Госпитальер. Путь проклятого

Павел Шилов, 2023

Франция. Конец XI века. По всей Европе слышится призыв Папы Урбана II к освобождению Гроба Господня от неверных. На этом фоне начинается история главного героя – юного графа Гийома де Ла Валлета, чьё рождение стало началом древнего пророчество о проклятом воине. Путь благородного рыцаря будет лежать в Святую землю, где во время штурма Иерусалима он обретёт свою судьбу и своё предназначение…

Глава 8

Париж. Дом графа де Ла Валлета.

Утренняя пелена тумана безраздельно властвовала на узких зловонных улочках города, где легко можно было повстречаться с содержимым ночного горшка, вылитого с балкончика или из окна сердобольной хозяйкой. Осень имела своё великолепие: «серое» сливалось с «чёрным», а небом плакало навзрыд, словно голодный младенец.

Анри отошёл от приоткрытых ставен окна и подкинул в камин пару поленьев. Его рослая фигура, укутанная в медвежью шкуру, была похожа на тень, оставшуюся в одиночестве, где кроме слуг нет толком никого.

Граф сел на деревянный стул с высокой спинкой, удобно расположив руки на подлокотниках, и перевёл взгляд на кружку с тёплым вином, стоявшую на столе. Его верный слуга Антонио хорошо разбирался в вине и знал все вкусы своего господина.

Полумрак небольшой комнаты в доме всегда был более уютным для Анри, чем его роскошные покои в замке, который в одно мгновение стал для него слишком пустым и одновременно чужим.

Смерть Матильды очень потрясла его душу. Этот горестный момент жизни стал для него особенным. Время показало, что силы человека слишком малы перед обстоятельствами, и даже если бы Анри имел всё золото мира, ему бы не удалось исцелить любимую жену. Тогда он по-настоящему в первый раз осознал тяжесть собственных грехов и цену, которую время потребовало у него в уплату этого долга.

Треск поленьев и витиеватые языки пламени играли у него перед глазами, и граф взял в руку кружку с тёплым вином. Пара небольших глотков согрели его, и он вспомнил улыбку Матильды, с каждым годом становившуюся всё менее чёткой. Время не щадит ничего, и воспоминания не исключение для этого правила!

Стук в дверь оторвал Анри от мгновений ностальгии и вернул обратно в унылое осеннее утро.

‒ Господин, гонец только доставил, ‒ зайдя в комнату и передав лично в руки графу запечатанный тубус, доложил седой слуга небольшого роста с полноватым телосложением, одетый в тёмный суконный костюм.

‒ Спасибо, Антонио, ‒ коротко добавил Анри и, поставив кружку с вином на стол, принялся вскрывать деревянный тубус, залитый сургучом со знакомым оттиском печати.

Разломанная печать рассыпалась по деревянному полу, и граф достал скрученный пергамент, написанный рукой Готфруа Бульонского. Это письмо он ждал последние месяцы, стараясь критично относится к слухам, приходившим с Востока о проблемах воинов христовых. Клич папы Урбана II на Клермонском соборе вдохновил очень многих, даже слишком многих, но военное ремесло очень разнится с виденьем папы и остального духовенства, привыкшего жить в роскоши, постоянно повышая налоги и оброк.

Анри развернул пергамент, увидел внизу подпись герцога и принялся читать.

«Дорогой, Анри! Пишу тебе из Антиохии, к которой подошли совсем недавно. Не знаю, как быстро дойдёт до тебя моё послание. В войске христовом нет единства. Боэмунд решает только свои задачи, а граф Тулузский свои. Танкред за их спинами ведёт свою игру. Многие забыли о высшем предназначении похода в Святую землю и их интересуют только чужие богатства. Везде и всюду большая часть сеньоров грезят только грабежом, называя между собой это «богатой добычей», и не хотят больше о чём-либо думать. Я уже давно понял, что любое рождение имеет стремление к лучшему, но в итоге люди портят всё к чему прикасаются. Вера в Господа ‒ это очень много, когда ты её имеешь, и ничтожна, когда её используешь! Следом за гонцом жди появления моего доверенного лица. Он расскажет тебе все детали, и я очень надеюсь увидеть тебя рядом с собой в строю на поле битвы. В этом мире слишком мало людей, кому можно доверять и в ком можешь быть уверен. Не подведи моё доверие. Я на тебя очень рассчитываю.

