Коллекционеры редкостей

Ольга Кузьмина, 2023

Он – Йольский Кот. Гроза и ужас зимних ночей. И заядлый коллекционер редкостей.Они – манурмы. Змеи-оборотни, сотни лет незаметно живущие среди людей. Коллекционирование для них – стиль жизни и спасение от скуки.Однажды зимней ночью они решают основать заповедник для последних фэйри, с трудом выживающих в человеческом мире.Необычная живая коллекция привлекает внимание Йольского Кота, а магические артефакты, которые хранят последние фэйри, весьма интересуют королеву Неблагого Двора.Да ещё гоблины затевают переворот и намерены использовать сокровища манурмов в своих целях.Начинается большая игра, и скучно никому не будет.

Глава 1. Музыка за оградой кладбища

Джоя подменили в начале марта, когда только-только сошёл снег. Микаэля в тот день с утра не было дома, его отправили в кузницу за новой лопатой. Отец чинил крышу, мать ушла к роднику. Все знали, что не дело это — оставлять ребёнка одного, но ведь Джой не младенец, три года исполнилось, да и отец рядом.

Когда Микаэль вернулся, всегда шустрый и неугомонный Джой не побежал навстречу, даже не поднялся на ноги. Как сидел у порога на солнышке, так и остался сидеть. Трогал пальцем проклюнувшийся росток гусиного лука, смотрел на него, как на чудо. Отец слез с крыши, кивнул старшему сыну и подхватил на руки младшего.

— Чего куксишься? Описался что-ли?

Джой любил, когда его подбрасывают, а тут вдруг разревелся и укусил отца за палец. Сильно, до крови.

Потом было много шума и разговоров. Приходили соседи, выразительно качали головами. Шептали: «Подменыш, как есть подменыш». Джой вопил, не переставая. Его раздели и силой усадили на железную лопату. Он весь съёжился, кожа сморщилась и посерела. Мать зарыдала в голос, уткнувшись в ладони, чтобы не видеть треугольное остроносое личико, клочки бурых волос вместо рыжих кудряшек, полный рот мелких зубов.

Соседки крестились, стискивали в карманах кусочки железа.

— Джой-то красавчик был. Таких Добрые соседи и крадут, а взамен чурбан подкидывают или своих заморышей.

— Выпороть его надо! Огнём прижечь или к реке отнести.

— На кладбище-то оно вернее будет.

На Микаэля никто не обращал внимания. Он тихонько достал флейту, подаренную ему Хромым Олли, одиноким стариком, жившим на окраине деревни. Поговаривали, что он знается с Добрыми соседями. Хромого сторонились, и только Микаэль всю зиму бегал в его хижину на склоне холма, таскал украдкой хлеб и брикеты торфа, пока отец не поймал и не отлупил. До весны старик не дожил, а будь он жив, знал бы, что делать.

Микаэль сел возле воющего подменыша и заиграл колыбельную. Не-Джой замолчал, уставился на флейту. Глаза у него были, как летние орехи — уже не зелёные, ещё не коричневые. Он робко улыбнулся и потрогал Микаэля, как трогал росток.

— Отойди от него, Мик! — Отец набросил на подменыша мешок, грубо завернул. — Неси лопату. На кладбище пойдём.

— Но ведь он живой! — Микаэль ухватил отца за рукав. — Нельзя его хоронить!

— Никто его хоронить не собирается. Просто положим в открытую могилу. Небось, как повопит ночь, сразу за ним явятся. И вернут нашего Джоя обратно.

— Там же холодно!

— Нашёл, кого жалеть! Или ты не хочешь, чтобы брат вернулся?

Микаэль хотел. Но ведь подменыш — не кукла из деревяшки, а настоящий ребёнок, просто другой. Мик попытался объяснить, но на него посмотрели, как на чумного. И он замолчал.

Могилу вырыли за северной оградой кладбища, на не освящённой земле. Копать было тяжело, земля ещё толком не оттаяла. Подменыш скулил, пытался отползти от могилы, но слабые руки и ноги подламывались. Микаэль старался на него не смотреть. «Пожалуйста, заберите его! — молил он про себя Добрых соседей. — Заберите поскорей!»

Когда они уходили, подменыш закричал — хрипло и отчаянно. Мик дёрнулся вернуться, но отец ухватил его за шиворот.

— Не смей жалеть эту погань!

Ночью Микаэль хотел сбегать, укрыть подменыша одеялом, но отец не лёг спать. Поставил у двери табурет, сидел и курил, а мать до утра шептала молитвы. Когда рассвело, они втроём поспешили на кладбище.

В неглубокой могиле скорчился неживой подменыш. Должно быть, он долго плакал — впалые щеки покрывал тонкий слой льда. Отец закопал его, как щенка, даже мешком не прикрыл. И они пошли домой. Мать торопилась, почти бежала, и всё повторяла, что Джой, должно быть, ждёт их. Проголодался, должно быть.

Джоя дома не оказалось. Он не вернулся — ни в этот день, ни потом…

***

— Истинная правда! Так оно всё и бывает, — матушка Грюла смахивает слезу уголком фартука. — Я-то по молодости тоже хотела с людьми породниться. Прослышала, что они детей своих грамоте учат, наукам всяческим, и захотела, чтоб мои оболтусы премудрости набрались. Взяла младшенького, отнесла на ближайший хутор и подменила на их детёныша. Вот уж я с ним намучилась! С рук не спускала, чтобы не замёрз, козьим молоком отпаивала. А люди мою кровиночку голодом морили, из дома выбросили на кучу навозную, да ещё ореховым прутом отстегали. Я как услыхала его рёв, мигом примчалась. «Вот вам, — говорю, — забирайте ваше отродье. Уж я с ним получше обращалась, чем вы с моим!» А люди на том хуторе зиму не пережили. Вот так-то.

Она ухмыляется, показывая крепкие тролльичьи зубы, и гладит меня по голове. Я вежливо мурлычу.

Нет, Грюла мне не хозяйка. Плюньте в глаза тому сплетнику, который вам такое скажет! Это собакам непременно требуется хозяин, а я Йольский Кот и гуляю сам по себе. Просто приятно знать, что есть дом, куда ты можешь прийти зимней ночью, когда ветер выдувает из шкуры, погреться у очага, получить миску мясной похлебки. Матушка Грюла отменно готовит. Вот и сейчас от котелка над очагом такой аромат расплывается, что в животе урчит. Разливать густое варево по мискам Грюла не спешит, ждёт, пока вернутся с охоты её тринадцать отпрысков. Посматривает на меня с хитрым прищуром.

— А дальше-то что было? Я ведь тебя знаю, ты короткие былички не рассказываешь. Небось, непростое там кладбище оказалось?

— Кладбище как кладбище, — я перелистываю когтем исписанную страницу тетради в коленкоровом переплёте, — но обитал там чёрный пёс-баргест. Из тех, кто обязан за порядком следить: людей с нечистой совестью преследовать, воздавать по справедливости. Не знаю, что он в Ирландии делал, вдалеке от родного Йоркшира. Должно быть, от работы отлынивал. Или прятался…

***

Самая лучшая лёжка — в кустах крапивы. А самая лучшая крапива — за оградой кладбища, где люди хоронят ведьм и некрещёных младенцев. Никто сюда не ходит, можно не скрываться.

Лохматый пёс-баргест потянулся, разминая лапы. Вечереет, скоро мальчишка с флейтой явится. Этот не в счёт, пусть приходит. Музыка у него душевная, слушал бы и слушал. Жаль, что не каждый вечер играет. Тот малец, что в могиле, уже извёлся весь, хнычет, не переставая.

Пёс насторожил уши. Ага, явился!

— Прости, что не приходил, — Микаэль опустился на колени перед едва заметным холмиком с камнем вместо креста. — Сенокос, работали дотемна. Но теперь полегче будет. Завтра Лугнасад, праздник урожая.

Пёс забеспокоился. Как это он забыл, что лето заканчивается? Не успеешь оглянуться, Самайн налетит, а этот флейтист так и будет сюда ходить! Ну, может, в самую страшную ночь догадается дома остаться. Только ведь двери между мирами, которые в эту ночь открываются, не закроются до конца Йоля.

Баргест беззвучно зарычал. Он не любил Йоль. Этот праздник принесли в Ирландию захватчики с северных островов. На кораблях с драконьими головами приплыли не только люди, но и тролли, и тамошние эльфы. С местными сидами они быстро замирились, установили общие правила и вместе летали на Дикую Охоту. Затравить мальчишку-флейтиста им только в радость. А что может сделать один чёрный пёс против целой своры красноухих гончих из-под холма? Стопчут и не заметят.

Флейта пела нежно и ласково. Рассказывала о тёплых стогах сена и ледяных ручьях, о том, как сладко пахнет клевер и горчит вереск. О том, что смерти нет и одиночества тоже нет. Хотя бы здесь и сейчас.

Пёс положил голову на лапы и заскулил. Такая музыка пропадёт ни за что! Нет, надо менять условия сделки. Тем более, что и сделки-то, как таковой, нет. Мальчишка сам решил, что должен приходить. Он ведь даже не слышит, что этот, в могиле, шепчет. Просто жалеет его.

Баргест дождался, пока мелодия закончится, и выполз из своего убежища. Микаэль ахнул, но не убежал. Достал из кармана горбушку хлеба.

— Хочешь?

Баргест опешил. Предложить хлеб псу размером с телёнка, с горящими глазами? Нет, это правильно, конечно, только не все люди правила помнят. Он вежливо слизнул угощение с подрагивающей ладони.

— Это ты провожаешь меня до дома? — спросил Микаэль. — Я думал, мне кажется.

— Глазастый какой! — недовольно рыкнул баргест. Он подзабыл, как разговаривать по-человечески. — Ты больше сюда не ходи. Осень на дворе. Чем длиннее ночи, тем больше охотников. А ты — добыча, понял?

Микаэль почти не удивился. Хромой Олли рассказывал про волшебных чёрных псов, про то, как они наказывают злых людей. Странно только, что пёс его защищает — с такой-то виной на душе.

— Я не могу не приходить, — сказал Микаэль. — Мы его убили, а ведь он ни в чём не виноват. Его самого бросили. Мне кажется, ему до сих пор холодно и страшно — там, под землёй. А я играю, и он засыпает.

— Это верно, — баргест поддел лапой камень. — Отойди, а то запорошу.

— Ты что делаешь?! Зачем?

— Праздник урожая, говоришь? Значит, пора выкапывать, что вырастил.

— Но ведь он умер!

— Фэйри непросто убить. — Баргест сунул нос в разрытую землю. — Похоже, твой подменыш из брауни, а они живучие. Нет, он бы помер, конечно, если бы не ты.

Пёс ухватил что-то зубами и потянул. Микаэль широко раскрытыми глазами смотрел, как из ямы вылезает маленькое существо, бурое и грязное, словно картофелина. Ну, точно брауни — весь коричневый.

— Пусти, псина слюнявая!

— Паршивец неблагодарный! — Баргест плюнул.

Подменыш покачнулся на тощих ножках, зябко обхватил себя за плечи. Микаэль снял куртку и закутал его.

— Как ты говорить научился?

— Ты ведь со мной разговаривал, — малыш задрал голову и улыбнулся. — Смотри, звезда полетела! Красиво.

— Кто-то звёздами любуется, а кто-то за всех работает, — проворчал баргест, закапывая яму. — Всё, забирай его и брысь отсюда!

— Куда я его заберу? Он же… — Микаэль замолчал, заметив, как набухают слезами глаза подменыша. — Слушай, если ты брауни, значит умеешь становиться невидимым? Чтобы люди тебя не замечали.

— Не умею, — подменыш шмыгнул носом. — Не научили меня. Ты опять уйдёшь? Не уходи, Мики, я без тебя не смогу. Совсем не смогу!

— А родители твои где?

— Откуда я знаю? Мимо прошли, меня оставили, вашего мальчонку забрали. Я заморышем родился, так и так помирать. А у людей… — он запнулся, — ну, всякое говорят. Случается, подменыши выживают.

Баргест шумно вздохнул.

— Выживают, но только если человек примет подменыша в своё сердце. Честно примет, без лукавства. И больше не бросит. Ладно, пошли. Есть тут поблизости холм. Его обитатели мне должны. Они летние, на зиму своё жилище закрывают. Вам у них хорошо будет.

— Но я не могу уйти из дома! — Микаэль чуть не заплакал. — Кто без меня отцу поможет? И мамка опять в тягости.

— А я как же?! — брауни обхватил его за ноги.

Микаэль погладил грязные волосы подменыша, вытащил запутавшегося червяка. Что же делать? Что?!

— Погоди, отец говорил, что какой-то чудак купил старый дом в долине — тот, где никто жить не хочет. Вроде, настоящий профессор из Дублина. Сказки собирает. Он работника искал, обещал хорошо заплатить, но никто не пошёл, боятся. А я бы нанялся. Если он любит сказки, может, и тебя не прогонит? Только с тем домом что-то неладно.

— Потому что нельзя строиться на дороге гоблинов! — рыкнул баргест. — Ладно, так и быть, помечу дом, как свой. Вас не тронут.

— А что ты возьмешь за свою помощь? — спросил Микаэль.

— Ты играй. Я буду приходить, слушать.

К дому в долине они пошли не спеша, приноравливаясь к неуверенным шагам подменыша.

— Я всё думаю, — помявшись, спросил Микаэль, — что с Джоем стало?

— А что с ним станется? — проворчал баргест. — Вырастет, женится на девице из брауни. Здоровых детишек нарожает. За тем его и украли.

— А Хромой Олли рассказывал, что Добрые соседи воруют детей, чтобы отдавать их демонам, вместо своих.

— В прежние времена и такое бывало, — баргест подтолкнул носом подменыша, замершего возле кустика цветущего вереска. — Но брауни никому дани не платили и не платят. Не переживай, не пропадёт твой братишка.

Микаэль глубоко вздохнул, напряжённые плечи расслабились, словно сбросили невыносимую тяжесть.

— Хорошо.

— Хорошо, — повторил брауни, остановился возле россыпи бледных грибов, сорвал один и сунул в рот.

— Нельзя! — Микаэль попытался отобрать гриб.

— Ему можно, — хмыкнул баргест. — Спать лучше будет. Ну, вот и пришли. Дальше без меня.

Он сел в тени каменной ограды. Микаэль с брауни поднялись на крыльцо добротного, хотя и неухоженного дома, затянутого плющом до крыши. Постучали. Баргест подался вперёд, всматриваясь в открывшуюся дверь. Профессор оказался невысоким толстяком в круглых очках. Они с Микаэлем о чём-то поговорили, потом профессор присел на корточки и протянул руку к брауни. Так в церкви касаются священной реликвии — бережно и с благоговением. Вот теперь, действительно, всё хорошо…

***

— Ишь, как у тебя ладно выходит! — Грюла одобрительно причмокивает. — За всех рассказываешь, словно в головы им заглянул и все помыслы узнал.

— Да чего там узнавать! — фыркаю я. — Люди — существа простые, а собаки — ещё проще.

— Ох, лукавишь! — Грюла грозит мне корявым пальцем. — А то я не знаю, что с простыми ты дела не имеешь. А баргест тот самый, об которого ты клыки обломал?

— Это он обломал, а не я!

— Ладно, ладно, не хорохорься. Садись лучше к столу. Мои что-то загулялись, не будем их ждать.

Я мигом подсаживаюсь к благоухающей миске. Поесть в тишине, пока не примчалась орда голодных троллей, не часто удаётся.

— А когда это всё случилось-то? — Грюла щедро подливает мне добавку. — До войны, небось?

— За полвека до Первой Гибельной.

Она тяжело кивает. Человеческие мировые войны и троллей зацепили, но говорить об этом они не любят. Так что дальше мы ужинаем в молчании.

Когда детишки Грюлы вваливается в пещеру, я уже вылизываю миску. Матушка ворчит на своих лоботрясов, развязывает набитые награбленным добром мешки. Из одного выскакивает поросёнок, с визгом кидается под стол. Тролли, перекрикивая друг друга, устремляются за ним и, разумеется, застревают. Грюла костерит их от всей материнской души. Для моих ушей это уже слишком. Поднимаюсь и аккуратно, чтобы никого не задеть — при моих-то размерах я и троллю могу ногу отдавить — выхожу за порог. Потягиваюсь с наслаждением, вдыхая морозный воздух. Настала моя пора: зимнее солнцестояние, тринадцать ночей Йоля. И пусть волшебства в мире осталось с воробьиный нос, пока люди празднуют середину зимы, моя сила не убавится. И неважно, как они этот праздник называют.

Мои руки зябко потирают ладони, норовят зарыться пальцами в длинную шерсть на загривке. Откуда у кота руки, спрашиваете? По наследству достались от одного волшебника, с которым мы однажды повстречались на узкой дорожке. У него эти руки были в услужении. Что ни прикажешь, всё сделают, только драться не умеют. Когда я с волшебником разобрался, руки за мной увязались. Сначала я их гонял. Ну, сами посудите, разве это дело: шествует Йольский Кот, гроза и ужас всех людей и нелюдей, а над ним порхают белыми бабочками руки! Машут всем встречным-поперечным, большие пальцы оттопыривают. Случается, что и средние. Вся солидность псу под хвост! Но потом я сообразил, какую пользу это порхающее недоразумение может принести. Есть у меня слабость — коллекционирование. Да не жуков-бабочек, на манер английских джентльменов, а таких, как Микаэль-флейтист. Тех, кто на своих сородичей не похож. Я давно мечтал их истории записать, вот и приспособил руки к делу. Записываю, понятно, не всё. Взять того же флейтиста с его брауни. Повстречались мы зимой, в моё законное время, но об этом я никому рассказывать не стану. Хватит и того, что сам забыть не могу, хоть и сто с лишним лет прошло.

