Сел и Поехал 3. 16 000 км по Америке

Павел Кобяк, 2014

Третья книга известного мотопутешественника Павла Кобяка из серии «Сел и поехал» откроет для читателя современную Америку. Проехав всю Россию от Питера до Владивостока, осуществив нелегкую экспедицию на Кавказ, пережив массу опасных приключений, автор на этот раз решил совершить американскую «кругосветку» и проехал по США 16 000 километров через 27 штатов. Перед глазами читателя пройдут красоты Гранд Каньона и Ниагарского водопада, гейзеры Йеллоустонского национального парка и деревья-гиганты в парке «Секвойя», криминальные кварталы Сан-Франциско, небоскребы Нью-Йорка, нищая индейская Аризона, набитый деньгами Лас-Вегас, жаркая Долина Смерти, уютный Новый Орлеан… У автора с детства была мечта – оказаться в Америке. Но Америка оказалась совсем не такой, какой представлялась в воображении.

РУССКИЕ ИЗ СЕВЕРНОЙ КАРОЛИНЫ

Встреча на Эльбе — так хочется назвать наш приезд к Николаю Милованову, сыну моего товарища и партнера по бизнесу, которого тоже зовут Николаем. Устроившись в отеле в городе Роли, что в Северной Каролине, мы навещаем наших русских собратьев, осевших в американской глубинке.

— Привет, давайте знакомиться…

Этот молодой парень с вьющимися длинными волосами приветливо улыбается. Мы представляем друг друга, «ху из ху», после чего Николай проводит к дому.

— Здесь будем вечеринку устраивать, — показывает на террасу перед своим двухэтажным домом.

Показав дом и познакомив с женой Еленой, Николай везет нас в местный супермаркет. Городок, где мы оказались, совсем крошечный, а центральный магазин — просто огромный. Людей почти нет, выбор товаров огромный, в том числе и на мясном прилавке. Однако Николай не смотрит на сочные вырезки, разложенные на витрине, — он вызывает мясника.

— Этот магазин был первым местом моей работы, — поясняет он. — И здешний мясник — мой хороший приятель, его зовут Трей.

Трей ненадолго выходит, здоровается, и Николай просит его нарубить нам лучших кусков говядины. Это должны быть куски толщиной полтора дюйма, по-нашему — четыре сантиметра, для стейка рибай. И тут я понимаю: вот это по-русски. В советские времена умные люди всегда имели знакомого мясника, это было в порядке вещей. Но русские — они и в Африке русские, и в Америке, свои нравы и привычки они переносят и туда.

Переезд из Джорджии в Северную Каролину составил более полутысячи километров. Дорога была попрежнему классная, на пять с плюсом. А вот пейзажи вокруг порой очень удивляли. Америка — богатая страна, о чем свидетельствуют аккуратные частные дома, мелькающие по бокам трассы и говорящие о том, что уровень жизни тут довольно высокий. Но есть и бедная Америка, ее мы тоже отметили. Притормаживаем, сворачиваем со скоростной трассы на более скромную дорогу и спустя минут двадцать оказываемся в другом мире.

Справа от дороги вижу странные одноэтажные — не дома даже, а домики. Или жилые вагончики, если точнее. Когда у меня на участке шла стройка, в похожих бытовках жили рабочие из Узбекистана, но это ведь гастарбайтеры! А здесь — Америка, не самый бедный штат Джорджия, что вообще переводится как «Грузия», и такая нищета! Рядом с домами-вагончиками валяется мусор, стоят сломанные ржавые машины, и впечатление от этого беспорядка самое неприглядное.

Эта одноэтажная Америка еще будет нам попадаться не раз. Какая-то часть населения живет здесь в убогих постройках, их в нашей стране назвали бы бараками. Особенно вставит в этом смысле индейская резервация, но о ней — в следующих главах.

В первые дни Америка вообще не сильно впечатлила. Рассказы тех, кто здесь бывал, были гораздо ярче, чем то, что я увидел. Я ожидал большего, но пока видел лишь то, что видел и в других местах, — за малым исключением.

После знакомства с изнанкой американской жизни возвратились на хайвей и отправились дальше. В сравнении с первым днем мы слегка изменили порядок в колонне. Первым ехал я, за мной чуть в стороне Миша с Соней, а замыкали колонну Слава с Настей. Но ехали по-прежнему в шахматном порядке.

