Алиби. Искусство обмана

Павел Рубцов, 2019

Преуспевающий сценарист Петр Решетников был хорошо известен в мире российской киноиндустрии. Но там проявлялась лишь одна грань его таланта. Только узкий круг посвященных знал, что Решетников владеет агентством, которое придумывает и создает алиби неверным супругам, проворовавшимся дельцам и проштрафившимся политикам. Он привык к роли манипулятора и, без преувеличения, властителя судеб. И не предполагал, что однажды сам станет марионеткой в безжалостных руках по-настоящему страшных людей. А началось все с момента, когда в агентство за алиби пришла его собственная любимая жена. Литературный ремейк мелодраматического сериала Первого канала «Алиби». Сюжет порадует любителей авантюрных историй. В сериале в главных ролях играют Евгений Стычкин («Гоголь. Начало», «Максимальный удар», «Троцкий»), Ольга Сутулова («Снег и пепел», «Ленинград»,»Рожденная звездой»), Варвара Бородина («Молодежка»).

Глава 2

Решетников постарался собрать в кулак всю свою волю. В ушах все еще стояли слова Ольги, но мозг отказывался принимать услышанное. С минуту Петр стеклянными глазами смотрел на свою жену. Неужели это действительно с ним происходит?..

— Вы изменили мужу? — медленно повторил он.

— Да. Именно.

— Вы уверены? — произнес он, прекрасно осознавая всю неуместность вопроса.

Ольга улыбнулась с грустной иронией:

— Уверена в том, что изменила? Думаете, мне показалось?

— Ну, может, был просто… поцелуй, а вы решили…

Ольга твердо помотала головой:

— Нет. Я изменила.

Чем яснее Решетников осознавал слова жены, тем сильнее в нем закипала ярость.

— Вам понравилось? — вырвалось у него.

Растерянно помолчав, Ольга спросила:

— Что?

— Вы бы хотели повторить еще раз? — не унимался Решетников. — Или не раз?

Теперь и Ольга закипела от возмущения:

— Я не буду с вами это обсуждать!

Решетников немного помолчал, сделал пару глубоких вздохов и продолжил миролюбиво:

— Это я спрашиваю, чтобы выяснить, нужно ли вам алиби только на этот раз или вы еще планируете встречи?

— Нет. Нет. Только сейчас, — поспешно ответила она. — Это была ошибка.

— А ваш муж подозревает вас в измене?

— Нет. Он бы никогда не стал меня подозревать. — Ольга снова заплакала. — И от этого еще хуже… Я не ночевала дома, хотя должна была приехать. Я боюсь, что не выдержу и сразу все ему расскажу. Так нельзя.

— Он доверяет вам?

— Да, да, очень. Он считает меня верной женой. Так что ничего сверхъестественного придумывать не нужно, просто… я сегодня не ночевала дома.

Ольга не могла продолжать — слезы душили ее. Некоторое время Решетников молча наблюдал за женой. Затем произнес, все еще на что-то надеясь:

— То, что вы не ночевали — еще не повод думать, что вы изменили.

— Понимаете, я никогда не врала ему. Я просто не смогу соврать. Я выдам, я признаюсь, чтобы облегчить себе душу, а так нельзя. Я должна страдать одна, одна…

Решетников выключил микрофон и, вскочив с места, разразился яростными криками:

— Страдать?! Хочешь пострадать?! Тяжело тебе?! Страдать хочешь? Я устрою тебе страдания…

Решетников снова сел в кресло и включил микрофон:

— Итак, продолжим. С кем вы ему изменили? Или их было несколько?

— Он был один. Но я не могу сказать с кем.

— Мне нужно это знать на случай, если он вас выдаст.

— Исключено, — решительно ответила Ольга. — Он женат, у него семья, двое детей, мальчики.

— А почему вы изменили? — вдруг спросил Решетников.

— Я не знаю, это порыв… Я не знаю.

— Вы любите мужа?

Ольга ответила не сразу:

— Да. Наверное.

— Вы сомневаетесь?

— Просто… как-то все стало не так ярко. Как-то… я люблю. И уважаю, — задумавшись о чем-то своем, Ольга кивнула.

Волна гнева снова захлестнула Решетникова. Выключив микрофон, он сжал руки в кулаки, забыв, что в правой руке зажата дорогая ручка. Ручка сломалась, что вызвало у Решетникова горькую усмешку:

— Твой подарок, Оля…

Ольга прервала затянувшееся молчание:

— Чего вы молчите?

— Скажите, вам понравилось заниматься сексом с тем мужчиной?

— Да. Мне понравилось.

— Ваш муж вас удовлетворяет?

— Мне обязательно отвечать? — спросила Ольга, краснея.

— Это важно, просто отвечайте.

— Он замечательный, веселый, ответственный…

— Да или нет, — прервал жену Решетников.

— Это не главное в жизни…

— Не уклоняйтесь, пожалуйста от ответа. Да или…

— Нет! — воскликнула она, пряча лицо в ладонях.

— Никогда? — спросил Решетников, ощущая, как заныло где-то в груди.

— Нет.

Решетников вновь выключил микрофон. Не в силах продолжать этот допрос, он поднялся из-за стола и сделал несколько резких движений. Сердце стучало гулко и тоскливо, его удары отдавались в голове колокольным звоном. Захотелось выскочить из комнаты, схватить жену и трясти ее до тех пор, пока она не сознается, что все это только глупый, нелепый розыгрыш. Слишком ужасный, чтобы оказаться правдой.

— Почему вы молчите?

