Футарк. Второй атт

Кира Измайлова, 2014

Покой мистеру Кину только снится. Злокозненные фэйри воруют младенцев, ведьмы наводят порчу на призовых коров, дворецкий Ларример увлекся оккультными опытами… А тут еще тетушка Мэйбл норовит женить единственного сыночка и заодно любимого племянника. Не говоря уж о загадочных убийствах, революционерах, фэйри, тайнах прошлого, старинных кладах… Итак, старая добрая Англия, провинция, сыщик-любитель – смешать, но не взбалтывать…

Глава 2

Наутиз^[3]

Немного о снах, старинных кладах и духах предков

Потребность давит грудь,

Но может пойти на пользу,

Предостеречь и спасти.

Ведь нагой на морозе замерзнет^[4].

За завтраком я был необыкновенно рассеян. Мне сегодня приснился удивительный сон, и даже крепкий чай не заставил меня окончательно очнуться от грез. Вообразите только: бал кактусов, где каждый из моих питомцев облачен в смокинг или же в бальное платье, живописно задрапированное вокруг интригующих выпуклостей горшка… И все это великолепное общество, украшенное яркими цветками и впечатляющими шипами, кружит по паркету в ритме вальса…

Картиной этой я был поражен в самое сердце, а потому, каюсь, не отдал должного стряпне Мэри.

— Сэр, — отвлек меня от очередного кусочка голос Ларримера. — Простите, сэр, но… вы здоровы?

— Вполне, — ответил я, прожевав, и поднял бровь. — А что?

— Но, сэр… — Ларример замялся, потом спросил нерешительно: — Вам понравился завтрак, сэр?

— Да, а что? — удивился я. Все же столь трепетная забота была излишней. — Разумеется, передайте Мэри мою искреннюю благодарность!

— Приказать ей завтра сделать… сандвичи по вашему рецепту? — уточнил он.

— Сандвичи? — Я недоуменно перевел взгляд на стол и наконец понял, что столь встревожило обычно невозмутимого дворецкого. На моей тарелке гордо возлежали малосольные огурчики, густо намазанные абрикосовым джемом. И, судя по всему, несколько кусочков этого «лакомства» я уже успел проглотить. Я потер переносицу и попросил: — Ларример, будьте добры, кофе, и покрепче!

— Да, сэр! — с явным облегчением отозвался он…

В стопке обычной корреспонденции оказался и конверт от тетушки Мейбл. Она в последнее время весьма рьяно взялась за осваивание технических новинок, однако до телефона у нее руки пока не дошли (к немалому моему облегчению).

Чего же хочет от меня тетушка? Я вскрыл письмо и углубился в чтение. В обычной своей манере она требовала, чтобы я сегодня явился к ней на пятичасовый чай и к тому же непременно привез с собой инспектора Таусенда! Хм, а вот это уже весьма любопытно. Тетушка не то чтобы не жаловала инспектора, однако столь настоятельная просьба наводила на размышления…

После обеда я, вдоволь натешившись со своими питомцами, вознамерился предпринять вылазку из дому. Я не стал звонить Таусенду, а решил заехать к нему лично. Все равно у меня накопилось немало дел в Блумтауне, так что загляну в полицейское управление по дороге.

— Сэр, — начал Ларример, подавая мне шляпу, — вы не могли бы…

— Что именно? — уточнил я рассеянно и придирчиво рассмотрел себя в зеркале. Сегодня я решил не нервировать тетушку и выбрал скромный карий глаз.

Ларример смущенно кашлянул.

— Сэр, — снова заговорил он несколько сконфуженно. — Я прочитал в газете, что в записи появился Второй фортепианный концерт мистера Рахманинова…

— И вы хотите, чтобы я купил пластинку? — уточнил я, пряча веселье. Кажется, Ларример сделался записным меломаном.

— Да, сэр, — подтвердил он с достоинством. — Если это возможно, сэр!

— Почему нет? — пожал плечами я и пообещал: — Непременно заеду в музыкальный магазин. Если, разумеется, эта запись уже появилась в нашей глуши.

— Благодарю, сэр! — Ларример на радостях даже забыл всучить мне непременный зонтик и — небывалое дело — не напомнил, что джентльмену не подобает водить самому…

Дела мои, по большей части мелкие, удалось решить в рекордно короткие сроки. Больше всего времени потребовалось на визит к механику из-за барахлящего двигателя — не хватало еще, чтобы он заглох где-то на полпути из Блумтауна к дому тетушки! Погода стояла на диво мягкая и приятная, однако я не расположен к столь длительным пешим прогулкам.

Обзаведясь шестью пластинками с музыкальными новинками (надеюсь, Ларример оценит!), пишущей машинкой — давно мечтал освоить сей агрегат — и заказав новый смокинг, я добрался наконец до полицейского управления.

Констебль, которого я недолюбливал из-за пренебрежения к бедному Конно-идее, отчего-то обрадовался мне как родному.

— Здравствуйте! — просиял он. — Вы к инспектору Таусенду?

— Да, — подтвердил я, несколько удивившись столь радушному приему.

— Он вас ждет! — провозгласил констебль торжественно.

— Хм, — только и ответил я.

Любопытно, неужели милейший Джордж осваивает ясновидение?

Провожатый мне не требовался — в последнее время я был частым гостем в полицейском управлении. Однако, распахнув дверь в кабинет инспектора Таусенда, я обнаружил у него посетителя, неприметного мужчину лет сорока в скромном твидовом костюме.

— Извините, — произнес я, собираясь закрыть дверь и обождать, пока инспектор освободится.

— Нет-нет, мистер Кин! — торопливо запротестовал инспектор. — Проходите, мистер Адамсон уже уходит.

Названный мистером Адамсоном недовольно скривился, но возражать не стал.

— Я зайду на следующей неделе! — пообещал он, и в его голосе мне почудилась угроза. — Узнаю, как продвигается расследование!

— Конечно, — согласился инспектор без особого воодушевления, и мистер Адамсон, бросив на меня не слишком приязненный взгляд (видимо, мое несвоевременное появление расстроило его планы), наконец удалился, сжимая под мышкой какой-то ящичек. Пахло от этого господина как-то… странно.

— Здравствуйте, Джордж! — вспомнив о вежливости, произнес я, когда за ним закрылась дверь.

— Здравствуйте, Виктор. Присаживайтесь, — со вздохом облегчения предложил инспектор. — Как он мне надоел, этот Адамсон!

— А что с ним стряслось? — из вежливости поинтересовался я, опускаясь на ближайший стул.

— Да не поверите — мыши!

— Мыши?! — теперь уже всерьез заинтересовался я. — С каких пор полиция занимается грызунами?

— Вот и я говорю! — Таусенд экспрессивно рубанул воздух ребром ладони. — Нет, явился!

— Хм. — Я склонил голову к плечу и попросил: — Если можно, расскажите подробнее.

— Да нечего там особо рассказывать. — Таусенд воровато покосился на дверь, потом извлек из ящика письменного стола бутылку коньяка, плеснул в стакан и залпом выпил. — Уф! Извините, Виктор, вам не предлагаю — вы за рулем.

— Кстати, откуда вы это знаете? — вспомнив странное поведение констебля, спросил я. — Неужели… хм, осваиваете хрустальный шар? Или на картах гадаете?

— Вот еще! — отмахнулся инспектор. — Не равняйте меня с этими шарлатанами! Все предельно просто: новая горничная вашей тети — племянница сестры моей кухарки…

— И она, конечно, доложила, что тетушка Мейбл ждет вас сегодня к чаю! — закончил я.

— Точно! — подтвердил Таусенд с усмешкой. — И я предположил, что если вы не позвонили и не прислали записку, то заедете за мной лично. Как видите, все гениальное — просто!

— Действительно, — улыбнулся я. — Так вы готовы ехать?

— А куда я денусь? — притворно вздохнул инспектор, беря шляпу. По-моему, он был чрезвычайно рад возможности вырваться из серых стен полицейского управления. — Только, Виктор, вы в следующий раз лучше звоните заранее, а то вы ведь могли меня не застать на месте.

— Учту, — согласился я, хотя летом в Блумтауне обычно царят тишина и спокойствие, так что полиция предпочитает отсиживаться в прохладном здании управления. — Если не секрет, что это за история насчет мышей?

— Да этот Адамсон совсем с катушек съехал, — отмахнулся инспектор, запирая за нами кабинет. — Представьте, явился в управление и стал требовать у констебля, чтоб его принял лично суперинтендант. Сказал, дескать, угрожают ему…

— Мыши?! — не выдержал я.

— Мышами! — ухмыльнулся инспектор. — В общем, мучил Адамсон констебля битых полчаса. Тут, на свою беду, я шел мимо, вот он в меня и вцепился, раз к суперинтенданту не пустили. Да такую чушь понес!

— И? — подбодрил я Таусенда, который сделал драматическую паузу.

— Говорит, мол, находит у себя по утрам на подушке задушенных мышей! — объяснил Таусенд и подмигнул дежурному констеблю, мимо которого мы как раз проходили. — Замучил он вас, верно, Дженкин?

— Да, сэр! — с чувством подтвердил тот. — Еще как, сэр!

— Ну вот. — Инспектор продолжил рассказ, когда мы выбрались на улицу и уселись в мой автомобиль. Ради этого пришлось потеснить пишущую машинку, но, думаю, она не возражала. — А мышь — старинный символ чумы, и вообще пожелание: «Укуси тебя мышь!» — обозначает: «Порази тебя проказа!» Значит, мыши у него в постели — это угроза!

— Хм. — Я завел двигатель и покатил по дороге. — Джордж, он это всерьез?

— В том-то и дело, что всерьез! — помрачнел инспектор. — Целый час мне распинался о символизме этих дохлых мышей. Он, видите ли, этнограф — легенды всякие собирает, сказки. Вот и того… двинулся, видно, на этом деле.

— И вы, разумеется, посоветовали ему искать кота? — предположил я, бросив взгляд на лицо Таусенда, скривившегося, как от зубной боли. Видимо, сумасшедшие регулярно донимают полицию.

— Ну да, — подтвердил он. — Еще и намекнул, что он должен быть благодарен этому самому коту. Раз уж в доме завелось столько мышей, они точно попортили бы все его рукописи и прочую бумажную рухлядь!

— Думаю, мистер Адамсон с вами не согласился, — любуясь проплывающей мимо зеленой лужайкой, заметил я.

— Еще бы, — хмыкнул Таусенд. — И в шутку слуг он тоже не поверил… Даже притащил мне этих мышей — как вещественное доказательство.

— Надеюсь, вы их внимательно изучили? — усмехнулся я, сообразив, что было в том самом ящичке. Судя по… хм, амбре, мышей он держал отнюдь не на леднике.

Таусенд поморщился и пригладил бакенбарды:

— Смейтесь, смейтесь!

— Что вы, Джордж, я не хотел вас обидеть, — спохватившись, запротестовал я.

— Я бы всех этих чудиков в Бедламе держал! — в сердцах бросил инспектор.

— Боюсь, все там не поместятся, — вздохнул я…

* * *

День выдался теплым, солнце ласково пригревало, а мы были надежно укрыты в сени беседки, увитой только-только начавшими обвивать опоры клематисами.

Дамы щебетали, мы с полковником и старшим инспектором Таусендом старались поддерживать разговор, а Сирил вовсе не старался, смотрел мечтательно куда-то вдаль, а его рука то и дело исчезала под столом, и миссис Вашингтон тут же вздрагивала и начинала говорить чуть громче. Право, легкий румянец ее очень красил, а вот кузену стоило надавать оплеух… Но это потом, наедине, по-семейному…

— И представляете, инспектор, — продолжала тетушка Мейбл (она вела главную линию беседы, не обращая внимания на перешептывания на флангах), — этот ужасный человек посмел обратиться к Мирабелле с такими словами…

— Простите, тетушка, — перебил я, оторвавшись от восхитительного марципана. — Я упустил начало беседы… Ваш супруг…

— Да, я объяснял Виктору, как надлежит объезжать лошадей, — кивнул полковник, правильно интерпретировав мой отчаянный пинок под столом. Слава богу, я не промахнулся!

— О, так ты все пропустил, Вик! — всплеснула руками тетушка. — Мирабелла, дорогая, если это не слишком вас встревожит, расскажите еще раз!

— Ничего страшного, миссис Стивенсон, — улыбнулась прекрасная вдова. — Мне это ничуть не повредит, а господа, быть может, сумеют дать совет!

Из рассказа миссис Вашингтон я сумел понять следующее: когда она в компании моей тетушки и Сирила, сопровождавшего маменьку (полковник в тот раз еще накануне решительно заявил, что дамские чаепития ему не по нраву, и предпринял ретираду в район конюшен лорда Блумберри), вкушала божественный напиток, в сад вторгся незваный гость.

— О, это было ужасно! — прижала к вискам пальцы Мирабелла. — Я уже видеть не могла этого человека!

— То есть он являлся не в первый раз? — уточнил инспектор.

— Да, да, в третий или четвертый, надоел уже… — ответила она досадливо. — Ну сами подумайте, зачем мне продавать дом, который я только что купила, сделала ремонт… И там еще отличный сад, заброшенный, правда, но его легко привести в порядок! Так ведь не отстает! В этот раз пришлось выставлять его силой…

— Силой? — удивился я.

— Да, это было несложно, — улыбнулась миссис Вашингтон, а Сирил припал к моему уху и зашептал горячо:

— Ты бы видел! Этот тип начал разоряться, мол… кто вы такая, тут порядки устанавливать! Ми… миссис Вашингтон встала, выпрямилась и ка-а-ак свистнет в два пальца!..

— Что? — покосился я на кузена. Это уж он разфантазировался!

