Сумрак

Пенелопа Дуглас, 2020

Это место называют Блэкчерч. Уединенное поместье в отдаленной местности, куда богатые отсылают своих провинившихся сыновей. Уилл Грэйсон всегда был настоящим зверем. Безудержным, диким. Он никогда не следовал правилам, кроме одного: делай то, что считаешь нужным. В старшей школе он с наслаждением зажимал меня по углам, когда никто не видел. Иначе все вокруг поняли бы, как мистеру популярность нужна эта тихая девчонка-ботаник, над которой ему так нравилось издеваться. Но я знаю кое-что еще. Каким мягким он может быть. И с каким отчаянием защищать меня. Правда заключается в том, что у него есть право меня ненавидеть. Это все моя вина. Все. Ночь дьявола. Видео. Аресты. И я ни о чем не жалею.

Глава 5

Уилл

Наши дни

Я смотрел на нее сквозь полупрозрачное зеркало. Озираясь по сторонам, она изучала спальню Эйдина.

Заметив ванную, Эмери поспешила туда, открыла кран, набрала в стакан воды, запрокинула голову и осушила его залпом. Наполнила снова и тоже быстро выпила.

Я сжал кулаки. В укороченных черных брюках и облегающей белой блузке, застегнутой до горла, она выглядела как и подобает профессиональному архитектору, если бы не белые кроссовки Adidas вместо туфель на каблуках.

Уголки моих губ приподнялись в улыбке. Мне вспомнились ее слова, которые я однажды подслушал: «Бессмысленно прибывать с шиком, если я вообще не смогу добраться до места».

Эмми ничуть не изменилась. Твою мать, почему она здесь?

Я заскользил взглядом по ее телу, зная, что она меня не видела. Темные волосы девушки были растрепаны после преследования в лесу. Золотистые щеки сияли прекрасным румянцем. Готов поспорить, ее изящная шея по-прежнему идеально помещалась в моей руке.

У меня потекли слюнки. Член начал набухать.

Эмери вернулась из ванной, поставила вновь наполненный стакан на комод, после чего, заламывая руки, стала осматривать комнату. Ее одежда была испачкана грязью, в волосах застрял лист.

Мика и Рори заперли ее здесь час назад, а Эйдин с Тэйлором куда-то ушли.

Но Эйдин вернется. Я посмотрел на его кровать — самую большую в доме, — с белоснежным бельем и роскошным пуховым одеялом. Остановившись возле нее, Эмери поднесла подушку к носу, вдохнула ее запах.

Сощурив глаза, я ощутил, как внутренности затянулись в тугой узел.

Она отстранилась, через мгновение опять уткнулась носом в наволочку и сделала глубокий вдох. Я стиснул зубы.

Бросив подушку на кровать, девушка продолжила изучать комнату. Открывала ящики, шкафы, порылась в медицинских записях и рисунках Хадира, лежавших на столе. Наклонившись, принялась рассматривать банки с мертвыми животными, плавающими в формальдегиде. Затем взяла со стола одну из лежавших там костей, покрутила ее в руках. Когда сообразила, что это, Эмери зашипела и швырнула кость обратно.

Я улыбнулся.

Достав нож, который Эйдин позволил ей оставить, она крепко сжала рукоятку, подошла к комоду, допила третий стакан воды. Потом направилась к двери и дернула ее.

Та не поддалась.

На что Эмери рассчитывала?

Что мне делать? Разобраться с ней я планировал, но позже.

Ее появление все изменило.

Она наматывала круги по комнате, дыша тяжелее с каждой секундой и сильнее заводясь, потом вдруг остановилась.

И посмотрела прямо на меня.

Склонив голову набок, я наблюдал, как девушка медленно подошла к стене и остановилась перед квадратным зеркалом примерно метр на метр. Казалось, она смотрела сквозь него, однако уловить мой взгляд у нее не получалось.

Эмми ничего не видела, хотя явно понимала, что это необычное зеркало. Ее не проведешь.