Решетников молча смотрел на Ольгу, он не мог заставить себя подойти к столу и включить микрофон.

— Что происходит? — продолжала вопрошать обеспокоенная Ольга. Она встала и приблизилась к стеклу, разделяющему комнату.

Решетников изо всех сил ударил кулаком в стену и, скорчившись от боли, зашелся в немом крике.

Ольга осторожно постучала в стекло.

Прижав руку к груди, Решетников снова сел за стол и включил микрофон.

— Я продумывал для вас алиби, — проговорил он спокойно, — ничего сверхъестественного, раз муж вам доверяет, ему будет достаточно.

— Да, и что это?

— Вот что мы сделаем. Вы скажете мужу, что уже собирались ехать домой, подошли к машине, но той не оказалось на месте. Оказывается, ее увезли на эвакуаторе, а телефон остался в салоне, потому что вы вышли всего на 5 минут в магазин за минералкой. Следы от ленты на эмали вашей машины мы сделаем.

Ольга помолчала, переваривая историю.

— Хорошо, я так и сделаю, — сказала она и, поднявшись, направилась к выходу.

— И ни в коем случае не признавайтесь мужу, — сказал Решетников ей вслед. — Вы облегчите себе душу, но его жизнь превратите в ад.

Ольга согласно кивнула и вышла из комнаты.

Когда за женой закрылась дверь, Решетников нажал кнопку на селекторе, вызывая Дашу. Девушка сразу появилась. Ее исполненный сочувствия вид добавил Решетникову новых мучений.

— Вы как? — спросила она.

Решетников произнес со всей иронией, на которую только был способен в этот момент:

— Думаю, ее муж поверит в это алиби.

Даша все не уходила.

— Что-то еще? — исподлобья глянул на нее Решетников.

— Мои соболезнования.

Решетников заставил себя улыбнуться:

— А нечему соболезновать. Я и Чехов всегда настаивали на том, что, если тебе изменила жена, радуйся, что она изменила тебе, а не Отечеству.

* * *

Отдавая себе отчет, что работать он в этот день больше не способен, Решетников направил свои стопы в бар. Но там он успел опрокинуть только пару бокалов пива и исправить надпись на телефоне с «Ее Величество Жена» на «жена». Алкоголь пока не помогал. В голове то и дело возникали картины Ольгиной измены, одна сюрреалистичнее другой.

Подошел бармен:

— Тут девушка спрашивает, не против ли вы компании.

Решетников посмотрел в направлении, куда указывал бармен, и увидел приятную брюнетку, сидящую в конце барной стойки. Поймав его взгляд, девушка приветливо улыбнулась. Но приключению в тот вечер не суждено было случиться, поскольку Решетникову позвонила жена.

— Дорогая, я перезвоню, — начал было он, но Ольга взволнованно перебила:

— Ты где?

— Где-то.

— Срочно приезжай домой.

— Что такое?

— Сашка пропал.

— И все?

— А этого мало?! Сына нет, понимаешь?

— Я услышал тебя, — ответил Решетников и выключил телефон. — Упс. «Небеса против нас», — сказал он, обращаясь к брюнетке. — Обещаю никогда вас не забыть, сударыня.

— Ты что пил, что ли? — едва он вошел, спросила Ольга, на которой лица не было от беспокойства.

— Начал входить в штопор, и тут ты. Бокал выпил, и все.

— Я всех обзвонила, всех… только потом тебя.

— А с чего ты решила, что пропал?

— Потому что его нет дома! Уже два часа ночи. Подрался, теперь домой не пришел, что мне думать?

— Загулял.

— Ты все-таки пьяный? Он позже одиннадцати не приходил никогда, и то позвонит три раза, предупредит, чтобы не волновались.

— Меня никогда не предупреждал.

— Меня предупреждал.

— А, вот у вас какие порядки. Интересно. Я, оказывается, не знаю тех, кого приручил.

Решетников испытующе посмотрел на Ольгу.

— Петя, ну что ты несешь?! Хватит иронии, сарказма. Дело серьезное. Ты же отец, ты только представь, что его уже…

— Что предлагаешь делать? Мать.

— Я что предлагаю?! Ты что предлагаешь!

— Я предлагаю волноваться… и ждать.

— Искать!

— Где? Где? В Питере? Или в области?

— Надо написать заявление в полицию.

— Не примут.

— Почему это?

— Надо чтобы хотя бы сутки прошли.

— И что делать?! Сидеть сложа руки?

— Можно подать заявление, что он угнал машину, тогда начнут искать быстрее. Но потом все равно придется сидеть сложа руки. Ждать дома, вдруг вернется.

— Подать на сына?! — Ольга побледнела от злости.

— Заявление потом можно будет забрать. Я так в одном сценарии делал.

— Поехали. — Ольга решительно схватила ключи и сумку и пошла к выходу. Петр покорно последовал за женой.

— А куда мы едем? — спросил Решетников уже в машине.

— Мы просто едем по району. Потому что он никуда не выходит из него. Здесь школа, музыкальная школа, спортивная секция, репетитор, здесь вся его жизнь.

— А друзья есть у него?

— А ты не знаешь?

— Ну вроде ты как бы с ним близка, вы там все время что-то по душам.

— По душам? Ты вообще в курсе, что твой сын довольно-таки закрытый человек, вещь в себе?

Решетников помолчал, что-то припоминая:

— Витя.

— Что? — Ольга бросила на него недоуменный взгляд.

— Витя Маклак. Его друг, ты ему звонила?

— Они дружили в шестом классе, — ответила Ольга, передернув плечами.

