Истории для взрослых и не очень

Вячеслав Орлов

Читательский опыт я приобрел в шесть лет. Книжки, на обложках которых было написано «роман», «повесть», «рассказы» и уж тем более какая-нибудь «эпопея», тут же нагоняли на меня тоску. Они представлялись мне железной дорогой, которая заканчивается тупиком. Все, приехали. Дальше как-нибудь сам. Другое дело сказки или истории, уж тут-то не задремлешь, только держись и рот не разевай. Вспоминая себя тогдашним, я решил, что моя первая книжка должна состоять из историй для взрослых и не очень.

Планетка Земля

В тех местах, где лет с полтысячи как назад образовалась деревня, всегда было просторно, глазам открывались бесконечные, безоглядно манящие дали, захватывало дух и ныло сердце, и хотелось лететь, но летать — удел ангелов…

За все эти долгие годы никто из деревенских так и не взлетел, не улетел, как в буквальном, так и в переносном смысле этого слова, да теперь уж и осталось-то их десятка полтора, совсем старых или изношенных алкоголем. Головы их заполнены простенькой идеей взаимосвязи их сонно-идиотического прозябания с проблемами государства и кознями американцев, постоянно мешающих процветанию России. Сердца их глухи, и их не согревает ожидание случайного везения, когда жизнь в одночасье поменяется к лучшему или какая-нибудь нечаянная радость даст им повод напиться не просто тупо и обязательно, а со смыслом. Иногда они выходят из состояния анабиоза, но, осознав, что ничего хорошего для них все еще не произошло, стараются опять как-нибудь в него вернуться…

Но в один из летних дней около повалившегося колодца остановился крутой внедорожник и из него выпрыгнула загорелая девчонка в дорогих псевдообносках. Она потянулась, осмотрелась по сторонам и, завороженная открывающимися на все стороны далями, сказала:

— Ничего себе!

— Мзва ра Воплетан оэс жес. Пык лойца мдем. Просто невероятно, — сказал некто, неуклюже выбравшись из машины и подойдя на четвереньках к девушке.

— Какой ты, Паша, все-таки гад, знаешь ведь, как меня раздражает твой «родной» язык. Ну я тебя прошу, ты ведь хорошо говоришь по-человечески. Вот что ты сказал?

— Я сказал, что мне эти пустые места напоминают долину кислотного озера на обитаемом спутнике планеты Воплетан, населенного гигантскими разумными пиявками, к счастью для них, несъедобными.

— Да уж, — сказала девушка. — В некоторых случаях слопать какого-нибудь умника бывает непросто. Ты его уже ешь, а он цитирует тебе закон из межгалактического морального кодекса о том, что употребление в пищу разумных существ, а также себе подобных, недопустимо. И перестань уже ходить на четвереньках.

Паша поднял на нее свои выразительные глаза (все шесть).

— Ко мне это не относится, я из матричной серии GYL W. Я себе подобных не ем, конструктивно не предусмотрено.

— О Господи, я все не привыкну к тому, что у тебя их шесть, — сказала девушка, рассматривая в Пашиных глазах отражение пролетающего аиста.

— А как же мы здесь будем с тобой сотрудничать? — ехидно поинтересовался он.

— Я буду гладить тебя по загривку и говорить, что ты несчастный мутант, жертва наркомании. Тебя будут побаиваться и жалеть.

— Скажи же, наконец, что мы тут делаем, что у нас за миссия? Надеюсь, мы не готовим для этой хорошенькой планеты какого-нибудь мерзкого сюрприза, как для планеты Льдонн, куда мы доставили быстрорастущий лишайник, изменивший на ней атмосферу, в результате чего погибло все (и лишайник тоже)?

— Когда это было, вспомнил. И потом, ты же знаешь, что ее прежняя атмосфера нас не устраивала, как и ее мерзкие обитатели, стоногие медузы, приспособившиеся жить на суше. Лишайник изменил состав атмосферы, и его роль на этом закончилась.