Готфруа Бульонский»

Граф свернул пергамент и, убрав его обратно в тубус, положил на стол. Он догадывался о каком доверенном лице шла речь. Это был рыцарь Арно. Молодой и отважный воин. О нём ходило много слухов и легенд, которыми так любили делиться многие: от знати до простолюдинов. Этому времени ужасно не хватало настоящих героев, среди всего смрада, нищеты и процветавшего воровства. Одна из легенд гласила, что рыцарь Арно приходился Готфруа Бульонскому бастардом, не имевшим даже клочка собственной земли. Любая храбрость и отвага тоже имеет свою природу и свою цену. Про эти особенности человеческой сущности Анри никогда не забывал и всегда с иронией относился к персонажам любых легенд, царивших в тавернах и на постоялых дворах, где любую минимальную добродетель увеличивают в несколько раз.

‒ Антонио, распорядись по поводу завтрака! ‒ резким тоном крикнул граф и, оттолкнувшись руками от подлокотников, встал со стула…

Замок Ла Валлет.

Гийом медленно встал с кровати, откинув в сторону распущенный балдахин, и на длинную рубашку надел тёплый кафтан из шерсти. Силы постепенно возвращались к нему, но происходило это очень медленно. Отказ отца приехать в замок и навестить юного графа после сражения с волчьей стаей не стал для Гийома сюрпризом.

Отец ненавидел эти каменные стены твердыни и старался оставаться вдали от него. Воспоминания буквально выжигали его душу, что вызывало у юного графа непонимание. Возможно, в силу возраста он пока не мог понять всю беспощадность и разрушительность прошлого. Свою первую битву, пусть и с волчьей стаей, ему удалось выиграть. Эта победа открыла перед ним иную действительность, к которой Гийом был ещё не готов.

«В этой жизни никогда и ни к чему нельзя полностью подготовиться!» ‒ эти слова Бертрана юный граф хорошо помнил и теперь мог подтвердить полную правоту своего наставника.

Слова поддержки и напутствия Гийом, конечно же, получил от отца, но на листе пергамента они были слишком сухими и безжизненными, похожие на указ, зачитываемый на площади простолюдинам.

Гийом, как и любой юноша, хотел бы увидеть улыбку отца и получить признание своих заслуг, но Анри не собирался так сильно баловать своего единственного сына и наследника. Может быть, это тоже было элементом воспитания! В этой жизни благодарность встречается слишком редко, чтобы к ней привыкать!

Медленный темп собственного шагов ещё больше погружал юного графа в раздумья. Он вышел из своих покоев и, изредка придерживаясь о каменную стену коридора, побрёл к лестнице. Ему хотелось подышать свежим воздухом во дворе и навестить Вепря, чьи раны были не менее глубоки после волчьих укусов.

Неспешно спускаясь по каменной лестнице, Гийом делал короткие остановки, чтобы не оступиться и не пересчитать остатки ступеней, как случалось в детстве. Тогда Бертран смазывал разбитые колени и ободранные ладони воспитанника мазью, которую выменивал в монастыре у монахов на небольшой бочонок мёда.

Он толкнул от себя массивную дверь и вышел во двор. Хмурое утро плавно подходило к полудню, а туман не стремился рассеиваться. Лёгкая морозь ощущалась на лице, но так было здорово вдохнуть свежего воздуха полной грудью, ощутив, что жизнь прекрасна и здорово, что она есть!

‒ Вы бы поберегли себя, монсеньор! ‒ подойдя к юному графу и кивнув головой, произнёс команданте, облачённый, как всегда, в хауберк и шлем, держа левую руку на рукояти меча в ножнах.

‒ Не стоит беспокоиться, Жан! Отец велел больше бывать на свежем воздухе, ‒ с лёгкой улыбкой добавил Гийом и окинул взглядом стены замка, где несли караул стражники. ‒ Что слышно в деревне?

‒ Все гордятся и превозносят своего юного господина! ‒ с почтением и гордостью, степенно ответил команданте гарнизона.

‒ Ты самый лучший, Жан! Отец слишком недооценивает тебя и твои заслуги, ‒ с некой долей сожаления в голосе добавил юный граф, посильнее закутываясь в свой кафтан.

‒ Ваш отец, великий рыцарь и мудрый человек. Полководец из меня так себе. Я хорош в обороне и абсолютно мало полезен в наступлении, ‒ с благодарностью в голосе и скромностью уточнил команданте. Ему было очень приятно услышать подобные слова от юного графа, который мог лишиться жизни из-за его беспечности.