— Ей-ей, не вру! — шептал он. — А на свист из кустов вылетели две зверюги, и тот парень шел до калитки, будто у него ноги связаны! Не хотел бы я оказаться на его месте…

— Хм… — сказал я, поскольку прежде никаких собак при миссис Вашингтон не замечал. — Ну, допустим…

— Он очень неприятно бранился, — говорила тетушка инспектору. — Мол, вы еще попомните… Точно, угрожал!

— Не иначе, — вторила миссис Вашингтон, а я с интересом смотрел на даму, которая вроде бы соответствовала всем признакам современной благовоспитанной леди, но в то же время умела свистеть в два пальца. Уверен, Сирил бы такого сам никогда не выдумал!

— Милые дамы, — развел руками Таусенд. — Ну сами посудите, что я могу сделать? Прямой угрозы здесь не было!

— И верно, — встрял я, вспомнив о своей специальности. — Миссис Вашингтон, он ведь не сказал: «Я вас убью» — или как-то там… А «вы пожалеете» можно интерпретировать как угодно. Скажем, через год на соседних землях найдут залежи дорогих металлов, а ваши окажутся бросовыми, вот вам и жалость — могли бы заработать, пока никто не знал, где выработки начинать… Приходил этот человек несколько раз? Работа такая.

— А что имя нанимателя не сообщает, это его право, — добавил инспектор. — Простите, никакого состава преступления я пока не вижу. Не воспрещено уговаривать владельца продать собственность, другое дело, что вы вольны не пускать этих людей на порог!

— Это уж само собой, — мрачно сказала тетушка Мейбл. — А вообще будто поветрие какое-то. И Уотсоны уехали, и Макферсоны… Вроде бы, я слышала, Джайлзы тоже продают поместье. Скоро в округе ни одного знакомого не останется! Вот в прежние времена веками жили на одном месте, а теперь… — Тут рядом с нею возник дворецкий и что-то шепнул на ухо. — Проси.

Вскоре на дорожке объявился здоровенный парень. Дорогой костюм сидел на нем как на корове седло, но он не робел.

— Миссис Стивенсон? — прогудел он.

— Это я, — выпрямилась тетушка, а полковник положил руку ей на плечо.

— Миссис Стивенсон, мой хозяин хочет знать, не желаете ли вы расстаться с имением…

— Нет, — отрезала тетушка, разливая чай. Видно было, что руки у нее подрагивают. Хм, это что, тоже не первый визит? Крайне интересно!

— Миссис Стивенсон, — нудил свое верзила, — в ваших же интересах…

— В ваших интересах убраться отсюда немедленно! — рявкнул полковник, поднимаясь со стула. — Пшел вон, мерзавец!

Верзила нехорошо сощурился, и тут уж начали подниматься мы с Сирилом. Я хоть и одноглазый, но могу сделать кое-что, а Сирил, несмотря ни на что, верткий и гибкий, как угорь. Вдвоем мы были способны на многое, но…

— Ах, молодые люди, стоит ли так утруждаться… — томно произнесла прекрасная вдова, тоже вставая во весь рост. А потом — я не поверил своим глазам! — сунула два пальца в рот, резко свистнула и гаркнула: — Дик, Мак!

Откуда-то из кустов выскочили две черные торпеды, замерли на мгновение, но тут миссис Вашингтон свистнула иначе, и животные замерли на расстоянии рывка от незваного гостя.

— Проводите, мальчики, — махнула она рукой, усаживаясь на место.

Два пса — теперь я разглядел, это были здоровенные доберманы — последовали за визитером, не давая ему остановиться. Впрочем, он не слишком-то и желал задержаться: стоило ему оглянуться, он видел оскаленные пасти и спешил спасти свои брюки (и не только) от острых зубов натасканных псов. Но это все же не мешало ему сопровождать свое бегство угрозами типа: «Вы еще пожалеете!»

— Они такие милашки, — сказала миссис Вашингтон, когда доберманы вернулись к ней и уселись по бокам, отчаянно виляя короткими хвостами и требуя угощения. — Я знаю, что сладкое им вредно, но…

Дик и Мак получили по пирожному и залегли в траве.

— Вы… вы всегда с ними? — негромко спросила тетушка Мейбл.

— Обычно они сидят на заднем сиденье моей машины, — любезно ответила та. — Я люблю водить сама, но даме одной может быть небезопасно… Однако Блумберри настолько тихий городок, что я перестала брать собак в дорогу… Им это тоже не полезно, пусть лучше побегают!

На моих глазах Сирил покосился на свою мать, изогнулся и бросил кусок пирожного собакам. Вообще-то хорошие служебные псы не должны были брать угощения от чужого, но эти рванулись сразу. Не знаю, кто успел первым, я не различал их. Сирил посмотрел на меня с победным выражением лица.

Я хмыкнул и тоже кинул псам кусочек. Как бы не так! Дик и Мак даже ухом не повели! Вот тут-то уж кузен разусмехался на славу… Ясно, его принимают за своего. Очень интересно!

* * *

— Вик, — догнал меня голос тетушки Мейбл, когда я уже садился в машину.

— Да, тетушка? — вынужденно обернулся я.

— Надеюсь, ты не против, что мы у тебя немного поживем, — произнесла тетушка, кутаясь в шаль.

— Мы? — беспомощно переспросил я. Судя по ее тону, меня не спрашивали, меня ставили в известность.

— Разумеется, мы, — подтвердила тетушка Мейбл легкомысленно, помахивая кружевным зонтиком. — Я, Сирил и, конечно, мой дорогой супруг!

— Хм… — только и ответил я.

— Видишь ли, в особняке требуется продолжить ремонт, а городской дом полковника в долгосрочной аренде — так выгоднее, — продолжила она. — Вот я и решила, что мы немного поживем у тебя!

— Тетушка, однако до сего момента ремонт вам ничуть не мешал, — попытался я оказать сопротивление. — А ведь тогда ломали стены! А сейчас, вижу, остались небольшие косметические доделки и…

— Мы будем менять окна, — нашлась тетушка. — Ты же не желаешь, чтобы я слегла с воспалением легких?

— Но можно заменять рамы постепенно, а если работники не управятся за день, просто сменить спальню, — стоял я на своем. В компании сразу троих любимых родственников (и их слуг, кстати!) я точно сойду с ума!

— Вик, но нужно еще переделать дымоходы, проложить трубы и поставить… ах, я забыла, как это называется, в общем, такую специальную печь в подвале. Я читала, что так отапливать дом намного экономичнее, чем каминами! Нет, их мы тоже, разумеется, оставим, но исключительно ради удовольствия наблюдать за живым огнем…

Я проклял тот день и час, когда тетушке Мейбл попался на глаза журнал «Новинки техники». Да котельной даже в особняке лорда Блумберри еще нет!

И, кстати, отчего это трубы собрались прокладывать уже после того, как заштукатурили все стены и поклеили новые обои? Не поверху же они пойдут!

Я попытался высказать это соображение тетушке, но тщетно: она была неумолима.

— Мне кажется, ты просто не желаешь видеть нас, Викто́р, — проговорила она, поджав губы.

— Ну что вы, что вы, я всегда рад… — обреченно проговорил я. Спорить было бесполезно. Докажи я, что никакой котельной нет даже в проекте, тетушка придумала бы что-нибудь еще. Например, ветряк на крыше для выработки электроэнергии. Кажется, где-то такими уже пользуются в целях экономии.

— Прекрасно! — воскликнула она, стукнув зонтиком, как судья — молоточком. Приговор мой был оглашен… — Попроси Ларримера приготовить комнаты, а мы соберем кое-что… Ах да, с нами будут слуги, конечно! Быть может, прислать моих горничных, чтобы помогли навести порядок в доме?

— Не надо, право! — испугался я. — До свидания!..

В полной прострации я сел за руль, страшась даже вообразить, что могло сподвигнуть тетушку Мейбл на столь неприкрытое требование временно приютить все ее семейство. Неладно что-то в нашем королевстве…

— Не переживайте, Виктор! — вывел меня из задумчивости голос инспектора. Таусенд по-дружески хлопнул меня по плечу и закончил оптимистически: — Все пройдет!

— Вы правы, — подтвердил я. Вопрос только — когда?!

* * *

Ночь я провел отвратительно. Мне снилась орда незваных гостей, нарушающая привычную тишину моего уютного дома. Мэри сбивалась с ног, пытаясь угодить пристрастиям всех и каждого, и ругалась с тетушкиной кухаркой, полковник задымил всю гостиную, а Сирил умудрился разбить горшочек с Сигрид!

На этом моменте я проснулся от ужаса, не сразу сообразил, что этот кошмар происходит не наяву, с облегчением выдохнул… но тут же вспомнил — скоро все это станет реальностью. Надо ли говорить, что к завтраку я вышел в похоронном настроении?

Ларример, которому я накануне передал тетушкины указания относительно комнат, был само сочувствие. Он то и дело подсовывал мне какие-то лакомства (видимо, нарочно попросил Мэри приготовить нечто необыкновенное), но я был погружен в себя и на заботу не реагировал.

Честно говоря, я намерен был запереться в оранжерее на все оставшееся мне время (я имею в виду на время, оставшееся до приезда родственников, но смысл сильно не меняется), но и этого мне не дали сделать: почти сразу же после завтрака заявился Сирил. Я решил, что его послали произвести рекогносцировку, закрепиться на местности и удерживать позиции до подхода основных сил противника… М-да, похоже, общение с полковником Стивенсоном сказывается на мне не лучшим образом!

— Привет, — сказал кузен, почему-то глядящий на меня по-птичьи, правым глазом. У меня, что ли, решил эту манеру скопировать? Очень зря, ему это совершенно не шло!

— Здравствуй, — отозвался я.

— А отчего так мрачно? — удивился Сирил и зачем-то прикрыл левую сторону лица ладонью, когда Ларример подал ему чашку чая.

— Догадайся!

— А, ну да, разумеется! Нашего отшельника ожидает нашествие целой орды, — хмыкнул он. — Ничего-о-о, Виктор, вот теперь ты узнаешь, каково мне приходится… Побудка по сигналу, утренняя гимнастика, потом марш-марш завтракать… брр! Хорошо еще, я вовремя заявил, что унаследовал от мамы боязнь лошадей, а то полковник и меня бы заставил ездить верхом! Казарма какая-то, а не приличный дом…

— Я не люблю рано вставать, — пробормотал я, не отрывая взгляда от газеты.

— А это не имеет никакого значения, — заверил кузен злорадно. — Разок услышишь, как полковник в шесть утра поет «Правь, Британия, морями!», сон как рукой снимет!

— Он что, правда это поет? — Я даже опустил газету.

— Ну да. Иногда под настроение может еще национальный гимн спеть. Или там «Ячменное зерно». А вот кавалерийские песни — только себе под нос, потому что там слова очень неприличные и мама ругается… — Сирил перевел дыхание. — В этом доме акустика хорошая, все живо проснутся!

— О господи, — сказал я и вдруг вспомнил поездку на курорт, воющую собачку соседки и замечательное изобретение под названием «беруши». Надо обзавестись, пожалуй! — Ладно, скажи лучше, когда ожидать основного нашествия?

— Дня через два или три, — ответил он. — Мама никак не может решить, что с собой взять. Вот полковник — сразу видно армейскую жилку — в один момент собрался, а теперь над ней подтрунивает.

— Ясно… — тоскливо вздохнул я.

— А я у тебя это время поживу, — добавил кузен.

— Чтобы я не сбежал? — озвучил я догадку, первой пришедшую мне в голову.

— Не-э-эт… — Сирил вздохнул и повернулся ко мне анфас.

— Боже, — сказал я и выронил газету. Под левым глазом у кузена красовался роскошный фиолетовый фингал, а самого глаза было почти не видно. — Где тебя угораздило так приложиться?!

У Сирила имелось скверное обыкновение спросонок, не продрав глаз толком, отправляться в умывальную, и порой он вот так уже налетал на косяк или на открытую дверь. Правда, обычно лбом, а один раз он расквасил нос.

— Это не я приложился, это меня приложили, — мрачно пошутил он. — Сам понимаешь, в таком виде мне дома показываться нельзя. Знаешь, что будет, если мама увидит меня с таким украшением?

— Знаю, выжженная пустыня на месте Блумтауна, — машинально ответил я. — А кто это тебя так приласкал? Кто-то из твоих так называемых приятелей?

— Нет, куда им, руки коротки, — отмахнулся Сирил, который вообще-то был не дурак подраться и боксировал достаточно прилично. — Это совсем другая история…

— Очень любопытно! Дорогой кузен, а не изложишь ли ты мне подробности этой истории? Чтобы, так сказать, знать, к чему готовиться? И, — добавил я мстительно, — такой синяк за три дня все равно не сойдет. Сделается разноцветным, и все.

Сирил тяжело вздохнул, явно прикидывая, стоит мне довериться или нет. Потом все-таки решился.

— Помнишь того типа, который явился во время чаепития? — спросил он. — На которого Ми… миссис Вашингтон собак спустила.

— Помню, конечно, и что? — кивнул я, посмеиваясь про себя: Сирилу повезло, что миссис Вашингтон зовут Мирабеллой, а не, скажем, Сарой или Клариссой. Тогда ему было бы сложнее оговариваться.

— Что он приходит не в первый раз, мама говорила. К миссис Вашингтон тоже кто-то наведывался, я только не знаю, тот же это человек или другой.

— Сирил, я помню: он настойчиво убеждает продать поместье, — поморщился я. — Только почему он обращается с этим к тетушке Мейбл?

— Да потому что все знают, что поместье точно принадлежит не полковнику, он же к нам переселился, — хмуро ответил кузен. — И как-то принято считать хозяйкой именно маму. А она не разубеждает, зачем? Кому-то что-то объяснять, тем более посторонним людям… Это же наши семейные дела! Ну и потом она действительно не хочет расставаться с поместьем, зачем еще тебя припутывать? Думала, скажет «нет», и все, а этот тип ходит и ходит…

— Хм, ну допустим, — согласился я. — А как из всего этого проистекает наличие фонаря у тебя под глазом?

