Домой через звезды, Садлер!

Павел Прутков

В книге показан мир будущего, мир генетически созданных солдат, киборгов и боевых звездолетов, в котором идет война за власть, за право распоряжаться своей жизнью, иметь детей, в котором каждый должен решать – на чьей он стороне…

Глава 1

Тебя зовут Серена

Вой сирены вторгся в мой сон резко и неожиданно. Источник этого шума был прямо над моей кроватью, и, разумеется, он просто оглушал меня. Привыкнуть к этому звуку практически невозможно, даже за много лет, особенно если эта сирена начинает выть когда ты спишь. Просыпаясь таким образом, я всегда чувствовал как усиленно колотится моё сердце, ощущение непонятного инстинктивного страха, желание заткнуть уши. Это неприятно. Именно это я и почувствовал вновь, проснувшись в то утро.

Почти наверняка это не тревога, хотя если бы это и было тревогой, я бы вероятно не заметил никакой разницы. Просто мы просыпаемся так каждое утро, время подъема всегда меняется, поэтому до сирены тоже проснуться обычно не получается, она всегда начинает выть громко и неожиданно, как при боевой тревоге.

«Солдаты всегда должны быть наготове, а то какой-нибудь сукин сын подкрадётся к вам сзади и насмерть забьёт носком, набитым дерьмом», шутил наш сержант, цитируя генерала Паттона. Носков у нас не было, как и нижнего белья или обуви, вся форма являлась цельным костюмом, но фраза была сочной. Ради тренировки, мы постоянно просыпаемся с таким вот весельем.

Резко вскочив от воющего звука, я скинул одеяло и начал быстро одеваться. Медлить нельзя, время уже зафиксировано, и то, как быстро я выйду на построение, будет отмечено в моих личных результатах. Низкие результаты могут ухудшить условия моей жизни. Всё что мы делаем, засекается и записывается за счёт многочисленных камер и датчиков, в помещениях и в нашей одежде, затем вычисляются наши показатели, чем мы лучше, тем больше у нас благ, за плохие показатели последуют наказания и лишения.

Вся наша форма и броня — обычно чёрная, но может менять цвет при необходимости. Одежда надевается очень быстро и подгоняется под моё тело практически сама, так что на неё не пришлось тратить много времени. Она выполнена цельным костюмом, с ног и до шеи. Форма частично покрыта броней, поэтому она довольно тяжёлая, специальные усиления защищают в основном руки и ноги. Как только форма оказалась на мне, я быстро принялся надевать основную часть брони, защищающую туловище. Кроме личного времени, и случаев когда нам на тренировках приказывают её снять, мы всегда должны быть в броне.

На кровати пошевелилась и приподнялась на локте моя служанка-андроид, ранее я велел ей не мешаться под ногами, когда я одеваюсь на построение, и она, разумеется, выполняла приказ. Шлем я надевал, уже выбегая из своей комнаты в зал для построений. Шлем — цельный, защищает всю голову, имеет несколько положений. В первом положении — лицо открыто ото лба до подбородка, сам подбородок закрыт, шлем подгоняется также как и форма, и сидит плотно, даже герметично. Во втором — открытой остаётся только нижняя часть лица, открытый участок начинается чуть ниже носа и заканчивается чуть выше подбородка, остальное закрыто бронированным стеклом, со стороны чёрным, но изнутри свет не затемнялся, если не настроить на это. В третьем — этим стеклом закрывается всё лицо, а специальные клапаны в шлеме фильтруют воздух.

Наш жилой отсек находился в западном от полигона крыле и имел прямоугольную форму. Посередине находился зал, с одной стороны двери в наши комнаты, расположенные в один ряд, с другой стороны два входа в общую казарму, сейчас пустующую. В одной из сторон поменьше — выход на полигон, с другой — автоматическая дверь наружу, за исключением экстренных случаев, она всегда закрыта. Я почти одновременно с остальными бойцами выбежал на середину зала, и мы построились в шеренгу, лицами к комнатам.

Над нами, под потолком зала, висело достаточно большое галоизображение, такое чтобы каждый мог его видеть, сегодня там стояла цифра «71.1». Это общий, суммированный и разделенный на количество людей результат нашего взвода, личные результаты пишутся на дверях в комнаты. Все могут видеть в цифрах общие успехи, свои личные, и результаты каждого отдельного члена отряда и сравнивать их.

Дождавшись пока все построятся, к нам подошел наш сержант, и как всегда начал расхаживать вдоль нашего строя, глядя в какой мы психологической форме после резкого пробуждения, и насколько свежими мы выглядим. Он единственный из нас кто просыпается не под сирену и это он подбирает примерное время нашего подъема. Считается, что именно такой режим закаляет в людях дисциплину, а именно благодаря ей мы всё еще живы.

Сирена громко выла только внутри наших комнат, а посреди зала она уже была совсем негромкой. Вне нашего отсека её почти не слышно. Каждый взвод встаёт в своё время, но точно так же как мы, хоть мы их и не слышим.

Наконец сирена замолчала, и сержант отправил нас на утреннюю пробежку. В перекличке смысла не было, наш взвод состоял из двадцати человек и сержант, за годы совместной службы, конечно же, всех нас знал. Он стал сержантом не потому что выслуживался перед кем-то, а лишь потому что его общие результаты были лучшими среди нас, а также имел выдающиеся лидерские качества. Нескольких ребят перевели в наш взвод для пополнения, после последней миссии, где мы понесли потери, а остальные, в основном, в этом взводе уже давно. Лично я в нём с самого начала, с тех пор как его сформировали.

— Трасса «В», три круга! — скомандовал сержант.

Это означало приблизительно пять с половиной километров, преимущественно по холмам. Пробежка каждый день была разная, в зависимости от того какую трассу мы сегодня побежим, сколько кругов, с какой выкладкой. Если не сказал про выкладку, значит девяносто процентов, то есть быстро, но так чтобы оставались силы после завершения дистанции, для схватки или дополнительных упражнений, что нам часто приходится делать сразу после пробежки. Солдаты должны хорошо уметь распределять свои силы.

Через прямой и короткий коридор мы выбежали в полигон, одно из самых больших помещений нашей базы, именно здесь мы строимся, здесь проходит большинство наших тренировок. На полигоне всё обустроено так словно мы на открытом воздухе: земля, неровности и тому подобное, только искусственное освещение совсем не напоминает солнечный свет. Помещение имеет форму большого квадрата, в нем есть разные трассы и полосы препятствий для пробежек и упражнений. Местами нужно перелезать через стены, лазить по сеткам, канатам и многое другое.

Некоторые линии препятствий сделаны для тренировок под огнем противника, там мы периодически бегаем. Ползаем под колючей проволокой, местами сеткой под напряжением, пока над нашими головами и вокруг нас летают снаряды всех видов. Иногда здесь применяют и светошумовые гранаты, а на некотором отдалении добавляют взрывы зарядов, симулирующие огонь артиллерии. Огонь ведётся настоящий и интенсивный, но несчастные случаи относительно редки, лишь иногда бывали травмы, если всё делать правильно, то это относительно безопасно. Огонь контролируют автоматические установки, запрограммированные на огонь рядом, но мимо людей.

Сама база имеет форму прямоугольника, полигон находится прямо в центре её южной части. По западной, южной и восточной стенам полигона проходит цепочка коридоров и каждый из этих них напрямую ведет к своему отсеку, каждый взвод живет в отдельном отсеке. Короткие прямые коридоры созданы только для того, чтобы в случае необходимости изолировать полигон от отсеков. Стены полигона и жилых секций располагаются отдельно и на расстоянии друг от друга, а стенки того короткого коридора, при необходимости, уходят вниз, и из жилых отсеков можно попасть в северную часть базы, минуя полигон по новому коридору.

В северной части базы располагаются штаб, стрельбище, аудитории, столовая, санчасть и все остальное. База со стороны выглядит как по-настоящему огромная прямоугольная коробка, огороженная с некоторым участком земли высоким сплошным забором. Посторонний не сможет попасть внутрь, так же база полностью закрыта для глаз извне. Зашедший за забор без пропуска — является нарушителем, по нему разрешается открыть огонь на поражение, после двух предупреждений или при оказании сопротивления. Я видел базу снаружи только раз в несколько месяцев, когда нашему взводу выпадало идти в наряд, охранять внешнюю сторону базы, под стенами и на крыше.

Защита самого комплекса базы, в основном автоматическая — разнообразные турели, для защиты и с земли и с воздуха. Отряды патрулируют территорию только для подстраховки, на случай если противник сумеет отключить систему, и в качестве учений. На самом деле, мы всегда с предвкушением ждали наряда, в этот день у нас нет обычных тренировок, и после суток патрулирования даются сутки отдыха, это приятное разнообразие.

Сутки на Кастаре, нашей планете, короче земных, примерно на три часа, поэтому наши часы идут быстрее, чтобы в сутках было двадцать четыре часа. Вращение вокруг звезды составляет много лет, но летоисчисление ведется по земному времени, чтобы не создавать дополнительной путаницы, поэтому синхронизация с земным временем необходима.

Снаружи можно дышать, хотя содержание кислорода несколько ниже земного, примерно как на земном высокогорье. Гравитация на Кастаре ощутимо больше стандартной земной «G», примерно на девятнадцать процентов, местная звезда светит несколько тускловато и слегка красноватым светом, что вредно для психики, хотя те кто рождается здесь, как-то привыкают. Я тоже был создан здесь, но снаружи бывал лишь иногда, поэтому особой привычки к этому свету у меня не было. Хотя я толком и не знал, хорошо выглядит местное небо или нет, каждый раз бывая на новых планетах, я видел немного разное небо, и в каждом, пожалуй, была какая-то своя, неповторимая красота.

Не спеша, экономным бегом, мы пробежали полигон, вышли на нужную трассу и привычно набрали скорость, продолжая бежать слаженной группой, на некотором расстоянии друг от друга. Затем мы начали постепенно растягиваться по трассе, но не сильно. При пробежке по полигону, дистанция может быть как два, так и двадцать километров, и выкладка может быть любая. Если тренироваться каждый день по одной программе, тело привыкает к нагрузке и результаты перестают расти, а тело развиваться. У нас показатели должны быть всегда высокими, по возможности близкими к нашему пику, но без сильных провалов.

По результатам, бега в том числе, судят о качестве нашего отряда. По бегу на каждой трассе, с каждой выкладкой, учитывается почти всё. Наши результаты сказываются на наших удобствах, на питании и вообще на всем. Есть индивидуальные показатели, а есть показатели отряда, и те и другие должны быть высокими, поэтому мы должны помогать друг другу. Личные результаты могут немного повысить общую сумму, но одному весь отряд не вытащить.

Мы все — генетически модифицированные солдаты, мы принадлежим армии еще до нашего рождения, никто даже не знает своих родителей. К тому же родителей у каждого из нас было больше двух, от большинства из них нужен был лишь генетический материал, а зачатие не было естественным, оно происходило в лаборатории. Нас создали сильнее и быстрее нормальных людей, мышечные волокна и суставы имеют особую структуру, сердце и легкие также изначально больше и мощнее.

Нас всего несколько типов, представители каждого типа очень похожи друг на друга: примерно одинаковый рост и вес, тип внешности, телосложение, физические данные, в общем все. Например, волосы у всех растут только на голове, но не на лице или теле. Мы похожи друг на друга как братья, хотя некоторые расхождения все-таки есть, поскольку для нашего создания все же использовались разные люди.

Белые солдаты бывают и брюнетами и блондинами. Я отношусь именно к этому типажу, темноволосый, кареглазый, ростом около ста восьмидесяти пяти сантиметров и весом чуть за девяносто килограммов, при гравитации в один «G», со светлой кожей. Вообще белый типаж — самый разнообразный из солдатских типов. Цвет глаз у представителей моего типа — разный, чаще глаза карие. Кожа бывает темнее и светлее. Рост может довольно сильно колебаться, но, как правило, не более плюс-минус пяти сантиметров. Но всё равно, по телосложению и чертам лица мы все очень напоминаем друг друга.

Ещё есть чернокожий типаж, все черноглазые и черноволосые, с тёмной, практически чёрной кожей. Они повыше меня, в среднем сантиметров на десять, и тяжелее. Представители этого типа солдат имеют некоторое физическое превосходство надо мной, просто потому что они больше, а значит сильнее. Зато они быстрее устают и медленнее двигаются. Эти солдаты являются прирожденными силовиками, если можно так выразиться. Слишком больших и высоких солдат уже давно не делают, учёные решили что это нецелесообразно, хотя я всё же видел таких пару раз, среди некоторых ветеранов.

