крру-у… гом! К нашему шалашу строевым шагом — ать-два! И быстрее. Только не падать, еще не хватало нам грязь в машину тащить.

Метрах в пятидесяти у раскидистой липы притулился полицейский «луноход», из него на явного оборванца, который брел в никуда и при этом избегал встречаться взглядом, из-под фуражек с блестящими козырьками глядели две довольные улыбавшиеся ряхи.

— К тебе обращаются. Стоять!

Силы не равны, удрать не получится. Двое молодых, здоровых, с оружием и на машине против одного усталого и побитого — счет «много — ноль» в чужую пользу. Михаил повернул к «воронку».

— Пьян? — раздалось оттуда.

Он безмолвно опустил голову. Пусть думают, что пьян.

— Бомж?

Снова тишина в ответ.

— К тебе обращаются! Как зовут?

— Михаил.

— Фамилия? Отчество? Не тяни кота за нежные места. Адрес?

Если сказать правду — чем это обернется? Но если скрыть… все равно докопаются. До всего. В том числе и до ходячего безбрючного «трупа», сбежавшего из морга.

Михаил представился по полной программе. Полицейские повеселели.

— Почему без штанов?

— Ограбили.

Недоверчивый смешок был ответом.

— А рубаха почему в крови? — Один из представителей закона презрительно-брезгливо оглядел оставшееся приличное покрытие Михаила. — Скажешь, пальчик порезал? А ощущение складывается, что тебя ножом пырнули, причем неоднократно, или, хе-хе, расстреляли. Тоже неоднократно. Кровь-то — твоя? Может, «скорая» нужна?

— Это не моя рубашка, здесь подобрал.

Полицейские снова хмыкнули.

— Полезай, разберемся. Если ни в чем не замешан, посидишь недолго. Пока родственники не заберут.

— А если не заберут?

Водитель «лунохода» удивился:

— Есть и такой вариант? Тогда дело плохо.

Михаила затолкали в зарешеченную заднюю часть, где в полутьме уже теснились трое: парень, девушка и старик. Лица двух первых выражали крайнюю степень убитости, но на влюбленную парочку парень с девушкой не походили. Девушка была в платье, парень — в джинсах и джемпере поверх футболки. По одинаковости настроя и мимики их зачислили бы в близнецы, однако девушка на голову превосходила соседа по всем параметрам, все было при ней, от форм до одежды. Парнишка не тянул даже на разового спутника такой дивы — ничего тяжелее компьютерной мышки не поднимал, а с особами вроде нынешней соседки общался исключительно под чужой аватаркой. Сейчас оба тупо глядели в пол.

Неопрятно заросший старик кашлял, от его засаленной грязной одежды подванивало, зато глаза горели энтузиазмом. Видно, что ничего непоправимого в случившемся он не усматривал, и заговори с ним кто, он привел бы кучу доказательств, что все прекрасно и волноваться не о чем. К его сожалению, к разговорам соседи расположены не были. Все трое нервно глянули на окровавлено-голого новичка, но безропотно подвинулась, и «воронок» унес компанию к началу нового пути в жизнь. К его черному входу.

Конец ознакомительного фрагмента.