Гонять здесь не рекомендуется. Полицейские более жесткие, чем в России, так что если мы и превышали скорость, то ненамного. Разрешенная скорость на большинстве хайвеев — 65–75 миль в час, что в переводе около 105–120 километров в час. И еще особенность: мотоциклам здесь категорически запрещено вклиниваться между рядами движения. Наши мотоциклисты часто пользуются этим преимуществом, потому и пробки им нипочем. В Америке ты должен пристраиваться в кильватер автомобилям, и если они стоят — ты тоже будешь куковать в заторе.

Завершением дня становится вечеринка у Николая. Таких русских парней, которые не побоялись переехать в другую страну, нашли нормальную работу и теперь, по российским меркам, процветают, — немало. Николай попал сюда впервые в шестнадцать лет. По достижении совершеннолетия уехал в Россию, но вскоре опять вернулся в Америку. Уже в двадцать лет Николай стал владельцем двухэтажного дома, купил машину, а сейчас еще и мотоцикл приобрел.

— Как это тебе удалось? — спрашиваю. — Купить дом в любой стране — это весьма большие деньги!

— А я в кредит купил дом. И машину тоже в кредит. За дом я выплачиваю 2,75 процента годовых, причем кредит — на пятнадцать лет. Если захочу купить еще одну машину, буду выплачивать 1,75 процента в год. Но мне это не надо, мне мои машины нравятся. Если же захочу получить еще одно образование, буду платить больше четырех процентов в год. Свадьбу мы тоже оплачивали в кредит. Вначале три дня гуляли, потом отправились на частный остров — на время медового месяца. Кредит брали по 3,25 процента годовых. Я просто умею находить хорошие кредитные банки.

— И здесь все так живут?

— Да, вся Америка живет в кредит, поэтому самое главное здесь — что?

— Что же главное?

— Хорошая кредитная история! Если ты надежный заемщик, то можешь, имея работу, покупать дома, автомобили, бытовую технику и жить в свое удовольствие. Но если ты проштрафился перед банками, о комфортной жизни можешь забыть.

Хочешь обеспеченно жить в Америке — имей хорошую кредитную историю.

Поневоле вспоминается российская кредитная система. Да, ты можешь взять кредит на что угодно, но под такой процент, что настроение кредитоваться быстро пропадает. С другой стороны, все мы помним экономический кризис 2008 года, запущенный ипотечным кризисом на рынке недвижимости США. Оказалось, что американцы набрали такое количество кредитов для приобретения домов и квартир, какое они оказались не в силах вернуть кредиторам. В итоге надулся много миллиардный пузырь на этом рынке, а дальше мировая экономика пошла уже валиться по принципу домино. Так что американские кредиты, ребята, это палка о двух концах.

На русскую вечеринку в честь нашего приезда приглашены гости. Собралось десятка полтора человек, все люди веселые и доброжелательные, все из России или стран СНГ, и у каждого своя история попадания в Америку. У Марины из Белоруссии — одна история, у Леши с Украины — другая, у Сергея из России — третья. За рубежом, как ни странно, никакого различия между жителями славянских республик не чувствуется, все здесь являются, да и чувствуют себя русскими. Тем более таковыми они являются для американцев, совершенно не понимающих различия между этими народами. Поэтому, наверное, и наша тусовка проходит мирно, можно сказать, в братской дружественной обстановке. У России нынче конфликт с Украиной, на юго-востоке этой страны идет гражданская война, но мы тревожных тем стараемся не касаться, в конце концов, супруга Николая — украинка.

Еще запомнился Стас, который долгое время прожил в Австралии, но затем перебрался в Штаты — сказал, что тут ему комфортнее. Вроде человек в возрасте, лет шестидесяти, он тем не менее оказался молод душой и с энтузиазмом начал вписываться в наш проект будущего года — совершить путешествие на мотоциклах по Австралии.

— Тоже байкер? — спрашиваю.

— В каком-то смысле, — смеется Стас. — Люблю новые впечатления, а главное, я буду нужным членом команды — я же Австралию знаю как свои пять пальцев!

Ужин из купленного у знакомого мясника мяса получается шикарным: приготовлен рибай — говядина, поджаренная в барбекюшнице.

