Заговоренный

Павел Михайлович Медведев, 2020

Вторая повесть из серии "Проклятый путь" приоткрывает мистическую завесу семейных тайн и духовного статуса главного героя с экскурсом в его детство, юность и прошлое его предков.

Глава 2

Встреча с лучшим другом

В родной провинциальный город я прибыл поздним вечером. Было темно и очень холодно. Мои гражданские туфли согревали плохо, даже на теплый носок, гражданскими ботинками я не обзавелся, а в съемном жилье я оставил уставные берцы и полевую форму. С собой я взял только повседневную форму для визита в военную комендатуру. Поэтому на вокзале я, не задумываясь о цене, сразу взял такси. Мама встретила меня приветливо, с радостью и объятьями. Накормила сытным ужином. Расспросила, как добрался.

На следующий день я переоделся в военную повседневную форму и тут же её снял, у меня не было армейского пальто или шинели к ней, на складах они отсутствовали, мне только дали удлиненный плащ с подкладкой, который для зимы не годился. А бушлат одевался только с полевой формой, которую я оставил на съемном жилье. По гражданке в поношенной кожаной куртке я отправился в комендатуру, чтобы сделать отметку о прибытии в отпускном билете. Впрочем, меня даже не пустили на территорию комендатуры, а велели подождать на улице, у приемного окошка пока поставят штамп о прибытии на оборотной стороне отпускного билета.

Тут же неожиданно на мобильник мне позвонил лучший друг Сергей Севастьянов, с которым я учился вместе в университете и на военной кафедре:

— Аллё, Серега, ты что ли — с удивлением ответил я в трубку.

— Привет, Паш, узнал? Я в городе…

— Шутишь, какими судьбами в наших краях? — громко спросил я.

— Приехал на днях, к братьям, решил тебе позвонить, как служишь? Как сам? — спросил он.

— А я в отпуске, домой приехал, значит, увидимся, вот это удача! — восторженно вырвалось у меня.

— Конечно, дружище, давай завтра с утра в универ нагрянем, может кого из наших застанем… — предложил Серж.

Сергей жил, в средней полосе, в русской глубинке. А к двоюродным братьям ездил раз в два года. Он успел устроиться в правоохранительные органы сначала стажером, после закончил школу милиции и поступил на должность участкового уполномоченного не в своем, а в соседнем селе. Поэтому армию он миновал.

Он был мне лучшим другом, а иногда казалось, заменял родного и даже двоюродного брата, которых у меня не было. Мы были очень похожи, даже внешне, примерно одного роста и телосложения с русыми волосами, только мои были посветлей, а у него серые, выцветшие, как если б в детстве он был рыженьким мальчиком. Роднила нас общностью и хитрая улыбка и белая кожа по первому типу, характерная для северных народов. Совпадал и серо-голубой цвет глаз с зелеными вкраплениями. Особенно это давало о себе знать на фотографиях, фотопленка фиксировала их как красный оттенок возле зрачка. Еще меня отличала от друга небольшая горбинка на прямом римском носу, доставшая мне по наследству по материнской ветке от немецких аристократов. На курсе Сергей сразу выделил меня среди других тем, что я более всего был похож на чистокровного русского парня. О своих немецких корнях я ему не рассказывал.

Как и условились мы зашли в альма-матер, нашли своего сокурсника Тимура, который учился в аспирантуре и уже преподавал у первокурсников, узнали свежие новости. В студенческую столовую мы не пошли из-за больших очередей. А ностальгировали о годах учебы, бродя по коридорам, ставшим родными за пять лет. Поднялись на военную кафедру, которую теперь закрыли и перепрофилировали в кафедру ОБЖ. После зашли перекусить в кафе, погуляли по центру города и даже заехали к нашему однокурснику Филоненко Гане. Не могу сказать, что он был нашим другом, просто с нами он общался чаще и больше, чем с другими однокурсниками, для которых он был неуклюжим объектом для разных шуток и самоутверждения ровесников. В юности он был медлителен, физически развит очень слабо, а главное не обладал чувством юмора и обижался на шутки иногда даже с маниакальным настроем в будущем всем отомстить. Вообще за пять лет учебы я не помню, чтобы он смеялся от души, а только редко улыбался, а скорее ухмылялся, когда был доволен собой или тем, что другие напрягались, бегали на физкультуре, а он, будучи на больничном, стоял в теньке покуривал и плевался. Зато об огнестрельном оружии Ганя мог рассказывать часами, как, и положено человеку-материалисту, не верившему в высшие силы. Оказалось, что и крещеным он не был, поэтому и рассуждал как атеист, а мрачное выражение его физиономии напоминало поэта Маяковского, когда он снимал очки и нахмуривался. Но в отличие от поэта противоположный пол Ганю мало интересовал, не припомню, чтобы он был влюблен в какую-нибудь девушку. Любил он иногда декламировать мрачные стихи неизвестного автора, в которых герой обязательно телом молодой, а душой почти старик. Отсюда и возникало подозрение у многих о ее мстительности, обидчивости и маниакальных отклонениях в поведении.

Впрочем, большинство наших однокурсников сами были далеко не белыми и пушистыми, а гораздо хуже. Я бы даже сказал, что не достойны получения высшего образования, поскольку культурный уровень их общения оставлял желать лучшего. Да и откуда было взяться той интеллигентности и толерантности, если большинство из них были из бедных семей из небольших поселков и станиц, где сквернословие, зоновские манеры поведения, а также употребление горячительных напитков и легких наркотиков обычное дело. Хотя зная правила блатного мира, через своего дядьку по матери, наркомания и бранные выражения не характерны для правильных пацанов, живущих по воровским понятиям. Отчего с некоторыми однокурсниками у меня и были ссоры и недопонимания, особенно на старших курсах. Мы же с Сергеем в отличие от них даже не курили.

Конец ознакомительного фрагмента.