Симфония дрейфующих обломков

Павел Галандров

Когда в привычную суету мегаполиса вторгается опасный вирус, жизнь многих людей кардинально меняется. Скромный чиновник Всеволод Енисеев, всегда мечтавший посвятить себя творчеству, понимает, что ему выпал уникальный шанс осуществить свой амбициозный замысел и по-настоящему заявить о себе…«Симфония дрейфующих обломков» – это калейдоскоп ярких героев, находящихся в поисках своего места в жизни. Они пытаются отыскать его через множество непредвиденных встреч и необычных приключений.

Глава 3

— Послушай, Сева, скажу мудрую вещь! Чтобы девушка по-настоящему заинтересовала парня, он должен ее ассоциировать либо с вдохновляющей музой, либо с домашней хозяйкой, либо со страстной гетерой! Четвертого не дано!

И Максим залился самодовольным смехом, чокаясь коктейлем с Енисеевым и остальными. Он любил проводить свободное время в обществе ребят, которые были моложе его. Это позволяло ему чувствовать себя лидером и мудрецом. В других ролях Максим Горлач себя и не представлял. Все, кто его хорошо знали, отмечали две страсти Макса — к симпатичным длинноногим незнакомкам и созданию ореола собственной неповторимости. Одни это понимали и Максима недолюбливали. Другие просто не придавали этому значения и весело общались с ним, потому что кучерявый и круглолицый Горлач всегда был в компаниях главным заводилой и источником безудержного веселья. Среди второй группы был и Енисеев. Будучи моложе Макса всего на два года, он не считал, что нуждается в интимно-психологических советах приятеля, поэтому просто поддерживал разговор, чтобы расслабиться. Сегодня, помимо них, за барным столом сидела пара молоденьких стажеров, которых притащил сам Горлач. Их недавно распределили в его департамент, а потому он сразу же взял над ними «шефство» в вопросах не только делопроизводства, но и правильного отношения к жизни, женщинам и мирозданию.

— Да, а еще лучше, чтобы две из этих категорий уживались в одной девушке, — потягивая джин-тоник, продолжил мысль Ваня, один из стажеров.

— Ууу, это вообще отлично! Ванек, ты отлично соображаешь! Только трех категорий в одной точно никогда не бывает! Злобная усмешка судьбы нам, мужикам!

Компания уже изрядно поднабралась, поэтому никто из них, даже Енисеев, не помнил, как разговор о финансировании перспективных регионов и приоритетах национальной политики переключился на девчонок и критерии их идеальности.

Утомленный бармен неподалеку жонглировал блестящими шейкерами. Несколько грузных мужиков с брутальными бородками и рыхлыми животами, потягивая пинту за пинтой, шумно обсуждали хоккейный матч. Полуобнаженные девушки в игривых позах с плакатов в стиле пин-ап соблазнительно взирали на посетителей. В дальнем углу зала компания молодых ребят ритмично двигалась под очередную музыкальную новинку в стиле техно.

Горлач прищурился в сторону танцующих и деловито предложил своим «протеже»:

— Пошли, присоединимся, пацаны! Вон та брюнеточка явно без сопровождения, вечер может быть приятно разбавлен! Да и ночка тоже…

Ваня и его спутник смущенно отказались, Сева с назидательным укором показал Горлачу свой безымянный палец с обручальным кольцом.

Максим пренебрежительно хмыкнул, однако переубеждать не стал и попросил у бармена счет.

— Ладно, мои застенчивые спутники, давайте тогда прогуляемся. Потанцуем в другой раз.

Они вышли из бара и направились вдоль Чистопрудного бульвара. Москва, окутанная эпидемией, была непривычно пуста. Лишь отдельные пешеходы, кутаясь в воротники от ледяного апрельского ветра, пробегали мимо парней по своим неотложным делам. Где-то на другом конце бульвара раздавались неуклюжие заунывные звуки аккордеона — местный музыкальный «виртуоз» развлекал одиноких гуляк.

— Вот за что я люблю лето, — весело и звучно рассуждал вслух Горлач. — Так это за открытость! Вот идет девчонка в топике и коротких джинсиках — сразу понятно, что она может предложить! И строишь тактику, понимая, какой подарочек получишь… А сейчас? Кошмар же! Нацепит элегантное пальто, каблучки, вся из себя Софи Лорен. А потом, в час икс окажется, что либо ноги кривые, либо зад плоский, как у камбалы, либо вообще на пятом месяце… Как вот знакомиться, объясни мне?

— Брать отпуск и везти на курорт, — усмехнулся Ваня. — Или эротическим фотографом подрабатывать.

— Ха! Думаешь? Да уж… Жаль фотостудии нет! И денег на нее тоже!

Приятели, посмеиваясь, шагали вдоль заледеневшего пруда. Согреваемые спиртом изнутри, они не замечали промозглого ветра и хоровода запоздалых мокрых снежинок у них над головами.

— Забавно, а я думал раньше, что все чиновники унылые зануды! А ты такой… компанейский! — сказал Ваня Максу.

— Ох, Ванек, там много всяких-разных… С некоторыми я даже выпить брезгую, настолько жалкие личности. А у меня генетика хорошая, родители южных кровей, да и в министерство то случайно попал. Хотел в киностудию постучаться, когда школу закончил, но папаша настоял на государственной карьере. Мол, надежнее и стабильнее. А потом я и сам втянулся, когда на работу устроился. Командировки, совещания — скучать не приходится! Прокачка способностей!