Глава 2. Выкуп за друга

Чтобы попасть на Ярмарку гоблинов, нужно выполнить три условия: найти вход, открыть дверь и заплатить пошлину. Первые два условия для меня — не проблема. А вот третье… Ну где вы видели кота с кошельком? И защёчных мешков у котов тоже нет, а руки я в то время ещё не приобрёл. Так что три рубина изрядно натерли мне язык, пока я нервно перекатывал их во рту, опасаясь ненароком проглотить. Оно конечно, проще было позвать с собой матушку Грюлу — у неё и пояс есть, и кошелёк на этом поясе. Вот только конец декабря — время для матушки хлопотное. Чёртова дюжина её детишек каждый день на промысел отправляется. Тролли, они такие — тащат всё, что не прибито гвоздями. Железными, разумеется. Бронзовые гвозди тролли запросто перекусывают. Должно быть, поэтому люди и перешли на железо. Возвращаются сыночки матушки Грюлы непременно с добычей, но голодные. Всех напои-накорми, мешки разбери… В общем, воздухом подышать некогда, не то что на Ярмарку сходить.

Ночь выдалась студёная. Сначала мороз ударил, потом вьюга налетела. В общем, неудачное время выбрал мой злейший враг, чтобы помереть. Пока я у входа в гоблинский холм с лапы на лапу переминался, дожидаясь своей очереди, у меня на спине сугроб намело, и зуб на зуб уже не попадал. Так что я даже не стал торговаться, выплюнул под ноги сборщику пошлины самый маленький рубин, встряхнулся как следует, хвост трубой поднял и прошествовал мимо, пока он, ругаясь нехорошими словами, ползал в снегу, рубин искал.

В честь Йоля гоблины расщедрились — вместо дымных факелов под земляными сводами висели лампы с танцующими огнёвками. Под ними тесными рядами расположились торговцы: кто в настоящих палатках, увешанных зазывно мерцающими лентами, кто за открытыми прилавками из бочек и досок, а кто попросту расстелил на земле рогожу. Между рядами бродили ведьмы, увешанные снизками амулетов, брауни в коричневых сюртуках, водяные и болотники, закутанные в брезентовые дождевики, чтобы никого не намочить. Над головами пролетали, хихикая и корча рожи, пикси.

Мне вежливо уступали дорогу. Попробуй не уступи, если я, при желании, крупнее тигра могу стать. Откуда я про тигра знаю? Увидел однажды в зверинце. Стыд и позор такого красавца в вонючей клетке держать! Ну, посмотрели мы с ним в глаза друг другу… Мда… В общем, в ту же ночь зверинец сгорел — вместе с хозяином. А тигра я своими тропами на Ту сторону проводил. Там чудищ хватает, никто и не заметил, что одним больше стало, а мне теперь есть с кем мурлыкать. Но это я отвлёкся.

Слева донеслась музыка — кто-то играл на флейте. Я музыку люблю, так что задержался послушать. На удивление, музыкант оказался человеком, даже не человеком ещё, ребёнком. Лет десяти от роду. Щуплый, бледный, в чем душа держится. А играл отменно, всю эту самую душу вкладывал. В кепке у ног посверкивало серебро. Ох, зачаруют мальчишку, уведут в холмы! На Ярмарке-то его никто не тронет, а вот потом — пиши пропало. А может, оно и к лучшему — одёжка у музыканта старая, повстречай я его наверху, съел бы с полным правом. На Йоль следует в обновках щеголять. В добрых хозяйствах ещё по осени стриженую овечью шерсть вымыли, высушили, для всех домочадцев кофты, шапки и варежки связали. А если у тебя обновки нет, стало быть, либо сам лентяй, либо никому в семье не нужен. Таким одна дорога — в мою пасть.

А вы думали, почему брауни так радуются подаренной одежде, особенно на Рождество? Потому что в обновках они могут не прятаться по людским домам, а праздновать Йоль с волшебным народом, без страха повстречаться со мной. Сами виноваты, слишком с людьми сблизились. Как говорится, с кем поведешься… Для меня, что люди, что брауни — одним духом пахнут.

А по этому музыканту сразу видно — сирота и бродяга. Куртка с чужого плеча, башмаки не по размеру, верёвочками подвязанные, чулки драные. Откуда только флейту взял? Где играть научился? Да так, что даже прижимистые дварфы мимо не проходят, сыплют серебро.

Мальчишка доиграл мелодию, протёр флейту чистой тряпицей, поглядел вокруг и меня увидел. Глазищи серые, и так большие, в пол-лица расширились. Усмехнулся я, выплюнул в его кепку рубин. Для моей покупки и одного много. Второй я на всякий случай прихватил, как знал, что пригодится.

— Купи, — буркнул, — обновку себе. А то ведь встречу…

И дальше пошёл. Вслед мне музыка понеслась — весёлая, аж лапы заприплясывали. Ну, точно, уведут! И обновки купить не успеет. Да мне-то что, я здесь за другим делом. Рассказать кому — не поверят. Чтобы Йольский Кот на Ярмарку гоблинов явился пса выкупать! Да не простого пса — баргеста, злейшего своего врага. Так уж сложилось, что я всё больше в Исландии промышляю и на ближайших островах, но порой и в Англию заглядываю, и в Ирландию. Вот и пересеклись однажды наши с баргестом дорожки. Да так пересеклись, что только шерсть полетела! Силы у нас тогда равны оказались. Ну, и поклялся я, что только от моих клыков эта тварь сдохнет. Потом ещё не раз мы когти скрещивали и расползались в разные стороны раны зализывать. И вдруг слух прошёл, что сгинул враг мой заклятый. Вот уж пришлось мне побегать! Я ведь клятву дал, а наша клятва не то что человеческая — плюнул и забыл — нет, у нас и окочуриться недолго, если не выполнишь обещанное. И неважно, по какой причине не выполнил. Так что я сон и отдых забыл, пока не разузнал, что случилось. Оказалось, баргест мой на какого-то не в меру ретивого святошу нарвался. А ведро святой воды на загривок и рябиновым крестом по лбу — это, доложу я вам, для любой нечисти не начихать. Вот такого — ослабевшего до полной потери сознания — и подобрали его гоблины. А что к гоблинам попало, то ищи на Ярмарке.

Впереди запахло кровью, послышались птичьи крики. Я с шага на трусцу перешёл, а то ведь перекупят моего врага, в жертву принесут. Ведьмы такое любят. Мимо клеток с белыми мышами и крысами я пробежал, даже глаз не скосив. Какофония ароматов в рядах с живым товаром оглушала, но могильный запах баргеста я учуял сразу и прямиком направился к палатке почище и повыше других. Ясно, хозяин непростым товаром торгует.

— Прошу прощения, госпожа! — промурлыкал я, огибая моложавую каргу, закутанную в пёструю шаль из птичьих перьев. — У меня срочное дело.

— Конечно-конечно! — ведьма подвинулась. — Небось, для Грюлы чего-нибудь вкусненькое ищешь? Как её драгоценное здоровьичко, кстати?

— Не жалуется, — машинально ответил я, обшаривая глазами тёмное нутро палатки.

Гоблин-хозяин радушно раскинул лапы:

— Господин Йольский Кот! Какая радость! Не поверите, как раз про вас думал! Извольте взглянуть, какой у меня упитанный кролик имеется. Вам для жарки или сырым предпочитаете?

Он поднял большую клетку. Сидевший в ней белый кролик выронил золотые часы на цепочке и хлопнулся в обморок. Я облизнулся. Действительно, в самом соку. Такого погонять — одно удовольствие.

— Сожалею, — я непритворно вздохнул, — но…

И тут я его увидел. Баргест черной неряшливой грудой валялся в глубине палатки, прямо под клеткой с птенцом феникса. Я моргнул. Подавил недостойное кота желание протереть глаза. Рядом с баргестом сидел маленький брауни, с головой замотанный в обтрёпанный шарф, и гладил моего заклятого врага по безвольной лапе. Шептал что-то в лохматое ухо.

— Э-э-э… — хозяин лавки замялся. — Если вы насчет брауни… Не продаётся. Сам пришёл, никак выгнать не могу. Твердит, что они с приятелем выкупят эту дохлятину, как только деньги соберут.

— Задаток они тебе дали?

Гоблин понятливо ухмыльнулся.

— Никак нет, господин Йольский Кот. — И ладонь подставил.

Я выплюнул последний рубин.

— Сдачи не надо. Только найди кого-нибудь, пусть вытащат эту тушу наверх.

Я думал, брауни крик поднимет, но он молча губу закусил, потёрся мордочкой о шерсть баргеста и убежал куда-то. Вот и хорошо, а то обновки и на нём нет.

Когда гоблины-носильщики вытащили мою покупку наверх и бросили посреди вересковой пустоши, я всех богов об одном молил: чтобы эта паскуда не сдохла в последний момент. Но нет, на воздухе баргест даже глаза открыл. Метель стихла, луна за тучами видна стала. Идеальный момент для завершения пьесы.

— Ну, здравствуй, старый враг, — я шерсть вздыбил и когти выпустил. — Здравствуй и прощай.

Зря старался, баргест на меня даже не взглянул. Насторожил уши и заскулил, как щенок.

— Не трогай его!

— Это наша собака!

Я чуть не подскочил. Как эти пацанята умудрились незаметно ко мне подкрасться, ума не приложу! Брауни сразу к баргесту кинулся, а флейтист встал передо мной, поклонился и кепку на землю положил — с серебром и моим рубином.

— Вот, возьми. Это выкуп!

Я как стоял, так и сел на задние лапы. До сих пор мне даже в голову не приходило, что у баргеста могут друзья завестись.

— Да как вы посмели явиться перед Йольским Котом без обновки?!

Мальчишка отчаянно сжал на груди куртку.

— У нас всё было, честное слово! Мы продали… А новое купить не успели.

Я присмотрелся к нему. Похоже, не врёт. Руки и лицо чистые, соломенные волосы ровно подстрижены. Интересно, как он в эту компанию затесался? Впрочем, я здесь не для того, чтобы загадки разгадывать.

— Отговор-рки, — промурлыкал я и когтями поиграл. — Но дам вам шанс. Сейчас я с этого пёсика шкуру сдеру — как раз вам на обновки хватит. Обоим. Если наденете, отпущу.

— Беги… те… — баргест поднял голову. — Бр-рысь…

— Нет, мы с тобой! — запричитал брауни, силясь обхватить его за шею. — С тобой мы…

— Ты его не тронешь. — Музыкант отступил к ним поближе и вынул из-за пазухи флейту.

— Зачаровать меня хочешь? — я улыбнулся так, что Чеширский Кот удавился бы от зависти. — Малыш, у тебя силёнок не хватит.

Он заиграл. Я говорил, что люблю музыку? Снова сел, когти спрятал. Грех музыканта есть, когда он играет. Да и сколько этот доходяга продержится — на морозе-то?

Мальчишка доиграл колыбельную до конца, только потом всхлипнул и флейту из одеревеневших пальцев выронил. На меня, конечно, не подействовало, зато баргест тем временем на ноги поднялся. Пошатывался, но стоял. И рычал на меня, почти как раньше.

— Пор-р-рву!

Брауни у него из-за передней лапы выглядывал и что-то острое в кулачке поблескивало. На эльфийский наконечник стрелы похоже. Получить таким в бок — радости мало. Но со стрелой или без стрелы я всех троих одной лапой передавлю, как мышей. И Баргест в этом не сомневался, по глазам видно. Вот и хорошо. Вот и разобрались.

— Ладно, — говорю, — весело с вами, детки, но мне пора. Следите за своим питомцем, как следует. И про обновки не забудьте, Йоль ещё не закончился.

Луна как раз прояснилась. Если знать, куда смотреть, можно увидеть между лунными лучами щель на Ту сторону. Я прыгнул и успел услышать, как залаял вслед баргест. Раз с врагом моим всё в порядке, пора и о друге подумать. На Той стороне всякие встречаются, драконы к примеру. Надо проверить, вдруг обидели моего тигра?

Как в воду глядел. Тигр на воле совсем ошалел, бегал, как котёнок, ловил всё, что движется. И добегался. На Той стороне есть много таких, кто бесстрашие как личное оскорбление воспринимают — мол, если не боятся, стало быть, не уважают. Как я тигра у Сфинкса отбивал — это особая песня. Эпическая, можно сказать, без лишней скромности. Потом пришлось учить полосатого оболтуса правилам, без которых на Той стороне не выжить. Понятливая зверюга оказалась. И привязчивая.

Когда я в Ирландию вернулся, здесь уже пять лет пролетело. По всему острову голод, люди мрут, как мухи. Деревня, в которой флейтист жил, совсем опустела. И ни брауни, ни баргеста, ни мальчишки, а я-то уже размечтался коллекцию свою пополнить.

Подумал я, подумал и навестил Благой Двор. А куда ещё мог деться талантливый музыкант, уже связавшийся с фэйри? Только под холмы, ко двору сидов. Они музыку больше всех любят.

Что такое Благой Двор? А так прозвали тех фэйри, которые не то чтобы добрые, но и зла без причины, ради развлечения не творят. Есть ещё Неблагой Двор. Хуже них только Дикая Охота с Той стороны.

Король Благого Двора мне не обрадовался и намёки насчёт музыканта предпочёл мимо ушей пропустить. «Ладно, — думаю, — сочтёмся». Пошарил по округе, послушал, о чём мелкий народец сплетничает. Ну, точно, привезли недавно сиды мальчишку-флейтиста, а за ним прибежал чёрный пёс, только его в холм не пустили.

Разыскал я баргеста, думал, придётся из него силой всю историю вытрясать, а он сам рассказал. Решил, почему-то, что я помогу и Микаэля выручить, и брауни разыскать, которого профессор в Дублин забрал.

И тут я промах совершил: объяснил баргесту, какой у меня интерес к его приятелям. А он, вместо того, чтобы оценить красоту моей коллекции, в горло вцепился. Схватились мы намертво, и совсем уже я его одолел, но тут налетели рыцари сидов на белых конях с золотыми гривами, подхватили пса и умчали под холм. Оценили, стало быть, защитника! А меня копытами так оглушило, что еле-еле до матушки Грюлы доплёлся.

Раб мстит сразу, трус — никогда, а я, когда месть созреет. Зачем спешить, если время на меня работает? Люди в холмах долго не выдерживают, лет через тридцать Микаэль сам с радостью на сделку пойдёт. Вот только не учёл я, как быстро Эта сторона может измениться.

Сначала одна война весь мир потрясла, потом вторая. Люди их мировыми называют, а мы — Гибельными. Сколько троллей в те времена сгинуло — страшно подумать. Они ведь ума невеликого, грохота бояться, им что гроза, что взрывы — всё едино. Матушке Грюле я предложил на Ту сторону перебраться со всей семьёй, но она наотрез отказалась. Хоть и умнее своих сородичей, а всё равно суеверная. Для неё Та сторона — это мир мёртвых. Оно, конечно, не совсем так, но женщину не переспоришь.

В общем, обе войны я на Той стороне переждал. А когда вернулся… Мать моя, Великая Кошка! Весь мир изменился. Бомбами своими люди окончательно волшебство извели, только жалкие островки остались, возле которых жмутся последние фэйри, как замерзающие у чадящих костерков. Грюла со своими пережила лихое время — увела сыновей в глубину пещер, и залегла с ними в спячку. Говорю же, мудрая женщина!

Благой Двор поредел. Когда они из-под холма на Самайн выехали, я и сотни всадников не насчитал. Заодно убедился, что баргест жив-здоров. Он меня почуял, отстал от королевской кавалькады, рыкнул: «Пошли!»

Я даже злорадствовать не стал. Протиснулся следом за ним под холм через тайную дверь, встретился с Микаэлем. От флейтиста одна тень осталась. Бледный, волосы истончились, в серых глазах туман.

— Что, — говорю, — тяжко без солнца?

Он слабо улыбнулся:

— Я раньше думал, что под холмами волшебный мир, а здесь только земля и камень. И мороки…

Я покивал. Правда — вещь жестокая.

— Зато не стареешь.

— Да зачем нужна такая молодость! — глаза его на миг прояснились, стали почти прежними. — А мне совсем нельзя наверх? Или есть способ?

— Обмануть время хочешь? Оно тебя в момент скрутит, малыш, стоит только из-под холма показаться. Ну, может, часа три ты продержишься, а потом оно на тебе отыграется сполна. Был пятнадцатилетним парнем, станешь столетним старцем. Или вовсе в прах рассыплешься.

— Та сторона, — буркнул баргест.

Я прищурился на него. Хвостом из стороны на сторону махнул.

— Когда я это в прошлый раз предложил, ты мне что ответил?

Он молча оскалился.

— Я согласен, — сказал Микаэль. — Я знаю, что такое Та сторона, и что ты хочешь, господин Йольский Кот. И я согласен. Но только сначала найди брауни. Того самого, помнишь? Я хочу узнать, что с ним. Если он жив, повидаться на прощанье.

— А пёс твой что, нюх потерял?

— Я его не оставлю, — баргест потёрся мордой о плечо Микаэля. — Двор-то хоть и Благой, но над человеком так подшутить могут, что костей не соберёшь.

— И потом не оставишь? — уточнил я. — На Той стороне?

У баргеста глаза полыхнули двумя провалами в пекло.

— Не оставлю.

***

Вот так я и заключил сделку, о которой сто лет мечтал. Лучше бы не заключал. Я-то думал, что быстренько найду приятеля мальчишки, и буду тихо-мирно радоваться пополнению своей коллекции. А вместо этого почти пятьдесят лет искал чёртова брауни, чтоб у него земля под ногами горела!

