Юродивый Эрос

Павел Парфин, 2014

Книга Павла Парфина «Юродивый Эрос» – откровения виртуального юродивого. Действие происходит в обычном украинском городе. Вторая сюжетная линия повести развивается в параллельном мире – виртуальной Древней Руси. Молодой человек по прозвищу Эрос совершает поступок, который, как ему кажется, приводит к гибели знакомого парня: Эрос заходит на виртуальное кладбище и, смеха ради, «бронирует» товарищу могилу и назначает дату смерти. После чего приятель исчезает. Эроса одолевает острое чувство вины и желание искупить ее. Случайно, войдя в интернет, Эрос попадает в виртуальный мир – Древнюю Русь, существующую параллельно с обычной реальностью. Надев рубище, Эрос становится юродивым, своими страданиями и подвигами он отмаливает свой грех. После этого он возвращается в реальный мир. Выясняется, что пропавший товарищ жив.

3

…Интернет — сосуд, в котором сообщаются наши желания… Без оглядки, не раздумывая и ни о чем не жалея, я расставался со своими желаниями. Ясно ощущал, как убывают они, как беззаботно шумят, подобно вешним ручьям, наконец вырвавшимся из-под ледяного панциря. Разум никак не препятствовал бегу моих желаний: ведь я был железно уверен, что взамен получу нечто большее, необыкновенное, чего я никогда не желал. Возможно, потому что не подозревал о существовании этого нечто, недалекий, обходил его вниманием или просто-напросто не готов был его возжелать — не достоин желать. Но как бы там ни было, я был, повторяю, железно уверен, что новые желания, как новые надежды, неузнаваемо преобразят меня, круто изменят мою дальнейшую жизнь, уведут с дороги, уже успевшей стать похожей на заезженную колею, — уведут в другие миры. Я добровольно расставался с желаниями, как нежилец отпускает кровь из вскрытой вены, надеясь избавиться от вечного стыда и тревоги… Интернет — сосуд, где сообщаются наши желания. Однако время шло, а я так и не получил ничего взамен. Напрасно истекая желаниями, порядком обессиленный, едва-едва справляющийся с приступами тошноты, я схватился за виски. Их нестерпимо ломило, ломало, в них беспрерывно тикало и звенело, словно там шел отсчет последних моих желаний, словно там, угрожая и кляня, надрывался телефон…

Опустошенный утренним кошмаром, чувствуя под мышками предательскую влагу, я опустил ноги с кровати. На будильнике 7.34. Черт, кому я понадобился в такую рань? Неловко двигая затекшими ногами, прошлепал в прихожую, чтоб раз и навсегда задушить телефон.

— Эрос, проснись! Тут такое творится! — с первой секунды Палермо не дал мне опомниться — волна тревоги ринулась накрыть меня с головой. Напрасно: я все еще находился под впечатлением сна. — Вчера Вовку Проуна убили! Ты представить себе не можешь…

— Да ну? — я не удержался от зевка. Голос Палермо, казалось, мне снится… Впрочем, мне дела не было до смерти Проуна; для меня он всего лишь знакомое имя. Тем не менее я вежливо спросил: — Нашли, кто убил?

— Куда там! Менты за голову хватаются!

— Еще бы, папик у него вроде из…

— Нашли Проуна на Басах с проломленной головой.

— Нда-а, хорошего мало, — я должен был что-то сказать. Ну не посылать же Палермо за то, что он поднял меня ни свет ни заря! Хм, разбудил из-за чьей-то смерти. Ладно бы хоть заметный пацан пропал. — Хоть Вован и бандит был, жаль пацана.

Я внезапно иссяк. Ужас сюрреалистического сна окончательно развеялся, чужая смерть абсолютно не тронула. Вдобавок нестерпимо захотелось в туалет.

— Чего замолчал? — не выдержал Палермо.

— Так. Вечером куда пойдем?

— Не знаю еще. Наверное, опять в Склеп.

— Что, снова на «Сайт мертвых»?

— Не поверишь, тянет, — шепотом признался Палермо. Ну и слышимость сегодня по телефону — зловещая.

Я подумал, но врать не стал.

— И мне страшно, Палермо. Оттого что тянет туда.

Любопытство — страшная вещь. Страшней красоты. Войдя на www.viorah.com, любопытства ради щелкнули по ссылке «Некрологи». Меня тошнило от заздравий и тостов, пожелания покойникам еще забавляли. Это ж надо было кому-то придумать назвать гостевую книгу некрологами!

Мы углубились в чтение. И в самом деле забавляло. Щелкнешь по имени или нику, а там хохма вроде этой: «Жорж Клон. Жорик, вертись на том свете, как ты вертелся в этой жизни. Бойся ментов и налоговиков. Они там тоже есть. Верка и кореша». Ну, чем не прикол? «Сашечка Самсоненко. Боже, Саша, какая нелепая смерть! Как ты могла нас оставить?! Забери нас с собой! Мама, Нюша и Федор… Железный Клоп. Разбился на мотике. Прощай, братан! Колян… Мировая Дура… Славик, Дизайнер бабских сисек… Соленый Кот… Вован Проун… Косолапый Лелик…»

— Стоп! Проун! — я машинально ударил Палермо по руке, управлявшей мышкой. — Это интересно.

