Величие богов в лучах пурпура. Романтика в пустыне

Отто Клидерман

История происходит в 20 годы прошлого столетия. Египет – самая желанная страна для тех, кто хочет воочию увидеть открытую гробницу молодого фараона Тутанхамона. Семья знатных и богатых аристократов Англии Беркли – не исключение. Визит к самому великому археологу Картеру, открывшему гробницу, становится для людей из туманного Альбиона роковым. Их ожидают несметные богатства, интриги, тайные браки и многое другое, что они не могли себе даже представить.

Глава вторая. 1930 год Египет. Луксор. Дом Говарда Картера

После открытия гробницы фараона Тутанхамона в Луксор приезжали многие известные персоны с туманного Альбиона, чтобы воочию полюбоваться невиданными красотами. Наверное в тот момент семья Беркли посетила радушный дом известного арехолога в последних рядах. Это был предпоследний год, когда великий археолог оставался жить в Луксоре, чтобы потом возвратиться в Англию и прожить там остаток своей жизни.

Сам дом находился недалеко от раскопок, окружённый песками, которые приводили в уныние. Вокруг не было ничего, только пустынный пейзаж, это походило скорее на место изгнания из рая, а жаркий климат и беспощадное солнце было тому доказательство. Здесь не было спасения от пыли.

Такое место вселяло в шеснадцатилетнюю Селину-Арно мучительную пытку, которая плохо, хотя и мужественно переносила жару.

Они прибыли сюда на корабле, после долгих недель морем, а теперь перед ней стояло не менее трудное испытание: пустыня Сахара.

Скромное жилище Картера говорило всё о том, что оно совершенно не предназначено для приёма гостей, а более всего располагало для работы одинокого и замкнутого в себе волка.

В тот вечер в этом волчьем логове было семейство Беркли и один из близких друзей обоих сторон мелкий чиновник при дворе короля Ахмеда-Фуада 1 Рашид Боонуесли. Последний гость был завсегдатаем в доме Картера, хотя дружеским его визиты трудно было назвать. Скорее всего они носили деловой характер, а когда на этом можно было хорошо заработать, то у Рашида на это был необыкновенно острый нюх. Так он уже приобрёл несколько вещиц из гробницы Тутанхамона за неплохую цену и готов был уже обсуждать последующие приобретения на выгодных с обеих сторон условиях, но не в этот день.

Сегодня он пожаловал в дом великого археолога исключительно из за семейства Беркли, которого не видел несколько месяцев, а им было уже что обсудить.

Гости разместились в гостинной в удобных креслах и попивали французское бордо в приглушённом свете от плохого электричества в этот день, однако весёлая и радушная обстановка скрашивала это неудобство и вносила свою прелесть.

— Никак не могу привыкнуть, что солнце садиться так внезапно и темнота наступает так быстро, — Отозвалась Маргарэт Беркли, обращаясь к Картеру.

— Да, мисс, но если бы это было только одно неудобство в этой жизни, то это было бы возможно пережить, — Улыбнулся со снисходительностью он к огненно-рижей молодой сорокалетней женщине, сидящей в походной одежде и живо интересующейся всеми происходящими событиями. Она скорее была мужчиной в юбке нежели нежной английской фиалкой в утончённом саду. Женщина подозвала к себе юную Селину-Арно и девушка тут же с пылкостью обняла за шею Маргарэт и по детски чмокнула в щёку.

Эта картина не ускользнула от острого глаза Рашида Боонуесли и он тут же обратился к старшему брату семейства.

— У вас потрясающая дочь, мой дорогой друг. Я не перестаю любоваться ею.

— И к тому добавляйте, что она довольно хорошо образована, — Тут же подчеркнул отец.

— О, даже не берусь сомневаться в этом, хотя вижу она не в очень большом восторге от места, куда вы её забрали. По мне, так её надо держать в ваших лондонских садах на свежем воздухе, под зонтом от солнечных лучей а не брать в опасные путешествиея по жаркой пустыне, — Лукаво приподнял бровь Рашид.