В Дублине его не оказалось. Тот профессор давно умер, дом его трижды перепродавали, и никаких следов брауни не осталось. Я всю Ирландию обыскал, всех своих уцелевших должников на уши поставил. Нашли мне след. И вот тут я в голос взвыл — по всему выходило, что брауни подался в Англию, к холму Гластонбери. Туда, где обосновался Неблагой Двор, а кроме них ещё и парочка моих знакомцев-манурмов, с которыми я предпочёл бы дела вовсе не иметь.

Кто такие манурмы? Ну, представьте себе дракона, только без крыльев и без задних лап, зато с белоснежной гривой, вроде короны. За эту корону их и прозвали королевскими змеями. А ещё за ядовитую сущность и манеру грести в свои норы всё ценное, до чего хвост и лапы дотягиваются. Манурмы ещё и оборотни не из последних, умеют в людей превращаться, только глаза змеиные их выдают.

Колдуны и алхимики в прежние времена охотились на манурмов ради их мяса. Кто отведает суп из белого змея, тот начнёт понимать язык зверей и птиц. Ну, и прочее тоже в дело шло: шкура, клыки, яд… В общем, уже триста лет как ни одного манурма на северных островах не осталось. Но те двое, что обосновались в Англии, выжили. На мою голову.

***

Я встряхиваюсь, всполошив пригревшиеся руки. Сделка есть сделка, Микаэль ждёт, только это ожидание и держит душу в его тщедушном теле последние полсотни лет. Так что пора отправляться в долину Авалон, как люди прозвали окрестности холма Гластонбери, хотя настоящий Авалон находился далеко в море и затонул в незапамятные времена. Впрочем, сила Гластонбери-тора легендарному острову не уступала. Да и сейчас там есть, чем поживиться.

Я принюхиваюсь, ловлю кончиками усов сквозняк с Той стороны и проскальзываю в щель. С острова на остров я всегда путешествую по Изнанке, чтобы не мочить лапы в солёной воде. По шкуре пробегает дрожь предвкушения. Скоро я завершу эту историю так, что будет чем похвастаться перед матушкой Грюлой.

Глава 3. Безымянный день

Коллекционирование — это не просто увлечение. Это состояние души. Более того, — это судьба. Особенно, если ты дракон или манурм, хотя сравнение с драконами Лорну никогда не нравилось. Крылатые огнедышащие ящерицы-переростки раздражали его склонностью к излишнему эпатажу, неразборчивостью в средствах и бессистемностью в составлении коллекций. О пренебрежительном отношении ко всем остальным разумным видам и говорить не стоило. Так что о вымирании драконов Лорн не жалел нисколько. Впрочем, как и о сокращении числа собственных сородичей. Меньше конкурентов.

Манурмы не отличаются компанейским нравом, однако исключение из правил найдётся всегда. С Доном Эйриксоном — исландским змеем, перебравшимся в Англию шестьсот лет назад, Лорн дружил. Они были последними в своем роду на Британских островах, а может, и во всем Старом Свете. А истинному коллекционеру требуется ценитель-соперник, желательно, обитающий не слишком близко, но и не в другой части света. Тем более, что жизнь год за годом становилась, с одной стороны, безопаснее, а с другой — скучнее. В одиночку сам не заметишь, как сойдёшь с ума, а в дружеской беседе порой рождаются интересные идеи.

С тех пор, как люди построили ювелирные заводы, золото потеряло для манурмов всю свою притягательность. Оно уже не было редкостью, как и драгоценные камни, которые люди научились изготавливать в промышленных масштабах. Но волшебные змеи должны собирать клады — в этом смысл их жизни. Правда, клады бывают разные.

— Нам нужно перейти на что-то принципиально новое. — Дон, заехавший к приятелю в гости, перебирал рекламные проспекты, аккуратными стопками сложенные на столике у камина. — Может, начнём собирать редкие растения? Или животных?

— Редких животных следует держать парами, — резонно возразил Лорн, — чтобы они размножались. А как только они начинают размножаться, сразу перестают быть редкими. У меня и так стадо оленей Давида по парку кочует. Дриады замучили жалобами, что они кору с деревьев объедают. Нет уж, горилл и носорогов я содержать не намерен.

— Можно построить оранжерею, орхидеи разводить.

— Неоригинально. И кто будет за ними ухаживать?

— Дриад можно привлечь.

— Откажутся. Им тропический климат не подходит.

— Вернулись, откуда начали, — Дон начал перелистывать каталог аукциона Сотбис, но тут же отбросил. — Нет, археологические находки — это бесперспективно. Как ни старайся, всё равно перещеголять Британский музей невозможно.

— Ха, зуб нарвала! — фыркнул Лорн, ткнув ухоженным ногтем в страницу каталога не менее известного аукциона Друо. — Лет триста назад его бы продавали, как рог единорога.

— Вот кто действительно стал редкостью… — Дон задумчиво прищурился. — А неплохая могла бы получиться коллекция.

— Чучела, что ли? Не выйдет. Трупы волшебных тварей разлагаются за четверть часа, я проверял. Их даже глотать бессмысленно. Чувствуешь себя потом полным идиотом.

— Хочешь сказать, пустым?

Они засмеялись.

— Редкие насекомые? — без особого энтузиазма предложил Дон, рассматривая рекламу журнала «Чудеса природы». — Интересный у них способ хранения образцов, похоже на магические кристаллы.

— Это эпоксидная смола, — Лорн оживился. — Слушай, а ведь это вариант!

— Для консервации единорога? Много смолы понадобится. И во что их заливать?

— Почему обязательно единорога? Можно начать с мелких фэйри. Закажем пластиковые контейнеры. Их сейчас делают любого размера и формы.

Дон скривился. Он не любил новомодные полимеры, предпочитая стекло, дерево и, особенно, старую добрую глину. Но у Лорна уже загорелись глаза.

— Надо узнать подробности, — он вытащил из-под антикварного телефона блокнот. — Есть у меня один знакомый таксидермист. Полагаю, он не откажется нас проконсультировать.

Последовавший за этим разговор Дон слушал со второго телефона — из холла.

— Для начала необходимо сделать пол для ваших жуков, — увлеченно инструктировал Лорнов знакомец, — иначе образец либо всплывёт, либо утонет. Заливаете дно формочки и ждёте, пока подсохнет.

— Долго? — деловито уточнил Лорн.

— Смотря какая смола. Часов пять-шесть. Потом кладёте жука, расправляете, как надо и заливаете, но не целиком, иначе всплывёт или скособочится. Прикрываете крышкой и ставите в тёмное место. На солнце оставлять нельзя, а то смола закипит. Когда затвердеет, заливаете до конца.

— То есть, всего три этапа? А ускорить процесс нельзя?

— Не советую. Испортите всю работу.

— Ясно… — Лорн побарабанил пальцами по корпусу телефона. — А возможно залить кого-нибудь покрупнее? К примеру, ящерицу?

— Можно, если вас не останавливают расходы. Смола, знаете ли, недешёвая. Но, в любом случае, сначала образец высушивается.

— А если я хочу добиться эффекта, скажем так, остановленной жизни?

— Принцесса в хрустальном гробу? — в трубке хохотнули. — Тогда придется заливать чучело. Могу продать несколько штук. Какие животные вас интересуют?

— Я подумаю. Благодарю за консультацию, — Лорн повесил трубку.

— Заливать нужно живых фэйри, — Дон вернулся в кабинет. — Оглушённых или одурманенных. Тогда есть шанс, что они останутся такими навеки.

— Заодно проверим, поддаётся ли магия консервации. Ты в деле?

Дон задумчиво надул губы.

— Не знаю… Охотиться на фэйри — та еще морока. И король Неблагого Двора будет недоволен.

— Это едва ли, учитывая, что Айвор уже три года как убит. На троне его сестра, а она мне задолжала. Мы просто подождём Безымянный день.

Дон кивнул. В Безымянный день Неблагой Двор, по давней традиции, приносит жертвы богине смерти Морриган. Правда, последние сто лет жертвоприношения всё больше напоминают казнь преступников, но сути это не меняет.

— Ладно, — вздохнул Дон, сдаваясь. — Если не придётся за ними бегать, я согласен.

***

Осень в этом году выдалась промозглая и хмурая, зато зима пришла редкостная для Сомерсетшира — светлая и хрусткая. Выйдя из машины, Дон с удовольствием потянулся, вдыхая вкусный ночной воздух. Город Гластонбери, расцвеченный праздничными гирляндами, уже затихал. До Рождества осталось три дня, а какая сегодня ночь, люди давно забыли.

Синего BMW поблизости не обнаружилось. Должно быть, Лорн подъехал с другой стороны кладбища, такого старого, что его граница давным-давно стёрлась. Дон покачал головой. Раньше люди умнее были, отделяли мир живых от мира мёртвых. А сейчас что кладбище, что парк для прогулок — никакой разницы. Самоубийственная беспечность — вот как это называется.

Пахло свежей землёй и фэйри. Дон шел не скрываясь, похрустывая заиндевевшими палыми листьями. Он чуял затаившихся поблизости часовых Неблагого Двора, но его никто не останавливал.

— Счастливого Йоля! — послышалось с боковой тропинки. Сидящий на покосившемся надгробии Лорн помахал рукой.

— На третью ночь поздравлять не принято, — педантично поправил его Дон и неодобрительно покосился на новые туфли приятеля, сшитые из змеиной кожи. — Ты бы ещё табличку на грудь повесил: «Манурм, он же король змей. Прием с полуночи до утра. Приходить со своими дровами и мешком для сокровищ».

— А чего зря добру пропадать? — Лорн полюбовался обновкой. — Можно подумать, ты свои выползки сжигаешь.

— Нет, я их в сейфе храню. В банковском, — Дон прислушался к едва слышным кладбищенским шорохам. — Где вход?

— Третий поворот налево, седьмой склеп.

Среди облетевших тисов и ясеней мелькали редкие огоньки.

— Да, меняются времена, — пробормотал Дон. — Каких-нибудь триста лет назад здесь было бы не протолкнуться.

Лорн философски пожал плечами.

— Кладбищенская нежить — не то, о чём стоит жалеть. Да и без толпы зимних духов, если подумать, стало спокойнее. Мне и Неблагого Двора хватает.

— Ты у них частый гость, как я погляжу.

— Наведываюсь время от времени. — Лорн уверенно толкнул дверь увитого плющом мраморного склепа. Плющ зеленел, несмотря на зиму.

Дверь бесшумно отворилась. Дон услышал далекие голоса, музыку и смех. Неблагой Двор веселился. Как всегда. Сиды не менялись, отказываясь подстраиваться под новые правила людского мира, и в результате вымирали. Впрочем, вымирали и те фэйри, кто, казалось, сумел подстроиться. Должно быть, сам воздух изменился. Дон невольно задумался, сколько осталось жить им с Лорном, но тут же тряхнул головой. Не время и не место для таких вопросов.

Камни ступеней шатались под ногами, со стен осыпалась сухая земля. Шум впереди стал громче. Лорн отдёрнул пахнущую плесенью портьеру из облезлого бархата, Дон наклонил голову и шагнул вслед за приятелем в пахнущую волшебством и кровью залу. Большую часть полутёмного пространства занимал длинный стол, заставленный блюдами с мясом и фруктами, кувшинами с элем, винными бутылками, обтянутыми паутиной… На лавках по обеим сторонам сидели, скакали, дрались и обнимались фэйри всех мастей. Между ними мелькали чумазые человеческие дети. Под столом жизнь кипела ещё более бурно. Возле королевского трона играли музыканты, но их никто не слушал.

— Лорни, какая радость тебя видеть! — королева Каридвен расцвела улыбкой. — И твоего друга тоже. Присаживайтесь, угощайтесь.

Дон вежливо поклонился, оценивающе рассматривая темноволосую королеву. На своего покойного брата она походила мало. Низкорослая, худощавая, с чересчур острыми скулами и раскосыми глазами. Примесь чужой крови налицо, особенно в сравнении с сидящими рядом высокородными сидами — золотоволосыми, стройными, сияющими в полутьме. Как ей удалось заполучить трон?

— Мы ненадолго, — Лорн посмотрел в тёмный угол, где стояли две большие клетки. Внутри каждой валялись скрюченные тела. — Кари, дорогая, я смотрю, в этот раз у тебя нет недостатка в жертвах. Сможешь выделить мне парочку? Живых и относительно здоровых.

Улыбка Каридвен увяла.

— Зачем они тебе?

— Для одного опыта. Не хочу утомлять тебя скучными подробностями.

Даррен, первый советник королевы, медленно поднялся со своего места справа от трона.

— Не в обычае Неблагого Двора выдавать своих подданных. Даже осуждённых на казнь.

Лорн его проигнорировал, продолжая смотреть на королеву.

— Мне ведь нет нужды напоминать тебе о небольшом долге, Каридвен?

— Нужды и в самом деле нет, — она небрежно махнула унизанной браслетами рукой. — Этой швали у нас больше, чем нужно. Забирай любых.

Сиды удивлённо переглянулись. Даррен прикусил губу, но смолчал. Дон прошёл вслед за Лорном к клеткам. Прутья из холодного железа надёжно удерживали осуждённых и не давали остальным раньше времени их замучить. Дон ностальгически вздохнул, вспоминая золотое время, когда даже сидов можно было остановить простой подковой. А сейчас правильно откованное железо днём с огнём не сыщешь. Но эти решётки выглядели новыми, стало быть, Каридвен нашла в окрестностях кузнеца и каким-то образом доставила холодное железо под холм. Уважение Дона к королеве-полукровке возросло. Он натянул кожаные перчатки и отодвинул засов. Придирчиво изучил бесчувственных пленников.

— Боггартов не берем, слишком уродливые. Гоблинов тоже, их на любой свалке найти можно.

— Согласен, — Лорн открыл соседнюю клетку. — А как насчёт пикси?

— У него крылья поломаны.

— На тебя не угодишь. А это кто?

— Сложно сказать… — Дон брезгливо отбросил бесчувственного, пахнущего дешёвым виски гоблина. Под ним обнаружилось израненное лохматое существо с рожками, как у косули. — Кто-то из лесного народца. Я думал, их уже не осталось.

— Редкость — это хорошо, — Лорн выбрал похожее создание, но с круто закрученными рожками. — Премного тебе благодарны, Каридвен. Кстати, возможно, мне потребуется ещё… расходный материал.

— Обращайся в любое время, дорогой мой! — королева широко улыбнулась, показав острые клыки. — Доброй вам обоим дороги.

Она пощёлкала пальцами.

— Эй там, заприте клетки!

Когда занавес за незваными гостями опустился, Даррен склонился к Каридвен.

— Моя королева, как случилось, что ты задолжала манурму?

— В то время я ещё не была королевой. И не предполагала, что он потребует в уплату рабов, — Каридвен побарабанила острыми ногтями по подлокотникам трона. — Проклятье! С этим нужно что-то делать.

— Два змеиных короля в одном графстве — это чересчур, — подал голос Дилан, второй советник королевы. — Как они до сих пор не передрались?

— Дон живет в Глостершире, — ответил Даррен.

— Всё равно близко, — Дилан мечтательно сощурился. — А если попробовать их стравить?

Каридвен тяжело вздохнула.

— Не получится, они не первый век знают друг друга. Как жаль, что среди людей не осталось ни одного настоящего мага. В прежние времена любой алхимик душу бы отдал за шкуру манурма или за кусок его мяса.

— Я как-то ел суп из белого змея, — Дилан причмокнул пухлыми губами. — Вкусно, но бессмысленно. Зверей и птиц мы и без того понимаем.

— Однако от змеиного клада я бы не отказалась, — усмехнулась Каридвен.

— Не стоит начинать войну первыми! — Даррен предостерегающе поднял палец. — Они пережили охоту на ведьм и Гибельные войны, а многим ли из нас это удалось?

— Предпочитаешь платить дань белобрысой рептилии?! — вскинулся Дилан.

— Отдавать осуждённых змею — не худший вид казни. Возможно, это приведёт к снижению преступности среди бродяг.

— Предпочитаю казнить сама, — Каридвен вдруг побледнела. — О боги, а ведь Лорн так и не объяснил, зачем ему пленники! Вдруг он их вылечит? Надо было языки этой падали вырвать!

Дилан кокетливо поправил заплетённые в косы волосы и подался ближе к трону.

— Моя королева, но ведь сила Той Самой Флейты наверняка справится даже с самым могущественным манурмом.

— А кто рискнет на ней сыграть? Ты?

— О нет! — Дилан отшатнулся. — Настолько древняя магия по силам разве что Даррену.

Первый советник одарил его мрачным взглядом.

— Нет, это слишком опасно. Даже если получится уничтожить одного, второй может отомстить.

— Не успеет, если навестить его в ту же ночь, — возразил Дилан. — До Глостершира рукой подать.

— Это если на машине. А я не люблю эти пропахшие бензином чудовища! Внутри них только и думаешь, как бы удержать гламур.

— Только в один конец, Дар, — ласково сказала королева. — Обратно вернёшься своим ходом.

Она достала из складок мантии деревянную флейту и протянула ему.

— Ты ведь знаешь подходящую мелодию?

Даррен дотронулся до инструмента кончиками пальцев и тут же отдёрнул руку.

— Нет. Ты не понимаешь, Каридвен! Эта флейта слишком много забирает у музыканта. Я не готов столько отдать.

— Какое возмещение ты хочешь?

Даррен заколебался, что-то мысленно прикидывая.

— Один клад мне.

— Половину!

— Хорошо, но я сам выберу, что взять.

— Договорились, — Каридвен ярко улыбнулась. — Это будет достойный подвиг для завершения Безымянного дня.

