Тайна архива Сталина

Павел Борисович Гнесюк, 2022

Геолог по заданию партии направлен на север Урала в поисках рудного месторождения, но натыкается на древний храм. НКВД ссылает геолога в лагеря, а дневник с артефактами передают в архив. В начале войны диверсанты по приказу Аненербе захватывают архивные материалы. Немецкий меценат решает передать хранителям дневник с информацией о подводном бункере, где после войны остались артефакты. Узнав о намерениях мецената, неонацисты совершают теракт. Группа хранителей спускается в бункер, находит древние предметы, но послания славяно-арийских волхвов приводят к храму Даждьбога на севере Урала и далее на Алтай. Каждый шаг поисков сопровождается столкновением с боевиками, направляемыми неизвестной силой, стремящейся подчинить мир своей воле, но для этого нужно заполучить древние знания. Смогут ли хранители противостоять скрытой силе, миновать опасности и пройти по тайным тропам к древним знаниям?

Глава 2

«Я часто больше верю легендам

и мифам, чем официальной истории.

Легенда всегда преувеличивает, но

никогда не врёт, а история меняется

каждый раз со сменой власти.»

Задорнов М. Н.

В один из дней Елизаров с членами своей экспедиции, двигаясь на север, пересекли лесной массив и оказались на огромной поляне заросшей травой, кое — где создатель набросал огромные темно серые валуны. Стрелка компаса в этой местности оказалась на удивление спокойной, даже малейшей аномалии не наблюдалось. Проводник предложил отпустить лошадей, чтобы отдохнули и полакомились сочной травой. Поляна от границы леса на пару десятков метров оказалась идеально ровной, далее поднималась небольшим бугром.

Алексей с Олесей решили пройтись на вершину этого холма, пока остальные расположились возле леса и принялись разбивать лагерь. Все устали и передышка перед следующим этапом работы на два-три дня нужна была каждому. На вершине холма Олесю с Алексеем догнал капитан Слепнев, не сговариваясь, все трое уселись на плоский серо-черный камень и принялись рассматривать расстилающийся пейзаж. С этой точки уровень поляны уходил вниз с уклоном не более пяти градусов. Слепнев первым заметил вдалеке слева какое-то каменное сооружение и привлек внимание Алексея.

— Посмотри, Елизаров, это не простое скопление каменных валунов, — удивился капитан, — я уверен, это сооружение построил человек.

— Давайте возвращаться обратно, пока нас не принялись искать, — лениво зевнул Алексей, — я знаю, что все вымотались за эти месяцы.

Руководитель экспедиции поднялся с камня, протянул руку Олесе, не дожидаясь капитана, влюбленная парочка направилась обратно в лагерь на окраине лесного массива. По возвращению к кромке леса Алексей со Слепневым включились в процесс обустройства лагеря, устанавливали палатки, из жердей собрали временный загон для лошадей. Геодезисты срубили несколько сосен и сформировали место для посиделок вокруг костра. Все принимали участие в обустройстве лагеря, никто не возражал остаться здесь на три, а лучше больше дней для отдыха. Проводник затянул какую-то незнакомую нудную песню, ловко разделывал тушку глухаря, Олеся принялась помогать кашеварить.

Ночь прошла спокойно и даже капитан не особо настаивал на выставление караула, кони негромко всхрапывали, тишина нарушалась только криками ночной птицы. Елизарову снился неведомый древний мир, светловолосые люди в странных одеяниях и причудливые культовые сооружения. Жилища людей напоминали молодому геологу овальные ячейки похожие на соты, прилепившиеся друг к другу то в два, то в три концентрических яруса. Алексей тряхнул головой и открыл глаза, в сумраке палатки слышалось тихое и ровное дыхание Олеси, он убрал со своей груди руку любимой и выбрался наружу.

— Не спится, Елизаров? — Капитан сидел возле тлеющего костра лицом к палаткам.

— Этой ночью меня одолевали странные сны, — пробормотал геолог и посмотрел на светлеющее небо.

— Тебе тоже снились беловолосые люди и их дома со сторонами овальной формы, — прошептал Слепнев, пожевывая травинку. — Возможно мы забрели в запретное место, раз нам снится одно и тоже, — обронил он, посматривая на геолога, задумчиво качающего головой.

Мужчины сидели рядом на бревне возле остывающего костра, погруженные в собственные мысли, из зачарованности вывел проводник, он снял чайник, висевший над костром, налил в кружку травяного отвара и с наслаждением выпил.

— Иван, — обратился Слепнев к проводнику, дождавшись, когда тот утолит жажду, — тебе встречались в этих местах строения, возведенные кем-то из огромных каменных блоков?

— Нет, ни разу не набредал на подобное, — удивился проводник, — старики рассказывали о поселениях предков, живших на этой земле. Эти люди владели недоступными сейчас тайными знаниями и даже магическими способностями. Старик Амвросий из нашей деревни будучи малолетним пацаном встречал таких людей, когда вместе со своей старшей сестрой по грибы и по ягоды ходил. Может старик Амвросий уже из ума выжил, но рассказывал занятную сказку.

— Сколько лет твоему старику Амвросию? — Оборвал рассказ Алексей.

— Ну сколько-сколько, — насупился Иван, — может девяносто, может сто лет, кто считал-то. В деревнях отродясь ни метрик, ни паспортов не было.

— Давай, Иван, излагай свою сказку, — поторопил Слепнев.

— Этой истории уже много лет, старик мог часть выдумать, — улыбнулся проводник, — у нас в деревне есть мастаки рассказывать байки, но почему-то я верю Амвросию.

Амвросий напросился с деревенскими мужиками зверя бить, рыжебородый Пахом, живший по соседству согласился взять мальца с собой, может просто пожалел. Отец Амвросия крестьянствовал, как многие другие деревенские, леса сторонился, а часть местных мужиков промышляли охотой. На своей лодке Пахом с пацаном вслед за охотниками направился по реке в дальнее урочище. Лодка Пахома последней пристала к нужному берегу и пока он привязывал свое суденышко, да поторапливал Амвросия другие охотники уже скрылись в лесу. Пахом не стал преследовать деревенских, направился левее и вскоре вместе с мальцом продирался через чащу да бурелом.

Трудно сказать сколько времени они пробирались через этот лес, оказавшись на поляне от изнеможения опустились на траву. Амвросий, лежа на животе срывал сочную красную ягоду, а Пахом лежал на спине всматриваясь в небо. Взрослого и юного охотника потревожил свист, переходящий в низкий гул, вскоре этот звук прекратился, но послышалось пение. Пахом поднял голову над травой, но никого не увидел, однако чистые голоса нескольких человек на незнакомом языке исполняли удивительно красивую мелодию. Пораженные магией голосов, Пахом и Амвросий, не сговариваясь сели на траву, справа от охотников из-за последних сосен появилась троица поющих людей, их голоса разлетелись по поляне.