— Ваши опасения полностью безпочвенны. Она та, которой я могу только гордиться.

— Уж не хотите ли вы сказать, что вы готовы посвятить её во все тонкости нашего похода?

— Вы истолковали мои мысли верно. Селина-Арно моё будущее, стало быть надёжная опора.

— Тогда я за вас спокоен.

— Сколько времени мы будем в пути?

— Четыре дня, на второй день остановимся в бедуинской деревни, чтобы пополнить запасы продовольствия и воды.

— Что там происходит сейчас?

— Двадцать четыре часа там находяться мои люди. По моим сведениям стервятники пока не учуяли добычу и нам нечего опасаться.

— Когда будут срывать печати?

— В день нашего прибытия, как вы понимаете друг мой. Бедный Картер, он думает сорвал большой куш и оставит огромное наследие потомкам? Неисправимый романтик. То, что удалось отыскать нам — не имеет никаких сравнений даже приблизительно, но это не совсем похоже на то, с чего можно сорвать печати, друг мой. — Рашид с жалостью посмотрел на великого археолога и скривившись отвернулся.

— Почему вы решили, что за таинственной завесой нас ждут несметные богатства? — Полюбопытствовал Беркли старший.

Королевский чиновник только тяжело вздохнул и сделав ещё один глоток вина залюбовался перстнем с бриллиантом на указательном пальце, который переливался всеми цветами радуги. — Это досталось мне из одной гробницы не правда ли великолепная работа?

— Просто шедевр времён античности. — Восхитился англичанин.

— Именно. Это место пестрит всевозможными опасностями, но оно стоит того.

— Так может и нам не стоит? — Лукаво подмигнул Беркли.

— А вы верите, что это способно вас остановить? Что до меня, то я за себя не ручаюсь. За нашу удачу. — Звон хрустальных бокалов ознаменовал их соглашение и они вернулись в толпу гостей.

Селина-Арно долго бродила между присутствующими, чувствуя как скука заполняет её сознание полностью. Неожиданно она выскользнула из гостинной, прихватив с собой небольшой ломтик хлеба и стремительно побежала на улицу.

На дворе стояли несколько лошадей, тут было тихо, спокойно и без особого шума. Девушка подошла к стоящим двум лошадям и ласково погладив их гривы протянула на ладошке по ломтю хлеба.

— Не смей их трогать! Ану отойди немедленно от них! — Грозный голос незнакомого юноши заставил её содрогнуться, как ужаленной и отпрянуть от лошадей на небольшое расстояние.

— Это ещё почему? — Быстро опомнилась она, — И кто ты такой? Я тебя сегодня ещё не видела?

Перед ней стоял высокий и худощавый юноша в чёрном, он закрывал своё лицо так, что только его глаза светились подобно два бриллианта в ночи, которые казалось сверлили душу.

Селина-Арно стояла как вкопанная.

— Ты что приехал с господином Рашидом? Ты его слуга?

— Уходи, не трогай лошадь, — Ещё раз грозно приказал он и тут девушка опомнилась.

— Как для простого слуги ты слишком образован. Кто тебя обучал английскому? — Она таки подошла к лошади опять и погладив её таки подсунула под мордочку оставшийся кусок хлеба. — Вот видишь я ничего плохого не сделаю твоей лошади. Я люблю лошадей. У нас в Англии их есть много и я умею ездить верхом.

Незнакомец окаменел от подобного поведения этой девчонки.

— Она не любит чужих и может ударить тебя, тогда мне придёться её пристрелить.

— С ума сошёл пристрелить лошадь?! — Взвизгнула девушка, — Как ты можешь?

— Если бы она обидела тебя, то у меня не оставалось бы выбора, даже если я её очень люблю.

— Ты, наверное не знаешь что такое любовь, да и откуда тебе знать.

— А ты стало быть знаешь? Я с тобой говорю, а ты даже не испытываешь стыд, что мы с тобой наедине, у тебя даже тени смущения в глазах не осталось.

— С чего бы это я должна засмущаться? А?

— Дикая девчонка, уходи откуда пришла.