«А если вы оба сгорите вместе с проклятой флейтой, это будет идеально», — добавила она про себя. Даррен верно служил её брату, и всем было известно, что он остался при дворе только ради того, чтобы узнать истинную причину смерти Айвора.

Даррен взял флейту, встал и молча поклонился. Наблюдая, как он пробирается между пирующими к выходу из залы, Дилан едва слышно прошептал:

— Что, если он погибнет, а Лорн выживет?

— Ничего страшного, — Каридвен погладила его по щеке. — Ты ведь не проговоришься, верно? А я скажу Лорну, что Даррен узнал о его роли в убийстве короля и попытался отомстить — на свой страх и риск.

— Восхищён твоим умом, моя королева! — он пылко поцеловал ей руку. — Кстати, когда Даррен вернётся, он будет полностью измотан, верно?

— О да… — Каридвен усмехнулась и подняла свой кубок. — А мы приготовим ему угощение.

Глава 4. Та Самая Флейта

Вонь была настолько резкой, что чесалось в носу. Но если чихнуть, утихшая боль наверняка снова проснётся. А ещё дико раздражал гудящий звук, как от застрявшего в щели шмеля. Кунла слышал такое в человеческих домах, значит, он больше не в подземелье Неблагого Двора. Рядом кто-то насвистывал «Зелёные рукава» — старую мелодию, известную только фэйри, а не ту, что украли и испортили люди.

Кунла самую малость приподнял ресницы. Высокий потолок, обшитый светлыми досками, светильники такие яркие, что режут глаза. Слева — большое окно, одна створка приоткрыта. Снаружи темно, значит, ночь ещё не закончилась. А лежит он на чём-то твёрдом, вроде стола. Кунла скосил глаза вправо. Спиной к нему стоял и размешивал в жестяном ведре что-то вонючее высокий человек в чёрной рубашке с закатанными рукавами. Густые белоснежные волосы падали на расстегнутый ворот неровными прядями. На колдуна не похож — на бледной коже предплечий ни одной татуировки. Да и перевелись колдуны давным-давно. Но откуда он знает правильную мелодию?

Кунла не любил людей, особенно таких — холёных и упитанных. Живёт, небось, сытно и спокойно. Кунла последний раз ел три дня назад, а что такое покой, знал только понаслышке. От вони глаза начали слезиться, заболела голова. При этом, как ни странно, тело ощущалось лёгким и прыгучим. Даже чистым.

Человек перестал свистеть. Кунла тут же закрыл глаза.

— Так, это готово, — произнес приятный голос. Таким рассеянным тоном обычно ведут разговор с самим собой. — В следующий раз надо купить смолу подороже, а то рехнуться можно от запаха. Ну-с, малыш, готов сыграть роль прекрасного принца?

Ответа от него явно не ждали, и Кунла счёл за лучшее промолчать.

— Или сначала ветки? — задумчиво пробормотал голос. — Да, пожалуй.

Послышался сухой шелест. Кунла приоткрыл правый глаз. Непонятный человек укладывал красиво изогнутые дубовые ветки в прозрачный ящик, по размерам вполне способный вместить средних размеров фэйри.

«Это что, гроб? Как в сказке?! Ну уж нет!» — Кунла сгруппировался и одним прыжком оказался у окна. Дёрнул раму и прыгнул, даже не посмотрев, что внизу.

— Стой!

Окрик догнал его уже в полете. Башня! Сердце оборвалось, но в ту же секунду он влетел прямо в объятья раскидистого дуба. Кунла намертво вцепился в покрытые листьями ветки и повис. Листья зимой? Обдумать это чудо не было времени. Кунла оглянулся на дом. Надо же, какой большой, с двумя башнями. А вот и хозяин — тоже решил из окна вылезти, правда на первом этаже. Как это он так быстро спустился?

Кунла стремительно, по-беличьи, соскочил на землю и кинулся в глубину парка, больше похожего на лес.

— Стой, тебе говорят! — раздалось сзади. — Всё равно поймаю!

Только сейчас Кунла заметил, что на шее у него что-то болтается. Флейта? Неужели Та Самая?! Радость обожгла волной и тут же схлынула. Флейта оказалось новенькой, человеческой работы. Он хотел было сдёрнуть её, но не стал. Пригодится, даже такая.

Впереди замелькали испуганно разбегающиеся олени.

— Задержите его!

Он что, оленям приказывает? Кунла не удержался от смешка. И тут его левая нога попала в петлю вынырнувшего из-под земли корня. Кунла покатился по земле, взвыв от резкой боли.

— Попался, стервец! — голос преследователя слышался совсем близко.

Кунла вскочил, стиснув зубы, подпрыгнул, ухватился за нависшую ветку огромного ясеня и закинул себя наверх. Не останавливаясь, полез дальше. Нога болела, но по сравнению с тем, что ему пришлось пережить в лапах королевы, это была сущая ерунда.

— Слезай! — потребовали снизу слегка задыхающимся голосом. — А то хуже будет!

— За дурака меня держишь? — Кунла поудобнее устроился на последнем прочном суку. Лезть выше было уже рискованно. — Ты кто такой? Колдун? Ну, так сними меня, если сможешь.

— И сниму! — пообещал незнакомец. — Отдышусь только.

Волосы у него растрепались и ещё сильнее напоминали гриву. «Как он не мёрзнет в одной рубашке? — с тоской подумал Кунла, ёжась на пронзительном ветру. — И в темноте видит, зараза!»

Он присмотрелся к своему преследователю повнимательнее. Крупные, вполне человеческие черты лица, тёмные брови вразлёт. И большие, цвета желтой яшмы глаза с вертикальными зрачками. Кунла вцепился в дерево так, что кора начала крошиться под пальцами. Белая грива, зеленеющий зимой дуб — всё сходится!

— Ты… манурм?! Этот, как его, Лорн?

— Польщен, что мое имя широко известно среди фэйри. — Лорн принялся не спеша расстёгивать рубашку. — В последний раз предлагаю: слезай сам. Обещаю, больно не будет, ты просто уснёшь.

— Я уже выспался. — Кунла оценил расстояние до соседнего дерева. Пожалуй, можно перепрыгнуть, даже с больной ногой.

— Тогда я тебя укушу, — голос змея стал опасно-вкрадчивым. — Яд манурма, к твоему сведению, парализует. А ещё это очень болезненно.

— Ты меня сначала достань, пивной бочонок!

Манурм со свистом втянул в себя воздух, резко выдохнул и начал меняться. Кунла внимательно следил за метаморфозом и, когда массивное тело гигантского змея полностью втянулось на дерево, прыгнул.

***

Рогатое существо оказалось женского пола и совсем юное, насколько Дон мог судить. Хотя возраст фэйри не определишь, пока не посмотришь в глаза. Манурм пропустил сквозь пальцы медные кудри, недавно слипшиеся от крови, а теперь собственноручно им вымытые и расчёсанные. Что понадобилось Неблагому Двору от этой девочки? Её пытали всерьёз, не ради развлечения.

Дон потрогал острые отростки рожек. На них должны позвякивать крошечные бубенчики, а в пушистой кисточке на конце хвоста блестеть цветные бусины. И браслеты — золотыми завитками охватывать тонкие руки…

Чутко вздрагивают острые кончики ушей, настороженно смотрят раскосые глаза. Мгновение узнавания — и звенит серебром радостный смех…

Нет, его лесная нимфа Лара была совсем другой. Вся как росчерк птичьего крыла — быстрая, изящная, с текучими локонами цвета ночного ручья, перламутровой кожей, зеленоватой, как мох, и такой же мягкой шёрсткой на стройных ногах дикой козочки. А у этого существа круглое лицо с пухлыми губами, нос картошкой и золотистая кожа с россыпью веснушек — там, где её можно разглядеть между синяками и коростой. Так почему же он вспомнил те времена, когда в Исландии ещё шумели леса? Люди их вырубили, уничтожили вместе с лесными духами. И он не сумел уберечь Лару.

Дон смочил клочок ваты в приготовленном целительном эликсире и протёр лицо маленькой фэйри. На ней хорошо бы смотрелся венок из лесных цветов, но где их взять зимой? Можно, конечно, купить оранжерейные, но это будет уже не то. Или подождать до первоцветов? Хочется, чтобы первый экспонат коллекции стал шедевром, а что эффектного в истощённом теле? Подкормить, вылечить как следует, нарядить майской королевой… И вообще, пусть Лорн первым рискует, а он учтёт его ошибки и сделает лучше.

Дон поднял невесомое тело, перенёс из лаборатории в кабинет, уложил на кожаный диван и укрыл пледом. Сходил на кухню, вскипятил чайник, залил полную тарелку овсяных хлопьев с ягодами. Что едят британские нимфы, он не знал, но от овсянки ещё никому плохо не было. Подумав, добавил в кашу масло и мёд. Вернувшись в кабинет, поставил поднос на столик рядом с диваном.

Ноздри круглого носа дрогнули, длинные ресницы поднялись. Дон ждал синевы лесного озера, но глаза у неё оказались травяного цвета с золотистыми крапинками. А взгляд взрослый. Манурм вздохнул с облегчением — невелика радость возиться с ребёнком.

— Не бойся. Ты можешь сесть?

Она моргнула, прислушиваясь к себе. Облизнула губы.

— Cмогу, наверное, — голос звучал хрипловато.

Дон аккуратно приподнял её за плечи, подсунул под спину две подушки. Придвинул стол поближе и сел в соседнее кресло.

— Питайся.

Она недоверчиво посмотрела на него, потом на кашу. Сглотнула и потянулась за ложкой. Тарелка опустела за минуту. Дон прикинул, сколько у него осталось коробок с овсяными хлопьями. Надо будет пополнить запас.

— Пить хочешь?

Она облизала ложку.

— Ага.

Дон усмехнулся и пошёл за второй порцией каши и соком. Он сомневался, можно ли оставить фэйри без присмотра, но решил, что в таком состоянии она безопасна. По возвращении обнаружил её на том же месте. На этот раз каша поглощалась медленнее.

— Не ешь лишнего, а то плохо будет, — предупредил Дон, наблюдая, как округляется под пледом тощий живот.

— Нет, мне хорошо, — она причмокнула и взяла кружку. — Это что?

— Грейпфрут. — Дон придвинул ей коробку с соком.

Она изучила картинку.

— На апельсин похож. Я ела однажды апельсины. Их тогда на свалку выбросили, целый ящик, и мы… — она осеклась. В раскосых глазах снова вспыхнуло подозрение. — А ты кто? Ты из Благого Двора?

— Я сам по себе и не подчиняюсь дворам.

Она сосредоточенно осмотрела его — от добротных, хотя и не новых домашних туфель до тщательно уложенных белых волос. В глаза всматривалась особенно долго.

— Ты дракон?!

Дон удивился надежде, с которой она задала вопрос. Лично он бы встрече с драконом не обрадовался.

— Нет, хотя почти угадала. Вторая попытка?

— Значит, змей, — она нахмурилась. — Я слышала про тебя. Твое имя Лорн, да?

— Дон, — поправил он. — Лорн живет в соседнем графстве.

— А мы где? — она почему-то сильно испугалась.

— В моей усадьбе в Глостершире. — Дон невольно заинтересовался. Что такого важного у неё осталось в Сомерсете? — Кстати, не пора ли представиться? Мое имя ты знаешь, а как называть тебя?

— Айри, — она пожевала губу. — Тебе сокровища нужны, да?

Дон склонил голову набок.

— Допустим. А у тебя их много?

Айри прищурилась.

— У меня есть нечто более ценное — информация. Очень важная для тебя и Лорна. Если ты меня отпустишь, я расскажу.

Дон хмыкнул. А девочка не так проста, как показалось.

— Сначала расскажи, а уж потом я решу, хватит ли этого для выкупа. — Он скрестил руки на груди.

— Так не пойдет! — она замотала головой. — Но я клянусь дубом, тёрном и ясенем, солнцем, луной и звездами, что это очень важные сведения, от них зависит жизнь вас обоих.

Дон задумчиво надул губы. Такие клятвы фэйри не нарушают. Айри вполне могла услышать что-то действительно важное. В присутствии осужденных на смерть палачи за языками не следят.

— Ладно, — он поднял правую руку. — Клянусь своей силой, что отпущу тебя на свободу, если твоя тайна окажется действительно полезной.

Айри залпом допила сок и торжественно выпрямилась.

— Я знаю, где сейчас Та Самая Флейта.

Дону потребовалось пара секунд, чтобы осознать её слова. Потом он вскочил.

— Где?!

— У королевы Каридвен, — Айри передёрнула плечами. — С прошлой ночи.

Дон замер. Древняя флейта, способная подчинить кого угодно, считалась давно сгинувшей. Если она нашлась, это очень скверно. Едва ли у королевы-полукровки получится справиться с могущественным артефактом, но при её дворе есть чистокровные сиды, способные обуздать древнюю магию. Каридвен явно осталась недовольна требованием Лорна, а это означает, что он в большой опасности.

Дон кинулся к телефону, набрал номер, который знал наизусть. Раздались долгие гудки. Седьмой, восьмой, десятый… «Да где же ты?!»

— Поехали! — Он бросил трубку, схватил Айри в охапку вместе с пледом и бегом бросился к двери.

— Куда? В Гластонбери? А почему так срочно?

— Потому что Каридвен наверняка сообразила, что ты можешь проговориться о флейте. Значит, нанесёт удар этой же ночью!

Дон истово надеялся, что не опоздает.

***

Нога болела всё сильней. С пятого дерева Кунла сорвался, чудом удержавшись на нижних ветках. Клыки змея лязгнули, промахнувшись всего на пару дюймов.

— Ну вс-сё… — манурм шипел и свистел, как перекипевший чайник. — Допрыгалс-ся, с-сукин с-сын! С-сейчас я тебя…

Кунла прижался к дереву и зажмурился. На ещё один прыжок сил уже не было.

— А последнее желание? — пискнул он.

— Обойдёшьс-ся! — змей примерился. — Впрочем, давай. Что ты хочешь?

Кунла взялся за флейту.

— Позволь мне сыграть напоследок.

— Не надейс-ся, что с-сумеешь меня зачаровать! — Манурм свернулся кольцами под деревом, не сводя с жертвы глаз.

«А ведь всего пару дней назад я мог бы попытаться, — Кунла вздохнул. — Эх…»

Он поднёс флейту к губам. Зазвучала мелодия — тёмная, тягучая, как смола. Манурм содрогнулся всем телом. Кунла испуганно опустил флейту, но музыка продолжалась.

— Это не я… — он вскинул голову. Кто-то неподалеку играл на Той Самой Флейте.

Манурм содрогнулся ещё раз и медленно, неохотно, словно его тащили на невидимом аркане, пополз за дом — туда, где звучала флейта, и откуда ветер доносил запах дыма. Кунла сжался на своей ветке. Играет кто-то из прихвостней Каридвен, это ясно. Должно быть, королева что-то не поделила со змеем. Самое время бежать, пока они там разбираются. Но что дальше? Убежище разрушено, а Каридвен не оставит их в покое. И он должен отомстить за Айри… Кунла вцепился в свои рога и замычал. Он не привык думать так напряжённо — планы всегда придумывала Айри. А что, если спасти змея? Долг жизни — это святое. И есть шанс вернуть Флейту!

Кунла слез с дерева и похромал по следу манурма.

— Какой ты горячий, — бормотал он. Там, где прополз змей, иней на земле растаял. — Скоро ещё горячее будешь, гад паршивый! Ни в жисть бы тебя спасать не стал, живодёр!

Он осторожно заглянул за угол дома. На асфальтовой дороге, ведущей к воротам, горело три костра. Магических, сразу видно, почти без дров. Флейтист скрывался за дымом. Судя по смутному силуэту — кто-то из сидов, в длинном, тёмном плаще. Сама королева? Нет, это вряд ли.

Манурм уже прополз через первый костер. Огонь под ним гас, угли разлетались искрами в разные стороны. «Чтобы одолеть манурма, — как вживую услышал Кунла голос деда, — надо разжечь три больших костра и заставить змея проползти через них. В третьем костре он превратится в пепел. Однако надо соблюдать осторожность, иначе змей в предсмертных корчах утащит в костер своего убийцу».

А может, не вмешиваться? Может, они оба сгорят? Ага, и Флейта тоже! Кунла переступил с ноги на ногу. Боли он сейчас не чувствовал. Манурм прополз через второй костер. Снова взметнулся сноп искр. Музыка звучала, не сбиваясь на ни долю секунды. Кунла с силой дёрнул себя за правое ухо, как частенько делал дедушка, прижал флейту к дрожащим губам и дунул. Резкий, душераздирающий звук разорвал тягучую мелодию. Манурм вскинул голову и зашипел. Кунла продолжал выдувать дикие, разрушающие очарование звуки. Тот, кто играл на Той Самой Флейте, запнулся, сфальшивил всего раз, но этого оказалось достаточно. Манурм извернулся, огибая последний костер, и сделал выпад. Музыка захлебнулась. Огонь погас, словно в костер вылили ведро воды. Из-за клубов дыма раздался чей-то крик и тут же оборвался.

— Флейту не трогай! — Кунла вслепую кинулся вперёд, закашлялся, споткнулся обо что-то и упал. Раздался страшный звук треснувшего сухого дерева. — Нет!

Он не сразу понял, что сломалась новая флейта. Острый обломок воткнулся в грудь, Кунла смахнул его и слепо зашарил вокруг. Ведь может такое случиться, что Та Самая Флейта сама вернётся к нему! Ведь бывают же чудеса!

И тут его скрутило и вывернуло — желчью, больше ничего в желудке не было. Крошечные раскаленные ножи впились во внутренности. Кунла ткнулся лбом в горячую золу, закусил подвернувшуюся головню. Уголь захрустел на зубах, обжёг язык. «Никогда не колдуй на тощий живот….» — прав был дедушка!