— Смотри, Пахом, среди них баба, — прошептал Амвросий, он хотел еще что-то добавить, но охотник шикнул на мальца, но тот и не думал помалкивать. — Какие у них сияющие белые волосы!

Неизвестные продолжали изливать на окрестности голоса, наполненные живительной энергией, прошагали вдоль правой кромки леса, наслаждаясь своим пением, они не обращали внимание на сидящих в траве юного и взрослого охотника. Очарованные мелодичностью голосов, может быть, попав под воздействие неведомой силы, охотники поднялись с травы и молча последовали за троицей.

— Пахом, кто это такие? — Голос мальчика дрожал. — Почему мы идем за ними?

— Это наши боги, — через длительную паузу смог ответить опытный охотник, подчинившийся влиянию неизвестных, — много веков назад наши поклонялись другим богам, тогда никто не сомневался в правильности славянской веры.

Как привязанные мужчина с мальчиком следовали в неизвестном направлении в метрах ста-двухстах за троицей, вскоре пение стихло, но непонятная сила все еще не давала возможности охотникам освободиться. Из-за одной в три обхвата сосны каким-то чудом, выросшей на поляне, Пахом с Амвросием разглядывали впереди строение, сложенное из огромных серых каменных блоков.

Светловолосые мужчины в просторных белых одеяниях отделились на несколько шагов вправо и влево от женщины с длинной белой косой и в цветном расписном сарафане, отделанном сверкающими каменьями. Женщина постояла в метре от сооружения, зачем-то поклонилась, произнесла несколько слов подошла к среднему блоку и коснулась его рукой.

От каменного строения полился яркий белый свет, Амвросию показалось, что светятся не только каменные блоки, но и эти неизвестные люди. Мальчик посмотрел на свои ладони, и они тоже излучали белый свет, от страха он закрыл глаза, опустил голову и закричал. Когда свет перестал бить через веки, он открыл глаза и направил свой взгляд вперед, Светловолосые люди исчезли, вместе с ними пропало строение из огромных блоков, словно белый свет растворил камни без остатка. На месте, где было строение росла обычная трава, легкий стон заставил Амвросия обернуться, возле сосны лежал Пахом и стонал в беспамятстве. Мальчику пришлось задействовать все свои силы, чтобы привести мужчину в сознание. Пахом долго сидел и кряхтел, привалившись спиной к стволу дерева.

— Похоже я сильно ударился головой, — наконец-то охотник смог встать на ноги, — зачем мы сюда забрались, нам в лес нужно. На этой поляне мы можем только ягоды собирать, а за зверем нужно в лес возвращаться.

— Пахом, а как же поющие боги наших предков, за кем мы сюда забрели? — Осторожно поинтересовался мальчик.

— Какие еще боги, — рассердился охотник, — что ты несешь?

Иван замолчал, покусывая губу, встал с бревна, снова налил себе травяного отвара и сел обратно, Елизаров со Слепневым терпеливо ожидали, когда проводник напьется и продолжит рассказ.

— Дальше-то, что произошло? — Не вытерпел Алексей.

— Больше особо нечего вам сообщить, — Иван поставил кружку рядом на траву. — Я точно не помню, но с охотой у Пахома в тот раз ничего не вышло, они вернулись с Амвросием на берег реки и по воде добрались в деревню. Помню старик, подчиненный воле этих людей, не столько расслышал слова таинственной женщины, сколько почувствовал голос, обращенный к сооружению. Иван в задумчивости встал и торжественно продекламировал, — белые боги возжелали войти в храм света! — Иван сменил тональность и торопливо завершил пересказ, — дед Амвросий настойчиво меня убеждал обходить стороной неведанные каменные строения, если такие появятся у меня на пути.

Проводник будто запамятовал о своем невероятном пересказе истории охоты Амвросия, принялся разжигать костер, подбрасывая дрова. Солнечные лучи все больше добавляли небу синевы, отсутствие облачности обещало людям теплый солнечный день. Вскоре проснулись остальные, Олеся помогала Ивану приготовить завтрак, а далее каждый участник экспедиции мог поискать занятие по душе, еще один день отдыха можно было посвятить праздной неге.

Алексей занялся своим дневником, делая пометки в тетради, маркировал камни, найденные за последнюю неделю геологоразведки, но вдруг отложил мешок с образцами, направился к палатке и нашел чистую тетрадь с черной обложкой. История, пересказанная проводником, взволновала Елизарова, как ученого, он взялся с усердием, не упуская ни малейшей детали записывать в тетрадь. На запись истории приключений Амвросия у Елизарова ушло более двух часов, в ходе работы он останавливался в задумчивости, перелистывал исписанные листы и принимался писать дальше.

После подробно изложил, как он с участниками экспедиции вышел на поляну, где решено провести несколько дней отдыха, как поднялся с Олесей на невысокий холм, разглядывая окрестности перед собой и странное сооружение из каменных блоков. Елизаров закрыл глаза и четко представил местность с высоты холма, это помогло ему начертить план с валунами, разбросанными по уходящей с уклоном вниз поляне, выделил окаймляющий поляну лес, и схематично изобразил строение, удивившее Слепнева.

— Елизаров, решил для нашей находки новый дневник завести? — Раздался позади голос капитана.

— У тебя есть возражения? — Грубо обронил Алексей.

— Не сердись, я тоже не люблю, когда стоят над душой и мешают работать, — миролюбиво выдал Слепнев. — Кто из нас ученый? Я поражаюсь твоему терпению, еще с раннего утра помчался бы к этому зиккурату.

— Ты мне можешь не поверить, — Алексей закрыл тетрадь и встал напротив Слепнева. — Я ждал, когда ты предложишь отправиться к этому объекту, но почему ты считаешь, что это строение зиккурат? Из истории древних веков мне известно, что зиккуратами называли религиозные сооружения шумерской и вавилонской цивилизации, а мы находимся на славяно-арийской территории.

— Это словечко выскочило из недр мой памяти, — принялся рассуждать Слепнев, — я посчитал это культовый объект прошлой цивилизации, но кто знает может эти твои арии тысячи лет назад покинули Сибирь и задали поселения в Месопотамии.

Елизаров не стал развивать либо отклонять возможное предположение, посоветовал прихватить с собой что-нибудь из инструментов экспедиции и вместе с капитаном направился к зиккурату. Они быстро добрались до вершины холма, не стали, как прошлый раз рассматривать с плоского камня пейзаж, неторопливо принялись спускать по уклону. Мужчины неторопливо шли, забирая влево в направлении интересующего их объекта, приближаясь к окраине лесного массива, что тянулся широкой лентой.

