Месть как начало

Павел Викторович Червев, 2021

Большая война, названная выжившими в ней Последней, перекроила мировой порядок. Цивилизация не сгинула в горниле этой высокотехнологичной бойни, но скатилась на уровень технологий века девятнадцатого. Огромные территории стали неподконтрольны властям вновь образованных государств. Одичавшие кочевники, языческие культы, города как очаги прогресса, который, словно тоненький росток, пробивается сквозь толстый слой мракобесия. Но тяга власть имущих получить оружие "прежних лет" заставляет задуматься, а закончилась ли она, эта Последняя война?

-Спасайся, Марья!

В комнату ввалился Степан с винтовкой в руках. Его тулупчик, надетый на голое тело, был забрызган кровью.

Девушка даже не обернулась. Навалившись на стол она сосредоточенно отстукивала ключом рации сообщение.

В эфир ровным потоком лилась мелкая дробь морзянки.

"Станица Новый мир. На нас напали. Просим помощи."

–Марья! — молодой казак схватил девушку за плечо.

–Господи! Господи!! Стёпочка, родненький! Страшно!

Радистка стянула с головы огромные наушники и всем телом прижалась к жениху.

Тени метались за окнами. Конское ржание.

Крики. Победные. И крики предсмертные.

–Спасайся! — повторил парень перепуганной невесте.

–Да как это? Я с тобой! — Марья не отпускала парня.

Степан сильный. Он смелый. Куда она без него?

–Дикари в станице! Не отобьемся! Беги уже! — парень разозлился на любимую.

Сбросил ее руки со своей шеи.

–Да как же так? Сволочи! Мир же с ними! Как так можно?

–Такой, мать их, мир! Беги в степь! В лощину!

–А ты?

–Я потом! Догоню!

Вытолкав девушку через окно, парень бросился назад, на улицу. Бой не дошел сюда. Но долго ли еще? Отпор давать толком некому. Станица из одной улицы и десятка дворов. Даже обжиться на новом месте не успели.

В дверях столкнулся дикарем. Сутулая фигура всадника, в руках копье, шапка войлочная.

Чуть ниже этой шапки, в горбатый нос, кочевник и получил прикладом. Растеряв свой боевой настрой, чужак улетел в сторону.

Бежать никуда молодой казак не собирался. Одного хотел. Чтобы невеста, спаслась. Единственный оставшийся в живых близкий и любимый человек.

Родители, брат, сёстры, все мертвы.

Степану показалось, что противоположной стороне улице кто-то собрался в небольшой отряд. Свои? Чужие?

Бабий визг, стоны, крики, беспорядочная пальба, все смешалось в липкую, кровавую жижу беспощадной бойни.

Всадники-степняки носились по улице с факелами. Другие спешившись рыскали по дворам истребляя всех подряд, детей, женщин, стариков. Всех, кто сопротивлялся, бежал или просто беспомощно ждал своей участи.

В черной слякоти, у самого плетня лежал мальчишка со стрелой в груди.

Женька. Племянник Марьи.

Точно он. Матери рядом нет. Да и вряд ли жива.

Степан стряхнул с себя оторопь. Подбросил к плечу винтовку и снял с коня ближайшего степняка.

Дикарь упал. Схватившись за живот, попробовал встать. Что-то кричал, указывая в сторону Стёпы.

Парень его добивать не стал. Пустая трата.

А вот те, что в кучку сбились хорошая цель.

Жаль патронов мало.

Марья отбежала совсем недалеко. Через задний двор, выбежала в проулок. Тут тихо совсем. Яркий свет от полыхающих хат хорошо освещал все вокруг.

Где же Стёпа? Наверное в доме задержался.

Вот сейчас догонит и они спасутся вместе. Убегут, спрячутся в лощинке, там не найдут. Только бы пережить, только бы выжить.

Совсем рядом грохнул выстрел.

Добежав до угла, девушка выглянула, придерживаясь за плетень. Стрелял её жених. Он хладнокровно выбирал цель и бил наверняка.

Через равные промежутки времени хлёсткие огненные плевки вбивали свинец в кочевников.

