Киллер

Павел Астахов, 2016

Вас несправедливо притесняет партнер по бизнесу? Или вы хотите заполучить его долю? Возможно, он просто не нравится вам как человек? Профсоюз киллеров решит ваши проблемы!.. При этом никому и в голову не придет мысль о заказном убийстве. Наркоман в темном подъезде, огромная сосулька на крыше дома, неисправная электропроводка… Да мало ли опасностей подстерегает вокруг? И все-таки у известного адвоката Артема Павлова возникли серьезные сомнения по поводу одной такой «нелепой случайности». А потом еще одной и еще… Либо что-то очень сильно разозлило и без того Злой Рок, либо за этими смертями стоят вполне конкретные люди.

Министр

Широкоплечий мужчина лет пятидесяти в сером строгом костюме остановился возле приемной. На массивной латунной табличке было выгравировано: «Министр внешней торговли Российской Федерации Кольцов Василий Николаевич».

Визитер заглянул внутрь.

— Машенька, добрый день! Василий Николаевич на месте?

Девушка, поливающая из крошечной лейки цветы на подоконнике, обернулась.

— Здравствуйте, Виталий Романович! Да, он у себя.

— Мне с ним переговорить нужно. Дело государственной важности, — сказал посетитель заговорщическим тоном, и Маша улыбнулась.

— Никого не впускай к нам. И не соединяй, если кто будет звонить, хорошо? — С этими словами он поставил на стол подарочную упаковку какого-то заморского чая.

— Ой, спасибо. — Секретарша зарделась.

Посетитель вошел в кабинет и прикрыл за собой дверь.

Мужчина, сидевший за громадным столом, поднял голову, и лицо его озарила улыбка.

— Входи, Виталий. Рад тебя видеть.

Мужчины поздоровались.

— Чаю? Кофе? — предложил министр, но посетитель отказался. — Есть коньяк. Хотя о чем это я? Ты ведь не пьешь.

— Как и ты, — сказал Виталий Романович. — Но зачем-то держишь его у себя.

Кольцов пожал плечами, отодвинул в сторону исписанный лист бумаги.

— Не забывайте, господин Фрай, что мне приходится принимать многих людей по самым разным поводам.

Виталий Романович заметил на столе лист с записями, сделанными от руки.

— Я тебя отвлек?

— Если бы это было так, то мы сейчас не разговаривали бы. — Кольцов улыбнулся. — Готовлю доклад по вопросам импортозамещения. Сам понимаешь, какая ситуация сейчас на рынке.

Фрай покачал головой.

— У тебя в министерстве целое управление делопроизводства и куча помощников. А ты сам, от руки текст пишешь?!

— Я привык отвечать за каждую цифру, Виталий, — заявил министр. — Лучше я сам вникну в проблему, нежели зачитаю текст по бумажке. Не хочу что-то мямлить и иметь бледный вид, когда не смогу ответить на неожиданный вопрос президента.

— Резонно, — согласился Виталий Романович, еще раз взглянул на листок, исписанный убористым текстом, затем осмотрел мебель.

Обстановка очень простая, близкая к спартанской, ничего лишнего и вычурного. Рабочий стол с компьютером, несколько стульев, небольшой диван с журнальным столиком и высоченный шкаф с книгами, больше ничего.

— Ты динозавр, Василий Николаевич, — произнес он.

— Что, такой ужасный? — с усмешкой спросил министр.

— Нет, просто исчезающий вид, — пояснил Фрай. — Прости, но на фоне других членов правительства ты выглядишь самой настоящей белой вороной.

Василий Николаевич снисходительно улыбнулся. Виталий, его помощник по безопасности, никогда не приходил без новостей. Но у данного субъекта имелась одна характерная черта. Он не мог обойтись без долгих прелюдий.

Фрай понял, о чем думает Кольцов, и сказал:

— Ладно, я ведь, как ты понял, не просто так пришел.

— Я слушаю, — проговорил министр, и его голос сразу посерьезнел.

— Мне нет нужды тебе говорить о Бильдебергском клубе, — начал Виталий. — В июне этого года прошло его шестьдесят третье ежегодное заседание, в ходе которого рассматривалась одна из ключевых проблем современности: разработка механизмов глобального управления.

— Это не секрет, — заметил Кольцов, когда его помощник по безопасности сделал паузу. — Заседания этой организации всегда проводились в режиме строжайшей секретности, отчего в обществе и возникло мнение, что Бильдебергский клуб, по сути, тайно управляет миром.

— Несмотря на закрытость конференции, список присутствующих, темы, обсуждавшиеся на ней, и суть состоявшихся дискуссий определить было не так уж и сложно, — сказал Фрай. — Кроме европейской стратегии, ИГИЛ и прочей шелухи наподобие долгов Греции, был затронут вопрос украинского конфликта и, как следствие, взаимных санкций, антироссийских и наших по отношению к Западу.

— Кажется, я начинаю понимать, к чему ты клонишь, — сказал Василий Николаевич.

— В этом контексте после традиционного упоминания о российском президенте прозвучало твое имя, — негромко проговорил Виталий. — Не спрашивай, как мне это стало известно. Учитывая, с какой активностью наше министерство ввязалось в эту экономическую войну, я удивлен, что ты еще сидишь в своем кресле. Василий Николаевич, ты сам знаешь, сколько потеряла Европа после того, как твое ведомство вышло с инициативой запретить импорт продовольственных товаров. Я уж молчу о том, какое количество рабочих мест было потеряно из-за этого.