— Алексей, — Слепнев впервые обратился к геологу по имени, — тебе эти валуны никого не напоминают?

— Послушай-ка, Слепнев, — начал высказывать свое предположение геолог.

— Алексей, твое негативное отношение к НКВД известно, — сердито обронил офицер госбезопасности, — может уже хватит меня называть капитаном или обращаться ко мне по фамилии! Мне мама дала простое русское имя Степан.

— Хорошо, Степан, — тон тирады Слепнева вызвал у геолога смех. — Таких менгиров по северу Урала и Сибири не сосчитать, дойдем до первого, и ты увидишь, это просто каменный останец.

— Алексей, ты человек гражданский и не видишь то, что бросилось мне сразу в глаза, — Степан остановился и Елизаров замер рядом.

Мужчины, оказалось, шли уже несколько минут в створе первой пары валунов, камень слева был расположен возле леса и подпирал сосну, а камень справа казался лишним на этой просторной поляне поросшей невысокой травой.

— На мой взгляд, Степан, — покрутил головой Елизаров, — камни по поляне разбросаны хаотично.

— Посмотри повнимательнее, Алексей, — потребовал Слепнев. Эти менгиры, как ты их назвал тоже часть неизвестного нам культа, они мне напоминают караульных, стражу, охраняющих зиккурат от незваных гостей. Новый дневник, что ты завел в лагере у тебя с собой?

Алексей вытащил из рюкзака тетрадь и протянул Слепневу, он перелистал записи, задержался на чертеже и на чистой странице быстро набросал схему. Кривой линией обозначил край леса, выделил сосну и камень возле нее, на одной линии справа у края страницы дневника изобразил второй камень. Степан оторвался от своего рисунка и бросил взгляд вперед, оценивая расстояние до следующих валунов. Выше на листе между первой парой камней изобразил вторую, а затем третью. С места, где остановились мужчины, от третьей пары камней видны были их вершины.

— Возможно ты прав, Степан, — Озадаченно пробормотал геолог. — Пошли дальше.

— Мы с тобой с вершины холма все время спускались вниз, приближаясь к лесу слева, — капитан рукой указал направление, — сейчас мы идем в направлении объекта ровно вниз и в створе валунов.

— У меня возникло ощущение, что за нами следят, — заволновался Алексей, — возможно я мысленно слишком увлекся сравнением этой поляны и местности из рассказа нашего проводника.

Мужчины за беседой не заметили, как оказались на одной линии первой пары каменных стражников. Слепнев словно подавился фразой, споткнувшись свалился на поляну, Алексей почувствовал сильный толчок, он словно подлетел вверх на полметра и распластался на земле, его рюкзак поддавшись инерции слетел с плеч и больно ударил чем-то содержимым по голове. Первым сознание вернулось к Степану, лежа он сорвал пучок сочной зеленой травы и протер лицо, в голове стоял непреходящий звон, с трудом он поднялся на колени и огляделся в поисках напарника. Геолог лежал лицом на траве в позе звезды, рюкзак валялся в паре метров от него, Слепнев подполз к Алексею и попытался привести в чувство. Тело Елизарова забила крупная дрожь, но вскоре конвульсии прошли, и он сел на траву.

— Степан, неужели это с нами стражники сотворили? — Геолог улыбнулся добрался до своего рюкзака и вытащил фляжку с водой.

Слепнев угрюмо молчал, ожидая, когда геолог напьется, но сделав несколько глотков, тот налил немного воды себе на голову и только тогда протянул фляжку напарнику. Капитана не мучила жажда, он не понимал почему его лицо пылает огнем, поэтому смочил ручек травы и приложил ее снова к лицу, когда пришло облегчение он вернул фляжку геологу.

— Древний караул дал нам хорошего пинка, — морщась от проходящих болевых ощущений попытался рассмеяться Степан, он приподнял голову, пытаясь рассмотреть валуны. — Алексей, похоже первую линию обороны мы прошли, но неизвестно на какой дистанции могут действовать эти стражники, предлагаю по-пластунски преодолеть метров десять, потом попытаемся подняться.

Елизаров, сидящий на траве с согласием покачал головой, вновь опустился на траву и, пристроившись за капитаном, терпеливо пополз вперед. Степану из-за своего опыта удалось вырваться метров на пять, не ощущая более воздействия древних мегалитов, он поднялся на ноги и помог встать тяжело дышавшему геологу.

Они по-прежнему находились в створе каменных стражников, но расстояние до следующей пары менгиров по оценке геолога составляло четыреста метров. Поляна, уходящая ранее вниз под небольшим углом, стала ровнее и геологу с капитаном это дало возможность ускорить свой шаг, им хотелось поскорее добраться до древнего культового сооружения. В течение часа они шли без остановки, Степан иной раз срывался на легкий бег, и Елизарову приходилось следовать его примеру, чтобы не отстать.

— Степан, постой, — Алексей, догоняя, похлопал напарника по спине. — Что-то я уже выдохся совсем.

— Давай поднажмем, немного осталось, — настойчиво требовал капитан.

— Степан, посмотри вперед, — предложил геолог, — по моим оценкам мы уже должны добраться до объекта. По нашим оценкам до линии менгиров не более четырехсот метров.

— Действительно, — согласился Слепнев, посматривая на часы, — при учете бега и быстрой ходьбы по пересеченной местности за час мы должны были преодолеть более пяти километров.

— Мы словно на месте топчется, — недовольно пробормотал Алексей и склонил голову то ли от усталости, то ли от неприятных ощущений в месте прошлого удара рюкзака по голове. — Степан, посмотри, — геолог указал рукой на землю, — не твой ли это пучок травы, чем ты лицо вытирал.

Слепнев с Алексеем поняли, вторая пара стражников тоже воздействовала на них, и напарники оказались пойманными будто в ловушку времени. Никто из них не желал возвращаться в лагерь, пока не доберутся до объекта. Неожиданно Алексей хлопнул себя ладонью по лбу, вытащил из рюкзака тетрадь и, шевеля губами, перечитал собственноручные записи на одной из страниц. В рассказе проводника истории деда Амвросия Светловолосые люди шли вдоль кромки леса, они естественно знали о запрограммированном действии каждой пары каменных стражников.

— Это наш шанс, — обрадовался Степан, — давай попробуем добраться до зиккурата вдоль кромки леса, а то мы и так много времени потеряли.

— Подсказка была у нас в руках, — Алексей ругал себя от досады, — позабыли мы заветы предков, что к рассказам стариков нужно относиться более внимательно, ведь ранее история народа сохранялась только за счет устного изложения из века в век.