Ну и, конечно же, азиатский типаж, светлокожие, с чёрными глазами и волосами, чуть ниже ростом, и легче чем представители моего типа. Они сделаны самыми быстрыми и выносливыми. В целом, при сравнении наших типов, чернокожие созданы быть сильными, азиаты — быстрыми, а белые где то посередине. При проектировании наших параметров учёные пытались создать нас так, чтобы оптимально можно было развивать силу, скорость и функциональную готовность.

Разумеется, все типажи сильны, быстры и выносливы, просто более тяжёлые люди, при тренировках, по умолчанию будут поднимать большие веса, а легким будет легче бегать, но в данном случае ещё добавлена и генетическая предрасположенность.

Бег хорош не только тем, что развивает выносливость, но и тем что, как и многие упражнения направленные на преодоление утомления, он закаляет характер и учит терпеть, раз за разом преодолевая себя. Сегодня пробежка получилась не особенно легкой, после половины дистанции заболела ещё не восстановившаяся после травмы лодыжка, закололо в боку, а трасса, имитирующая пересеченную местность, продолжала нагружать и сбивать сердечный ритм и дыхание. После финиша сержант мрачно посмотрел на нас, задержал свой взгляд на мне, явно увидел что я вымотался, но никак не отреагировал.

— Все обратно по своим комнатам! — прокричал команду сержант. — Мыться! Завтрак в столовой, в семь-ноль-ноль!

Я посмотрел на электронные часы, встроенные в рукав формы. Пятьдесят две минуты на помывку и чтобы добраться до столовой, можно особо не спешить. Мне повезло, что не было дополнительного задания, я явно выложился больше, чем стоило. Сержант на это не отреагировал. Вероятно потому что хорошее время пусть и с большей выкладкой, чем нужно, лучше, чем плохое. Время, за которое мы пробежали дистанцию, было зафиксировано. Все наши результаты посылаются в военную сеть, учитываются в статистике и сравниваются с другими разными отрядами на других базах.

Заходя обратно в свою комнату, запыхавшийся и вспотевший, я как обычно собирался в душ. Оглядев свою комнату, я увидел идеальную чистоту и порядок, все прибрано, постель собрана, а киборг стоит на пороге душевой, голая, с принадлежностями для мытья. Все же наличие персональной служанки-киборга очень повышает настроение…

Мой андроид была азиатской внешности, со светлой кожей, ростом чуть ниже меня, с длинными чёрными волосами, карими глазами, большой грудью и стройным телосложением. Настоящая красотка.

Я разделся и повесил форму вместе с бронёй на специальный просушивающий и освежающий манекен, затем зашел в ванну, открыл воду, встал под прохладные, освежающие струи воды, а киборг начала делать все остальное. Она намылила мое тело и аккуратно начала тереть меня мочалкой, понемногу добавляя мыло. Затем она сосредоточилась на нижних областях, затем от помывки она перешла к еще более приятным вещам…

Рот у этого андроида был создан с расчетом на получение удовольствия, как впрочем, и все другое, по-своему. Слюна — на самом деле высококачественная смазка, язык, горло и губы обеспечивают идеальный обхват и стимуляцию, а за счет разницы давлений создается практически зона вакуума, затягивая все внутрь себя. Желудка у нее нет, там что-то вроде зоны утилизации, всё, что попадет вглубь через любые ее отверстия, будет расщеплено за счет специального кислотного состава.

У нас здесь нет женщин, так что наличие женщины-киборга это самое главное благо, что у нас есть. Результаты нашего отряда, замеренные вчера и объявленные сегодня — семьдесят один процент. В конце каждого месяца результаты отрядов подсчитываются, и солдаты получают или лишаются своих бонусов. Сто процентов — это результаты самого лучшего отряда на нашей планете, по нему ориентируются остальные. Отряды, перешагнувшие за семьдесят процентов, получают в распоряжение женщин-андроидов, для каждого члена отряда. Больше шестидесяти процентов означают, что каждый получит отдельную комнату, то есть если бы наши результаты были, к примеру, пятьдесят девять процентов — мы бы жили без робослужанок и в общей казарме, что сейчас пустует напротив наших дверей.

Если бы наш отряд был бы ещё лучше, то и условия были бы лучше, но мы никогда не достигали восьмидесяти процентов, наша задача сейчас удержать хотя бы семьдесят, иначе у нас отнимут наши дорогие игрушки, к которым мы уже так привыкли. Хотелось бы, чтобы моя подружка осталась со мной.

Как я уже упомянул, женщин у нас нет, как и во всей армии. А если бы и были, неуставные отношения наверняка были бы запрещены. Когда армия была переведена на генетически модифицированных военнослужащих, были попытки сделать и женщин, но они сильно не дотягивали по физическим показателям, а поблажек им никто давать не хотел. Учёные пытались экспериментировать с генами и гормонами, но в результате те женщины, которые по физическим данным были близки к мужчинам и выглядели как мужчины, разве что с другими половыми органами, они просто теряли все женственные черты. Другие, несмотря на все свои модификации, по своим результатам были примерно как тренированные гражданские мужчины, этого было недостаточно.

Ходили слухи, что разведка использует генетически выращенных женщин, которые используются в шпионаже и для убийства важных и хорошо охраняемых людей. Женщине проще манипулировать людьми, втираться в доверие, она имеет больше способов усыпить бдительность и убить противника, или получить нужную ей информацию. Эти женщины созданы настолько искусно, что при необходимости могут побороться с мужчинами-солдатами на равных, и, наверное, они единственные женщины способные на это.

Но самое опасное в них — если они вступили в открытый бой, значит они уже провалились, они естественно постараются избегать таких ситуаций и сохранять конспирацию. С ними не стоит рассчитывать на честный бой, да и снаряжение у них самое передовое. Но их создание и подготовка непомерно дороги и их совсем немного. Впрочем, некоторые считают, что это просто слухи и их вообще не существует, хотя лично я так не думал.

Даже военному госпиталю пришлось отказаться от женщин, не потому что они плохо справлялись, а потому что в боевых условиях раненых приходится иногда быстро транспортировать под обстрелом, зачастую вовсе на своих плечах. Женщины еще на учениях не особо справлялись с транспортировкой девяностокилограммовых лбов. Да и в самом госпитале постоянно приходится, к примеру, перетаскивать тяжелых пациентов с койки на носилки. Военных врачей обычно отбирают среди молодых и физически крепких гражданских докторов, они регулярно проходят специальные тренировки для поддержания физической формы, а также дополнительную подготовку по вытаскиванию раненых с поля битвы, навыков укрытия и даже немного тренируются в стрельбе, на случай крайней необходимости.

Ассистируют этим врачам такие же киборги, как, к примеру, у нас. Они — любовницы, носильщики, служанки, домработницы, они могут круглосуточно наблюдать за больными, им не нужно спать или отдыхать. Тем, у кого есть такая служанка, не нужен даже будильник, она сможет разбудить в нужное время, любым способом, и при желании готовый завтрак уже будет стоять на столе, а о домашних делах можно вообще забыть.

Естественно киборгов делают не только в виде женщин, но поскольку в армии одни мужчины, то других здесь нет. Если верить новостям, даже обеспеченные гражданские практически все имеют таких служанок и слуг. Киборг будет таким, каким ему будет приказано, внешность такой, какую закажут, а в сексе они несравнимо лучше настоящих людей, по крайней мере, так говорят их производители.

В наши дни секс-роботы очень популярны. Даже некоторые семейные пары не спят друг с другом, у каждого своя игрушка, а супруги наслаждаются только духовной близостью и общением. Или бывает один андроид — гермафродит для обоих, так получается дешевле, и даст возможность по-всякому поэкспериментировать. Естественно все это вызывает сложности морали и этики. Что для одних нормально, для других — отвратительно. Впрочем, андроиды недешевы, больший процент населения на небогатых планетах не может себе этого позволить.

На численность населения это никак не влияет, люди давно не рожают детей естественным путем, человечество мучило слишком большое количество болезней. Вначале приходилось влиять на зачатие, меняя набор генов, а затем пришлось вообще всё перевести на искусственный процесс. У родителей берется биологический материал, затем подбирают нужный набор генов, добавляют гены еще одного или двух человек, убирают ненужное, и выращивают ребёнка в специальном контейнере. Родители даже могут выбрать, как будет выглядеть их будущий ребенок, какого он будет пола, роста, веса, какие будут глаза, волосы. В общем, всю внешность и даже частично характер, хотя это гораздо сложнее регулировать.

Когда мы закончили, киборг поднялась с колен, выключила воду, обтерла тщательно полотенцем сначала меня, а затем себя. Я пошел в комнату одеваться. Одежда на специальном манекене уже была высушена от пота и освежена сухой стиркой. Я посмотрел, как одевается моя робослужанка, красивая и грациозная. Её внешность по-прежнему меня несказанно радует. Когда мы получили право на андроидов мы все выбирали примерную внешность для своих, поэтому они разные, хотя это одна и та же модель.

— Милый, — она отреагировала на мой пристальный взгляд, — тебе что-нибудь нужно?

— Нет, ничего, — ответил я.

Нужно будет придумать что-то новое, одни и те же действия каждый день мне уже порядком надоели.

У меня всё ещё оставалось немного свободного времени, так что я оделся, надел визор, галлоперчатки, и вышел в сеть. В местных новостях я не увидел ничего особенного, открылась новая шахта на нашей колонии, урожай собрали средний, криминальных новостей вообще нет.

В последних мировых новостях, обновленных последним прибывшим транспортом, ситуация тревожная. Произошло крупное сражение Империи со скифами, тяжелые потери с обеих сторон. Империя подтягивает новые силы в сектор, в том числе два новых линкора. Раз Империя использовала флот, притом не слишком успешно, возможно скоро придумают операцию и для десанта, то есть нас. Прикажут захватить какой-нибудь космопорт, или другую часть вражеской планеты. К тому же это произошло в нашем секторе, относительно недалеко от нашей колонии.

До сих пор я участвовал в шести боевых операциях, но обходилось пока что без серьезных ранений. Самую худшую травму я получил при неудачном десантировании, когда сбили мою десантную капсулу, как раз в последней миссии, тогда меня сильно ударило, больше всего досталось правой лодыжке. Её почти раздробило, много смещений, один сустав вообще потом пришлось заменить на искусственный. Она до сих пор до конца не восстановилась, болит практически каждый день на пробежках и при нагрузках на ногу.

Хорошо, что конструкция скафандров способна жёстко зафиксировать места переломов и зажимать кровотоки в нужных местах, без этого я бы просто не добрался до места эвакуации. Но это всё равно была настоящая пытка, даже сильнейшие обезболивающие из аптечки не очень помогли.

Очень бы выручило, если бы со мной тогда был мой киборг или более простой робот, он бы помог добраться до места, но такового не было. Раньше на поля боя мы часто использовали и киборгов, и роботов, и вообще больше полагались на машины. Я сам ещё успел застать те времена, в мою первую миссию, когда мне было восемнадцать, ещё тогда практически всю работу выполнили роботы, а мы там были лишь для подстраховки. Но вскоре после этого вражеские ученые придумали, как создавать контролируемый электромагнитный импульс и они все стали выходить из строя.

После этого использование роботов стало сильно ограничено. По этим же причинам ограничивается использование имплантов у военных. Некоторые проекты радикальной киборгизации были свернуты, а уже установленные импланты пришлось менять и дорабатывать, чтобы они сильно не повреждались и перезагружались сами.

Еще один минус киборгов и роботов в том, что их можно незаметно подменить на идентичные, особенно если они серийного производства, и твой же киборг может тебя убить, когда будет наиболее подходящий момент. Или их можно перепрограммировать, не используя подмену, правда, это сложнее. По соображениям безопасности киборгов не пускают в наиболее секретные и охраняемые области, как правило не пускают.

Я вышел из сети, снял визор, с удовольствием обнял своего красивого андроида и направился к выходу. Выйдя из комнаты, я пошёл через полигон в общую столовую, в северной части базы. Некоторые другие взводы всё ещё упражнялись на нём. Добрался довольно быстро, несколько раньше времени. Завтрак, как всегда, был довольно неплох, вкусный, приготовленный из продукции местного сельского хозяйства.

В еду были добавлены некоторые биодобавки, чтобы мы были в тонусе и лучше восстанавливались. В случае если наша результативность была бы ниже пятидесяти процентов, мы бы сидели на приготовленной из продуктов военного пайка пище. Такие пайки содержат все нужные питательные вещества, но имеют несколько неестественный вкус. Разговоры за едой запрещены, так что, получив свою порцию, я сел за стол вместе с остальными и молча принялся за еду.