— Ну ты помнишь, он сказал: «Вы еще пожалеете»?

— Да.

— До этого еще другое было. Я сейчас дословно не воспроизведу, но что-то было в духе: «Как бы вам не расстаться с самым дорогим». Я еще посмеялся: это такой бульварщиной отдает! Сказал, мол, мама, следи внимательнее за своими розами, а полковнику посоветовал ночевать на конюшне, чтобы лошадь не увели…

— Он тебя не взгрел? — поинтересовался я.

— Нет, я успел удрать, — хмыкнул Сирил. — Но теперь на конюшне в самом деле ночует грум! Вот повезло бедняге…

— Ты не отвлекайся, — остановил я увлекшегося кузена. — Говори по делу.

— Ну… — вздохнул он. — Если по делу, то мама решила, что розы она может вырастить новые, а вот я у нее один-единственный!

— Ах вот оно что! — сообразил я. — Тетушка Мейбл решила убрать тебя подальше от опасности? Ну и прислала бы тебя одного, зачем переезжать всем семейством?!

— Так если я приеду в город один, я же дома жить не буду, — усмехнулся Сирил. — Ты меня не знаешь, что ли? Вот, чтобы за мной присматривать, они с полковником тоже едут к тебе…

— Я всегда говорил, что от тебя сплошные неприятности, — вздохнул я. — Хорошо, с этим разобрались, но тайну синяка под глазом ты мне так и не открыл!

— Дело было так, — завел кузен. — Вчера вечером я, как обычно, поехал в клуб. Мама была против, полковник ее поддержал, но у нас там составлялась хорошая партия, так что я попросту выскочил в окошко. Машину-то я теперь нарочно оставляю так, чтобы можно было сразу прыгнуть за руль и умчаться… В общем, я прекрасно провел вечер, потом вышел и пошел к машине. — Тут Сирил примолк, и я понял, что путь его был тяжел и извилист. Одним словом, он опять набрался. — Ну и тут меня хватают сзади в четыре руки и тащат в подворотню! Я даже дернулся не успел, а меня уже прижали к стенке!

— И?

— Что — и? Ну и загробным таким голосом говорят… а амбалы, я тебе скажу, о-го-го какие! Говорят, в общем, на первый раз мы тебя просто попугаем, а еще поймаем — покалечим. Передай, сказали, матери своей, чтобы не упиралась, продавала поместье, не то тебе точно крышка…

— Хм, — произнес я. — Оригинальный метод вести дела. А ты?

— А что я? Я испугался! — гордо сказал Сирил. — И сказал, что они кретины, потому что владеет поместьем вовсе не мама, а мой кузен по праву майората. Я, правда, не уверен, что они такие слова знают… В общем, тогда они мне под ребра дали. Врешь, говорят! А я им — да узнайте у поверенного! Тогда вроде засомневались… Ладно, сказали, проверим, но, если набрехал, берегись!

— А синяк-то откуда? — безнадежно спросил я. Кузен сдал меня крайне элегантно, ничего не скажешь. С другой стороны, разве я смог бы бросить тетушку Мейбл в такой ситуации?

— Ну, когда они меня отпустили, я хотел одному в нос засветить… — смущенно сказал Сирил.

— Ты же испугался!

— Так я от страха! И вроде бы даже попал, — засомневался он. М-да, надираться до невменяемого состояния кузен умеет. — Ну а он сдачи мне дал. Кулачище — с кузнечный молот! Я пока очухался — их уже и след простыл. Пришлось в клубе ночевать, не мог же я так домой ехать… И вообще у меня до сих пор в голове звенит! Может, у меня сотрясение мозга?

— Сотрясение чего? — привычно отозвался я, а Сирил надулся. — Ладно… Опознать этих громил сумеешь?

— Да я тебе их нарисовать могу, — фыркнул кузен.

— Действуй, — велел я, и мы переместились в кабинет.

В отличие от меня, Сирил неплохо рисует. Правда, всерьез он к этому не относится, предпочитая делать злые шаржи и карикатуры на знакомых, но рука у него поставлена что надо. (Тут я припомнил свой «шедевр», вот уже который месяц кочующий по галереям с табличкой «Обнаженная», работа неизвестного художника», и содрогнулся.) Возможно, где-то кузен преувеличил, да и видел он этих парней в темноте, едва рассеянной тусклым фонарем… Но, наверно, сходство все-таки имелось.

— Вот, примерно так, — сказал он. — Роста оба, кстати, немаленького, не ниже меня точно. Только такие… широкие. Руки грубые, похоже, ребята из простого люда… А, еще у одного изо рта скверно пахло! Зубы, наверно, гнилые…

— Приметы — просто прелесть, — фыркнул я. — Ладно. Ты к синяку серебряную монету прикладывал? Или сырое мясо?

— Где бы я взял сырое мясо посреди ночи?! — изумился кузен. — И тем более серебряную монету…

— Понятно. Теперь уже поздно… Потом загляну в аптеку, узнаю, может, у них есть какие-нибудь примочки. А теперь иди и дай мне подумать.

Подумать мне, разумеется, не дали. Только я сосредоточился, как Ларример доложил о визитере. Ну что им всем неймется?!

На сей раз это оказался прилично одетый джентльмен, представившийся как мистер Бабкок, поверенный, и заявивший, что у него есть ко мне дело, не терпящее отлагательств.

— Излагайте, — коротко сказал я.

Этот тип мне сразу не понравился, хотя я предпочитаю не судить по первому впечатлению. Но было, было в нем что-то неприятное. То ли манера причмокивать через каждые два слова, то ли интонации… Да и внешность у него оказалась не самая располагающая: тощий, сутулый, плюгавый какой-то, редкие сальные волосы тщательно начесаны на лысину, а руки постоянно пребывают в движении. И еще — он не смотрел мне в глаза. Ну хорошо, если придираться к формулировкам — он ни разу открыто не взглянул мне в лицо, а таких людей я крайне не люблю.

— Мистер Кин, — начал мистер Бабкок, — персона, которую я имею честь представлять, крайне заинтересована в приобретении земли, находящейся в вашем владении, а также всех жилых и хозяйственных построек на ней… Известно, что вы не проявляете тяги к жизни в сельской местности, а угодья простаивают, тогда как могли бы приносить недурную прибыль…

— Вот как? — приподнял я брови. — И на каких условиях мне предлагается эта сделка?

— О, не извольте сомневаться, мистер Кин, — зачастил он, — на самых, самых выгодных…

Бабкок озвучил сумму. Я прикинул в уме: ну, если учесть, что особняк только что отремонтирован, сад приведен в порядок… Вроде бы вполне приличная сумма. С другой стороны, я никогда особо не интересовался крупными сделками с недвижимостью, не следил за динамикой цен на землю и не мог как следует оценить, не пытается ли эта неизвестная персона обвести меня вокруг пальца!

— Никаких долговых расписок, — сказал Бабкок, внимательно следивший за переменами выражения моего лица, — оплата будет проведена в той форме, которую вы сочтете наиболее приемлемой, будь то…

— Можете не тратить слов, — поморщился я. — Поместье не продается.

— Мистер Кин, если предложенная цена вас не устраивает, то вы можете ознакомиться… — Он, будто прочитав мои мысли, принялся выкладывать из портфеля какие-то бумаги. — Вот, вот и вот… Здесь можно проследить, как менялась стоимость акра земли за последние пять лет. Не сомневайтесь, это вполне официальные документы!

— Я верю, — сказал я. — Но поместье все равно не продается, не трудитесь уговаривать.

— Но почему, мистер Кин? — уставился он на меня. — Зачем оно вам?

— А вам какое дело? — прищурился я. — Вы вправе сделать мне предложение, я вправе отказаться, разве не так?

— Мистер Кин… — процедил Бабкок и дернул морщинистой шеей. Сейчас он очень напоминал старого стервятника. — Знаете, бывают предложения, от которых не принято отказываться…

— Вот как? — приятно удивился я. — Вы открыли Америку, мистер Бабкок, с чем вас и поздравляю. А теперь извольте покинуть мой дом. Ваше общество становится навязчивым, и я не ошибусь, если скажу, что оно мне неприятно. Всего наилучшего.

— Ну что ж… — негромко сказал он, запихивая бумаги в необъятный портфель и поднимаясь. — Я думаю, вскоре вы перемените свое решение, мистер Кин!

— И не надейтесь, — сказал я вслед. Ну до чего же неприятный тип!

После всех этих перипетий ко сну я в тот день отправился не в самом хорошем расположении духа. Кажется, в Блумтауне действительно творится что-то неладное, вот только что? Ответа на этот вопрос у меня пока не было — да что там, я и вопрос-то пока сформулировать не мог! Однако тягостное предчувствие каких-то неприятностей заставляло сердце тоскливо сжиматься…

Должно быть, именно из-за тревожных мыслей снилась мне какая-то чушь: то тетушка с Сирилом пели дуэтом «Правь, Британия, морями», а полковник ими дирижировал, то мы с Ларримером и Мэри выполняли команду «На первый-второй рассчитайсь!»

Проснулся я посреди ночи — сквозь щель в неплотно задернутых шторах пробивался только тусклый свет уличного газового фонаря. Я сел на постели, пытаясь понять, что меня разбудило. Не понял, сунул ноги в тапочки, поплотнее запахнул халат, открыл дверь в коридор… и едва не вскрикнул, нос к носу столкнувшись с Ларримером. Дворецкого, облаченного в ночную рубаху и теплый колпак с кисточкой, я сразу не признал (что и немудрено при свете керосиновой лампы).

— Ох, Ларример, это вы! — воскликнул я, наконец убедившись, что вижу не призрака и не грабителя.

— Да, сэр! — подтвердил он, повыше поднимая лампу, но голосу его недоставало обычного хладнокровия.

— Что такое? — сонно спросил Сирил, выглядывая из своей спальни, расположенной прямо напротив моей. — Что за шум?

— Кажется, в дом пробрались воры! — с достоинством пояснил дворецкий.

Кузен открыл рот, подумал… и закрыл. Только рукава пижамы зачем-то засучил. Вид у него был всклокоченный и заспанный, да и синяк под глазом не добавлял очарования.

— А что случилось с электричеством? Пробки выбило? — поинтересовался я. — И что вообще произошло?

— Не знаю, сэр! — Ларример склонил голову, однако ночной колпак лишил этот жест привычной величественности. — Меня разбудили какие-то крики под окнами, а потом как будто звон стекла…

— Хм. Видимо, хулиганы какие-то, — произнес я и предложил: — Давайте обойдем весь дом и проверим, все ли в порядке.

Я живо прихватил револьвер, Сирил вооружился тяжелой кочергой, а у Ларримера имелась увесистая лампа. Правда, если он ее разобьет, мы останемся в темноте, да и пожар случиться может… Определенно, в нашей компании не хватало Мэри с чугунной сковородой наперевес! Увы, кухарка, теперь замужняя женщина, мирно почивала рядом с ненаглядным супругом и знать не знала о наших приключениях…

Кроме нас и предполагаемого грабителя, в доме никого быть не могло. Начали мы с гостиной, кухни и прихожей — разбить там окна много проще, да и воришке легче там затаиться. Ларример молча шел впереди, освещая дорогу. К его чести, он не проронил ни слова упрека, хотя не так давно я категорически отказался поставить решетки на окна, несмотря на участившиеся случаи воровства. Теперь же мне пришлось в этом раскаяться, но, как обычно, было уже поздно.

Мы обошли весь дом, комнату за комнатой: Ларример впереди, я в центре, а Сирил замыкающим. Кажется, кузен решил поберечься, пока не пройдут последствия предыдущей драки. Редкое для него благоразумие! Главное, чтобы он не засадил мне кочергой по голове, если вдруг решит ринуться в атаку…

— Кажется, все в порядке. — Ларример не скрывал облегчения. — Должно быть, просто пьяная драка, сэр!

— Еще оранжерея, — напомнил я больше для проформы. Кто же станет метить в окна мансарды, если куда проще разбить стекла на первом этаже, в крайнем случае, на втором?

— Как скажете, сэр! — согласился Ларример, и мы поднялись по лестнице до самого верха.

Я распахнул дверь… и потрясенно замер на пороге. Огромные окна оранжереи зияли многочисленными черными дырами, а мои питомцы были усеяны осколками. Из дыр тянуло прохладным ночным воздухом, а в ближайшем ко мне Echinopsis торчал длинный кусок стекла, словно кинжал в груди. Бедный Коннор буквально истекал кровью — зеленоватым соком…

— О боже! — выдохнул за моей спиной Сирил.

Признаюсь, имя божье — это не то, что рвалось с моего языка в тот момент.

Я бросился к своим крошкам и дрожащими руками стал собирать стекла. В неверном свете лампы нельзя было толком разглядеть, получили ли остальные мои питомцы серьезные ранения или дело обошлось царапинами. Но и царапины для некоторых капризных растений — дело весьма и весьма серьезное!

— Сэр, вы поранитесь! — подал голос заботливый Ларример.

— К черту! — отозвался я, с трудом проглотив более емкие ругательства. И тут же вскрикнул, почувствовав острую боль в пальце.

Как ни крути, а Ларример прав — спасательные работы придется отложить до утра. При электрическом свете еще можно было бы заняться ими немедленно, но в таком тусклом освещении… нет, бессмысленно. Одно хорошо: на улице лето, так что хотя бы от риска замерзнуть мои крошки избавлены.

Но каковы негодяи! Напасть на беззащитные растения!

Я почувствовал, как от бешенства перехватывает горло, а руки сами собой сжимаются в кулаки. Сомнений, кто и почему мог такое сотворить, у меня не было. Впрочем, доказательств тоже.

Сирил прошелся по оранжерее, хрустя стеклом (он то ли успел обуться, то ли так и спал в туфлях).

— Сэр, давайте спустимся вниз, — предложил Ларример негромко. — Я принесу вам коньяка.