К джипу довольно шустро подобралась старуха, всем своим видом показывающая желание разобраться с приезжими немедленно и по понятиям.

— Вы к кому-нибудь или просто так, проезжие? А может быть, вы…

Она прервала свои вопросы, увидев стоящего на четвереньках Пашу: «Батюшки мои, это кто же будет? Он не кусается? Что за порода? Не дешевый, поди?»

Паша стоял, опустив голову, и старуха не видела его глаз.

— Туда, куда вы смотрите, смотреть запрещено, там военная база для хранения ракет и спутников, — сказала вдруг старуха. — Сама-то я их не видела, с ногами беда; а вот Витька, мой сосед, под проволоку подлез и все там увидел. Он сказал.

— За нашу безопасность и существование можно не опасаться, если что, мы ответим им адекватно.

— А то мы все же сомневались, может, обманывают, когда говорят.

— О войне не думайте, войны не будет. Вот когда Витька своими глазами все увидел, спим спокойно.

Послушав рассудительную старуху, Паша поднял голову. Глаза его излучали дружелюбие. Старуха, пукнув от удивления, на всякий случай перекрестилась.

— Не бойтесь, — сказала девчонка. — Это Паша — несчастный мутант, жертва наркомании.

— Какой мутант? Урод, что ли? — старуха глядела на Пашу с жалостью.

— Вы можете его о чем-нибудь спросить, он умеет разговаривать и даже понимает.

— Да нет уж, бог с ним. — Старуха повернулась, оглянувшись еще раз, посмотрела на Пашу и пошла, крестясь и что-то бормоча.

— Мне кажется, Пашенька, у нас все получится. Они уже близки к «счастью».

— Ты имеешь в виду здешних или во всепланетном масштабе? — Паша сделал округлый жест, напоминая девчонке о серьезности предстоящих усилий.

— Начнем с этих, мы примем их за единицу измерения наших успехов. Как деревня-то называется? Пупок? Стало быть, единицу тоже назовем «пупком».

— Невыразительно на слух.

Лицо шестиглазого Паши заметно позеленело, что означало высшую степень смелости его поведения. Его поступок для роботов его серии был более чем странен. Такие роботы не способны на эмоциональность и уж тем более на оценку решений биороботов серии «Идеальное подобие».

— Итак, Паша, сегодня мы поближе познакомимся с местным населением. Это поможет выработке поведенческих моделей общения с обитателями планеты Земля, зарезервированной для переселения жителей планеты Твау из-за ее перенаселенности. Нам с тобой предстоит, оценив умственные способности жителей относительно небольшого города, такого, как Тверь, определить соотношение умных его жителей к тем, кто хотел бы быть «счастливым». Если окажется, что «счастливыми» хотят стать половина из обследованных, это будет знаком того, что обитателям планеты Земля придется потесниться и быть готовыми встречать гостей с планеты Твау. Если же умных будет больше половины, то с переселением жителей Твау на Землю пришлось бы повременить во избежание военного столкновения, недопустимого по межгалактическим законам.

— Послушай, я ведь как-то должен при людях тебя называть, не «организмом же серии 03 „Идеальное подобие“»?

— Молодец, соображаешь. Ты Паша, а я буду Даша, ничего?

— Нормалек, — сказал Паша.

— Соберись, коллега, пришло сообщение, в Твери закончен опрос его жителей. Больше половины его обитателей хотели бы быть «счастливыми», и, следовательно, наша работа началась. На жителях Твери и Тверского края будут отработаны способы воздействия на их сознание и приведения его к мысли, что жить так, как сейчас, уже нельзя. Все, Паша, забирайся в машину, едем к Козырихе.

— К кому?

— К Козыревой Анастасии Ниловне. К старухе, которую ты испугал. Паша, на этом месте в прошлом году лежал огромный валун, ты помнишь?

— Помню, я тогда по привычке посчитал его массу. Он весил без малого триста тонн.