Слепнев прервал самобичевание геолога, хотя поругивал за потерю времени ища невнимательность к истории пересказанный проводником. Достигнув опушки леса, Степан снова посмотрел на часы, с момента, как они ушли из лагеря и бродили по поляне между валунов, прошло почти два с половиной часа, поэтому предложил остановиться, передохнуть и может быть перекусить. Мужчины отвели привалу не более десяти минут, они быстро шли вдоль кромки лесного массива и уже преодолели вторую линию защиты объекта, но Слепнев упорно его именовал зиккуратом. Остановившись, они разглядывали один из последней пары валунов, второй камень с их точки наблюдения просматривался плохо.

***

На следующий день сопровождать Владимира, не внявшего предостережениям старого хранителя, до дома мецената отправились Василий с Андреем. Дом Зиллерманна располагался в богатом поселке пригорода Кельна, чистые ухоженные улицы, зеленые аккуратно подстриженные кустарники и безмолвие говорило о замершем времени. Местные домовладельцы не привыкли куда-то спешить их жизнь текла размеренно будто плавное течение неширокой реки.

— На какую же мне улочку сворачивать? — Поинтересовался Андрей, управлявший автомобилем.

— Кирша 17, — прочитал Василий на схеме из конверта адвоката. — Через два переулка первый дом слева, похоже вон тот с витражом и низкорослым кустарником.

— Андрей, поверни в переулок и остановись, — распорядился Владимир, вход, в дом из переулка, а не с улицы. — Владимир вышел из остановившегося автомобиля, уловил движение Василия и обронил, — вы парни остаетесь в машине, надеюсь беседа будет недолгой.

Со стороны переулка после окончания дома тянулась высокая каменная стена старой кладки с блестящей дверью. Это сочетание вызвало удивление у Тихонина, он подошел к двери, коснулся клавиши звонка. Андрей не стал дожидаться пока, для Владимира распахнется дверь, развернулся и припарковался ближе к выезду на улицу. Владимир расслышал необычные мелодичное позвякивание и дверь приоткрылась.

Тихонин вошел и после нескольких шагов остановился, он оказался в узком длинном коридоре, вернее закрытой галерее с широкими почти до пола окнами, расположенными через равные интервалы. Не ожидая приглашения, гость медленно отправился вперед. Откуда-то издалека послышались звуки легких шагов и вскоре перед гостем предстала миловидная женщина средних лет, одетая в светлый брючный костюм.

— Я рада приветствовать Вас, Герр Тихонин, в доме фон Зиллерманна. — Женщина почти незаметно кивнула головой. — Мое имя Урсула, я распоряжаюсь по хозяйству в этом доме. Следуйте за мной.

Внутри дом оказался огромным, Урсула долго вела по галерее, коридорам и замерла возле одной из темно-бордовых дверей.

— Герр Фон Зиллерманн будет принимать вас в бордовой гостиной, — экономка с достоинством произнесла свои слова и распахнула дверь, пропуская гостя вперед. — Я приготовила напитки, вино, лимонад и воду, можете выбрать по своему усмотрению в ожидании хозяина.

Экономка удалилась, мгновенно закрыла дверь, Владимир не успел среагировать и задать какой-нибудь вопрос. Он взглянул на тележку с напитками, выбрал низкую пузатую бутылку из темного стекла с минеральной водой, ответил крышку и наполнил хрустальный бокал на треть. Справа и слева от входа стояли закрытые стеклянные этажерки со статуэтками, миниатюрными изделиями из золота и блестящие медальоны с эмалью, выполненные по византийской технологии VII — IX века нашей эры, как оценил гость.

Владимир отпил несколько глотков газированной воды и осмотрел приставленные к левой стене два книжных массивных шкафа, покрытых лаком бордового оттенка, в небольшом промежутке примостилась табуретка такого же цвета. Верхние полки оказались заполненными раритетными фолиантами, а на нижних полках он заметил современные издания по живописи, архитектуре и другим видам искусств. Хозяин, наверное, любил вытаскивать какой-нибудь том и тут же рассматривать, усевшись на табурет.

Выше табурета на стене висела длинная и узкая картина с изображением мужчины лет пятидесяти с лихо закрученными усами и непокрытой головой, в форме кайзера Вильгельма. Присмотревшись к портрету, Тихонин догадался, что неизвестный художник прошлого века изобразил хозяина дома. Стиль исполнения портрета позабавил Владимира, положение тела, вздернутый нос, лукавая улыбка, выставленная вперед одна нога, рука небрежно опирается на трость, все это говорило о хозяине, как о человеке с чувством юмора, наделенного острым умом и тактом.

Теперь настал момент рассмотреть правую стену, свободную от мебели, только через стекло узкого шкафа темно-красного дерева можно было разглядеть раскачивающийся маятник и циферблат с ползущими стрелками из темной меди с белыми римскими цифрами. Все остальное пространство стены оказалось заполнено фотографиями в рамках разного размера под стеклом, как старыми и пожелтевшими от времени, так и цветные современные.

Как только Тихонин оказался в бордовой гостиной, то вначале ему этот цвет в мебели и отделке показался неуютным и давящим, но позже, освоившись, он понял, что талантливый дизайнер хорошо продумал освещение, казалось, белый свет словно льется с потолка. Владимир задрал голову и принялся рассматривать переплетение декоративных темно-бордовых балок с резьбой под плющ, а между ними висели матовые стекла, значит источники света дизайнер расположил под декоративным потолком. Матовые молочного цвета стеклянные плитки в центре, искусный график украсил переплетением стеблей и листиков, поражало то, что все плитки украшал разный орнамент, выполненный в одном стиле.

Тихонин решил подойти к витражному окну изогнутой формы, в верхней части слева витраж был разрисован цветным орнаментом из листиков, стеблей, странного цвета лепестков, раскрытых бутонов, а справа большую часть окна прикрывала плотная непрозрачная портьера. Владимир оттянул полотно шторы и встал за него. Хорошо просматривалась улица элитного поселка, гость взглянул направо и смог разглядеть капот автомобиля, где должны ожидать его телохранители.

Владимир выбрался из складок портьеры, длинной спинкой к прикрытой части витража располагался компактный диван, примыкающий углом к стене, последними предметами из мебели в гостиной оказались три мягких стула с высокими спинками и маленький круглый стол на резной ножке, замерший посередине комнаты. Владимир поставил опустевший хрустальный стакан на столик, отодвинул стул и пробормотал:"Хозяева, вы про гостя не забыли?".

В этот миг дверь резко и широко распахнулась, высокий грузный мужчина укатил инвалидное кресло в гостиную, бросил мрачный недоброжелательный взгляд на гостя, подкатил хозяина дома до дивана и усадил его в самый уголок. При открытии двери Владимир быстро поднялся, отступил на пару шагов к книжным шкафам, ожидая дальнейших событий.