Один, второй, третий… Нет, мимо.

Вертлявые, отчаянные. Один булаву бросил в стрелка, другой из лука стрелу пустил.

Не добитый степняк, корчась в раскисшей уличной грязи злорадно смеялся. А несколько кочевников с противоположной стороны улицы бежали к молодому казаку.

Сколько их?

Семеро? Восемь?

Патроны кончились. Но парочка бездыханных тел остались лежать на земле.

Стёпа перехватил винтовку, как дубину, и двинулся им на встречу.

Ноги подкосились у девушки, когда она увидела, что вокруг ее любимого замкнулось кольцо хищных фигур. Беспомощно плюхнулась она на землю и замерла закусив от ужаса кулачки.

Проезжавший мимо, вездесущий кочевник схватил ее за косу и поволок следом за собой.

Ни кричать, ни сопротивляться Марья уже не могла. Как будто душа ее улетела, словно порыв восточного ветра.

Вождь племени кочевников Хитрый Полоз смотрел на происходящее с возрастающим восторгом.

–Прокоп нас любит! Прокоп все видит!

Кочевник вытащил из сидельной сумки бронзового идола своего божка и тряс им над головой.

–Прокоп Четырехглазый! Прокоп нам помогает! Смотри, Прокоп, это во славу тебя мы убиваем этих носящих скверну!

Вождь захлебнулся собственным криком.

Ночной мрак разгоняли трескучие языки разгорающегося пламени.

Одна за другой вспыхивали соломенные крыши. Все ярче и ярче горела станица.

Последние очаги сопротивления добивали играючи.

Поселенцы были не готовы к такому. И тем слаще была победа.

Победить врага хитростью, вот что по-настоящему угодно Прокопу Четырехглазому.

Толстая пожилая женщина сидела у плетня и сыпала проклятиями на проезжавшего мимо Полоза.

Один из его охранников, Серый Уж, не поленился, стукнул ее топором по макушке.

Кровь, она казалась черной в зареве полыхающих домов, брызнула в разные стороны.

Полоз, только рассмеялся.

–Слишком много людей пропадет. — крикнул Уж гарцуя рядом с Вождем.

–Носящие железо закопают по больше.

–Они придут. Они придут с неба. Не забывай про их летучие диржабели! Уходить надо!

–Возьмем припасы и пойдем.

–Догонят! Надо на легке уходить!

Но молодой вождь никого не хотел слушать.

–На легке уходят трусы! Воину нужны скальпы врагов!

Утро выдалось тяжелым.

После ночного нападения Полоз не досчитался почти десятка своих соплеменников.

Те, кто ранен, но могли держаться в седле, с частью собранной добычи поехали другой дорогой.

Все кочевники, как только забрезжил рассвет, с тревогой поглядывали вверх.

Кошмаром каждого степняка стали грязно серые силуэты в небе.

Отряд уехал уже довольно далеко. Пепелище скрылось из виду. Только черный дым вдалеке давал знать о том, что они сделали.

Резвый Полоз остановился и оглянулся. Рефлекторно глянул вверх.

Дурное предчувствие заставляло постоянно поглядывать в гущу облаков, где могла притаиться смерть.

–Зря напали — проворчал кто-то из-за спины. — Зря так далеко от наших земель ушли. Найдут.

–Ничего не зря. Долг Степным шакалам надо до Совета отдать. Знаешь же, как они с должников три шкуры сдирают потом. — ответил Полоз.

–Если бы их друг Сыч не увел наши стада, долгов бы не было. — резонно заметил Уж, остановившийся рядом.

–С Сычем на Совете поговорим. За все спросим. На этот раз хитростью он не отвертится.

Полоз привстал на стременах оглядывая окрестности в поисках ориентиров и примет. Заветный поселок был где-то по близости. О нем вождь слышал от стариков, которые раньше были полноправными хозяевами этих мест.

Большое количество жилищ брошенных после Последней войны разбросано по полям.

Там можно затаиться на день. А движение продолжить ночью, когда дирижабли бесполезны и лишь висят под облаками. Им бы еще немного удачи.