Справа от меня сел Грей, наш гранатометчик и единственный чернокожий типаж в нашем взводе, его успеваемость даже чуть лучше, чем у меня, особенно он хорош по физическим показателям. Он физически сильнейший в нашем взводе, большой и атлетичный, хорош даже на фоне остальных силовиков, поэтому он и стал гранатомётчиком. За это он получил некоторые бонусы, звание рядового первого класса, но также и обязанности тренироваться в спортзале больше остальных, а в боевых условиях и при стрелковой подготовке ему приходится таскать здоровенный гранатомет, помимо обычной винтовки.

Винтовки стреляют плазменными термозарядами, они не пробивают тело, как делали раньше пули, а прожигают его. Из термозарядов высвобождаются цельные плазменные сгустки, и летят до цели. Гранатомет имеет похожую систему, основное поражение за счёт высокой температуры, но добавляется взрывная волна. Снаряд целиком долетает до цели, а затем разрывается, высвобождая плазменный заряд при взрыве. Мощность и радиус поражения такого снаряда весьма высоки.

Снайперские винтовки, разумеется, имеют оптику, очень большую прицельную дальность стрельбы, но невысокую скорострельность. В сравнении со штурмовыми винтовками, снайперские также имеют гораздо большую мощность и пробивную силу.

Снайпер в отряде — это я. Снайпером меня назначили за хорошие показатели, прежде всего в стрелковой подготовке, а также за общую неплохую результативность. Когда я получил это назначение около года назад, я также получил вместе с ним и звание рядового первого класса, улучшенное программное обеспечение для своего андроида и улучшенную комнату, с более уютной обстановкой. Зато приходится с тех пор больше времени проводить на стрельбище, в сравнении с остальными.

Всего в нашем взводе: сержант, капрал, два рядовых первого класса, включая меня, а остальные рядовые. По званиям нас разделили опять же наши результаты, показатели по различным дисциплинам и лидерские качества, сержант был среди нас лучшим, капрал вторым, а мы с Греем за ними.

Сержант тренируется в основном индивидуально, отдельно от взвода, больше следя за успехами отряда. Бок о бок с нами сержант только в боевых условиях и на сборах, проходящих обычно раз в полгода, недели по три. В остальное время сержант занят тем, что гоняет нас и старается удержать свою и нашу форму на хорошем уровне.

В плане подготовки сержанту, наверное, сложнее всех, его никто не заставляет тренироваться кроме него самого, но его результаты тоже замеряются, форму терять нельзя, а расслабиться хочется. Индивидуальные тренировки, когда никто другой тебя не подгоняет — дело нелегкое. К тому же нужно держать некоторую дистанцию с остальными. У нас с Греем дополнительные тренировки по сравнению с остальными, что тоже иногда утомляет. А вот капрал тренируется наравне со всеми рядовыми, он что-то вроде души отряда, у него, вероятно, лучшее положение во взводе.

На сборах условия приближены к боевым, мы ограничены в удобствах, киборгов туда брать обычно тоже запрещено, там мы проходим особые учения, каждый раз что-то новое, никогда нельзя знать заранее, что будет нас ждать в следующий раз.

После завтрака сержант, как обычно, скомандовал построиться. Мы быстро повыскакивали со своих мест и построились в шеренгу. Как правило, следом за завтраком следует стрелковая подготовка.

— Рядовой Садлер! — внезапно сержант назвал моё имя. — Выйти из строя!

Я сделал шаг вперед с нехорошим предчувствием.

— Тебя вызывает лейтенант Купер, иди к нему в кабинет, когда закончишь, возвращайся в отряд, мы будем на стрельбище.

— Есть, сэр!

Странно. Зачем я понадобился начальству? Без причины с тренировок не снимают, к тому же, на моей памяти меня вызывали к лейтенанту только дважды, когда меня награждали и когда повысили. Сейчас результаты у меня не на самом моём лучшем уровне и повышения я явно не заслужил. Как бы мне не сказали, что я не тяну на снайпера в нашем отряде и не перевели в какой-нибудь другой, уровнем похуже. Понизить в звании без серьезных причин нельзя, а вот перевести из отряда — запросто. Мне ещё только двадцать пять, в отставку нас выпускают лишь в тридцать пять, провести десять лет в каком-нибудь дрянном отряде, не заслуживающему даже элементарных удобств — не самая лучшая перспектива.

Я вышел из столовой и пошёл по коридору. Отставка это та вещь, о которой мечтает каждый солдат, после неё мы получим свободу, нам дадут жильё, неплохую пенсию. С другой стороны — мы служим с рождения. Нам всю жизнь говорят что делать. Свобода это то, что манит, но и пугает тоже. Нас мало учили тому, что с ней делать, поэтому очень многие вскоре подписывают контракт и продолжают службу, но уже по контракту. Некоторым, за заслуги, даже дают офицерские звания, хотя это редкость. Обычно солдаты по рождению могут дослужиться лишь до звания старшины.

Офицеров выращивают по немного другим моделям. Они обычно несколько меньше солдат и уступают нам в ряде физических данных, но всё же весьма подвижные и сильные. Главное их преимущество над солдатами — в их интеллекте. Офицеры имеют хорошие аналитические способности, развитое тактическое мышление и лидерские качества. Один их внешний вид, подтянутость, и жесткие, но правильные черты лица, уже внушает уважение и желание подчиняться приказам. Их подготовка и тренировки отличаются от наших, их готовят в основном командовать боем, а не воевать на передовой. В отличие от рядовых солдат, офицеры редко носят броню, их дело командовать, а не воевать бок о бок с нами.

Я остановился у двери, с табличкой «лейтенант Купер» и постучал.

— Войдите! — послышался крик лейтенанта.

Я вошёл в офис со столом, компьютером, несколькими офисными принадлежностями, шкафом и куллером с водой. Места было достаточно, чтобы в нём находилось несколько человек одновременно, но и просторным его назвать было нельзя. За столом сидел лейтенант Купер, высокий мужчина с темными волосами, небольшой сединой и усами. На вид ему было около сорока пяти лет, хотя точно определить было сложно, после определённого возраста мы очень медленно стареем. Он был одним из тех немногих солдат, получивших офицерское звание за заслуги, и служил по контракту после окончания своей обязательной службы. Его вырастили по старой модели, одной из первых, но в целом он был похож на меня, я принадлежал к этому же типу, только доработанному. Именно лейтенант Купер разговаривал со мной, когда меня повысили до рядового первого класса. Впечатление о нём у меня осталось как об уверенном в себя и приятном человеке, с несколько нестандартным для солдата мышлением.

— Присаживайся, Садлер, — лейтенант показал на стул. — Как настроение?

— Отличное настроение, сэр, — я козырнул. — Состояние хорошее, к продолжению службы готов.

— Ну да, можно подумать, если бы всё было плохо, ты бы в этом прямо так и сознался, нас ведь с детства учат не жаловаться. Мне самому за годы службы пришлось немало вынести, прекрасно знаю, что такой образ жизни совсем не лёгкое дело. Но как ты понимаешь, я позвал тебя не ради того чтобы полюбезничать…

Лейтенант открыл на компьютере файл, и тут же всплыло голографическое изображение на весь стол. В изображении я узнал свою фотографию и сразу понял, что это мое досье.

— Итак, рядовой первого класса Садлер, — продолжил лейтенант, — снайпер тридцать четвертого взвода, оценки очень хорошие, стабильно выделялся хорошими стрелковыми показателями и некоторые физические данные выше средних, хотя в детстве результатами особо не блистал, особенно теоретическими. В своем взводе состоишь с самого его формирования. Был назначен на свою текущую должность около года назад, заменив переведённого сослуживца. Участвовал в шести боевых операциях, в одной из которых особенно хорошо себя проявил, в одиночку захватив огневую точку противника, был награжден медалью за отвагу. В последней операции, около двух месяцев назад, противник сбил твою десантную капсулу, в результате чего ты получил тяжёлые травмы, а в той операции тебе приписывалась очень важная роль. Без твоей снайперской поддержки ваш взвод не смог пробить оборону противника, и вы потерпели поражение, в том бою. В результате наступление провалилось. Конечно, не только ваш взвод был виноват в неудаче, но он был одним из тех, кто не добился успеха в той миссии, тех, из-за которых мы проиграли битву.

Я прекрасно помнил последнюю битву и виноватым себя не считал. Меня сбили, и я ничего не мог с этим поделать, так что я просто спокойно сидел и слушал. Лейтенант продолжал говорить:

— Взвод потерял нескольких парней в тот раз, которых заменили из другого отряда, с другой базы нашей колонии. Но поскольку проваленная миссия не добавила вашему отряду репутации, пополнение вам дали не совсем равноценное. Может неудача тут и не причём, просто больше было дать некого. Так или иначе, пока что они не очень хорошо справляются, их подготовка явно уровнем ниже. Естественно, со временем они должны подтянуть свои показатели, и тогда вполне впишутся в команду, но до тех пор взвод может сильно опуститься по списку результатов. Все ваши ребята выкладываются по полной, чтобы не упасть хотя бы ниже семидесяти процентов, но в последнее время показатели падают, похоже весь взвод уже вымотался и не восстанавливается до конца. Ты сам знаешь что функциональная яма дело серьезное, тут мотивация уже не поможет. Тебя отправили из лазарета на тренировки, ещё даже не дав, как следует восстановиться, врачи сами это признали, чтобы хоть как то компенсировать показатели новичков, но это не сильно помогло.

Лейтенант сделал паузу и посмотрел на меня. Я сидел напротив и ожидал, когда же он перейдет к делу.

— Думаю, ты уже догадываешься, что мы задумали перевод или что-то подобное, — продолжал лейтенант, внимательно глядя на меня. — В целом ты недалеко от истины, но всё не так уж плохо. Мы получили возможность перевести нескольких людей из одного высококлассного отряда, с другой планеты, их взвод был недавно почти полностью уничтожен и его было решено расформировать. Трое рядовых и один рядовой первого класса — снайпер. Их показатели должны быть даже чуть лучше ваших. Я планирую заменить тремя рядовыми тех новичков. Поскольку эти бойцы все идут в комплекте, было решено заменить и тебя, тем снайпером.

От этих слов у меня внутри всё похолодело, похоже мои худшие опасения все же подтвердятся, и я попаду под выгодную для взвода замену. Мы были под командованием лейтенанта Купера, и он был заинтересован в наших результатах почти так же как мы сами.

— Куда меня переводят, сэр? — безрадостно спросил я. — Вы получили запрос на перевод нескольких людей?

— Не совсем, — без эмоций ответил лейтенант. — Недавно на нашу базу поступило распоряжение выделить нескольких солдат для охраны исследовательской миссии на одной из неисследованных планет. Я взял это на себя, так что всё сошлось как нельзя лучше. Я отправляю тебя в качестве командира отдельного звена, а в подчинение даю тех трех ребят, это отличный способ от них избавиться. Эта миссия планируется как довольно долгосрочная, так что это можно назвать постоянным назначением. В этом есть и свои плюсы, я повышаю тебя в звании, до капрала, теперь по всем правилам тебя можно свободно отправить в качестве командира небольшого отряда. Пускай солдаты в твоём отряде будут не самые лучшие, но все же и не такие плохие, к тому же миссия ожидается достаточно спокойная. Вероятность, что придётся браться за оружие, невелика, нужно будет просто исполнять роль охранников.

Лейтенант набил что-то на галлоклавиатуре и я увидел как строчка с моим званием мгновенно изменилась. Моя форма тоже сразу отреагировала — на плечах, рядом с шевроном рядового первого класса, появился ещё один. Два шеврона обозначают звание капрала. На основной броне и шлеме произошло то же самое. Электроника нашего обмундирования при необходимости способна изменять его цвет даже целиком, знаки отличия — это пустяк.

— Я смогу взять свои вещи, сэр? — спросил я. — Особенно меня интересует, не могу ли я взять свою робослужанку. Это конечно не совсем по уставу, но я ради неё прошёл через многое, мы все много работали, чтобы получить таких…

— Ладно, можешь забрать своего андроида, — разрешил лейтенант, — некоторые учёные тоже возьмут с собой роботов и андроидов, это ведь исследовательская, а не боевая миссия. Только учти, что твоим парням будет запрещено взять свои игрушки, у меня разрешение о перевозке только до пяти персон. Твои люди начнут завидовать. Почему тебе можно, а им нет? Это может подорвать командную работу. Хотя, в долгосрочной миссии андроид может здорово скрасить будни, так что я тебя понимаю. Но, возможно, всё же будет лучше её оставить. Это не приказ, а просто рекомендация, думай сам.

— Я учту, сэр.

— Учти, кстати сети там не будет, в тех местах некому её обновлять, так что вы останетесь без связи с внешним миром. В предписании упоминается, что нужно будет действовать автономно.

— Ясно, сэр.