Решетников старался не смотреть на жену. Как только она поворачивала к нему лицо, в его голове вновь возникали сцены ее измены. Это было едва выносимо. Решетников не сразу понял, что Ольга остановила машину. Не в силах оставаться с женой рядом, Петр вышел.

Он увидел на слабо освещенной детской площадке компанию молодых людей, почти подростков. Они пили пиво, курили, что-то оживленно обсуждая. Решетников приблизился к ним.

— Парни, дело есть.

Компании затихла, обернув к нему настороженные недобрые лица.

— Вы не видели этого юношу? — Решетников протянул мобильник с фотографией Саши.

— Нет, не видели, — ответил один из них, скользнув взглядом по фотографии, Решетников определил, что это их «главарь».

— Это мой сын, — произнес Решетников.

— И че, нам подорваться и найти?

— Нет, просто прошу вспомнить, может, кого-то сегодня били похожего, отжали телефон, у него такой же, кстати, — добавил Петр, кивнув на мобильник главаря.

— Вали отсюда, дурень.

— Телефон оставьте, просто скажите, где он.

В ту же секунду один из гопников ударил Решетникова в плечо, отчего тот отшатнулся на полметра.

— Тише, тише, — заговорил Петр, снова приближаясь.

— Рупор, оставь его, — велел главарь. — Прыгай отсюда, папа.

Решетников изучающе смотрел на компанию, в его глазах заиграли игривые искорки.

— А может, подеремся? А? Один на семь, а? Готовы огрести? На орехи, а?

— Вали, — бросил главарь.

Вместо ответа Решетников пихнул в грудь своего обидчика — Рупора. Завязалась драка: Рупор ударил Петра в лицо, а тот, сдержав удар, нанес ответный. Через несколько секунд Решетников уже лежал на земле, осыпаемый пинками. Он не отбивался, а лишь прикрывал руками голову.

Раздался истеричный вопль Ольги:

— Что вы творите?! Уроды! Я вызову ментов!

Увидев, что к ним приближается женщина, главарь приказал:

— Ладно, погнали.

Парни стали неспешно удаляться. Решетников поднялся на ноги, вынул телефон и протянул его им вслед.

— Парни, телефон возьмите, заслужили… спасибо.

Компания не удостоила вниманием Решетникова, заливавшегося тихим, почти беззвучным смехом.

— Ты как?! — кинулась к нему Ольга.

— Ребята… не видели.

— А чего драться начали?

— Так гопники. Соль земли.

Они медленно побрели к машине.

— Что с тобой? Ты меня вообще слушаешь? — донесся до него ее голос.

Помолчав, Решетников произнес:

— Какая ты молодец. Я про этот случай с девчонкой.

— Да ладно, — явно смутилась Ольга.

— Ты очень хорошая, Оля. Очень, — улыбаясь, сказал Решетников.

— Ты о чем думаешь?! У тебя сын пропал.

— Да. Да. Поехали домой.

— Как это домой?

— Подождем до утра, если нет — утром подадим заявление, что он ограбил тебя. Или меня. Поехали.

Путь до дома они проделали молча. Решетников старался не отрывать глаз от окна, чтобы не видеть лица жены. Так ему было хоть немного легче.

* * *

Войдя в квартиру, они заметили свет на кухне.

— Ты оставил включенным свет? — спросила Ольга.

— Ты оставила.

— Какая разница кто, мы забыли выключить его или…

Из кухни появился Саша с бутербродом в руке.

— А чего вы вместе? — спросил он, с любопытством разглядывая родителей.

— Ты где был? — строго спросила Ольга.

— Дома.

— Тебя не было дома. Я уже не знала, что думать…

— Так ты не уехала в командировку… А… вот оно что. Вы подумали, что я… Понял.

Ольга раздраженно ходила по кухне.

— Ты где был? Почему на звонки не отвечал?

— Разрядился телефон. Зарядки такой не было рядом.

— А где не было такой зарядки? Где?

Решетников решил разрядить обстановку:

— Да он старушек по домам разводил, доброе сердце.

— Закрой рот, не до шуточек! — оборвала его Ольга и снова набросилась на сына: — Отвечай, я тут чуть не двинулась.

— Я был у одноклассницы, — голос Саши становился напряженным.

— У какой одноклассницы? Я всех обзвонила!

— Значит, не всех. Всех ты не знаешь.

— У кого ты был?

— Я не могу сказать. Что за допрос…

Саша вышел из кухни. Ольга пошла за ним, не замечая, что забыла разуться, войдя в квартиру.

— Саша, ты уже что… взрослеть начал? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Это эвфемизм? Ты про секс?

Ольга осеклась и слегка покраснела.

— А мы на тебя заявление собрались писать, мол, ты грабитель и насильник.

— Замолчи. — Ольга одарила Решетникова колючим взглядом и снова обратилась к Саше: — А что, если и да? Был? Только честно.

— Секса не было. К сожалению, она не такая. Мы просто целовались. Целоваться можно? Да, лежали рядом, случайно заснули, я не думал, что вы меня ищете. Не держит батарея просто…

— У кого ты ночевал? Я не буду ругать. — Ольга уже просила, а не требовала.

— У Соломиной. Кати, — смягчаясь, ответил Саша.

— У Соломиной? — удивилась Ольга.

— Мне с ней хорошо, понимаете, хорошо.

Решетников увидел, что Ольга несколько успокоилась.

— Иди спать, — сказала она устало.

Саша кивнул. Ольга поймала его за руку, притянула к себе, крепко обняла и поцеловала в лоб. Саша, стойко выдержав материнскую ласку, ушел к себе в комнату.