Неужели у Прокопа Четырехглазого не найдется для них еще небольшой щепотки везения?

–Носящие железо по быстрее нас-то. — в полголоса сказал Уж. — И они узнают обо всем по воздуху. Через говорящие коробки свои.

–Радиво, летучие диржабели, пулеметы, хитрость сильнее всего.-усмехнулся в ответ Полоз.

Он воздел руку с раскрытой ладонью к небу, как это делали их шаманы, когда обращались к богам.

–Прокопа в свидетели призываю! Всё это довело до войны. Всё это зло. Это скверна. Железо гниет, как гниет труп. Железо зло. — продолжил вождь пришпорив коня.

Его выносливая степная лошадка уже устала.

Люди устали. Но ничего, скоро отдохнут все.

–И какая же хитрость у тебя в голове? — поинтересовался Уж.

Тихий стон заставил Полоза обернуться, оставив вопрос помощника без ответа. Впрочем он и так не ответил бы. Планы вождя это планы вождя. Дело воина беспрекословное подчинение.

На ближней лошадке лежала пленная девушка. Она подняла голову и зло смотрела на кочевников.

Парень в тулупе на голое тело и с разбитой головой, лежал на мерине, который нехотя бежал следом.

–Этих двух бери и скачи в стан к Шакалам. — приказал Полоз своему помощнику.

Уж удивленно вздернул густую бровь.

–Спешить так зачем-то?

–Скоро праздник Тыщегрудой Аны. Будет хороший подарок к празднику.

Уж многозначительно посмотрел в небо.

–Носящие железо всем нам укажут дорогу в Сладкие земли Тыщегрудой Аны, если не поторопимся.

–Твое дело подарок. Спеши. Времени мало.

В ответ на слова вождя Уж собрал поводья лошадей и прибавил хода, обгоняя колонну идущую неспешной рысью.

Полоз же вынул на свет увесистую фигурку отлитую из бронзы. Человеческая фигура божка, сидящая на корточках, была увенчана пирамидальной головой на каждой стороне которой располагалось по одному глазу.

Молодой вождь воздел идола над головой, как это делал прежде.

–Прокоп на нашей стороне! Он отвел глаза носящих железо ночью, отведет их и днем! Мы делаем угодное ему дело!

Вождь играл на публику. Упавший дух воинов надо было поднять. Хотя он и сам понимал, что настолько углубившись в земли Союза, рискует очень сильно. Времена дедов давно прошли.

Мерзкий писк сигнала тревоги переполошил весь экипаж.

Капитан дирижабля, Андрей Ярый в чем спал, в том и спрыгнул на командный мостик. Вид капитанских кальсон в обычное время мог бы изрядно позабавить личный состав и даже стать соленой байкой. Но не сейчас.

Тревога шла по каналу командования. Радиосигнал разбудил не только экипаж «Свирепого». Но все патрульные дирижабли в округе.

Сонный радист ловил волну, пытаясь наладить связь.

–«Свирепый» штабу… «Свирепый» штабу…-твердил он в эфир.

Наконец отчаявшись, перешел на ключ, проворно отстукивая сообщение.

В ответ застрочил телеграф, принимающий радиограмму.

–Что за полундра? — сонным басом спросил спустившийся унтер-офицер, командир карательного отряда.

Он успел натянуть форменные штаны и кирзачи. Но лучше всех выглядел молодой лейтенант Востриков. Командир тех.части дирижабля. Застегнутый на все пуговицы китель, лаковая портупея, начищенные сапоги.

–Доброй ночи, господа.

–Опаздываете. — буркнул Ярый.

Он уже держал тоненькую ленту испещренную печатным текстом и поэтому не заметил презрительного взгляда своего младшего офицера. Востриков скользнул взглядом по неопрятному виду командира, широкой спине, старой узорчатой татуировке на предплечье.

–Прошу прощения, господин капитан, я…

–Отставить, лейтенант… Приступайте к обязанностям.

–Ну шо, там? — не унимался унтер.

–Гриша, без тебя не освятится ни где… Вот эта ленточка принесла нам большую головную боль.

