Мальчики из Фоллз

Пенелопа Дуглас, 2022

АРО Хоукен Трент. Вежливый. Милый. Такой порядочный молодой человек. Еще и девственник, насколько я слышала. Хоук никогда не развлекается с девушками. Наверное, потому, что Иисус ему запретил. И вот он строит из себя героя, защищая другую девчонку от меня. Он называет меня агрессором. Неадекватной. Безрассудной. Преступницей. Пусть зовет как угодно, я слышала слова и похуже. Хоук может попытаться встать между мной и моими деньгами, только ему никогда не приходилось драться за еду. Для этого у богатенького опрятного школьника кишка тонка. ХОУК Я удивил ее. Видели бы вы ее лицо. Отсутствие судимостей, милая, не означает, что мои руки чисты. Просто я умею не попадаться. Но на сей раз, похоже, я зашел слишком далеко. Мы застигнуты на месте преступления. Вокруг темнота. Приезжает полиция. У нас нет выбора. Мы бежим по Хай-стрит в пекарню Куинн, где я провожу Аро в подпольный бар, о существовании которого все забыли десятки лет назад. Двери заперты, копы оцепили здание, даже не подозревая, что мы у них под носом. На неопределенный срок я вынужден спрятаться у всех на виду в компании дрянной девчонки. Жесткой. Грубой. Грязной. Воровки и преступницы. Однако, затерявшись с ней среди множества пустующих комнат, я начинаю узнавать Аро с совершенно другой стороны. Она умная. Отважная. Ласковая. Сексуальная… Все меняется. Дело в этом месте. Оно оказывает какое-то воздействие на людей. В Шелбурн-Фоллз существует глупая городская легенда о зеркалах: к ним нельзя прислоняться спиной, ведь они являются вратами. А мы сознательно шагнули в Зазеркалье. Плевать на данные окружного архива. Подпольного бара здесь никогда не было. Это Карнавальная башня.

Глава 3

Аро

— Я пока не умерла. — Судорожно втягиваю воздух. — Пока нет.

Понимая, что зря трачу время, дергаю каждую дверь в переулке. Уже поздно. Везде закрыто.

Вдруг одна поддается, и я даже не задаюсь вопросом почему. Быстро проскользнув внутрь, ищу замок, чтобы полицейские не смогли войти, однако здесь темно. Мои пальцы нащупывают только засов.

Черт. Я подавляю страх, тяжело дыша. Отступая от двери, прекрасно осознаю — они ее откроют. Точно откроют. Вряд ли копы видели, куда я пошла, но они догадаются. Вот и все.

Мэтти. Бьянка. Они останутся совершенно беззащитными перед жестокостью окружающего мира, а меня не будет рядом.

— Проверьте все двери! — слышу приглушенный крик.

Делаю резкий вдох. Они прямо за дверью. Пошатнувшись назад, натыкаюсь на что-то. Ножки стола со скрипом проезжают по полу.

Я оборачиваюсь и вижу, что нахожусь на какой-то кухне, как раз когда полицейский выкрикивает:

— Сюда!

Нет.

Обогнув стальной стол, бегу мимо печей, расположенных вдоль стены. В воздухе витает остаточный запах вишни и сахара. Через двустороннюю дверь врываюсь в магазин с кофемашинами, витриной и прилавком, под которым сложены тарелки, чашки и другая посуда.

«Глазурь». Я замечаю название пекарни на бумажном меню, лежащем у кассы.

Остановившись перед входной дверью, дергаю ее, но она не открывается. После этого бросаюсь к окнам, лавируя между круглыми столиками. На мгновение колеблюсь, прикидывая, стоит ли разбить стулом стекло. Внезапно снаружи вспыхивают фары — по улице едет патрульная машина. Я разворачиваюсь кругом и прячусь за стеной между окнами.

— Проклятье, — цежу сквозь зубы.

Дверь черного хода захлопывается, слышится громкий окрик:

— Тебе некуда идти!

Спотыкаясь, отступаю в сторону. Мой взгляд прикован к двусторонней двери. Трясу головой, глаза щиплет.