‒ Как Вепрь? Отведи меня к нему. Пора его навестить!

‒ Как вам будет угодно! ‒ кивнув головой, сказал Жан и помог Гийому спуститься со ступеней, чтобы проводить в конюшню.

‒ Ты видел Элену? ‒ опираясь время от времени на руку команданте, спросил юный граф.

‒ Если вы о той девушке, которая прибежала в ту злосчастную ночь за помощь, то да. Она приходила вчера ближе к вечеру и интересовалась вашем самочувствием.

‒ И что же ты ответил? ‒ с наивной улыбкой на лице, спросил Гийом, вспоминая её бездонный взгляд голубых глаз.

‒ Сказал, что вы идёте на поправку.

Юный граф резко посерьёзнел и не проронил больше ни слова, касавшихся этой темы. В какой-то момент ему показалось, что самые лучшие слова, те, которые не были сказаны.

Фырчание лошадей в конюшне и конюх, раскладывавший овёс, вызывали у Гийома ощущение некой ностальгии по прошлому и временам, когда ещё был жив Бертран. Его уроки верховой езды невозможно было забыть, как и невозможно забыть минуты детского счастья, не имеющие цены.

‒ Добрый день, господин! ‒ выпрямив спину и вытащив руки из мешка с овсом, учтиво произнёс конюх и поклонился

‒ Добрый день, Венсан! Как Вепрь? ‒ с беспокойством спросил юный граф и, придерживаясь за перекладины стойла, направился к своему верному коню.

‒ С ним всё будет хорошо, мой господин! ‒ засеменив за Гийомом, чтобы в случае чего не дать ему упасть и выслушать любой распоряжение, добавил конюх.

Юный граф остановился у стойла и увидел, как на сене лежит Вепрь с перевязками на копытах и шее.

‒ Я уже выводил его во внутренний двор сегодня утром. Он ещё очень слаб, но, думаю, через несколько дней дела окончательно пойдут на поправку.

‒ Дай Бог! ‒ с беспокойством смотря на Вепря, коротко добавил Гийом…

Париж.

Лошадь плавно переступала копытами по узкой улочке, цокая подковами о камни мостовой.

Долгая дорога с востока подходила к концу. Она оказалась сложной и опасной для рыцаря Арно, встретившегося на германских землях с небольшой бандой разбойников, которых с каждым годом становилось всё больше и больше, несмотря на клич папы Урбана II о крестовом походе и прощения грехов воинам-пилигримам.

Этот мир имеет множество особенностей, и одной из них оставалось существование лихих людей, всегда желавших при минимальных потерях получить максимальную выгоду. Им не нужно было прощение грехов, а страх смертной казни не очень-то и волновал их, поскольку умереть можно было практически от всего и в любой из дней.

Длинные, спутавшиеся чёрные волосы торчали из-под кольчужного капюшона доспеха, а мокрая от недавно прошедшего дождя борода вызывала удручающую картину. Плащ и туника поверх хауберка, испачканные кровью убитых рыцарем разбойников, были насквозь сырыми и вызывали отвратительные ощущения. После земель, где властвует тёплый и сухой климат, возвращение, пусть и на короткое время, в сырую и холодную Европу не могло улучшить настроение Арно.

Герцогу Готфруа нужны были рыцари и воины из Европы для пополнения войска крестоносцев после Дорилейской битвы. Тогда лишь внезапное появления войска отца спасло жизнь Боэмунда, отчаянно сражавшемуся с превосходящем и организованным войском турков-сельджуков.

Эту битву рыцарь Арно помнил, как будто это было вчера. Такой кровавой жатвы он ещё не собирал в своей жизни, хотя повидал множество сражений на своём недолгом веку. Главной его задачей было уговорить графа Анри де Ла Валлета поехать со своим войском на помощь Готфруа, потрясённому тяжёлой болезнью Болдуина. С деньгами у герцога тоже было не всё в порядке. Все свои земли он заложил в надежде, что богатая военная добыча сможет компенсировать все убытки. Стать авторитетом для черни и простолюдинов ‒ это не такая большая проблема! Для этого нужно только немного монет на каждую из душ. Однако чтобы достигнуть победы, нужны опытные и обученные воины, чья немногочисленность удручала Готфруа Бульонского. Сравниться с Раймундом де Сен-Жиль, графом Тулузским по количеству средств и многочисленности его воинов, герцогу было невозможно. Все знали про особое положение среди крестоносцев Адемара Монтейского, легата самого папы Урбана II, с лёгкостью умевшего манипулировать всеми сеньорами, кроме Готфруа. Использовать Боэмунда в своих играх Адемар старался не ярко выраженно, за его спиной умело управляя Танкредом Тарентским.