Ярый потряс посланием перед носом любопытного карателя.

–Да что, говори уже…

–Архаики, кочевники, напали на станицу казачью. Мы ближе всего к месту. Задача найти и уничтожить паршивцев.

–Как давно напали?

–Три часа назад.

–Быстро, однако, среагировали.

–Прогресс, прапорщик… Это называется прогресс.

–Прогресс несет проблемы нам…

–Говоришь, как архаик. Не знай я тебя лет десять, пристрелил бы…

–Чем? На тебе и штанов-то нет.

–Твой бы язык, прапорщик, да в мирных целях…

Ярый махнул рукой.

–Свободен.

Неформальная форма общения позволительна только сверху вниз, но ни как не наоборот. Капитан может изгаляться в остроумии, как его душе угодно. Конечно откровенное хамство баллов командирскому имиджу не добавит, но кто ж ему возразит?

Гриша прапорщик, щеголяющий бакенбардами, мог себе позволить говорить с капитаном воздушного корабля на равных.

Количество соли съеденное этими служаками вместе исчислялось не пудами. Тоннами.

–Ты бы штаны надел. Полундра отменилась… — бросил он Андрею поднимаясь наверх.

–Поуказывай мне тут! Я командир, хочу в штанах хожу, хочу в кальсонах!

Громыхая кованными подошвами унтер скрылся из вида.

Ярый поежился, ибо на мостике было довольно свежо, если не сказать прохладно.

–Господин капитан…

–Курс согласно координатам. — отмахнулся Андрей от недосказанного вопроса.

Узкий и длинный кубрик вмещал в себя шестнадцать человек, болтающихся в гамаках между небом и землей на стареньком дирижабле. Строго поперек кубрика в шахматном порядке один над другим.

Сейчас можно спокойно вытянуть ноги и расслабиться.

Отдыхающие от вахты бойцы трепались каждый о своем. Кто-то в карты резался, кто-то байки травил.

Раскачиваясь на самом крайнем брезентовом лежбище, похрустывал суставами прапорщик Гриша.

Его бакенбарды было хорошо видно в лучах хилой лампочки дежурного света.

–Степаныч, чё ты с нами поперся? Сидел бы уже в кабаках, девок тискал, да пиво пил. — поинтересовался у него худой и лупоглазый сержант лежащий справа.

–Тебе, Сеня не понять… — задумчиво пробубнил прапорщик.

–Да просто всё… — зевая ответил кто-то из полумрака. — Ему по выслуге скоро на пенсию. Вот и пошел в каратели, чтобы деньжат срубить.

–Цыц, ефрейтор! — без злобы, по отечески, одернул солдата унтер. — Ты сильно много умеешь, чтоб кочевников тепленькими взять? Нет? Тогда слушай дядю.

–Да мы тебя слушаем. Только по важнее люди на дирижабле есть.

–И что? — все так же расслабленно поинтересовался Гриша.

–Да то ты не знаешь. Капитан наш того…

–Ты на капитана не сявкай… Я его давно знаю… Сводила судьба… — прапорщик смачно зевнул.

Подумав, стоит ли продолжать, решил что надо закончить мысль.

–Так вот, я его еще рядовым помню.

–Началось. — сержант сказал это почти по слогам.

На бок повернулся, натянул на голову суконное казенное одеяло.

–Помню я его давно — продолжал, не взирая на комментарии, унтер. — Заматерел он. Молодец, поднялся…

В словах старого служаки звучало уважение.

–А то что у него наколка архаиков на руке, тебя не смущает?. — не унимался из полумрака ефрейтор.

–Да, есть такое. Он лет до десяти у них воспитывался. Родители его были коммунарами поселенцами. Их порешили, а пацана в племя взяли. Потом его казаки отбили. Короче решил он мстить за смерти родителей.

–Да сколько кровников у этих дикарей, считай каждому насолили…

–Насолили каждому. Не у каждого есть яйца, чтобы отомстить. А наколочка эта, напоминание.

Прапорщика перебил голос из динамика внутренней связи.

–Личному составу приготовиться. Готовность «два».