— Мы сейчас войдем! — предупреждает мужчина. — Подними руки над головой! Скажи «хорошо», если поняла.

Я пячусь, врезаюсь в стену, однако мои ладони прижимаются к более гладкой поверхности. К чему-то холодному.

Доносится шорох шагов полицейских. Стены будто сдвигаются. Выхода нет. Опустив голову, понимаю — Хьюго оказался прав. Это был лишь вопрос времени.

Дверные петли скрипят, копы уже на подходе. Приготовившись, зажмуриваюсь.

Но потом… сердце уходит в пятки — распахнув глаза, я падаю назад.

Что?

Я всхлипываю. Чья-то ладонь закрывает мне рот, рука обвивает талию, и меня тянут назад именно в тот момент, когда дверь кухни открывается.

Какого черта?

Мы останавливаемся, наши тела соприкасаются. Проход передо мной закрывается, и я наблюдаю за вошедшими в кафе копами. Они освещают помещение фонариками.

Нет. Пытаюсь вырваться, но меня крепко держат.

— Ш-ш-ш-ш… — шипит неизвестный мне на ухо.

Офицеры подходят к внешней стороне окна. Я дергаюсь, желая убежать, потому что меня увидят. Рука на моей талии сжимается еще сильнее.

— Не двигайся, — тихо произносит мужской голос.

Лучи фонариков мечутся по магазину — вокруг, над нами. Правда, обыскивая каждый угол, полицейские все равно проходят мимо, на нас внимания не обращают.

Они не видят?

Вспоминаю, что справа висело большое зеркало в позолоченной раме, когда я вбежала сюда. На секунду перестаю дышать. Один из копов останавливается буквально в двух шагах передо мной и светит на стекло.

Он что-то видит. Я трясусь.

Затем и сама замечаю. Кровь. На зеркале осталась моя кровь. Когда я успела пораниться? Пытаюсь мысленно провести анализ своего тела, но бешеный пульс мешает сосредоточиться.

Незнакомец убирает руку от моего рта. По-прежнему ожидая, что полицейский обнаружит нас, не шевелюсь.

Его дыхание затуманивает стекло, пока он изучает пятно, подтверждающее их подозрения — я была здесь. И исчезла.

Офицер отходит, после чего вместе со своими коллегами возвращается на кухню, чтобы продолжить поиски в другом месте.

Меня отпускают окончательно. Я быстро поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с сердитым Хоукеном Трентом.

— Потрясающе, — ворчит он. — Что, черт возьми, мне теперь с тобой делать?

Можно подумать, проблема лишь во мне. Словно его действия, наряду с моими, не стали стопроцентной причиной обострения ситуации, произошедшей сегодня ночью.

Развернувшись, парень идет прочь по длинному коридору. Там слишком темно, поэтому оценить его протяженность или понять, где я нахожусь, не получается. Ориентируясь на белую футболку Хоука, следую за ним, пока он не пропал из виду.

— Что это за место? Как мне выбраться?

Трент ничего не отвечает. Я не отстаю от него, все дальше углубляясь в черную пустоту. В итоге мы добираемся до короткой лестницы, ведущей вниз, где маленькая кованая люстра хоть как-то освещает пространство.

— Как мне выбраться? — выкрикиваю, догоняя его.

Я отделалась от копов, а теперь хочу уйти.

— И куда ты пойдешь?

Мы спускаемся по лестнице. Хоук сворачивает направо, в комнату без окон, с бетонными стенами и множеством мониторов, установленных над столом. На экранах транслируются записи с камер наблюдения: перекрестки дорог, билетная касса их кинотеатра, дорожки в боулинге. «Ривертаун».

— Ты только что потеряла… сколько? — бросает он с вызовом. — Восемьдесят, может, девяносто тысяч, судя по содержимому тех сумок, не считая трех десятков пачек порошка, спрятанных под деньгами. — Хоук садится за стол, смотрит на мониторы. — Если Грин Стрит не доберутся до тебя первыми, это сделает тот коп, ведь, осмелюсь предположить, сумки принадлежали ему. За твоим домом наверняка уже организовали слежку.