— Пусто, — Палермо разочарованно пожал плечами.

— Хм, только даты рождения и смерти. 11 августа…

— Ну, так оно и есть: вчера ж его и убили.

— Постой, а откуда здесь взялась… эта запись? — я прямо-таки обалдел от открытия. — Это что же получается…

— Кончай, ты мистика-то из себя не строй! — неожиданно грубо оборвал меня Палермо. Неужели и до него дошло? — Взялась — и все тут!

— А ты мне рот не затыкай, понял! — я мгновенно завелся, почувствовав себя уязвимым. Но главное, мне стало страшно за…

— Эрос, нужно проверить!

— Как раз это я и хотел сделать. Ну-ка, найди его могилку, будь она неладна!

— Вы чего это, мальчики? — раздался вдруг голос Ален. Мы разом оглянулись — ее глаза подозрительно блестели. Кондрат похабно ухмылялся, левая его рука и правая Ален были скованы наручниками.

— Твоих рук дело?! — не в силах больше сдерживать себя, я накинулся на Кондрата.

— Охренел совсем! — продолжая ухмыляться, теперь уже злобно, Кондрат попятился. — Я привел тебе Ален… на дознание. Не хочешь заглянуть ей под юбку? Целомудрие просит политического убежища.

Кретин, о чем это он? Мы не клялись с Ален в вечной любви.

— Но кто-то же прикололся над Проуном! Прямо как мы.

— Что? — Ален вмиг побелела, вскинула было руки к лицу, да правую наручники не пустили. — Андрюша?!

— Ну-ну, разорались тут, — Кондрат процедил сквозь зубы. — Не гоните пургу по чем зря, ясно?

— Все равно нужно проверить, — упрямо гнул свое Палермо. Молодец, парень, ценю.

— И правда, нужно проверить, — поддержала Ален. Глаза ее больше не блестели, они высохли, как две вчерашних лужи.

— Валяй, — все так же сквозь зубы согласился Кондрат. Куда бы ты делся, урод! В эту минуту я жутко возненавидел его. Боже, неужели я ревновал его к Ален?

По кладбищенскому каталогу разыскали будущую могилку Андрюшки Карпова. Нет, ну надо ж такое придумать — будущая могила!

— Завтра, — я как баран уставился на экран.

— А завтра точно тринадцатое? — дурашливым тоном усомнился Кондрат. Никто на него даже не взглянул.

— Нужно сообщить ему, — не подумав, предложил Палермо.

— И что ты ему скажешь? — я тяжело вздохнул — моя ведь была идея с Андрюхой. — Что мы назначили ему дату смерти?.. Он нас на хер пошлет!

— Да вы что, мужики?! — Кондрат вытаращил на нас глумливые свои глазки; Ален как-то уж слишком обреченно поникла головой. — Фигней занимаетесь! Это ж простое совпадение!

— Что совпадение?! — я пришел бешенство. — Смерть Вована и запись в его «некрологе»?!

— Отвечаю: это просто черный прикол, — Кондрат не сдавался, правда, от мерзкой улыбочки его и следа не осталось.

— Боже, Андрюшка, я же раз целовалась с ним! — запричитала было Ален, но я больно дернул ее за руку.

— Прикол, говоришь? А что ж тебя так колбасит? Зуб на зуб не попадает?

Кондрата и в самом деле трясло, как от простудной лихорадки.

— Надо выпить, — глухо предложил он.

— Надо, — согласно кивнул Палермо. — Сначала Андрюхе позвоню.

— И что ты ему скажешь?! — опять взвился я.

— Эрос, ты не прав, пусть позвонит, — заступилась Ален.

— Узнаю, как дела, — совершенно спокойно пояснил Палермо; видно было, что ему до одного места моя истерика. — Где здесь телефон?

— У менеджера, — Ален с торопливой готовностью кивнула в сторону входа в Склеп.

Палермо звонил, наверное, вечность. Мы жгли взглядами его чуть согбенную спину, торопили мысленно и вслух: «Палермо, что ты там тормозишь?!»

— Ну что? — с напускным равнодушием — слишком напускным — спросил я. Первым спросил.

— Нет его. Мать говорит, в Харьков уехал. Завтра рано утром возвращается.

— Ну и слава Богу! — с облегчением вздохнула Ален.

— Ты думаешь, он тебя слышит? — не удержавшись, ехидно заметил Кондрат.

— Не богохульствуй, понял! — вновь заводясь, рыкнул я.

— Достали вы меня, — отмахнулся Кондрат; затем нехорошо сузил зрачки. — Вижу, Эрос, ты уже успел забыть…

— О чем? — я не решался взглянуть ему в глаза — знал, что он сейчас скажет.