— Чего ты так покраснела, как будто это не он случайно заснул, а ты…

— Потому что ты должен был говорить с ним об ЭТОМ!

— Завтра же ему расскажу, как презерватив на глобус натянуть. Думаю, это единственное, чем он пока не овладел.

Ольга посмотрела на него с неодобрением и сказала:

— Продолжай.

— Может, пора завести няню, чтобы она все время находилась рядом с ним, и в горе и в радости…

— Еще.

Она стояла перед ним, обхватив себя руками. Решетников видел, что жена снова начинает вскипать, но не унимался:

— Сейчас ему нужны присмотр и совет мудрой женщины. И немного вязаных вещей.

Ольга вдруг успокоилась и как-то грустно улыбнулась. Решетникову пришло в голову, что жена разочарована его поведением.

— Я просто спешу посмеяться над всем, иначе мне пришлось бы заплакать, — объяснил он.

Ничего не ответив, Ольга вышла.

В спальне, когда они готовились ложиться, на Решетникова снова обрушились сводящие с ума картины ее измены. Он застыл, наблюдая, как она ложится в кровать, и видел ее не такой, как сейчас, в ночной рубашке, усталую и сонную, а ту, которой она была в его страшных фантазиях — извивающуюся в страстных объятиях другого мужчины…

— Ты что не ложишься? — спросила она.

— Я… в кабинет, поработаю.

— А что так?

— Поработать надо.

Решетников даже не увидел, а почувствовал, как она облегченно перевела дыхание.

— Хорошо. С тобой все в порядке?

— Да. Наверное, да, — задумчиво ответил он. — А почему нет? Да. Я счастлив. А ты?

Ольга кивнула и отвернулась.

* * *

Ночью Решетников снова беседовал с Достоевским.

— Это вы меня прокляли, да?

Достоевский отрицательно покачал головой:

— Нет.

— Вы же слышали, что я ее не удовлетворяю?

— Никто своих жен не удовлетворяет. Тут бы себя потешить, еще о ней заботиться.

Решетников так и не понял, шутил Достоевский или нет.

— Зачем тебе это агентство? — спросил писатель.

— Людям помогать.

— А от жены чего скрываешь? Боишься, узнает, какой ты добрый?

— Я просто хочу, чтобы был один кусочек моей жизни, который для меня. Чтобы о нем никто не знал. У других есть любовницы, у меня нет.

— Суета это все. Помогаешь всяким подонкам. Погоришь.

— Предлагаете бросить? — подумав, спросил Решетников.

— Меня мало интересует, что с тобой будет как с человеком, а вот как персонаж ты мне интересен, говнодел.

* * *

Утром в агентство явился новый клиент — Леонид Викторович Рудов. Едва увидев его через стекло переговорной, Решетников понял, что имеет дело с распространенным нынче типажом. Хорошо откормленный, крупный мужик, чувствующий себя хозяином жизни в любой обстановке. Дорогой костюм и рубашка никак не маскируют, а скорее подчеркивают неистребимую хамскую сущность. На вид ему можно было дать лет сорок пять.

— В чем ваша проблема, рассказывайте, — поторопил Решетников, видя, что Рудов не спешит начинать разговор.

— Крамола, аж говорить неловко, — начал клиент, явно делая над собой усилие. — Дело в том, что я в депутаты баллотируюсь. Шансы хорошие — не зря столько денег и труда вложено. А тут уроды объявились, нашли видео, где я с девушками нетяжелого поведения отдыхаю. — Рудов смущенно хекнул. — И обещают в Сеть его сразу выложить, если я не сниму свою кандидатуру.

— Пока ничего особо крамольного не вижу, — сказал Решетников. — Вы человек неженатый? — Рудов кивнул. — Значит, можете себе позволить.

— Да… дело в том, что там не совсем традиционный секс…

— Не стесняйтесь, здесь все свои, — подбодрил Рудова Решетников.

Тот достал смартфон, включил запись и повернул к стеклу. Через несколько секунд Решетников сказал:

— Понял, спасибо. Нормальный БДСМ — опять же по нынешним временам ничего крамольного.

Вид этого без пяти минут депутата, прикованного к кровати и с шариком во рту, немного развеселил Решетникова.

— Понимаешь, — заговорил, справившись со смущением Рудов, — я хочу во власть идти, депутатом стать хочу, а с такой… биографией не получится.

— Ситуация не безнадежная.

— Когда сможешь помочь? У меня пиары готовы, эти уроды обещают в Сеть его сразу выложить, если я не сниму свою кандидатуру.

— Пару дней надо, чтобы придумать стратегию. Ну даже дня хватит.

— Ну ты давай, давай. Времени в обрез, выборы на носу, уже даже на переносице.

— Вы мне видео дайте.

— Зачем?

— Мне надо точно знать, что вы там делаете и с кем.

— Ну я же тебе рассказал в общих чертах.

— Вы должны мне доверять, иначе ничего не получится.

— Но дальше никуда не пойдет?

— Разумеется. Я лично буду заниматься вашим делом. Это честь для меня.

— Добро. Флешка у меня с собой, — ответил Рудов, не заметив иронии.

— Секретарше оставьте.

— А тебя нельзя увидеть? Ну мне бы тебе в глаза посмотреть.

— Незачем. Поверьте, я понимаю, с кем имею дело и что будет со мной, если что-то пойдет не так. Все будет хорошо.

Рудов попрощался и вышел.

Раздался телефонный звонок. Решетников внутренне напрягся и ответил:

— Да, моя любимая верная жена.