— Хорошо, тогда возвращайся в свой взвод, а вечером пакуйся. Завтра в шесть утра будь у входа в космодром. Подробности задания получишь в полёте.

— Есть, сэр.

— Удачи, боец.

— Спасибо, сэр.

Я встал со стула, козырнул лейтенанту и вышел из кабинета. Теперь я командир небольшой группы, и только что получил повышение в звании. Это хорошо конечно, но уровень ответственности теперь вырос, отныне мне придётся отвечать не только за себя. Ещё неизвестно, что меня ожидает на этом задании, но мне уже порядком надоели непрерывные тренировки на полигоне, наконец будет возможность отдохнуть и восстановиться, когда обустроимся на новом месте. Вряд ли эта миссия продлится оставшиеся десять лет моей обязательной службы, а куда меня назначат после этой миссии — неизвестно, но я привык что никогда не знаю каким будет завтрашний день, не то что ближайшие годы. Всё к лучшему!

Упражнения на стрельбище слышались даже с другого конца базы, так что я нашёл бы его, даже если бы не знал, где он находится. Снайперские винтовки издают глухой, ухающий звук, его слышно не так уж далеко, зато штурмовые — более громкие, из них стреляют множество бойцов одновременно, и за счёт них получается много шума. А вот что действительно громко, так это выстрелы из гранатомёта. Когда гремят взрывы, вся база ходит ходуном. За одну тренировку в стрельбе, обычно каждому гранатомётчику нужно поразить пару тяжелых мишеней из гранатомёта.

Зайдя в большое помещение стрельбища, я увидел множество других упражняющихся отрядов, и начал искать свой взвод, чаще всего мы стреляем на пятнадцатом рубеже, туда я и направился. Повсюду разъезжали манекены, некоторые были оплавлены и с прожженными в них отверстиями. Одни горели, до других ещё не добрался щедрый огонь винтовок.

Мишени для стрельбы из тяжёлого вооружения появлялись поодаль, в основном это были макеты техники и разных бункеров. В конце рубежа находились небольшие полуразрушенные здания, для тренировки снайперов, по мишеням в домах. Иногда там мы проходили тренировки в помещениях. Посередине было множество укрытий для усложнения стрельбы.

Снайперские мишени находились, в основном, на весьма большом отдалении от стрелка, в отличие от обычных, которые появлялись в паре десятков метров от стреляющих, а иногда и вовсе вблизи. Поэтому рубежи делают вытянутой формы, специально для снайперов или упражнений на продвижение и захват участков.

У меня в голове, как и у всех солдат моего поколения, есть имплант для повышения точности стрельбы и улучшения координации, это адаптивный нейропроцессор. Он улучшает координацию, мелкую моторику, работу вестибулярного аппарата, помогает быстрее восстанавливаться после ударов. Нам их вживили за пару лет до первой миссии. Руки никогда не дрожат, поэтому мы все стреляем очень точно. Но всё равно одним стрельба даётся лучше, чем другим.

Подходя к пятнадцатому рубежу, я наконец увидел свой отряд. Мишени постоянно автоматически менялись, по достижении определённого ущерба. Мишени на нашем рубеже быстро достигали плачевного состояния и уходили вниз, после чего заменялись — наши ребята стреляли довольно неплохо. Где чья мишень определяется по секторам — для каждого бойца свой сектор рубежа. Было несколько мишеней среди всех, которые каждый раз были наименее расстрелянными. Рядом с ними было больше всего следов промахов, и они реже всех менялись. Это было не так уж заметно, но всё же разница чувствовалась, и было понятно, чьи эти мишени. Скоро мне предстоит командовать именно теми, кто сейчас стреляет хуже всех.

— Давай на снайперскую позицию, — навстречу мне вышел сержант. — Лейтенант мне уже сообщил, что тебя повысили и перевели, поздравляю! Но сегодня ты всё ещё в составе нашего отряда и тренируешься с нами.

— Есть, сэр!

Я взял со стола снайперскую винтовку, зарядил её, и экономным бегом отправился к снайперской позиции. Она представляла собой нишу с полкой, располагалась на некоторой высоте и имитировала часть крыши. Расположившись и поставив винтовку на полку, я глянул в прицел и начал искать свои мишени, в основном те, что дальше остальных. Снайперам искать цели сложнее, чем другим, их мишени могут появиться в любой части рубежа, но они все красного цвета, чтобы можно было их отличать.

Первой попалась мишень, наполовину скрытая за углом макета здания, в середине рубежа. Я тут же проделал дырку в туловище мишени. Следующей была цель в конце рубежа — в окне, открыта была только голова. Попасть в голову с такого расстояния не так просто, но зато эта мишень была неподвижной. Тщательно прицелившись, я попал в неё, в результате чего от головы манекена ничего не осталось. Затем поразил еще несколько целей. Самой сложной мишенью в этот раз оказалась подвижная цель, в средней части рубежа. Она очень быстро появлялась, передвигалась к другому укрытию и скрывалась, при этом она находилась ко мне боком и была не слишком толстой. Среди маршрута мишени было также множество помех для стрельбы. Я некоторое время выцеливал, выжидал, и спустил курок только тогда когда был уверен, что попаду. Мой выстрел задел мишень, слегка оплавил и поджег её, но если бы это был настоящий противник в броне, то он бы отделался лишь небольшим ожогом. Этот выстрел вряд ли попал мне в актив, хотя он и был совсем непростым.

Я уже приготовился к очередной смене мишеней, когда в наушниках шлема услышал команду сержанта: «Всё, хватит! Сдать оружие! Все в зал физподготовки!». Я поставил винтовку на предохранитель, встал со своей позиции и пошёл ко всем. У стола мы разрядили своё оружие, расставили по стендам и отправились к коридору.

— Ну, — ко мне подошёл Грей, — что от тебя хотел лейтенант?

— Я покидаю отряд, — спокойно ответил я. — Меня повысили, и вместе с несколькими ребятами из нашего отряда отправляют на долгосрочное задание.

— Дай угадаю. Те ребята это наши новички, их заменяют, а тебя отправляют с ними в качестве няньки?

— Можно и так сказать.

Здоровяк Грей был дружелюбным и любопытным парнем от природы. Я всегда считал его хорошим человеком и был с ним весьма дружен. Пожалуй, в нашем взводе только его я мог бы назвать своим другом.

— Очень жаль, — он похлопал меня по плечу. — Мне будет не хватать твоей компании.

— Ничего не поделаешь, — я ухмыльнулся. — Ты останешься здесь, а я отправляюсь в незнакомые места, навстречу приключениям, так сказать, здесь становится уже скучновато.

— Отправляешься в горячую точку? Опять?

— Вроде бы нет, чётких подробностей мне пока не дали.

— Ну, удачи. И береги себя.

— Ты тоже.

Мы с Греем попали в этот взвод из одной учебки, где мы находились с раннего детства и ещё там мы уже хорошо общались. Мы не раз выручали друг друга в трудную минуту, и теперь мне придётся обходиться без его поддержки и дружеского общения. Возможно мы с ним больше не увидимся, надо будет попрощаться вечером, нормально, а не простым обменом любезностями.

Мы всем взводом зашли в довольно большой зал для физподготовки. Он был не такой громадный, как стрельбище или полигон, но там было достаточно места для огромного множества спортивных снарядов. Несколько других отрядов уже занимались в нём.

— Всем на жим лёжа, — приказал сержант, — пять на пять, отдых три минуты!

Мы быстро разделились на пары, и по очереди принялись ложиться на доску для жима и поднимать штангу, пока второй стоит рядом и страхует первого. Естественно, чем больший вес мы поднимаем, тем лучше результаты, но в идеале, нужно сделать все пять подъемов, все пять подходов, и восстанавливаться между подходами за три минуты. Время, отведённое на восстановку, всегда нужно учитывать при выборе весов. Я привычно встал в пару с Греем.

Между подходами мы успевали поболтать. Небольшие дроиды переставляли за нас вес, экономя наши силы. Империя на нас денег не жалеет. Мы должны выиграть войну, ради этого подготовка должна быть самой лучшей. Если честно, здесь они даже переборщили. Мы бы легко всё это делали вручную, только уставали бы чуть больше, и результаты могли быть чуть ниже. Видимо начальство хочет видеть наиболее чистые показатели, без оправданий на такие мелочи.

— Я вот не понимаю, — сказал Грей, — почему в наш технологичный век мы используем классическую штангу? Это ведь имеет определённые риски, нам даже приходится подстраховывать друг друга.

— Штанга уже веками помогает людям держать себя в форме, — ответил я. — Зачем чинить то, что не сломано? К тому же, ты вообще когда-нибудь видел, чтобы штанга ломалась? В отличие от любых роботов. Насчёт смены блинов, дроиды были бы и не нужны большую часть времени, если бы мы просто поднимали одинаковый вес, но я давно уже понял что мне тебя не догнать.

— Ха! Не расстраивайся Сэд! Ты не только легче меня, но и тренируешься меньше, мне же ещё потом этом зале дополнительно работать.

— Мне кажется, сколько бы я не тренировался, мне тебя не обогнать, сила у тебя в крови.

— Это правда. Но не могу сказать наверняка, я ведь не генетик, можешь успокоить себя тем, что ты хотя бы стреляешь чуть лучше и бегаешь шустрее. Или не успокаивай себя, а просто больше тренируйся!

Грей дал дроиду команду об очередной смене веса, затем дождался сигнала в своей форме и снова взялся за штангу. Как всегда, за этот день нас ждал целый комплекс упражнений, самой разной интенсивности, на этот раз, в основном, акцент был сделан на верхний плечевой пояс. В тот день мы привычно бегали по команде сержанта от снаряда к снаряду, выполняя упражнения, а датчики в нашей форме всё фиксировали и записывали.

Выполнив все упражнения, наш отряд снова был отправлен по комнатам, на помывку, на этот раз мыться пришлось второпях. Затем на обед, а после этого мы отправились в аудиторию на теоретическую подготовку. Лекцию, как обычно, проводил старшина Тайлер, солдат азиатского типа, продолжающий свою службу по контракту, на вид чуть младше лейтенанта Купера. Это был очень опытный и технически грамотный боец, который искренне считал своим долгом делиться своими знаниями с нами.

— Сегодня мы вновь поговорим о нашем противнике, — как всегда без особых вступлений начал старшина, — это, как вы уже поняли, скифы. После знаменитого научного прорыва, когда был создан гиперпространственный двигатель, человечество начало освоение глубокого космоса. Мы повстречались с расами разумных существ, некоторые из которых уже столетиями вели за нами наблюдение, но не контактировали открыто, чтобы не вмешиваться в наш научно-технический прогресс. Некоторые были более технически развиты, другие менее, иные формы жизни и вовсе не были разумными, на самом деле, таких было даже большинство. Человечество расширялось по галактике, стремясь исследовать и продвигаться в космос всё дальше. К тому времени ведущие умы человечества давно уже поняли, что ради выживания людям необходимо вырасти из своей родной планеты и солнечной системы. Соответственно, с исследованием галактики становилось всё больше и больше колоний.

Всё это было очень даже неплохо, но вместе с увеличением числа колоний начали появляться и новые проблемы. Вместе с ростом разнообразия среды обитания человека и контактами с новыми формами жизни, начали появляться всё новые и новые бактерии и вирусы, на которые у людей ещё не было иммунитета, и взяться ему было не откуда. В результате эпидемий, некоторые колонии погибли практически полностью, а болезни продолжали распространяться, вместе с людьми попадая на другие колонии и даже на Землю.

Что касается Земли, несмотря на то, что многие земляне становились колонистами и улетали с планеты, её численность продолжала расти. Вместе с проблемой перенаселённости, человечество также столкнулась и с новыми болезнями, ведь в местах большой концентрации людей всегда растёт количество опасных заболеваний.

В результате человечество оказалось настолько больным, что не было иного выхода, как обратиться к генной инженерии. Рождения естественным способом запретили, теперь родители должны были сдавать свой биологический материал в клинику, и дети создавались по заказу. Учёные смоделировали их иммунную систему так, что практически никакие болезни их больше не брали. Наследственные болезни и нежелательные предрасположенности также перестали передаваться, из генов подбиралось только самое лучшее.

Однако тут был один изъян. Правительство знало, что многие люди не захотят делать своих детей в клинике, а захотят рожать естественным путём, несмотря на запреты. Поэтому, начиная с первого же поколения эти «искусственные дети» были бесплодными. Генная инженерия позаботилась о том, чтобы современные люди, такие например, как вы или я, не могли зачать детей. Модификации включают в себя бесплодие.

