Эпидемия

Павел Кремер

Смертность от вируса начала увеличиваться и достигла 8% от количества заболевших. Болезнь не щадила никого, ни простых людей, ни политических лидеров. Из-за высокой смертности, от этого вируса количество населения на земле уменьшилось на одну восьмую, и мировая экономика разрушилась. Мне было жалко кота Шредингера, но я знал, что мы должны пожертвовать им ради спасения жизни сотни тысяч людей, которые умрут, если мы не остановим эпидемию.

Глава 3. Как я стал евреем

«Вы нам русачков, русачков давайте…»

И. В. Сталин

В стране той дружбе доверял,

мир познавал и удивлялся

Достоинство я в драке защищал,

а было больно, плакать не стеснялся

Казался куст там деревом большим,

а каждый взрослый великаном.

Двор по соседству островом чужим

Там был я Пятницей и Магелланом

Не знаю, как в неё вселился,

откуда и зачем в ней появился.

Не помню, как со мной рассталась

Страна та детством называлась

Вы, наверное, уже поняли, что я сейчас живу в Израиле, а родился я и раньше жил в Советском Союзе. Пока я не начал учиться в школе, национальный вопрос меня не интересовал, вернее, честно говоря, я даже не знал, что это такое. В школе, в начальных классах, тоже этим не интересовался. Как все дети в этом возрасте, я был конформистом, то есть придерживался тех взглядов, которые были приняты среди моих сверстников. Считалось, что русские — это хорошие, честные, смелые и умеющие за себя постоять ребята. Все мои друзья были русскими, а я, как я считал, был ничем не хуже, чем они, и поэтому тоже считал себя русским. Звали меня Антоном, и я ничем не отличался от своих друзей. Мне нравились, как и всем другим детям моего возраста, сильные и смелые ребята и стройные и красивые девчонки. И не нравились толстые, жадные, хитрые и трусливые дети. Кто такие евреи, я не знал. Иногда во время ссор я слышал от других детей, высказывания типа — он жадный, как еврей, хитрый, как еврей, или трусливый, как еврей. Слово «еврей» в моем детском воображении начало ассоциироваться с этими тремя отрицательными качествами. Еврей — он жадный, хитрый и трусливый одновременно. Евреем для меня, как и для большинства моих сверстников, стал отрицательный образ, хуже которого быть не может. Со временем я тоже начал употреблять слово «еврей» в этом контексте. Мальчика, с которым я ссорился или дрался, когда был зол на него, я обзывал евреем. Были и другие обидные прозвища, которые дети давали друг другу. Например, «подлец», «чурка», «хохол» или «фашист». Но ни одно из них не могло сравниться со словом «еврей». У этого слова был еще один синоним, который иногда употребляли, — это было слово «жид». Жид был даже еще хуже, чем еврей.

Насколько себя помню в этом возрасте, я часто ссорился и дрался в школе. Постепенно я стал обращать внимание на то, что меня чаще, чем других мальчиков, во время ссор и не только во время ссор называли евреем. Меня это очень обижало. Иногда это и было причиной драки, которую я затевал. Однажды, придя домой с синяком под глазом, на вопрос мамы, что произошло, я признался, что подрался из-за того, что меня обозвали «евреем». Моя мама подумала и сказала, что так оно и есть, мы евреи, и в этом ничего плохого нет. Это такая национальность, такая же, как русский или украинец. И среди евреев есть очень много хороших людей. Но, я с этим не согласился, я был в шоке до такой степени, что даже не хотел больше ходить в школу. Никакой гордости за свою национальность в то время у меня не было, а было стыдно, что я еврей. Для меня это было несправедливо. После этого моя мама пошла в школу и поговорила с нашей учительницей. Через два дня учительница оставила весь класс после уроков и сказала, что она хочет поговорить с нами о национальностях. Марья Ивановна, так ее звали, сказала, что в нашей огромной стране, которая называется СССР, счастливо живут люди разных национальностей. Все вместе они строят коммунизм, они равны в своих правах и обязанностях, уважают и, как братья, любят друг друга. Среди этих национальностей есть русские, их большинство. Этот народ объединил вокруг себя все остальные народы. Поэтому русский народ, как бы считается старшим братом, с которого все берут пример. Есть и другие национальности, как, например, украинцы, татары, евреи. Наш класс тоже интернационален. Среди нас есть, например, евреи, и посмотрела на меня. Мне стало стыдно, и я покраснел. Мне показалось, а может быть, так оно и было, что все дети тоже презрительно посмотрели на меня. Учительница продолжала, у нас есть и украинцы. Вот, например, Малашенко Олег. Все посмотрели на мальчика, которого почему-то все обзывали «хохлом», а на самом деле он, оказывается, был украинцем, и он тоже покраснел.

И так совершено неожиданно я оказался евреем. Человеком, которого все презирают, и среди презирающих был и я сам. Мне ничего не оставалось, как жить с тем, кем я вдруг оказался. В то время я не был гордым евреем. То, что я был евреем, мне очень мешало в той жизни, особенно в отношениях с девушками. Свое еврейство я старался не афишировать и даже по возможности скрывать. И когда это самое еврейство выходило наружу, я чувствовал себя неловко и мне было стыдно, что я такой, как будто был в чем-то виноват. Я был совсем не похож на еврея, был шатеном с голубыми глазами и довольно симпатичный. Мне нравились русские девушки, особенно блондинки. Когда я стал постарше, я начал ездить в пионерский лагерь от маминой работы. Жить в пионерском лагере мне очень нравилось. Я с нетерпением ждал лета, чтобы вырваться на свободу, и хотя бы на время забыть неприятности, которые меня окружали дома. В пионерском лагере у меня было много друзей, с которыми я играл в футбол, волейбол, баскетбол, настольный теннис и шахматы. Были и подруги. Была одна девушка, которая мне нравилась. Мы встречались с ней вечером, гуляли, держались за руки и даже целовались. Однажды она меня спросила, почему другие ребята называют меня тренером. Разве я их тренирую? Я не понял и сказал, что не помню, чтобы меня кто-нибудь так называл. Выяснилось, что, когда мои друзья называли меня по фамилии Крейнин, ей это слышалось как тренер. Я ей сказал в чём дело Она спросила, не еврей ли я случайно. Я признался. После этого она больше не захотела со мной встречаться. Позже, когда я стал старше, у меня появилась другая девушка, она жила на Васильевском острове. Мы с ней встречались и нравились друг другу. Однажды она пригласила меня к себе домой. Когда я приехал к ней, она познакомила меня со своим папой. Папа был выпивший и через какое-то время предложил мне выпить с ним за компанию. Когда я отказался, он удивился, немного протрезвел и, сразу же сообразив, с кем имеет дело, деликатно намекнул мне на то кем я являюсь. Когда мы встретились в следующий раз с этой девушкой, она мне сказала, что я не очень понравился ее папе и тот сказал, что, если я буду у них в следующий раз, он хочет, чтобы мы вместе с ней помыли у них окна. Я обиделся и покраснел, поскольку в то время был очень чувствителен к проявлениям открытого или скрытого антисемитизма, а иногда даже видел его там, где может быть, его и не было. Больше я к ним не приходил, а с этой девушкой перестал встречаться. Постепенно я смирился с тем, что я еврей, и уже начал думать, что это навсегда. Но судьба — переменчивая злодейка. Так же, как ранее я неожиданно стал евреем, я вдруг неожиданно опять стал русским. Это произошло, когда я приехал в Израиль и стал общаться с коренными израильтянами.