Пока Клаус Зиллерманн поудобнее устраивался в своем привычном месте, его помощник отошел к витражам, встал спиной к гостю, широко расставил ноги и сложил руки на животе.

— Господин Тихонин, — обратился к гостю на русском языке хозяин дома, — благодарю, что вы так оперативно откликнулись на мое приглашение.

— Герр фон Зиллерманн, можете обращаться ко мне по имени Владимир, — среагировал на начало диалога гость.

— Давайте, мой юный друг Владимир, оставим официоз, — улыбнулся старик, — называйте меня Клаус или господин Зиллерманн, как вам удобнее. — Хозяин дома заметил, как Тихонин направил взор на помощника. — Не беспокойтесь, Маркус почти сын мой, и я ему доверяю абсолютно во всем. Присаживайтесь на диван у нас с вами предстоит долгий разговор.

Владимир без излишней расторопности подошел к дивану и уселся на дальний его край спиной к закрытому плотной портьерой окну. Взгляд гостя блуждал по фотографиям на стене, хозяин смог догадаться, что зацепило гостя и сам принялся разглядывать фото с изображением семьи в парке.

— Этот счастливый для моих родителей момент произошел поздней весной 1933 года, тогда мне исполнилось пять лет, — вздохнул старик, — но в моем повествовании никакого смысла не несет, а на снимке чуть правее вы видите моего дядю Лотара Зиллерманна, младшего брата отца, благодаря ему я остался в живых.

Детство юного Клауса протекала счастливо, в семье его окружали заботой, изредка баловали, как любого ребенка, высокое происхождение его отца и приличное состояние позволяло жить молодой семье на широкую ногу и беззаботно. Отец Клауса отказался присягать новой власти, он яро не принимал нацизм, а с началом войны, когда фашизм стал абсолютной идеологией в Германии, примкнул к нарастающему движению сопротивления. Весной 1941 года родители решили скромно поздравить сына с тринадцатилетием, ворвались солдаты СС под командованием нервного с желчным лицом офицера.

По его короткому выкрику главу семьи принялись избивать, затем выволокли на улицу, женщина в шоке с мольбой рыдала, подталкивая сына себе за спину, но мальчик со слезами на глазах отталкивал руку матери. Когда мужа вытащили во двор, он обездвиженный валялся на зеленой лужайке, нервы женщины не выдержали, и она с криком бросилась из дома за мужем, но нарвалась на пулю. Юный Клаус, прижимая лицо к оконному стеклу, в ужасе наблюдал за бездыханными телами родителей, оцепенение не прошло, когда отца погрузили в машину, а мать так и осталась лежать на каменной дорожке, ведущей от дома к улице. На следующий день, возможно по чьему-либо распоряжению в дом Зиллерманнов явился улыбчивый мужчина в сопровождении нескольких мальчишек лет пятнадцати, так Клаус оказался в одной из ячеек гитлерюгенда. Идеологическая обработка отпрыска семейства Зиллерманнов длилась недолго, его родной дядя Лотар забрал его под свою опеку, так как уже длительное время работал на нацистов в одной из лабораторий Аненербе, изучая странные русские артефакты…

— Маркус, принеси мне воды, — закашлявшись, старик потребовал по-немецки. Помощник беспрекословно исполнил волю хозяина.

Он подошел к сервировочному столику с напитками и катнул его поближе к дивану, выбрал бутылку и наполнил стакан газированной водой. Хозяин опорожнил бокал на треть, поставил на краешек стола, наблюдая, как Маркус занимает свою прежнюю позицию.

— Судьба ваших родителей трагична, также как многих других пострадавших от фашизма и жестокой войны, — дипломатично произнес Тихонин. — Что же случилось с вашим дядей Лотаром и с вами, Клаус?

— Немного терпения, мой друг Владимир, — хозяин дома попытался улыбнуться, на глазах выступили слезы, наверное, рассказ разбередил его старые душевные раны. — Моя история и материалы, что так долго ждали своего часа, будут полезны для вас и ваших друзей хранителей древнего символа Соломона, так как приоткрывают тайны древних, не доставшихся нацистам.

— О ком вы говорите, Клаус? — Тихонин изобразил непонимание на своем лице, развел руками.

Владимир лихорадочно соображал, откуда этот старый немец знает о символе Соломона, об их закрытой организации, ведь не зря же отец придумал фонд, прикрывающий цели деятельности ордена по восстановлению истинной истории. Возможно, отец оказался прав, предупреждая его о попытках провокации, а в лице фон Зиллерманна он столкнулся с проявлением одной из противодействующих сил.

— Вам не стоит переживать, Владимир. В разрастающейся новой волне атаки запада на возрождающуюся Россию, я на вашей стороне. — Лицо Зиллерманна очертилось решительностью. — Мне не много осталось жить на этом свете, поэтому я решил приоткрыть хранителям еще одну тайну, а в этом доме вам нечего опасаться, пока я жив.

В гостиной воцарилось молчание, слышен был негромкий стук качающегося маятника. Владимир размышлял над словами хозяина дома и о секрете, что решил приоткрыть для сына верховного хранителя артефакта. Тишину разрушила какофония звуков из громыхавшей акустической системы на крыше микроавтобуса, пронесшегося вниз по улице. Задремавший за рулем Андрей заснул в ожидании охраняемой персоны, а Василий поглядывал по сторонам по ощущениям чего-то невероятного.

— Маркус, где мой дневник, что я тебе утром отдал? — Старик протянул левую руку вперед, помощник отошел от своего поста, встал рядом с хозяином, вытащил из внутреннего кармана тетрадь, свернутую в рулон, и вложил в сухонькую руку. Дневник исходно задуман для хранения в тубе, Зиллерманн отстегнул с фиксирующей кнопки кожаный хлястик и рулон развернулся, а старик принялся листать свой дневник с обложкой, обтянутой темно коричневой кожей.

— Что же в этом дневнике вы записывали? — Нетерпеливо поинтересовался гость.

— Этот дневник мне подарил отец в тот трагический день моего тринадцатилетия, — все время в годы войны я скрытно записывал все, что происходило со мной и моим дядей Лотаром. — Фон Зиллерманн листал страницы старого дневника пока не нашел между ними какой-то листок. — Ваш ученый-геолог из Омска Алексей Фомич Елизаров в экспедиции 1938 года по поиску редких металлов в тайге обнаружил случайно заброшенный почти разрушенный зиккурат — святилище древних ариев и после раскопок обнаружил три странных предмета.

Судьба русского ученого в дальнейшем сложилась печально, направленный партийным руководством для поиска полезных ископаемых, он совершил небывалое открытие, но попал под жестокий механизм НКВД, перемоловший судьбы многих невинных людей.