— Лучше лауданума, — через силу усмехнулся я, заставляя себя разжать кулаки. Что ж, теперь у меня есть целых две причины, чтобы поймать негодяев. И, памятуя о скором приезде тетушки с полковником, нужно поторапливаться!

Сирил выпил коньяка и отправился спать. Кто-то другой мог бы испытывать чувство вины за то, что так легко выдал меня каким-то подозрительным типам и это привело к столь впечатляющим последствиям, однако моему кузену столь абстрактные понятия, как совесть, всегда давались с изрядным трудом.

Я же, даже смешав коньяк с валериановыми каплями (как утверждал мой отец, беспроигрышное сочетание — по крайней мере отец прибегал к нему всякий раз, когда ему доводилось проигрывать дело в суде), не успокоился и еле мог усидеть на месте. Хотелось броситься в оранжерею, вызвать полицию, лично отыскать негодяев… Много чего хотелось, однако я сдерживался. Только метался по кабинету и размышлял. Не оставалось сомнений, что нападение это являлось актом устрашения и призвано было продемонстрировать мне, что я так же уязвим, как и остальные. У каждого имеются свои слабости и привязанности, которые при определенной беспринципности можно использовать для достижения своих целей. Вот только одной беспринципности тут мало. Требовался мотив, и мотив веский. У того, кто стоял за всеми этими угрозами и нападениями, должны быть весьма серьезные причины так поступать. Что такого ценного могло отыскаться на моей земле? Золотоносная жила? Глупо, все подобные месторождения давно разведаны и, более того, истощены. А какой-нибудь каолин явно не являлся столь серьезной ценностью, чтобы ради него пойти на преступление. Впрочем, представления о ценностях у всех разные. Я знавал людей (если их так можно назвать), готовых убить ближнего за пенни…

Я так ничего и не надумал, только твердо решил заглянуть к Таусенду — посоветоваться и подать официальную жалобу. Помнится мне, порча чужого имущества — деяние достаточно серьезное, чтобы за него взялась полиция!

Утром я напоминал вампира, только не обаятельного джентльмена в черном плаще с алым подбоем и розой в руке, а уродливое красноглазое чудовище, жаждущее крови. Крови я действительно жаждал и, кстати, решил отныне не расставаться с револьвером. Чувствовал я себя совсем как в старые времена — вооруженным и очень опасным…

Едва рассвело, я ринулся наверх, чтобы оценить причиненный ущерб и оказать своим питомцам первую помощь. Спустя час основная работа была закончена. По счастью, серьезно пострадали только два экземпляра самых обычных Echinopsis, остальные повреждения можно было с чистой совестью считать мелкими.

Убедившись в этом, я отправился в свою спальню, оделся и тщательно побрился, после чего вызвал Ларримера и сообщил:

— Я еду в полицию. Буду к обеду.

— Но, сэр… — Вот теперь Ларример выглядел по-настоящему ошарашенным. — А как же завтрак?!

— Я не голоден! — отрезал я и, видя потрясение на лице дворецкого (утренний туалет и завтрак — священный ритуал), объяснил уже мягче: — Нужно немедленно принять меры, чтобы ночное происшествие не повторилось. Понимаете, Ларример?

— Да, сэр! — потерянно согласился он. — Но что я скажу Мэри? Она так старалась!

— Думаю, ее старания оценит Сирил, — натягивая перчатки, через силу усмехнулся я. — И вызовите мастера, пусть выяснит, что случилось с проводкой!

— Да, сэр! — У Ларримера был такой вид, словно у него на глазах рушились основы основ. Мне даже пришлось просить его подать трость и зонтик (утро выдалось ненастное)…

Инспектор Таусенд, улыбнувшись, встал мне навстречу.

— Виктор, как я рад вас видеть! — Кажется, он искренне мне обрадовался. — Надеюсь, вы опять приглашаете меня на чай? Или на этот раз будет пикник?

— Увы, — развел руками я. — Я бы рад, Джордж, но на этот раз повод для визита более серьезный.

— Что случилось? — резко посерьезнев, поинтересовался инспектор. — Да вы присаживайтесь, Виктор, не стесняйтесь. И рассказывайте!

— Благодарю, — отозвался я, устраиваясь на потертом стуле. — Видите ли, сегодня ночью совершено нападение на мой дом.

Инспектор издал какой-то нечленораздельный звук, но на мой вопросительный взгляд только махнул рукой. Мол, продолжайте.

— Посреди ночи какие-то негодяи принялись бросать камни в мои окна… — по порядку рассказывал я, однако Таусенд меня перебил.

— Кто-то пострадал? — живо спросил он.

— Да! — скорбно подтвердил я. Инспектор привстал и открыл рот, а я закончил: — Мои питомцы!

— Э, — очень глубокомысленно произнес Таусенд, затем плюхнулся обратно и ухмыльнулся: — Питомцы, значит?

Моей скорби и негодования он определенно не разделял.

— Именно! — холодно произнес я.

— Ну-ну, Виктор, не обижайтесь! — тут же пошел на попятный инспектор, смекнувший, что его реакция меня обидела. — Просто вы так сказали, как будто пострадал ваш дворецкий или там кухарка.

Я хотел было возразить, что мои питомцы ничуть не хуже людей, однако, поразмыслив, не стал. Кактусы не могут разговаривать, да и приготовить завтрак или отгладить рубашку не сумеют. Я заставил себя успокоиться и заметить спокойно:

— Даже если так, моему имуществу причинен существенный ущерб. И, я надеюсь, вы не откажетесь принять от меня официальное заявление.

— Не откажусь, конечно, — раскуривая извлеченную из ящика стола сигарету, согласился инспектор. Он затянулся, выпустил изо рта дым и произнес задумчиво: — Посреди ночи, вы говорите?

Я кивнул, подтверждая. Инспектор вздохнул, сделал еще несколько затяжек и признал неохотно:

— Мы вряд ли найдем, кто это сделал. Раз дело было ночью, свидетелей, скорее всего, не найдется. А мало ли кто из пьяниц или там мальчишек мог похулиганить?

— Пьяниц? — едко переспросил я. — Оранжерея у меня в мансарде, туда не каждый трезвый камень добросит!

— Ну, — чуть стушевался Таусенд, потом нашелся: — Значит, точно мальчишки! В бросках там соревновались или еще что…

— Мальчишки посреди ночи в таком тихом и пристойном районе? Извините, инспектор, как-то мне в это не верится!

— Не кипятитесь, Виктор! — примирительно подняв ладони, попросил Таусенд. — Я всего лишь пытаюсь понять, кто это мог быть.

— Я знаю, кто это был, — промолвил я спокойно.

— И кто же? — Инспектор впился в меня острым взглядом, позабыв даже о сигарете.

— Помните ту сцену у моей тетушки и рассказ миссис Вашингтон? — начал я.

— Такое забудешь! — искренне ответил инспектор. — Постойте, вы хотите сказать…

— Да, — подтвердил я. — Теперь они переключились на меня.

На лице Таусенда читалось искреннее недоумение. Он разрывался между доверием ко мне лично и недоверием к моим словам.

— Нет, не может быть, — потряс он головой, отчего тщательно уложенные усы и бакенбарды воинственно распушились. — Вы-то тут при чем? У вас же дом в городе, а не поместье!

— Тетушкино имение в действительности принадлежит мне, — сообщил я любезно. — И как только этим… людям стало об этом известно, они тотчас же взялись за меня.

Инспектор, спохватившись, взял уже почти потухшую сигарету и заговорил, только докурив.

— Виктор, я глубоко вас уважаю, — начал он примирительно, и я понял, что Таусенд мне не поверил. — Вот только концы с концами не сходятся. Нет на тех землях ничего настолько ценного. Ведь нет же, так?

— Насколько мне известно, нет, — признал я нехотя.

— Ну вот! — продолжил он, приободрившись. — А значит, нет и никакого резона устраивать вот эти… — он запнулся, подбирая слова, — танцы с кактусами! Мальчишки это были, просто маленькие хулиганы. Попомните мое слово!

— Ясно. — Я с трудом заставил себя успокоиться. — Что же, Джордж, я вас понял. И все же потрудитесь принять у меня заявление о нападении на дом. А чуть позже я пришлю к вам Сирила. Думаю, его побои тоже следует зафиксировать.

— Ваш кузен попал в переделку? — заинтересовался Таусенд, кажется, проглотив прилагательное «очередную».

— Да, — подтвердил я. — На него напали вчера…

Я коротко описал инспектору вчерашние события.

— Хм, — произнес он задумчиво, выслушав мой немудреный рассказ. — Возможно, в чем-то вы и правы… Но это может быть простым совпадением!

— Может, — согласился я. — Только когда совпадений так много — это уже закономерность. А теперь, простите, мне пора!

Я поднялся, и Таусенд тоже встал.

— Не обижайтесь на меня, Виктор, — попросил он, первым протягивая мне руку. — Но поймите, все это лишь ваши догадки.

— Бездоказательные, — понимающе кивнул я, отвечая на рукопожатие.

— Увы, — подтвердил инспектор. — Конечно, я сделаю что смогу.

— Премного вам благодарен! — не удержался я и распрощался, стараясь не замечать укоризненного взгляда инспектора.

Надо думать, он действительно делал все что мог. Однако этого было мало!

Домой я ехал, кипя от негодования. Мальчишки, значит! Хулиганы!..

Мальчишки? Я притормозил на перекрестке, устроив небольшой затор и выслушав несколько нелестных эпитетов в свой адрес. У меня постепенно вырисовывался план…

Для осуществления этого плана мне кое-что требовалось, так что я прибавил газу и в считаные минуты долетел до дома (на этот раз меня обругали лихачом и сумасшедшим гонщиком, но я не обратил внимания).

— Сирил тут? — спросил я, метким броском забрасывая шляпу на крючок.

— Так точно, сэр, — ответил Ларример, несколько встревоженный моим взбудораженным видом. — Ваш кузен недавно изволил встать и позавтракать…

— Отлично! Гоните его в мой кабинет! У меня для него есть дело… И да, Ларример, принесите мне сандвич, я умираю с голоду!

— Как прикажете, сэр, — сказал он и удалился, явно проглотив слова о том, что нужно было как следует позавтракать, а не улетать с утра пораньше подобно урагану!

— Сирил! — сказал я, увидев томного спросонок кузена. Видимо, он наслаждался свободой после муштры полковника, оттого и встал так поздно. — Помнишь, ты вчера рисовал громил, которые тебя разукрасили?

— Еще бы, — хмыкнул он. Глаз у него приоткрылся, но синяк приобрел угрожающе-лиловую расцветку. Нет, такой за пару дней точно не сойдет… А я, к слову, забыл заехать в аптеку, хоть и обещал.

— Так вот, садись и рисуй еще, — велел я.

— Зачем?!

— Надо. — Посвящать Сирила в свои планы я пока не собирался.

— Ну ладно… Копии сделать?

— Да, и поточнее, будь добр. Без отсебятины. По десятку, я думаю, хватит…

— Сколько?! — подпрыгнул кузен. — Ты что, Виктор?! Я…

— Чем быстрее начнешь, тем быстрее закончишь, — обрезал я. — Тем более тебе это раз плюнуть. Ах да, и тех, кто приходил к миссис Вашингтон и тетушке, тоже изобрази. Давай, трудись, отрабатывай завтрак!

— Ну ты меня еще куском хлеба попрекни… — буркнул он, беря карандаш.

— Ларример, что Сирил изволил откушать сегодня? — поинтересовался я у вошедшего дворецкого.

— Яичницу из четырех яиц с беконом и шампиньонами, жареные сосиски, белую фасоль в томате, тосты с маслом и джемом, булочки с заварным кремом и, разумеется, кофе, — добросовестно перечислил тот и добавил с некоторой укоризной: — Ваш сандвич, сэр!

— Благодарю, — сказал я и вцепился в многослойный бутерброд.

— Во всяком случае, хлеб в перечне присутствовал, — фыркнул кузен и принялся рисовать с удвоенным усердием.

— Ларример, а что там с освещением? — спросил я, прожевав. — Мастер уже приходил?

— Да, сэр, — отозвался дворецкий. — Он сказал, что кто-то перерубил кабель, идущий к дому. Все уже исправлено, сэр.

Очень интересно! Нет, мальчишки тоже могли перерезать кабель, но… Знали ли они, как рискуют? Нет, это явно делал кто-то, прекрасно осведомленный об опасности и способный легко обесточить мой дом…

— А стекольщик будет только завтра, сэр, — добавил Ларример. — Может быть, прикажете перенести ваших питомцев в дом?

— Пожалуй, некоторых стоит, — согласился я. — Пойдемте, займемся этим, пока Сирил творит… Ну а остальные пусть остаются на местах. Немного свежего воздуха им не повредит, а если вдруг пойдет дождь… ну, там осталось достаточно стекол, чтобы защитить моих крошек от непогоды!

Того времени, что мы с Ларримером устраивали пострадавшие кактусы во внутренних помещениях, кузену вполне хватило, и теперь я располагал внушительной стопкой портретов злоумышленников. Посмотрим, получится ли что-нибудь из моей затеи…

— Не забудь приписать внизу: «Награда в тысячу фунтов за живого или мертвого»! — хихикнул Сирил.

— Ты не шути, а отправляйся в полицию, — велел я.

— Зачем еще?!

— Заявишь о нападении, — ответил я. — В кои-то веки ты пострадавший, думаю, Таусенд порадуется… Вон какое доказательство у тебя под глазом. Ну и портреты этих субчиков продемонстрируй заодно… А, и скажи про перерезанный кабель! Все, мне пора!

— Как же обед, сэр?! — донесся жалобный вопль Ларримера, когда я уже был за рулем. Ну что ж, теперь — в уже знакомые бедные кварталы!