— Думаешь, я буду сидеть здесь и ждать, пока ты не сдашь меня копам? Или используешь для всякой фигни, которую задумал? Pinche gringo pervertido pedazo de mierda^[3]…

Глянув на меня, Хоукен печатает, вводя в программу какой-то код.

— Вверх по лестнице. На крышу. Там есть пожарная лестница. — Оттолкнув клавиатуру, он отодвигает стул на колесиках, встает, протягивает руку за жестким диском и выдергивает шнуры. — Пока.

Не ожидала, что Трент позволит мне уйти. Тогда на кой черт он вообще меня схватил? Замешкавшись всего на мгновение, разворачиваюсь, выхожу из комнаты, взбегаю обратно по лестнице, однако, вместо того, чтобы вернуться в темный коридор, поворачиваю направо. В конце тоннеля виднеется слабый свет. Я иду туда. Оказавшись в большой комнате, замираю на месте. Челюсть слегка отвисает.

Иисусе. Запрокинув голову, пялюсь на высокий потолок. Сквозь окна видно ночное небо. Вокруг расставлены диваны, телевизор, висят несколько люстр в индустриальном стиле. В задней части помещения расположена кухня. Гарнитур и техника делают ее пригодной для длительного проживания. Еще замечаю винтовую лестницу, ведущую к двери в потолке.

Я бросаюсь к ней, хватаясь за перила, поднимаюсь наверх. Из-за тесноты приходится горбиться. Навалившись всем весом на люк, приподнимаю его. Свежий вечерний ветерок ласкает мое лицо. У противоположного конца крыши вырисовываются кроны деревьев, растущих вдоль Хай-стрит.

Подталкиваю дверь, чтобы полностью ее открыть, но потом останавливаюсь.

Куда я пойду? А что, если захочу вернуться?

Открывается ли зеркало снаружи?

Снова закрыв люк, спускаюсь по лестнице.

На полпути делаю остановку, размышляя. Хоук отпустил меня. Он не представляет угрозы.

По крайней мере, пока.

Хотя он прав. За мной будет охотиться не только полиция. Если попадусь, стану бесполезной для Мэтти и Бьянки. Сейчас, возможно, у меня еще есть шанс.

Двинувшись дальше, бросаю взгляд на кирпичную стену слева, напротив диванов, и вижу слова, написанные крупными белыми буквами. Краске, похоже, лет сто. Понятия не имею, какой это язык. Мне плевать.

Я нахожу богатея в комнате наблюдения, или как там он ее называет. Не знаю, почему он помог мне, однако уверена — не только потому, что так захотел.

— На тебя выпишут ордер, — говорю, глядя ему в спину, пока Хоук работает. — Но, в отличие от меня, ты можешь просто позвонить маме с папой. Тренты владеют этим городом, не правда ли?

Имена его отца и дядюшек повсюду. На рекламных щитах, предприятиях, в газетах…

— Грин Стрит не станет тебя преследовать, — отмечаю я, — особенно, если ты сможешь опознать Ривза. То есть меня посадят, но с тобой все будет в порядке.

Хоук упорно не оборачивается. Сунув руки в карманы куртки, пристально смотрю на него.

Я видела его много раз. Сомневаюсь, что до нынешнего вечера сама оказывалась в поле его зрения. Трент обратил бы внимание на кого-то вроде меня, лишь заказывая карамельный фраппучино.

— Отдай мне мой телефон. — Подхожу ближе.

— Отдай мне мой бумажник.

В голове всплывает образ того, как вещица падает в пруд. Наверное, Хоук это видел, потому и знает, что у меня его нет.

— Можешь спать на диване. — Трент проверяет мониторы, скорее всего, в поисках полиции. — На кухне есть еда. Если уйдешь, без моей помощи вернуться не сможешь. Никому не рассказывай об этом месте и не путайся под ногами.

Он выходит из комнаты, ни разу на меня не взглянув.