— Складывается такое ощущение, что ты вынуждаешь меня искать слова оправдания. — Кольцов удивленно вскинул брови. — Так я тебе скажу вот что. Наш президент — достаточно лояльный и терпеливый человек. Иначе…

— Иначе список товаров, запрещенных к ввозу в Россию, пополнялся бы ежедневно, да? — договорил за него Фрай.

— И не только это, — спокойно ответил министр, откинулся на спинку кресла и добавил: — Нельзя сидеть с умным лицом и подставлять по очереди щеки для оплеух, как того требует Библия. Ответ не может быть чисто символическим. Наши оппоненты должны уяснить, что не мы начали это противостояние, которое при любых раскладах ведет в тупик.

— Я не политик, Василий, а всего лишь твой помощник по безопасности, — сказал Фрай.

— А еще ты мой сослуживец, — напомнил Кольцов, а потом добавил уже тише: — И надежный друг. Я не ошибаюсь?

Виталий качнул головой. Вид у него был задумчивый.

— Раз уж пошел разговор начистоту, то у меня есть пара советов для тебя, Василий.

— Конечно, говори. Я ценю твою точку зрения.

— Не сочти меня за бюрократа, но иногда тебе нужно сбавить обороты. Ты… — Фрай помедлил, подбирая слова. — Ты как машина, которая летит по трассе без передышки. Причем на предельной скорости. Двигатель ведь беречь надо. Отдохни. Осмотрись. Не нужно надрыва. Все и так видят, что ты не ради себя жилы рвешь. Ты когда с работы домой уходишь?

Кольцов на мгновение растерялся.

— Не ранее десяти вечера, я проверял, — сказал Виталий. — А у тебя семья, детвора дома папку ждет!

При упоминании о супруге и детях лицо министра потеплело, но он продолжал внимательно слушать помощника.

— У тебя высокие рейтинги среди простого народа, — продолжал Фрай. — А это дорогого стоит. Тебе завидуют многие чиновники. Сказать, почему?

Кольцов молчал, предоставляя старому приятелю самому озвучить мысль.

— Тебя ни разу не вызывали на ковер и не заставляли отчитываться. Все свои задачи ты решаешь в поставленные сроки, претензий со стороны руководства страны к тебе нет. Ты в прекрасной спортивной форме. У тебя безупречная родословная. Твой дед погиб при взятии Рейхстага, а отец был простым инженером. За всю свою карьеру ты не присвоил ни копейки. Не был замечен в скандалах, интригах и прочей мерзости. У тебя прекрасная семья. Она живет тут, в России, а не где-то за рубежом. Ты не имеешь недвижимости за границей, готов довольствоваться «Волгой», в то время как по твоему статусу тебе положена представительская машина. В твоем кабинете нет ручек, обсыпанных алмазами. Список продолжить?

— Не надо.

— Тогда я закончу. Бильдебергский клуб для некоторых — нечто мифическое, аморфное. Но мы-то с тобой знаем, что это совсем не так. Подавляющее большинство важных международных вопросов решается там, кулуарно, среди политиков, олигархов, банкиров, у которых зачастую рыльце в пушку. Мало кому хочется терять свои деньги. К чему я это? Можно много разглагольствовать, а на практике ничего не делать. Многие работают вот так, на прессу, ради сиюминутного пиара. А можно втихаря что-то обговорить на междусобойчике, и это решение спровоцирует мировое цунами. — Фрай поднялся из-за стола. — Да, кстати, Василий Николаевич. Добавлю еще кое-что. Ты единственный федеральный министр, который не имеет личной охраны. Это тоже отличает тебя от прочих чиновников подобного уровня. Прошу тебя, подумай об этом.

— Я подумаю, — сказал Кольцов и крепко пожал руку своему помощнику по безопасности. — Огромное спасибо за то, что пришел.

Он проводил друга до двери, потом шагнул к большому окну, за которым накрапывал дождик, и подумал, что Виталий прав. Он не такой, как другие. Своим настойчивым упорством, целеустремленностью и безграничной работоспособностью Кольцов раздражал многих важных особ. Они ненавидели его за нетерпимость к бездельникам, непрофессионалам и назначенцам, поставленным на должности с целью реализации своих меркантильных планов.

Вероятно, для таких людей смещение Кольцова с должности стало бы весьма приятным и значимым праздником. Особенно сейчас, когда после взаимного обмена санкциями министерство, возглавляемое им, начало усиленно продвигать в жизнь ту самую идею, которая так часто озвучивалась политиками, склонными к популизму.

Кольцов представил в правительство программу, в соответствии с которой частным фермерам предоставлялась широкая свобода действий. Он настаивал на избавлении их от гнета закупщиков. И дело сдвинулось. Маховик завертелся, пусть и со скрипом.

— Бильдебергский клуб, говоришь? — пробормотал Василий Николаевич.

Моросящий дождь превратился в ливень.

Он снова сел за доклад, погрузился в цифры и через несколько минут забыл о недавнем разговоре.