***

Дон выжимал из мотора всё, что только возможно. Джип летел по шоссе со скоростью сто двадцать пять миль в час. Любая выбоина могла стать роковой. На заднем сиденье Айри сжалась в комок, с головой закутавшись в плед.

— Если они убили Лорна, я их двор в Преисподнюю отправлю! — прошипел Дон.

— А ты можешь?

Он не ответил, сосредоточившись на дороге — впереди ждал довольно крутой поворот. Айри задумалась. Её друзьям срочно требуется надёжное убежище и сильный защитник. И кажется, нашёлся неплохой вариант.

Она рискнула высунуться. Как раз в этот момент мимо промелькнул дорожный знак — совсем близко от окна. Айри взвизгнула и накрыла голову кожаной подушкой. Да, вариант может стать неплохим, если они не разобьются на этой тяжеленной колеснице!

Глава 5. Заповедник для фэйри

— Вот ты где!

Кунлу обхватили сильные руки и вытащили из дыма.

— Прекрати пинаться, дурень, не трону я тебя!

Лорн сыто рыгнул. Он снова был в человеческом обличье. Перемазанный в золе, со стоящими дыбом волосами, в криво наброшенном на плечи тёмно-синем плаще, словно сшитом из куска ночного неба.

— Флейта… где? — простонал Кунла.

— У меня. Но тебе я её не отдам.

— Я же тебя спас!

— От долга жизни я не отказываюсь, — закинув Кунлу на плечо, Лорн вернулся к тому месту, где сбросил свою одежду. — Сейчас я тебя отпущу, только не убегай.

«Я и ползти-то не смогу…» — Кунла скорчился, прижавшись к дереву. Резь во внутренностях не прекращалась, и нога опять разболелась. Он заскулил — слабо, как смертельно раненый щенок.

— Что, совсем плохо? — Лорн перестал одеваться и присел перед Кунлой. Пробежался чуткими пальцами по животу, по распухшему суставу ноги. — Удивительно, и как ты со своими копытами умудряешься лазить по деревьям?

— Я-то?.. — Кунла недоверчиво прислушался к себе. Боль стремительно стихала, только в желудке сосало от голода. — А что такого? Козы тоже могут — и по деревьям, и по скалам… А у кого ты научился лечить?

— Прирождённый дар, — Лорн отряхнул ладони. — Засчитаем в счёт моего долга. Кроме того, можешь рассчитывать на мою защиту.

— И одно желание!

— Договорились, но про Флейту даже не заикайся.

— Но она моя по праву!

— Неужели? — Манурм натянул брюки и обулся. — А ты не слишком молод для хранителя такого мощного артефакта?

— Меня не спрашивали, — Кунла отвернулся и мазнул ладонями по глазам. — Дедушка умер, а я последний в роду.

— Тебя как зовут, последний герой? — Лорн набросил ему на плечи свою рубашку.

— Кунла.

— Кунла? — удивлённо переспросил Лорн. — Это в честь мелкого гоблина из детской песенки?

— Сам ты гоблин! Мы, между прочим, от самого Фавна род ведём. Мне дедуля рассказывал. А песенка совсем не детская.

— Ладно, пошли в дом. — Лорн застегнул трофейный плащ и вытряс из волос золу. — Поговорим, обсудим, что я могу для тебя сделать.

— Для начала — накормить, — пробурчал Кунла, неохотно следуя за ним. — А кто это был?

— Советник королевы, Даррен.

Кунла злорадно ухмыльнулся. Ещё бы Дилана прикончить… Нет, не стоит тратить долг манурма на месть. Есть более важные желания.

— Кухня там, — Лорн махнул рукой налево от входной двери, — ешь, что найдёшь, не стесняйся. Я сейчас восстановлю защиту на воротах, приму душ и вернусь.

Когда он через полчаса появился на кухне, Кунла сидел за столом, поочередно откусывая от яблока и сандвича с сыром и ветчиной. Перед ним валялись пять огрызков, кучка мандариновых косточек и два пустых пакета из-под молока.

— Смотри, не лопни. — Лорн открыл холодильник и присвистнул. — Однако…

— Ты сам сказал, что можно съесть всё, что найду. — Кунла проглотил последний кусок и с сожалением посмотрел на холодильник.

— Хватит с тебя. — Лорн включил чайник и достал из шкафчика банку с растворимым кофе. — Рассказывай, как Та Самая Флейта оказалась в вашем роду.

— Она всегда у нас была. — Кунла собрал огрызки, сунул в рот и с хрустом прожевал. — У каждого рода фэйри есть своё сокровище. У нас — Флейта. Только она очень капризная и не всегда слушается. Дедушка за всю жизнь три раза на ней играл, у него сил мало было. А я только однажды попробовал, когда сиды нас нашли.

— Кого это — вас? — Лорн поставил на стол чашку кофе и уселся напротив Кунлы. — Ты же сказал, что остался один?

— Они такие же, как я, последние, — Кунла посчитал по пальцам. — Семеро… Нет, теперь уже шестеро, считая меня. Мы под мостом жили — пэк, лепрекон, брауни, баньши и кайт-ши.

— Разве кайт-ши тоже вымерли? — Лорн недоверчиво поднял бровь.

— Чистокровные — да, — Кунла вздохнул. — Когда в Шотландии охоту на ведьм устроили, всех чёрных котов перебили. Винни сначала на остров Мэн сбежал, но ему там не понравилось. Мы отовсюду собрались — кто из Шотландии, кто из Ирландии. В Англии сытнее и спокойнее, только надо следить за Неблагим Двором.

— Не уследили? — уточнил Лорн. У Неблагого Двора было семь резиденций, и с места на место они переезжали каждые семь лет.

— Мы хотели уйти, — Кунла шмыгнул носом, — но Винни заболел. Мы под мостом прятались, нас тролль защищал, и всё хорошо было. А потом мост чинить стали, тролль ослабел, пришли сиды и убили его. Я пытался играть, но у меня плохо получилось. Остальные сбежали, а я не успел.

У Лорна загорелись глаза. Последние чистокровные фэйри с их артефактами! Вот это редкость!

— И что было дальше?

— Меня схватили, допытывались, как обращаться с Флейтой и где остальные прячутся.

— А ты знаешь, где они сейчас?

— К счастью, нет. — Кунла подпёр отяжелевшую голову кулаками. От непривычной сытости он опьянел. — Про запасное убежище только Айри знала. Она увела всех наших, а потом… Не надо было ей возвращаться за мной!

Он посмотрел в окно. Полночь давно миновала, значит, Айри больше нет в живых.

— Королева её поймала?

— Да, — сипло выдавил Кунла и не выдержал, заплакал. — Айри была последней из рода Кернунна…

— Дитя лесного бога? — Лорн нахмурился, вспоминая. — Она кудрявая и с рожками?

— Ты её видел?! — Кунла вскочил, судорожно глотая слезы. — Ну почему ты не забрал её тоже!

— Потому что её выбрал Дон, другой манурм, — Лорн внимательно смотрел на него. — А знаешь, скорее всего, она ещё жива. Смола медленно затвердевает, к тому же Дон сначала постарается привести твою Айри в порядок.

— Спаси её! — Кунла подскочил к нему, схватил за плечи и попытался встряхнуть. — Ты мне должен! Мне больше ничего не надо, только спаси её!

— Я понял, не кричи. — Манурм со стоном поднялся, запахнул шёлковый чёрный халат на похудевшем животе. Зря он проглотил сида. Как там Дон сказал — чувствуешь себя пустым дураком? Вот именно.

Лорн вышел в холл, поднял трубку телефона. Страшно подумать, сколько с него сдерёт Дон за эту фэйри.

Кунла выбежал следом и, затаив дыхание, слушал длинные гудки в трубке.

— Странно, — Лорн с досадой дёрнул бровью. — Обычно он отвечает на звонки, даже если чем-то занят.

— А он далеко живёт?

— Не слишком. — Лорн положил трубку. — Поехали.

— Подожди! У тебя есть ещё флейта? Всё равно какая.

— Зачем тебе? Хотя да, пожалуй, пригодится. Сейчас найду.

Когда Лорн доставал из витрины с любовно подобранным собранием музыкальных инструментов поперечную флейту восемнадцатого века, его кольнуло нехорошее предчувствие, что это не последнее покушение на его коллекции.

***

Ночь уже была на исходе, когда две машины встретились на пустынной дороге. Синий BMW затормозил сразу, чёрный джип промчался мимо, развернулся на полном ходу и съехал на обочину. Хлопнули дверцы.

— О боги, Лорн, ты жив! — Дон так сжал приятеля в объятьях, что тот крякнул. — А я уже думал, что приеду на твое пепелище!

— Хорошо, что мы не разминулись, а то бы тебя удар хватил! — засмеялся Лорн. — Пепелище действительно имеется, но…

Его слова заглушил радостный визг. Айри и Кунле потребовалось несколько секунд, чтобы выбраться из автомобилей, и теперь они кружились, крепко обнявшись. Лорн фыркнул:

— Два пугала.

Айри завернулась в плед на шотландский манер. Кунла плащом завязал на себе рубашку Лорна.

— И как это понимать? — спросил Дон.

Лорн отогнал от себя видение финансового краха и начал рассказывать. Дон слушал, недовольно косясь на Кунлу, который что-то горячо шептал Айри.

— И ты хочешь устроить у себя нечто вроде заповедника для фэйри? Ты с ума сошёл?

— Подумай, какие у них могут быть сокровища! Это же древние артефакты! Я с ними в порошок сотру Каридвен! Будет знать, как покушаться на манурмов!

— А ты уверен, что хранители этих артефактов согласятся у тебя жить?

— Лучше я, чем Неблагой Двор. Только уступи мне Айри. Назначь цену сам.

— Нет, — твердо ответил Дон. — И даже не пытайся торговаться.

— Ты обещал, что спасешь Айри! — взвыл Кунла, ткнув в Лорна пальцем. — Учти, без неё ты никого из наших не найдёшь!

— Дон, неужели ты тоже хочешь устроить заповедник? — Лорн удивлённо поднял брови. Он прекрасно знал, как ценит старый змей тишину и покой.

— Почему бы и нет? Ты привёл весьма убедительные доводы в пользу этой затеи.

Айри молча переводила взгляд с одного манурма на другого и вдруг лукаво улыбнулась.

— Прекрасная идея. Два заповедника — это в два раза лучше, чем один.

Кунла надулся.

— Он тебя хотел в смолу закатать, а ты ему поддакиваешь!

— Не уверена, что он действительно этого хотел. К тому же, он дал клятву, что освободит меня.

— Я помню, — кивнул Дон. — Но полагаю, что защита для вас важнее свободы?

— Так это будет заповедник или тюрьма?! — вскинулся Кунла.

— Разумеется, заповедник, — сказал Лорн. — Некоторые ограничения, конечно, ввести придётся, иначе мы не сможем гарантировать вашу безопасность. Но о тюрьме, в любом случае, речи не идёт. Вы получите защиту, а мы…

— Головную боль, — закончил Дон. — Сколько вас всего?

— Семеро, — буркнул Кунла. — Айри, ну зачем ты согласилась остаться с ним? Мы могли жить все вместе, как раньше!

— Без меня ты скорее повзрослеешь, — она взлохматила ему волосы. — Но семеро — это маловато для двух заповедников. К счастью, я знаю, где прячутся ещё четверо таких же, как мы.

— Они все взрослые? — настороженно уточнил Дон.

— Я не знаю, сколько им лет, но больше ста, это точно.

— Каждому или всем вместе?

Она замялась.

— Ясно, — он строго погрозил ей пальцем. — Смолу я выкидывать не буду, контейнеры тоже. И Лорну не советую. Намёк ясен?

— Конечно! — хором ответили Айри и Кунла. — Всё будет в полном порядке!

— И где сейчас ваши друзья? — спросил Дон.

— В старой часовне недалеко отсюда, — Айри посмотрела на небо. — К восходу можно доехать.

— Исключено, — Лорн зевнул. — По утрам я предпочитаю спать. Поедем ближе к вечеру. И даже не спорьте.

Айри умоляюще посмотрела на Дона, но тот устало потёр глаза.

— Нет, я тоже хочу спать. Лучше день потерять, чем разбиться, если я усну за рулём.

Кунла и Айри одновременно вздохнули, ещё раз обнялись, соприкоснувшись лбами, и залезли в машины.

— Может, передумаешь? — спросил Лорн, задержавшись. — Тебе будет трудно её вылечить.

Дон покачал головой.

— Всё, что ей нужно — это безопасность. Это я обеспечить смогу.

Лорн промолчал, хотя чуял, что с Айри далеко не всё в порядке. Внутри фэйри гнездилась боль — слишком глубоко, чтобы её можно было выгнать травяными настоями. А на другое лечение Дон не способен. Ладно, пусть сам убедится, что не прав. И сам попросит о помощи.

***

Кунла заснул в машине и даже не проснулся, когда Лорн перенёс его в дом и уложил на кушетку. Манурм постоял, задумчиво пощипывая губу. Доверия к первому экземпляру своей новой коллекции он не испытывал ни малейшего. Может, его в подвале запереть?

Спать хотелось до умопомрачения. Чем старше манурм, тем больше ему требуется времени для сна. Лорн старался не думать, что однажды он уснёт навечно, а с Доном это случится ещё раньше.

Ну вот, мрачные мысли всё-таки просочились! Лорн тряхнул головой. Надо отдохнуть, а потом заняться делами. В первую очередь, отправить Каридвен официальное послание с претензиями. Похоже, дворняжка на троне забыла, кто её на этот трон посадил. Пора напомнить. А потом разобрать завалы в левом крыле дома, вынести оттуда всё мало-мальски ценное. Для фэйри места будет хоть отбавляй.

Лорн наклонился, подул на лоб Кунле и прошептал сонное заклятие. Долго оно не продержится, как показал опыт, но до обеда мальчишка точно проспит. И можно не беспокоиться, что по дому без присмотра бродит любопытный фэйри.

***

Айри продремала всю обратную дорогу и встрепенулась, только когда джип въехал в окружённый живой изгородью двор.

— Какой чудной дом! — она высунулась из окна. — Когда мы уезжали, я не разглядела.

Двухэтажный коттедж из серого камня, густо обсаженный кустами рябины, расползался по двору многочисленными пристройками и сливался с живой изгородью зарослями плюща. Первоначальный облик строения угадывался с трудом.

— Ты боишься рябину? — спросил Дон.

— Я — нет, — Айри осмотрела мощёный двор с ухоженными клумбами. — А где дуб?

— За домом. Я не даю ему расти слишком высоко.

Она улыбнулась.

— Ты осторожен. Давно здесь живёшь?

— Триста лет. — Дон с любовью провёл ладонью по аккуратно подстриженной живой изгороди. — Не так уж сложно время от времени представляться собственным наследником. Люди не слишком внимательны, особенно если не часто с ними общаться. Полсотни лет назад города отсюда даже видно не было.

Айри посмотрела на восток, где дымили подсвеченные фонарями фабричные трубы. Дым был не удушливо-чёрным, как раньше, но город есть город.

— Не беспокойся, я постараюсь, чтобы нам ещё долго не пришлось переезжать, — Дон поднялся по стёртым ступеням и достал ключи. — Деньги решают много проблем, хотя и не все. Входи.

Он провёл Айри в знакомую ей гостиную.

— Давай сразу договоримся: больше пяти нахлебников я не возьму. Ты будешь жить в самом доме — на втором этаже есть гостевые комнаты. А остальные пусть занимают бывшую маслобойню. На зиму там можно установить обогреватель. Устраивает?

— Вполне, — она подёргала бахрому на пледе. — Я это возьму?

— Бери. Попозже я съезжу в город, куплю тебе что-нибудь из одежды. Пойдём, покажу спальню.

Деревянные ступени скрипели даже под легкими шагами Айри. Она понимающе покивала. Хорошая сигнализация. Хозяин этого дома явно предпочитает знать, когда гости покидают свои комнаты.

— Сырости в доме нет, но если захочешь перестелить постель — бельё в стенном шкафу, — Дон отворил дверь небольшой комнаты. — Прачечная в подвале. Так, что ещё? — он потёр висок. — Я уже забыл, когда в последний раз принимал гостей. Тебе здесь нравится?

Айри покружила по комнате. Окно с наглухо забитой рамой. Выцветшие обои с узором из цветочных гирлянд. Шкаф, кровать со столбиками, но без балдахина, стол у окна и ещё один — с ящичками — возле большого настенного зеркала. Тепло, сухо, пахнет лавандой.

— Здесь хорошо. А можно мне спускаться во двор из окна?

— Посмотрим, — он привалился плечом к дверному косяку. — Сколько тебе лет?

— Здесь или здесь? — она ткнула себя сначала в грудь, а потом в лоб. — Я родилась семнадцать зим тому назад, но помню, как пророс первый жёлудь на этих островах.

Дон кивнул.

— Я подозревал, что ты — сама по себе артефакт.

— Да, я сокровище, — она посмотрела ему в глаза. — Ты будешь меня беречь?

— Как зеницу ока, — Дон откачнулся от косяка. — Отдыхай, скоро нам потребуются силы.

— Думаешь, Неблагой Двор снова вмешается?

— Наверняка. Кстати, а почему вы не перебрались в Ирландию? Люди там перестали воевать, живут спокойно. Я и сам подумывал переехать.

Айри пожала плечами.

— Я бы хотела, но там Благой Двор. Их король ничем не лучше Каридвен, а скрываться в Ирландии сложнее, чем здесь.

— Понимаю. Ладно, устраивайся. Чай я пью в пять часов, обедаю в семь. Что из еды тебе нельзя?

— Не знаю… — она забавно сморщила нос. — Я ещё не встречала такой еды.