— Да, способности тут хорошо развиваются! — подтвердил Енисеев. — Особенно борцовские. Недавно выбил себе надбавку за стаж. Бухгалтер, сволочь, не хотел оформлять, прокопался к какой-то бумажке. Пришлось наш служебный квест проходить.. Не сталкивался, Вань, еще? Ну скоро оценишь, не переживай. Мозги закипят капитально…

— Ох, Севка, опять нудишь… — сокрушался Горлач с неизменной улыбчивой физиономией. — Вот, Ванек, что с людьми бюрократия делает! Один я остался, кто еще умеет радоваться жизни — виски, путешествиям, девочкам, классному диджею. А Енисеев все, нафталином пропитался.

— Ну нет… — смущенно возразил стажер. — Всеволод тоже не производит впечатление обыкновенного чиновника.

— Вот именно! — подтвердил Сева и обернулся к Горлачу. — Я тоже умею радоваться, поверь! Позавчера вернулся из путешествия! Книжного правда, но очень захватывающего! Тебе не понять, хаха!

— Не понять, я экстраверт. Мне живые люди кайф приносят.

— Ну а мне… Мне большинство из них приносит разочарование, — вздохнул Енисеев и на этот раз обернулся к Ване. — И чему же учат сейчас будущих солдат государственно-бумажных баталий?

— Чему только не учат! — отмахнулся стажер. — Только мало что из этого может пригодиться в реальности… Когда выпускаешься из института — ощущение, будто весь мир ждет твоих идей, твоего включения в общий поток насыщенной интеллектуальной жизни!.. А через пару месяцев наступает отрезвление и понимаешь, что нужно обновлять биографию, начинать все с чистого листа. Становиться тем, кто хоть как-то может утвердиться в обществе…

— Может тогда проще не трезветь? Прожить всю жизнь в кайф с ощущением легкого запоя и не обращать внимания на мнение окружающих? Толпа не любит выскочек, особенно тех, кто умеет наслаждаться жизнью, — заметил Сева.

— Это кто говорит, сам король библиотек, его нудейшество! — захохотал Горлач. — Забавно, Севыч, от тебя такие опусы слышать!

Енисеев свысока посмотрел на него и иронически скривил тонкие губы.

— Я, Макс, возможно, самый счастливый человек, просто тебе с твоим темпераментом этого никогда не понять. Счастье любит тишину и уединение, только так в нем можно раствориться до конца!

— Ох, не, я начну скучать или засыпать, такое счастье не для меня! — покачал головой Макс. — Только ты мне молодого коллегу не порти, а то твоей харизматичной болтовни наслушается, и будут у нас по министерским коридорам уже два зомби бродить!

Ваня поспешил заверить, что его не так просто «зазомбировать»:

— Спасибо, но мне и самому прекрасно известно, что нужно для счастья. Еще в институте дал себе слово, что буду рад только тогда, когда найду свое дело жизни и воплощу его…

— Ооо! Да вам в департаменте пора открывать философский уголок! — с трагической ноткой протянул Макс. — Будете там вести непринужденные беседы в абстрактно-упадническом стиле, как все мыслители!

— Он уже открыт, присоединяйся! — подмигнул ему Енисеев. — Мы тебя перетянем в наши ряды!

Они по-прежнему шагали вдоль бульвара. Чистые пруды поблескивали в закатном свете, а их обитатели незаметно потягивали пиво на лавочках и икали в прохладную вечернюю темноту. Макс и один из стажеров вскоре попрощались и скрылись в переулках в поисках очередного увеселительного заведения, а Всеволод с Ваней продолжили путь к метро. Вдалеке высокопарной глыбой чернел силуэт горемычного Грибоедова.

Внезапно Енисеев остановился, уставился на изваяние драматурга и спросил, будто бы самого себя:

— Интересно, о чем думал бы Александр Сергеевич, оживи он хотя бы на полчаса? И что было бы, если б вдоль Чистых гуляла не праздная молодежь и бухие гитаристы, а его современники? Его и Пушкина… Вот было б интересно пообщаться…

— Да… — согласился Ваня и продолжил путь, но, к его удивлению, Всеволод продолжал стоять на месте.

— Скажи, а ты хотел бы резко поменять что-то в жизни? Допустим, познакомиться с людьми, с которыми никогда не мечтал увидеться? — спросил Сева, посмотрев прямо в глаза своему спутнику.

— Да, звучит заманчиво.

— А смог бы навсегда покинуть тот мир, в котором сейчас существуешь?

Ваня обескураженно застыл. Еще пять минут назад ему казалось, что он познакомился с одним из самых незаурядных молодых людей и увлекательных собеседников, с которым, впервые за много лет, ему было нескучно общаться. Сейчас же надежды Вани обреченно рушились. Он вдруг подумал, что Енисеев мог оказаться всего-навсего помешанным сектантом или членом радикальной группировки.

Но Сева понял озадаченность нового знакомого и успокаивающе положил руку ему на плечо.

— Ваня, не бойся! Экстремистом я не являюсь и отряд самоубийц не возглавляю. Все куда более интеллигентно и безболезненно. Забудь, это просто мысли вслух одного незадачливого фантазера!

— Хочется верить… — ответил Ваня с недоверием.

— Они добрели до конца Чистопрудного бульвара, оставшуюся часть времени болтая о деталях министерской службы. Затем дружески попрощались и разъехались по своим районам — Ваня со спутанным клубком неоднозначных мыслей, а Всеволод — с новым литературным замыслом, на который его натолкнула невозмутимая фигура создателя «Горя от ума».