— Слушай, а что ты командуешь? Думаешь ты такой умный? И когда говоришь с леди, мог бы открыть хотя бы лицо. — Пошла в атаку Селина-Арно, и не помня себя от возмущения, подошла к нему в плотную, и тут же сдёрнула с его лица чёрное покрывало.

— Ах ты дикая кошка, — Зашипел он и грубо схватив за руку негодницу и встрепенул её так, что она еле удержалась на ногах. — Да я тебя сейчас.

Они встретились глазами и тут Селина-Арно обомлела от неожиданности: на неё смотрел прекрасный молодой юноша, черты лица которого заставили потерять дар речи от удивления и затрепетать сердце.

— Что ты смотришь на меня так, смотри не влюбись, — Ехидно бросил он и оттолкнул её с таким пренебреженим и холодом, что она испытала такой всплеск, подобно от сильной пощёчины.

— Нужен ты мне, влюбляться в тебя. Ты всего лишь слуга, который не знает своё место. Жалкий и ничтожный, что тебе скажет хозяин, то ты и будешь делать. — В Селине-Арно проснулось такое зло, что она готова была сейчас смешать его с грязью, а потом ещё раз туда его и втоптать.

От подобного унижения незнакомец почувствовал, что ему трудно дышать, и он с недюжинной силой схватил её за шкирку, и уже было замахнулся ударить так, чтобы ей больше никогда не захотелось повторить всех обыдных слов. Однако рука только повисла в воздухе: на него смотрели голубые глаза, подобно морские глубины в шторм, полные злости, и негодования. Она тяжело дышала, и ждала его реакции, её шляпа упала с головы и пушистые длинные вьющиеся волосы, рассыпались по спине, смело обнажённую грудь прикрывал прозрачный шарф от неё исходил какой-то особенный аромат, это были не восточные духи, а нечто другое, её собственный запах, она заставила его окаменеть.

— Смотри не влюбись, — Повторила она с ехидством его слова, — Только попробуй ударь, и я дам сдачи так сильно, что ты запомнишь меня навсегда. Думаешь, мне можно приказывать.

— Глупая женщина, я ведь за тебя испугался, чтобы лошадь не поранила тебя, я ведь знаю её норовистый характер. Однако теперь вижу, что ты такая как и она, норовистая, непослушная и заслуживающая кнута. Способна создавать проблеми из-за ничего.

— И что ты бы меня так же как и лошадь пристрелил? — Зашипела Селина-Арно, схватив его за рукав так, что была способна оторвать кусок ткани от его рубашки.

— Клянусь если бы у меня не было выбора, так бы и поступил.

— Ты забыл одну вещь, что я не лошадь и не стояла бы и не ждала, пока бы в меня стреляли. — Неожиданно к горлу незнакомца был подставлен револьвер, и рассверепешие глаза девушки тут же встретились с глазами юноши.

— Что же ты медлишь, стреляй, — Ехидно бросил он, даже не шелохнувшись, — Или духу не хватит нажать на курок.

Она с пренебрежением посмотрела на него и поняв, что ей не дождаться и искры страха от этого негодника убрала оружие в кобуру и отойдя на шаг победоносно добавила:

— Было бы слишком унизительно престрелить ничтожного слугу, хотя я и стреляю не хуже тебя, и как видишь я не слабая женщина, а способна постоять за себя, так что могу и быть коварной.

— Так почему же ты не сделала это? — Ухмыльнулся незнакомец. — Я бы выстрелил в тебя.

— Так как ударил меня? — С ухмылкой бросила она.

Она победоносно измерила его взглядом и медленно обошла вокруг него.

— Может скажешь наконец кто ты такой?

— Его зовут Фарид. Что в переводе означает уникальный, почётный, это мой племянник — отозвался с порога дома голос господина Рашида, — Я вижу вы уже познакомились, а это дочь Беркли старшего, Селина-Арно.

Молодые люди ещё раз переглянулись и не сказав друг другу ни слова разошлись по разным сторонам.