Про стейк под названием «рибай» скажу особо, поскольку по нашей русской традиции на пикниках угощаются в основном шашлычком из свинины или баранины. Здесь же покупается самый мясистый и самый «мраморный» из говяжьих отрубов. Название «рибай» произошло от английского rib-eye, что означает «ребро» и «глаз». Отруб берется из района ребер, а глаз напоминает форма его поперечного среза. Вся фишка в том, что многочисленные жировые прослойки, делающие говядину «мраморной», во время жарки тают, и мясо в итоге получается невероятно сочным и вкусным. Такой стейк хорош, даже если приготовлен на сковородке, а уж после горячих угольков это просто объеденье.

Но тут следовало учесть, что а) стейки были приобретены «по блату», б) Николай гениально умеет их готовить. Мне приходилось не раз есть такое мясо, бывал я и в фирменном ресторане «Рибай», но такого обалденного вкуса что-то не помню.

Потом осматриваем автопарк Николая. У него отличная БМВ «троечка», причем с форсированным движком, мощность которого — 536 с половиной лошадок!

— Серьезно, что ли?! — не верится мне.

— Абсолютно серьезно. У меня иногда на старте даже колеса проворачиваются, такая прет мощь. Я эту машину зову «Даника».

Мотоцикл у Николая тоже марки БМВ, и я приглашаю его с нами на байк-фестиваль в Стурджис.

— Поехали? Отдохнем в свое удовольствие, там полмиллиона мотоциклистов соберется!

Николай разводит руками:

— С удовольствием бы прокатился с вами. Но я только что устроился на новое место работы. И работодатель ни за что меня не отпустит — с этим тут строго. Я знаю: если в Америке потеряешь работу, то, можно сказать, потеряешь все. Твоя кредитная история не кончится, конечно, но полностью остановится: ты уже не сможешь выплачивать кредиты, если таковые набрал, а это будет означать экономическую катастрофу. Тут Америка опять показывает свою изнанку. «Это всего лишь бизнес, ничего личного!» А личного так иногда хочется, хоть тресни! Лучше потом работать по шестнадцать часов, а сегодня — дайте оттянуться, дайте праздник душе устроить! Увы, то, что запросто делается в России, в смысле — легко устраивается праздник

душе, в Америке осуществить гораздо труднее.

Завершением замечательного вечера становится сауна, которая имеется на участке. Мы еще в самом начале пути, еще не вымотались, как то бывает в финале любой экспедиции, но жаркая финская банька все равно хороша и приятна.

Наутро, свежие и выспавшиеся, отправляемся дальше. Мы не едем — летим, ведь сегодня вечером нас ждет один из самых великих городов мира — его величество Нью-Йорк…

СТОЛИЦА + «БОЛЬШОЕ ЯБЛОКО»

Поздний вечер, центр Нью-Йорка — Манхэттен. Едем на малой скорости, озирая сверкающие небоскребы. Неожиданно подбрасывает — яма на дороге! Через минут пять еще один ухаб, что не лучшим образом характеризует местные дороги. И вообще Нью-Йорк почему-то не очень восхищает. Он подавляет, конечно, смотришь снизу на небоскребы — и голова начинает кружиться. Но восторга от этого не испытываешь. Впереди неоновая реклама сияет так сильно, что рябит в глазах. Везде слышен шум, это звук большого города, в который вдруг вплетается вой сирены. Спустя минуту видим пожарную машину с включенными мигалками, — не переставая надрывно гудеть, та несется к месту происшествия и вскоре скрывается из виду. Ну и, ясное дело, повсюду мельтешат классические желтые такси. Поначалу их воспринимаешь как нечто знакомое, чуть ли не родное, но вскоре и они надоедают. Удивительный город Нью-Йорк — он привлекает и раздражает одновременно.

Когда останавливаемся, говорю:

— Надо где-то мотоциклы поставить. Все-таки нужно и пешком по Нью-Йорку прогуляться.

Спустя минут десять удается найти стоянку, причем бесплатную. После чего отправляемся утюжить улицы, если честно, очень далекие от требования санитарных норм.

— Надо же, какая грязища… — бормочет Соня, глядя на разбросанные по тротуарам бумаги, пакеты, окурки и т. д.

