Не уверен – не умирай! Записки нейрохирурга

Павел Рудич, 2013

«Всё написанное в этой книге – правда. Но – правда далеко не вся», – утверждает автор этого сборника врачебной прозы. Он скрылся за псевдонимом, предполагая, что у коллег и пациентов эта правда может оказаться совсем другой. Живой Журнал автора (http://onoff49.livejournal.com), в который он записывает «случаи из практики», ежедневно читают более 2000 подписчиков. Эти медицинские истории и легли в основу книги.

Усилитель молитв

I

Завидовать — тяжкий грех, но больным в коме нельзя не позавидовать. Многие стремятся к релаксу, кайфу, свободе от быта и желаний, к неторопливости. У больных, находящихся в коме, все это уже есть. Покой полный — атония, арефлексия. Силы не тратятся даже на дыхание — воздух в легкие нагнетает умный аппарат. Только сердца еще постукивает, но слабо-слабо, и поэтому души больных не рискуют отлетать далече: болтая ножками, сидят себе в рядок на подоконнике реанимационного зала, в обнимку с судьбами своих подопечных.

Этих душ в реанимации видимо-невидимо. Вон у той, розовой души — отравившейся уксусом девочки, сорок дней давно миновало, а она все не отлетает и шпионит за действиями врачей.

От этих врачей, клоунов в разноцветных костюмах, больным в коме — одни неприятности: лазят отсосами в самое нутро дыхалки, удаляя мокроту, тормошат: «Открой глаза! Пожми руку!» — колют иголками, стучат молотком по коленкам, назначают клизмы и ворочают с боку на бок, как прохудившиеся лодки.

Что врачи знают о жизни и смерти? Ничего. А больные, выходя из комы, обо всем виденном «по ту сторону», рассказывать не спешат. Чтобы особенно не приставали, вернувшиеся из комы, как заведенные, рассказывают одну и ту же ерунду: тоннель… полет над собственным телом… Таков уговор.

А то еще налетят в реанимацию, откуда не ждали, размахивая черными крылами, священники, и ну давай сплеча, крест-на-крест, мочить всех подряд святой водой! Души нехристей в панике рассыпаются, как горошины, по углам. Помогает ли Бог коматозникам — не знаю. Статистики нет. Но общее впечатление таково, что атеисты после такого «мочилова» стремительно увядают. Как высохнет водица на челе — так и преставляются. Даже иудеи и мусульмане святую воду легче переносят.

II

Историю семерых сегодняшних коматозников, что лежат в реанимации, я хорошо знаю. Но почему впал в кому вот этот, восьмой — мальчишка двенадцати лет, — не понимаю. Не понимают этого и члены уже пяти комиссий, что разбирались с его случаем.

Началось все мирно. Привели на прием мальчика с дефектом правой теменной кости. Два года назад, отдыхая с родителями в Сочи, он упал и получил вдавленный перелом свода черепа. Курортные врачи удалили вдавленные отломки, а дефект в костях черепа закрывать не стали. Это распространенная и часто оправданная тактика. Неврологически мальчишка — без патологии.

Предложил я закрыть дефект, а мамаша мальчика говорит:

— Но нам ни в Москве, ни в Питере не стали делать операцию!

— А почему — объясняли?

— Да нет, — сказала мамашка.

«Интересно! — думаю. — Почему нет?»

Обследовали мы мальчонку. Здоров. Положили на стол. Ввели в наркоз. Обработал я операционное поле. Нарисовал линию разреза и стал обкладывать область вмешательства стерильными пеленками. И тут у ребенка остановилось сердце! Сорок минут реанимации: поломали ребра; «приделали» и ликвидировали двухсторонний пневмоторакс^[4]; вводили злую лечебную химию внутривенно и внутрисердечно… На 41-й минуте у трупа мальчонки появилась «гусиная кожа» и далеко, в глубине грудной клетки, глухо стукнуло сердце. Раз… Еще раз… И вдруг сердце разом замолотило, как безумный барабан перед командой «пли!». Формально — ребенок ожил. Но с тех пор и уже месяц с гаком он в коме. Значит, что-то знают столичные нейрохирурги, чего не знаю я, — при явных показаниях оперировать они мальчика не стали. А я — вляпался.