— Как же ты быстро отрекся от двух богов. От таких разных богов.

— Сволочь! — я схватил Кондрата за грудки, но уже в следующую секунду Палермо оказался между нами.

— Пойдем выпьем, — он хрипел, как испорченный телефон.

Мы изрядно набрались в тот вечер. По-моему, даже не заплатили за последнюю бутылку портвейна — вслед нам какой-то мудак выкинул из кафе сумку Ален. Сумка сплошь была в бордовых пятнах, от пятен мерзко несло сивухой… Ален стало дурно тут же рядом, на троллейбусной остановке. Ален так дико рвало, что бабки, в столь поздний час еще торговавшие семечками, не рискнули вякнуть в ее адрес. Кондрат, платком вытерев ей лицо, увез домой на такси. Сволочь, он так и не открыл тех дребаных наручников!

Палермо сильно шатало, мне мерещился в каждом встречном парне мертвый Проун. Маршрутки все не было.

— Что ты об… всем этом дум… думаешь? — едва ворочая языком, сказал Палермо.

— Говно, — просто ответил я, пьяным взглядом всматриваясь в ночную даль. Черт, кого я там хотел подогнать?

— Ик, и мне не нравится, — икнул Палермо и обреченно покачал головой. Ну точно китайский болванчик.

— Не знаешь, чего Андрюха в Харьков подался? — зачем-то спросил я.

— Мать его сказала, на Барабашовский рынок, за дубленками — себе и сестре. В августе дубленки самые дешевые.

— Все равно с деньгами поехал, — автоматически вывел я.

— Что значит, с деньгами? — Палермо уперся в меня хмельными очами. На моих глазах взор его неумолимо трезвел и гас, подобно всем звездам мира, что потухнут через четыре часа, на рассвете. Тогда — я вспомнил — приходит из Харькова поезд.

— При чем тут деньги? — давно все поняв, повторил Палермо. Он хотел, чтобы я его обманул… Но я заорал как ненормальный:

— Говорю же: говно!!

— А что ты теперь можешь исправить?! — вопил в ответ ошалевший Палермо.

— Не знаю, — комок встал в горле, еще шаг и я расплачусь, как последний пацан. Еще шаг к осознанию полного своего бессилия…

— Стоп, по идее…

Что-то пришло мне на ум, какая-то мелочь, но я решил за нее зацепиться. В эти минуты даже собственный страх можно было принять за единственную соломинку.

— Не помнишь, был ли там сервис «Вытереть» или «Отменить»?

— Какой еще сервис? — не сразу догнал Палермо. Ему захотелось помочиться, и он прицелился пенисом в ближайший каштан. Не смея отвести взгляд от быстрой струи, я пожалел, что нельзя так же легко избавляться от ошибок и глупых мыслей. От наших дурацких поступков.

— Блин, Палермо, вспомни, ну там, где мы заносили год рождения и… фамилию Андрюхи — была там такая команда?

— «Отменить», что ли?

— Ну да!

— Кажись, была, — неуверенно протянул он.

— Тогда летим в Склеп! — я схватил его за рукав. Но Палермо, неожиданно выпучив на меня рыбьи глаза, зло вырвался, махнул рукой, силясь достать меня по лицу, — не достал; потом, повернувшись, побежал прочь, крича на ходу:

— Нет, я сегодня не могу! У меня сегодня мальчишник!

Господи, во что же мы вляпались?! Образ Бога испохабили, поклялись невесть кому и друга приговорили. Кто наделил меня такими желаниями, кто?! Весь мир наш — сплошной сайт мертвых, где всякий роет себе и другому могилу.

При входе в Склеп менеджер, несший ночное дежурство, не хотел пускать меня: мол, машины все заняты. «Отвали», — я грубо оттолкнул его; «уйди», — дрожащими губами попросил убраться тринадцатилетнего пацана. Наконец сел за компьютер.

Не попадая по клавишам, не сразу ввел адрес сайта. Господи, хоть бы там был этот чертов сервис — «очистить», «удалить», «оскопить», «аннигилировать»! Ну, чего ж он так долго грузится!

Ну!.. «HTTP Ошибка 403 — Запрещено. У вас нет прав для просмотра этой страницы. Возможно, просмотр этого каталога или страницы с использованием указанных вами личных данных не разрешен».

У меня хватило сил прочесть все это. Потом в глазах поплыло… Черт, только этого не хватало! Черт!! Я саданул что есть мочи по клавиатуре — на меня даже не глянули. Наверное, подумали, что у пацана от игры крышу рвет. А у меня и вправду рвало крышу…

Что же ты, Господи? Будь Ты… будь я проклят! Не уйду, я не уйду отсюда! Живым не уйду, пока не дождусь. Я обязательно дождусь, когда он заработает, когда Он пустит меня. Держись, Андрюха! Господи, возьми меня, а его — нет…