Мортидо

Павел Манштейн

Макс – писатель, у которого с женщинами ровным счётом не складывается ничего, да и с писательством, по правде говоря – тоже. Из новостей он узнает о суицидальной игре «Белый кит» и решает сыграть, чтобы выйти из творческого кризиса, заодно написав хоть что-нибудь, кроме предсмертной записки. Но приняв правила квеста, писатель понимает, что выйти из этой игры невозможно. Выход один – в небо, но очень скоро Макс сталкивается с собственным прошлым и на кону оказывается нечто большее, чем его собственная жизнь. А его прошлое обещает раскрыться в новом свете, если это вообще светом назвать можно.

Глава 3

Звук будильника вырвал меня из сна, который я не смог вспомнить, едва открыв глаза. Часы показывали четыре часа и десять минут утра. Это означает только, что через десять минут я получу задание, которое не рад буду выполнять. Первый шаг к смерти, к небытию, миновав которое я смогу выйти из того состояния, которое само по себе хуже смерти. Выход из творческого кризиса стоит жизни.

Во вкладке сообщение уже висит сообщение от Агнессы Смит, хотя часы показывают только восемнадцать минут. Пунктуальность второе «я» всяческих манипуляторов и мошенников. Ещё один способ взять на крючок рыбку, которая сама на него и бросается, словно голодное существо, которое лишали еды неделями. Текст сообщения гласит: в лесопарке под мостом справа на одной из колонн будет граффити со словом «моби-дик», что означает «Белый кит». Рядом с граффити ищи кладку в которой будет лезвие с гравировкой «f57». Тебе нужно будет вырезать у себя на руке эту гравировку этим лезвием и снять это на камеру — потом пришлёшь сюда. Не думай, что всё так просто — это только начало долгого пути, с которого пока никто не сумел свернуть.

Открываю сообщение, но ничего не отвечаю. Просто молча беру на заметку то, что я должен сделать и морально готовлюсь. Если странные надписи сделанные лезвием на руках выведут меня из творческого кризиса, то я готов. Немного дешёвого вина, купленного в не менее дешёвом алкомаркете выписывают отправную точку в линейном и заранее прописанном сюжете моего утра. Немного кисловатое, но мягкое и насыщенное вино омывает губы, затем рот, а потом и пищевод. Нотки расслабление пробегают по всему телу. С каждым глотком мне становится спокойнее и легче осознавать, что сегодня мне предначертано вырезать на руке ничего не значащую для меня надпись.

Ведущий утреннего телешоу объясняет, почему инопланетяне среди нас. Ещё один способ создать помойку из мозгов телезрителей. Люди подобно мусорным контейнерам добровольно подставляют свои головы под самые отборные отбросы телевидения. Сворачивая губы в трубочку и заглатывая член называемый «киноиндустрия» люди шутят выученные наизусть шутки и готовят блюда, рецепты которых им рассказали в очередном третьесортном телешоу. Парень на экране кажется и правда верит, что его соседом вполне может оказаться мигрант с какого-нибудь ближайшего созвездия. По крайней мере, его слова звучат довольно убедительно. Убедительно — значит, он сам верит в тот бред, который рассказывает на камеру. Интересно, видео-оператор снимавший его тоже верит в это?

Ещё одна запись в блокноте: Утро, примерно 4:57 утра и скоро я пройду обряд посвящения в самоубийцы. Моя жизнь приобретает новый смысл. Я начинаю жить ради того, чтобы просто перестать ценить собственную жизнь и осознанно с ней распрощаться. Ради чего я это делаю? Творческий кризис опаснее смерти или смерть явления не только физическое, но в первую очередь духовное? Не делает ли меня творческий кризис мёртвым духовно настолько, что физическая смерть смертью уже не является? Возможно в одной из следующих записей я смогу ответить на этот вопрос.