На этот раз мне пришлось покружить по узким улочкам, прежде чем я наткнулся на мальчишек, игравших во что-то замысловатое. Я понаблюдал пару минут, но правил понять так и не смог. А уж гвалт стоял!

Видимо, игра была крайне увлекательной, поскольку даже мой автомобиль заметили не сразу. Зато уж когда заметили, живо облепили всей толпой.

— Мистер Кин! — протолкался вперед старый знакомый, Пит. — Здрасьте!

— И тебе добрый день, — сказал я.

— А вы тут так просто, ищете чего или?.. — приподнял он выгоревшие на солнце брови.

— Или, — со значением ответил я. — Есть у меня пара вопросов…

— Это мы завсегда пожалуйста! — сказал Пит и поманил к себе приятелей. — Спрашивайте, чего время тянуть?

— Скажи честно, приходилось вам окна бить?

— А как же, — ответил он, шмыгнув носом. — Бывало, мячом как засадишь — тут только ноги уноси! Потом еще мяч выручай…

— А нарочно?

— Тоже случалось, — кивнул Пит. — Как-то рыжий Сандерс, мясник, поймал Вилли и так его отлупил, что тот неделю отлеживался. А Вилли всего-то у него коровий мосол стащил для своей псины… Ну мы тогда собрались потихоньку и устроили потеху — звон стоял на всю улицу! Сандерс злющий ходил, только поди докажи, кто именно бил-то! Выпороть нас дома выпороли, ясное дело, но это ерунда, первый раз, что ли? — Тут он перевел дыхание и посмотрел на меня с интересом. — А вам зачем, сэр?

— Видишь ли, этой ночью кто-то переколотил стекла у меня в оранжерее, — ответил я.

Мальчишки переглянулись.

— В оранже… где? — нахмурился чернявый Джек.

— В застекленной мансарде, где я держу растения вроде того, что вам показывал, — пояснил я. — Ну, на чердаке, если совсем просто.

— Так это ж высоко! — удивился увалень Майк.

— Вот я потому и интересуюсь, — сказал я. — Может быть, кто-то решил устроить соревнования — кто выше камень закинет?

— Да ну, — мотнул головой Пит. — Во-первых, с чего бы это вдруг нашим пацанам в богатый квартал тащиться? Там живо загребут, если что! Во-вторых, про вас теперь все знают, так чего ж мы, дураки, у частного сыщика стекла бить? Зачем? Вы ж не Сандерс, вы с нами по-честному…

— Может, это вам преступники мстили? — вставил еще один мальчишка, рыжий, как морковка.

— Все может быть, — кивнул я. — Опять же электрический кабель той ночью перерезали…

— Точно, бандиты! — обрадовался рыжий. — Только глупо как-то…

— Что глупо? — заинтересовался я.

— Ну, именно в верхние окна камни кидать, — пояснил он. — Высоко ж, неудобно. Хотели бы попугать, так и первого этажа хватило бы. Там, поди, у вас вазы всякие дорогие, картины, чего там еще у богатых в доме есть? Вот попортили бы вам все это…

— Скажем так…

— Берти, — подсказал он.

— Скажем так, Берти, — продолжил я. — Мои растения мне куда дороже каких-то несчастных ваз. И эти люди откуда-то об этом узнали.

— Шпионили, поди, — со знанием дела вставил долговязый прыщавый паренек с неожиданно цепким взглядом темных глаз. — Ежели вы про это никому не рассказывали, то точно шпионили!

— Положим, о моем увлечении знают ближайшие родственники, слуги и старший инспектор полиции, но они вне подозрений. Кузен мог случайно кому-то проболтаться, но и то вряд ли, — покачал я головой. — Так что мне пока неясно…

— Чего тут неясного, — вмешался Пит. — Мы когда к вам в тот раз шли, так у вас наверху свет горел. И видно прекрасно, что вы там ходите. А если присмотреться, то можно разобрать, что у вас там растения какие-то, а в руке — лейка. Дураку ясно, чем вы заняты!

— Да вы готовые сыщики! — усмехнулся я. И правда, вечерами надо закрывать ставни, а я вечно ленюсь это делать.

— А много побили-то? — снова влез рыжий Берти.

— Да не особенно. Сами говорите: высоко.

— Во! Тогда точно не пацаны кидали! — обрадовался он.

— Почему ты так в этом уверен?

— Да потому что, если б мне надо было окна в этой вашей мансарде высадить, я б на соседнюю крышу залез и оттуда уж поработал бы так, что ни одного целого стеклышка бы не осталось! А взрослый не залезет. Слышно очень будет, переполошит всех, — добавил он, и я подумал, что этот маленький паренек — мечта вора-форточника.

— Версия складная, — согласился я. — Допустим, так оно и было… Но это не все, господа. Перед этим моего кузена избили. Несильно, но… хм… доходчиво. И все это имеет целью меня запугать. Зачем — не важно, долгая история… Словом, у меня есть для вас поручение.

— О! — обрадовался Пит. — Это здорово! Опять за кем-нибудь следить?

— Именно, — сказал я и позвенел в кармане мелочью. На этот раз я был предусмотрителен и разменял пару фунтов заранее. — Глядите сюда. Вот эти двое вчера напали на моего кузена. Этот — угрожал моей тетушке. А этот — нашей общей знакомой.

— Рожи кирпича просят, — высказался долговязый мальчишка.

Хм, ну, возможно, Сирил несколько перестарался с художественной достоверностью…

— У меня есть все основания полагать, что действуют эти люди не сами по себе, — продолжал я. — Их наняли.

— Да это ясно! У них самих мозгов бы не хватило! — фыркнул Джек. — А кто нанял?

— Предположительно некто Бабкок, поверенный. Адрес его я узнал. Так вот, мне нужно, чтобы вы последили за его конторой.

— В смысле не объявятся ли там эти хари? — уточнил Пит.

— И это тоже. А еще неплохо бы выяснить, к кому наведывается сам Бабкок и кто еще ходит к нему. За ними тоже надо проследить и записать адреса… Записать сумеете? — уточнил я на всякий случай.

— Вы не беспокойтесь, мистер, мы почти все грамотные, — махнул рукой Берти. — А если что, так запомним.

— А описать клиентов сумеете?

— Нарисовать, как вот этих? — кивнул он на творчество Сирила. — Не-э-эт, куда нам!

— Да нет же, словами описать! Ну, рост, внешность, приметы, если есть…

— А, это запросто, — отпихнул рыжего Пит. — Это мы легко. Когда приступать-то, мистер Кин?

— Да хоть сейчас, — ответил я и вынул из кармана горсть мелочи. — Так, держи, это вам на расходы…

— Ага, — серьезно ответил Пит. — Думается мне, надо всех звать. Ну, чтоб одни и те же не мелькали постоянно. Меняться будем. А эти картинки вы нам оставите, что ли?

— Конечно. Разглядите, запомните, как следует, остальным расскажите, в чем дело, — ответил я. — Бери.

— Мистер Кин, а докладывать вам когда? Вечером?

— Ну да. Думаю, хоть кто-то у Бабкока да появится за день. Или к нему зайдет, — кивнул я.

— Мистер Кин, — сказал Майк, — только если эти вот дядьки по ночам шастают, тут мы не подмога. Если к ужину не явимся, влетит о-го-го как!

— Хм… — Об этой проблеме я как-то не подумал. — Ну, тут уж я сам разберусь. Вы хоть о дневных посетителях позаботьтесь!

— Вы, мистер Кин, только служанку свою опять не забудьте предупредить, — ядовито сказал Джек. — А то она горазда за сковородку хвататься, я с прошлого раза помню…

— Предупрежу, — кивнул я и вдруг спохватился: — Ребята, а вы не знаете, как быстро избавиться от синяка?

— Свежего или старого? — деловито спросил Пит.

— Вчерашнего.

— Уксусом можно, — сказал он, подумав. — Отец, как подерется, так делает. Значит, по полстакана уксуса и спирта, только спирт вполовину развести надо, потом пол-ложки соли туда — и примочки делать.

— Йодом хорошо намазать! — выкрикнул Берти. — Здорово вытягивает!

Я представил, что скажет Сирил, если я предложу ему приложить к глазу подобный компресс, и заухмылялся. Народные же рецепты сыпались на меня со всех сторон.

— Капустный лист приложить!

— Пюре из белой фасоли на ночь привязать!

— Чеснок подавить, с уксусом смешать и мазать!

— Из лука с солью примочки тоже хороши!

— Достаточно, достаточно, — остановил я. Лучше я заеду в аптеку за свинцовой примочкой… — Я все запомнил.

Мы расстались, довольные друг другом, и я отправился назад.

Но ребята правы. Что если к Бабкоку заглядывают и ночью? Самому заступать на дежурство, что ли? Нет, я так долго не протяну… Нужно было что-то особенное, что-то такое…

«Эврика!» — сказал я себе и развернул машину. Это будет идеальным решением… если, конечно, все получится так, как я задумал.

* * *

Я остановил авто неподалеку от церкви. Солнце припекало, но на северной стороне кладбища, в тени церкви и старых лип, царила прохлада и какая-то неприятная сырость — вот уж точно могильная. Я уверенно направился к знакомому месту и, постучав костяшками пальцев о надгробие, позвал:

— Хоггарт, вы здесь?

— Ну чего еще? — недовольно отозвался призрак, до половины высовываясь из плиты.

Судя по некоторому беспорядку в его одежде, Хоггарт неплохо проводил время. Хм, а я и не знал, что подобные радости доступны и мертвым.

Увидев мой заинтересованный взгляд, Хоггарт засмущался и принялся торопливо приводить себя в порядок.

— Чего надо? — не слишком вежливо, хоть и значительно тише, осведомился он.

Пожалуй, нужно будет в следующий раз захватить Конно-идею, в его присутствии призрак делается значительно вежливее.

— Вы так глубоко осведомлены о делах Блумтауна, — решил польстить я и осторожно, стараясь не выпачкать брюки, присел на плиту.

— Что есть, то есть, — горделиво выпятил грудь Хоггарт. — Что, захотелось поговорить с умным человеком?

В ответ я кивнул, сдерживая улыбку. Хоггарт был хитер, однако умным я бы его не назвал.

— Ну спрашивай, так и быть, отвечу! — великодушно махнул рукой он.

— Вы знаете некоего мистера Бабкока, поверенного?

— А как же! — даже подскочил Хоггарт. — Гнилой человечишка!

В устах Хоггарта такая характеристика дорогого стоила.

— И что вы можете о нем рассказать?

Хоггарт расплылся в улыбке — поболтать он всегда любил — и принялся вываливать на меня множество сплетен. Судя по рассказу призрака, мистер Бабкок никогда не был разборчив как в средствах, так и в связях — знался со всяким отребьем и легко подряжался на сомнительные делишки.

— А еще говорили, он того… — Призрак огляделся, потом приблизился ко мне и на ухо сообщил: — Мальчиков любил!

То ли от близости призрака, то ли от сообщения меня обдало холодом. Пожалуй, приставить к такому человеку мальчишек было не лучшей идеей. Конечно, Бабкок не станет набрасываться на моих соглядатаев с неприличными предложениями, да и постоять за себя они способны, однако насмотреться они могут всякого. Завтра же их отзову!

— Хоггарт, а вы не хотите прогуляться? — перебил я словоохотливого призрака.

Тот надулся и сообщил нехотя:

— Да я бы рад, только с кладбища-то мне не уйти!

— Никак? — уточнил я. — Может, имеется какое-то средство?

— А тебе зачем? — подозрительно покосился на меня призрак.

— Хотел предложить вам немного развлечься, вот и все! — развел руками я.

— Поразвлечься?! — Взгляд Хоггарта сделался совсем уж подозрительным.

— Прогуляться! — пояснил я. Хоггарт определенно подумал о чем-то непристойном или преступном — такая уж у него натура. — Я подумал, вы могли бы проследить за этим Бабкоком…

— А что мне за это будет? — тут же начал торговаться призрак.

— Увлекательная прогулка и новые сплетни, — предложил я, усмехаясь. Призракам ни к чему деньги, а вот новости у них на вес золота.

— Ну ладно, — как бы нехотя согласился Хоггарт и воспарил над плитой. — Только, чур, и подружку мою прихватишь!

— Договорились, — кивнул я и улыбнулся, вообразив романтическую прогулку двух призраков. — Только вы не пояснили, что для этого нужно делать.

— Камень нужен, в который ты меня позовешь — с миссис Грейвс, конечно, — и вынесешь за ограду! — пояснил Хоггарт, едва не подпрыгивая от радости и предвкушения. В исполнении призрака смотрелось это странно.

— Какой камень? — деловито осведомился я, оглядываясь по сторонам в поисках небольшого обломка. Увесистый булыжник сложнее нести, да и у прохожих могут возникнуть вопросы. Еще, не дай бог, вором сочтут! Недоставало мне только слухов, что один из семейства Кин опустился до воровства с церковного кладбища! И чего — камней!

— Эй, ты чего? — даже как-то обиделся Хоггарт, проследив за моим взглядом. — Эти булыжники не пойдут, они же все освященные!

— Значит, нужен любой неосвященный камень? — уточнил я.

— Вот еще! — фыркнул Хоггарт, скрещивая на груди полупрозрачные руки. — Тут понимать надо, это тебе не… — Он покосился на мой кулак и закончил уже намного вежливее: — Тут нужен нефрит или в крайнем случае коралл… Но нефрит лучше!

— Хм. — Я всерьез задумался. Ни того ни другого в моем хозяйстве не было. Мама забрала украшения с собой, а я, как и отец, не носил ничего подобного. Можно, конечно, что-нибудь купить, однако настоящий нефрит сейчас редок, в Англию его везут неохотно… А подделки тут, само собой, не годятся.

Вспомнил! У тетушки Мейбл есть прекрасные четки, подаренные ей полковником Стивенсоном. Кажется, полковник привез их из своего путешествия в Китай, а уж там за подделку нефрита полагается смертная казнь, так что даже иностранцам фальшивые камни продавать поостерегутся.