— И как ты думаешь, куда он делся?

— Что тут думать, лежит внизу, и я даже догадываюсь, кто его туда сдвинул, только не знаю, зачем?

— Пашенька, новая жизнь начинается с какого-нибудь потрясения. Нашей с тобой задачей в прошлом году было повернуть головы здешних обитателей к счастью. Им нужен был знак перемен. Такая глыба сама по себе не свалится. Произошло «чудо», надеюсь, так они и считают. Поверь, скоро на месте этого оползня будет построена часовня, в честь обретения здесь иконы какого-нибудь святого. Посмотри, Паша, вниз, туда, где он лежит, что там?

— Там появился источник.

— Прекрасно, церковь назовет его святым, а насчет того, как валун туда свалился… Как ты догадался, «силы небесные» помогли. Паша, ты куда?

— Я спущусь ненадолго к камню…

Осмотрев громадный валун со всех сторон, Паша выбрал на нем более-менее плоское место и косточкой согнутого указательного пальца глубоко нацарапал на граните: «Пупок. 2011» и рядом изобразил себя, нелепого и шестиглазого.

Дом Ниловны, умирающий естественной смертью, подался и наклонился вперед, как бы высовываясь из ряда, чтобы увидеть, кто из уцелевших его собратьев все еще ничего себе. Но увы, недавно державшие поредевший строй, они напоминали теперь ветеранов, еще пытающихся сохранить видимость интереса к жизни. Козырева, тяжело поднявшись с неубранной несвежей постели, сощурив глаза, посмотрела на Дашу.

— Ты в прошлом году была. Камень-то большой помнишь? Так вниз свалился, не видала? — Козырева хитро улыбнулась. — К чему это? Не скажешь? Девка ты, видно, не простая, что думаешь-то? А что ж ты без Паши? Он тоже, видать, какой-то не такой.

Голос Козыревой погустел, в нем появилась злобная интонация.

— Может, ты ведьма? Ноги-то мои вылечила, хожу смело, спасибо тебе, но ты не простая, ох, не простая.

— Анастасия Ниловна, я рада, что Вашим ногам стало полегче. Камень свалился, мне кажется, к счастью, уж поверьте. А как Ваш сосед Витька?

— В Москву поехал. Ты со своим Пашей показалась ему подозрительной. Заявит он на вас. Он принципиальный.

— Ну ладно, пойду я, всего хорошего, не болейте.

— Как там претендентка на счастье? — спросил Паша, ожидавший ее за калиткой.

— Все будет как надо, но, похоже, она что-то чувствует, ей, конечно, и в голову не приходит, кто мы, но тем не менее она считает меня ведьмой. В каком-то смысле она права.

— За кого же она держит меня?

— Ты для нее то, чего на свете быть не может. Она тебя побаивается и ждет каких-нибудь от тебя неприятностей. У нас, Паша, проблема. Все идет не совсем так, как хотелось бы, я надеялась на церковь, думала, она обратит внимание на наши с тобой «шалости», а она «чуда», которое мы ей преподнесли на блюдечке, не заметила. Может быть, здешние события до нее еще не дошли? У меня появилась идея использовать в качестве нашего агента соседа Козыревой, придурка Витю. Слишком принципиальные на все ведутся. Между прочим, он подался в Москву, в соответствующие органы — попросить присмотреть за нами. Ничего, сделаем его провозвестником грядущего «счастья». Сегодня же он возомнит себя избранным, на которого сошла божья благодать. он будет делать все, что мы ему внушим.