Гриша выпрыгнул из своего гамака. Пригладил усы.

–Похоже нашли кого-то. Пойду поспрашаю.

Ярый смотрел в визир дальномера. Его не отвлек даже приход прапорщика на мостик.

В довольно тесной кабине было не развернуться. Поэтому чтобы не мешать, Гриша остался у ажурной стальной лесенки.

–Господин капитан, разрешите обратиться.

Пришлось повысить голос, чтобы привлечь внимание Ярого.

–Зачастил что-то… Чего тебе? Почему ты тут? Бойцов собирай. Готовность двадцать минут кому объявлена?

–Мне бы вводные.

Унтер подошел к капитану.

–Сколько их, что готовить?

–Смотри.

Андрей уступил место прапорщику. Пока тот щурился, заглядывая в визир, Ярый продолжил.

–Словно букашки. Такие безобидные…

–Такие безобидные убийцы, насильники, грабители. — закончил за него Гриша.

–Так точно. — кивнул Ярый.

–Сколько насчитали? Полсотни? — спросил каратель.

–Примерно так. Банда большая. И вьючных лошадей очень много. Спустимся по ниже может еще что рассмотрим.

Мнущийся на своем посту Востриков набрался смелости и обратился к капитану.

–Господин капитан, а стоит ли самим атаковать? Дождемся помощи. Дождемся «Разящего». Они через три часа смогут быть тут. У них и вооружение по серьезней.

–Очень хорошая мысль. Вы молодец, Востриков. У «Разящего» две пушки на борту. И десант по более. А если позовем на помощь флагман воздушного флота, так у того еще и четыре самолета имеются. Но мы и своими силами справимся. Но наших шести пулеметов более чем достаточно.

–А людей хватит? У нас два отделения всего…

Ярый повернулся к прапорщику.

–Собирай своих, Гриша.

–Запросто. — охотно кивнул унтер.

Командир карателей проворно взобрался по лестнице и исчез в люке.

Лейтенант отступил.

–Изучайте поле боя. Через десять минут от вас план действий. — Ярый похлопал Вострикова по плечу.

Сам же плюхнулся в свое кресло и сладко потянулся.

Нижняя кромка облаков была той чертой, за которой началась атака.

Открылись клапаны и стремительно худеющий дирижабль устремился к земле.

Гриша, и часть бойцов, выпрыгнули на боевую палубу, открытую площадку с установленными в турелях станковыми пулеметами. Один за другим щелкали затворы машин смерти и летели отчеты:

–К бою готов!

–Готов!

–Готов!

Прапорщик загнал обойму в магазин своего СКС. Проверил тяжелый кавалерийский револьвер.

–И я готов.

Жиденькой струйкой посыпались небольшие фугасные бомбы. Улетая вниз они быстро пропадали из вида.

Только маленькие сизые тучки разрывов далеко внизу давали знать, где конец их пути. Вереница груженых лошадок различимая в полевой бинокль потеряла свою упорядоченность и рассыпалась по степи.

«Свирепый» сменил свое направление и все так же снижаясь пошел по дуге огибая поле боя.

Моторы взревели на полную мощность и сигара дирижабля значительно прибавила в скорости.

–Огонь!

Самое время добрать беглецов, пулеметным шквалом.

Гриша поежился на холодном ветру и по плотнее запахнул свою телогрейку.

–Десант, товсь… — бросил он приказ в переговорное устройство.

Оставшиеся бойцы проворно спустились и заняли свои позиции с карабинами на изготовку.

Шквал огня по убегающим кочевникам продлился недолго.

Очень скоро дирижабль замедлил скорость, двигателя сбавили обороты. Внутри оболочки кипели химические реакторы, вырабатывая летучий газ, суетилась обслуга воздушного корабля.

Огромная махина замерла над центром бойни.

На земле храпели и ржали раненые лошади, стонали люди.

Прапорщик пинком распахнул створки десантного выхода.

–Вперед, хлопцы, дикарей добивать, на рожон не лезть!

Капитан стоял на мостике довольно потирая ладони.

Конец ознакомительного фрагмента.