На столе лежит фонарик. Взяв его, возвращаюсь назад тем же путем, каким мы сюда пришли. Вновь поднимаюсь по лестнице в длинный коридор. Теперь маршрут виден более четко. Пол в тоннеле бетонный, стены тоже, но покрашены в черный цвет, потолок закруглен в форме арки, а вдоль стен тянутся провода, которые ответвляются вверх к лампам, развешенным через каждые двадцать шагов.

Я подхожу к порталу, смотрю сквозь двустороннее зеркало. В пекарне по-прежнему пусто и темно. Давлю на стекло, однако оно не поддается. Осветив раму фонариком, начинаю ощупывать ее. В итоге натыкаюсь на защелку. Когда нажимаю, зеркало с тихим щелчком открывается внутрь.

Вот каким образом Хоук спас меня. Едва вспоминаю ощущения от падения, желудок словно проваливается куда-то. Я выхожу в кафе, опять окидываю помещение взглядом и пробегаюсь лучом света по обстановке, убеждаясь, что тут действительно никого. Периодически поглядываю в окна, чтобы не упустить какое-либо движение.

Проводя пальцами по витиеватой золотой раме, изучаю внешнюю сторону зеркала, ищу рычаги, но ощущаю лишь ровные линии, не оставляющие зазора между зеркалом и стеной. Сколько людей знают об этом месте? Есть ли другие входы в убежище?

Я натягиваю рукав на руку, вытираю с зеркала свою кровь. Вдруг в витрине магазинчика напротив отражается свет фар. Нырнув обратно через потайной ход, захлопываю зеркальную дверь. Похоже, Трент не соврал. Очевидного входа снаружи нет. Должно быть, этот парень пробирается сюда по крыше, но тогда возникают вопросы… Хоук единственный, кто знает о существовании этого помещения? Откуда он изначально узнал, что оно здесь есть? Это часть пекарни, которой владеет его семья?

Пробежав по коридору, возвращаюсь в большую комнату — за окнами видно ночное небо, усеянное звездами. Хоть она и просторная, зато узкая, вытянута в длину, а не в ширину между пекарней и «Ривертауном». К этому месту не ведет ни подъездная дорожка, ни переулок, однако с улицы его заметить можно. К сожалению, большинство людей с их нетренированными глазами просто предположило бы, что окна принадлежат одному из соседних заведений.

Я вновь взбираюсь по винтовой лестнице, выхожу наружу через люк в потолке, выключаю фонарик и осматриваю пустое пространство. Крыша здания объединена с другими.

Пожарная лестница. Вот, о чем он говорил. Металлическая конструкция прикреплена к стене.

Деревья, часто посаженные вдоль тротуара на Хай-стрит, создают укрытие от тех, кто мог бы увидеть меня с высоты. Выглянув из-за края крыши, обнаруживаю, что тротуар отлично просматривается. Хорошая точка. Мне открывается вид на всех, кто мог бы находиться внизу. А они меня разглядеть не сумеют.

Напоследок осматриваюсь по сторонам еще раз, спускаюсь обратно в убежище и закрываю люк.

У меня нет телефона. Нужно его достать. Максимально тихо возвращаюсь в комнату наблюдения. На одном из мониторов замечаю Золотого мальчика. Похоже, он установил камеры и в комнатах.

Трент прыгает на скакалке. Как мило. Мы подались в бега, спасая свои жизни, а наш спортсмен добивается внутреннего спокойствия с помощью эндорфинов и зеленого чая.

Он без футболки. Мой взгляд на секунду задерживается на экране, после чего я, наконец, отвожу глаза, отчасти желая, чтобы изображение было более четким.

Воспользовавшись мышкой, загружаю интернет-браузер, открываю свой аккаунт и набираю сообщение для Хьюго. На нескольких мониторах изредка мелькают автомобили, городская суета затихает. Внезапно на Хай-стрит сворачивает патрульная машина. Я задерживаю дыхание. Она медленно проезжает мимо пекарни, затем «Ривертауна», не останавливаясь.