Такая принудительная стерилизация очень не понравилась многим людям, как и вмешательство в природу человека в целом, ведь теперь родители сами выбирали, кем станет их ребёнок, ещё до его рождения. И никто не знал наверняка, какое влияние подобное вмешательство оказывает на человеческую эволюцию, и не прекратилась ли она вовсе. Люди, которые всё ещё были «натуральными», начали поднимать митинги и забастовки. Со временем их становилось всё больше, а столкновения всё ожесточённее. Местами это переходило в серьёзные вооружённые столкновения, но правительство всегда находило способы убедить людей, что происходящее необходимо для выживания человеческого рода и так будет лучше для них самих. Средства массовой информации работали в полную силу, распространяя нужную пропаганду и активно влияя на общественное мнение. Временами, конечно же, приходилось применять и силу.

Однако во многих отдалённых колониях у учёных и земного правительства не было такого влияния и таких инструментов воздействия на народ. Да и местные чиновники больше думали о своих проблемах, чем о том чтобы продвигать интересы Земли. В тех колониях люди были убеждены, что нельзя играть с человеческими генами, нельзя стерилизовать людей, что они имеют право иметь своих собственных детей, а проблемы с болезнями нужно решать с помощью медицины. После многочисленных столкновений они отреклись от правительства Земли, перестали называть себя «колониями» и объявили, что они — независимая от Земли сеть планет, «Скифская Федерация».

Название появилось от одной из колоний, которая называлась Скифией. Эта планета первой объявила о независимости и начала распространять революцию по другим колониям, внедряясь в них, оказывая военную и материальную поддержку местным восстаниям, и организовывая государственные перевороты.

На самом деле это был лишь решающий толчок, это всё равно случилось бы, рано или поздно. Всю историю человечества, даже небольшие колонии, которым начинает казаться что они самодостаточны, всегда объявляли о своей независимости и о том, что они хотят быть отдельной страной. Обычно, даже если они добивались своего, уровень жизни в таких странах только падал, научно-техническая индустрия приходила в упадок, и они во многом всё равно продолжали зависеть от других, хотя бывали и исключения.

Видимо правительство Земли не слишком хорошо училось на ошибках истории, иначе куда больше внимания и ресурсов уделило бы патриотическому воспитанию колоний Империи и имело бы больше инструментов контроля над ними. Впрочем, контролировать тех, кто очень далеко — изначально задача очень сложная.

Говоря о «скифах» — это «натуральные» люди, которые уже около пятидесяти лет живут в условиях своих колоний, отдельно от остальной части человечества. Они контактируют и торгуют среди своих планет, а также с некоторыми разумными инопланетными расами, которые придерживаются нейтралитета.

С нами они в состоянии войны, с самого начала их отделения, наша Империя не признает их независимого статуса. Они не имеют генетических модификаций, но их техника достаточно развита. Во время восстания они имели самую передовую науку и технику, для заселения своих колоний. При этом если у нас наука сосредоточена на биомеханике и методах улучшения человека, то тамошние учёные сосредоточены на боевых машинах и военной технике. Поэтому, несмотря на то, что у них вроде бы меньше ресурсов, их техника в целом не уступает нашей.

Также на их стороне есть немало перебежчиков из Империи, перешедших на их сторону из-за близости идеалов. Эти перебежчики — наши враги. Вражеская идеология ещё страшнее оружия. Именно идеология делает предателей опаснее тех, кто родился нашим врагом, опасные идеи способны отравлять людей как смертельный яд.

Помните, всё что вы делаете, это защищаете человеческий вид от вымирания, спасаете глупцов от них самих. Именно из-за идеологий, таких как социальный строй или религия, было совершено подавляющее большинство войн и преступлений против человечества. Разумеется, если покопаться в сути, обычно причины чисто экономические и в сферах влияния могущественных людей, но для основного большинства простых людей всё всегда объясняется идеализмом, религией или национализмом. Вы лучше них, вас такими создали. Я уверен, вы способны справиться и с ними самими, и с их идеологией, и с любым врагом, как внешним, так и внутренним…

Сидя на скамье в аудитории, я с интересом, и даже, некоторым удовольствием слушал старшину, хоть я и слышал подобную лекцию уже множество раз и знал всё, о чём он говорил довольно подробно. Но старшина Тайлер всегда умел рассказывать всё по-своему, а скучные лекции превращать в интересные рассказы.

Особенно бывало интересно, когда он читал лекции по технической подготовке, где он часто демонстрировал разные интересные устройства, порой даже созданных не человеческим разумом. Вряд ли командование выделяло средства или поставляло ему технические новинки, больше было похоже, что ему их присылали старые друзья из разных уголков мира.

Также он учил нас выживанию в условиях других планет. Сам он побывал по службе на великом множестве планет и космических объектов, и рассказывал в подробностях обо всех опасностях и специфике нахождения в разных условиях. При этом он не забывал вставлять примеры из собственного опыта.

Из тех лекций я узнал, что практически нельзя подготовиться к условиям планеты, пока сам на ней не побываешь и всё не изучишь. Даже предварительный анализ планеты с орбиты помогает не сильно. Одно неизменно практически всегда — условия будут другими. Всегда хотя бы немного, а часто и очень значительно. Другая гравитация, температура, другой воздух, иногда пригодный для дыхания, иногда нет, но всегда хотя бы немного, но состав не такой, как было прежде, на другой планете. Все условия и ощущения будут обязательно не совсем привычными. Во всем этом я уже успел убедиться на личном опыте, на боевых миссиях.

На многих планетах были весьма неплохие условия для зарождения жизни, но она там так и не появилась. При колонизации таких планет, всё равно уходит масса времени и средств на то, чтобы вырастить с помощью генной инженерии сельскохозяйственную культуру, а следом за ней и животных для скотоводства, способных выживать в данных условиях, а затем и всё остальное, для автономного существования колонии.

После окончания лекции я вышел из аудитории, и, отделившись от своего отряда, направился в сторону стрельбища. У ребят сейчас будет свободное время, а мне, как снайперу, нужно на дополнительную стрелковую подготовку. На развилке коридоров я увидел спину Грея, он, как обычно, шёл на свою обязательную физподготовку.

Мне уже начинало нравиться, что с завтрашнего дня у меня полностью всё поменяется, на базе уже становится скучновато и слишком буднично. Только ноющая боль в ноге напоминает мне, что такой распорядок дня по крайней мере весьма безопасен, и нужно ценить это…

На подходе к стрельбищу стало уже гораздо тише, чем было во время общей тренировки. Лишь отдельные представители своих взводов были на стрельбище, или шли к нему, и в основном это были снайперы. Помимо них дополнительно тренируются на стрельбище только офицеры, сержанты, и рядовые солдаты по специальным распоряжениям. Такие распоряжения выдаются для тех, кто по результатам не дотягивает до большинства представителей своего отряда. Квоты на такие тренировки ограничены, и наш взвод, вероятно, давно уже их исчерпал. Я подошёл к старшине, отвечающему за полигон:

— Здравия желаю, сэр! — козырнул я. — Капрал Садлер прибыл на снайперскую тренировку!

— Капрал? — не понял старшина. — Ты же должен быть рядовым первого класса, капралов в снайперы не ставят.

— С сегодняшнего дня капрал, сэр! Уезжаю на новое назначение, сегодня моя последняя тренировка!

— Ладно, неважно, иди на восьмой огневой рубеж, снайперская позиция свободна.

— Есть, сэр!

Старшина даже не потрудился взглянуть на мои шевроны, эта рассеянность и равнодушие ко всему немного раздражала. Я направился к восьмому рубежу, где тренировался со штурмовой винтовкой ещё один незнакомый солдат. Помимо него, судя по звукам, обычных рядовых в тот день было лишь несколько, все-таки квот на дополнительные тренировки давали не так уж много. Конкретно этого парня я, кажется вообще никогда не видел, вероятно очередной отстающий новичок, переведённый из другого места в один из взводов нашей базы.

Судя по свежим оплавленным следам и язычкам пламени на рубеже, парень много промахивался, и вообще по его стрельбе, дёрганности, и суете при прицеливании, он ещё недавно тренировался в совсем других условиях. В целом, его уровень подготовки также несколько уступал нашему, были видны ошибки в самой технике.

Для него то, что он попал в отряд выше уровнем — несомненный шаг вперёд. Постепенно он будет подтягиваться за остальными и со временем, возможно, станет по-настоящему первоклассным бойцом. К тому же он будет жить в лучших условиях. Но для этого придётся много над собой работать и до тех пор, пока он не догонит остальных в своём взводе, его естественно будут гонять больше всех, а сослуживцы будут с ним не слишком приветливы, считая его никчёмным ненужным балластом.

Я взял со стола снайперскую винтовку и, зарядив её, направился к снайперской позиции. Привычно расположившись на огневой точке, я принялся по возможности быстрее выискивать свои мишени и как можно точнее отстреливать их. В этот раз большинство мишеней выскакивали не ближе к концу рубежа, а всего в нескольких десятках метров, при этом, иногда, добавлялись мишени в конце стрельбища, на расстоянии около двухсот метров, что сильно мешало целиться. Однако все эти сложности были для меня уже совсем не новыми, так что я неплохо справился.

Закончив стрельбу, разрядив и положив винтовку на место, я направился в зал для построений, перед нашими комнатами. Мягкое искусственное освещение коридоров привычно осветило мне путь, и я быстро добрался до полигона. В нём уже тренировалось несколько взводов. Пройдя вдоль западного крыла, я дошёл до нашего жилого отсека. В зале уже начинали собираться остальные, но назначенное время ещё не наступило. Ребята выглядели отдохнувшими и повеселевшими, только Грея пока видно не было.

— Ну что, парни, отдохнули? — весело поинтересовался я. — Хорошо расслабляться, когда другие тренируются?

— Это твои обязанности Садлер, хватит ныть, — ответил за всех подошедший капрал.

— Да ладно тебе, капрал, — я ухмыльнулся, — уже и поныть нельзя.

— Сидеть в укрытии и отстреливать врагов на расстоянии, пока остальные рискуют нарваться на встречный огонь. Любой бы с радостью поменялся с тобой местами.

— Возможно, но с завтрашнего дня я уже не буду снайпером, меня повысили до капрала и отправляют на новое назначение.

— Переводят? Значит, кто-то из наших ребят завтра станет новым снайпером?

— Нет, снайпера переведут из другого отряда, но хорошего.

— Надеюсь, это не будет какой-нибудь зазнавшийся выскочка. Высокие результаты дело конечно хорошее, но не стоит службы с засранцами, которым ещё и не доверяешь. Кто-то ещё отправится с тобой?

— Наши новички: Джон, Дэн и Клейн. Их заменят из того же взвода.

— Тебе придётся с ними повозиться, у них дисциплина хромает…

— Остаётся работать с тем, что есть.

— Удачи на новом назначении Садлер, не дай там себя убить.

— Спасибо, капрал, ты тоже будь осторожен.

Грей последним вышел из своей комнаты, видимо успел принять душ после своей физподготовки. Иногда нас гоняют по такой программе, что он и этого не успевает, а потом вместе со всеми идёт на вечернюю тренировку. Всем сложно восстанавливаться между тренировками, а гранатомётчикам ещё сложнее.

Мы все построились в назначенное время, сержант подошёл к нам спустя пару минут.

— Последняя тренировка на сегодня, — отдал распоряжение сержант. — Все обратно в зал физподготовки, будем отрабатывать рукопашный бой.

Мы повернулись, и экономным бегом отправились через полигон в сторону нужного зала. Мимо нас пробегали солдаты других взводов, большинство сегодня вышло на обычную вечернюю пробежку. В зале нас уже поджидал старшина Эд. Это был инструктор по рукопашной подготовке, обычно именно он работал с нашим взводом. Здоровенный чернокожий солдат, на вид лет на пять-семь старше меня, у него был протез левого глаза.

Протезом можно видеть так же хорошо, как и обычным глазом, и его можно было бы сделать незаметным, но в армии любят подчёркивать боевые ранения, поэтому он внешне выглядел как кошачий, жёлтый и с вертикальным зрачком, меняющимся от освещения также подобно кошачьему. Этим искусственным глазом он хорошо видел даже лучше, чем родным, особенно в темноте.

На его лице, рядом с этим протезом, было несколько змеящихся линий шрамов, оставшихся после вживления искусственной кожи. Его поставили в инструкторы по рукопашному бою за значительные успехи в этой области, он считался одним из экспертов. Также Эд был героем боевых действий и пользовался немалым авторитетом. Он стал старшиной и инструктором задолго до завершения обязательной службы, а это в целом редкость.