— Привет. Петь, мне проект предложили. — Голос Ольги звучал на удивление спокойно. — Мне на два дня нужно будет уехать.

В кабинет вошла Даша и прошептала:

— К вам жена.

— Запускай, — ответил Решетников, удивившись.

Он с тревогой ждал, когда Ольга появится в переговорной, то, зачем она могла прийти, пугало его.

— Здравствуйте, я думал, вас больше не увижу.

Решетников дал себе слово, что в этот раз не станет срываться.

— Я опять хочу к нему, как это устроить?

— Присаживайтесь.

Чувствуя, что хладнокровие начинает ему изменять, Решетников отключил микрофон и молча наблюдал за женой.

— Вы здесь?

— На сколько дней вы хотите?

— На пару дней.

— Куда? Он в России?

— В Выборге.

— Кем вы работаете?

— Вообще я режиссер документального кино. Но снимаю и проморолики, презентации, интервью, фильмы, монтирую, короче, всякое.

— А что вы делали в Выборге, когда изменили мужу в первый раз?

— Снимала интервью. Вы так говорите, как будто осуждаете.

— Вам показалось. Я только делаю алиби, и этим сохраняю семьи. — Решетников посмотрел на разбитый вчера кулак и заставил себя успокоиться. — Интервью было с ним?

— Нет, — после паузы ответила Ольга.

— Скажите мужу, что каналу понравилось интервью, и они заказали фильм об этом человеке. И еще скажите, что не хотите ехать.

— Почему?

— Уверен, муж скажет: езжай, сейчас отказываться от работы грех. Что-то такое.

— И все?

— Вот увидите, это сработает.

— Хорошо, я так и сделаю, — сказала Ольга и встала с дивана.

— И я всегда на телефоне, если что-то случится, захотите еще остаться на день, звоните мне. Вместе мы сохраним вашу семью.

Ольга кивнула.

— Спасибо.

— Вы же не хотите развода?

Решетников отметил, что и на этот вопрос Ольга ответила не сразу:

— Нет, нет. Конечно, семья — это главное.

* * *

Петр вспомнил, что собирался поехать в школу, проверить, так сказать, алиби сына. Он попал туда во время перемены. У стенда с расписанием уроков его окликнули. Решетников обернулся и увидел миниатюрную красивую девушку лет двадцати трех. Строгий костюм не скрывал изящной, точеной фигурки. Длинные каштановые волосы, зеленые глаза, пухлые губы — все это произвело впечатление на Решетникова.

— Здравствуйте, Петр Сергеевич. — Она подошла, приветливо улыбаясь.

— Здравствуйте.

— Вы — отец Саши Решетникова.

— Ну, если вы утверждаете… — Решетников с удовольствием разглядывал девушку.

— Вы — знаменитый сценарист.

— Допустим. А с кем я говорю?

— Я — Красовская, Анна Николаевна. Я английский у вашего сына веду.

— Ага, и как он, владеет аглицким?

— Вполне.

— Слушайте, а вы не знаете, вот он дрался, это из-за чего, кого? Есть какие слухи?

Учительница слегка растерялась:

— Какие слухи?

— Ну какие-нибудь. Девочка там, обидели, заступился.

— Ну мы не так… я не могу про всех знать.

— Это понятно, — легко согласился Решетников. — А где его класс?

— А я вас провожу, я как раз иду к ним на урок. Идемте.

Они стали вместе подниматься на третий этаж.

— А что вы сейчас пишете? — спросила Красовская.

— «Преступление и наказание» экранизируем с Федором Михайловичем в соавторстве.

Красовская сдержанно улыбнулась и спросила:

— Вам Сашу позвать?

— Нет, если можно, Соломину. Катя, по-моему.

— Катю?

Красовская явно удивилась, но не стала задавать вопросов. Она кивнула и вошла в класс. Через несколько секунд в коридор вышла полненькая невзрачная девушка.

— Здравствуйте.

— Привет, невестка.

Огорошенная Катя спросила:

— Кто?

— А знаешь ли ты, Катя, что у вас с моим сыном роман?

— В курсе, — коротко ответила девушка, отводя глаза.

— А в курсе, что он сегодня у тебя ночевал?

— Конечно.

— Вы целовались, — полуутвердительно-полувопросительно сказал Решетников.

— Немного.

— Потом уснули.

Катя молча кивнула.

— А твои родители знают?

— Мама в командировке. Папа не живет с нами.

— Надо как-то мне с мамой познакомиться. Ну все-таки отношения у вас серьезные, вместе спите, возможен желанный секс и нежеланная беременность. Мы должны быть готовы к различным поворотам судьбы-злодейки.

Решетников увидел, что напугал девушку не на шутку.

— Нет… — залепетала она.

— Почему?

Катя потупилась, не зная, что отвечать. Решетникову стало ее жаль:

— Хотя, если ты только прикрываешь моего сына, делаешь ему алиби, то проблемы нет.

— Да, — тихо ответила Катя.

— Уже легче. А у кого он был, не подскажешь? Мы, родители, хотим знать, где ночуют наши дети. Мы их любим, нам интересно…

— Не знаю. Он со мной не очень общается.

— А у него есть какие-то симпатии в школе? Слухи какие-то, вот он дрался недавно…

— Вы знаете, Саша, он… классный, но он как-то с девочками не очень. Я не слышала, чтобы он с кем-то. И чего он дрался, никто не знает.

— Спасибо, успокоила. А с тобой мы говорили, потому что мне для сценария нужна была консультация. Это для интересующихся.

— Сашу позвать?

— Нет. Я его после встречу, передай, хорошо? Спасибо тебе.