«Не дай ему причинить вред кому бы то ни было», — пишу Хьюго.

Ривз так или иначе получит свои деньги. Возможно, он не станет тягаться с высокопоставленной семьей Хоука, а вот с моей — запросто.

«Я никогда ни о чем тебя не просила. Я верну деньги».

«Знаю, что вернешь».

«Отчаяние порождает мотивацию, верно?» — напоминаю ему фразу, которую он сказал мне много лет назад.

«Но достаточно ли ты отчаялась?» — спрашивает Хьюго.

Смотрю на его слова, понимая подразумеваемую угрозу.

«Не тронь их».

«Я никогда не причиню им вреда, Аро. Возвращайся домой».

Я стою, склонившись над столом. Пальцы зависли над клавиатурой. Ненавижу такие ситуации. Однако именно в этом я хороша. Передо мной никогда не стоял простой выбор: поступить правильно или неправильно. Я просто нахожу вариант, который оставляет наибольшее количество возможностей и минимум последствий.

Если вернусь, с Ривзом есть два вероятных исхода. Пуля или постель.

«Ты только оттягиваешь неизбежное, — пишет Хьюго, когда я не отвечаю. — Избавь себя от страданий, детка».

Пусть хоть пуля, хоть постель, мои брат и сестра будут в большей безопасности, чем сейчас. Я должна вернуться.

Выйдя из аккаунта, закрываю программу и пячусь назад, будто Хьюго в любой момент может протянуть руку через монитор и поймать меня.

Зачем я все это сделала? Почему Хоукен Трент помог мне? Дважды? И почему я помогла ему? Нужно было оставить его Ривзу с парнями.

Опускаю взгляд. Голова идет кругом. На столе лежит куча барахла. Я неторопливо его рассматриваю.

Пара фальшивых удостоверений личности с фотографией Трента. Газетные вырезки с фотками его папы и дядюшек, его красивой семьи, улыбающейся на открытии гоночного трека, за ужином в ресторане или за игрой в гольф. Стопка брошюр колледжей. Уйма компьютерного оборудования и электроники, книг и руководств. Информация, амбиции и возможности льются с каждой полки, из каждого ящика.

Он умен. Образован. Богат. Со связями.

Хоук не нуждался в моей помощи. Через пару недель он начнет учебу в колледже, а я буду стоить только тех денег, которые Хьюго и Ривзу удастся на мне заработать. Я умру через пять лет, а Трент будет кататься на лыжах.

Звук, похожий на пение, прорывается сквозь пелену моих мыслей. Подняв глаза, улавливаю движение на мониторах. Два силуэта приближаются к двери на крыше, еще двое перелезают на карниз с пожарной лестницы и идут сюда. Мой пульс учащается.

Они все останавливаются, что-то разглядывая. Я беру мышку и, захватив одно из лиц, увеличиваю масштаб.

— Ты ведь в курсе, что тебе теперь не уйти, да, Бунтарка? — произносит парень. Это Кейд Карутерс.

Он улыбается. Один за другим непрошеные гости спускаются в убежище.

Не уйти? Что? Люк закрывается. Судорожно втянув воздух, понимаю — они внутри, а потом…

В глубине стен раздаются два щелчка, эхом разносящиеся вокруг. Я перевожу взгляд обратно на экран и вижу красную рамку с надписью «Полная блокировка» в нижней части центрального монитора.

Взбежав вверх по лестнице, поворачиваю налево и мчусь по коридору к зеркалу, зная, что столкнусь с парнями, если пойду в другую сторону. Хватаюсь за защелку сверху и нажимаю на нее, однако ничего не происходит. Ни замок, ни зеркало не двигаются.

Я нажимаю еще раз. Никакой реакции.

Позади меня раздается смех. Не менее пяти Пиратов заперто вместе со мной в этом укрытии.

Прижимаюсь спиной к холодной бетонной стене.

Нужно было уходить, пока оставалась такая возможность.

Примечания

3

Ничтожный гринго-извращенец, кусок дерьма (исп.).