Заглянув за раму, она попыталась приподнять ее, чтобы изучить заднюю сторону. Я приблизился к стеклу практически вплотную. Эмери выпрямилась, прикоснулась к зеркальной поверхности кончиком указательного пальца, прильнув ближе, проверила, есть ли зазор между отражением и пальцем. Небольшой тест для выявления двусторонних зеркал.

Уголок моего рта приподнялся в улыбке.

Ее грудная клетка резко опустилась. Она замерла.

О-ой.

Спустя несколько секунд… она расправила плечи и стала пристально вглядываться в зеркало в поисках наблюдателя.

Дотронувшись до стекла всего в нескольких сантиметрах от ее лица и глядя в ее изумительные глаза, я сглотнул привкус горечи, появившийся во рту.

Девять лет. Прошло девять лет, и я до сих пор хотел трахнуть Эмери.

Только теперь нежности и ласки она от меня не дождется. Прошлого не вернуть.

— Тебе приходится поддаваться, — произнесла Эмми.

Я навострил уши.

— Потому что ты слишком слаб и не знаешь, как завоевать то, чего хочешь. Поэтому ты попал сюда.

Попятившись, с исказившимся от злости лицом она вскинула ногу и ударила по зеркалу.

Не моргая, я продолжал смотреть.

— Ну же, Уилл, — взмолилась Эмери. — Хватит ждать. Выходи.

Она снова и снова наносила удары, оскалившись. Я едва не улыбнулся, потому что вспомнил ту ночь в химической лаборатории. Когда Эмми бросила нам вызов, готовая встретиться с опасностью лицом к лицу.

Такая суровая. Такая дерзкая. Мне нравились упрямицы. Нравились женщины, способные взять контроль в свои руки.

Вдруг, резко вдохнув, она сказала:

— Это не моя вина. Я не виновата, что ты заключил все свое счастье в иллюзию, которую создал у себя в голове. Будто я люблю тебя, а жизнь наладится, если мы будем вместе.

Мое веселье угасло; я стиснул челюсти.

— Я сделала то, что должна была, и сделала бы снова, — прорычала девушка надломившимся голосом. — Я бы поступила так же.

Эмери поймала ртом воздух, закрыла глаза, прислонилась лбом к зеркалу, стукнула по нему кулаком и сдавленно произнесла, сдерживая слезы:

— Я бы поступила так же.

Придвинув ладонь к ее ладони, я не сводил глаз с Эмми, затем погладил большим пальцем стекло у ее щеки.

— Не волнуйся, детка, — пробормотал я. — На сей раз я намерен это заслужить.

Волнительный трепет зародился в животе. Я сжал кулак, почти ощущая, как держу ее.

Внезапно раздался стук, дверь широко распахнулась. В спальню вошел Эйдин с тарелкой в руках.

Мое сердце начало бешено колотиться. Остановившись, он посмотрел на девушку. Его золотисто-карие глаза казались темнее.

— Ты голодна? — спросил парень.

Она резко вскинула голову, быстро развернулась, словно не слышала, что он постучал. Обнажив лезвие, Эмми крепче сжала нож в опущенной руке и попятилась, чтобы отдалиться от Хадира.

Он поставил тарелку с приборами на стол, вновь взглянул на нее, сунув руки в карманы.

— Я ведь сказал, что не причиню тебе вреда.

— Не припомню такого.

— Нет? — Эйдин улыбнулся. — Ну, я собирался.

Он сказал, ее никто не тронет. А мне здесь преподали урок, что это далеко не одно и то же.

Сложив руки на груди, я следил за ним в ожидании любого резкого движения, пока тот наблюдал за Эмери.

Однако Хадир, глубоко вздохнув, развернулся и сказал по пути к выходу:

— Поешь. И помойся. Ты грязная.

Парень указал на белую фарфоровую ванну в углу комнаты.

— Или я сам тебя искупаю, — предупредил он, оглянувшись. — Здесь еще четверо парней, которые помогут мне удержать тебя.