Помимо Эда, нас по обыкновению поджидало ещё девятнадцать обучающих андроидов, по одному на каждого. Они не были слишком умными или качественно сделанными, их задача — спарринг с солдатами. Внутри их сделали очень прочными, каркас металлический, но суставы анатомически походили на человеческие, чтобы руки и ноги можно было вывихнуть или выломать сустав при болевом приёме. Затем суставы легко встают на место. На каркасе слой имитации мышц, но довольно мягких, прежде всего для того чтобы солдаты не отбивали руки об этих роботов. На руках и ногах сделаны специальные смягчающие вставки, чтобы удары не были чересчур жёсткими.

Они сделаны сильными, но не слишком, чтобы не травмировать бойцов. Сила и техника регулируются, в зависимости от программы тренировки. Снаружи — дешёвая искусственная кожа, даже визуально не очень похожая на настоящую, но для спарринга и такого сходства с людьми вполне достаточно. Контуры человеческого лица и тела были проработаны, но не слишком подробно, в целом робот напоминал мягкий ходячий манекен, с раздутыми ладонями и стопами.

— Ну как, — встретил нас старшина Эд, — размялись, пока добирались сюда? Тогда начнём. Сбросить броню и шлемы! Вставайте к роботам!

Отстегнув броню и сняв шлем, я почувствовал себя почти голым, но сразу стало легче двигаться. Как и все остальные, я подошел поближе к одному из роботов. Позади нас осталась свалка из брони, но и шлем и жилет помечены, так что потом всё найдётся. Роботы приняли команду с консоли и встали наизготовку.

— Удары через руку! — скомандовал Эд. — Приготовиться! Начали!

Мой робот тут же заехал мне правым хуком в голову, я отреагировал с некоторой задержкой, но всё же успел погасить часть удара левой рукой, правда сам по нему не попал. Следом был хук слева, на него я отреагировал уже быстрее. Удар правой, через левую руку робота, пришёлся как нельзя правильнее, я успел сработать на опережение, прикрыв челюсть плечом, и робот почти упал, пошатнувшись от удара. Динамик робота издал короткий пищащий звук, означающий, что человеку на месте робота было бы больно, и он был бы дезориентирован.

Неожиданно робот выпрямился, мгновенно ударив справа под неудобным мне углом, вышло так быстро, что я никак не успел отреагировать, удар едва не сбил меня с ног, и на мгновенье у меня потемнело в глазах. Я ушёл в глухую защиту, пытаясь восстановиться, закрыл голову, поднял руки повыше, и сделал шаг назад. Тут же почувствовал ещё удар справа, затем слева… Наконец я сумел вновь подловить его под очередной удар, прервав ненадолго его атаку.

Такой обмен продолжался ещё какое-то время, которое показалось мне вечностью. Робот случайным порядком менял скорость своих ударов, углы своих боковых ударов, поэтому далеко не каждый раз удавалось нанести свой удар вовремя. Удары через руки — это вообще достаточно сложный вид контратаки, но очень эффективный в реальном бою, поэтому мы очень часто его отрабатываем.

— Стоп! Хватит! — наконец скомандовал Эд. — Отдых, одна минута, затем свободный бой!

Наконец-то у меня появилась возможность отдышаться. Я с некоторой злостью посмотрел на своего учебного дроида. Сейчас я уже не буду так ограничен в своих действиях и смогу отыграться на этой железке. Эд всё прекрасно понимает и даёт возможность выпустить пар после сложных упражнений.

Вскоре я услышал команду Эда о начале упражнения, и сразу атаковал робота комбинацией ударов с ног. Первый удар прошёл и нарушил его равновесие, но от удара в прыжке в голову он всё равно уклонился. Робот ударил в ответ правым кроссом в голову, я успел закрыться левой рукой, слегка подработал корпусом, и всадил в него правый апперкот, затем левый хук, после чего снова правый апперкот. Робот коротко пискнул и начал падать, но ещё до того как он коснулся пола, я уже начал падение следом за ним, и впечатал его ударом локтя в челюсть, вложив весь свой вес, разгон и силу плеча. Удар выдался таким сильным, что я на секунду подумал о том, что робот может и в самом деле может сломаться. Он пропищал длительным сигналом — это означает, что мой противник вырубился, или получил тяжёлые травмы. Но на этом я не остановился, продолжая вколачивать его ударами в пол, иногда жалея, что в этом зале пол был не жёсткий, и сделан так, чтобы солдаты не травмировались при падении и бросках.

Робот пытался скинуть меня с удобной позиции, просунуть ноги перед моими, чтобы вернуть себе часть контроля, а в идеале перекатиться, чтобы самому оказаться сверху, но я старательно всё контролировал, удерживая равновесие и никуда его не пуская. Я продолжал наносить удары, а робот продолжал попискивать. В один момент он повернулся ко мне спиной, пытаясь выползти из-под меня, я тут же использовал это, выйдя на удушающий приём. Робот вновь издал долгий писк, говорящий, что я задушил его до потери сознания. Я отпустил его шею и тут же начал впечатывать кулак туда, где у человека должны быть почки, в область печени и в голову. Робот продолжал жалобно попискивать, но у него так и не получилось встать до новой команды старшины.

— Стоп! — снова скомандовал Эд. — Отдых, одна минута, после комбинация уши-пах-переносица-глаза-челюсть!

Я поднялся, отпустив робота, он тут же поравнялся со мной, ожидая продолжения тренировки. А я уж подумал, что с роботов на сегодня хватит побоев. Теперь им вообще придётся лишь пассивно сопротивляться, пока мы отрабатываем комбинацию. Хорошо, что они не чувствуют боли, эта связка довольно жестокая и грязная.

— Начали! — послышалась команда старшины.

Я тут же кинулся к роботу, ударил обеими руками по местам, где у людей уши, затем резким движением ударил раскрытой ладонью в область паха, он слегка пригнулся, изображая боль, я пригнул его голову ещё ниже и ударил коленом в челюсть. Сразу после этого взял его за голову и надавил большими пальцами туда, где у людей глаза. Робот лишь слабо отталкивался и пихался руками, по инструкции, изображая неподготовленного человека, мешая, но не оказывая серьезно сопротивления. Я закончил комбинацию, взявшись за его голову и ударив своей макушкой в то место, где должна быть переносица. Робот упал на пол, издав долгое пищание. После чего металлический бедолага поднялся, и всё повторилось вновь. Так продолжалось до новой команды старшины.

— Стоп! Оставьте в покое бедные железки, — насмешливо скомандовал Эд, — на сегодня всё! Валите на ужин!

Я, вспотевший и с тяжёлым шагом, подошёл к месту, около которого мы скидывали броню, и начал искать свою. Нашёл довольно быстро. После чего, мы, не спеша, по одному, направились в столовую. Чувство было приятное, усталость, но ощущение долгожданной свободы после трудового дня и чувство выполненного долга. Добравшись до столовой и съев вкусный ужин, я отправился в свою комнату.

Моя робослужанка встретила меня с улыбкой.

— Как прошёл твой день, милый, — поинтересовалась она, — не слишком много тренировок сегодня?

— Всё в порядке, — ровно ответил я. — Завтра в пять тридцать утра разбуди меня, мы уезжаем на новое назначение. Мыться в этот раз мне не помогай, мне нужно подумать.

— Хорошо, дорогой, все понятно.

Я разделся, развесил всё на сушащий манекен и встал под душ. Я нервничал. Так сильно я не нервничал с тех времён, как готовился ехать на первую боевую миссию. Я собирался оставить свой взвод, с которым я был с самого его формирования. С некоторыми ребятами в этом взводе, я вообще служил с детской учебки. Меня пугала неопределённость, неведение того, что меня ожидает за пределами отряда. А раз я освободился от сегодняшних упражнений, то уже ничто не отвлекало меня от тревожных мыслей, поэтому нервное напряжение усилилось.

Перед тем как уезжать нужно было попрощаться с нашей базой и получше познакомиться с будущими сослуживцами. Я оделся, но броню уже надевать не стал, и вышел из комнаты. Первым я решил пойти к Грею, своему старейшему знакомому, и единственному сослуживцу, которого я точно могу назвать своим другом. На его двери горели личные результаты, они сегодня были повыше моих, хотя я все-таки не в лучшей своей форме, бывало я его и обходил. Я постучал.

— Заходи, Садлер, — раздался из-за двери голос Грея, — я тебя ждал.

— Почему ждал, — поинтересовался я, — ты что ясновидец?

— Не нужно быть ясновидцем, чтобы предвидеть, что ты придёшь попрощаться. Не попрощавшись, ты бы не уехал, а пара любезностей на стрельбище не в счёт.

— Тоже мне, умник!

Я оглядел его комнату. Грей снимал перчатки, визор лежал рядом, видимо, он только что тренировал стрельбу на видео-тренажёре. Комната у него была точно такой же, как моя. Даже дополнительные элементы интерьера, обеспечивающие уют, были расставлены там же.

Его робослужанка была чернокожей, миниатюрной крошкой, на вид хрупкой и незрелой, и, как всегда, абсолютно голой. Она сидела на кровати в развратной позе, подмигивая и облизываясь. Грею так больше нравится, хотя, как по мне, если смотреть на неё в таком виде постоянно, со временем это уже перестаёт возбуждать. А я, каждый раз заходя к нему, чувствовал неловкость, словно смотрел на его голую жену, хотя, по сути, это не так уж далеко от истины.

— Как думаешь, — спросил я, — я когда-нибудь вернусь обратно, в наш отряд?

— Нет, конечно, — успокоил меня Грей, — вероятность, что тебя вернут в тот же самый взвод, по окончании миссии, один к количеству всех взводов в Империи.

— Ты всегда был оптимистом, Грей. Впрочем, я и сам понимаю, что ты прав…

— Лучше быть голосом разума, Сэд, чем прятаться за надеждами, прошлым и привычным укладом. Думай лучше о том, что будешь с этим делать. Надейся на лучшее, но готовься к худшему. То, что происходит с тобой, это перемены, а они далеко не всегда в худшую сторону. Можешь успокоить себя этим. И не цепляйся так за наш отряд, мир гораздо больше одного взвода.

— Вот это уже гораздо лучше! Ты прав, нужно глядеть вперёд! Меня повысили в звании, сделали командиром звена, ставят в долгосрочную миссию, и, похоже, она будет без чёткого контроля сверху. Масса плюсов!

— Теперь на тебе ответственность над другими людьми и всей миссией в целом. Ещё вчера ты отвечал только за себя. Ты привык выполнять приказы, а не отдавать их, вот и пугаешься. А на самом деле, то, что с тобой происходит, это шаг вперёд.

— Всегда удивлялся, какой ты классный психолог, Грей! Жаль, посидеть и выпить с тобой нельзя. Не знаю каково это, быть пьяным, но думаю это самое то для таких разговоров.

— Если выживем, у тебя будет такая возможность, когда обязательная служба закончится. Сможешь меня найти в сети. Вряд ли я продолжу службу, скорее всего, обустроюсь в своей квартирке и буду жить на пенсию. Или на выданные армией деньги, открою маленький бизнес, только без нервов, просто чтобы было чем заняться. Армия хорошо нам платит, просто нужно дожить до получки.

— Откуда ты знаешь хорошо или плохо здесь платят, если ты никогда в жизни не тратил денег? Да и выбора перед нами никто не ставил, нам лишь компенсируют лучшую часть нашей жизни, которую у нас забрали без спроса…

— Осторожнее, Сэд, свобода слова у нас относительная. Не доиграйся до трибунала. К тому же таким настроем можно довести себя до депрессии, она будет не лучшим попутчиком твоих будней. Смотри на вещи позитивнее!

— Ладно, ты прав. Исправлюсь!

— Так-то лучше!

— Ну, Грей, не дай себя убить. Надеюсь, ещё встретимся когда-нибудь. Удачи тебе!

— Счастливо, Сэд! Что бы ни случилось, смело шагай вперед, с высоко поднятой головой! И помни, то, что с тобой случилось, только к лучшему! Удачи!

— Прощай, Грей.

Я поднял руку ко лбу, на котором не было шлема. Грей козырнул мне в ответ. Когда я повернулся к выходу, внезапно почувствовал, чью то руку на своей спине. Повернув голову, я увидел, что это греевский андроид.

— Прощай, милый Сэд, — сказала она нежно.

Я улыбнулся. Грей действительно предусмотрел мой приход, даже успел проинструктировать её, чтобы произвести на меня впечатление. Я вышел из комнаты Грея с несколько тяжёлым сердцем. Прощай, старый друг!

Теперь нужно посмотреть повнимательнее на моих новых людей. Прежде я с ними почти не общался. Я прошёлся вдоль дверей, сравнивая их результаты. У всех троих они были чуть ниже шестидесяти процентов. Это не очень хорошо. Для начала, я решил зайти к Джону. Я постучал в дверь, и спустя некоторое время, она открылась.