Дон засмеялся и закрыл за собой дверь. Спускаясь по лестнице, он улыбался. Айри нравилась ему всё больше. Надо разыскать для неё шёлковую тунику и цветные бусы на шею. И спиральные браслеты, чтобы обхватили тонкие руки над острыми локтями…

«О да, я буду беречь тебя. И тебя я уберегу».

Дон вышел на крыльцо, постоял, сосредоточенно прислушиваясь. Давняя привычка снова обрела смысл, как в прежние времена, когда бдительность не раз спасала ему жизнь. Тем, кто умеет слушать, ночь всегда подскажет, что в ней таится. Крик птицы или зверя, шорохи или внезапная тишина…

Дон напрягся. Действительно, почему так тихо? Даже не просто тихо, а пусто — ни одного звука? Это длилось всего пару мгновений, а потом ветер снова зашуршал опавшей листвой, которую Дон специально сметал к живой изгороди. Он обошёл весь двор, проверил охранные заклинания. Всё было в порядке, но внутренняя тревога не утихала. Так бывает, когда ещё не видишь огонь и даже не чуешь запаха дыма, но что-то в тебе уже кричит «Пожар!»

«Одно из двух, — подумал Дон, — либо у меня начинается старческая глухота, либо где-то неподалёку приоткрылась дверь на Ту сторону. И это не Дикая Охота. Они не проскальзывают в щель и не кутаются в тишину. Кто-то из мёртвых воспользовался своим правом навестить родичей на Йоль? Давно такого не случалось, но если не мёртвые, то кто?»

На ум пришло имя, от которого стало кисло во рту. Конечно, Йольскому Коту нечего делать в Англии, но не зря говорят, что пути кошачьи неисповедимы. Если эта хтоническая тварь решит нарушить договор… Дон прислонился к стволу дуба, потёрся спиной о шершавую кору. Надёжная, тёплая сила прилила к плечам. «Что ж, если ты действительно явился, добро пожаловать. Я ещё не настолько одряхлел, чтобы не вышибить из своих владений зарвавшегося котяру!»

Глава 6. Последняя баньши

Жертвоприношение не удалось. Морриган не откликнулась, не одарила Неблагой Двор своей милостью. Как и в прошлый раз. И в позапрошлый… Неужели она мертва? Но как может умереть богиня смерти?

Каридвен брела по кладбищу, кутаясь в серый плащ, отводящий людские взгляды. Неблагой Двор с рассветом затих, никто из придворных не сопровождал королеву. Для ночных фэйри солнечные лучи неприятны, а для некоторых — смертельны. Даже сиды за века жизни в холмах отвыкли от солнца. Поддерживая традицию, Каридвен старалась подниматься на поверхность только ночью. Но сороки в темноте не летают, а ей срочно требовалась информация.

Вёрткие чёрно-белые птицы расселись на могильных памятниках и нижних ветках тиса, стрекоча без умолку. Сорок было семеро и каждая старалась перекричать своих товарок, снова и снова повторяя добытые новости. Каридвен раздражённо махнула рукой:

— Довольно! Кыш! Прочь отсюда!

Сороки разлетелись, не переставая стрекотать.

— Моя королева? — Из-за тиса появился Дилан. Капюшон серого плаща откинут, золото волос сияет под неярким зимним солнцем.

Каридвен недовольно поморщилась.

— Закутайся. Нам ни к чему здесь толпа безумцев, уверенных, что на кладбище видели эльфа.

Теперь поморщился Дилан. Популярное среди людей слово «эльф» воспринималось сидами, как оскорбление.

— Итак, Даррен убит.

— Сороки не знают наверняка. Но песня Той Самой Флейты оборвалась слишком резко, а Лорна потом видели живым и здоровым. И его, и Дона. Хуже всего, что Кунла хвостом таскается за Лорном, а эта рогатая сучка — за его приятелем. Нетрудно угадать, на каких условиях они сговорились.

— Однако Лорн не явился к нам с претензиями и не прислал ультиматум.

— Пока не прислал. Дилан, если ты следил за мной только ради новостей, можешь идти. А я хочу подумать.

Он изящно поклонился, откинув край плаща.

— Прощу прощения, повелительница, я искал тебя, чтобы сообщить о гоблинах. Они только что явились ко двору и уверяют, что нашли тех бродяг — из-под моста.

Королева улыбнулась, показав клыки.

— А вот это приятная новость.

— Разумно ли вмешивать в наши дела гоблинов? — Дилан последовал за Каридвен к увитому плющом склепу. — Этой дикой вольнице нельзя доверять.

— Никто и не говорит о доверии, — она раздражённо отмахнулась. — Но им нужно подтверждение своих прав, и за это они выполнят любую работу. А нам нужны эти последыши с их сокровищами, Лан, очень нужны.

Советник согласно склонил голову. Жертвоприношения Морриган уже который год не давали Неблагому Двору ни капли силы. Возможно, принеси они в жертву дочь лесного бога, всё бы изменилось. Но напоминать королеве о её промахе Дилан не собирался. Кроме Безымянного дня есть и другие — подходящие для жертвоприношения. Главное, не упустить свой шанс, ведь тот, кто наполнит силой обветшалые подземелья Неблагого Двора, станет новым королём.

***

Лорн проснулся, когда за окном уже по-вечернему синело. Глянул на часы и застонал. Перекусывать придётся на ходу, иначе он опоздает на встречу с Доном. И послание Каридвен уже нет времени написать. Ладно, пусть королева ещё немного понервничает в ожидании.

— Подъём! — Лорн тряхнул похрапывающего Кунлу. — Вот когда не надо, ты дрыхнешь напропалую! Беги на кухню, сделай сандвичи.

— А?!. — Кунла вскинул кудлатую голову, сел, зябко стягивая на груди рубашку.

— Вставай, говорю. И оденься, если мёрзнешь, — Лорн кинул ему свой старый свитер. — Ну и компания у вас: кто зимний фэйри, кто летний. Как вы уживались?

— Тепло-то все любят. — Кунла неохотно переоделся. Свитер был колючий и скучный, из серой шерсти без узоров. — Зимние нас согревали, у них внутренний жар сильный. Не то, что у твоего камина.

— Ты мне покритикуй ещё! Не нравиться в доме, на дереве жить будешь.

Кунла покосился на еле греющий электрокамин и сердито поцокал копытцами на кухню. Лорн раздумчиво посмотрел ему вслед. Даже в толстом шерстяном свитере двигался Кунла с грацией танцора. Можно не опасаться, что он что-нибудь случайно разобьет. А вот остальные…

— Баньши, кайт-ши, пэк, лепрекон и брауни? — припомнил Лорн. — Ну, против брауни и баньши я ничего не имею. А вот остальных готов уступить Дону.

— Они все не помешают! — крикнул Кунла из кухни. — Кайт-ши сказки рассказывает, заслушаешься. Лепрекон что угодно сшить может, не только башмаки. А пэк… — он замолчал.

Лорн ехидно улыбнулся, застёгивая куртку. Придумать, какую пользу может причинить пэк — один из самых шкодливых фйэри — сложно, даже обладая богатым воображением.

— Она может с поручениями бегать, — неуверенно сказал Кунла, появляясь в прихожей с большим бумажным пакетом. Из пакета пахло шоколадным маслом, сыром и ветчиной. — Она очень быстрая, особенно когда превращается.

— Она? — переспросил Лорн.

— Ну да, пэки ведь не только мужского пола… были, — Кунла шмыгнул носом. — Редди красивая. И здорово дерётся.

— Исчерпывающая характеристика, — Лорн похлопал себя по карманам, проверяя, на месте ли всё необходимое. — Ладно, разберёмся ближе к делу. Кстати, ты умеешь отводить глаза? Или выглядеть как человек?

Кунла почесал за ухом.

— Умею, но в машине не смогу.

Лорн быстро перебрал одежду на вешалке.

— Накинь вот это, — он снял зеленый дождевик. — Если увидят, решат, что ты нарядился рождественским эльфом.

— Я в этом балахоне утону!

— Вот и хорошо, не будет видно ноги. Всё, поехали.

***

— Уверена, что не замёрзнешь? — Дон открыл дверь джипа перед Айри.

Платье из разноцветных шёлковых лоскутков, купленное им днём в арт-магазинчике, очень шло маленькой фэйри, но от холода не защищало ни в малейшей степени.

— Я из зимних, — Айри уселась на заднее сидение и с удовольствием разгладила на коленях платье. Плед она свернула и уложила рядом.

Даже в машине её гламур не поблёк. Любой человек увидел бы сейчас девочку-подростка с торчащими в разные стороны косичками, в мохнатых гольфах и платье для вечеринки. А в глаза люди редко всматриваются.

Дон развернул на соседнем сиденье карту. Навигатор в его машине сбоил, как любая электроника, несовместимая с магией. Айри привстала, разглядывая пёструю схему дорог, и вдруг спросила:

— А как вы с Лорном намерены делить нас?

— Мы ещё не обсуждали этот вопрос.

— Лорн целитель, верно?

— Да, а что? — Дон пристально посмотрел на неё. — У тебя что-то болит?

— Я не о себе. У нас Винни постоянно хворает.

— Это кто?

— Кайт-ши.

— Увы, его Лорн точно не возьмёт. У него аллергия на кошек.

Айри озадаченно помолчала.

— Аллергия — это когда чихают? Но кайт-ши не кот, он просто так выглядит.

— Убеди в этом Лорна. Кто ещё входит в вашу компанию?

— Баньши, пэк, лепрекон и брауни. А ещё я знаю, где найти спрайта, гругаша, килмуллиса и молочного зайца.

— Килмуллис — это мельничный брауни?

— Он не брауни, даже не родственник. Он хранитель мельницы. Килмуллисы все перевелись, когда люди забросили старые мельницы.

— Кое-где до сих пор работают.

— Это не по-настоящему, а для туристов. Килли пробовал там поселиться, но если нет потомственного мельника, кому служить? Он ведь как баньши — и о бедах предупреждал, и о болезнях.

— А молочный заяц каким боком затесался в вашу компанию? Он ведь не фэйри.

Айри смущенно потёрла нос.

— Ну да. Его одна ведьма создала. Настоящая ведьма. Она долго прожила и зайца любила, даже не заставляла молоко воровать. Вот он и стал, как настоящий. Сокровища у него нет, но он сам большая редкость.

— Согласен, возьму вашего зайца.

Дон выехал на оживлённое шоссе и в очередной раз порадовался недавно установленным в машине затемнённым стёклам. Это человеческое изобретение приводило манурма в восторг. Теперь в дороге не обязательно удерживать гламур или носить солнечные очки. Затемнённые стёкла прекрасно прятали и водителя, и пассажиров от нескромных глаз.

В спокойной полутьме Айри задремала, свернувшись калачиком. Время от времени она вздрагивала, тревожно вскидывая голову, как оленёнок. Оглядывалась, вздыхала и засыпала снова. Дон посматривал на неё, но не замечал ничего особенного. Наверняка Лорн ошибся, нет никакой болезни, просто Айри ещё не пришла в себя после пыток. Много сна и спокойная жизнь — вот и всё, что ей требуется.

***

Делать хорошую мину при плохой игре — главное умение придворного. Дилан покинул тронный зал лёгкой походкой, беспечно улыбаясь, хотя ему отчаянно хотелось вихрем промчаться по коридорам, расплющивая о стены всех, кто окажется на пути. Королева всё-таки заключила союз с вольными гоблинами, не пожелав слушать никаких советов! И теперь у неё появился реальный шанс заполучить сокровища последних фэйри раньше, чем до них доберутся лазутчики Дилана. Конечно, если план Буна — главаря гоблинов — сработает.

План этот, как Дилан с неохотой признал, отличался изощрённым коварством, свойственным скорее сидам, чем гоблинам. Учатся, мелкие поганцы, умнеют. Того и гляди, устроят революцию и сметут дворы.

Вольные гоблины были постоянной головной болью короля Айвора последние сто лет. И при Каридвен ситуация к лучшему не изменилась. Формально они признавали власть Неблагого Двора, но с каждым годом гоблинов становилось всё больше. Единственные из фэйри, они благоденствовали в человеческом мире, и с этим приходилось считаться.

Ничего, ещё посмотрим, кому улыбнётся изменчивая удача! Дилан в очередной раз прокрутил в голове план Буна. Шпион в доме Лорна — это хорошо. Но кто сказал, что шпион должен быть один?

О том, что манурмы намерены устроить у себя заповедники для фэйри, гоблины узнали от сов, подслушавших разговор на ночной дороге. Похоже, ни Дон, ни Лорн не собирались держать свои планы в секрете. Удивительная новость уже распространялась по окрестностям со скоростью птичьего полёта. Конечно, запуганные, забившиеся по щелям беглецы, скорее всего, воспримут эти слухи, как ловушку. И всё же, если кто-нибудь из них явится к дому Лорна или Дона, в поисках надёжного приюта, это не будет выглядеть подозрительным. Дилан хищно улыбнулся. Хорошо, что у него есть подходящий шпион, неспособный отказаться от опасного поручения.

***

— Во имя всех богов, почему именно часовня? — спросил Дон, разглядывая игрушечного вида каменное строение с крестами на крыше.

— А почему нет? — Лорн потянулся, разминая затёкшее в дороге тело. — Брауни и баньши давным-давно сжились с людьми, а лепрекону и кайт-ши на христианский крест плевать. Разве что пэку там может быть неуютно и то едва ли. Рядом лесок и пруд, есть где прогуляться.

Они ждали в полумиле от часовни. Кунла и Айри твёрдо заявили, что пойдут к своим друзьям одни. С тех пор прошло уже не меньше получаса, и Дон начал волноваться, хотя часовня не выглядела посещаемой. Поздним зимним вечером, да ещё за два дня до Рождества, туристы не бродят по живописным местам, но встреча с людьми всё же не исключалась, а Лорн беспечно не озаботился гламуром. Через опущенное стекло в окне джипа Дон дотянулся до перчаточного ящичка, достал солнечные очки и протянул приятелю.

— Если что, скажешь — глаза болят.

— Да никто ничего не спросит! — отмахнулся Лорн. — Сейчас чудачества — это норма, особенно в Сомерсете. Какие только контактные линзы ни носят — и под кошку, и под дракона, и под демона. Ты на последнем фестивале в Гластонбери был?

— Нет. Не люблю толпу.

— А зря. Надо следить за модными веяниями. Помогает мимикрировать, знаешь ли.

Дон вздохнул.

— Мне полторы тысячи лет, Лорни. Мир меняется слишком быстро, я уже не успеваю приспосабливаться.

— По крайней мере, прими как данность, что охота на ведьм давным-давно закончилась и расслабься.

— Расслабиться?! Ты забыл, что мы ввязались в войну с Неблагим Двором? Это будет похлеще охоты на ведьм.

— Не преувеличивай. Скоро у нас на руках окажутся все козыри.

— Если они не сбежали от нас.

— Это едва ли… — Лорн привстал на цыпочки. — Ага, наконец-то!

Из-за угла часовни выскочили маленькие фигурки. Дон прищурился. В последние годы зрение начало его подводить.

— Только Айри и Кунла. С ними никого нет.

— Есть, — возразил Лорн. — Кунла кого-то тащит за руку.

Айри подбежала первая. Встала перед Доном, судорожно комкая у горла платье.

— Их нет… Там повсюду пахнет гоблинами! Только Кенна осталась, она на крыше пряталась…

— Подожди! — перебил её Дон. — Кто такая Кенна?

— Вот она! — насупленный Кунла кивнул на воздух рядом с собой. Воздух замерцал и сгустился в полупрозрачный силуэт невысокой девушки с длинными паутинчатыми волосами. На худеньком личике сияли серебром огромные глаза. — Она баньши.

— Понятно, — сказал Лорн. — А остальных, значит, гоблины спугнули? И где их теперь искать?

— Они убежали в разные стороны, — тихо, как далекий колокольчик, прозвенела Кенна. — А Винни утащили гоблины. Вы его спасете, милорд? — она умоляюще протянула к Лорну прозрачные ладони. — Спасите его, молю! Я отдам вам свой гребень!

Лорн посмотрел на Дона. По какому принципу делить фэйри, они так и не договорились. В ответ на невысказанный вопрос Дон философски пожал плечами.

— Я бы предпочел самых спокойных, но она выбрала тебя, пусть так и будет.

Кунла вытер нос подолом свитера. В отличии от взволнованной Айри, он выглядел скорее раздосадованным.

— Нам надо на Ярмарку гоблинов. Они Винни продать постараются, пока он жив.

— Последняя в этом году Ярмарка завтра, — подсказала Айри. — В следующую пятницу Новый год, гоблины не будут собираться.

— Значит встречаемся завтра вечером, — Дон открыл дверцу своей машины. — А пока я переговорю с птицами. Возможно, вОроны что-то видели.

— Или ворОны, — поддержал идею Лорн. — Только сорок не спрашивай, они все служат Неблагому Двору. Кенна, ты выдержишь поездку в машине?

Баньши больше не просвечивала насквозь, и можно было разглядеть её одежду — из чего-то вроде грязно-белых рваных шёлковых шарфов.

— Выдержу, милорд.

Кунла фыркнул. Лорн закатил глаза.

— И называй меня просто по имени.

***

В машине Кенна сжалась и поблёкла. Кунла пошуршал дождевиком, достал флейту и принялся наигрывать что-то тихое и успокаивающее. От этой музыки Лорн начал клевать носом. Встряхнувшись, приоткрыл окно. Холодный ветер освежил голову, флейта на заднем сидении смолкла.

— Студёно! — пожаловался Кунла.

— Тогда играй что-нибудь повеселее. — Лорн поднял стекло и включил обогреватель.