***

Слепнев, а за ним и геолог подошли к одному из каменных защитников и, не заходя в створ между валунами, обошли его, до строения оставалось не более пятидесяти метров. Трава за менгирами оказалась пожухшей и усыпанной мелкой каменной крошкой. У культового строения не оказалось ни дверей, ни окон, в этом напарники убедились, обойдя его по периметру со всех сторон. По ширине сооружение оказалось собрано из трех каменных блоков, а по высоте шесть блоков плотно без зазоров, уложенных друг на друга.

— Как это древние смогли построить, — удивился Слепнев, — что между этими плоскими камнями нож просунуть невозможно?

— Степан, тебя не удивляет, где изготавливали эти блоки и как их сюда притащили, — парировал Елизаров, — рядом нет каменоломни.

— Нам нужно как-то внутрь попасть, — предложил Степан, не реагируя на риторические вопросы Алексея, он наблюдал, как геолог замер возле лицевой стены и с трепетом прикасался к каменным блокам.

Елизаров вновь решил просмотреть свои записи в дневнике и открыл страницу с окончанием истории Амвросия, он не понимал, что может найти в своих записях, так как отчетливо помнил, как женщина с сияющей длинной косой прикоснулась к одному из блоков, образующих сооружение и прошептала заклинание на неизвестном языке.

— Эх, знать бы, что эта женщина прошептала? — Елизаров печально вздохнул.

— Дай сюда свою тетрадь, — потребовал Слепнев, он перечитал последнюю страницу истории Амвросия и с сарказмом выдал, — ты не все записал. В самом конце повествования Ивана я обратил внимание, что ты, возможно утратил интерес к его словам, может быть ты погрузился в размышления о проделанных экспедицией геологических изысканиях.

— Не может быть, чтобы я так отвлекся, — задумался Елизаров. — Если ты что-то еще запомнил, то изволь рассказать.

— Амвросий, как и охотник Пахом, оказались под гипнотическим воздействием либо под другим влиянием, — принялся вспоминать Слепнев. — Когда женщина стала нашептывать на незнакомом охотникам языке, в голове у юного Амвросия раздался голос.

— Иван сообщил, что приказал этот голос мальчику? — Елизаров вспомнил, что отвлекся, после слов проводника о лодке и недовольный своей невнимательностью отвернулся от стены сооружения к Слепневу.

— Белые боги возжелали войти в храм света! Эту фразу Амвросий ощутил в своей голове, — Развел руками капитан, — возможно, находясь под магическим влиянием светловолосых, незнакомая речь трансформировалась в мозгах у мальчика в привычные русские слова, хотя и прозвучали они пафосно.

Пока Степан излагал свое понимание фразы светловолосых, Алексей принялся записывать в дневник пропущенное мимо ушей из рассказа проводника. Слепнев приблизился к блокам, чтобы попытаться разглядеть на них что-либо необычное. Все камни казались обычного серого оттенка, где-то они были светлее, в других местах темнее. Нижний блок за годы на высоту до пятнадцати сантиметров оброс мхом, на верхние за долгие годы наприлепала пыльца растений и травинки, гонимые ветром. Из пересказа проводника, Светловолосые показались Амвросию выше рослого Пахома, поэтому Степан встал возле каменной стены и попытался рассмотреть середину четвертого каменного блока, нижний край которого оказался чуть выше роста капитана.

— Из-за пыли, наросшей на четвертом снизу блоке, — запыхтел Слепнев, стоящий на цыпочках перед стеной, но там точно начерчен какой знак. Доставай свою фляжку.

Алексей принялся нагребать ногой кучу из мелких камней, рассыпанных перед объектом, чтобы Степан мог встать повыше. Вместе с фляжкой из рюкзака извлек лоскут ткани, в него ранее был завернут хлеб, чем напарники утолили легкий голод на привале возле леса. Слепнев смочил лоскут ткани водой из фляжки, забрался на кучу из камней, чтобы попытаться отмыть блок от вековых наслоений, но все равно ему не хватало роста. Елизаров принялся в траве за сооружением поискать камни побольше, вскоре набрал более десятка обломков больших размеров, это позволило Слепневу добавить двадцать сантиметров роста.

— Я вижу контуры левой ладони, — обрадовано закричал Слепнев, когда смог смыть с каменного блока прилипшую грязь.

— Это здорово, Степан, — зачем-то тоже закричал Алексей, — нам нужно догадаться какую молитву или заклинание произносить.

— Встань поближе ко мне, — попросил Слепнев, поворачиваясь к геологу, — я чувствую, что нужно произнести, чтобы стена раздвинулась. — Он прижал левую ладонь к начертанному знаку и тихо торжественно произнес. — Мы дети белых богов возжелали войти в храм света.

Яркое белое свечение полилось сквозь стыки между каменными блоками, этот благостный свет залил поляну, свечение исходило и от людей. От этого Алексей испытал небывалую легкость, он словно сам был создан из белых лучей света. Стены храма не раздвинулись, как предполагал Степан, он с Алексеем подчиняясь тайным законам вселенной просочились сквозь каменные блоки и оказались внутри храма. Сияние от рук Елизарова прекратилось у него возникла мысль, что он прошел божественное святилище.

— Алексей, как же мы оказались в этом храме света? — произнес голос Слепнева, стоящего в двух шагах от геолога.

— По воле богов наших предков, а как же еще, — рассмеялся Елизаров, осматриваясь по сторонам.

Вместе со Слепневым они прошли внутри по периметру храма, с одним просторным помещением гораздо большего размера, чем его внешние границы. Стены храма от пола до потолка покрыты бесконечными объемными надписями на неизвестном языке на светлом ровном фоне. Потолок притягивал недосягаемым и в тоже время таким близким орнаментом, возможно это объяснялось ярким белым источником света в его центре. Степан остановился возле центра храма, где на полу выделялся желтый равносторонний треугольник, вписанный в красный круг.

За пределами круга древний художник изобразил светловолосых людей различных профессий, кузнеца с огненным горном, крестьянина, пашущего поле, ткача за ткацким станком, скорняка, обрабатывающего мех, лудильщика с медным сосудом. Как только Слепнев оказался в границах желтого треугольника, свет померк и на потолке возникла проекция звездного неба, Степан испуганно отпрыгнул в сторону и храм вновь озарился белым светом.

— Эти технологии сейчас нам недоступны, — успокоился Степан.

— Возможно белые боги, кто создал цивилизацию до нас прилетели с других планет, — предположил Алексей. — Когда ты шагнул в центр желтого треугольника, на потолке появилось ночное звездное небо. — Нам нужно осмотреть алтари, — предложил геолог и направился к одной из вершин треугольника.