Рыцарь Арно остановил лошадь около дома графа де Ла Валлета и, похлопав её по длинной шее, спрыгнул на камни мостовой. Он взял поводья в левую руку и подошёл к входной массивной двери, по которой несколько раз ударил тыльной стороной сжатого кулака.

Мысли о кружке тёплого вина и плотном обеде становились всё более навязчивыми. Больше недели в дороге впроголодь вымотали рыцаря, а осунувшееся лицо стало лучшим доказательством его скромных желаний.

Входная дверь медленно открылась со скрипом, а на пороге стоял слуга графа.

‒ Я к графу де Ла Валлету от герцога, ‒ продолжительно откашлявшись, усталым голосом произнёс Арно, держа за поводья свою лошадь, недовольно фыркнувшую и выпускавшую пар из ноздрей.

‒ Как мне доложить о вас? ‒ учтиво кивнув головой, спросил Антонио с лёгким пренебрежением в глазах, наблюдая за грязным, промокшим до костей воином, имевшим лишь, едва уловимый налёт благородства.

‒ Рыцарь Арно. Да, и позови конюха! Моя лошадь едва держится на своих копытах после долгой дороги! ‒ еле держась на ногах от усталости, твёрдым тоном произнёс благородный воин, увидев брезгливый взгляд слуги, направленный в его сторону. Ему приходилось видеть множество пажей и шутов, сохранивших свои несносные головы только из-за почтения к своим сеньорам. Слуга графа, видимо, был из той же массы.

‒ Заходите в дом, ‒ с продолжительным кивков головы добавил Антонио. ‒ Я отведу вашу лошадь в конюшню и распоряжусь, чтобы ей дали овса.

Граф надел на себя красный кафтан, расшитый золотой нитью, и вышел из комнаты. Запах горелого воска ударил ему в нос, что вызвало у него лёгкий чих.

Расправив волосы, он стал спускаться по деревянной лестнице. Скрип ступенек временами раздражал Анри, особенно когда с обедом приходилось повременить из-за ожидаемого гостя. Граф не мог сказать, что подобные посетители были для него очень желанными. Скорее наоборот. Но отказать доверенному лицу герцога было не в его правилах. Анри славился при дворе своим благоразумием и умением в необходимый момент согласиться на компромисс.

«Сохранить авторитет и власть гораздо сложнее, чем всё это завоевать!» ‒ эти мудрые слова покойного Бертрана граф не забывал никогда. Старый воин был слишком опытен и проницателен, оставив скромное и одновременно бесценное наследие.

Анри спустился с лестницы, придерживаясь за деревянные поручни, и оказался в большом зале, где в подсвечниках на массивном столе горели свечи, а от большого камина шло тепло и слышался треск сухих поленьев.

Двери распахнулись и появился силуэт Антонио, за которым следовал посланник от герцога.

‒ Сеньор, рыцарь Арно! ‒ учтиво отвесив поклон хозяину, произнёс слуга, придерживаясь за массивную дверную ручку из бронзы.

‒ Поторопи с обедом и принеси тёплого вина! ‒ распорядился граф и жестом руки с гостеприимным выражением лица предложил страннику войти в зал.

‒ Для меня большая честь посетить столь знатного сеньора! ‒ войдя в зал и склонив голову, произнёс рыцарь.

‒ Давно не виделись, Арно! Если мне память не изменяет, то последний раз это случилось на Пасху два года назад, ‒ гостеприимно и с лёгкой улыбкой на лице чуть развёл руки в разные стороны Анри, начиная разговор.

‒ Герцог шлёт вам своё приветствие и братское рукопожатие, ‒ подняв голову и посмотрев на постаревшего графа, произнёс рыцарь и выдавил из себя лёгкую улыбку на вымученном лице.

‒ Садись за стол, Арно! Сейчас принесут вина, и мы выпьем за доброе здравие Готфруа. Да пошлёт Господь ему долгих лет жизни и славу великого и благочестивого полководца!

Конец ознакомительного фрагмента.