Решено, сегодня же напишу ей. Впрочем, зачем писать? Ведь можно прямо сейчас к ней заехать! На мгновение я заколебался, вообразив, как пытаюсь объяснить тетушке, зачем мне понадобились ее четки. Хм, пожалуй, стоит сделать загадочное лицо и сослаться на некие важные дела…

Ну разумеется, я в очередной раз позабыл, что с тетушкой Мейбл подобные вещи не проходят.

Едва поздоровавшись, она набросилась на меня с расспросами о Сириле, и я замучился уверять ее, что кузен ведет себя прилично, порога моего дома не переступает и вообще занят исключительно дегустацией кулинарных шедевров Мэри. Потом меня попытались усадить обедать, и я едва отбился, уверяя, что только-только из-за стола. Есть хотелось, но, прими я приглашение, визит бы затянулся надолго, а мне нужно было многое успеть сегодня. Так что на вопрос, а что, собственно, привело меня в поместье, я честно ответил: хотел лично убедиться, что тетушка в порядке, а заодно спросить, не появлялся ли снова тот премерзкий тип.

Этот тип, как выяснилось, не появлялся, а вот другой продолжал докучать миссис Вашингтон. Тетушка Мейбл уже предлагала той погостить в нашем поместье или перебраться в город, поближе к полиции, но прекрасную вдову было не так просто запугать. Если верить рассказу (за чай меня все-таки усадили, и это было меньшим из зол), во время очередного визита негодяй вооружился хлыстом, чтобы отбиваться от собак. По моему мнению, отбиться от двух обученных доберманов он сумел бы разве что бревном, и то еще не факт, но миссис Вашингтон пришла в ярость. Отозвав своих питомцев, она вышла на крыльцо, поинтересовалась, долго ли еще незваный гость намерен топтать ее землю, выслушала наглый ответ, после чего пальнула ему под ноги из двустволки. И продолжала стрелять, пока тот зигзагами улепетывал прочь…

— Надо же, я и не знал, что миссис Вашингтон умеет стрелять, — заметил я.

— И очень недурно для женщины, — заметил полковник. — Она как-то продемонстрировала. Конечно, двустволка для нее тяжеловата, но она зарядила дробью, а там не нужна снайперская точность…

— Да уж, спасибо, что не картечью, — хмыкнул я, представив, как подосланный громила выковыривает дробинки из неудобосказуемого места. — Где же она этому научилась?

— А Сирил разве тебе не говорил? — удивилась тетушка Мейбл, подливая мне чаю. — Она ведь сама из Канады. Хорошая, старинная семья…

«Да, с воспитанием у миссис Вашингтон все в порядке», — подумал я.

— Кажется, у нее в роду имелись французы, — продолжала она. — Вот почему она такая темненькая… Но это не важно, это происходило добрых двести лет назад! Увы, со средствами у них было не очень, многое приходилось делать самим…

— Могу представить, — пробормотал я, и перед моим внутренним взором встала юная Мирабелла, только-только вставшая из-за фортепиано и отправляющаяся в лес, чтобы подстрелить оленя на ужин.

— Ну и, разумеется, едва только появилась подходящая партия — мистер Вашингтон, — родители немедленно выдали ее замуж. Ну а супруг привез ее в Англию. Дальше ты знаешь, Вик, после его смерти миссис Вашингтон не захотела возвращаться на родину…

И я ее прекрасно понимал! Тут она — независимая обеспеченная женщина, а там снова окажется под опекой семьи. Которая, кстати, непременно постарается наложить лапу на капиталы молодой вдовы!

— Какая интересная история! — сказал я и постарался сменить тему. — Тетушка, скажите, вы не могли бы одолжить мне четки?

— Четки? Зачем, Вик? — поразилась она. — Ты же в церковь заходишь, только если я подгоняю тебя розгой!

— Может быть, я решил исправиться, — пожал я плечами. — К тому же я читал, что повторение молитв с перебором четок позволяет сосредоточиться и отрешиться от суеты, а мне это сейчас необходимо.

— Но отчего ты не купил себе новые?

— В городе постоянно забываю об этом, — повинился я, — а тут вдруг вспомнил и решил спросить, вдруг вам не жаль для меня такого пустяка…

«С учетом того, что вы намерены поселиться у меня!» — мог бы я добавить, но тетушка догадалась и сама.

— Ну разумеется, не жаль! Какие тебе? Самшитовые? Или из кипариса? Есть еще из сердолика, оникса, из слоновой кости, агатовые…

— Можно из нефрита? — ласково улыбнулся я.

— Но…

— Говорят, это особенный камень, он приносит успокоение и дарует мужество, — произнес я с намеком, решив не вдаваться в подробности остальных легенд касаемо данного минерала.

— Да-да, я тоже об этом слышал, — неожиданно пришел на помощь полковник.

— Ну хорошо… только будь с ними осторожен! — неохотно согласилась тетушка Мейбл.

— Непременно!

— Виктор, вы хотя бы «Отче наш»-то знаете? — тихо спросил Стивенсон, пока она приказывала горничной принести нефритовые четки.

— Непременно освежу в памяти, — честно пообещал я.

Забрав сокровище и с трудом вырвавшись из ласковых объятий тетушки, в миллионный раз заверив ее, что Сирил жив, здоров, накормлен и обласкан, а комнаты только и ждут их с полковником приезда, я отправился в обратный путь.

Хм, а не заехать ли мне к лорду Блумберри? Если в наших краях затеваются какие-то крупные сделки с недвижимостью, кому как не ему быть в курсе? А от дома тетушки Мейбл до имения Блумберри не так уж далеко… И я решительно свернул налево на развилке.

Увы, мне не повезло. Оказалось, лорд уехал в город по делам, а когда вернется, неизвестно. Я мог бы остаться и подождать его, но кто знает, насколько он задержится? Ладно, наведаюсь к нему в другой раз…

С этой мыслью я и повел машину к Блумтауну. Можете представить себе мое удивление, когда на полдороге навстречу мне показалась запряженная парой серых в яблоках (для разнообразия) лошадей легкая коляска.

— Мистер Кин! — приподнял шляпу лорд Блумберри, когда я приветствовал его, и придержал лошадей. Я остановил машину. — Какими судьбами в наших краях?

— Заезжал к тетушке, а по пути заглянул к вам, да вот не застал, — честно ответил я.

— Ну тогда вам повезло, что мы так вот повстречались, — засмеялся он. — Вы по делу, мистер Кин?

— Да скорее с вопросом…

— Ну так пойдемте, пройдемся, — пригласил он, спокойно бросая поводья. Его послушные лошади никуда бы не ушли, а то, что мы перегородили всю дорогу, лорда ничуть не беспокоило. Впрочем, движение тут не слишком оживленное… — Поди, полдня за рулем, нужно и ноги размять!

— Ваша правда, — согласился я. Эх, где-то те времена, когда я отмахивал расстояния побольше, чем от поместья до Блумтауна, на своих двоих? А теперь избаловался, изнежился, занятия спортом снова забросил… Куда это годится?

— Так что у вас за вопрос, мистер Кин? — спросил лорд Блумберри, вышагивая по залитому солнцем лугу. Из-под ног у нас выскакивали кузнечики.

— Видите ли, — осторожно начал я, — я далек от деловой жизни, но подумал, что вы, вероятно, можете что-то подсказать… Дело в том, что в последнее время моей тетушке очень настойчиво предлагают продать поместье. И, насколько мне известно, не ей одной…

— Погодите-ка, — покосился он на меня, явно пропустив последнюю фразу мимо ушей. — Так ведь хозяин — вы, а не миссис Стивенсон!

— А… гхм… откуда вам это известно, если не секрет?

— Мистер Кин, ну право слово! — удивился лорд. — Я же помню вашего отца и прекрасно знаю, что в вашей семье наследование осуществляется по праву майората! Точно так же, как и в моей, к слову…

— Ах вот как, — успокоился я. — Понятно… Но это не так важно, в итоге поверенный потенциального покупателя пришел и ко мне. А тетушка говорит, что уже несколько поместий в округе проданы. Собственно, потому я и решил обратиться к вам: вдруг вам что-то известно? Скажем, здесь собираются строить завод или прокладывать железную дорогу… В этом случае действительно придется расстаться с землей, но не хотелось бы продешевить!

— Нет, ничего не могу припомнить, — покачал лорд головой. — Я регулярно бываю в Лондоне и наверняка узнал бы о каком-то крупном проекте. Да и Блумтаун давно бы уже гудел, как растревоженный улей!

— Ваша правда…

— Постойте-ка, — повернулся вдруг он ко мне, — я совсем запамятовал!

— Что такое?

— Да ведь ко мне тоже недавно являлся какой-то скользкий тип и пытался уговорить продать изрядную часть моих угодий! Главное, непонятно, на кой они ему понадобились: там лишь какие-то развалины и небольшой лесок, который не мешало бы расчистить, да только других дел полно… Впрочем, — добавил лорд, — я не стал ничего выяснять, просто приказал выставить его за дверь. Вовсе я не собираюсь ничего продавать! Как раз наоборот!

— Что вы имеете в виду? — осведомился я.

— Ну, мистер Кин, — усмехнулся он, — я не молодею, а у меня четверо детей. За дочерью я дам хорошее приданое, старший сын получит имение, а двое других? Верю, конечно, что они и сами сумеют чего-то добиться, но лучше бы у них имелся надежный источник дохода… Вот я и решил прикупить для них землицы! — Лорд вздохнул. — Вырастут, сами решат: вести хозяйство, сдавать в аренду или вовсе продать. Главное, у меня душа будет спокойна! Вот… Съездил сегодня в город, в банк наведался — со средствами у меня порядок, так что осталось подыскать подходящие угодья… И что-то мне не нравятся какие-то подозрительные конкуренты!

— Ясно… — сказал я, хотя мне ничего не было понятно. — Значит, это не ваш поверенный приходил ко мне…

— Мистер Кин! Да вы ведь моего поверенного знаете, надежный человек, с чего бы мне нанимать другого?

— И правда, — сообразил я. — Милорд, а как назвался тот человек, что сделал вам предложение о продаже?

— Да чтобы я вспомнил… — фыркнул он. — Бэнкс? Бинс? Баунс? На языке вертится… А! Бабкок!

— Такой худой, сутулый, лысоватый?

— Точно. И глаза бегают. И пальцы шевелятся постоянно, как пауки. После такого визитера хочется проверить, на месте ли серебряные ложки! — сказал лорд. — Вас тоже он навещал?

— Он самый. А до того — его громилы.

— Что-что? Я не ослышался? — нахмурился он.

Пришлось изложить вкратце историю с запугиванием тетушки и миссис Вашингтон, нападением на Сирила и вандальским нападением на мой дом (об оранжерее я упоминать не стал, сказал лишь о выбитых стеклах и перерезанном кабеле).

— Ну, знаете, это уже бандитизм какой-то, — возмутился лорд. — Вы обращались в полицию?

— Конечно, но доказательств никаких нет, — развел я руками. — Улик — тоже. Может, окна мне мальчишки побили…

— Да уж, конечно… — Он нахмурился. — Так. Надо приказать на ночь поставить жеребят на конюшню, а взрослых собрать в загоне. Чего доброго, перепугают мне лошадей, а там жеребые кобылы…

— В загоне их держать еще опаснее, — брякнул я. — Если напугаются, друг друга могут покалечить.

Лорд смерил меня взглядом, но не стал спрашивать, откуда мне известны такие подробности.

— Ладно, с лошадьми разберусь… Всех работников подключу, пускай дежурят по очереди. И к Миллисент с детьми нужно приставить кого-нибудь потолковее. Хотя вряд ли кому хватит наглости сунуться ко мне в дом!

— Это точно, — подтвердил я. Кажется, лорд Блумберри не на шутку обеспокоился. Жаль только, не поведал мне ничего нового.

— Ну, спасибо, что предупредили, мистер Кин, — сказал он на прощанье. — Вы сами-то тоже… Поглядывайте по сторонам.

— Непременно, милорд, — усмехнулся я и продемонстрировал револьвер.

— Уважаю, — серьезно произнес он, подхватил вожжи, и через мгновение серые кони взяли разбег.

Я же завел автомобиль и снова отправился в путь.

Когда я вернулся на кладбище, уже начало темнеть. Сумерки придавали погосту какую-то мрачную красоту, хоть и слишком унылую, как на мой вкус. Посреди могил величественно парили, взявшись за руки, два призрака. Хоггарт и его дама, кажется, даже приоделись по такому случаю, хотя ума не приложу, где призраки хранят гардероб.

Я еще издали показал Хоггарту четки, и он, просияв, ринулся ко мне, увлекая за собою миссис Грейвс.

— Здравствуйте, миссис Грейвс, — вежливо поклонился я, притронувшись к шляпе. — Надеюсь, вы готовы к прогулке?

— Еще как, мистер Кин! — с жаром заверила она. Живая женщина бы раскраснелась, призрачная же дама сделалась более яркого серебристого оттенка. — Здравствуйте!

— Тогда карета подана, — пошутил я протягивая вперед руку с четками. — Прошу, мистер Хоггарт, миссис Грейвс! Будьте так добры, поместитесь в эти камни!

Миссис Грейвс совсем по-девчоночьи хихикнула и нырнула в нефрит, словно купальщица в море. Следом за нею пропал и Хоггарт.

Я придирчиво осмотрел четки, в которых каким-то мистическим образом умещались два призрака. Никаких видимых изменений с камнями не произошло. И слава богу, потому что я не додумался заранее уточнить, останется ли нефрит в целости и сохранности, а тетушка бы меня никогда не простила, случись с ним что-то.

С четками в руках я двинулся к выходу из кладбища… и буквально нос к носу столкнулся с преподобным Невиллом.

— О, мистер Кин! — воскликнул преподобный, и от его ястребиного взгляда точно не укрылись нефритовые четки в моих руках. — Вы приехали помолиться?