— Да уж уникальный, лучшего слова выбрать бы не пришлось, — Буркнула себе под нос разъярённая девушка.

— Надеюсь ты был учтив с этой молодой и прелестной особой, мой мальчик, — поинтерсовался осторожно Рашид.

Фарид не обронил и слова, и только зло посмотрел в сторону удаляющейся строптивой девчонке.

— Завтра мы отправляемся все вместе в опасное место. Нам придёться запастить продовольствием, терпением и оружием. Последнего никогда не бывает мало, если речь заходит о очень больших деньгах.

Ночлег перед долгим путешествием был организован в радушном доме Рашида Боонуесли, который в сущности составлял всего 2 часа. Гости и хозяин поднялись слишком рано и заняв каждый своё место на верблюдах, уже гружённых всей необходимой провизией направились в сторону пустыни.

Рашиду было около пятидесяти лет. В свои годы он показывал на много моложе. Всегда следил за собой, обожал дорогие одежды и самую что не есть роскошную жизнь, однако всё требовало немалых расходов. Нужно ли говорить сколько он всегда тратил денег, которые добывал непосильным трудом, собственно говоря, он никогда не дорожил ними, он всегда придерживался мнения что за них возможно купить, но больше всех он любил не всё это барахло а своего собственного племянника, в образование которого вложил почти целое состояние.

Это был сын его родной сестры, у которой случился бурный роман из братом короля, чтобы скрыть позор он тут же взял опекунство над ребёнком, а сестру поспешно выдали замуж в другой город за достойного, но очень старого человека.

По правде говоря, родной отец Фарида не остался в стороне и тут же продвинул по службе самого Рашида, и готовил своему незаконнорожденному чаду блестящее будущее, но само собой разумееться, Фарид жил в доме своего дяди и был совершенно доволен жизнью. До этого дня, когда на горизонте не появилась эта дерзкая англичанка, он не понимал что сейчас чувствовал к ней.

Караван медленно продвигался вперёд который составлял в сущности вереницу из 10 верблюдов, гружённых необходимым провиантом и самими людьми. Сам Боонуэсли не сводил ни з кого глаза и всё это время не перставал размышлять, наверное, это был единственный способ забыть о адской жаре и ему почему-то вспомнились последние несколько лет, когда он познакомился с семейством Беркли.

Собственно говоря то, что Беркли старший решил собрать в кучу всё своё семейство — не было слишком большим сюрпризом для Рашида. Он просто боготворили и дорожили друг другом. Однако появлению их всех в Египте была заслуга второго брата Беркли Ричарда, который служил в посольстве при английском консульстве. За пол года он не только подружился с многими влиятельными людьми при дворе короля, но и тайно с ними посетил мекку.

По правде говоря, это было сделано инкогнито, так как если бы верующие заподозрили неверного в своём окружении, да и то в таком месте, последнему было бы не сдобровать. Что же, в сущности он для себя там нашёл — никто не мог понять, однако интерес к исламу помог ему сблизиться почти по родственному даже с членами королевской семьи. Рашид был в их числе.

Уже на другой год в его окружении находились старший брат Арнольд и третий брат Христиан, заместитель управляющего банком и их сестра Маргарэт, которая посвятила себя медицине.

Итак, что же привлекало этих образованных и вляительных людей в этом нищенстве? Они все навестили их брата, а уже на следующий год сюда забрали и юную Селину-Арно, словом если бы им пришлось умереть, то они сделали бы это все вместе. И в этом Рашид ни минуты не сомневался, однако одно более чем удивляло общество, в котором они вращались — никто из них не был женат.

Каждый из путешественников мужественно переносил все тяготы путешествия, а для утончённой английской публики это было в двое тяжелее чем для привыкших к изнурительной жаре сопровождающих их жителей.

Господин Боонуесли был также уверен, что никакие деньги не способны были заманить этих людей в найденную и нетронутую гробницу, а жажда приключений, в каждом из них жил азартный человек и желание перегрызть глотку другому, если это касалось хоть одного из их семьи, в случае ниобходимости, конечно.