Покинув спальню, Эйдин запер дверь на замок. Эмми еще немного постояла на месте, переводя взгляд с двери на зеркало и обратно. После чего взяла стул, подперла спинкой дверную ручку — будто нас это остановит, — подошла к тарелке, подняла ее и понюхала пасту.

Он бы не отравил ее пищу. Что в этом интересного?

Хадир только начал игру.

Я закрыл глаза и отвернулся.

* * *

Стиснув оконную раму с обеих сторон, я смотрел в тихое ночное небо.

Майкл.

Они отправили Эмми сюда. Я был уверен. Но зачем? Чтобы мотивировать меня?

Это наверняка их работа. Но если им удалось отправить кого-то в Блэкчерч, почему не пошел один из парней?

У меня были планы на Эмери, но сейчас на кону стояли более серьезные вещи. Еще не время.

Твою мать.

Я сжал раму и услышал, как затрещала древесина.

Они знали, что она сделала? Должны знать, иначе Рика, Бэнкс и Уинтер не согласились бы с таким планом.

Это, в общем-то, круто. Я рассчитывал, что они найдут меня. Ни капли не сомневался, что по крайней мере попытаются, даже если уйдет целая вечность на поиски.

К сожалению, в этом не было необходимости. Ведь я полностью отдавал себе отчет в своих действиях. Хотя меня и бесило их недоверие, я не мог винить друзей за сомнения в моей компетентности.

Скрипнула лестница. Кто-то вошел в комнату, и сзади послышался голос:

— Доделаешь? — спросил Эйдин.

Я оглянулся. Он стоял на вершине лестницы, ведущей в мою спальню на чердаке. Держа рубашку в руке, парень подошел ближе, неотрывно глядя мне в глаза, будто змея.

Хадир всегда напоминал змею, готовую к смертельной атаке. Когда такая совершит бросок, все будет кончено раньше, чем ты успеешь опомниться.

Кивнув, я снял футболку, швырнул ее на кровать, затем взял набор инструментов и направился вслед за Эйдином к кушетке у стены.

Он бросил рубашку, лег на кушетку и подложил руку под голову. Я тем временем вылил в блюдце остатки чернил, сел, достал импровизированную тату-машинку, которую сделал, прикрепив три иглы к карандашу, обмакнул ее в чернила и склонился над его правым плечом.

— Итак, как мне с ней поступить? — спросил Эйдин.

Замерев на мгновение, я проколол кожу парня иглами. Чернила мгновенно просочились в рану. Отвечать не стал, зная, что лучше промолчать.

— Ты не помог ей, — продолжил он размышлять вслух, не обращая внимания на боль. — А она явно ожидала от тебя помощи.

Я снова и снова надавливал на инструмент, периодически окуная его в чернила. Завершив последнюю линию, начал закрашивать фрагмент.

Грудная клетка Хадира ритмично поднималась и опускалась в такт ровному дыханию. На моем теле были профессиональные татуировки, но были и выполненные таким же кустарным методом, поэтому я знал, насколько это болезненно.

Он, как и Дэймон, не мыслил своей жизни без боли.

— Она боец, — сказал Эйдин, устремив взгляд в сводчатый потолок моего убежища. Сюда я перебрался после первой ночи в Блэкчерч. От белоснежных комнат с белыми коврами и декором у меня пробегал мороз по коже. Я нуждался в личном пространстве и предпочитал темноту.

К тому же из окон мансарды открывался красивый вид. Мне он нравился.

— Меня привлекает эта ее черта, — продолжил парень. — Главное, чтобы она не повесилась на брошенной мной веревочке. Ты заметил? — Эйдин посмотрел на меня. — Похоже, девчонка на самом деле не осознает серьезности своего положения. Загнанная в ловушку, без возможности выжить, если уйдет, с пятью мужчинами, изнывающими по развлечениям, которых их так долго лишали. А любые ее жалобы можно будет замять незначительной денежной суммой.

Стиснув челюсти, я сильнее нажал на иглу. Его мышцы дернулись под моей рукой, но он не отвел взгляда.