— А запах какой! — зажимает нос Настя.

Откуда-то тянет гнильцой, и мы стараемся миновать это место побыстрее. Однако мусор все равно попадается на каждом шагу. Вот лежит куча черных полиэтиленовых мешков, доверху набитых отходами. А вот кипа картонных коробок, явно предназначенная для утилизации.

— Ну и ну! — кручу головой. — Не думал, что НьюЙорк такой грязный…

Восприятие у меня двойственное: пятьдесят на пятьдесят. С одной стороны, вокруг сияют огнями огромные небоскребы, с другой — во многих местах под ногами валяются кучи мусора.

Все это воспринимается особенно остро еще и потому, что буквально несколько часов назад мы посетили столицу США — город Вашингтон. Нормальный город, довольно чистый и без претензий — в сравнении, допустим, с Москвой. Никаких тебе кремлевских башен с орлами и звездами, самое помпезное здание — Капитолий, чем-то напоминающий Исаакиевский собор, только белого цвета. Что касается резиденции главы государства — Белого дома, то он показался весьма скромным и непритязательным. Перед строением с колоннадой — обширный газон, много зелени кругом, разбиты клумбы с красными цветами, а недалеко от входа бьет фонтан. Больше было похоже на загородный особняк, предназначенный для отдыха, а не для того, чтобы вершить государственные дела.

Мы решили запечатлеться на фоне Белого дома с нашим «походным знаменем» в руках. Мы со Славой растянули на глазах гуляющей в этом районе публики флаг проекта с надписью «Сел и поехал». Публика особого внимания на нашу акцию не обратила, но нам самим было приятно. Большие люди из большой политики по обе стороны Атлантики в этом августе обмениваются угрожающими заявлениями, вводят друг против друга санкции, но это не наши проблемы. Наш девиз прежний: «Отдых без политики». Убежден: нормальные люди из России и Америки всегда могут найти общий язык, и байк — одно из средств, помогающих этот язык найти.

— Может, все-таки скажем Обаме, чтобы прекратил войну на Украине? — ухмыльнувшись, пошутил я. — И чтобы тоже отдыхал без всякой политики?

— Конечно, надо сказать! — поддержали меня парни. — Вот сейчас подойдем к Белому дому, нарисуем плакат на английском и встанем с ним у Обамы под окнами!

Только в Вашингтоне без политики нельзя. Этот город есть средоточие политики, в отличие от Нью-Йорка или Чикаго, где основная стихия — это бизнес. Вашингтон с самого начала предназначался для этой роли — быть политическим центром американских штатов, то есть быть столицей. Поначалу, когда Штаты только складывались в государство в XVIII веке, столица находилась в крупном по тогдашним меркам городе Филадельфия. Но там начались беспорядки, солдатские мятежи, и американский Конгресс вынужден был в полном составе сбежать в Принстон, штат Нью-Джерси. После чего начались споры разных штатов за то, чтобы столица находилась именно у них. Спорили-спорили, и наконец президент Джордж Вашингтон решил: строим столицу на берегу реки Потомак. Выбрали территорию, обозначили ее границы четырьмя десятками камней — какие-то из них сохранились даже до наших дней — и построили. Город назвали в честь президента Вашингтона, а округ, где находится столица, в честь Христофора Колумба — Колумбией. Поэтому сами американцы, чтобы отличить город Вашингтон от штата Вашингтон, который находится совсем в другом месте, называют столицу Ди-Си, сокращая название округа District of Columbia, или D. C.

Конечно, мы не могли не сфоткать полицейские мотоциклы, аккуратно выставленные в ряд неподалеку от резиденции Барака Обамы. Это были все те же «Харлеи» — мощные одноместные машины с белоснежными бензобаками и крыльями. Человек пять полицейских, надо думать приехавших на этих байках, стояли у входа в Белый дом.

А чуть дальше мы обнаружили стоянку прокатных велосипедов, младших братьев мотоциклов. Велосипеды красного цвета тоже были выставлены в ряд, и каждый желающий мог за небольшую плату взять это средство передвижения в прокат. Хорошая тема? Вполне, но здесь мы уже не отстаем. Этой весной в Петербурге возникла такая же услуга: возле многих станций метро появились очень похожие велосипеды, только синего цвета. Что еще раз доказывает простую истину: наша жизнь различается не так сильно, как некоторым представляется.