Рашиду такие отношения были более чем по душе, а золото он предпочитал всегда больше всем другим ценностям на земле, поэтому компаньйоны подобрались как нельзя лучше.

Пока он всё это размышлял, он вдруг бросил взгляд на своего племянника и его брови вдруг взлетели вверх. Его взгляд был устремлён только в одну точку, туда, где верхом ехала Селина-Арно.

На его лице просияла многозначительная улыбка и теперь он понял, почему его драгоценный племянник в эту ночь просидел в галлерее и смотрел в сторону мерцающего света, где расположились гости на короткую ночь….и как это он сразу не усёк это?

Он пришпорил верблюда и быстро очутился возле юной прелестницы.

— И как вам дорога мис? — Невзначай поинтересовался он.

— Эта жертва всего лишь ради моей семьи, с которой я должна всегда находиться вместе. — Пожала плечами Селина-Арно — Я там, где они.

— Понимаю, для вас не так легко переносить все тяготы этого путешествия, — Почтенно склонил голову Бооуэсли. — Убеждён вам скучно здесь. Из сверстников только мой племянник. — Лукавые искорки блеснули в глазах на совершенно невинном лице Рашида.

Селина-Арно посмотрела на него с изумлением и с дерзостью выпалила:

— Нет уж спасибо, я предпочту общество своих родственников и ваше в частности, но не просите меня тратить моё тепрение на необузданного Фарида. Даже если он в своё время получил блестящее образование, то хорошие манеры явно обошли его стороной.

— Помилуйте, что же он такого сказал? — С наигранным изумлением спросил дядя.

— По моему у него на прочь отсутствует понимание уважение к женщине, иначе он бы никогда не сказал такой глупости, что я должна испытывать смущение находясь рядом с ним.

Рашид только открыл рот и ненашёлся что сказать.

— Я искренне хочу извиниться за моего племянника миссис, однако по законам ислама женщина таки не может находиться с мужчиной наедине без присутствия третьего лица, если они не являються мужем и женой.

Теперь открыть рот от изумления была очередь Селины-Арно, она застыла в такой безумной позе и поняла, что слов таки ей точно не хватает.

— Но это же безумие. — Это уже был не её голос

— Полностью разделяю с вами мнение, моя дорогая, однако теперь вы можете понять причину нелюдимости моего племянника. Он вырос в этом мире, в отличие от меня он ни разу не был в Европе и не знаком совершенно с манерами и обычаями, разительно отличаюшиеся от наших. Я отдал ему многие годы своей жизни и дал блестящее образование. В его жилах течёт королевская кровь, он очень умён и способен говорить на разные темы часами. Ему всегда давались хорошо точные науки, он знает 5 языков, однако он совершенно безнадёжен что касаеться общения с противоположным полом. Когда я увидел вас, то понял, что у меня есть шанс приблизить вас друг к другу. Вы бы могли помочь ему изменить мнение, которое сложилось у него с детства о жизни. Аллах свидетель, я хочу показать Фариду другую жизнь, и в один день увидеть в его глазах неподдельную радость.

— И вы искренне полагаете, что я могу что-то изменить в его сознании? Да он же дикарь! — Вспылила Селина-Арно.

— Ничего нельзя сделать, без нужного на то терпения, моя дорогая мисс. Я бы не стал заводить этого разговора, если бы не видел того, как он смотрит на вас и как вы невзначай бросили взгляд на него. — Он тут же склонил голову, чтобы девушка не увидела его хитрых глаз.

Она не нашлась что сказать, а когда повернулась к нему, Рашида и след простыл.

Довольный Бооуэсли тут же направился к своему племяннику и тут же засуетился.

— Нет, ну надо же моя фляга почти пуста. У тебя не осталось воды, мой мальчик?

Фарид тут же отцепил свою флягу из пояса и тут же подал дяде.

— Нет, нет, это нужно не мне. Пожалуйста, отвези воду нашей молодой мисс, пока я не попрошу наших людей пополнить мне запасы.