Катя попрощалась коротким кивком и ушла в класс.

* * *

Вернувшись домой и еще раз просмотрев для вдохновения видео с девицами в латексе, избивающими розгами Рудова, Решетников набрал его номер.

— Леонид Викторович, это агентство «Алиби».

— Да, да, что, есть что?

— Я придумал выход из ситуации.

— Давай, давай, давай.

— Вас похитили.

— Что? Кто?

— Вы не знаете. Вы возвращались домой, подъехала машина, вас затащили. Вас пытали, сделаем шрам на груди. Усыпили. И потом вы уже обнаружили себя в комнате в таком неприглядном виде. Далее в комнату вошли две девушки в масках. Вас изнасиловали. Групповое изнасилование. Вы как жертва насилия не рассказали об этом никому. Вы просто хотели об этом забыть.

Рудову определенно нравилась эта идея.

— Отлично, продолжайте!

— Вы не знали, кто это, но теперь понятно, что это ваши конкуренты, которые захотели использовать запись как компромат. Но вы не сдадитесь. Вы подадите заявление в полицию и добьетесь расследования. Все эти видео мы с вами снимем, но вам нужен очень точный текст, который вы скажете журналистам, когда будете объяснять. Вы его выучите, и их же оружием по ним.

— Ну ты голова! — В голосе Рудова слышалось восхищение. — Конечно, напоили, растлили, психическую травму на всю голову мне. Да. Молодец. Давай в мой штаб, креативщиком, деньгами не обижу.

— Нет, спасибо. Я таким образом людям помогать не могу. Я пришлю вам текст, который вы будете говорить. И еще, ролик мы выложим сами.

— Что?! — вскричал Рудов.

— Это наше оружие, а не их. Вы их размажете.

Дверь в его кабинет открылась, вошла Ольга. Решетников наскоро попрощался с Рудовым и закрыл ноутбук. Поднял глаза на жену.

— А ты дома? — сказала она.

— И ты дома?

— Слушай, каналу понравилось интервью, что я снимала в Выборге, просят сделать двадцатиминутный фильм.

— Так.

— Я так не хочу ехать, Петь. Два дня в Выборге в этой гостинице…

— Оля, обязательно поезжай.

— Ты думаешь?

— Конечно. Нельзя разбрасываться работой. Обязательно. Ты должна снимать. Ты талантливый человек, я хочу, чтобы у тебя все было хорошо.

— Тогда я позвоню, соглашусь.

Когда Ольга выходила из кабинета, Решетников спросил, глядя на ее спину:

— Ты меня не бросишь?

Она остановилась и снова повернулась к нему:

— Нет… а чего ты вдруг такое спрашиваешь?

— Как ты думаешь, я могу покончить с собой? Я, такой жизнерадостный, веселый, повеса, парень-рубаха. А могу ли? Я вот думаю, что не смогу. А ты как думаешь?

— Ты меня в чем-то подозреваешь, что такое?! — Ольга вперила в него изучающий взгляд.

— Нет, нет, я просто представил. Представил, что ты ушла, причинно-следственную цепочку выстроил. Знаешь, как Гоголь написал «Записки сумасшедшего» — просто представил, что сходит с ума, и написал. А там, медики настаивают, все стадии сумасшествия идеально написаны. Представляешь?

— Слушай, творческий человек, давай приземляйся, — с деланой небрежностью произнесла Ольга.

— Хорошо, — согласился Решетников с готовностью. — Может, поедем куда-нибудь, отдохнем?

— Эк тебя бросает из стороны в сторону, — усмехнулась она.

— Мальдивы. Бунгало. Мы стали отдаляться друг от друга, да? На пару недель, немного приблизиться бы обратно…

— Петь, мне только проект предложили… я год без работы сидела нормальной. Ты сам сказал, чтобы…

— Обязательно поезжай, конечно.

Ольга снова повернулась к нему спиной.

— Тогда, может, секс? Раз уж любовью мы уже не занимаемся…

Она замерла и ответила, не оборачиваясь:

— Сейчас?

— Ну да. Сын в школе, мы взрослые люди, нам самим решать.

— Я не против. Давай.

Ольга прошла к дивану, стоявшему в кабинете, и уселась.

— Ну давай, — повторил Решетников, но с места не двинулся.

— Ну начинай, — сказала Ольга.

Решетников встал и нерешительно спросил:

— Здесь?

— А где?

— В душе.

— Нет, потом сушиться, укладываться, у меня еще столько дел.

— Понятно, — сказал Решетников и сел рядом с Ольгой. Преодолевая странную неловкость, они стали целоваться. Но как-то без огонька, что не преминул отметить Петр. Но тут вдруг Ольгу будто подменили, она сбросила с себя одежду и с энтузиазмом, которого давно за ней не наблюдалось, стала целовать и ласкать его. Решетников не мог понять, на самом ли деле ей так хорошо, как она показывала. Или все эти страстные стоны — не более чем способ усыпить его бдительность?

— Ты за что прощения просила? — спросил Решетников, когда они, умиротворенные, лежали на диване.

— Ты о чем?

— Ну, это все ты не просто так вытворяла, явно же где-то нашкодила и невербально раскаивалась.

— Нет, просто… захотелось сделать тебе приятное.

— Приятное ты делаешь мне и более простыми методами, я неприхотлив, а тут ты расстаралась.

Ольга, разозлившись, отстранилась:

— Больше такого не повторится.

Она вскочила, собрала одежду и быстро пошла к выходу.

— Слушай, я тебя удовлетворяю? — спросил Решетников ей вслед.