— В нашем православном храме один алтарь, — трепетно выговорил Слепнев, — а у них почему-то три.

— Странно слышать уважительные слова о православной вере от офицера НКВД, — усмехнулся Елизаров.

— Я появился на свет не вчера, меня бабушка крестила в нашей уездной церкви, — Слепнев подошел к следующему алтарю, — в религии есть нечто мистическое, поэтому с верой нужно быть осторожным. — Передо мной сверкающий черный куб со стороной сантиметров двадцать пять-тридцать висит в воздухе над гранитным постаментом. Что там на твоем алтаре? — Спросил Степан.

— Над этим резным алтарем парит треугольная пирамида, светящаяся голубым светом, примерно такой же высоты, — настороженно пробормотал Алексей, наблюдая, как Слепнев подходит к третьей вершине желтого треугольника, стараясь не наступить внутрь его.

— Над третьим алтарем завис шероховатый каменный цилиндр, — как ты считаешь, Алексей, зачем светловолосым эти три артефакта?

— Думаю, Степан, в нашем мире сие никому неизвестно, — голос геолога прозвучал с тихой тоской, — Сожалению об одном, я не смогу зарисовать все это с подробностью археолога, на отрисовку стен уйдут годы.

— Необходимо схематично изобразить все, что мы видим вокруг, забрать три артефакта, — предложил Слепнев, — Сталин помешан на мистике, так что я уверен, что нас наградят и осыпят благами.

Елизаров был противником разграбления храма, но внутри его боролся ученый, делавший признания, а как можно заявить о себе не предоставив материальных доказательств, поэтому он смирился с предложением Слепнева.

— Нам нужно освободить вещмешки от инструментов, что мы с собой взяли из лагеря, только дневник оставлю, — вынес решении геолог, — ты засунешь в свой рюкзак куб, а в мой — оставшиеся артефакты, — начальственным тоном потребовал Елизаров, — приступай, пока я схематично зарисую храм.

Слепнев вытряхнул свой и поданный Алексеем вещмешок у стены, освобождая место под артефакты, геолог торопливо изображал храм в разных проекциях и записывая пояснения к чертежам. Степан подхватил черный куб, спрятал его в своем вещмешке и ловко нацепил лямки на спину. Следующим он приметил желтый цилиндр и завернул его в лоскут ткани, чтобы предметы не терлись друг о друга, далее подошел к очередной вершине желтого треугольника, схватил голубую пирамиду и опустил этот третий артефакт к предыдущему в рюкзак. Степан делал все медленно и аккуратно, словно боялся уронить предметы на каменный пол, за это время Алексей завершил рисование очередного эскиза, взял из рук напарника свой вещмешок и закинул за спину.

Мужчины встали у фронтальной стены храма, и Слепнев торопливо произнес:"Мы дети белых богов возжелали покинуть храм света!". Вспышка света на этот раз оказалась такой же яркой, короткой, когда свечение угасло Степан ощутил себя стоящим спиной к каменным блокам храма, рядом стоял молчаливый Алексей. Поправив лямки вещмешков, напарники, не оборачиваясь и не сговариваясь двинулись в обратный путь вдоль опушки леса, им предстояло пройти по большой поляне сорок минут, чтобы добраться до лагеря экспедиции.

Олеся переживала за долгое отсутствие мужа, устремляя взгляд на вершину холма, разглядела вдалеке две мужские фигуры и бросилась навстречу. В геологическом лагере царило спокойствие, двое геодезистов дремали, а проводник Иван готовил на костре, ставший привычным для геологов, травяной отвар.

Оставшуюся часть дня Алексей со Степаном сидели на траве возле одной из палаток и о чем-то шептались, Олеся с тревогой поглядывала на мужа, но не решалась вклиниться в разговор мужчин. На утро Елизаров собрал всех членов экспедиции и огласил, что геолого-разведывательные работы закончились, данных о месторождении достаточно. Навьючив лошадей экспедиционным скарбом, проводник повел группу в направлении исходной точки маршрута.

Начальник лесозаготовительного поселка, управляемого ГУЛАГ, по прибытии геологов связался по инстанции, так что обратного самолета до Омска долго ждать не пришлось. На аэродроме в Омске геологов поджидал грузовик, доставивший их до треста. Алексей сдал амуницию, мешки с добытыми образцами и артефактами на склад треста, с Олесей направился домой. Весь вечер и до полуночи он готовил доклад, так как понимал, что о его возвращении известно и возможно плотников с раннего утра захочет обсудить результаты геологоразведки месторождения.

Не успел Елизаров опустить голову на подушку, как глаза сомкнулись, он погрузился в глубокий сон. Сновидение ему рисовало храм света, но словно из земли шел какой-то гул, перерастающий в громкий стук. Испуганная Олеся несколько минут трясла мужа за плечо, но видение храма света не отпускало. Алексей сел на кровать, потер ладонями лицо, отгоняя видение, сильная рука остервенело долбила по двери, он неторопливо оделся, прошел в прихожую и громко спросил:"Кто?".

— Немедленно откройте! Это госбезопасность! — Заорал голос за дверью и щелкнув задвижкой хозяин пропустил троих офицеров НКВД.

— Алексей Фомич Елизаров? — Рявкнул старший из трех офицеров. — Вы арестованы!

Алексей не успел среагировать, как сильные руки припечатали его к стене. Старший из трех направился в комнату, толкнул на постель подскочившую в рыданиях Олесю и гневно прошипел:"Молчать!", осмотрев комнату, он подошел к столу и собрал все записи, что готовил Елизаров для доклада. Дальнейшее происходило, как в мрачном сне, пройдя по длинным темным коридорам, Алексея завели в большую плохо освещенную комнату. За столом сидел следователь в расстегнутом мундире, а перед ним на табурете расплывшаяся фигура, геолога толкнули в пятно желтоватого света поближе к столу. Сидевший рядом повернул к подошедшему свою лысую голову и по залитому кровью лицу Алексей узнал Плотникова.

— Алексей Фомич, — ласково затараторил следователь, — вы узнаете этого человека?

— Да, негромко подтвердил Елизаров, — это товарищ Плотников он курирует на Урале промышленность, он вместе с товарищем Мотиным направили меня с геологической экспедицией на север Урала.

— Вот и надо было тебе разведывать месторождение, а не копаться в чем не разрешено и передавать гостайны врагам, — прокричал Федор Ильич, с его разбитых губ сочилась кровавая пена.

Из темного угла появился верзила без мундира в рубашке с закатанными до локтей рукавами, он приподнял Плотникова с табурета и взбодрил его серией ударов. Отбросил еле дышавшую жертву в сторону на грязный пол. Садист с презрением посмотрел на Плотникова и притащил из темного угла невысокого стройного человека, усадив на освободившийся табурет, отошел в тень.