Мы гуляли по Вашингтону пешком, ездили по нему на мотоциклах и везде видели ухоженные дома, под стриженную зелень — видно было, что городскую среду обихаживают. В парках и скверах бегали белочки, которые нисколько не боятся людей и берут корм прямо из рук. Ну и люди выглядели вполне опрятно и достойно, бомжей, во всяком случае, мы не заметили. Самым шокирующим, что зацепило, был странный человек с огромным чемоданом на колесиках. Буквально напротив Белого дома, раздевшись до трусов, этот человек улегся на лавочку и начал поливать себя из какой-то бутылки водой. Но выглядел он, опять же, пристойно. На спинке висела его белая рубашка, рядом лежали аккуратно сложенные брюки, а на асфальте стояли чистые полированные туфли.

Нью-Йорк в этом отношении являет собой разительный контраст. Не то чтобы он весь завален мусором, да и вообще, скорее всего, под утро его уберут местные дворники. Но ощущение неряшливости все равно остается.

— Глянь, чего это они долбят?!

Это восклицает Слава, указывая на двоих чернокожих рабочих, что отбойными молотками пытаются разворотить бетонный тротуар. Грохот отбойников слышен издали, он разносится по всему кварталу, но местным властям такое нарушение общественного спокойствия в одиннадцать вечера, как видно, по барабану.

— Думаю, здесь просто никто не живет, — говорит Миша, объясняя этот манхэттенский дурдом. — Здесь же одни офисы, поэтому и разрешается шуметь.

Может, наш друг и прав, но комфорта это, понятно, не прибавляет.

По городу шатается много праздной публики, по виду — туристов, а местное население в основном чернокожее. При этом чернокожий может быть как полицейским с надписью «Times Square» на фирменной тужурке, так и просящим подаяние нищим, что сидит прямо на асфальте перед картонной коробкой, на которой коряво написано: «Please help».

По ходу наших блужданий почему-то вспоминаю, что этот город называют еще «Большое Яблоко». Есть несколько версий происхождения этого выражения, согласно одной из них оно возникло в среде джазовых музыкантов. «На древе успеха много яблок, но если тебе удалось завоевать Нью-Йорк, тебе досталось большое яблоко».

Не знаю, насколько легко завоевать этот город, мне лично совсем не хочется его завоевывать. Трудно не восхититься небоскребами, что устремляются к темному небу, сияя мириадами горящих окон и развешанными на стенах светящимися рекламами. Но эти зданиягиганты вскоре начинают подавлять. Ты кажешься сам себе ничтожным муравьем, попавшим в сказочное царство, где все вокруг — несообразно огромное. А жить в таком пространстве желания нет.

— Никогда бы не поселился в этом городе… — говорю, озирая залитые неоновым блеском авеню.

Прощаясь с городом, на следующий день проезжаем по знаменитому Бруклинскому мосту через Ист-Ривер. Это циклопическое творение американских инженеров видало за время своего существования всякое, в том числе сотни самоубийц, что сводили счеты с жизнью, кидаясь с моста в темную реку. Высота моста исчисляется десятками метров, под ним свободно проходят даже океанские суда, так что результат был гарантирован. Потом на Бруклинском мосту оборудовали специальные сетки, что изрядно затруднило исполнение замыслов сторонников суицида. Но катаклизмы на этом не кончились: Бруклинский мост был одним из главных свидетелей трагедии 11 сентября 2001 года. Тысячи людей приезжали работать на Манхэттен на метро и выходили наружу как раз из левой башни WTC. Когда башня рухнула, люди возвращались домой через мост, грязные, запыленные и смертельно перепуганные…

Поздний вечер. Набережная Невы. Ирина озирает разлив воды, мосты, Зимний дворец и говорит:

— Хорошо, что в Питере нет небоскребов.

— Их высотный регламент запрещает строить, — говорю.

— Вот и хорошо, что запрещает. Я боюсь небоскребов.

С того самого дня боюсь.

И она опять заводит этот разговор, который мы ведем уже не один час. Бродим по питерским улицам, заходим в кафе, в очередной раз заказываем кофе, но тема одна и та же: 11 сентября.

