Пашкины сказы. Том 1

Павел Васильевич Кузнецов

В детстве нас пугали Бабаем, живущем на Бесёновой горе. Запрещали туда ходить, но нам наоборот ещё больше хотелось узнать, что и как там. На самой верхушке Бесёновки стояла будка, а вокруг неё из-под земли выходили трубы и загибались, как на пароходе. В будке, на полу был железный люк, а под ним ещё и решётка приварена к люку. Никак не заберёшься. Один раз, когда мы пришли, решётки не было. Мы сбегали за верёвкой и стали спускаться туда, а там… Бабай пиво пьёт.

Сказ про Лёшку купца, удалого молодца

Три завода, рудники

Выставляли на торги.

Се́верский, и Полевско́й,

Да Сысе́ртский — наш родно́й.

Не идут никак дела,

Будто злая чья рука

Отвела удачу впрок —

Вот такой случился рок.

Ба́бин ру́ды отыскал,

Ме́сто это указал.

Как приедут добывать,

Руд совсем и не видать.

Сысе́ртский горный округ.

Снова Ба́бина ведут —

Ру́ды все лежат как тут.

Лишь отъедет ненадолго,

С рудника так мало толка.

Исчезает вмиг руда —

То Баба́й и без труда

Вмиг запрячет всё под горку

Да в свою большую норку.

Насмеха́ется старик:

«Есть руда!» — раздался крик.

Начинают вновь копать —

Нет руды уже опять.

Надоело всем играть

И реши́лись продавать.

Написали вновь указ,

Объявили в тот же час.

Эх, нелёгкая судьба,

Получи́лась вновь борьба.

До Деми́дова дошло —

Тот решил прибрать добро:

— Мало мне своих заводов

По созданию доходов.

Эти тоже приберу,

По дешёвке заберу.

Тут и Стро́ганов проснулся,

С изумле́нием поперхнулся:

— Вновь, бессты́жа борода,

Поперёк ползёшь всегда.

Я заводы заберу,

Всё в округе и руду.

Расширять мне надо край,

Ты, Деми́дов, не влезай.

Нам ещё Иван четвёртый, —

Достаёт указ потёртый, —

Завещал все эти земли.

Вот, Деми́д, смотри и внемли, —

И бумагу подаёт,

На те земли и завод.

— Не было тогда завода,

Как и не было прихода.

Ты, Барон, уж не серчай.

Вот те ку́киш, а не край.

Долго спорили, рядились,

За заводики всё бились,

А досталось всё купчишке,

Так сказать, ещё мальчишке.

Тот уме́ньем обошёл

И судьбу свою нашёл.

«Он на Тро́ицком заводе

Де́лать стал посуду вроде», —

Говорили старики,

Им же врать-то не с руки.

Не простую, расписную

Да как будто золотою.

Поставлял их во дворец

К Импера́торше творец.

Во дворцах она блистала,

Елизаве́те ми́лой стала.

Восхища́лась красотой:

«Кто же мастер-то такой?

Вмиг доставить мне сюда.

Что стоите, господа?»

Слуги быстро поскакали,

Тут же Лёшку отыскали:

«Мол, к царице во дворец

Приглашается творец.

Собирайся побыстрей,

Едем к матушке царей.

Торопись, не любит ждать —

Может и в Сибирь сослать».

На карете вмиг домчались

До дворца, где поднимались

Вверх по лестнице крутой,

Каменисто-золотой.

Всё здесь золотом покрыто,

Для купцов лишь дверь открыта.

На столбах, держащих свод,

Ро́спись зо́лотом идёт.

По купе́ческому входу,

Так сказать, согласно роду.

Лёшку в за́лы повели,

Где жили сами цари.

Открыва́лись пред купцом

Двери созданы творцом,

А за ними большие залы,

Где в нарядах, величавы,

Стайкой ходят господа,

Понаехавши сюда.

Среди́ них сама цари́ца

Елизаве́та — Императри́ца.

Лёшка даже заробел

И тихонечко присел.

Поклонился в реверансе,

Как учили в том романсе,

И подарки преподнёс:

Расписной такой поднос.

С отчека́ненным узором,

Разукра́шенный с задором

Финифи́тью в разный цвет —

Такого в мире просто нет.

На подносе расписном,

Зелё́но-кра́сном, голубом,

Самовар стоит медя́ный,

Клювик с ручкой серебря́ной,

Разукра́шенный эмалью

Под фарфор — покрыт вуалью.

Поднос. Усольская Финифть

В старину лишь в Византии

Такое только и творили,

А теперь забылось всё

Старода́внее ремесло.

А вот Лёшка возвратил,

Столько он потратил сил.

И за эту-то услугу,

За творение и муку,

Турчани́нов Алексе́й

Стал сове́тником при не́й.

Титуля́рным, не простым,

Для купца весьма крутым.

Не задрал Алёшка нос,

Проявил к заводам спрос:

— Мол, продайте — подниму.

Всё налажу за зиму.

Не хватает меди нам,

Здесь же хватит нам и вам.

— Рассмотрю твоё прошение

И издам своё решение.

Эй, Шува́лов, друг ты мой,

Пошептаться бы с тобой.

— Вот он, матушка, я здесь.

Можно мне с тобой присесть?

Лёшка сделал реверанс,

Принимая этот шанс,

И отправился к себе

Лишь с наде́ждою в мольбе.

Долго ль, коротко ль шептались —

То не знаем — все заждались,

Только вышло вскорь реше́ние

На Турчани́ново проше́ние.

Три завода на Урале

В управление отдали.

Се́верский, и Полевско́й,

Да Сысе́ртский небольшой.

В партикуля́рное правление,

Кто-то скажет: «Невезение.

Будут за тобой следить,

Могут даже отстранить».

Только Лёшка без печали:

«Хорошо, заводы дали».

И отправился он в путь

На заводы те взглянуть.

До́лог путь до Полевско́го,

А по слу́хам — колдовско́го.

Утром руды как найдут,

К ве́черу все пропадут.

Будто бы какой шайтан

Прячет быстро всё в карман

И смеётся над людьми.

Вот иди его пойми.

Вроде бы нашли руду,

А на завтра всё в чаду,

И не могут отгадать,

Где же нам руду-то брать?

Лёха всякого слыхал,

Но такого не видал.

Как прие́хал в Полевско́й,

Пошёл на рудник Гумешко́й

Посмотреть окрестных мест —

Не обхватишь за присест.

Видит, что руды немного,

Навалилась вдруг тревога.

Ну а разум говорит:

«Там богатство всё ж лежит».

А чинуши из управы,

Толи нынче такие нравы,

Говорят: «Так забирай,

На кабак червончик дай».

Тут же подписав купчу́ю,

Сделку сделали просту́ю,

Конец ознакомительного фрагмента.