Племянник встретитлся с глазами дяди, в которых читалась неподдельная радость и наслаждение от поведения уже почти влюблённого племянника, который метал молнии со вчерашнего дня.

— Почему это должен сделать я? Ты только что так любезно беседовал с ней?

— Первый шаг всегда труден, мой мальчик. Отвези её воду, это моя просьба.

— Только из уважения к тебе, — Пробурчал сердито Фарид и пришпорил так быстро верблюда, как только мог.

— Как для того, кто ужасно не хотел этого делать ты слишком поспешен мой дорогой.

Фарид подъехал к Селине-Арно и резко ткнул ей флягу с водой.

— Это приказал мне мой дядя. Он сказал мне, что тебе нужна вода. — Пробурчал он

— Во первых «Добрый день». Во вторых я не просила твоего дядю дать мне воды. Мой бурдюк полон воды, только пить почему-то не хочеться, к тому же сожалею, что тебе пришлось проделать такой ужасный путь, чтобы выполнить волю твоего дяди. Убеждена, ты бы мне подсунул вместо воды яд, или же вылил её в песок. — Ехидно заключила девушка и кокетливо поправила свою широкую шляпу с вуалью.

Фарид тяжело задышал и зло посмотрел на спутницу:

— Если Аллах решил дать мне в жизни испытание, то он послал мне такое чудовище как ты, клянусь.

— Боже, и за что ты снисполал мне этого дикаря, у которого ни капли уважения, одно ни чем не прикрытое хамство? Ну скажи на милость, что я тебе такого сделала? Всего лишь покормила твоих лошадей?

— Я тебе уже говорил, она могла тебя ударить.

— Не велика разница, ударила бы меня твоя лошадь или ты?

— Я бы не посмел, хотя ты на это и заслуживала. Это честно. — Пробурчал Фарид.

— Знаешь, что а я бы тоже не посмела выстрелить в тебя. Я не могу выстрелить в человека, даже если ты заслуживал на хорошую трёпку. — Пожала плечами Селина-Арно. — К тому же я уверена, если бы ты умерил свой пыл и ничем необоснованную злость до нормальной температуры, то мы бы могли с тобой даже мирно общаться. Твой дядя не переставал тебя нахваливать за твою образованность. Обожаю мужчин, с которыми есть о чём поговорить, в противном случае я обхожу их как пустое место.

— Я не один из твоих обожателей. Я могу быть единственным или ничьим, но не один из многих, — Бросил дерзко Фарид, уже собираясь развернуться и уехать прочь.

— Погоди, — Схватила его за рукав Селина-Арно. — Я дам тебе шанс стать моим другом. Но обещай проявлять терпение ко мне в той же степени, что и я к тебе. — Властно заключила она.

— А ты спросила хочу ли этого я? Я тебе уже сказал, что не желаю быть одним из тысячи твоих поклонников, которые готовы целовать за тобой следы. Или же я единственный твой друг, или мы никогда не виделись с тобой.

— Это абсурд. Хочешь ты того или нет, нам придёться видеться! И больше не подходи даже близко ко мне, и не нужна мне твоя вода, и передай дяде, что у тебя нет шансов измениться. Ты родился дикарём и таким же останешся. У меня не будет на тебя времени и терпения выслушивать твои дерзости и ждать, когда ты изменишься, а это может не произойти никогда. Ты всего лишь тот, кто есть на самом деле, дикарь королевских кровей, и не больше. А теперь уходи.

Фарид зло швырнул в песок полную флягу с водой и пришпорив несчастное ни в чём не винное животное помчался прочь.

Новость о внезапно возникшей войне между юной английской леди и молодым арабским аристократом сразу расползлись молниеносно. К слову сказать всё-таки на дворе они таки оказались не одни, так как пооддаль двое работников возились в конюшне и рассказали о их разговоре так красочно и в деталях как только это могло бы быть возможно. Поэтому в тот день их прилюдной перепалки с водой их никто ни о чём не спрашивал, а только тихо наблюдали за их поведениеми и ждали последующих событий. Как не странно семейство Беркли затаило дыхание, не издав ни единого коментария.