— А с этим мужчиной вы знакомы? — Снова обратился следователь к Елизарову, геолог без труда распознал в сидевшем рядом капитана Слепнева.

— Это капитан госбезопасности Слепнев, — прошептал Алексей.

— Бывший капитан, а ныне предатель, — не выдержанно заверещал следователь.

— Алексей, вали все на меня, ты ни к чему не причастен, — торопливо выговорил Степан.

Конвоиры вывели Елизарова из страшного темного кабинета, в течение недели последовали бесконечные допросы, касающиеся не только найденных артефактов, но и месторождения. Несколько раз Алексея приводили на очную ставку с Плотниковым и Слепневым, следователи психологически воздействовали на него, но никогда не применяли насилие. Время текло медленно, но скоро бесконечные допросы закончились Елизарова направили в один из лагерей Сиблага.

***

Высшее руководство нацистской Германии, начиная с самого фюрера, было помешано на мистике, они желали овладеть уже обнаруженными или еще скрытыми на территории России предметами древних и местах силы. Гимлер получил разведсообщение об этих трех артефактах, в нем зародилась неуемная жажда заполучить их несмотря ни на что, так профессор Фюст, управляющий научными отделами Аненербе получил приказ создать в рамках отдела оккультных исследований лабораторию. Одним из ведущих ученых, пользовавшихся доверием директора Вальтера Вюста, оказался Лотар Зиллерманн. Хозяин дома по-прежнему сидел в углу дивана, заложив палец на нужной странице дневника, он торопливо перелистывал его, желая что-то важное прочитать русскому гостю.

Василий толкнул в плечо заснувшего напарника, когда увидел возвращающийся микроавтобус, что четверть часа промчался, гремя музыкой.

— Опять эти любители тяжелого рока, — зевнул Андрей.

— Что-то не нравится мне этот микроавтобус, — по слогам пробормотал Василий.

Микроавтобус тормознул возле переулка, где на углу припарковался Андрей. На пассажирском месте рядом с водителем никого не оказалось, за рулем сидел детина в серой майке, по его внешности, бычьей шее с абсолютно лысой шарообразной головой и мощным рукам можно предположить о занятиях борьбой. Борец вновь завел заглохшую машину, проехал метров тридцать вперед, лихо развернулся и замер напротив дома фон Зиллерманна.

— Что может произойти в этом тихом уголке, — снова зевнул Андрей, — давай кофейку выпьем, а то меня сильно ожидание сморило.

Василий повернулся и потянулся к заднему ряду сидений, но там сумки с бутербродами не оказалось. За годы работы в службе безопасности парни привыкли за беготней или ожиданием могут остаться не только без обеда, но без ужина, поэтому всегда брали термос с горячим напитком и что-то для перекуса.

— Вот идиот, — хохотнул Андрей и принялся комментировать происходящее в микроавтобусе, — у этого качка водитель-близнец то высовывает, то прячет свой бильяардный шар — башку из люка, наверное, он так проветривается.

Василий не реагировал на слова напарника, он размышлял возможно Владимиру сумка на заднем сиденье помешала, вот он и переложил. Василий засунул руку за свое сиденье и нащупал край сумки, согнув свое тело он вытянул сумку между сиденьями.

— Держи свой кофе, — предложил Василий, наполняя стаканчик горячим напитком, — может по бутерброду?

Напарники склонились над сумкой, выбирая бутерброды и стряхивая крошки в пакет, каждый из них опустил голову, жуя и прихлебывая, они не видели и не ощущали опасности. Лысая голова качка вновь исчезла в салоне микроавтобуса. Через полминуты лысый вылез из люка уже чуть ли не по-пояс, руками он извлек какую-то трубу.

— Смотри, у него, — поперхнулся Андрей.

— Гранатомет, — прокричал Василий, но лысый уже успел приладить трубу на плече и выстрелить.

В какой-то момент Владимиру пришла странная мысль, нет никакой тайны, все эти рассказы — это желание старого мецената подогреть к себе интерес. Еще пять-десять лет назад у Клауса были силы, он был частью деловой элиты Германии, он был нужен стране и обществу, а сейчас он утратил свою былую известность и всеми забыт.

— Bedrohlichkeit! — Прокричал Маркус, нарушая паузу в монологе хозяина дома.

С момента подготовки до выстрела прошли секунды, Владимир не понял, что прокричал помощник Клауса фон Зиллерманна, но почувствовал, как вздрогнул диван и провалился в куда-то вниз. Над головой вначале что-то хлопнуло или сдвинулось со скрежетом, а потом так громыхнуло, что заложило уши. Под Владимиром жестко спружинил диван сбрасывая, как взбесившаяся лошадь седока. Владимир полетел вперед, хотел вытянуть руки, но не успел, ударился лбом о что-то твердое и потерял сознание.

Телохранители побросали еду и стаканчики с недопитым кофе и бросились из своей машины к микроавтобусу, но водитель привел его в движение и набирая скорость, объехал бегущих людей, помчался вниз по улице. На бегу Василий выкрикнул:"К дому!"Преследование вооруженных людей без оружия в чужой стране может обернуться нежелательными неприятностями с местной полицией. Андрей не торопился к дому с разрушенным витражом, он замер, попытался рассмотреть и запомнить номера удаляющегося микроавтобуса и только потом последовал за напарником.

Василий перепрыгнул низкорослый кустарник, выполняющий роль зеленого ограждения, Андрей догнал друга и вместе они шагнули через груду стекол взорванного витража в гостиную. Причудливо изогнутая гардина висела защемленная с одного края, частично сорванная портьера тлела, возле дальней стены комнаты Андрей заметил труп грузного мужчины, разрезанный осколками остекления, одежда кое-где обнажили тело с бесконечными ранами, левая рука оказалась под телом неестественно вывернута, а вместо правой руки из плеча торчал окровавленный обломок кости.

Один из массивных книжных шкафов перекособочило разбросав книги, а второй, казалось, нетронутый взрывом лежал плашмя. Дверь в коридор дома перекосило, Василий хотел было ее открыть, но ее похоже заклинило в проеме. Всюду в комнате на полу были разбросаны предметы интерьера, разбитые рамки, огромное количество осколков прозрачного и молочного оттенка стекла, обрывки бумаг, фотографий, мебели медленно тлели.

— Вася, у меня только один вопрос, — высказался Андрей.

— Где наш Владимир? — Закончил вопрос за друга Василий, — мы же видели его через витраж.

— Предлагаешь дождаться полицию? — Предложил Андрей.

— Думаю, это единственное, что нам остается, — махнул другу Василий и напарники выбрались на улицу через разрушенный витраж.