— Здравия желаю, капрал, — встретил меня на пороге Джон, — чем обязан?

— В комнату пустишь, — поинтересовался я, — или как?

— Заходите, сэр.

Я зашёл в комнату, она была стандартная, без улучшений, какие были положены мне и Грею, но в целом, практически такая же, лишь чуть меньше уюта. К сожалению, по типовой комнате мало что можно определить о её владельце, а убирает её андроид. Впрочем, что-то можно сказать по заказанному владельцем андроиду. Я посмотрел на неё. Нет, она осталась от старого владельца, которого убили на последней миссии, как и комната. Я бывал у него в комнате однажды. У двух остальных, вероятно, будет так же.

Мы заказывали своих андроидов всем взводом, каждый по индивидуальным вкусам, когда сумели перерасти за семьдесят процентов, пару лет назад. Каждый заказывал примерный тип и внешность и телосложения для своей робослужанки. Был риск быстро их потерять, но когда получили, мораль отряда настолько выросла, что мы хорошо закрепились в результатах. Страх их потерять, едва приобретя, придал нам сил.

Теперь, именно это и ждёт Джона. Едва он привык к своей дорогой и приятной игрушке, как его лишают её. С другой стороны он получил её случайным образом, не заслужив. С его нынешним уровнем он бы и комнату не получил.

Я посмотрел на Джона. Он был солдатом того же типажа, что и я, темноволосый и кареглазый, примерно того же роста и веса, хотя он показался мне несколько суше большинства таких солдат. Черты лица были немного острыми, а само лицо узковатым, возможно именно это создавало впечатление некоторой худобы. Он был моложе меня, явно моложе.

— Сколько тебе лет? — спросил я. — Раньше я даже не обращал внимания, но ты явно моложе большинства наших ребят.

— Девятнадцать, сэр, — ответил Джон. — После перевода сюда, мы с Дэном и Клейном стали самыми молодыми членами этого взвода.

— Я так понимаю, тебя проинформировали о миссии, и о том, что мы отправимся туда вместе?

— Да, сэр, лейтенант Купер поговорил с нами ещё вчера, перед отбоем, он сообщил нам, что вы будете нашим командиром.

— Он проинформировал командующего отрядом в последнюю очередь? Почему? Меня он вызывал отдельным порядком, сегодня днём.

— Да, я видел, сэр. Лично со мной он не вдавался в детали, просто сказал что меня, Дэна и Клейна переводят, а вас повысят до капрала и поставят нашим командиром.

— Со мной он был несколько общительнее, но не намного. Мы отправимся на долгосрочную миссию, подробности получим в пути. Будем охранять учёных.

— Я достаточно хорошо знаком с другими ребятами, сэр, а с вами мы почти ещё не знакомы, вы ведь только недавно вернулись из лазарета, да и сами мы недавно попали в этот взвод. Вы хотите провести предварительный инструктаж, или просто познакомиться, сэр?

— Знакомлюсь со своей новой командой. Можешь обращаться ко мне на «ты», только по званию, а не по имени. Как с капралом нашего взвода.

— Хорошо, капрал.

— Что можешь о себе вкратце рассказать?

— У меня не было ничего выдающегося, в плане результатов, капрал. Мы, все трое, с Дэном и Клейном из одного взвода, третьей базы. От сюда она находится практически на противоположной стороне планеты.

— Да, я знаю где это, я вырос здесь, во втором детском лагере, а баз на нашей пустынной колонии всего ничего.

— Я тоже из второй детской учебки, капрал, только вышел оттуда относительно недавно. Третья база поменьше этой, несколько хуже, условия для тренировок скромнее. Результаты у всех, в среднем, были пониже здешних. Наш предыдущий взвод был сформирован недавно, там все были примерно моими ровесниками. Мы трое по результатам примерно одинаковы, и по вашим меркам эти результаты никуда не годятся. Но в нашем взводе мы были лучшими, после старших по званию, просто сам взвод был молодой, ещё не вошли в колею после щадящих тренировок детского лагеря.

— Там куда мы отправляемся, нас будут судить не по результатам. Лейтенант сказал что это будет исследовательская миссия на необитаемой планете.

— Это хорошо, капрал, мы все уже вымотались, пытаясь тянуться за вами.

— Посмотрим, что нас там ждёт, но, думаю, условий для таких тренировок там уже не будет, и в пути можно будет отдохнуть.

— Приятно слышать, капрал.

— Ты в боевых миссиях участвовал?

— Нет, капрал, нас отправляли недавно на Ирис, но мы туда так и не высадились. Мы были в резерве. Передовые отряды не смогли захватить позиции ПВО противника, многих потеряли, пришлось их эвакуировать, местами прямо под обстрелом. Из-за общих повреждений кораблей пришлось отступать от планеты на перегруппировку.

— Значит, в настоящем бою ещё не бывал? И остальные так же?

— Нет, капрал, но мы готовы.

— Надеюсь так и есть.

Конечно же, Джон прекрасно знал, что наш взвод был одним из этих передовых отрядов. Он провёл в нашем взводе не один день, им и двумя остальными заполнили наши потери в той миссии. Скорее всего, им сказали это ещё в день их перевода. Мне было не ясно, какой эффект он пытался на меня произвести своими словами, наверное давал мне возможность произвести на него впечатление, сказать что я был в элите, а он в резерве, и тем самым почувствовать себя крутым. Этим он показал себя хитрым и изворотливым малым. А ещё он показал, что считает меня идиотом.

— Кстати говоря, — вспомнил я, — я ещё не читал твоё личное дело, не было ли у тебя дисциплинарных взысканий?

— А почему вы спрашиваете, капрал, — неожиданно занервничал Джон.

— Мне кое-кто из наших говорил, что у вас троих проблемы с дисциплиной.

— Серьёзных дисциплинарных проблем не было, капрал. В своём взводе мы действительно были одними из лучших, просто после перевода не сразу влились в команду. Нас троих так загоняли с непривычки, что на ногах толком не могли стоять, мы втроём отказались лезть на верхнюю сетку на полигоне, решили, что не удержимся на ней. Сержант за это посадил нас на гауптвахту, на два дня.

— А теперь как? Влились в команду?

— Нет, капрал, до сих пор нет. Не получается держать планку.

— Нужно было выполнять приказ, даже если это было опасно для жизни. В боевых условиях будет ещё опаснее. Сержант всё сделал правильно. А сейчас, ты бы выполнил такой же приказ?

— Думаю да, капрал.

Проклятье! Он думает! Капрал был прав, у них и впрямь дисциплина хромает. Нормальный боец выполнит приказ не думая. Нельзя судить обо всех, поговорив только с одним, но судя по их поступкам, и тому, что они из одного взвода, у остальных всё так же. Если они отказываются выполнять опасную тренировку, то как их заставить идти под пули? По этому разговору я уже понял, что мне предстоят проблемы с ними.

— Предупреждаю тебя сразу, — продолжил я, — я возьму с собой своего андроида, и не разрешу никому к ней прикасаться, а вам своих взять будет нельзя. Это будет моя привилегия. И мои приказы я обсуждать не позволю. Ты сможешь общаться со мной практически на равных, но не забывай что я старший по званию. Всё ясно?

— Да, сэр.

— Хорошо, тогда я пойду, поговорю с остальными, увидимся завтра утром, без четверти шесть, около наших дверей.

— Есть, сэр.

Я развернулся и вышел из комнаты. Теперь осталось поговорить ещё с двумя. На очереди Дэн. Я подошёл к его двери и постучал. Как и Джон, он вышел на порог спустя некоторое время, только заговорил со мной не сразу, просто молча встав и вопросительно глядя на меня.

Это был солдат светловолосого типа, с голубыми глазами, со слегка квадратной головой и широкими скулами. Он был примерно моего роста, но мне показалось, что он был немного потяжелее. Как и ожидалось, он был молод, хотя внешне выглядел несколько старше Джона, возможно потому, что был плотнее сложен.

— Привет, Дэн, — первым начал я. — Что не встречаешь? Почему такой негостеприимный?

— Здравия желаю, сэр, — отреагировал Дэн.

— Ты знаешь кто я?

— Да, сэр, лейтенант предупреждал, что я перехожу под командование капрала Садлера. Чем могу помочь, сэр?

— Комнату покажешь?

— Заходите, сэр.

Я вошёл в его комнату и огляделся. Всё стандартно, только андроид лежит в кровати, без одежды и ни на что не реагирует.

— Что с это с ней, — спросил я, — то, что она без одежды меня не удивляет, такие предпочтения у многих, но почему она неподвижна?

— В спящем режиме, сэр, — ответил Дэн. — Она мне нужна для только для секса, остальное мне проще делать самому.

— Что приятного, если она просто лежит как бревно?

— Мне не нужно от неё ни общения, ни какой-либо активности, сэр. Не хочу отвлекаться.

— Ясно. Тебе нельзя будет взять её с собой, ты в курсе?

— Да, сэр, лейтенант упоминал это. Но она мне не очень-то и нужна, не велика потеря, сэр.

— Хорошо, что это для тебя не важно. Но учти, свою игрушку я возьму. Я единственный из нас, у кого будет такая привилегия. Надеюсь, у нас не будет из-за этого проблем?

— Нет, сэр, никаких проблем.

— Можешь обращаться ко мне на «ты» и звать меня просто «капрал», как в нашем взводе положено. Но не забывай, что я буду старший по званию, и мои приказы нужно будет исполнять. Это понятно?

— Да, сэр.

— Расскажи мне о себе. Какие у тебя сильные и слабые стороны?

— Особых слабостей нет, сэр, если сравнивать с Джоном и Клейном, я чуть лучше в физических показателях, но чуть хуже в теоретической подготовке. Теория и тактика мне не давались ещё в детском лагере, но это компенсировалось хорошей физической формой, рукопашным боем и неплохой функциональной готовностью.

— То есть, ты не очень понимаешь в тактике и плохо запоминаешь теорию, но хорош в рукопашном и физически одарён?

— Да, сэр.

— Я уже говорил с Джоном, он сказал, что вы все из одного взвода, что ты можешь рассказать о других?

— Кого вы имеете в виду, сэр?

— Джона и Клейна, разумеется. Я ваш новый командир, остальные ребята вашего бывшего взвода меня не интересуют.

— Джон всегда был хорош в технической подготовке и теоретических знаниях, сэр, в этой области он был лучшим в нашем старом взводе. Бегал тоже неплохо, но не лучше меня. В рукопашном бою и физической подготовке он слабее меня, и даже Клейна.

— То есть из вас троих он наиболее умный и технически грамотный. Мозгами компенсирует недостатки в физических данных. А что ты можешь рассказать про Клейна?

— Хорошо стреляет, сэр, в остальном ничего выдающегося. Поговаривали, его хотели назначить снайпером, но ему немного не хватило остальных показателей.

— Я слышал, вы отказались лезть на верхнюю сетку на тренировке. Что там случилось?

— Вы здесь в лучшей форме, чем мы, сэр, мы тогда выдохлись. Клейн испугался, что упадёт и отказался лезть. Джон был в ещё худшем состоянии, и присоединился к нему. Я сам бы полез, но решил поддержать товарищей.

— Они твои друзья?

— Мы не были особо дружны в старом отряде, наш тогдашний взвод был сформирован ещё недавно, и в детской учебке я их не знал, так что мы не очень давно знакомы. Но после перевода начали поддерживать друг друга, всё-таки мы знакомы лучше, чем с остальными, вот и сблизились. Все остальные здесь до сих пор относятся к нам как ко второму сорту.

— Это хорошо, что ты поддерживаешь товарищей, но плохо, что в таких делах. А мои приказы не будешь обсуждать?

— Я честный солдат, сэр. Я выполню любой приказ, если не придётся доносить на сослуживцев или бросать наших.

— А если придётся?

— Тогда я вынужден буду ослушаться, сэр.

Всё это мне не понравилось, почти всё. Дэн явно был честным и простым парнем, но с такими принципами он может создать большие проблемы. Хорошо, что он при этом не был слишком умён, иначе не говорил бы мне такого. Наверное, он даже не способен солгать. Если давать ему простые и ясные приказы и не посвящать во все подробности, то всё должно быть нормально, главное не забывать о его принципах.

Я посмотрел на лежащую в голом виде, вечно спящую робослужанку. Какая жалость! Похоже, у парня совсем нет воображения, желаний, стремлений. Он использует андроида как простейшую куклу для секса. Наверное, у него вообще отсутствуют чувства, связанные с близостью или одиночеством. Возможно, его психика несколько подорвалась ещё в детском лагере. Впрочем, ничего удивительного, если даже в туалет с детства нужно ходить по уставу.