— Нет, — вынужден был признаться я. — Всего лишь навещал одну могилу…

— Могилу? — заинтересовался преподобный Невилл. — И кого же, если не секрет?

И я проклял свой длинный язык. Всех Кинов хоронили на семейном кладбище, так что родственников моих здесь быть не могло.

— Мистера Хоггарта, — ляпнул я.

— А, вот как, — сразу скис преподобный. Кажется, при жизни нынешний призрак ему не нравился.

— Я обещал племяннику мистера Хоггарта, что зайду его навестить, — принялся вдохновенно сочинять я (со слов призрака, племянник тот жил в Лондоне и не казал носа в Блумтаун уже по меньшей мере лет двадцать).

— Вот как? — переспросил преподобный уже безо всякого интереса. — Что ж, не буду вам мешать. Доброй ночи, мистер Кин!

— Доброй ночи! — откликнулся я, проводил взглядом священника, прямого, как палка, и наконец двинулся дальше…

Домой я вернулся совершенно разбитым, и только обильный ужин и небольшая порция коньяку вернули меня к жизни. Честно говоря, я намеревался немедленно улечься спать, настолько вымотался за этот день.

Увы, мне не суждено было забыться сном. Во-первых, Сирил обнаружил граммофон и завел какую-то ужасную современную музыку (как мрачно сообщил Ларример, он заказал пластинку по телефону, и еще пришлось дать на чай посыльному!). Во-вторых, нужно было проверить, как поживают мои раненые бедняжки. Слава богу, с ними все оказалось в полном порядке! Ну а в-третьих…

— Сэр, — произнес Ларример.

— Что? — измученно спросил я, распростершись в кресле.

— Осмелюсь доложить, сэр, у черного входа вас ожидают какие-то оборванные дети.

— Подайте им милостыню и пусть идут с миром… — сказал я.

— По-моему, это те самые, что в прошлый раз напугали Мэри, сэр! — с явным возмущением в голосе добавил дворецкий.

— Что ж вы сразу не сказали! — подскочил я и поспешил на кухню.

— Хорошо, что сегодня нет этой сердитой мисс! — встретил меня Пит.

— Миссис, — машинально поправил я. — Так, а не вы ли говорили, что допоздна по улицам гонять не можете?

— Ну вообще-то можем, но не каждый день, — сознался он, вытерев нос рукавом. — Мы это, домой заскочили, перекусили и отпросились еще на часок — в «сыщиков и воров» поиграть, а то днем неинтересно. Мы по очереди, чтоб ничего не упустить!

— Так-так, — сказал я, забывая об усталости. — Давайте выкладывайте, что у вас там?

— Значит, мистер Кин, мы весь день проторчали у этого Бабкока. В смысле, не у него, а там, в переулках, — обстоятельно начал Джек. — Удобно, все видать, и спрятаться есть где.

— Заходили к нему трое, — продолжил Пит. — Ребята за ними проследили, вот адреса… Но с виду люди как люди, ничего особенного.

Он протянул мне замусоленную бумажку с коряво нацарапанными химическим карандашом адресами и даже именами.

— Может, это просто клиенты. Для отвода глаз, — заметил Берти.

— Да ты подкованный парень, как я погляжу, — хмыкнул я, изучая короткий список. Ну, там видно будет, что с ним делать.

— А то! Я лучше всех в «сыщиков и воров» играю! Причем что за сыщиков, что за воров — одинаково хорошо! — гордо произнес рыжий мальчишка.

«Слышал бы тебя Таусенд», — подумал я и спросил у Пита:

— Ну а сам Бабкок ходил куда-нибудь?

— Ага! Там недалеко совсем, через квартал. К какому-то… сейчас, вспомню… Там Фил был, а он писать не очень горазд, — пояснил он. — Вспомнил! Мистер Адамсон там живет. Адрес такой…

Адамсон? Где-то я уже слышал эту фамилию… Ах да! Так звали того странного субъекта с дохлыми мышами, который донимал Таусенда на днях! Хм, ну, допустим, этнографу тоже может понадобиться поверенный, однако отметим и его.

— А вечером к Бабкоку зашли еще двое, — сказал тот и вынул из кармана сложенные листки с рисунками. — Вот этот и этот. Ну, тут они пострахолюднее нарисованы, а так с виду и не скажешь. Просто здоровые парни.

Знал ведь я, что Сирил преувеличивает! У страха-то глаза велики!

Я посмотрел на рисунки: один был тем, что подбил глаз кузену, второй регулярно навещал миссис Вашингтон.

— Этот вот, — показал я мальчишкам его портрет, — случайно не хромал?

— Ага, самую малость. И кривился все время… А вы знали, да?

— Догадался, — хмыкнул я. Видно, дробь веером легла… — Так что эти парни?

— А ничего. Они совсем немного в доме были, потом вышли и сразу прочь пошли. Я так думаю, — добавил Пит, — это они за платой заходили. А чего там долго делать-то?

— Куда направились, известно?

— А как же! Мы их до самых окраин проводили, — гордо сказал предводитель этой банды. — Дальше-то не стали, темно уж… В общем, они к Блумберри пошли. Уверенно так, сперва по дороге, а потом напрямки, лугами, мы смотрели, сколько могли разглядеть, — они прям туда и двинули…

Мне стало неспокойно. Может, лорд не зря опасался за своих лошадей?

— Спасибо, ребята, — сказал я, щедро оделяя их мелочью. — Вы мне очень помогли!

— Завтра караулить надо? — деловито спросил Джек.

— Пока нет, мне нужно кое-что выяснить, — покачал я головой. — Но если что, я знаю, где вас найти!

— А чего вам ездить, сэр? У вас машина приметная очень, — встрял Берти. — Вы лучше, как мы понадобимся, вон на громоотвод повесьте белый лоскут. Там как раз из слухового окошка удобно высунуться, я уж разглядел. А нам мимо пробежать несложно. Как увидим, так сразу и постучимся…

— Хм, а может, лучше так… Видите, на подоконнике кактус стоит? — Питомец Мэри изрядно подрос и щетинился иголками. — Вот если он будет справа, то вы мне нужны, слева — нет.

— Нет, мистер, с флажком лучше, — уверенно сказал Берти. — Во-первых, его издалека видать, а чтоб этот ваш кактус разглядеть, надо близко подходить, нас гонять будут. Во-вторых, вдруг эта ваша кухарка его возьмет и переставит? Ерунда же получится!

— Да, пожалуй, ты прав… — согласился я, хотя мне и не хотелось высовываться в слуховое окошко. — Пускай будет флажок. А теперь марш по домам, пока родители вас искать не начали!

— Мистер Кин, — вкрадчиво спросил Майк. — А пирога у вас там на кухне не осталось? Как в тот раз?

— Пирога нет, — честно ответил я. — Есть печенье. Будете?

Еще бы они отказались! Расхватали вмиг и исчезли, будто растворились, только подошвы по камням шлепали…

Я перевел дух и задумался. Так. Четверо клиентов, ходил Бабкок только к одному. Почему? Он самый важный из всех? Или по иной причине? Ведь остальные живут намного дальше, но явились сами… Ну что ж, попробуем проверить, а заодно отработаем мою идею!

— Хоггарт! — позвал я, вынимая из кармана четки. — Миссис Грейвс!

Сперва ничего не происходило, и я уж подумал, что из этой затеи ничего не выйдет, как вдруг прямо передо мной материализовались оба призрака.

— Ух ты! — сказал Хоггарт. — Столько лет в городе не был!

— И квартал-то какой приличный… — произнесла его подруга, с интересом осматриваясь. — Дома все богатые…

— Уважаемые, — сказал я. — Для вас есть дело. Миссис Грейвс, если вы согласитесь подежурить около дома поверенного Бабкока и сообщить мне потом, не отлучался ли куда ночью хозяин и не приходили ли к нему гости, а если приходили, то как выглядели, буду вам крайне признателен!

— С удовольствием прогуляюсь, сэр, — ответила она, выслушав адрес. — Давненько я по улицам не бродила…

— А я, а как же я?! — подскакивал Хоггарт.

— А вам, как мужчине, я оставил не менее ответственное, но более опасное задание, — сурово сказал я. — Да что вы испугались, вы же все равно мертвый!

— И правда, что это я? — буркнул он. — Чего делать надо?

— Отправитесь к некоему мистеру Адамсону, а там… все то же самое. Любые его отлучки, визитеры — следите и тут же сообщайте. Можете пошарить в доме, — добавил я, понимая, что призрак все равно не удержится, — вдруг найдется что-то интересное!

— Это дельце по мне! — потер пухлые ручки Хоггарт. — Ну, мы пошли! Нам же по пути, так что заодно и романтическую прогулку при луне устроим!

— Идите уже, — махнул я рукой и вернулся в дом.

Там царила тишина: кажется, Сирилу надоело терзать граммофон.

— Виктор! — услышал я его обиженный голос и поднял голову. Кузен смотрел на меня, перегнувшись через лестничные перила. — Вот скажи на милость, чего ради я несколько недель выл на чердаке, рискуя подцепить воспаление легких, если у тебя есть ручные призраки?!

— В воспитательных целях, — нашелся я и прошествовал к себе. Похоже, Сирил подглядывал за мной в окно… хм, и заметил призраков тоже? Видимо, ночью их могу видеть не только я!

И только в своей спальне я с легким раскаянием вспомнил, что так и не купил кузену свинцовую примочку…

Утро началось с вопля. Несмотря на закрытое окно, крик ввинчивался в уши, и в нем звенел такой ужас, что я, еще не открывая глаз, сунул руку под подушку и нащупал револьвер. Вооружившись, я кинулся к ближайшему окну и осторожно выглянул наружу. На пороге рыдала Мэри, однако не удавалось рассмотреть, что же ее настолько напугало.

Накинув халат поверх пижамы, я отправился вниз.

— Доброе утро, сэр! — оглянувшись, поприветствовал меня Ларример, стоящий у распахнутой двери черного входа.

Сирил изволил почивать и на крики не отреагировал, хотя лег рано. Видимо, решил воспользоваться отсутствием полковника и выспаться про запас.

— Здравствуйте, Ларример, — отозвался я, сомневаясь, что это утро действительно можно назвать добрым. — Что случилось?

— Мэри, сэр! — непонятно объяснил он и, выглянув за дверь, чуть ли не за шкирку втащил кухарку в дом.

Глаза Мэри были полны ужаса, а молчала она только потому, что зажимала себе рот обеими руками.

— Мэри, успокойся! — сурово велел ей Ларример.

— Подайте ей коньяку, — предложил я, подумал и уточнил: — С валерианой.

— Хорошо, сэр! — степенно кивнул Ларример и, силком усадив Мэри на табуретку, отправился за требуемым.

Я же потер слипающиеся глаза и деликатно прикрыл рукой зевок. Потом сообразил, что напугавшее Мэри нечто, должно быть, по-прежнему находится на крыльце, и отправился на разведку…

Вернувшийся Ларример с ловкостью опытной няньки напоил Мэри коньяком, несмотря на ее робкое сопротивление. Алкоголь подействовал на нее благотворно: Мэри порозовела и почти перестала дрожать.

— Там, там… — пролепетала она.

— Дохлая кошка, — хладнокровно закончил я. — Не понимаю, что вас так напугало.

— Она же черная, сэр! — заспорила Мэри с непривычным для нее жаром. — Всем известно, что это означает! Смерть, вот что!

— Мне неизвестно, — возразил я спокойно. — Это всего лишь мертвое животное, не стоит приписывать ему мистические свойства.

— Ее принесли в жертву, сэр! — тихо сказала Мэри. — И подбросили сюда, чтобы… чтобы… вас…

Она зарыдала, закрыв лицо руками. Ох уж эти деревенские суеверия!

Ларример поджал губы, неловко обнял племянницу и принялся утешать. Судя по лицу дворецкого, неведомым живодерам лучше было не попадаться ему на глаза. Мало того что Мэри перепугали, так еще и мне угрожали!

— Надеюсь, завтрак в этом доме будет? — поинтересовался я в пространство. Жаль Мэри, бедняжка перепугалась до полусмерти, но сейчас ее нужно было встряхнуть, а не жалеть.

— Д-да, сэр! — с запинкой отозвалась она, вытирая слезы, и поднялась, опираясь на руку Ларримера. Кажется, подействовало…

Завтрак я получил, хоть и с некоторым опозданием. К тому же яичница оказалась пересолена, а тосты пересушены. Однако делать замечание я не стал — Мэри извиняло утреннее потрясение.

Сирил клевал носом над своей тарелкой, а я жевал, почти не замечая вкуса, и размышлял. Времени до часа икс, то есть до приезда тетушки и полковника, оставалось совсем немного, и следовало что-то предпринять… Но что?

— Здравствуйте, сэр! — отвлек меня от размышлений женский голос. Странно, принадлежал он явно не Мэри и не горничной, а Ларример о посетителях не докладывал.

— Здравствуйте, леди! — машинально откликнулся я, поднимая голову.

Обычно невозмутимый Ларример выглядел настолько ошарашенным, что в иной ситуации я бы улыбнулся. Посреди столовой в ярком свете солнца парила полупрозрачная дымка, в которой я с некоторым трудом опознал миссис Грейвс.

— Ой, ну вы скажете тоже — леди! — хихикнула она, явно польщенная. — В общем, мне Хоггарт велел вам отчитаться.

— Что-то произошло? — живо заинтересовался я.

— Нет, сэр! — отрапортовала миссис Грейвс, махнув рукой. — Они ели, спали… скучно!

— Хм. — Я откашлялся и ответил: — Спасибо, миссис Грейвс. Продолжайте наблюдать.

— Да, сэр! — пропела она и испарилась.

А я потянулся к недопитой чашке кофе… и замер, озадаченный подозрительными взглядами Ларримера и Сирила.

