Пси

Павел Шакин

Сознание «полевого менеджера» Кларка Линда, специалиста по щекотливым поручениям, насильственным путем было пересажено в тело молодого ученого Лукаса Форша. Только так он может попасть на планету Пси, где ему предстоит стать агентом загадочной организации «Ковчег». Исследуя возможности синтеза нового вида топлива на основе психической энергии представителей местной фауны, он сталкивается с необъяснимым феноменом пси-фона и ужасающей «Черной Плесенью». Книга содержит нецензурную брань.

7

Академик Лукреций Джонс оказался высоким дружелюбным мулатом лет сорока — сорока пяти. Беззаботное афро, подкрученные усы, серьги в ушах. Кальян или банджо в его руках смотрелись бы куда уместнее микроскопа. Руководитель научного центра Хордитауна вел себя нарочито приветливо, обильно и остроумно шутил, подчеркивая тем самым демократичную атмосферу вверенного ему учреждения. Эдакий мудрый какаду среди недалекого воронья, он видимо играл роль политического громоотвода для творческой и научной интеллигенции колонии. Конечно его обожали. Сильный, жизнерадостный, открытый, для руководства он был костью в горле, а для подчиненных — примером для подражания, другом и отцом, Царем и Богом.

— Эх, Лукас, — расслаблено ворковал Джонс, подкручивая левый ус, — безмерно рад. Наконец-то свежая кровь. Нам позарез не хватало нового биолога, варимся тут в одной кастрюле, как старые курицы. Требуется новый взгляд, незамыленный. Чтобы суп получился вкусным, нужны специи. Перчик там, базилик, куркума. Судя по шуму, который ты наделал в Тирасполе, самое тут тебе и место. Фауна здесь, сам знаешь, специфична, зато исключительно твоего профиля. Есть где жеребцу развернуться.

Лукреций Джонс был хорошим актером. Было в нем что-то магнетическое. Пара незатейливых шуток и я проникся к нему глубокой симпатией. Точнее не я, а Лукас Форш. И если молодой ученый уже испытывал острую необходимость в одобрениях своего наставника, то Кларк Линд прекрасно осознавал корни подобных чувств. Именно Лукреций Джонс изобрел систему зомбирования, которой пользовалась корпорация TRAX. Более того, он являлся превосходным гипнотизером, парапсихологом, психолингвистом. Две маски любезно улыбались друг другу, и не смотря на разрезы для глаз, Джонс так и не смог раскусить меня. Еще до того, как «Барьер» разгромил «Сигму» (независимый артель полевых менеджеров), я прошел процедуру кодирования против любой попытки зомбирования. Тем не менее, я мог легко подыграть ей. Лукреций Джонс был не мог до меня добраться. Его сети были слишком крупны для такой рыбы. В сущности, я был лишь вирусом, инфицировавшим чужое сознание. И мне было очень уютно в своей легенде. Легко и даже как-то приятно. Проецируя себя на Лукасе Форше, я все больше удивлялся, насколько эфемерным существом был Кларк Линд. Еще до вмешательства фанатиков «Ковчега», я был никем с общепринятой точки зрения. Ни цвета, ни вкуса, ни запаха. Безликая программа по выполнению щекотливых операций, выходящих за рамки закона и морали. Это в идеале. Конечно, у меня имелись определенные взгляды, эмоции, рефлексии. Но я сознательно стремился к стерильности в целях физического и психического самосохранения. Промысел мой необычайно опасен. Не убьет пуля — добьет совесть. Ограничение эмоциональных привязанностей, ментальный аскетизм, практики состояния внутренней тишины. Все эти на первый взгляд благородные средства служили достаточно меркантильной цели. С диаметрально разными выражениями благости и уродства движутся к ней и выродки, и святоши. Цель эта — свобода от совести. Я многого достиг в этом нелегком деле, приноровившись управлять сознанием. Все бы хорошо, однако в двадцатом веке немецкие евреи вдруг изобрели подсознание. Диверсия оказалось удачной, вирус прижился в массовом сознании. И теперь драгоценное состояние пустоты часто нарушают вопли голодных призраков. Издержки профессии. Некоторые полевые менеджеры ищут спасение в семье, смещая вектор страха с себя на близких. Иные предаются сложным формам порока, третьи становятся религиозными фанатиками. Но как ни разгоняй карусель, лошади никогда не догонят друг друга.