— Два месяца уже прошло, а меня все еще трясет, представляешь?! Прямо вижу этот самолет, который врезается в башню! Людей вижу, что застряли на верхних этажах и машут оттуда белыми тряпками… Ужас, настоящий ужас!

Ирина уехала в Штаты несколько лет назад; пожила в Сан-Франциско, в Вайоминге, затем обосновалась вместе с мужем-американцем в Нью-Йорке. Точнее, в ДжерсиСити, что по другую сторону Гудзона. Нашла работу на Манхэттене, неподалеку от офиса мужа, и была очень довольна. Зарплата хорошая, работа интересная, а добираться всего ничего: проехал на метро под рекой, вышел на поверхность из башни Всемирного торгового центра и через пять минут — на месте. Если провести аналогию с Питером, то это как если бы житель правого берега ездил от метро «Новочеркасская» работать на «Площадь Александра Невского», что довольно удобно.

В тот роковой день она точно так же ехала в офис. На станции прибытия по перрону перемещались полицейские и нервно подгоняли людей к выходу: быстрее, быстрее! Что случилось, почему?! Но никто ничего толком не мог объяснить, все спешили к эскалатору, чтобы поскорее выбежать наружу.

Как выяснилось, к этому времени первый самолет уже ударил в одну из башен-близнецов. Высоко вверху из окон валил густой дым, а из широкого остекленного подъезда небоскреба в испуге выбегали люди. Много людей, сотни, но все выбежать не могли — те, кто оставался выше зоны пожара, оказались в ловушке. Одна за другой подъезжали пожарные машины, из них выскакивали люди в форме и устремлялись к входу в атакованное здание. То есть это потом все узнают, что WTC был атакован, а в тот момент все посчитали это несчастным случаем.

Поэтому даже те, кто выбежал из горящего небоскреба, никуда не уходили. Они вставали, задирали голову кверху и смотрели на то, как на большой высоте бушует пожар. Всем, да и Ирине тоже, в тот момент казалось: пожар удастся потушить и попавшие в ловушку спасутся.

— И тут бьет второй самолет! Вот тогда мне стало по-настоящему страшно. Я еще не понимала, в чем истинная причина катастрофы, зато помнила про бомбу, которая два раза не падает в одну воронку. И если такое случается — это неспроста. Ну и наверное, сработала генетическая память русского человека, которому много чего досталось.

«Не стой как идиотка! — сказала я себе. — Беги!» И я побежала — со всех ног!

Задача Ирины была простая: найти мужа, забрать его из офиса, после чего постараться вернуться домой, в ДжерсиСити. Но когда она его нашла, офисный центр содрогнулся — рухнула первая башня. Вместе с мужем они в панике бросились в подвал, и тут еще одно сотрясение стен — обваливается вторая башня! Свет в подвале гаснет, в душу вползает ужас, и кажется: началась ядерная война, в которой погибнут все без исключения…

Ирина не помнила, как они оттуда выбрались. По улицам уже валил густой дым вперемешку с пылью, дышать было нечем, и они направились к проливу Ист-Ривер. В ее сумке был пакет с бумажными полотенцами, которые она смочила в воде. А затем вместе с мужем, прикладывая ко рту мокрые полотенца, они брели, задыхаясь, по Бруклинскому мосту, чтобы попасть в другую часть города и как-то добраться до дому…

— Думаю, многие из тех зевак, что глядели на пожар, погибли. Мой сосед по дому, работавший в WTC, погиб, он был ирландец. Еще один знакомый успел выбежать и спастись, а весь его отдел, в том числе две русские девушки, остался под обломками… В общем, понятно, почему мы с мужем решили уехать из Нью-Йорка. Теперь живем в Пенсильвании, в девственном лесу. Вокруг белочки, зайцы, барсуки, только…

— Что — только? Ирина нервно смеется.

— Не поверишь, но недавно я узнала, что в двадцати километрах от нас находится атомная электростанция. И если на ней что случится — сам понимаешь…

Я всей душой желаю Ирине не попадать больше в подобные передряги. Она хороший человек, и такое было бы очень несправедливо. Она еще раз бросает взгляд на разлив невской воды и повторяет:

— Хорошо все-таки, что в Питере нет небоскребов!