Кунла встретился с ним глазами в зеркале заднего вида, вздрогнул и заиграл весёлую джигу. Кенна сердито поджала губы и отвернулась к окну. Кунла виновато покосился на неё, но доиграл мелодию до конца и только потом спрятал флейту.

— Далеко ещё? — спросила Кенна.

— Не слишком, — Кунла придвинулся к ней поближе. — Жалко, что ты волынку потеряла. Надо будет новую раздобыть. Без волынки танец — не танец.

Лорн досадливо нахмурился. Как играет Кунла, ему нравилось, но волынка…

— У вас что, оркестр был?

— Ага, — отозвался Кунла. — Волынка, бойран — это бубен такой — и скрипка.

Кенна что-то неслышно прошептала. Кунла помотал головой.

— Ничего, найдём. Оркестр должен быть.

— Без волынки, — твёрдо сказал Лорн.

— Да ты просто не слышал, как Кенна играет. У неё такая волынка была! Эх… — Кунла махнул рукой.

Кенна шевельнулась, придвигаясь к нему. Кунла улыбнулся и лёг головой ей на колени. Прозрачная рука баньши легла на жёсткие вихры между витыми рожками и замерла. Лорн усмехнулся. Фэйри постоянно флиртуют — для них это так же естественно, как дышать. Хотя для баньши подобное поведение, вообще-то, несвойственно. Вот уж воистину — с кем поведёшься… Лорн покачал головой, сообразив, что отныне ему придется учитывать отношения между подопечными. Мда… Весёлый его ждет Бельтайн.

По обочинам замелькали дома. Кенна с жадным любопытством подалась к окну. Должно быть, за время своего призрачного существования она не потеряла интереса к человеческой жизни.

— Где и когда ты стала баньши? — спросил Лорн.

— В Шотландии, в тысяча пятьсот пятьдесят первом году, — без запинки ответила она. — А через сто лет весь мой род был вырезан.

— Во время войны с Кромвелем?

— Да.

— Как же ты уцелела? Ведь баньши развоплощаются, когда умирает последний человек из их рода.

— Меня избрали. Тогда многие баньши сгинули, и все они передали силу мне. Я была самой молодой и… Я не хотела исчезать.

— Они передали тебе не только силу, но и боль, верно?

Она опустила белёсые ресницы.

— Одно невозможно без другого.

— Ты и сейчас хочешь жить?

Кенна бледно улыбнулась и коснулась пальцами щеки Кунлы.

— Теперь у меня новый род. И пока они живы, буду жить я.

— Интересно… — Лорн задумался, насколько прочны связи баньши с названными родичами. — А ты почуешь, если кто-то из них окажется на грани смерти?

— Не знаю, — Кенна вздохнула. — Я завыла, когда появились слуги королевы, но сама не поняла, кого оплакиваю. Может быть, тролля… Он был добрым. А сейчас я просто беспокоюсь, но не знаю наверное, живы ли они. Я просто не знаю!

По бледной щеке поползла слеза. В этот момент Кенна выглядела живой растерянной девушкой.

— Разберёмся, — сказал Лорн.

«Неплохо бы использовать баньши, как систему оповещения, — подумал он. — Надо посоветоваться со специалистом в посмертной магии. С каким-нибудь призраком из тех, кто не только цепями греметь умеет».

Они уже подъезжали к усадьбе. Лорн вышел из машины, отомкнул замок и открыл кованые высокие ворота. Вот уже который год он мечтал об автоматически открывающихся воротах, но опасался, что электроника откажет в самый неподходящий момент. Или, что гораздо хуже, откажут защитные заклинания.

Когда машина въехала на территорию усадьбы, Кенна обернулась. Над аркой ворот переливалась радужная дуга охранной магии.

— Я же говорил, — шепнул Кунла. — В эти владения проникнуть непросто.

По ровной аллее облетевших ясеней они подъехали к дому. Кунла первым выбрался из машины, встряхнулся и протянул руку Кенне.

— Какой красивый дуб! — Она запрокинула голову, разглядывая дерево и дом. — А башенки совсем как в замке.

— Можете поселиться в левом крыле, — сказал Лорн. — Там есть отдельная кухня и выход в парк. Кунла, ты отвечаешь за порядок. Если хоть что-то сломается, шкуру спущу! У меня в подвале богатая коллекция пыточных приспособлений.

Кунла замер с открытым ртом, только сейчас осознав, что без Айри именно он оказался за старшего. Лорн щёлкнул пальцами у него перед носом.

— Отомри! Не пугайте оленей и не ссорьтесь с дриадами. Они шуток не понимают.

— Ты сразу список напиши, чего нам нельзя делать! — Кунла потёр ногу, вспомнив, как его поймал вынырнувший из земли корень.

— А ты умеешь читать? — Лорн открыл парадную дверь.

— Конечно, умею. Все наши умеют.

— Это радует.

Лорн свернул по коридору налево, прошёл мимо кухни, снял с рога бронзовой статуи сатира кольцо с десятком ключей и отпер дверь в стене. За ней оказался узкий коридор с редкими настенными светильниками и стрельчатым окном в дальнем конце. Кунла и Кенна с интересом оглядывали обшитые дубовыми панелями стены и высокий потолок. В коридоре было чисто — ни пылинки в сухом, прохладном воздухе, но пахло, как в антикварном магазине.

— Здесь кухня, мойка и две ванные комнаты, — Лорн, не останавливаясь, толкал двери по обеим сторонам коридора. — Выход в парк слева от окна. Не забывайте запирать входную дверь.

Он отцепил от связки бронзовый ключ в палец длиной и протянул Кунле. Тот тихонько свистнул в него. Кенна остановилась у окна. Изучила узор из цветных стёклышек — то ли звёзды, то ли колючие цветы. Под её взглядом стеклышки дрогнули и сместились. Баньши пугливо отпрянула.

— Что это за магия?

— «Калейдоскоп», — ответил Лорн. — Он запоминает всех жильцов дома. Теперь можете спокойно выходить и возвращаться.

Коридор заканчивался лестницей — такой узкой, что подниматься по ней можно было лишь гуськом.

— На втором этаже гостиная и библиотека, — продолжал объяснения манурм. — Камин электрический, регулятор температуры вот здесь, прибавьте, если холодно, но не забывайте об экономии. В библиотеку пока не суйтесь, я сначала оттуда всё заберу.

— А что на третьем этаже? — спросил Кунла.

— Там три спальни. Полагаю, вам хватит?

— Ага, у нас не всем нужны кровати, — Кунла обошёл гостиную, поочередно выглядывая в зарешеченные окна. — Ух ты, а это что?

В простенке между окнами висел в рамочке под стеклом пожелтевший лист с гравюрой, изображающей растрёпанную женщину с котом на одном плече и вороном на другом. Женщина мешала булькающее варево в огромном котле. Над картинкой что-то было написано мелким неразборчивым шрифтом.

— Прав-дивое и то… точное изложение… — вслух начал читать Кунла и замолчал, шевеля губами. — Что за буквы, ничего не понятно!

— Это готический шрифт, — Кенна подняла руку, водя прозрачным пальцем по строчкам. — Правдивое и точное изложение сведений, допросов и признаний ведьм, привлечённых к суду и впоследствии… Я не хочу это читать!

Она метнулась мимо Лорна к двери, сквозняком прошуршала по лестнице и затихла где-то наверху.

— Ну вот! — Кунла смущённо переступил с ноги на ногу. — Надо было мне сообразить, что она так и не забыла…

— Все мы не забыли, — Лорн снял рамку со стены. — Памфлет я уберу.

— А чем закончилось это дело?

— Как обычно. Присяжные нашли этих «дурных женщин» виновными и приговорили к смерти.

— Ты их знал? Они и вправду были ведьмами?

— Будь они настоящими ведьмами, не попались бы. — Лорн оглядел комнату, мысленно прощаясь с антикварной мебелью и расстеленным на полу персидским ковром.

— Ты отсюда всё заберешь? — Кунла присел на край дивана, заваленного шёлковыми подушками. Из-под одной из них выпорхнула моль.

Лорн вздохнул. Вот он — самый страшный кошмар коллекционера. Даже если поместить экспонат под герметичный стеклянный купол и откачать оттуда весь воздух, всё равно через полгода обнаружишь, что в твоём сокровище пирует моль. Прямо в вакууме. А подушки, между прочим, викторианской эпохи, с ручной вышивкой, и стоили немалую сумму. Лорн махнул рукой.

— Пользуйтесь. Ах да, самое главное. Я сплю с середины ночи до позднего утра и ещё несколько часов после обеда. И если по вашей вине я хоть раз не высплюсь, виновные отправятся на дыбу!

Глава 7. Ярмарка гоблинов

«…Суммируя всё вышесказанное, я требую от королевы Каридвен исчерпывающих объяснений произошедшего и компенсацию в размере ста тысяч соверенов. В противном случае, считаю себя свободным от прежних клятв и обязательств перед Неблагим Двором и лично перед королевой Каридвен».

Дилан дочитал присланный Лорном ультиматум до конца и вернулся к началу. Инцидент с Той Самой Флейтой манурм излагал сжато, сухими короткими фразами. Прямого обвинения против королевы змей не выдвигал, но его намёки были более чем прозрачные: «Я весьма огорчён, что королевская память оказалась столь короткой. Полагаю, мне следует сообщить хронистам обоих Дворов некоторые подробности гибели короля Айвора, дабы забыть эти подробности стало уже невозможно».

— Пожиратель падали, да как он смеет угрожать мне! — Каридвен сжала кулаки. — В прежние времена я бы сожгла его усадьбу и засеяла землю солью! А из его шкуры сшила себе сапоги!

— Но сейчас другие времена, моя королева.

— Не обязательно напоминать мне об этом! Кто доставил эту пакость?

— Ворон. Уронил пакет возле склепа и улетел.

— В следующий раз пусть сразу стреляют в таких почтальонов и отправляют на жаркое.

— Да, моя королева, — Дилан с поклоном вернул ей письмо. — Но сейчас тебе придётся написать ответ. Я сам доставлю его, дабы избежать лишних пересудов.

Они одновременно посмотрели на дверь. Покои королевы защищал тройной круг заклинаний, но всегда найдутся умельцы, способные обойти самые надёжные чары.

— Сколько сторонников Айвора осталось при дворе? — спросила Каридвен.

— Как минимум, пятеро. Но ни один из них не решится открыто выступить против тебя. Учитывая, что у Айвора не было детей, твои права по крови бесспорны.

Он придвинул к её креслу столик со стопкой чистой бумаги и откупорил чернильницу. Пользоваться человеческими самопишущими стилосами сиды считали ниже своего достоинства.

Каридвен сжала лебяжье перо, как стилет, смяв пышное опахало.

— Сто тысяч золотых! Этот ползучий гад дорого себя ценит.

— Ты ведь не собираешься платить? — забеспокоился Дилан. — Наша казна…

— Наша казна?! — Каридвен отбросила сломанное перо. — Не забывайся, Лан. Ты не король и никогда им не будешь.

— Прошу прощения, повелительница.

— Я напишу Лорну, что во всём виноват Даррен, однако я готова выплатить половину запрошенной суммы, поскольку, как королева, отвечаю за каждого, кто мне присягал.

— Прекрасный ответ, владычица, — Дилан подал ей новое перо. — Восхищён твоим дипломатическим искусством.

«Надеюсь, казна скоро пополниться, — подумал он. — Иначе в новом году мы все окажемся на голодном пайке. Конечно, чем больше недовольных Каридвен, тем лучше. Но, с другой стороны, какой смысл добиваться короны, если в придачу к ней я получу разорённый двор?»

Он посмотрел на склонившуюся над столом королеву и представил, как меч вонзается в эту тощую шею.

— От Буна вестей не было? — спросила Каридвен, продолжая писать.

— Это же гоблины. Они и не подумают отчитываться, пока не провалят всё дело.

— Ты напрасно их недооцениваешь. — Она подула на стремительно высыхающие чернила, сложила письмо и запечатала своим перстнем с изображением оскаленной волчьей морды. — Идея со шпионом мне весьма понравилась. А что касается беглецов… Пусть даже Бун упустит всех, лишь бы притащил ко мне кайт-ши.

***

Лорн ввинтил последний шуруп, прикрепляя деревянный стеллаж к единственной не занятой стене кабинета, и с облегчением убрал дрель в ящик с инструментами. Время приближалось к обеду, а змей работал с утра без передышки.

— Проверить? — с готовностью предложил Кунла.

— Давай. — Лорн отошёл в сторону, оценивая, не криво ли собрал полки.

Кунла подпрыгнул и повис на стеллаже.

— Крепко держится! Коробки нести?

— Только те, на которых я поставил крестик. И аккуратно!

Кунла ускакал. Лорн подозревал, что помогать рогатый фэйри вызвался исключительно из желания посмотреть на коллекции манурма. И что-нибудь стащить. Это уж непременно. За фэйри глаз да глаз нужен. Хотя, с Кенной ему, похоже, повезло. Баньши спустилась с чердака только один раз — извиниться за своё вчерашнее поведение и спросить, может ли она остаться там, на самом верху башенки? Лорн разрешил, и с тех пор Кенну было не видно и не слышно. Со всеми бы так.

Пыхтя и громко топая, Кунла притащил коробку в половину своего роста. Демонстративно выдохнул и вытер лоб.

— Не придуривайся, они лёгкие. — Лорн открыл коробку и принялся расставлять на полках большие морские раковины.

— Ничего себе, лёгкие! — Кунла взял одну обеими руками. Заглянул внутрь, дунул. Потом прижался к ней ухом. — Шумит… Это море, да? А я слышу, как русалки поют!

— Дурень, это просто эхо, — Лорн отобрал у него раковину. — Изменённые звуки окружающей среды, отражённые от стенок раковины. Давай, неси следующую коробку.

Кунла надулся и ушёл. Лорн закончил расставлять раковины и уже решил, что помощи больше не дождётся, когда из-за двери донёсся грохот. Предчувствуя неладное, манурм выскочил из кабинета. Кунла прыгал по коридору, хлопая по стенам мухобойкой. На полу валялись три открытые коробки, с вывалившимися из них кружевными салфетками.

— Ты что творишь?! — Лорн кинулся собирать драгоценное ирландское кружево.

— Вот она, зараза! — завопил Кунла и метко хлопнул по неосторожно присевшей на светильник маленькой бабочке. — Одна есть! Отлеталась, обжора!

— Откуда они появились? — Лорн принялся придирчиво перетряхивать салфетки.

— Отсюда! — Кунла бросил мухобойку и выгреб из самой большой коробки охапку скатертей. Нижняя — узорчатого бархата с бахромой из цветного стекляруса — оказалась безнадёжно испорчена молью в самой середине.

— Вот паскудство! — Лорн отложил скатерть в сторону, решив, что позже отпорет стеклярус и пришьёт на занавеску в своей спальне. — Да прекрати ты прыгать! Взрослая моль вообще ничего не ест. Лучше сходи, вытряхни её куколки из скатерти. А коробку брось на дворе, потом сожгу.

Кунла покладисто сгрёб скатерть вместе с коробкой и убежал. Лорн ещё раз осмотрел салфетки, каждую обрызгал антимолью и уложил в шкаф. Полезно иногда перебирать коллекции, хоть и хлопотно.

От резкого запаха аэрозоля закружилась голова. Лорн плотно закрыл шкаф и решил устроить перерыв — подышать воздухом. Прихватив мухобойку, чтобы как следует выбить скатерть, змей вышел на заднее крыльцо. Кунлы видно не было, хотя побежал он к этой двери.

Бесшумно ступая, Лорн обошёл дом и обомлел. Кунла сидел на лавочке возле клумбы и, старательно прикусив губу, вырезал в скатерти дару серебряными ножницами из антикварного набора для рукоделия. Набор этот, как Лорн точно помнил, он паковал особо тщательно и крестиком не помечал.

— Та-ак… — протянул змей. — Начинается.

Кунла вскочил и попытался спрятать ножницы за спину.

— Я верну! Я только на время взял, потому что других не нашёл, честное слово!

— Тебе что велено было? Вытряхнуть моль или окончательно портить скатерть? — Лорн подошёл ближе, помахивая мухобойкой.

— Она и так испорченная! Вот же, дыра прямо посерёдке, всё равно на стол не постелешь, некрасиво будет. И старая уже. А на плащ сгодится.

— Ах ты вредитель! — Лорн с размаху шлёпнул его мухобойкой по заду. — Ну всё, кончилось моё терпение. Сейчас я из тебя…

Высокий, хрустальный звон оборвал его гневную тираду. Вздрогнув, Лорн повернулся в сторону ворот.

— Гости? — пробормотал он. — Неужели от Каридвен? Странно, не ждал их так скоро, да ещё днём.

Отбросив мухобойку, он отряхнулся от пыли и неспешно зашагал по аллее. Кунла потёр зад, раздумывая, убежать в дом и спрятаться, пока Лорн не забудет про скатерть, или посмотреть, кто явился от королевы? Любопытство победило. Кунла свернул злополучную скатерть, сунул её под лавочку и, зажав в кулаке ножницы (какое-никакое, а всё-таки оружие), побежал к воротам, на всякий случай, прячась за деревьями.

За оградой обнаружился коротышка в бесформенной парусиновой куртке и огромной кепке, сползшей на самый нос. Крепкими, на толстой кожаной подошве, ботинками, коротышка пинал створки ворот и бормотал что-то неразборчивое, но определенно ирландское.

— Вихан! — завопил Кунла, забыв об осторожности. — Ты нашёлся!

— Это ты нашёлся, — коротышка сдвинул кепку на затылок и широко ухмыльнулся, — а я никогда и не терялся.

Он исподлобья глянул на Лорна.