— К непосредственной деятельности приступишь завтра, — продолжал компанейски щуриться Джонс. — Будет интересно. Обещаю. Биологический сектор нынче у старших в приоритете. Ханна Бриг введет в курс дела. Будешь работать под ее началом. Ты даже не представляешь, сколько это болотце скрывает чудес. Кладезь!

Лукреций довольно хлопнул в ладоши и расхохотался. А я внутренне усмехнулся. Он определенно переигрывал. Однако в том и крылась суть маскарада. Только тузы и шестерки могут позволить себе искренне подурачиться. В этом есть некоторый шик, плавно переходящий в экзистенциальный оргазм, который в итоге и губит всю партию. Но затем чьи-то волосатые руки снова собирают рассыпанные карты, меняют козырь и начинают новую партию в того же самого «подкидного дурака».

— Господин Джонс, — я почтительно улыбался, потягивая пиво из заляпанной жирными пальцами кружки, — не терпится приступить к делу. Я полностью в вашем распоряжении.

— Тьфу ты! Какой я тебе господин. Мы здесь все свои в доску. Доктор Джонс, Лукреций, Лука. Дружок, оставь эти барские замашки генералам. Пусть они друг другу яйца полируют. Мы представляем науку. Это священная квинтэссенция лучших умов человечества. Мы как зубья одной расчески — вычищаем вшей невежества вместе и неотделимо. Ты еще юн, и твое эго поллюционирует на собственные же амбиции. Бывает. Однако завязывай. Здесь ты созреешь как ученый, возмужаешь как личность. Держись меня, сынок, и будет тебе благо!

— Доктор Джонс, разрешите вопрос.

— Валяй.

— Прежде биологический сектор возглавлял профессор Стребухов. Как служитель науки, я был воспитан на его трудах. И надеялся встретиться с ним. Где он?

— Димка… — Джонс грустно вздохнул. — Димка был нашей мощью и твердью. Но он покинул нас. Такое на Пси случается. Мы здесь не из колбочки в колбу мочу разливаем, приходится рисковать. Взрыв метана на границе Великих Болот превратил в золу его аэроскутер, когда он брал пробы. Также погибли два ассистента.

— Вот, значит, как…

— Мир его праху, эта потеря невосполнима. На Земле обо всем узнают с задержкой. Он имел много друзей в академии наук. Наверное, объявят траур, поставят памятник, выпишут родственникам компенсацию, снимут фильм. Но Димку уже не вернуть. Он был мне как брат, Лукас, как брат…

— Мои соболезнования.

— Спасибо. Но жизнь продолжается и наука промедлений не терпит. Ханна Бриг первоклассный специалист. Думаю, вы сработаетесь. Помимо нее, биологический сектор представлен еще тремя учеными. Плюс четыре новичка, включая тебя.

Джонс лично проводил собеседование с каждым прибывшим с Земли сотрудником. После меня в его кабинет направилась Гана Лань.

— Ну как? — игриво шепнула она, когда я вышел.

— Не кусается, — отшутился я.

Конечно, Джонс предусмотрительно умолчал о прежней структуре отдела. Изначально биологический сектор состоял из восемнадцати сотрудников. По официальной версии, трое погибло в результате расстрела Коробовым. Еще трое пропало без вести. Четверо осталось. Погибли профессор Стребухов и два ассистента. Тринадцать. Выходит, за последний год куда-то исчезли еще пять специалистов биологического сектора. Действительно, опасная работенка.

Снаружи было уже темно. На Земле я видел звезды лишь в степях Монголии, когда охотился на мустангов. Я ночевал под открытым небом и, глядя вверх, сравнивал их с частичками крупной соли, рассыпанной на черной скатерти. Здесь же кто-то словно подсыпал розовой пудры, которая в темных пустотах выглядела бурой, а на фоне угасающих солнц казалась розовым туманом. До барака, куда меня определи, было рукой подать. Очень хотелось спать. Делать какие-то выводы было рано. Преждевременный анализ неизбежно ведет к ошибке. Ответы приходят с терпением.

— Добрый вечер, — встретил меня китаец вахтер. — Семнадцатый отсек, добро пожаловать. — Он протянул мне ключ-линзу.

— Добрый, — сухо ответил я.

Подойдя к двери, я содрал оболочку и вставил линзу в правый глаз. Она рассосалась, замок, жалобно пискнув, считал данные сетчатки. Я авторизовался и попал в маленькую комнату площадью не более восьми квадратов. Окон не было, выдвижной санузел, выдвижная койка, шкаф такой же системы да зацарапанный монитор на стене. Нажатием кнопки я расстелил кровать, разделся, бросился на нее и уснул.