Обидно быть идиотом. Потом были разборки на всех уровнях. Комиссии, прокуроры. Сделай я хотя бы только надрез кожи — ни за что бы не отвертелся. А пацан лежит себе в коме и не тужит. Рыдает мамаша, ругаюсь я с реаниматологами, главный орет: «Не потерплю!» — день идет за днем, а все остается по-прежнему: сознания нет, зрачки широкие, мышечный тонус и рефлексы отсутствуют, сам не дышит.

III

Вернулся я из реанимации в родное отделение. Коллеги радостно сообщают, что нашли мастера, который враз и бесплатно наладит нам компьютеры в отделении.

— А что это вдруг — бесплатно? Он где работает?

— Он — гений и нигде не работает. Он возле больничной церкви торгует бижутерией. Или типа того…

Гений — в растянутом свитере, бороденка торчком — оторвался от клавиатуры и сказал:

— По порносайтам меньше лазить надо! Нахватали вирусов. Всё! И больше к такой похабели не вызывайте!

Мастер стал натягивать куртку. К куртке были пришиты металлические крючки, как для кухонных полотенец. На этих крючках висели гроздья чего-то блестящего, похожего на дешёвые бусы. Такими, наверное, Кук совращал туземцев.

Я спросил:

— Вы этим торгуете? Что это?

— А это, видите ли, — усилители молитв. Когда человек молится совместно с единоверцами, да и в церкви — молитва сильна и угодна Богу. А дома? А в транспорте, когда на голову наступают? Эффект от молитв в таких условиях — ноль! Вы веры какой? Иудей, православный, буддист, адвентист седьмого дня?

— А что, есть разница? Бог-то один.

— Да, так многие считают. Но точно не знает никто. Поэтому я делаю усилители молитв для всех конфессий. Только я! Опасайтесь подделок! Вот эти серебряные — для мусульман. С множеством черных как бы звезд — для иудеев. Вот эти — для православных.

— А что это на них висюльки, как маленькие свастики…

— Заметили… Но именно эта форма наилучшим способом усиливает православные молитвы. Берите! Я вам уступлю, если оптом возьмете. Мужчины носят как браслеты, женщины — как бусы. Есть в виде диадемок. Эти исполнены в золоте. Вот эти — для «просительных» молитв. А эти, побольше, — для молитв благодарственных. Но их никто не берет. Покупайте! Усилители без обратной связи — за тысячу, а вот эти — разработка новая — за них прошу две. Видите на них три как бы камушка? Так вот: если «камушек» загорается зеленым огнем — значит, молитва дошла до адресата. А если зеленый огонек меняется на красный, то на вашу молитву есть положительная резолюция и желание ваше будет вскоре непременно исполнено. Один усилитель на три желания. Ваши взяли все.

— Кто это — «ваши»?

— Родственники ваших больных.

Я брать оптом, равно как и в розницу, отказался — и гений ушел.

IV

Через два дня у входа в реанимацию ко мне на шею вдруг бросилась мать этого самого мальчишки:

— Доктор! Милый, дорогой мой человек!

И натурально рыдает. Халат на груди вмиг промок. «Во как! — удивился я. — Вчера был „убийца“ и „блядин сын“, а сегодня — такие нежности!»

Тут реаниматолог поясняет:

— Мальчишка-то в сознание пришел! В одну минуту вдруг сам задышал! Сейчас он в полном сознании и адекватен. Как и не было ничего!

Ну что ж, думаю. День хорошо начинается. И женщина вполне еще ничего — мягонькая. Только все женские запахи из нее высквозило в больничных коридорах. Пахнет от нее как от мягкого больничного инвентаря. И тут вижу на склоненной ко мне на грудь голове диадему, как две капли воды похожую на те, что продавал гений, а на ней — три огонька. Один красный, два зеленых. Так! Красный — это ответ на ее молитву о сыне. Сын пришел в сознание. А о чем две ее еще не «отоваренные» молитвы? Мамой клянусь, что мы, врачи, в этих молитвах упомянуты! Худо нам станет, когда зеленые огоньки станут красными! Придётся покупать у гения еще один усилитель молитв и дарить его мамке. Пусть отмаливает нам прощение!

Anamnesis vitae

На похоронах мужа вдова ударилась ногой о край гроба. Через день вся нога резко отекла, покраснела. При надавливании на отечную ногу ощущался «хруст» — развилась газовая гангрена. Лечение больной было безуспешным, и на девятый день после смерти мужа она умерла.

Примечания

4

Пневмоторакс — скопление воздуха в плевральной полости, сдавливающее легкое. Нередко бывает при проведении непрямого массажа сердца.