— Это ты, что ли, хозяин тутошнего заповедника? Ну, здорова. Жить я у тебя буду, стало быть.

Лорн чихнул.

— С тобой кот? — подозрительно спросил он.

— Где? — лепрекон огляделся. — Нету здесь никаких котов.

Лорн потянул носом, но чихать ему расхотелось. Бродячая кошка, что ли, мимо пробежала?

— Заходи, — Лорн отпер калитку рядом с воротами. — Но у меня не постоялый двор, так что сначала обсудим условия, а уже потом будешь жить. Если договоримся.

***

— Винни — это Винсент или Эдвин?

Дон вёл джип сквозь внезапно налетевшую метель, ориентируясь по гоблин-компасу, сделанному из бронзового будильника. В машине приборчик то и дело сбоил, стрелка начинала бешено крутиться возле каждого перекрёстка, но Дон доверял самодельной волшебной технике больше, чем гоблинам. Те вполне могли указать такую дорогу на Ярмарку, что полночи будешь добираться.

— Винни… — Айри мягко улыбнулась. — Это Винни-Пух. Прозвище такое. Он не любит, когда его называют Большеухий, а как его по-настоящему зовут, мы не знаем.

Дон кивнул. У большинства фэйри по три имени: одно для всех, второе для родни и друзей, а третье — тайное, дающее власть над его обладателем. Дон сделал мысленную пометку узнать истинные имена всех своих подопечных.

Они ехали по просёлочной дороге графства Сомерсет в сторону парка Эксмур и холмов Куанток. Нехорошее место для тех, кто знает. В этих холмах издавна обитали чёрные псы — лохматые, большие, размером с телёнка, с огненными глазами.

Дон всмотрелся в летящий снег. Почудилось или слева и вправду мелькнули парные красные огоньки? При желании, чёрные псы способны догнать автомобиль и порвать шины. Дон глянул в зеркальце заднего вида. Фары автомобиля Лорна едва виднелись сквозь метель. Он нагнал их час назад и теперь ехал следом, как договорились по телефону.

— Мы уже близко, — Айри подалась вперёд, всматриваясь в снежную круговерть. — Вход где-то в холмах.

Вторя её словам, зазвенел компас-будильник.

— Приехали.

Дон остановил машину у ограды со светоотражающей табличкой «Частная территория». Холмы Куанток — популярное у людей место для строительства домов. Ко входу на Ярмарку гоблинов придется идти пешком. Дон натянул куртку — лёгкую, но со множеством карманов внутри и снаружи. Большая их часть не пустовала. К этой вылазке манурм подготовился основательно — ему не раз доводилось бывать на Ярмарке гоблинов с её многочисленными сюрпризами.

Айри нетерпеливо ёрзала, теребя дверную ручку.

— Погоди, — Дон потёр уставшие от снежного мельтешения глаза. — Подождём Лорна.

— А вот и он, — Айри прилипла к стеклу. — Ой, да это же… Вихан!

Из затормозившего рядом BMW выскочил закутанный во что-то пёстрое Кунла, а за ним неторопливо вылез незнакомый Дону коротышка в потрёпанной брезентовой куртке и такой же кепке, сползающей на глаза.

— Кто это?

— Лепрекон! — Айри улыбалась во весь рот. — Из наших! Как же он нашёл Кунлу?

— Сейчас спросим, погоди ещё секунду. — Дон щёлкнул ногтем по неприметной выпуклости на спинке кресла. Мало какие заклинания сочетаются с человеческой техникой, но уж если работают, то с убийственной силой. Джип ни разу не угоняли.

Он вышел из машины, помахал зевающему Лорну.

— Выглядишь усталым, дружище. Не удалось выспаться?

— Весь день вещи таскал. Не смог заснуть, пока не разобрал старые коллекции, а то ведь оглянуться не успеешь — всё уволокут. Хуже сорок, честное слово!

Кунла сердито засопел. Лепрекон что-то неразборчиво буркнул. Айри с размаху обняла его, закружила так, что кепка слетела, и стали видны рыжие, торчащие в разные стороны вихры.

— Задушишь, чертовка! — Вихан подкинул Айри высоко в воздух и, не заботясь, куда она приземлится, наклонился за своей кепкой.

Раньше, чем Дон стронулся с места, Айри подхватил Кунла.

— Ух ты, какой у тебя наряд! — она восхищённо погладила узорчатый бархат, позвенела стеклянной бахромой. — Это что было?

— Скатерть, — буркнул Кунла. — Красивая, скажи? Вот тут моль поела, так я вырезал. Чего добру пропадать?

Дон лукаво выгнул бровь.

— Я смотрю, тебя вовсю грабят, Лорни. Ещё не передумал?

— Не дождётесь! — Лорн нажал на брелок фальшивой, рассчитанной на обман людей, автосигнализации, активируя настоящее заклинание. BMW отозвался коротким гудком, больше похожим на рычание. Лорн похлопал машину по бамперу, вжикнул молнией куртки, такой же вместительной, как у Дона, и ухватил Кунлу за шиворот.

— От меня ни на шаг!

Айри сочувственно вздохнула. Дон аккуратно взял её за руку.

— Он прав. Охотиться на Ярмарке запрещено, но есть разные способы воздействия, поэтому разделяться нам не следует.

— Разделиться придётся, — возразил Лорн. — Так больше шансов, что успеем найти кота раньше, чем его перекупят. Вы направо, мы налево. Обходим все ряды и снова встречаемся у входа.

— Где он, кстати? — ворчливо спросил Вихан. — Долго ещё задницу морозить?

Лорн жестом фокусника вытащил из нагрудного кармана зелёный лист боярышника с нацарапанными рунами. Помахал в воздухе. Летящие снежинки перед ним закрутились тройной спиралью, и посреди кованой ограды проявилась простая деревянная дверь. По виду — наспех сколоченная из гнилых досок. Дверь распахнулась с протяжным скрипом, и Дон поморщился от хлынувшего изнутри шума и света.

После Второй Гибельной войны входную плату отменили, но попасть на Ярмарку стало возможно только по пригласительным билетам, которые гоблины рассылали потенциальным покупателям, если были уверены в их платёжеспособности. Когда-то и Дон находил в своём почтовом ящике листья боярышника, но упорно игнорировал приглашения, и гоблины вычеркнули его из списка клиентов.

Дверь вела напрямую под холмы, в просторную пещеру. Весь потолок был обсажен светлячками и колониями грибов, испускавших зеленовато-голубой свет. Неровные торговые ряды повторяли изгибы пещеры и спиралями закручивались в середине. В основном торговали гоблины, но изредка под навесами виднелись кряжистые фигуры дварфов. Разложив на низких прилавках драгоценные камни и затейливую ковку, карлики пили пиво из кружек в половину своего роста и перекрикивались гортанными голосами. Посетителей пока было немного. Высокомерно поглядывая на товары, прошли двое сидов в серых плащах. Воровато зыркая по сторонам, пробежал боггарт с пустым мешком через плечо. Шмыгая длинным сизым носом, проковылял одноглазый тролль.

— Я выкуплю кайт-ши, — сказал Дон, — но только если он достаточно здоров, чтобы не умереть по дороге.

— Его лучше к нам отвезти! — Кунла снизу вверх посмотрел на Лорна. — Ты его мигом вылечишь.

— Исключено, у меня на кошек аллергия.

— Чего у тебя?

— Потом объясню, — Лорн свернул налево, потянув за собой Кунлу.

Дон постоял, принюхиваясь. Вопреки распространенному мнению, обоняние у манурмов отличается от змеиного не в лучшую сторону, но специфический кошачий запах способен унюхать даже человек. Впрочем, если Винни, как уверена Айри, не кот, найти его будет сложнее.

— Нету его вблизях, — сказал Вихан. Он остался стоять возле Дона, хмуро поглядывая на него из-под кепки. — Слышь, чувак, ты вроде посерьёзнее будешь. Хошь, я тебе башмаки сварганю? А то твои уже поистрепались. Задарма. Ну, за кормежку, само собой, и за жильё. Каждый год новую пару тачать буду, лады?

— Ты ведь к Лорну сначала явился. Чем он тебя не устраивает?

Вихан неопределённо пожал плечами.

— В цене не сошлись. Много хочет.

— Он манурм, если ты ещё не заметил, — Дон двинулся направо. — И я тоже. Про ваши сокровища мы наслышаны, так что башмаками ты не отделаешься. Но этот вопрос мы решим позже.

Вихан открыл было рот, но Айри погрозила ему кулаком.

— Нашёл время торговаться! Винни ищи!

Лепрекон угрюмо кивнул и юркнул в узкий проход между палатками. Дон засомневался, нужно ли ему такое пополнение коллекции. Вихан чувствовал себя на Ярмарке, как дома, а это означало, что он, почти наверняка, связан с гоблинами. Но расспрашивать Айри змей не стал. Не время и не место.

В пещере было жарко. Намокшее от снега платье Айри моментально высохло. Дон расстегнул верхнюю пуговицу куртки. Он старался не смотреть на разложенные товары, хотя посмотреть было на что. Не такое разнообразие, как триста лет назад, но есть к чему прицениться. Взять хотя бы те синие кристаллы — универсальный источник энергии. Любой фонарик с ними будет работать сто лет без перерыва. Или ожерелья из камней с проточенными водой отверстиями и кусочками янтаря, на которых вырезаны руны. Сожги один такой солнечный комочек, вдохни ароматный дым через отверстие в камешке, и все твои способности возрастут в сто раз. Зрение в том числе.

Заметив заинтересованный взгляд манурма, продавец растянул в льстивой улыбке щербатый рот.

— Тысяча золотых, господин, и ожерелье ваше! Жалкая тысяча, разве это цена за такое сокровище?

— Не надо, — прошептала Айри.

Дон покачал головой и прошёл мимо заманчивой палатки.

— Не волнуйся, я знаю, в чём подвох.

Янтарный дым быстро выветривается и каждый раз уносит с собой частичку тебя самого. Оглянуться не успеешь, как истончишься до призрака. Или до конца жизни будешь работать на поставщиков янтарных рун, чтобы оплатить поддерживающие заклинания.

В следующем ряду остроносые гоблины разложили мотки паутины — товар для своих. Только гоблины способны взять паутинку, сплести из неё ночной кошмар и вложить его в ухо спящему человеку.

В тёмном закутке худосочные дриады торговали диким мёдом в разномастных стеклянных банках со следами от этикеток — явно набранных на свалке. Над банками роились пикси, легко увёртываясь от неуклюжих взмахов рук-веток. Дон брезгливо отвернулся. Кожа у дриад болезненно шелушилась, вместо ухоженного мха и со вкусом подобранных лишайников ржавели уродливые пятна и опухоли грибков. Все городские деревья больны.

Откуда-то слева донеслись резкие птичьи крики, пахнуло кровью. Айри внезапно остановилась, закрыв глаза и не обращая внимания на толчки спешащих мимо гоблинов.

— Он там! — она уверенно потянула Дона за руку. — Скорее! Ему совсем плохо!

***

Лорн целенаправленно проталкивался сквозь толпу. Чтобы не потеряться, Кунла крепко держался за подол его куртки и вертел головой по сторонам.

— Первый раз на Ярмарке? — спросил Лорн.

— Ага… А ты знаешь, куда идти?

— Нет, но в прошлый раз ряды с живым товаром были в самой глубине. Едва ли что-то изменилось.

— А где… Осторожнее!

Мимо них промчался запалённый гоблин с охапкой листьев боярышника в лапах. Локтем толкнул Кунлу, тот задел плащом угол ближайшего прилавка. Затрещал бархат, на землю посыпался бисер порванной бахромы. Сверху тут же спикировали пикси.

— Не связывайся! — Лорн перехватил Кунлу, готового кинуться в драку за свои сокровища. — Кто утверждал, что скатерть старая? Вот и не переживай теперь.

Кунла шмыгнул носом и принялся молча завязывать нитки бахромы, чтобы не распустилась совсем. Вспоминать о своём промахе было обидно. Хорошо, что у Лорна под рукой оказалась всего лишь мухобойка. За выбивалку для ковров он взялся уже потом, когда они с Виханом повздорили. Эх, жалко, лепрекон теперь к Дону переметнётся. Некому будет играть на бойране…

— Нашёл! Слышь, Кунла! Тута я!

Впереди, у ближайшего поворота прыгал Вихан, размахивая кепкой.

— Шустрее давайте!

Лорн зарычал, но ускорил шаг. Лепрекон бежал перед ними, показывая дорогу. Вокруг замелькали деревянные клетки, и Кунла уставился себе под ноги. После плена у королевы он возненавидел клетки, из чего бы они ни были сделаны.

— Туточки!

Вихан остановился возле корявого тента из натянутой на палки драной парусины. Кунла сморщился от вони — под тентом теснились грязные клетки, битком набитые мышами и крысами. Между ними на неожиданно чистом ковре лежал, завалившись на бок, большой, с овчарку размером, чёрный кот.

Хозяин палатки, карлик-полукровка неясного происхождения, подозрительно глянул на Вихана, но при виде Лорна радостно заулыбался.

— О, господин змей! Какая радость вас видеть. Что же вы не предупредили? Я бы озаботился, раздобыл товар получше. А сейчас прямо и не знаю, что вам предложить…

— Постоянный клиент? — Вихан прищурился. — Скидку требуй.

— А, вы уже здесь! — В проходе между клетками появились Дон с Айри.

На пятачке перед тентом стало тесно. Вихан переминался с ноги на ногу, комкая в руках кепку. Кунла кусал губы и дёргал бахрому плаща. Айри присела возле кайт-ши, тронула за лапу.

— Винни…

Кот не шелохнулся. Дон скептически покачал головой.

— Мда…

Лорн усмехнулся.

— Ты ведь хотел поспокойнее?

— Куда уж спокойнее. — Дон отстранил Айри, приподнял голову кайт-ши, потрогал белое пятно на груди.

— Не извольте сомневаться, господин! — засуетился продавец. — Никакой подделки, чистокровный кайт-ши, прямиком из Шотландии. Тот самый Большеухий.

Уши у Винни действительно были большие, но обмякшие, как тряпочки. Дон провел ладонью по его животу, пощупал пульс.

— Подыхает.

— Господа, господа, прошу вас! — у карлика тревожно забегали глаза. — Ручаюсь, он живёхонек! Притворяется, сволочь! Разорить меня хочет, скотина! А ведь я его на помойке подобрал, вымыл, отборными мышами кормил, парным молочком отпаивал!

Кунла и Вихан в немом отчаянье посмотрели на Айри. Она упрямо вздёрнула подбородок.

— Он ещё жив. Можно вернуть, если постараться.

— Пожалуйста! — Кунла ухватился за рукав Лорна. — Мы все у тебя в долгу будем!

— Не советую, — серьёзно сказал Дон. — Слишком далеко ушёл. Надорвёшься.

— Да вы меня послушайте, господин Лорн! — взвыл карлик. — Когда я вас обманывал? Ну скажите, было такое? Нет и нет! Живой он! Малость приболел, может, так это оттого, что обожрался! Берите, господин, не пожалеете! Всего триста соверенов. И я вам полсотни чёрных кошек даром доставлю, всеми богами клянусь!

— Вот только кошек мне и не хватало для полного счастья! — Лорн скривил губы. — Пять соверенов.

— Разоряют! — запричитал продавец. — Как есть вчистую разоряют! Сто.

— Десять или мы уходим.

Айри снова взяла кайт-ши за лапу и что-то тихонько зашептала.

— Эй, уберите вашу каргу! — потребовал карлик. — Пусть не ворожит тут!

— Язык придержи, — негромко сказал Дон.

— Честного торговца всякий обидеть норовит! — всхлипнул продавец. — Ладно, пусть будет десять. Только из уважения к вам, господин Лорн. Может, ещё пару клеток с крысками возьмёте?

— Не в этот раз, — Лорн отсчитал золотые монеты.

Кунла и Вихан уже поднимали кайт-ши.

К выходу с Ярмарки шли толпой. Впереди Дон, за ним тесной кучкой Айри, Вихан и Кунла, в шесть рук несущие бесчувственного Винни, а последним Лорн. Он кожей чувствовал внимательные взгляды со всех сторон, хотя прямо на них никто не смотрел.

— Не нравится мне, как всё прошло, — сказал Дон, когда они вышли из тепла подземелья в ледяную метель. — Слишком просто. Он даже не торговался толком.

Вихан сплюнул.

— Донесёт, ублюдок. Как пить дать, донесёт.

— Несомненно, — согласился Лорн и чихнул. — Но воевать с нами открыто Каридвен не станет.

— Я бы не был так уверен в этом, — Дон извлёк из кошелька десять золотых и протянул ему. — В расчёте. Но если этот самый дорогой в мире кот подохнет раньше, чем ты его вылечишь…

— Конечно, подохнет, если до утра здесь трепаться будем! — Вихан топнул ногой. — Поехали уже!

Лорн ещё раз чихнул и выразительно поднял брови. «Теперь ты понимаешь, почему я отказался от этого сокровища?» — говорил его взгляд. Дон хмыкнул и открыл дверцу своей машины.

— Залезайте. И постарайтесь удержать своего Винни. Во всех смыслах этого слова.

Усаживаясь за руль он незаметно кинул взгляд по сторонам. Кошек в окрестностях не наблюдалось, но почему Лорн начал чихать, не когда они торговались за кайт-ши, а когда вышли из холма? Ответ может быть только один — Йольский Кот действительно где-то поблизости и следит за ними.

Глава 8. Проклятье кошачьего короля

Айри и Вихан уложили кайт-ши на заднем сидении, сами притулились рядом, поглаживая тусклый мех и нашёптывая что-то в оба уха. Кунла, тоскливо вздохнув, сел в машину Лорна.

Конец ознакомительного фрагмента.