— Э-э-э, Виктор, — сглотнув, осторожно начал Сирил. — Ты с кем это только что разговаривал?

— С миссис Грейвс, — брякнул я.

— Но здесь же никого не было, сэр! — Лицо Ларримера выражало недоумение и, кажется, скорбь. Похоже, он засомневался в моем душевном здравии.

— Она призрак! — пояснил я спокойно, отпивая уже остывший кофе. — Сирил, ну ты что? Ты же ее вчера видел!

— А! — протянул кузен, просияв. — В самом деле, было такое!

Ларример протяжно вздохнул, и я понял, что Бедлам мне больше не грозит…

После завтрака я наведался к своим питомцам и убедился, что у них все в порядке. В оранжерее с выбитыми стеклами было неуютно (скорее бы уже явился стекольщик!), так что вместо отдыха рядом с моими питомцами мне пришлось довольствоваться кабинетом.

Впрочем, долго я там не просидел. Несмотря на второй кряду ранний подъем, меня переполняла энергия. Мой счет к загадочному незнакомцу, стоящему за событиями последних дней, все рос и рос, а единственной ниточкой к нему по-прежнему оставался поверенный Бабкок. И я не имел понятия, как к нему подступиться! Поверенный вправе скрывать имя своего клиента, тут даже полиция бессильна (кажется, инспектор Таусенд об этом уже говорил). Пожалуй, придется обойти клиентов мистера Бабкока, и начать лучше всего с Адамсона: во-первых, только к нему поверенный ходил сам, а во-вторых, у меня был превосходный повод для визита. Ну а адрес у меня имелся, спасибо Питу и его банде…

Мистер Адамсон обитал в старом доме с обшарпанным фасадом и потрескавшимися потолками. Здесь имелось по нескольку квартир на каждом этаже, а внизу скучал консьерж.

— Уважаемый, я хотел бы видеть мистера Адамсона, — обратился я к нему, протягивая свою визитную карточку.

— Ага, — безразлично откликнулся он, возвращаясь к своему кроссворду. — Второй этаж, четвертая квартира.

— Благодарю, — убедившись, что провожать меня никто не намерен (консьерж выглядел на редкость нелюбопытным), я огляделся в поисках лестницы.

На звонок в дверь открыл сам Адамсон в неизменном твидовом костюме. Кажется, он даже спал в нем, если судить по состоянию пиджака.

Из стены высунулся Хоггарт, хихикнул и сделал мне ручкой. Я чуть нахмурил брови, и призрак, хихикнув еще раз, скрылся в толще камня.

— Здравствуйте, — начал я. — Извините за ранний визит…

— Вы кто? — не слишком вежливо откликнулся Адамсон, приглаживая рукой растрепанные волосы. Гостеприимностью он явно не воспылал.

— Виктор Кин. — Я предъявил ему визитку, не оцененную консьержем. — Мы встречались с вами у инспектора Таусенда несколько дней назад.

— А! — На помятом желтоватом лице этнографа мелькнуло узнавание. Впрочем, взгляд все равно остался подозрительным. — А чего вам надо?

— Хотел посовещаться с вами как с товарищем по несчастью, — вздохнув, проникновенно произнес я.

— Товарищем по несчастью? — переспросил явно заинтригованный Адамсон.

— Именно, — подтвердил я и, решив, что немного меда не помешает, добавил: — Мне сказали, что вы лучший этнограф в наших краях.

— А? Ну да, лучший, это уж точно! — подобрев, признал он и выпятил впалую грудь. — Проходите!

Войдя в небольшую захламленную комнату, должно быть являвшуюся одновременно кабинетом и гостиной, я с интересом огляделся. Из обстановки тут имелся только покосившийся столик, накрытый потертым пледом диван и груды каких-то книг прямо на полу. Довершал унылую картину толстый слой пыли на всех свободных поверхностях.

— Садитесь, — буркнул мистер Адамсон, кажется уже жалея о том, что поддался любопытству. — Так чего вам надо-то?

М-да, красноречие, как и гостеприимство, в числе достоинств хозяина квартиры не значилось.

— Видите ли, мистер Адамсон. — Я будто в волнении забарабанил пальцами по дивану. — Я случайно стал свидетелем части вашего разговора с инспектором Таусендом, которому вы жаловались на подброшенных мышей…

— Ну да, и что? — вскинулся тот. — Он мне не поверил, конечно! Ограниченный мужлан! А вы, вам-то чего надо?

— Прошу вас, дайте мне договорить, — подняв руку, примирительно попросил я. — Так вот, сегодня утром к черному ходу моего дома подбросили дохлую кошку…

— Черную?! — не выдержал Адамсон. Его блекло-голубые глаза вспыхнули лихорадочным огнем.

— Да, — признал я сокрушенно. — И мне подумалось: вдруг вы сможете мне рассказать, что это означает?

— Конечно! — энергично кивнул он и принялся вещать, как по писаному: — Черная кошка представляет собой символ несчастья. У древних кельтов кошка символизировала злые силы и часто приносилась в жертву. Свидетельством обманчивости ее натуры считается то, что в зависимости от угла падения света у кошки изменяется цвет глаз, а ее способность охотиться почти в полной темноте создала ей дурную славу союзника темных сил…

Судя по складности речи, он цитировал какую-то книгу. Хоггарт, дурачась, мяукнул и картинно схватился за сердце. По счастью, хватило одного взгляда, чтобы его угомонить.

— Значит, таким образом меня обвинили в колдовстве? — улучив паузу в рассказе, вставил я. Признаюсь, фраза эта была проверкой: некоторые из моих… увлечений, скажем так, давали вполне веские основания для такого обвинения.

— Да нет же! — отмахнулся Адамсон, кажется раздраженный моей непонятливостью. — Мертвая кошка — это угроза! Предупреждение! Вам грозит опасность! Страшная опасность!

— Да, — будто в задумчивости подтвердил я. — Мне совсем недавно угрожали. Требовали продать имение.

— Вот! — даже подпрыгнул Адамсон. — Будьте осторожны, мистер… э-э-э…

— Кин, — подсказал я. — Виктор Кин.

— Да-да! Мистер Кин. Вас предупреждают, как предупреждали и меня!

— Но ведь с вами все в порядке? — осведомился я легко. Потом спохватился и постарался придать своему лицу выражение опаски и недоверия.

— До меня еще не дошел черед! — с самым заговорщицким видом, наклонившись ко мне, шепнул Адамсон. — Но они…

— Кто — они? — тут же уточнил я.

Этнограф огляделся, как будто подозревал, что кто-то может нас подслушивать, и повторил еще тише:

— Они! — Он поднял палец и снова пугливо посмотрел по сторонам, хотя в подслушивании можно было заподозрить разве что мышей (впрочем, с него сталось бы!). Конечно, имелся еще Хоггарт, привольно расположившийся в углу на стопке книг, но о его присутствии хозяин дома даже не подозревал.

— Хм. — Я склонил голову к плечу, потом спохватился. Выпрямился и попытался поймать ускользающий взгляд Адамсона. — Значит, от вас тоже чего-то хотели? Однако чего, позвольте спросить? У вас ведь нет владений в окрестностях?

— Есть, — с тяжелым вздохом признался он. Погрыз ноготь (видимо, в доме иной еды не оставалось, по крайней мере гостю мистер Адамсон не предложил даже чаю). — Я… э-э-э… недавно прикупил… небольшой участочек. Только — тсс! Ни слова об этом!

Я кивнул, хотя не слишком понял, от кого предполагается хранить секрет. Раз Адамсону угрожают, значит, его покупка для заинтересованных лиц тайной не является, остальным же по большей части решительно все равно.

— Значит, вы полагаете, что некто пытается скупить землю? — уточнил я. — Но кто и зачем?

— Откуда я знаю? — пожал узкими плечами Адамсон. Он похлопал себя по карманам в поисках спичек и табака, нашел и принялся раскуривать трубку. — Я ж не местный, сами думайте, у кого тут денежек на такое хватит.

— Хм. — Теперь я всерьез задумался. С этой точки зрения я проблему еще не рассматривал. Действительно, мало у кого в Блумтауне достанет средств, чтобы скупать участки в округе. А уж еще меньше тех, кому это может потребоваться! — Но зачем?!

— Говорят, — голос Адамсона сделался неожиданно напевным, — что в земле этой сокровища хранятся, до поры скрытые в холмах…

Он стеклянно смотрел перед собой, как будто видел что-то невидимое.

— Сокровища фэйри? — предположил я, бросив взгляд на Хоггарта. Но призрак вел себя вполне прилично, да и смотрел Адамсон в совсем другую сторону.

— А? — Мой вопрос вырвал Адамсона из странного оцепенения. Он кашлянул и отмахнулся: — Да нет! Какие еще фэйри? Медь тут вроде находили…

— В самом деле? — поднял бровь я. Признаюсь, подобная новость меня заинтересовала: залежи этого металла в Англии давно исчерпаны.

— Вроде бы, — безразлично откликнулся Адамсон. — Даже кой-какие вещицы попадались… Вот, гляньте!

Он сунул мне под нос руку с перстнем на среднем пальце. Потертое кольцо давно просило чистки и полировки, но, несмотря на это, на его поверхности все еще читались знаки… Весьма знакомые знаки, надо сказать!

— Любопытно, — протянул я, едва сдерживая желание попросить Адамсона позволить мне разглядеть вещицу поближе. — Очень любопытно!

— Больше я ничего не знаю! — резко сказал Адамсон и встал, давая понять, что мой визит затянулся. Кажется, мой интерес ему отчего-то не понравился.

— Благодарю вас, — произнес я и тоже встал, витая в своих мыслях. Возможно ли, чтобы кто-то — случайно или намеренно — наткнулся на заброшенные копи, шахты или как там называются места добычи меди? Признаюсь, в рудном деле я ровным счетом ничего не понимаю!

Адамсон проводил меня до двери, и, когда я уже переступил через порог, он вдруг выпалил:

— Да! Уж не знаю, кто за всем этим стоит… но у него очень длинные руки! Берегитесь!

Не успел я обернуться, как он торопливо хлопнул дверью, и звук удивительно походил на выстрел…

Дойдя до своего автомобиля, который я предусмотрительно оставил поодаль, я сел за руль, но заводить мотор не торопился. Меня мучили сомнения.

Кто способен разом скупить столько угодий, более того, готов делать это в столь агрессивном стиле? Кто так ведет дела? И чего ради? И вдруг Адамсон прав и под нашими ногами хранится настоящее богатство? Хм…

Мне вдруг вспомнился вчерашний разговор с лордом Блумберри. Что он там говорил? Мол, намерен купить землю для младших сыновей? Хм… Вот у него, между прочим, достаточно средств, раз уж он собирается это предпринять! А кстати… не для усыпления ли бдительности лорд рассказывает об этом? Желание вполне похвальное, забота о детях — это прекрасно… Но кто помешает ему устроить на купленных землях эти самые медные копи? Пока еще дети вырастут, пока сами смогут решать, как вести хозяйство!.. И, между прочим, вспомнил я, мальчишки ведь сказали, что те два громилы направились в сторону Блумберри. Может, это работники лорда? Или его арендаторы? С другой стороны, это могут быть и нанятые на стороне люди, не важно…

Если все так, тогда ясно, отчего Бабкок скрывает имя своего нанимателя и позволяет себе делать двусмысленные намеки, которые легко истолковать как угрозы! Никого влиятельнее и богаче лорда Блумберри в округе нет! А что до стиля… Лорд может выглядеть чуточку провинциальным джентльменом, влюбленным в лошадей и не способным говорить ни о чем другом, но, на минуточку, кто из нас знаком с ним достаточно близко, чтобы утверждать наверняка: он именно таков, каким кажется? Что-то я не припомню его близких друзей… Да, лорд всегда готов поговорить на любимую тему, но не более того. Он (если не считать того эпизода с любовными записками) довольно-таки замкнут. Что мы о нем знаем? Да ровным счетом ничего! Только то, что хозяйство его процветает; принято считать, будто у лорда хорошие управляющие. Но и за самими управляющими нужен глаз да глаз, так что, будьте покойны, в делах хозяин разбирается отменно и деньги считать умеет. И нрав у него тяжелый, помню я его откровения! (Кстати, странно: тогда он обещал мне любую помощь, а теперь запугивает? Хотя… За большой куш можно и поступиться эфемерным обещанием!)

Да, по всему выходило, что лорд Блумберри — идеальная кандидатура на роль таинственного покупателя. Думать так было очень неприятно, но слишком уж все сходилось одно к одному! Хм, но, с другой стороны, заниматься скупкой земель мог и не один человек, а, скажем, целая компания, каким-то образом прознавшая об их истинной ценности и решившая подзаработать. Такое случалось во времена «золотой лихорадки»: порой купленный за бесценок клочок бросовой земли приносил старателю баснословную прибыль! Может такое случиться в наших краях? Да, вполне… Правда, неясно, кто эти люди (или все-таки один человек?) и как на них выйти! Заявить Бабкоку, что я буду иметь дело только с его нанимателем? Нет, это слишком уж в лоб: если тот скрывает имя, то вряд ли согласится встретиться со мной, нарушая инкогнито, и…

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

3

Руна наутиз — десятая руна. Буквально — «нужда», «потребность». Символ испытаний и всевозможных заданий, а также острой потребности, нужды. В перевернутом виде предвещает неудачи, ошибочные действия, но даже в прямом это — темные времена, неудачи, требующие терпения и выносливости. В прямом положении — сопротивление, ограничение, замешательство, конфликт и сила воли, чтобы преодолеть это все. Выносливость, выживание, намерение. В перевернутом положении — ошибки, слабость, крайности, одержимость. Жажда власти или достижения какой-то цели.

С наутиз, вероятно, связан обычай скрещивать пальцы на удачу (скрещенные пальцы напоминают графическое начертание наутиз).

4

Здесь и далее — «Англо-саксонская хроника».