Забравшись на заднее сиденье и устроившись поудобней, Паша глубоко задумался, ему показалось, что в его кибернетическом сознании что-то произошло, что-то такое, чему он не хотел верить. Ему вдруг стали симпатичны местные идиоты. Он радовался за них: «Им станет лучше, чем сейчас. Их „счастье“ совсем близко». Но его тревожило одно обстоятельство. Он стал замечать за собой склонность к самоанализу. Такие роботы, как он, создавались помощниками роботам серии «Идеальное подобие» для изучения причин алогичных поступков разумных существ на планете Земля. Межгалактическое содружество, обеспокоенное неспособностью большинства правящих на Земле элит решать межгосударственные конфликты без помощи оружия, тем более ядерного, уже предпринимало несколько деликатных попыток повлиять на образ их мыслей, но увы. Симптом более чем тревожный. Человечество, достигшее в процессе цивилизации уровня Z, предполагающего невозможность самоуничтожения, продолжает считать, что именно ядерное оружие гарантирует благополучное сосуществование на Земле бесчисленного количества племен.

— У них незрелый ум, — сказал Паша.

— Не бери в голову, тебе это вредно, твой комп может переклинить, и тогда…

— Что тогда?

— Какой ты тогда мне помощник.

— Ладно, — пообещал Паша.

— Что это?

— Паша, ты о чем?

— Что они несут?

— Гроб с мертвым человеком. Они несут его на кладбище, место, где его закопают.

— Почему? Разве он ни на что уже негоден?

— «Ни на что»?

— Поэтому они его закопают?

— Люди так не говорят. Они их хоронят, прячут до страшного суда.

— До страшного? А что такое страшный суд?

— Паша, люди в большинстве своем все еще религиозны. Они надеются на бессмертие души, на конечную справедливость в день страшного суда. К сожалению, их существование все еще весьма примитивно. Ну сам посуди. Наш автомобиль, на котором мы с тобой ездим — пожалуй, лучшее из того, что они умеют делать, вещь нелепая. На его изготовление потрачено много металла и энергии, но для того, чтобы он переместил нас с тобой даже на небольшое расстояние, ему нужна дорога. Разве не глупо? Вот ты, Паша, робот-анализатор, побывавший в других мирах, ты заметил, как осторожно жители этих миров вторгаются в природу? На их планетах нет территорий, занятых заводами, железными дорогами, аэропортами, безобразно огромными городами, космодромами и кладбищами.

— Да, их поступки нелогичны, но все-таки что такое страшный суд?

— По их религиозным представлениям, настанет день, когда все жившие на земле воскреснут и явятся на суд, где справедливый бог безгрешных отправит в рай для вечного блаженства, остальных в ад на вечные муки. Срок страшного суда неизвестен, вот поэтому люди своих покойников и хоронят, на всякий случай.

— Какая чушь, — сказал Паша.

— Да, поступки их бывают необъяснимы. К сожалению, уютная планетка Земля, может быть, самая прекрасная из всех планет, на которых я была, обречена. Ее погубит человеческая глупость. Люди не успеют осознать, что самый страшный их грех — нежелание умнеть. Выкачивание из ее недр нефти и газа тому подтверждение.

— Неужели нас так много?

Даша окинула взглядом московский стадион «Динамо». «Любителей рок-музыки» был полный стадион. Паша пришел в огромных очках, скрывающих его шестиглазие, и каком-то сером балахоне, отдаленно напоминающим «пыльники» пятидесятых годов прошлого века. По человеческим меркам, он был невелик и нахально похож на Путина.

— Паша, ты уж так не шалил бы.

— Ну тут все свои, где же еще и пошалить.

Среди рок-музыкантов что-то произошло. На стадионе стало совсем тихо. На эстраде с банджо в руках появился беловолосый, как Уорхол, субтильного вида музыкант. По стадиону волной прокатился гул приветствия. Свесив волосы к банджо, он едва слышно воспроизвел какую-то музыкальную фразу, и снова по стадиону пробежал рокот восторга. Рок-музыканты поддержали мелодию.

— Да что происходит? Паша, ты что-нибудь понимаешь?

— Понимаю, но не понимаю, почему ты этого не понимаешь.

— Паша, я тебя убью. Меня твои игры со словами достали, скажи наконец, что это за гусь с банджо?

Конец ознакомительного фрагмента.