Сама эта система подавляет индивидуальность. Такие как он, в основном действуют механически и запрограммировано, наверняка он также сильно ограничен в развитии. Дисциплина очень важна, но иногда просто необходимо мыслить нестандартно, иначе твои действия становятся предсказуемыми, а быть предсказуемым — верный путь к поражению и смерти.

Впрочем, его принципы и готовность ослушаться, если приказы будут против них, говорят о том, что у него есть характер, хоть и весьма простой.

Я был почти уверен, что если Джон большую часть свободного времени проводил в сети, ища знания о мире и расширяя кругозор, то Дэн просто лежал в кровати и отдыхал, ничего не делая. Странно, что он сохранил принципы товарищества и ощущение правильности. Или я сужу слишком предвзято, и дело не в психике, тогда он с рождения прост как молоток.

— Враг бывает разным, — сказал я после паузы, — он может быть и внешним и внутренним. Чтобы бороться с внутренним врагом, мне может понадобиться твоя помощь, и это не будет доносом. А без потерь в бою зачастую не обойтись. Порой мы не знаем, кто из пропавших без вести умер, а кого мы на самом деле бросили. Тебе стоит подумать об этом и пересмотреть свои принципы. Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы сохранить наши жизни и спасти другие, но не позволю обсуждать мои приказы. Это ясно?

— Да, сэр, — ответил Дэн. — Кажется, я понимаю, о чём вы.

— Хорошо. А почему ты по-прежнему обращаешься ко мне «сэр», а не «капрал»?

— Мне так проще, сэр. Всё по уставу.

— Ладно. Увидимся завтра утром, без четверти шесть, около наших дверей.

— Хорошо, сэр.

Я вышел из его комнаты. Теперь остался только Клейн. По словам Дэна, он хороший стрелок, а ещё, именно он первым отказался выполнять упражнение. Нужно было посмотреть на него. Я подошёл к двери Клейна и постучал. Однако ответа не последовало. Подождав немного, я постучал вновь, затем ещё…

Прошло уже несколько минут, но по-прежнему никто не открывал. Солдаты должны открывать сразу, так требует устав, на случай выборочной инспекции. Неужели его нет в комнате? На дополнительные тренировки его точно не должны были назначать. Дружбу, он вроде бы ни с кем не успел завести, более того, его по-прежнему презирают все, кроме Джона и Дэна. Я подергал за ручку, нет, заперто изнутри, когда мы уходим, двери остаются незапертыми. Наконец, я услышал шум за дверью.

— Кто там, — раздалось из-за двери, — я немного занят!

— Открывай! — я был шокирован таким разгильдяйством на военной базе. — Живо!

— Сейчас, сейчас…

Дверь открылась, и на пороге наконец-то появился Клейн. Весь растрёпанный, форма была одета ещё не до конца, несмотря на то, что всегда надевается очень легко и быстро. Похоже, был в душе, или ещё что…

Внешне, он был очень похож на Джона, темноволосый и кареглазый, примерно того же роста, веса и возраста, те же острые черты лица и некоторая внешняя худощавость. Только вместо лёгкого лисьего прищура Джона, на лице Клейна было такое выражение, словно я был должен ему денег.

— Чем обязан? — Клейн глянул на мои знаки отличия. — Сэр?

— Ты всех встречаешь таким образом, боец? — внутренне я уже начал беситься. — Ты в курсе, что это режимный объект, и по уставу ты должен открывать дверь немедленно?

— У меня сейчас личное время, сэр, и я не ждал гостей.

— Натяни уже свою форму, как следует, и пусти меня внутрь.

— Как скажете, сэр.

Я вошёл в комнату Клейна. Как и ожидалось, внутри всё было стандартно обставлено. На кровати лежала раздетая робослужанка, продолжающая извиваться, принимать развратные позы, глубоко дыша и постанывая, симулируя сильное возбуждение. Видимо, я прервал их на самом интересном месте.

— Что развлекался, Клейн? — зло спросил я. — Поэтому ты не открывал так долго? А если бы была учебная тревога? Ты бы столько же времени не мог бы от неё оторваться?

— Не знаю, сэр, — насмешливо ответил Клейн. — Учебная тревога никогда не заставала меня в такой момент. Они ведь ночью обычно проводятся…

— Закрой рот, рядовой!

Клейн наконец-то заткнулся, видимо поняв, что переборщил с разговорами. Я уже понял, что ему глубоко плевать на какой-либо устав. Ничего удивительного, что он отказался выполнять то упражнение на полигоне, именно в нём заключались дисциплинарные проблемы всей троицы. Вот она, та заноза, которой я больше всего опасался в своей команде. Я пристально посмотрел на него.

— Итак, Клейн, — я постарался успокоиться, — я слышал, ты недавно ослушался прямого приказа на тренировке. Сейчас я вижу, что с дисциплиной у тебя и впрямь явные проблемы. Что ты можешь об этом сказать?

— Не понимаю в чём проблема, сэр, — пожал плечами Клейн, — на тренировке я просто не хотел убиться, лучше уж гауптвахта, чем разбиться насмерть. Сейчас я просто приятно проводил свободное время, не сразу вас услышал.

— Нет, ты не захотел меня услышать. Ты прекрасно слышал стук в дверь, но проигнорировал его. Военным так делать нельзя, и ты прекрасно это знаешь. Скажи… для тебя важен твой андроид?

— Да, но лейтенант сказал мне, что меня переводят, и я не смогу взять её на миссию. Можно сказать, я с ней как раз прощался, сэр. Я так понимаю, вы мой новый командир?

— Я капрал Садлер, у тебя уже была возможность прочитать это на моей форме, и лейтенант наверняка говорил тебя моё имя.

— Да, сэр, но я не стал запоминать. Как младший по званию, я просто ждал новых распоряжений. Сегодня я вас не ждал, думал, что вы приступите к командованию завтра.

— Ты думал? Судя по вышесказанному, ты предпочитаешь не думать. Тебе нужно кое-что знать насчёт андроида. Тебе нельзя взять свою девочку, которая для тебя важна, как я вижу, но мне свою взять можно. Так что я беру андроида, в качестве привилегии, и никому не разрешу к ней прикасаться. У тебя будут из-за этого проблемы со мной?

— Мне это не нравится, сэр, особенно то, что вы всё гребете под себя, но конкретных проблем из-за этого не будет. Я должен слушаться приказов старших по званию. Хоть это и неправильно.

— Неправильно? Всё гребу под себя? Значит, ты считаешь, что из меня дерьмовый командир?!

— Не совсем дерьмовый, сэр, просто не…

Мой удар прервал поток его речи. Я ударил правым боковым, быстро и сильно, точно попав прямо в челюсть, так что он рухнул как подкошенный.

— Не надо насилия! — неожиданно закричала андроид. — Перестаньте, пожалуйста!

Она выставила руки вперёд и ринулась в мою сторону. Вид нагой женщины, с испуганными глазами, дрожащими губами, и протянутыми вперёд руками меня даже на мгновенье смутил. Что за настройки поставил ей Клейн? Я не знал, что она собирается сделать, нанести мне вред ей не позволит программа, может, постарается меня обнять, или как-то иначе начнет путаться в ногах, давая Клейну возможность встать и сделать что-то своё…

В мои планы это не входило, так что я схватил её за руку, потянул немного на себя и в сторону, перемещая её вес, а затем выбил своей ногой её опорную ногу, надавил на плечо, продолжая удерживать её руку, и положил её на пол, придавив коленом. Всё это заняло несколько мгновений. Не отпуская её, я перевёл взгляд на Клейна. Он уже был на одном колене, собираясь встать, и смотрел на меня, но взгляд был не разозлённый, а скорее недоумевающий.

— Отпустите андроида, сэр, — сказал он, — она ничего не сделает. Я просто говорил ей, что такие конфликты нужно решать полюбовно.

— С этим я согласен, — я отпустил её руку и встал на ноги. — Конфликты не должны решаться с помощью насилия, но одно наше существование говорит о том, что не всё и не всегда можно решить полюбовно. Ты оспаривал авторитет командира. Чтобы такого больше не повторялось. Ясно?

— Ясно, сэр.

— Насчёт андроида, я тебе всё сказал, тебе придётся оставить её здесь, свою я беру в качестве привилегии, как ваш командир. Лейтенант разрешил взять робослужанку только мне, и делиться я ни с кем не намерен. Возможно, это несколько эгоистично, но я в своём праве. Без обид. Как голова, порядок?

— Всё в порядке, сэр.

Обычного человека такой удар отправил бы в глубокий нокаут, возможно даже тяжело травмировав. Но Клейн был выращенным солдатом, его кости крепче, а в мозг вживлён адаптивный нейропроцессор, для него это было лишь небольшой встряской.

— Можешь обращаться ко мне на «ты», — продолжил я, — но только по званию, а не по имени. У нас во взводе образовалась такая традиция, со времён его формирования. Ты, наверное, это заметил.

— Заметил, капрал, — отозвался Клейн, голос не дрожал, но в нём ещё звучало недовольство, — но думал, это личное предпочтение вашего капрала.

— Нет, капрал в нашем взводе уже дважды менялся, из-за скачков результатов. У нас принято, что капрал, это душа отряда. Правда, в нашем случае, мне придётся командовать вместо сержанта, а это несколько другое. Но отряд у нас будет маленький, может поладим.

— Да, капрал, — Клейн потрогал себя за челюсть, — первые шаги к нашей дружбе уже сделаны…

— Не ной, за языком следить нужно было. И помни, хоть я и позволяю обращаться ко мне упрощённо, ты солдат, и должен соблюдать профессиональную дисциплину. И приказы ты должен не обсуждать, а исполнять. Это понятно?

— Да, капрал.

— Хорошо. Увидимся завтра утром, без четверти шесть, около наших дверей. Не проспи.

— Есть, сэр.

— Я пошёл, можешь продолжать что начал, завтра тебе придётся её оставить. Только будь готов быстро оторваться от неё, ты солдат, на военном объекте.

— Хорошо, капрал.

Я вышел из его комнаты. В принципе, всё сложилось не так уж плохо. Состав команды был не без проблем, но они решаемы. «Если вы имеете дело с отрядом, у которого проблемы с дисциплиной, нужно найти в группе лидера, и публично дать ему в морду!», — вспомнились мне старые армейские записи, что я читал в сети когда-то. Это условие я не выполнил, публики не было, и едва ли Клейн был лидером, но и отряд у меня был небольшой, этот инцидент с самым проблемным из ребят может пойти на пользу. Некоторые понимают только такой язык, и он самый простой. Быть может, эта демонстрация силы его немного одёрнет.

Я подошёл к своей двери. На ней было написано, электронными буквами: «Садлер, рядовой 1-го класса, результаты — 77.2%», это были ещё вчерашние данные, ночью они обновляются. Я зашёл. Внутри меня ждала моя робослужанка. Она сидела на стуле, а её тёмные раскосые глаза томно и внимательно смотрели на меня. То, что мне разрешили её оставить, делало меня счастливым. С одной стороны, эта привилегия могла подорвать командную работу моего отряда, но с другой, возможно это несколько отдалит меня от остальных, тем самым, исключая панибратство. Так или иначе, всё к лучшему, она того стоит в любом случае.

Я разделся и лёг на кровать. Моя подружка-робот последовала моему примеру, и через минуту лежала рядом со мной, тесно прижавшись. Я сразу почувствовал, что перед отбоем неплохо бы пошалить…

Повернувшись на бок, я посмотрел в её красивые, бездонные глаза и неожиданно кое-что понял. А ведь она со мной уже около двух лет. Два года! С тех пор как меня назначили снайпером, около года назад, ей было поставлено улучшенное программное обеспечение, и она стала ещё умнее, естественнее и лучше чем раньше. Она совсем как настоящая, живая женщина, которая всегда обо мне заботится, всегда дарит мне радость. Но я по-прежнему относился к ней как к бездушной машине. И в тот момент я почувствовал — это было неправильно. Я погладил её щеку, и она тут же поцеловала мою ладонь.

— А ведь я даже не дал тебя имени? — сказал я ей. — Хотя ты со мной уже давно.

— Нет, милый, — отозвалась она, — ты никогда не давал мне имени…

— Я командовал тобой, давал инструкции по поведению, но никогда и не думал дать тебе имя. Сейчас мне начинает казаться, что это неправильно.

— Правильно, или нет, дорогой, это лишь тебе решать. Главное чтобы тебе это нравилось. Я буду такой, какой ты хочешь меня видеть и ты можешь обращаться ко мне так, как хочешь.

— Знаешь, пожалуй, я дам тебе имя. Не постельное прозвище, а настоящее имя.

— Хорошо, милый. Какое?

— Тебя зовут Серена.