— Конечно. Да. Очень. Что за вопросы?

— Мне просто важно было знать. Спасибо за честность.

Ольга, не обернувшись, вышла из кабинета.

* * *

Решетников, как и обещал, поехал к школе, чтобы встретить сына.

Некоторое время они ехали молча. Первым заговорил Саша:

— Я так понимаю, что если ты решил меня встретить, то… будет разговор?

— С Соломиной алиби развалилось. Давай что-нибудь еще, — ответил Решетников.

Помолчав, Саша произнес:

— Папа, я гей.

Решетников едва справился с управлением. Вцепившись в руль, он ощутил, как на висках выступает пот.

Видя, что отец молчит, Саша продолжал:

— Я не хотел вам говорить, пытался скрыть, но ты вычислил. Я был у друга, это мой ровесник. Артем.

К Решетникову вернулся дар речи.

— Может, у вас просто крепкая дружба?

— Я так понимаю, тебе надо осознать. Я сам домой доберусь.

— Какой Артем? Все равно узнаю.

— Коломиец. Надеюсь, ты не устроишь скандала.

— Не волнуйся, толерантность — мой конек, — только и нашелся Решетников.

Не заставляя себя упрашивать, он остановил машину. Глядя вслед Саше, Петр схватился за голову, безуспешно пытаясь переварить услышанное.

* * *

Спустя несколько минут Решетников уже несся по трассе на огромной скорости. Он едва замечал, что происходит на дороге, — шок никак не отпускал его.

«Вот такие страдания вы мне приготовили?! Да на черта мне эта литература!» — мысленно кричал Решетников, обращаясь к Достоевскому.

Наконец он остановил машину и тут только услышал, что звонит телефон.

— Петр, добрый вечер, это Жданов. Вы договор посмотрели?

— Да, готов подписывать. Сроки поставьте там две недели на серию и правки.

— Количество денег за серию?

— Много.

— В цифрах.

— Четыреста за серию.

— Триста пятьдесят.

— Отлично. Завтра подписываемся.

Затем позвонила Даша.

— Я нашла этого Артема Коломийца, он действительно учится с Сашей в одной школе. Умный парень.

Решетников развернул машину, снова поехал к школе сына. Делать хоть что-то лучше, чем пытаться приучить себя к мысли, что единственный сын оказался геем.

Педагоги, заполнявшие свои журналы, с интересом уставились на заглянувшего в учительскую Решетникова.

— Здравствуйте. Мне нужно найти Артема Коломийца. Это возможно?

Первой откликнулась самая молоденькая учительница:

— Да, конечно, я знаю Артема.

— А с какой целью он вам нужен? — строго поинтересовалась ее пожилая коллега.

— С целью поговорить. Побеседовать с молодым поколением, мне его рекомендовали как… светлое будущее. Хочу в сценарии сделать образ молодого поколения, которое сотрет нас с лица земли.

— Согласна, очень талантливый мальчик, — откликнулась молодая. — В двести семнадцатой, факультатив по природоведению у них.

— Здравствуйте, а можно мне Артема Коломийца на пару минут? — спросил Решетников, открыв дверь в класс.

— Это я, — отозвался худенький мальчик в очках. На вид ему было не больше одиннадцати.

Решетников, просияв, полюбовался мальчиком и сказал:

— Хотя рано мне с тобой говорить. Спасибо.

«Провел меня Сашка», — с блаженным облегчением подумал он и, словно на крыльях, помчался домой.

* * *

А дома Решетникова ждал новый сюрприз.

— Ты чего трубку не берешь? — Саша встретил его на пороге. — Мы тебя ждем.

— Мы? Ты что, дурак, маме рассказал?! — Решетников пошел за Сашей на кухню.

Там за столом сидели Сашина учительница Анна Красовская, а напротив нее — Ольга. На столе стоял торт. Через секунду до Решетникова дошло — вот с кем роман у его сына. К облегчению от того, что сын оказался нормальной сексуальной ориентации, примешалась и отцовская гордость. Однако, взглянув на потемневшее лицо жены, он понял, что от комплиментов сыну следует воздержаться.

Саша, занимая место за столом, сказал:

— Она меня уговорила признаться, потому что знает, какой это удар по отцу.

Решетников сел рядом с Ольгой. Саша поставил перед ним чашку и тарелку с куском торта.

— Дай мне лучше пива, — сказал Решетников.

— Ты будешь пить? — спросила Ольга с оттенком осуждения.

— Ну у меня сын еще днем геем был, так что как-то полегчало.

— Уж лучше бы… — пробормотала Ольга и поджала губы.

Решетников налил пива в чайную чашку. Ольга заговорила снова:

— Разговариваем об учебе в основном. Учится Саша хорошо.

— В отличника, значит, влюбились? — Решетников с удовольствием опустошил чашку и удовлетворенно выдохнул. — Саш, тебя не смущает разница в возрасте? — И добавил, обращаясь к Ольге: — Нормальный отцовский вопрос.

— Мама старше тебя на четыре года, — ответил Саша.

— Спасибо, сынок, напомнил, — проговорила Ольга.

Решетников посмотрел на Красовскую:

— А вы на сколько старше?

— На шесть, — ответил за нее Саша.

— На семь, — поправила Анна.

— Мне с ней хорошо, — сказал Саша.

— А вам с ним? — спросил Решетников.

— Я люблю вашего сына, — ответила Анна.

— Как нас учит в таких случаях поступать классика? Закон так просто говорит: уволить вас из школы за растление, — сказал Решетников, ни к кому не обращаясь.

— Вы сообщите в школу? — спросила Красовская.