— Как, говоришь, ее зовут? — тихо уточнил Хадир. — Эмери?

Мои предплечья пылали, и я наконец осознал, что каждый мускул в моем теле напрягся, но все-таки заставил себя проглотить ком, подкативший к горлу.

— Эти глаза… — пробормотал он. — Карие, с золотистыми крапинками. Красивые. Интересно, какие они, когда смотрят на тебя сверху вниз в пылу страсти?

Я испепелял взглядом его плечо и дизайн татуировки, которую он поручил мне набить. Удивительно, как его кожа еще не воспламенилась.

— Как довести ее до оргазма? — спросил Эйдин, наблюдая за мной.

Я сильнее сжал инструмент.

— Некоторым женщинам нужно поглаживать клитор большим пальцем, пока ты внутри, знаешь? — с издевкой произнес он. — Ей нравится, когда мужчины так делают?

Скрипя зубами, я почти слышал, как иглы пронзают кожу. Хадир тихо зашипел, но потом улыбнулся, довольный, что задел меня за живое.

— Отцы отправили нас сюда не для того, чтобы мы научились хорошо себя вести, Уилл. Им бы она тоже пришлась по вкусу, с ее позволения или без. — После короткой паузы он пояснил: — Они отправили нас сюда в наказание за то, что мы не проявили достаточной осторожности. Чтобы научились действовать аккуратнее.

Мой отец не отправлял меня в Блэкчерч. Я вообще не понимал, как нормальный родитель мог отправить своего ребенка в подобное место, ведь, если он когда-нибудь выберется отсюда, один урок усвоит точно: кровное родство не гарантия любви, а любовь — это единственное, что порождает преданность.

Я посмотрел на Эйдина, вновь уставившегося в потолок. За время, проведенное здесь, мне удалось понять Мику, Рори, даже Тэйлора, но Хадир…

Он находился в заточении дольше всех и, возможно, уже зашел слишком далеко, чтобы вернуться к нормальной жизни.

— В двадцать лет я был приглашен на свадьбу, проходившую на курорте, — сказал Эйдин с отстраненным взглядом. — На моих глазах один из деловых партнеров отца накачал наркотиками собственную жену и предложил моему отцу трахнуть ее для скрепления сделки.

Нечто похожее на боль промелькнуло в его глазах, отчего я замер, однако иллюзия быстро рассеялась.

— Рано или поздно ты понимаешь, что тебе не избежать этой мерзости, поэтому ты либо продолжаешь бороться с ней, либо преображаешь ее. — Он снова посмотрел на меня. — Самое большое отличие между мной и моим отцом в том, что мне плевать, увидит ли кто-нибудь кровь на стенах.

На мгновение я утратил способность двигаться.

Эм…

Опустив взгляд, последним штрихом завершил татуировку.

— Не волнуйся. Я не похож на своего отца. Или Тэйлора, или Дэймона Торренса. Я не принуждаю и не вынуждаю. — Эйдин заговорил тише: — Тебе будет больнее, если она сама этого захочет.

Он опустил руку и начал мять свой член сквозь брюки. Иглы дрогнули в моих пальцах.

Мика и Рори на моей стороне. Тэйлора можно контролировать.

Никто не тронет Эмери, если я прикончу Эйдина здесь и сейчас.

Он следил за мной в ожидании, давая шанс… бросая вызов, но…

Парень улыбнулся, принял сидячее положение, взял со стола чистую салфетку и вытер кровь с плеча.

— Каждая мелочь является частью более грандиозного плана. Будь то бог, судьба либо что-то еще, я искренне в это верю, Уилл. — Хадир выбросил ткань и перевел взгляд на меня. — Нам было суждено сыграть важную роль в жизни друг друга.

Я поднял глаза, не сумев скрыть хмурую гримасу.

Обхватив рукой мой затылок, он обнадеживающе похлопал по нему, затем кивком указал на черные мусорные пакеты, которые я подготовил для перевязки тату.

— Заканчивай со мной. Ночь будет длинная.