— Да, — немедленно заявила Ольга.

Решетников возразил:

— Нет. Мы попытаемся это дело как-то решить внутри семьи.

— Вы же педагог, — продолжала стоять на своем Ольга, — мы вам ребенка доверили, а вы…

— С греческого «педагог» — это «опекающий мальчика». Так что тут все точно, — произнес Решетников.

— Идиот, — отрезала Ольга.

— Не самое лучшее произведение Достоевского, — парировал Решетников и услышал знакомый голос гения: «Лучше напиши, говнодел».

Ничего не ответив, Ольга встала и вышла из кухни.

— Значит, на сегодня хватит, — резюмировал Решетников. — Саша, проводишь… учительницу, можно вас так называть? Сегодня ночуешь дома, радуешь маму.

— Спасибо. — Анна поднялась и в сопровождении Саши направилась в прихожую.

— Что делать с этим? — спросила Ольга, когда за ними захлопнулась дверь.

— Первая любовь… — Решетников развел руками, изображая беспомощность.

Ольга молча отвернулась и вышла.

В эту ночь Решетников сел писать свой сценарий. Но дальше названия «Преступление и наказание» дело не двигалось. Состоялся новый разговор с автором бессмертного романа.

— Это что же, Федор Михайлович, вы меня прокляли?

— Нет, ты сам во всем виноват.

— Это из-за вас мне не пишется?

— Нет, сам виноват. Пиши про то, что болит. Про себя пиши, ты персонаж. Страдай и записывай. Все.

— Да что вы заладили «страдай да страдай». Нельзя без этого разве?

— Слава богу, никак, — ответил гений.

* * *

Наутро Решетников наблюдал в монитор пресс-конференцию Рудова.

— Мне было выслано это видео еще раньше, от моих конкурентов на выборах, от двоих сразу, предупреждали, что, если я продолжу баллотироваться, они его выложат в интернет. Я продолжил, они выложили. Поэтому показываем тем, кто еще не видел, — говорил Рудов, в то время как журналисты просматривали пресловутую видеозапись.

В кабинет к Решетникову вошла Даша.

— Мы взломали его компьютер, там много интересного. Одно видео я выслала вам. Посмотрите.

— Хорошо, — ответил Решетников.

Даша не уходила.

— Сейчас посмотрите.

Решетников открыл видеофайл.

На записи Рудов в гостиничном номере самолично устанавливал камеру, которая зафиксировала дальнейшее. Постучавшись, в номер вошла горничная, Рудов подошел к ней, что-то говоря — звука слышно не было. И вдруг начал хватать ее и лапать. Было видно, что горничная пытается вырваться, Рудов же ударил ее и швырнул на кровать. Все же девушке удается ударить его в пах и выбежать из номера, оставив смеющегося Рудова на кровати.

— И что? Ну упырь, они все там хороши, — сказал Решетников, остановив запись. — Зачем ты это мне?

Даша молча вышла из кабинета. Из задумчивости Решетникова вывело появление Ольги в переговорной.

— А тебе что здесь еще надо? — досадливо пробормотал он и включил микрофон.

— Здравствуйте. Вы еще не уехали? Вам нужно более длительное алиби?

— Не знаю, что мне нужно. — Ольга села на диван. — Иногда мне кажется, что я бы просто ушла от мужа, и все. Но потом я понимаю, что нет, не могу. Вот если бы можно было как-то две жизни прожить, посмотреть, с кем лучше. Вы так не можете?

— Могу, — ответил Решетников, сдерживая злость.

— Мне нужно понять, что делать дальше. Это же не страсть, нет, страсть есть, но не она диктует нам… это… может, я люблю его? И пора менять все?

Решетников немного помолчал и сказал:

— Давайте вы пока на два дня съездите, если почувствуете, что надо больше, мы сделаем вам длительное алиби, устроим вторую жизнь.

— Спасибо.

— Счастливого пути.

Наблюдая, как за женой закрывается дверь, Решетников уже не мог сдерживаться и крикнул:

— Нет, ну какая же ты тварь, Оля!

В приступе ярости Решетников начал бить по клавиатуре кулаком, забыв, что на паузе стоит только что полученная от Даши запись. Заставив себя успокоиться, Петр переключил внимание на пресс-конференцию Рудова, которая шла своим чередом. По лицам всех сторонников будущего депутата было видно, что она проходит вполне успешно.

Решетников услышал вопрос журналиста:

— Вы уверены, что это ваши конкуренты подстроили? Все-таки это серьезные обвинения.

— Я просто задаю один вопрос, и вы его задайте: кому выгодно? — отвечал Рудов, лицо которого было исполнено праведного негодования.

Решетников еще раз промотал запись, присланную Дашей. «Да ты, дружок, натуральный извращенец», — пробормотал он. И, почти не колеблясь, принял решение, которое стало для него роковым.

В этот момент на экране, где раньше шла демонстрация ролика с девицами в латексе, начало демонстрироваться видео с горничной. Журналисты, помощники Рудова, сотрудники «Алиби» завороженно смотрели на экран. Поняв, что что-то пошло не так, Рудов обернулся и понял причину всеобщего оцепенения.

Все наблюдали, как побагровевший Рудов под смех журналистов покидает помещение.

Через несколько секунд Решетников получил СМС: «Тебе конец».

Петр прекрасно осознавал все грозящие ему последствия. Но сейчас все в нем клокотало от ярости. Обида, нанесенная женой, требовала возмездия. Пусть он не мог сейчас наказать ее, но защищать такого подонка, как Рудов, он, определенно, готов не был.